Текст книги "Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира"

Брэндон Маршалл, великий ресивер «Нью-Йорк Джетс», открыто говорил о своих собственных попытках справиться с пограничным расстройством личности. Прежде чем обратиться за помощью, он едва не угодил за решетку. Вместе с женой он основал некоммерческую организацию Project 375, задача которой – снять позорное клеймо осуждения с психиатрической помощи и тех, кто за ней обращается, не только на элитном уровне мирового спорта, но и в мире в целом.

Тренер футбольной команды Университета Огайо Урбан Мейер бегло коснулся этой темы в 2014 году в интервью HBO, рассказав о своих трудностях с аддиктивным и обсессивным поведением, а после, в 2016 году, глубже проанализировал свои трудности в разговоре со мной, по итогам которого в журнале Bleacher Report B/R Mag вышла статья. Он описывал максимально подробный и содержательный набор механизмов, которые использует для того, чтобы не сходить с верного пути (и даже тогда, как говорит Мейер, он «соскакивает» с этого пути по пятьдесят раз на дню). Урбан сказал мне, что люди уже давным-давно начали говорить более открыто. В связи с этим он поведал о различных ментальных сложностях и психологических битвах, которые приходится вести многим, если не большинству великих тренеров. Тревожность. Депрессия. Обсессивно-компульсивный синдром. Мейер рассказывал о том, как всё это едва не разрушило его жизнь, и о том, как он научился сражаться с этими недугами. Он раскрывал один секрет работы мозга за другим и с той поры стал одержим поиском способов помощи не только себе, но и своим тренерам и своим игрокам, также сталкивающимся с расстройствами психического здоровья.

Мейер так же пространно рассуждал о необходимости каждого человека чаще беседовать с окружающими о своих психических заболеваниях. Впрочем, ему даже не нравится сам термин заболевание применительно к этим ситуациям. Разумеется, в мире есть люди, страдающие самыми что ни на есть тяжелыми психическими расстройствами, люди, нуждающиеся в интенсивной психиатрической терапии и даже госпитализации. Но в этой области весьма широк разброс по степени серьезности симптомов; скажем, на одном конце спектра астма, на другом же – прокол легкого. Технически и то, и другое можно отнести к расстройствам дыхания. Так что когда речь заходит о психическом здоровье, термины вроде заболевания или расстройства отталкивают и пугают людей, из-за чего они идут на попятную, хотя на самом деле всё можно решить одним простым метафорическим «ингалятором» для психики.

Мейер сравнивает трудности психики с физическими травмами.

– Я никогда не прибегаю к термину «заболевание», потому что не верю, что эти случаи – заболевания. Я убежден, что они ничем не отличаются от, скажем, растяжения мышцы. Растяжение – не заболевание связок.

Он называет это «взяться за ум». И его стараниями в футбольной школе Университета Огайо сложилась, пожалуй, самая прогрессивная программа на элитном уровне NCAA в том, что касается обеспечения сотрудников команды и спортсменов-студентов необходимыми инструментами для понимания психического здоровья и правильного управления им. У университета есть всё, что нужно: от спортивных психологов в штате команды до регулярных, интенсивных, многочасовых семинаров в расписании.

Всё это служит цели поощрения тех разговоров, которые так трудно бывает начать, разговоров о том, что в действительности значит «обладать крепкой психикой». И когда люди начинают вести такие разговоры друг с другом, происходят значительные перемены.

Возьмем Оливера Мармола. Он был младшим шортстопом в колледже Чарльстона в 2007 году, когда его задрафтовал «Сент-Луис Кардиналс». Пять лет спустя «кардиналы» попросили его возглавить их команду новичков в Джонстон-Сити, штат Теннесси, сделав его, 25-летнего парня, самым молодым менеджером бейсбольной команды. «Это просто говорит о том, что как игрок я был так себе», – смеется он.

