Текст книги "Шуты Господа. История Франциска Ассизского и его товарищей"

Расфуфыренные всадники из кортежа бросились в погоню за Франческо, но куда им было его догнать! На своем Сарацине он легко оторвался от них, вихрем взлетел в гору и скрылся за городскими воротами задолго до того, как сюда подоспела погоня.

Портрет женщины. Художник Джулиано Буджардини

У рыночной площади Франческо остановили его друзья: Джеронимо и Клементино.

– Стой! – прокричали они, преграждая ему путь. – Откуда у тебя такая лошадь, Франческо? И куда ты мчишься, словно спасаясь от черта с рогами?

– Не знаю, есть ли у него рога, но то, что он черт – это точно, – отвечал Франческо, спешиваясь. – Злой и наглый черт – вот, кто он! От него я и спасаюсь.

– Пречистая Дева! С нами крестная сила! – воскликнули Джеронимо и Клементино. – Да о ком ты говоришь?

– О герцоге, – о ком же еще? Кроме него у нас в городе чертей нету.

– Так это он за тобой гонится? Почему? Что ты ему сделал? – засыпали Франческо вопросами его друзья.

Франческо засмеялся.

– Я научил его, как оскорблять наш народ. Мой Сарацин забросал герцога грязью, а еще, как мне показалось, пустил газы прямо ему в лицо. Видели бы вы, как разъярился герцог!

– Да что ты?! Не может быть! Ай да Франческо! – Джеронимо и Клементино оглушительно расхохотались, привлекая внимание людей на площади.

– Говорю вам, это не я, а моя лошадь. Разве я посмел бы так себя вести перед императорским наместником? – возразил Франческо с самым серьезным видом, чем вызвал еще больший смех своих друзей.

– Ладно, хватит смеяться, – сказал Франческо, – а то весь город сбежится к нам, чтобы узнать, над чем вы так заразительно смеетесь.

– Но тебе надо спрятаться, тебя могут схватить, – забеспокоились друзья. – Оскорбление достоинства императорского наместника – дело нешуточное.

– Э, нет, ничего мне не будет, – усмехнулся Франческо. – Герцог, конечно, дурак, но не настолько, чтобы сделать эту историю достоянием всех. А если ее еще запишут в документах, то он станет посмешищем не только для наших горожан, но и для потомков. Он бы с удовольствием разделался со мной там, за городом, вдали от посторонних глаз, а теперь уже поздно – ну, если только пришлет своих слуг, чтобы они отомстили за него.

– О, такое может быть! Нет, тебе все-таки нужно спрятаться в надежном месте, – сказали Джеронимо и Клементино.

– Прятаться мне не надо, – отвечал Франческо. – Дни герцога в нашем городе сочтены. Вы были на улице, когда герцог выезжал из замка? Нашлись люди, которые хотели приветствовать его, так их поколотили! Еще немного, и герцог со своими солдатами покатятся из Ассизи, как камень с горы.

– Скорей бы уж! Давно пора! – сказали Джеронимо и Клементино. – Но ты не ответил, откуда у тебя этот конь?

– Подарок отца, – коротко объяснил Франческо.

– Отличный подарок, – с невольной завистью произнесли его друзья.

– Отец работает день и ночь, его месяцами не бывает дома, он часто рискует жизнью – почему же он не может купить то, что хочется? – спросил Франческо. – И я помогаю ему по мере сил; мы деньги не крадем, мы их зарабатываем.

– Хорошо быть богатым. Богатство исполняет желания, – сказали Джеронимо и Клементино.

– И я так думаю, – согласился Франческо. – Ну, я поехал, – он взобрался на Сарацина. – Отец, наверное, уже волнуется.

– Но ты придешь вечером к мадонне Лие? Ты будешь у нее?

– Не знаю, как получится… – неопределенно ответил Франческо и поехал к своему дому.

– …Ты вернулся? Все в порядке? – спросил Пьетро. – Ну и слава Богу. Ты отдохни, а я пойду в контору. Надо проверить, как там справляются наши приказчики… Да, кстати, с тобой хотела переговорить твоя мать. Ты выслушай ее и старайся не перечить, женщину не переспоришь, но всерьез ее слова не воспринимай. Она хорошая жена и хорошая мать, но она женщина, – и этим все сказано!

