Текст книги "Любовный эликсир"

В ответ Маркус приподнял руку, рукав на его куртке задрался, и Кейт увидела зеленую ленту, обвязанную вокруг его кисти.

– А это твоя. Узнаешь?

– Да. У меня была точно такая лента. Я потеряла ее, будучи в Лондоне.

– Ты вовсе не теряла ее. Я обнаружил ее в моей спальне, после того как проглотил тот проклятый любовный напиток.

Кейт побледнела.

– Ты знал об этом? Маркус подошел к ней ближе.

– После того как ты освободилась из Ньюгейта и уехала в Донкастер, не сказав мне на прощание ни слова, после того как ты подчеркнуто выказала свое желание не иметь ничего общего со мной, я много раз выбрасывал ленту вон. Однако всякий раз она снова появлялась у меня на комоде.

Маркус стоял прямо перед ней, их одежда еле заметно соприкасалась.

– Я пошел к аптекарю.

– Нет, не ходил.

– Ходил. И он сказал, что есть причина, по которой я не могу избавиться от нее. Мы предназначены друг для друга.

– Аптекарь сошел с ума. Ты потерял рассудок.

– Неужели?

Из внутреннего кармана куртки Маркус достал пузырек и протянул ей его, держа на ладони.

– Я купил еще один флакон.

– Это не любовный напиток.

– Разве?

Едва он вытащил пробку, как от красноватой на вид жидкости в воздухе повеяло густым, отдающим плесенью ароматом.

– Я нахожу, что этот напиток настоящий. Ты не выпьешь его ради меня, Кейт?

– Ты в своем уме?

– Я все перепробую, лишь бы заставить тебя снова полюбить меня.

Словно змей, искушавший Еву в эдемском саду, он соблазнял ее, предлагая выпить напиток.

– Мой дом без тебя словно опустел. Я совсем одинок в нем.

– Кто в этом виноват?

– Только я сам. Я никого не виню, кроме себя. Я всегда первым рвал все отношения, которые невольно складывались между мной и кем-то другим, но я изнемог быть один. Ты стала для меня путеводной звездой.

Вдруг у нее сильно разболелась голова. Чтобы уменьшить боль, Кейт потерла пальцами виски. Его слова привели ее в замешательство, его откровенное признание совершенно смутило ее.

– Что тебе угодно от меня?

– Я прошу тебя об одном – дать мне еще один шанс. – Он взял ее за руку, причем их пальцы крепко переплелись. – Прежде ты ведь говорила, что я достоин любви, что я заслуживаю этого. Я могу стать тем, каким ты, по-видимому, считала меня. Позволь мне доказать тебе, что я могу стать лучше. Пожалуйста.

Кейт посмотрела на него, затем взглянула прямо ему в глаза, в самую их синеву. Пронзительная глубина его слов смутила ее. Такие острые переживания были для него не характерны, ему чужды были столь пылкие проявления чувств, она не могла взять в толк, почему он решился на такое откровенное и мужественное признание.

«Может, он и в самом деле любит меня? – Надежда вспыхнула в сердце Кейт. – Умеет ли он быть серьезным?

Хотя, несомненно, он говорил искренне. Что, если он не шутил?..»

То, что он мог признаться в своих чувствах, – такое никогда не приходило Кейт в голову. Она даже не допускала мысли, что они могли когда-нибудь снова увидеться, не предполагала, что им выпадет случай вот так побеседовать друг с другом. Поэтому она никогда понапрасну не мучила себя, мысленно рисуя то, как бы мог протекать между ними воображаемый разговор.

Но вот он здесь и явно добивался ее, он сделал ей такое признание, какое она никогда не надеялась услышать от него. Он умолял ее, просил у неё прощения, почти отпущения грехов, взывал к ее сочувствию. Ведь он был горд и тщеславен, но, несмотря на это, смирился до того, что умолял ее полюбить его снова, и она не могла не поразиться его поступку.

Что же хотела она сама? Нужен ли он ей? Сможет ли она опять стать прежней, страстно влюбленной женщиной? Неужели эта женщина по-прежнему пряталась где-то внутри ее? Захочет ли она снова рискнуть всем? В силах ли она вынести тот мучительный, небывалый всплеск вожделения и страсти, который он снова вызывает у нее?

Сердце ее тревожно забилось.

Во время своих многонедельных размышлений и раздумий она никак не могла найти ему оправдания. Но теперь, вдумавшись, она поняла, что он все-таки не так уж и виноват. Регина манипулировала всеми, принуждая и запугивая, уговаривая и улещивая. Кто смог устоять перед ней? Она обманула даже служителей закона, адвокатов.

Из разговоров с Селиной Кейт поняла, как втайне от нее Маркус сделал все от него зависящее, чтобы исправить зло, содеянное Региной. Он методично изводил Регину своими требованиями и придирками, стараясь сделать ее жизнь как можно более невыносимой, возместил недостачу денег в фонде Селины, уладил все проблемы с завещанием отца Кейт. В итоге Кейт, перестав быть бедной родственницей, превратилась в состоятельную наследницу.

Маркус действовал осторожно, исподволь, он принадлежал к тому типу людей, которые не хотят, чтобы об их добрых делах знали другие, чтобы их превозносили, хвалили в глаза или за глаза.

Кейт хотела бы его ненавидеть, но не могла. Она пыталась убедить себя, что ее любовь к нему – некое помрачение рассудка, ошибка, вызванная стечением обстоятельств. Но едва она взглянула в столь дорогое ей лицо, то поняла, как она заблуждалась. Он был для нее целым миром; она горячо хотела вернуть те блаженные дни, когда она потеряла из-за него голову и, охваченная всепоглощающей страстью, любила и обожала его. То было время, когда она жила полнокровно и насыщенно и чувствовала, что ее жизнь имеет смысл.

Разве она не всегда любила его?

– Мне вовсе не нужно никакого любовного напитка. – Она выхватила у него пузырек и бросила на землю. – Я люблю тебя. И никогда не переставала любить.

Страстно желая очутиться в его объятиях, она сделала шаг ему навстречу. Будучи разъединены, они оба страдали. