Текст книги "Шуты Господа. История Франциска Ассизского и его товарищей"

Расфуфыренные всадники из кортежа бросились в погоню за Франческо, но куда им было его догнать! На своем Сарацине он легко оторвался от них, вихрем взлетел в гору и скрылся за городскими воротами задолго до того, как сюда подоспела погоня.

Портрет женщины. Художник Джулиано Буджардини

У рыночной площади Франческо остановили его друзья: Джеронимо и Клементино.

– Стой! – прокричали они, преграждая ему путь. – Откуда у тебя такая лошадь, Франческо? И куда ты мчишься, словно спасаясь от черта с рогами?

– Не знаю, есть ли у него рога, но то, что он черт – это точно, – отвечал Франческо, спешиваясь. – Злой и наглый черт – вот, кто он! От него я и спасаюсь.

– Пречистая Дева! С нами крестная сила! – воскликнули Джеронимо и Клементино. – Да о ком ты говоришь?

– О герцоге, – о ком же еще? Кроме него у нас в городе чертей нету.

– Так это он за тобой гонится? Почему? Что ты ему сделал? – засыпали Франческо вопросами его друзья.

Франческо засмеялся.

– Я научил его, как оскорблять наш народ. Мой Сарацин забросал герцога грязью, а еще, как мне показалось, пустил газы прямо ему в лицо. Видели бы вы, как разъярился герцог!

– Да что ты?! Не может быть! Ай да Франческо! – Джеронимо и Клементино оглушительно расхохотались, привлекая внимание людей на площади.

– Говорю вам, это не я, а моя лошадь. Разве я посмел бы так себя вести перед императорским наместником? – возразил Франческо с самым серьезным видом, чем вызвал еще больший смех своих друзей.

– Ладно, хватит смеяться, – сказал Франческо, – а то весь город сбежится к нам, чтобы узнать, над чем вы так заразительно смеетесь.

– Но тебе надо спрятаться, тебя могут схватить, – забеспокоились друзья. – Оскорбление достоинства императорского наместника – дело нешуточное.

– Э, нет, ничего мне не будет, – усмехнулся Франческо. – Герцог, конечно, дурак, но не настолько, чтобы сделать эту историю достоянием всех. А если ее еще запишут в документах, то он станет посмешищем не только для наших горожан, но и для потомков. Он бы с удовольствием разделался со мной там, за городом, вдали от посторонних глаз, а теперь уже поздно – ну, если только пришлет своих слуг, чтобы они отомстили за него.

– О, такое может быть! Нет, тебе все-таки нужно спрятаться в надежном месте, – сказали Джеронимо и Клементино.

– Прятаться мне не надо, – отвечал Франческо. – Дни герцога в нашем городе сочтены. Вы были на улице, когда герцог выезжал из замка? Нашлись люди, которые хотели приветствовать его, так их поколотили! Еще немного, и герцог со своими солдатами покатятся из Ассизи, как камень с горы.

– Скорей бы уж! Давно пора! – сказали Джеронимо и Клементино. – Но ты не ответил, откуда у тебя этот конь?

– Подарок отца, – коротко объяснил Франческо.

– Отличный подарок, – с невольной завистью произнесли его друзья.

– Отец работает день и ночь, его месяцами не бывает дома, он часто рискует жизнью – почему же он не может купить то, что хочется? – спросил Франческо. – И я помогаю ему по мере сил; мы деньги не крадем, мы их зарабатываем.

– Хорошо быть богатым. Богатство исполняет желания, – сказали Джеронимо и Клементино.

– И я так думаю, – согласился Франческо. – Ну, я поехал, – он взобрался на Сарацина. – Отец, наверное, уже волнуется.

– Но ты придешь вечером к мадонне Лие? Ты будешь у нее?

– Не знаю, как получится… – неопределенно ответил Франческо и поехал к своему дому.

– …Ты вернулся? Все в порядке? – спросил Пьетро. – Ну и слава Богу. Ты отдохни, а я пойду в контору. Надо проверить, как там справляются наши приказчики… Да, кстати, с тобой хотела переговорить твоя мать. Ты выслушай ее и старайся не перечить, женщину не переспоришь, но всерьез ее слова не воспринимай. Она хорошая жена и хорошая мать, но она женщина, – и этим все сказано!

– Ладно, отец, – улыбнулся Франческо.

Джованна ждала его в большой гостиной. Это было лучшее помещение дома: на отделку гостиной пошел мореный дуб и мрамор с тонкими молочными прожилками; висевшие на стенах большие гобелены со сценами охоты были привезены из Франции; дубовые кресла, украшенные львиными мордами по спинкам и подлокотникам, были фламандской работы, – также как филенки на дверях и на ящиках тяжелых комодов. Серебряные канделябры и подсвечники прибыли из немецких земель; мозаика на полу была вывезена из Неаполя, где ее обнаружили в развалинах древней виллы, аккуратно разобрали и вновь собрали в доме Пьетро Бернардоне. Правда, центр мозаичного рисунка с дельфинами, морскими чудищами и Нептуном был поврежден, но Пьетро загородил этот изъян восточным ковром, – настоящим, а не таким, что теперь часто ткали где придется и выдавали за ковер с Востока.

– Сколько дней ты не был дома? – спросила Джованна сына, не скрывая раздражения.

– Здравствуй, мама, – приветствовал ее Франческо.

– Здравствуй… Сколько дней ты не был дома? – повторила она.