– Ладно, отец, – улыбнулся Франческо.

Джованна ждала его в большой гостиной. Это было лучшее помещение дома: на отделку гостиной пошел мореный дуб и мрамор с тонкими молочными прожилками; висевшие на стенах большие гобелены со сценами охоты были привезены из Франции; дубовые кресла, украшенные львиными мордами по спинкам и подлокотникам, были фламандской работы, – также как филенки на дверях и на ящиках тяжелых комодов. Серебряные канделябры и подсвечники прибыли из немецких земель; мозаика на полу была вывезена из Неаполя, где ее обнаружили в развалинах древней виллы, аккуратно разобрали и вновь собрали в доме Пьетро Бернардоне. Правда, центр мозаичного рисунка с дельфинами, морскими чудищами и Нептуном был поврежден, но Пьетро загородил этот изъян восточным ковром, – настоящим, а не таким, что теперь часто ткали где придется и выдавали за ковер с Востока.

– Сколько дней ты не был дома? – спросила Джованна сына, не скрывая раздражения.

– Здравствуй, мама, – приветствовал ее Франческо.

– Здравствуй… Сколько дней ты не был дома? – повторила она.

– Не помню. Дня два, – пожал плечами Франческо.

– Нет, не два дня, а целых три! – ее раздражение еще более усилилось.

– Значит, три, – кивнул Франческо.

– Три дня тебя не было дома, целых три дня! Что же это такое, я тебя спрашиваю? – Джованна повысила голос. – Ты решил стать уличным гулякой?

– Нет, мама, – опустив глаза, смиренно ответил Франческо.

– Нет?.. А где же ты тогда был? – почти выкрикнула Джованна. – А может быть, ты ходил молиться в монастырь святого Верекундия? – язвительно прибавила она.

– Нет, к Верекундию я не ходил, – отвечал Франческо.

– Так где же ты был в эти дни и ночи? – Джованна еле сдерживалась, ее лицо покраснело, а на глазах выступили слезы.

– Днем я работал с отцом в конторе, – сказал Франческо.

– Днем! В конторе! – воскликнула Джованна. – А ночью?

Франческо молчал.

– А ночью? – повторила Джованна.

Франческо молчал.

– Так я и знала! – Джованна заплакала. – Так я и знала…

Франческо стоял, глядел в пол и ждал, когда она успокоится.

– Разве я этому тебя учила? – продолжая плакать, вопрошала Джованна. – Вспомни, сколько раз я рассказывала тебе о святых, о великомучениках и страстотерпцах; сколько раз мы повторяли с тобой заповеди Божьи; сколько раз говорили о Сыне Божьем и его апостолах! Неужели ты забыл все это? Неужели ты забыл?!..

Франческо молчал. Джованна утерла глаза платком, вздохнула и грустно произнесла:

– Твой отец всегда хотел, чтобы ты стал торговцем, как и он. Ладно, я смирилась, каждому уготована своя судьба. Но если подумать, – что хорошего быть торговцем? Разве это достойное занятие? Посмотри на своего отца: его ничто не интересует, кроме денег; он грубый, невнимательный, лишен благородных манер, – к тому же, он заносчивый, преисполнен гордыни; он упрямый, мелочный и твердолобый. А как он относится к Богу и к нашей матери-церкви, – я лучше промолчу… Прости, Господи, меня, грешную, и супруга моего Пьетро, – прости, Господи, прости! – она трижды перекрестилась на распятие на стене (флорентийской работы – ореховое дерево и кипарис). – Я-то думала, что ты будешь другим, – продолжала Джованна, – но ты пошел в отца и даже превзошел его в грехах… Ах, Франчо Франчо! Неужели грешная земная, преходящая жизнь милее тебе жизни святой и вечной?..