На тренировках он чувствовал себя абсолютно комфортно. Никакой тревожности, играл как шортстоп из высшей лиги. Но как только начиналась игра, БУМ! «Паника», – говорит он. И выходило так, что все усердные труды шли прахом.

Только когда Мармол сам стал тренером, он осознал, что у сотен других ребят есть те же сложности. «И тебя приучают не говорить об этом в раннем возрасте, а просто справляться с трудностями самостоятельно», – сокрушается он.

Мы все это слышали: «соберись». «Стисни зубы и продолжай». «Разберись с собой, наконец». Мармол качает головой: «Эти слова звучат мотивирующе, но на деле это сущая чепуха, потому что в конечном счете ты просто сдашься – и тебя накроет».

У УНИВЕРСИТЕТА ЕСТЬ ВСЁ, ЧТО НУЖНО: ОТ СПОРТИВНЫХ ПСИХОЛОГОВ В ШТАТЕ КОМАНДЫ ДО РЕГУЛЯРНЫХ, ИНТЕНСИВНЫХ, МНОГОЧАСОВЫХ СЕМИНАРОВ В РАСПИСАНИИ.

Мармол нашел свое призвание в тренерской работе. В первый год работы его команда установила рекорд по числу побед, а в следующем сезоне его повысили до должности менеджера «Стэйт Колледж Спайкс», команды, аффилированной с «Кардиналс» и выступающей в младшей лиге класса А в короткий сезон. В том году им удалось выиграть титул чемпионов дивизиона, и годом позже – титул чемпионов лиги. Затем Мармола продвинули еще выше, назначив менеджером команды «Палм-Бич Кардиналс», выступающей в том же классе А, но уже полноценный сезон. Там они показали результат в 75 побед и 63 поражения и далеко прошли в пост-сезоне, выбыв из борьбы за титул лишь в полуфинале.

По ходу этого длинного пути точка зрения Мармола на рабочие процессы разительно поменялась. Будучи игроком, он всегда испытывал смутное ощущение того, что парни, способные выйти и сыграть хорошо, отличаются от остальных, но он знал, что они все переживали ощущения «бабочек в животе», которое на самом деле является банальной тревогой. Но хорошие игроки иначе справлялись с этими эмоциями. Став тренером, он узнал, что их мозг не распознаёт такие реакции, как проявление тревожности, в отличие от его и моего мозга. Он понял, что «эти ощущения не плодят панику в них. Они используют их как топливо для подпитки в предстоящей схватке».

Более того, одно дело – страдать от своего рода парализующей тревожности и видеть ее в поведении своих партнеров, будучи игроком, и совсем другое – видеть такие страдания собственных игроков, будучи тренером. При этом традиционный подход тренеров, если начать всерьез задумываться о нем… ну, здесь придется обойтись без вежливости: был в лучшем случае безграмотным, и притом намеренно безграмотным, в худшем же – просто идиотическим.

Если у игрока начинаются трудности – когда он начинает ошибаться в простых передачах, когда ловит мандраж и начинает недвижно замирать на питчерской горке, – то при традиционном подходе реакция тренеров, по словам Мармола, оказывается такой: «Не говори об этом, только сделаешь ему хуже». Но это не ответ. Игрок знает, что с ним не всё в порядке. Тренер знает. И в то же время действует правило: давайте не будем поднимать эту тему, чтобы не стало хуже. Но чувак, дело-то серьезное. Однако между игроком и тренером будто лежит незримая линия, игрок знает о положении дел, тренер знает, но никто не обсуждает его.

В конечном счете ты сломаешься.

Мармолу это надоело. Он сказал себе: «Тут должно быть что-то еще» и погрузился в исследования о «нейросоставляющей процесса», как он сам говорил. А двигал им один главный вопрос: «Как нам начать тренировать то, что идет от шеи вверх?»

Один из первых ответов, который он получил, был одновременно и самым простым, и самым важным: «Лучшие в мире регулярно говорят об этом».