– Не помню. Дня два, – пожал плечами Франческо.

– Нет, не два дня, а целых три! – ее раздражение еще более усилилось.

– Значит, три, – кивнул Франческо.

– Три дня тебя не было дома, целых три дня! Что же это такое, я тебя спрашиваю? – Джованна повысила голос. – Ты решил стать уличным гулякой?

– Нет, мама, – опустив глаза, смиренно ответил Франческо.

– Нет?.. А где же ты тогда был? – почти выкрикнула Джованна. – А может быть, ты ходил молиться в монастырь святого Верекундия? – язвительно прибавила она.

– Нет, к Верекундию я не ходил, – отвечал Франческо.

– Так где же ты был в эти дни и ночи? – Джованна еле сдерживалась, ее лицо покраснело, а на глазах выступили слезы.

– Днем я работал с отцом в конторе, – сказал Франческо.

– Днем! В конторе! – воскликнула Джованна. – А ночью?

Франческо молчал.

– А ночью? – повторила Джованна.

Франческо молчал.

– Так я и знала! – Джованна заплакала. – Так я и знала…

Франческо стоял, глядел в пол и ждал, когда она успокоится.

– Разве я этому тебя учила? – продолжая плакать, вопрошала Джованна. – Вспомни, сколько раз я рассказывала тебе о святых, о великомучениках и страстотерпцах; сколько раз мы повторяли с тобой заповеди Божьи; сколько раз говорили о Сыне Божьем и его апостолах! Неужели ты забыл все это? Неужели ты забыл?!..

Франческо молчал. Джованна утерла глаза платком, вздохнула и грустно произнесла:

– Твой отец всегда хотел, чтобы ты стал торговцем, как и он. Ладно, я смирилась, каждому уготована своя судьба. Но если подумать, – что хорошего быть торговцем? Разве это достойное занятие? Посмотри на своего отца: его ничто не интересует, кроме денег; он грубый, невнимательный, лишен благородных манер, – к тому же, он заносчивый, преисполнен гордыни; он упрямый, мелочный и твердолобый. А как он относится к Богу и к нашей матери-церкви, – я лучше промолчу… Прости, Господи, меня, грешную, и супруга моего Пьетро, – прости, Господи, прости! – она трижды перекрестилась на распятие на стене (флорентийской работы – ореховое дерево и кипарис). – Я-то думала, что ты будешь другим, – продолжала Джованна, – но ты пошел в отца и даже превзошел его в грехах… Ах, Франчо Франчо! Неужели грешная земная, преходящая жизнь милее тебе жизни святой и вечной?..

Франческо упорно молчал. Джованна вздохнула еще раз и сказала:

– Ну, хорошо, пусть ты не хочешь служить Богу, отказавшись от мира, но раньше ты хотя бы мечтал о рыцарском служении Господу. Когда ты был маленьким, ты играл только в рыцаря: помнишь свой жестяной рыцарский меч, с которым ты скакал на деревянной лошадке в Святую Землю, как ты говорил, чтобы сразиться с неверными? Помнишь, как я нашивала крест тебе на плащ; помнишь, как ты клялся, что будешь биться во имя Господа и никто не победит тебя?

А вспомни, когда ты выучился грамоте, ты сто раз перечитывал рассказы об удивительных приключениях рыцарей Круглого Стола и о подвигах паладинов Карла Великого! Эта книга, за которую твой отец очень дорого заплатил, скоро так поистрепалась, что пришлось отдавать ее переплетчику, но и после этого она прожила недолго, – Джованна слабо улыбнулась. – Тогда ты бредил этими рассказами и говорил мне, что обязательно станешь рыцарем, когда вырастешь… Ах, Франчо, если бы ты и впрямь стал рыцарем, как это было бы хорошо! Вот где настоящее благородство, а какое поведение, какие манеры! Разве можно сравнить рыцаря с торговцем? – Джованна презрительно фыркнула. – Ну, что же ты молчишь? – спросила она. – Ответь же мне хоть что-нибудь… Как ты будешь жить дальше?

– Я подумаю, мама, – сказал Франческо, поднял на нее глаза и вдруг заулыбался.

– Что ты? – удивилась Джованна.

– Так, ничего, просто вспомнил кое-что… Возможно, я еще стану рыцарем, – во всяком случае, скоро нам точно придется повоевать, – загадочно ответил Франческо.

Рыцарское служение

Рыцарь из Франции мессир Гвалтьеро де Бриенне со своим отрядом продвигался к Риму, дабы предложить Папе свои услуги по защите Церкви от мятежников, оспаривающих власть понтифика. Если бы Папа не пожелал принять услуги мессира Гвалтьеро, рыцарь готов был повернуть на север и предложить свою помощь императору в борьбе против Папы. В любом случае рыцарь надеялся на богатое вознаграждение и на военную добычу, а по пути к Риму он вел военные действия по своему разумению. Мессир Гвалтьеро нападал на тех, кого считал врагами Церкви, объявив собственный крестовый поход против них. Столь богоугодное дело, а также слава этого рыцаря и военная удача, неизменно сопутствующая ему, привлекли в отряд де Бриенне немало молодых людей из Ломбардии, Тосканы и Умбрии: в числе последних был и Франческо Бернардоне. С ним были его друзья Джеронимо и Клементино и еще с десяток ассизских юношей, желавших прославиться в боях, а возможно, получить рыцарское звание.