Франческо упорно молчал. Джованна вздохнула еще раз и сказала:

– Ну, хорошо, пусть ты не хочешь служить Богу, отказавшись от мира, но раньше ты хотя бы мечтал о рыцарском служении Господу. Когда ты был маленьким, ты играл только в рыцаря: помнишь свой жестяной рыцарский меч, с которым ты скакал на деревянной лошадке в Святую Землю, как ты говорил, чтобы сразиться с неверными? Помнишь, как я нашивала крест тебе на плащ; помнишь, как ты клялся, что будешь биться во имя Господа и никто не победит тебя?

А вспомни, когда ты выучился грамоте, ты сто раз перечитывал рассказы об удивительных приключениях рыцарей Круглого Стола и о подвигах паладинов Карла Великого! Эта книга, за которую твой отец очень дорого заплатил, скоро так поистрепалась, что пришлось отдавать ее переплетчику, но и после этого она прожила недолго, – Джованна слабо улыбнулась. – Тогда ты бредил этими рассказами и говорил мне, что обязательно станешь рыцарем, когда вырастешь… Ах, Франчо, если бы ты и впрямь стал рыцарем, как это было бы хорошо! Вот где настоящее благородство, а какое поведение, какие манеры! Разве можно сравнить рыцаря с торговцем? – Джованна презрительно фыркнула. – Ну, что же ты молчишь? – спросила она. – Ответь же мне хоть что-нибудь… Как ты будешь жить дальше?

– Я подумаю, мама, – сказал Франческо, поднял на нее глаза и вдруг заулыбался.

– Что ты? – удивилась Джованна.

– Так, ничего, просто вспомнил кое-что… Возможно, я еще стану рыцарем, – во всяком случае, скоро нам точно придется повоевать, – загадочно ответил Франческо.

Рыцарское служение

Рыцарь из Франции мессир Гвалтьеро де Бриенне со своим отрядом продвигался к Риму, дабы предложить Папе свои услуги по защите Церкви от мятежников, оспаривающих власть понтифика. Если бы Папа не пожелал принять услуги мессира Гвалтьеро, рыцарь готов был повернуть на север и предложить свою помощь императору в борьбе против Папы. В любом случае рыцарь надеялся на богатое вознаграждение и на военную добычу, а по пути к Риму он вел военные действия по своему разумению. Мессир Гвалтьеро нападал на тех, кого считал врагами Церкви, объявив собственный крестовый поход против них. Столь богоугодное дело, а также слава этого рыцаря и военная удача, неизменно сопутствующая ему, привлекли в отряд де Бриенне немало молодых людей из Ломбардии, Тосканы и Умбрии: в числе последних был и Франческо Бернардоне. С ним были его друзья Джеронимо и Клементино и еще с десяток ассизских юношей, желавших прославиться в боях, а возможно, получить рыцарское звание.

Весь город высыпал провожать их, когда они с крестами на груди и алебардами, гарцуя на породистых жеребцах (но у Франческо Бернардоне был, конечно, самый лучший конь!), отправились в поход. Ассизи пока не мог похвастаться ни одним знаменитым воином, своим уроженцем, – городу вообще некем было гордиться, кроме как епископом Руфином, принявшим мученическую кончину в первые века по рождестве Христовом и причисленным к лику святых, но таких мучеников было много в Умбрии, не говоря уже о всей Италии. Был еще некий поэт Проперций, живший когда-то в Ассизи, но кому он был известен и кому были нужны его стихи!

Некоторую гордость ассизцов вызывало, правда, то обстоятельсво, что город был основан троянским царем Асием. Вместе с Энеем, сыном Приама (правившего Троей при греческой осаде), Асий бежал в Италию после разгрома Трои, и здесь троянцы дали начало итальянскому народу. Что же касается Асия, то ему так понравилась гора с живописными террасами над рекой Кьяшо, что он построил на ней свой золотой дворец, – после этого местность стала называться «Гора под властью Асия», а город, позже возникший на склоне этой горы, получил название Ассизи.

Эту историю знал каждый ассизский ребенок, но рассказывали ее шепотом, ибо не пристало христианам вспоминать языческих царей, не познавших божественного света, а потому пребывающих во тьме и скверне, однако Асий действительно был единственной примечательной личностью во всей долгой истории Ассизи. Вот почему горожане с надеждой обращали свои взоры на Франческо Бернардоне, и он уже успел отчасти оправдать эти надежды. После гибели ужасного Фридриха Барбароссы – утонул в реке, направляясь в Крестовый поход на Святую Землю; на все Божья воля! – и скорой смерти его сына Генриха жители Ассизи восстали против императорского наместника.