Мармол руководил несколькими парнями, которые впоследствии продолжили карьеру в Major-лиге, и еще несколькими, которые, казалось, были на пути к этому. Ну, вы знаете таких ребят. Они заботятся о себе и своей форме как на поле, так и вне его, они каждый день погружены в процесс, вот это всё. И Мармол осознал, что то, о чем боимся говорить мы, эти элитные ребята обсуждали регулярно.

– У них есть команда людей, и они постоянно ведут такие разговоры, – делится он наблюдениями. – Они следят за тем, чтобы в обсуждениях всех этих ментальных трудностей все были предельно открыты. А так как у них нет страхов и сомнений, им удается куда лучше справляться с такими симптомами. Для них всё открыто, как на ладони. Они знают, что они лучшие и хотят понять: «Эй, а как стать лучше еще и вот в этих аспектах? Если я не буду открыто говорить о них, я не смогу добиться роста». Мы просто не знаем обо всём этом, потому что не вхожи в их круг.

Тогда он попробовал заводить разговоры со своими игроками. Было непросто.

– Про многих из этих парней нужно помнить, что мы задрафтовали их, что они в числе самых перспективных и талантливых ребят из старших школ или колледжей, – подмечает Мармол. – Потом они выходят на площадку, где каждый игрок ничем не хуже их, и тут они могут притвориться, что всё в порядке, и пока они будут вербально сообщать об этом менеджерам или тренерскому штабу, они никогда не откроются и не расскажут о своих страхах. Поэтому чем чаще мы будем задавать правильные вопросы и чем более заинтересованы будем в отношении них, тем больше они будут нам открываться.

Рассмотрим тревожность как пример: когда она берет над нами верх, контроль оказывается в руках потенциально деструктивной части нашего мозга. Некоторые части нашего мозга практически идентичны частям мозга некоторых животных. В голове есть мозжечок, наш «мозг ящерицы», управляющий нашим телом почти что бессознательно и, когда надо, реагирующий почти так же бессознательно. Когда вас накрывает приступ ярости, или вы срываетесь на ор, или чувствуете желание убежать отсюда с криками, это значит, что пульт управления вами захватил мозжечок. Более того, несмотря на то что многие люди полагают, будто приступ тревоги обычно оканчивается тем, что вы сворачиваетесь калачиком на полу, он также может приводить и ко многим другим реакциям, включая и такую, как приступ сумасшедшей ярости.

Никто в точности не знает всех связей между корой головного мозга, мозжечком и большим мозгом, не знает о том, как происходит взаимодействие в маленьких их частях, таких как островок, Мигсби (миндалевидное тело) и так далее. Однако мы точно знаем, что Мигсби – один из центров страха в мозге, а островок играет большую роль в предсказывании дальнейших событий, что, по очевидным причинам, оказывает существенное влияние на то, какой силы страх вы ощущаете. И, как оказывается, чем сильнее страх – то есть чем сильнее задействован Мигсби, – тем больше контроля над вами получает мозжечок. Другими словами, чем сильнее вы боитесь, тем больше контроля оказывается у примитивной, действующей сообразно инстинктам части мозга, лишающей вас способности действовать спокойно и рассудительно.

Чем сильнее вы перегружаете мозжечок – иными словами, чем больше вы рассказываете ему об окружающем мире, – тем лучше у вас получится натренировать его не сходить с ума всякий раз, когда происходит что-то из ряда вон. По сути, вам нужно приучать его не интерпретировать любое неожиданное, непонятное и нежеланное событие как конец света.

При этом существует четкая линия разделения между тем, чтобы потерять себя в «потоке», и тем, чтобы потеряться в страхе. «Поток» и страх – кузены. Наибольшая вероятность достичь триумфа есть у тех спортсменов, кто умеет направлять страх в «поток».