Франческо Бернардоне показал себя молодцом: когда наместник выехал из крепости, собираясь возглавить атаку немецких солдат против горожан, никто иной как Франческо вихрем налетел на него и сбил спесь с этого надутого герцога, опрокинув его на землю, после чего ассизцы так наподдали немцам, что те драпанули из города.

Вскоре после этого перуджинцы, люди мелочные и злобные, издавна ненавидевшие ассизцев за их благородство, смелость и доброту, решили поддержать немцев и начали против Ассизи войну. Ассизцы не успели подготовиться к ней, потому что перуджинцы действовали, как всегда, подло и коварно; в результате, ассизцы потерпели поражение, их войско было разбито, многие жители города попали в плен. Попал в плен и Франческо Бернардоне.

Перуджа – город грязный, развратный, погрязший в грехах, как Содом и Гоморра, с жителями, жестокосердными, как Навуходоносор, – обошелся с пленниками подобно тому, как Нерон обходился с первыми христианами. Некоторые из ассизцев были убиты, некоторые проданы для работы в рудниках и каменоломнях; за оставшихся перуджинцы запросили такой выкуп, который постыдились бы просить даже сарацины за плененных христиан. Пронюхав, что Пьетро Бернардоне может выложить кругленькую сумму за освобождение сына, перуджинцы потребовали с несчастного отца сто золотых сольдо! Да за эти деньги можно было купить Перуджу со всеми потрохами, все окрестности этого проклятого города, все виноградники, сады, поля, маслобойни, мельницы, птичники, скотные дворы, – и всех скотов, четвероногих и двуногих, населяющих Перуджу!

Слава Богу, Пьетро Бернардоне не из тех людей, которых можно облапошить, и воля у него твердая, как гранит, – он сразу же потребовал снизить цену выкупа в двадцать раз и крепко стоял на своем. «Тогда мы убьем твоего сына», – сказали перуджинцы. «Что же, убивайте, – хладнокровно ответил им Пьетро. – У меня есть другой сын, младший. Не придется делить наследство между двумя сыновьями, не будет споров». Это было сказано так убедительно, что перуджинцы, поразившись равнодушию Пьетро, снизили цену наполовину, но он и тут не поддался. «Сказано, что не заплачу больше пяти сольдо, – и конец!» – говорил он, не желая больше ничего слушать.

На самом деле, несчастный Пьетро, очень любивший старшего сына, весь извелся, не спал ночами, потерял вкус к еде: он бы все отдал, лишь бы Франческо оказался на воле. Но Пьетро знал, что если даст слабину, перуджинцы решат, что запросили слишком мало, и будут поднимать цену, – таким образом, переговоры будут идти годами, и Франческо долго не увидит свободы. Так оно и было бы: достаточно вспомнить недавнюю историю с Ричардом, королем Англии, прозванным «Король с Сердцем Льва». Он храбро дрался в Крестовом походе, но Ричард такой вспыльчивый, что поссорился со всеми своими союзниками. Возвращался он из похода через земли австрийцев, а с тамошним герцогом разругался вдрызг еще на Святой Земле, – вот герцог и схватил короля. Вначале за освобождение Ричарда много не запросили, но увидев, что он легко согласился, тут же подняли цену выкупа. Два с лишним года английский король просидел в тюрьме, а на базарах в это время можно было купить написанные им в темнице стихи, которые переписывали секретари судов и магистратов и продавали за пару медяков грамотным людям, а уж те читали их всем желающим. Многие плакали, слушая, как герой Крестового похода укоряет своих друзей за то, что они забыли его:

 
Напрасно помощи ищу, темницей скрытый,
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою…
 
 
Как сон, проходят дни.
Уходят в вечность годы…
Но разве некогда, во дни былой свободы,
Повсюду, где к войне лишь кликнуть клич могу,
В Анжу, Нормандии, на готском берегу,
Могли ли вы найти смиренного вассала,
Кому б моя рука в защите отказала?
 
 
А я покинут!.. В мрачной тесноте тюрьмы
Я видел, как прошли две грустные зимы,
Моля о помощи друзей, темницей скрытый…
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою!..
 

В итоге англичане все-таки выкупили Ричарда: они отдали за своего короля шесть тысяч ведер серебра. Австрийские серебряные монеты отчеканены из того самого серебра, а еще австрийцы построили мощные стены вокруг Вены и заложили новые города на своих границах – все на деньги, полученные у англичан.

А вспомните того герцога из Ломбардии, что провел в темнице почти двадцать лет, дожидаясь, когда с его родственниками сторгуются о цене свободы; а немецкий граф, которого семь лет держали в большом деревянном ларце, пока шли переговоры о выкупе, – а вы говорите, что Пьетро Бернардоне не знает жизни!

Всего один год просидел его сын в перуджинской крепости, и условия содержания были не такими уж плохими, – ведь за испорченный товар никто платить не станет. Зато какой была радость отца, когда Франческо вернулся домой; какой пир закатил Бернардоне в честь возвращения сына! Ассизцы наелись и напились до бесчувствия, а уж как хвалили Франческо за его мужество на войне и стойкость в плену!

С тех пор уже никто не сомневался, что Франческо Бернардоне суждено прославить Ассизи в веках. Когда же Франческо решил присоединиться к рыцарю Гвалтьеро де Бриенне, жители Ассизи окончательно уверовали, что Франческо станет великим героем в самом скором времени, и с нетерпением ждали вестей о его подвигах.

* * *

Погожим осенним днем три пожилых ассизца сидели у трактира под навесом, пили легкое красное вино и говорили о славных деяниях Франческо.

– Неподалеку от Вероны жил злобный карлик, – рассказывал первый из стариков, подслеповато щурясь на своих приятелей. – Он наводил порчу на людей, похищал детей из колыбели, но больше всего был известен тем, что разлучал любящие сердца. Стоило какому-нибудь прекрасному юноше полюбить прелестную девушку, или прелестной девушке полюбить прекрасного юношу, – злой карлик тут как тут! Обязательно вмешается и все испортит, а то погубит и самих влюбленных. Каких только способов он не знал, чтобы погубить любовь – сам дьявол не мог бы сравниться с ним в изобретательности!..

– Что?! Дьявол? – всполошился второй старик. – Ты сказал – дьявол?

– Я говорю, сам дьявол не мог сравниться в изобретательности с этим карликом! – прокричал первый старик на ухо второму.

– Еще и карлик был вместе с дьяволом? – поразился второй старик. – Помилуй нас Пречистая Дева, архангелы Божьи и все силы небесные! – он истово перекрестился.

Первый старик с досадой махнул рукой.

– Говорить с тобой, – все равно что обращаться к дереву в лесу, – пробормотал он.

– А все же не следовало тебе поминать дьявола, – сказал третий старик. – О, Господи, в плечо что-то вступило, – добавил он, кряхтя, – видать, будет дождь.

– Дай боже, дай боже, – закивал второй старик. – Богу все видать, – это да…

Первый слепо покосился на них и продолжал:

– Карлик часто сеял вражду между веронцами: семья шла на семью, род – на род, и влюбленные оказывались между двух огней. Сколько прекрасных юношей погибло от этого, сколько прелестных девушек рассталось с жизнью, – не перечесть! Да что я вам рассказываю: вы и без меня знаете о таких историях, случавшихся в Вероне…

– Вороне? Знаем ли мы о вороне? – спросил второй старик. – Ты, видно, спятил, приятель. Конечно, мы знаем, что такое ворона, – но к чему ты ее сюда приплел? Разве ты рассказываешь нам басню? Я думал, ты хочешь рассказать о нашем Франческо.

– Помолчи немного, – раздраженно бросил ему первый старик. – Дай мне закончить рассказ, а потом спрашивай о чем угодно.