Строго говоря, вы не можете контролировать страх. Не можете силой заставить его уйти. Так происходит потому, что страх на самом деле полезен, если он правильно используется. Многие спортсмены причиняют себе вред, начиная сражаться со своим страхом, убеждая себя в том, что не должны бояться. Это заставляет мозг переключать свое внимание на… ну, собственно борьбу со страхом, а не выполнение стоящей задачи. Результаты обычно катастрофические.

Расстройства психического здоровья могут стать кошмаром, но при правильной их трактовке и управлении ими они могут также стать преимуществом. При правильном подходе некоторые «психические заболевания» можно рассматривать не как заболевания, а скорее как своего рода сильное качество, божий дар, нуждающийся в тренировках и закалке. У психических заболеваний, разумеется, есть степени серьезности, так же как у заболеваний физических. Да, если с ними не работать и запускать их, то они могут существенно подрывать здоровье, но при подобающем подходе их можно поставить на службу себе и превратить в супероружие.

РАССТРОЙСТВА ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ МОГУТ СТАТЬ КОШМАРОМ, НО ПРИ ПРАВИЛЬНОЙ ИХ ТРАКТОВКЕ И УПРАВЛЕНИИ ИМИ ОНИ МОГУТ ТАКЖЕ СТАТЬ ПРЕИМУЩЕСТВОМ.

Я говорю это не просто так. Я пришел к этому выводу после бесед с разными людьми – Урбаном Мейером и Майком Джервейсом в том числе. Когда я обсуждал с Мейером свою тревожность, и в частности ОКР, он говорил: «Мне не по душе термин «заболевание». Ведь это дар. Я могу перечислить тебе многих великих игроков, у каждого из которых была эта черта личности… Подумай о величайших спортсменах. Величайшие – не те, кто прыгает выше всех. Не те, кто быстрее всех бежит. Величайшие – те, кто, оказавшись на самом краю, может выйти за пределы возможного благодаря своему божьему дару».

Он объяснял, что, когда наступает время четвертой четверти и на кону стоит судьба всего матча, обычные люди бьют по тормозам, не справляясь с сильным давлением. «Это распространенное поведение, – уверял он. – Импульсивное поведение говорит отступить. Компульсивные, одержимые люди, привыкшие функционировать на пределе и добиваться целей, наоборот, начинают стараться еще сильнее. Поэтому я не считаю это заболеванием. Я думаю, что человек должен знать о наличии у себя таких черт и знать, как ими управлять. Но рассматривать их нужно не как болезнь, а как благословение, которое вам нужно каким-то образом сохранить».

Он отбарабанил мне список имен величайших тренеров, назвав такие имена, которые с ходу узнает любой фанат спорта. «Их всех объединяет общее качество, – говорил Мейер, – а именно – одержимость стремлением к величию и к тому, чтобы иметь великую команду. И я не вижу в этом ничего негативного. Всегда ли этому сопутствует нечто такое, что обязательно нужно контролировать? Разумеется».

Примените эту мысль к трактовке расстройства, которое нынче принимается обществом с большей готовностью: СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности). Писатель и психиатр доктор Дэйл Арчер в колонке для Forbes от июля 2014 года привел список спортсменов из Зала славы, которым диагностировали СДВГ: в нем оказались Майкл Джордан, Майкл Фелпс, Терри Брэдшоу, Пит Роуз, Брюс Дженнер, Андрес Торрес, Камми Гранато. «Список можно продолжать долго, – пишет Арчер. – И тут встает вопрос: может, наличие этой черты как-то связано с достижением величия в спорте?»

В сентябре 2016 года Симона Байлз, которая завоевала на летней Олимпиаде в Рио четыре золотые медали, публично рассказала о синдроме: «Мне диагностировали СДВГ, и я с детства принимаю лекарства по этой причине».

В своей колонке Арчер приводит статистику, которая показывает, что среди игроков Major League Baseball СДВГ встречается вдвое чаще, чем в среднем по взрослому населению (9 % игроков имеют этот диагноз против 4,4 % обычных людей в возрасте от 14 до 44 лет). Также он пишет: «Многие спортивные психологи, опираясь на эти данные, утверждают, что среди профессиональных спортсменов в целом эти цифры могут достигать 20 %».