– Я давно замечаю, что у него с головой того… – прошептал второй старик, наклоняясь к третьему и стуча себя по лбу. – Какую-то ворону приплел… Какая ворона, мы ведь говорим о Франческо Бернардоне?

– О, господи, и в ногу теперь вступило, – закряхтел третий старик. – Будет дождь, будет, – вот увидите!

– Да боже, дай боже, – кивнул второй.

– Не удивительно, что когда Франческо Бернардоне проезжал со своим отрядом мимо Вероны, люди бросились к нему и стали умолять освободить их от злого карлика, – не взирая ни на что, продолжал первый старик. – Ну, вы же знаете нашего Франческо, его сердце всегда открыто для доброй просьбы: он немедленно поехал к пещере, где скрывался карлик, и вызвал его на поединок. Карлик был очень силен, хотя и мал, – к тому же, он был чародеем, не забывайте об этом…

– Мы и так радеем, не забываем… – хотел было вставить второй старик, но первый бросил в его сторону грозный взгляд и продолжил:

– Карлик взвился в воздух, подобно коршуну…

– Ну вот, теперь и коршуна вспомнил, – проговорил про себя второй старик, – То ворона, то коршун – совсем плохо у него с головой. Бедняга…

– Он набрасывался на Франческо со всех сторон, – рассказывал первый старик, – стремясь поразить его своей тяжелой палицей. Но наш Франческо не таков, чтобы поддаться какому-то карлику! Изловчившись, он выбил палицу из рук чародея и тут же схватил его за бороду. Вы думаете, карлик сдался? Ничуть не бывало – он взмыл вместе с Франческо под облака…

– Где-то я уже слышал такое, – заметил третий старик. – Ох, спина, моя спина! – проворчал он, потирая поясницу. – Надо бы пчелок поставить.

– Да, надо бы ему пылу поубавить, – согласился второй старик.

– Долго карлик носил Франческо по небу, но тот, вверив себя Господу, крепко держался за бороду чародея, и карлик, наконец, не выдержал: взмолился о пощаде. Франческо велел ему опуститься на главную площадь Вероны, – тот-то был переполох среди веронцев! – затем, отрубив карлику бороду, в которой и была заключена волшебная сила, отдал его городским властям. Теперь этот карлик сидит в башне, и веронцы показывают его за деньги всем желающим, ну, а имя Франческо Бернардоне выбито на специальной доске, которую веронцы повесили на кафедральном соборе.

– Повесили носки на заборе? – переспросил второй старик. – А другого от них не дождешься, удивительно бестолковый народ… Что же, мы послушали рассказ о воронах и коршунах, а теперь я расскажу вам историю о Франческо Бернардоне. Дело было так: в лесу около Кремоны жил злющий великан… Вы, конечно, знаете, что в лесной чаще живут великаны? Например, великаны-людоеды? Они громадного роста, с жесткой щетиной, с огромной отвисшей грудью и уродливым ртом от уха до уха. Вечно голодные, они рыскают по окрестностям, хватают людей и пожирают их вместе с костями. Имея тонкий нюх, людоеды могут учуять свою жертву на большом расстоянии, и никто не может от них спастись.

Кремонский великан был иного рода: он хватал по всей округе милых девушек и держал их в темной мрачной пещере. Кремонцы пытались сражаться с этим великаном, но куда там! Храбрые кремонские воины, отправившиеся на битву с ним, не вернулись в родной город.

А великан все продолжал хватать девушек: дошло до того, что в Кремоне перестали играть свадьбы и забыли про крестины. В церквах больше не звонили свадебные колокола, а у крестильных купелей не слышался плач младенцев.

Бедные кремонцы уже хотели уйти из своего города, оставив его на волю ветров, но здесь-то подоспел наш Франческо. «Где этот ваш великан? – спросил он. – Чего вы с ним возитесь, давно надо было от него избавиться». – «Эге, – сказали кремонцы, почесывая затылки, – не так-то это просто. Где те храбрецы, что отправились сражаться с ним?..» «Хорошо, я помогу вам, – сказал тогда наш Франческо, – во имя милосердия, любви к Богу и из сострадания к несчастным девицам, которые вместо того чтобы выходить замуж и рожать детей, томятся в пещере у этого монстра».

– Ишь, как плетет слова этот трухлявый пень, – сказал первый старик третьему.

– Все мы трухлявые, – ответил он. – Что-то у меня бок покалывает: интересно, это от жирной пищи, или само собой болит, от старости?

– Спасибо, – поклонился им второй старик. – Значит, вам нравится, как я рассказываю? Спасибо, буду стараться… Итак, наш Франческо бесстрашно отправился на бой с великаном. Трудно, однако, было отыскать его пещеру в бескрайних лесах.

– Это под Кремоной – бескрайние леса? – с иронией спросил первый старик у третьего, пытаясь разглядеть выражение его лица.

– Бок болит, – отвечал тот, – и в кишках какое-то брожение. Надо бы, вернувшись домой, позвать лекаря: пусть клизму поставит.

– Правильно! – воскликнул второй старик. – «Пусть Господь направит», – решил Франческо, и пустил своего коня на волю судьбы. Конь шел куда попало по лесной чаще, а в итоге привез Франческо прямо к пещере великана. Видели бы вы, как огромен он был: если бы он поднялся во весь рост, то задел бы головой луну на небе. Это ночью, – ну, а днем он обжегся бы о солнце.

К счастью, великан спал, когда Франческо подъехал к нему: лежал возле пещеры и храпел так, что деревья дрожали. Франческо мог бы тихонько подобраться к монстру и убить его во сне, но вам же известно благородство Франческо Бернардоне! Даже по отношению к врагам он ведет себя как истинный рыцарь, – вот поэтому – то Франческо и разбудил великана, желая сразиться с ним в открытом бою.

Великан страшно расхохотался при виде нашего рыцаря. «Это что за комар тут пищит? – заорал великан. – Ах ты, букашка мелкая, – да я тебя на одну руку посажу, а другой прихлопну!»

Первый старик фыркнул:

– Вот сказочник! Впал в детство.

– Да, да, – закивал второй старик, – иной рыцарь так бы замертво и упал! Но наш Франческо, ничуть не испугавшись, ответил великану: «Ты вначале меня одолей, а потом похваляйся. Выходи на бой!». Ох, какое это было сражение, – сто лет такого не было, даже больше, чем сто лет! Великан, стремясь раздавить Франческо, топал ногами и бил кулаком в землю так, что даже в Милане люди слышали грохот и думали, что это землетрясение. С неба посыпались звезды, – был уже вечер, – и упали прямо на крыши домов, отчего кремонцам после пришлось латать дыры в кровле. А под землей, в аду переполошились все черти, решив, что настал конец света.

Святой Георгий и дракон. Художник Паоло Учелло

Но Франческо не испугался: улучив удобный момент, он поразил великана мечом: с истошным воем, ломая вековые дубы, монстр рухнул наземь и издох. Франческо освободил всех девиц из пещеры и отвел их в Кремону: то-то была радость, то-то было веселье!.. Кремонцы предлагали Франческо целый воз золота за освобождение своих девушек, но он ничего не взял. «Благодарите Господа, а не меня, – скромно отвечал Франческо, – ибо Он наш верховный предводитель».

– Хорошая история, но я вам могу рассказать кое-что поинтереснее, – третий старик отпил вино из своего стакана и задумался: – Вот, я пью вино, а можно ли мне пить его? Нужно посоветоваться с лекарем: не наношу ли я вред своему здоровью, когда пью вино?.. О чем я хотел сказать?..

– О Франческо. Ты хотел рассказать нам интересную историю о Франческо, – напомнил первый старик.