Проанализировав различные научные исследования, Арчер делает убедительный вывод, который можно суммировать следующей строчкой из его колонки: «С СДВГ сопряжено много сильных сторон, которые при максимально эффективном использовании могут привести человека к успеху во многих областях жизнедеятельности».

Среди этих сильных качеств, которые могут особенно пригодиться спортсменам, Арчер называет «способность к многозадачности, склонность раскрывать свой потенциал в обстановке хаоса, креативность, нелинейное мышление, приключенческий дух, стойкость, высокий уровень энергии, склонность идти на риск, спокойствие в обстановке сильного давления и способность к предельной концентрации на том, что завораживает и увлекает».

И добавляет: «Я не говорю, что тут одни только плюсы – трудности, связанные с СДВГ, хорошо известны, – я просто говорю, что в нашем стремлении поскорее поставить диагноз мы игнорируем тот факт, что этот синдром действительно имеет и позитивные стороны».

Мне это очень по душе, поэтому для проверки я звоню доктору Майклу Джервейсу и спрашиваю его мнение.

– У любого, кто ведет за собой мир, кто меняет его, часто проявляется крайняя форма преданности делу, способности преодолевать огромные дистанции в попытках угнаться за своей целью, какой бы она ни была, – соглашается он. – И, по сути, встречается такое редко. Поэтому я не знаю, может ли какое-то психическое заболевание описать предельную целеустремленность людей, меняющих мир, ведущих его вперед, но в случае некоторых людей небольшая, правильная дозировка обсессивно-компульсивных тенденций личности, правильная дозировка взволнованности, правильная дозировка нарциссизма помогает им до конца следовать за своими целями, постигать все нюансы мастерства.

Эти Штуки, представляющие собой сплав глубинной, перспективной науки и последних технологических достижений, раскрывают спортсменам мир внутри их собственной головы так, как никогда прежде, и помогают им преодолевать эти страхи, сидящие в их разумах, и познавать свою истинную силу. Оливер Мармол говорит: «В этой области прогресс почти аналогичен тому, что мы видим, когда человек занимается в спортзале с весами и правильно питается, стремясь, насколько это возможно, максимально придерживаться лучших стратегий в попытке улучшить себя и обрести преимущество. И в том, что касается еды и того, чем мы питаем наши тела, каждый спортсмен очень внимателен и отлично понимает важность этой составляющей подготовки к выходу на пик производительности. Особенно спортсмены высочайшего уровня – эти элитные ребята очень хорошо осознают важность этой подготовки. А теперь мы ищем возможность улучшить то, что растет от шеи вверх, – и спрашиваем себя, каковы наши возможности?»

Человек, научившийся управлять теми страхами и сомнениями, что одолевают его разум, может в конечном счете сотворить нечто «безумное», что в итоге окажется чем-то выдающимся – как победа Феликса Баумгартнера над собственными страхами и последующий удачный прыжок из космоса на глазах у всего мира.

Глава 6
Новый взгляд на старое

Хорошо это или плохо, но за долгие годы развития спорта появилось огромное количество разнообразных методов «включения головы в игру», в том числе такие, об истинном предназначении которых не подозревают и сами спортсмены. И методы эти разнятся от хитроумных и мистических до пугающих, травмирующих и откровенно чудаковатых. Секс, суеверия, религия, медитации, визуализация, внутренний диалог и прочее – многие спортсмены издавна рекомендовали те или иные способы, тогда как другие не признавали ни один из них.

Всё, что связано с Этими Штуками, выводит на свет нашу нужду в приведении мозга в порядок, но что же современная наука рассказывает нам о тех способах, что мы уже применяем для этой цели? Если вкратце, то она показывает нам, насколько мощными они могут быть, как во благо нам, так и во вред.