– Да, Франческо, – кивнул третий старик и опять задумался. – Хорошо быть молодым и здоровым, – произнес он, наконец. – Когда я был молодым и здоровым, у меня ничего не болело, а когда болело, я думал: как же можно жить с болью? Как же живут старики, у которых всегда что-нибудь болит? Разве можно жить человеку, у которого постоянно что-то болит? А теперь я живу именно так, с постоянной болью, и не понимаю уже, как можно жить без боли, – без боли мне чего-то не хватает, жизнь будто неполная…

О чем это я? Да, о Франческо Бернардоне! Он молодой и здоровый, он не знает что такое болезни. Он не знает, что такое ломота в спине и колики в желудке; он не знает, как затекают ноги и ноют руки, как щемит сердце и кружится голова; ему неведомы тяжесть в животе и неприятные ощущения в паху; ему не надо ставить клизму, чтобы облегчиться, и он не встает по пять раз за ночь для опорожнения мочевого пузыря. Да, хорошо быть молодым и здоровым; молодому и здоровому все нипочем…

– Мне кажется, ты хотел рассказать не об этом, – прервал его первый старик. – Мы говорили о подвигах Франческо.

– Ну конечно, о подвигах! А я о чем говорю? – возразил третий старик. – Рыцари – они молодые и здоровые, – отчего же им не совершать подвиги? Вот и Франческо, – молодой и здоровый, и поэтому он победил дракона, который жил на горном озере возле Бремоны.

– Что такое «Бремона»? – спросил первый старик. – Разве есть такой город?

– Ты, что, не знаешь? – удивился второй старик. – Мамона существует. Ей нельзя служить, если служишь Богу, – это как целибат для священников и монахов.

– Помолчи! – отмахнулся от него первый старик. – Может быть, ты имел в виду город Брешиа?

– Брешиа? – третий старик потер переносицу. – Может быть, Брешиа. Там есть горы?

– Не знаю, я там не был, – сказал первый. – Кто сейчас рассказывает, – ты или я?

– …Драконы всегда жили у воды, – продолжал тогда третий старик, – и требовали плату за пользование ею – золотом или самыми красивыми девственницами. Сражаться с драконами нелегко: они извергают пламя, их шкура непробиваема для стрел и копий, а кровь зеленая, смертельно ядовитая для человека. Единственный способ победить дракона – вскочить ему на спину, когда он сделает глубокий вдох перед тем, как извергнуть огонь, и пронзить копьем или срубить голову.

Многие рыцари сражались с драконами, многие гибли в борьбе с ними, но были и победители, – вспомним Святого Георгия… Он тоже был молодым и здоровым, – завистливо проговорил старик, – И бок у него не болел, и ногу не сводило. И спал ночью, должно быть, крепко, не вставал по пять раз к ночному горшку.

А Беовульф? Тот тоже был крепким… Народ, к которому принадлежал этот воин, ютился, надо вам сказать, на нехоженых землях, среди волчьих холмов, открытых ветру скал и опасных болотистых топей. Поблизости, в мрачной роще горных деревьев обитали два гиганта-вампира: Грендель и его мать. По ночам они подкрадывались к людским жилищам, хватали несчастных поселян и высасывали у них кровь до последней капельки.

Однажды храбрый Беовульф подстерег Гренделя и победил его в ночном единоборстве, – Беовульф оторвал ему руку, и тот умер в своем логове. Чтобы отомстить за него, из мрачной рощи явился еще более страшный враг – мать Гренделя. Тяжело пришлось Беовульфу, но он одолел и ее, однако после этого из морской пучины поднялся покровитель Гренделя – чудовищный дракон. Беовульф вступил с ним в поединок, и дракон был убит, но герой получил при этом смертельную рану.

…Да, смертельную рану, – третий старик задумался. – Умереть от смертельной раны – это еще туда-сюда, но умереть от общего расстройства утробы – это куда хуже…

– Мы говорили о Франческо Бернардоне, – перебил первый старик, видя, что третий поглаживает живот, и значит, собирается опять толковать о болезнях.

– Да, о нем, – кивнул третий старик. – Франческо со своими друзьями Джакомо и Клеменцио проезжал через Бремону…

– Подожди, – перебил первый старик. – Друзей Франческо зовут Джеронимо и Клементино.

– Климент? – встрепенулся второй старик. – Этот тот мученик, которого привязали к якорю и утопили? Так он еще сражался с драконами?

– Ради Бога, молчи! – прикрикнул на него первый старик. – С тобой недалеко до греха, – при чем здесь святой Климент, и при чем здесь драконы? Друзей Франческо зовут Джеронимо и Клементино, – обратился он к третьему старику, – а город звался, наверное, Брешиа.