А мощь эта складывается из того, как происходит производство нейромедиаторов в нашем мозгу. Нейромедиатор – это, по сути, красивое обозначение «мозгового наркотика», в нашем мозгу нейромедиаторы играют примерно ту же роль, что топливо в машине. Наш мозг постоянно производит десятки нейромедиаторов, и когда мы перестаем в них нуждаться, мозг всасывает излишки, используя обратный захват, чтобы потом переработать их. И в каком-то смысле мы все зависимы от этих наркотиков, формирующихся в нашем мозге. Еда, которую мы едим, наркотики, которые употребляем или не употребляем, физические упражнения и так далее, даже мысли и поведение выбрасывают самые разнообразные нейромедиаторы. Грубо говоря, нашими жизнями управляет миллион маленьких зависимостей.

И когда, скажем, Расселл Уилсон переходит в режим «на автомате», то есть когда он «входит в поток», мозг пропитывает определенная помесь нейромедиаторов: дофамин, норэпинефрин, эндорфины, анандамид и серотонин.

Дофамин проявляется, когда наша новая кора успешно предсказывает будущее, как, например, в случаях, когда мы предчувствуем угрозу и избегаем ее или расправляемся с ней. От дофамина мы чувствуем себя хорошо, и он заставляет нас сильнее хотеть того, от чего мы изначально получили удовольствие. Дофамин также помогает нам сфокусироваться и игнорировать то, что неважно в ситуации «здесь и сейчас», и именно он усиливается эффект «автоматизма». (То, что запускает процесс выработки дофамина, меняется по мере того, как спортсмен становится всё сильнее и сильнее. Одно из самых поразительных различий, которые исследователи обнаружили, сравнив тех, кто просто играет в спортивные игры ради развлечения («любителей»), и тех, кто зарабатывает этим на жизнь или хотя бы пытается это делать («элитой»), состоит в том, что мозгу любителя для получения дофамина достаточно просто поиграть, принять участие, тогда как элита получает подлинное вознаграждение, только одержав победу и добившись успеха.)

МОЗГУ ЛЮБИТЕЛЯ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ДОФАМИНА ДОСТАТОЧНО ПРОСТО ПОИГРАТЬ, ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ, ТОГДА КАК ЭЛИТА ПОЛУЧАЕТ ПОДЛИННОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ, ТОЛЬКО ОДЕРЖАВ ПОБЕДУ И ДОБИВШИСЬ УСПЕХА.

Норэпинефрин — это адреналин, пробуждающий мозг и концентрирующий его внимание, ускоряющий коммуникацию между нейронами и влияющий на наш эмоциональный контроль. Он позволяет нам набирать высокие обороты, заставляет наше сердце биться быстрее, а легкие активнее перекачивать воздух, он напрягает наши мышцы.

Эндорфины – по сути, героин, который вырабатывает наш мозг. Они блокируют боль и производят удовольствие, в точности как морфин, но с той разницей, что они в сотни раз мощнее, когда организм вырабатывает их сам.

Анандамид обязан своим названием слову ananda, что на санскрите означает «радость» или «блаженство». Одна из главных функций анандамида в том, что он помогает блокировать страх, отчасти за счет активации каннабиноидных рецепторов в мозге.

И, наконец, серотонин помогает нам справляться с ситуацией, когда всё идет наперекосяк, и помогает сохранять спокойствие под давлением. Здоровый мозг получает порцию серотонина в конце действа, несмотря на то как всё закончилось – хорошо или плохо. Когда Уилсон после того камбэка в миг превратился из робота в ревущего человека, вероятнее всего, это произошло потому, что его мозг накрыла волна серотонина.

Теперь, когда вы немного разбираетесь в том, что происходит в мозге, взглянем на кое-какие старинные методы, которые спортсмены издавна использовали для того, чтобы привести его в порядок, и узнаем, что об этих методах думает наука.

Секс

Мне неприятно открывать вам эту горькую правду, но «Рокки» лгал нам. Если конкретнее, то лгал тренер Рокки, Мик. Работая с заурядным боксером-левшой из Филадельфии, у которого, как все считали, не было никаких надежд на победу в схватке против Аполло Крида/Мохаммеда Али, Мик наставлял его, чтобы он ни при каких обстоятельствах не занимался сексом: «От женщин слабеют ноги!»

Хорошие новости: Мик – да упокоит Господь его душу – был не прав.

Или мог ошибаться. Это сложная тема, и науке тяжело в ней разобраться, тем более что исследований на эту тему не так чтобы много. Лишь несколько экспериментов, в большинстве из которых было задействовано минимальное количество участников.

Тем не менее еще со времен древнегреческих Олимпиад секс в спорте – предмет горячих обсуждений. Сам Платон высказывался по этому вопросу, советуя спортсменам беречь энергию, избегая секса перед соревнованиями. А вот Плиний Старший в 77 году н. э. писал: «Когда атлеты вялы, занятие любовью возвращает их к жизни».

Фрэдди Роуч, тренирующий помимо прочих и легендарного боксера Мэнни Пакьяо, говорил: «Большинство боксеров перед схваткой воздерживаются примерно неделю – своих парней я прошу о десяти днях воздержания».

Майк Тайсон как-то признался: «Я всегда читал о том, что великие бойцы никогда не занимаются сексом перед боем, а я тогда был молодым парнем и хотел стать самым молодым чемпионом мира в тяжелом весе в истории, поэтому воздерживался от секса около пяти лет».

Помимо боксеров можно вспомнить бывшего бегуна на 5000 метров Марти Ликуори, который однажды сказал: «Секс делает тебя счастливым, а счастливые люди не пробегают милю за 3:47».

Распространенное (если не сказать ненаучное) поверье гласит, что занятие сексом снижает уровень тестостерона у мужчин, что делает их менее мотивированными, менее агрессивными и менее склонными играть на пределе.

Однако недавние исследования показали, что секс может поднять уровень тестостерона у мужчин, а кроме того, было обнаружено, что, если мужчина регулярно занимается сексом, у него будут более высокие изначальные показатели тестостерона.

Недавнее исследование, проведенное компанией Adam&Eve, специализирующейся на товарах для взрослых, совместно с инструктором по физподготовке доктором Майком Янгом, показало, говоря словами Янга, следующее: «Что касается сочетания сексуальной активности и спортивных выступлений, то здесь мы имеем дело с особенностями восприятия: что человек чувствует, такой и будет его реальность. Если они ощущают, что вовлеченность в сексуальную активность поднимет уровень их спортивных выступлений, то, скорее всего, так оно и будет».

В таком случае имеет смысл взглянуть на то, что мы знаем о сексе и мозге. Во-первых, секс творит с мозгом что-то фантастическое. Дофамин, нейромедиатор, заставляющий нас чувствовать себя классно, всегда вырабатывается во время секса. Также секс провоцирует выработку нескольких других химических элементов. Например, окситоцина, обезболивающего. Скажу больше, старая отговорка «не сегодня, у меня голова болит» получила чувствительный удар после публикации в 2013 году одного немецкого исследования. В том исследовании 60 % участников регулярно страдали от мигреней, а 30 % от сильной приступообразной головной боли. Результаты показали, что у людей, занимавшихся сексом, боль в большинстве своем становилась не такой острой, а то и вовсе проходила. Другие исследования помогли ученым обнаружить, что женщины, испытывающие оргазм, имеют более высокий болевой порог. Исследователи не смогли точно объяснить, почему так происходит, но предположили, что причина в выделении окситоцина.

«СЕКС ДЕЛАЕТ ТЕБЯ СЧАСТЛИВЫМ, А СЧАСТЛИВЫЕ ЛЮДИ НЕ ПРОБЕГАЮТ МИЛЮ ЗА 3:47».

Для спортсмена возможность притупить боль или избавиться от нее за счет секса может стать громадной помощью в процессе восстановления – чем меньше боли ты испытываешь, тем лучше отдыхаешь, а чем лучше отдыхаешь, тем быстрее восстанавливаешься.

Секс также отрубает Мигсби, нашего мозгового антигероя, главного ответственного за настороженность и страх. Уход от этих состояний – настоящие каникулы для мозга, после которых он чувствует себя освеженным и готовым к бою.

Вдобавок секс обеспечивает приток большого количества крови к мозгу. Некоторые исследования даже показали, что регулярный секс ведет к увеличению объема мозга, то есть больше секса – больше мозгов. Также выяснилось, что регулярный секс подстегивает рост нейронов в гиппокампе, что важно для памяти.

Обратная сторона медали, как показали научные изыскания, состоит в том, что секс почти никогда не получается «просто сексом»; ему неизбежно сопутствуют эмоции. Окситоцин не только приглушает боль и придает вам классные ощущения, он также оставляет заметный отпечаток на тех участках мозга, что ответственны за эмоции и память.

При всём при этом Роберт Вайсс, вице-президент по клиническому развитию в Elements Behavioral Health и эксперт по вопросам сексуальной зависимости, в 2015 году написал следующее для Psychology Today, основываясь на своем более чем двадцатилетнем опыте работы психотерапевтом, специализирующимся в вопросах секса и интимных сложностей: «В конце концов, не существует однозначно верного или неверного ответа на вопрос о влиянии обычного секса на психологическое здоровье человека. Для некоторых людей он, вероятно, полезен, для других же, возможно, нет».

Суеверия

Серена Уильямс носит одну пару носков на протяжении всего турнира. Майкл Джордан на каждую игру надевал свои старые баскетбольные шорты, оставшиеся со времен его выступлений за команду колледжа, под основные игровые шорты. Бывший студенческий баскетбольный тренер Джерри Тарканян жевал во время матчей полотенце. Тренер английского футбольного клуба «Бирмингем Сити» Барри Фрай мочился во всех четырех углах поля домашнего стадиона (чтобы отогнать злых духов). Если у Джейсона Джайамби, бывшего результативного аутфилдера MLB с сильнейшим ударом, случался спад в игре, он надевал на матчи трусы «тонг» золотистого цвета. Футбольный вратарь Серхио Гойкоэчеа справлял малую нужду перед каждой серией пенальти.

Я, например, безо всяких рациональных на то причин до сих пор предпочитаю во время дворовых матчей по софтболу отбивать мяч определенной частью биты, так чтобы было видно наклейку, и всегда стираю следы ног предыдущего бэттера с домашней базы отбивающего, прежде чем встать туда самому. Будучи претенциозным подростком, я выстукивал на базе символ креста, а затем бил себя по груди.

И здесь перечислены лишь некоторые из бесконечного числа предрассудков, свойственных спортсменам – пожалуй, самым суеверным людям на свете.

Однако нам еще толком не известно, какие физические процессы происходят в мозге, когда нас одолевают суеверия. Исследования показали, что, вероятно, это как-то связано с Мигсби – страхом – и другими смежными отделами, о которых мы уже рассказали. Вероятно, самой примечательной и конкретной находкой, сделанной учеными в этом вопросе к сегодняшнему дню, стал следующий вывод: люди, у которых формируются суеверия, не отказываются от них во многом потому, что отказ требует больших интеллектуальных ресурсов, которых у них нет или которые они не хотят направлять на это.

Те, кто всё же отказывается от суеверий, во время сканирований демонстрируют большую активность в правой фронтальной извилине, в части мозга, связанной с когнитивным подавлением – то есть тем отделом, который отвечает за блокирование спонтанных мыслей и эмоций.

Религия

Взрослея, я много раз слышал, как проповедники говорят, что истинно верующий, добрый христианин-спортсмен должен быть лучшим в своем виде спорта, ведь ему помогает сам Бог и всё такое. «Аминь!» – отвечал я им на это от всей души.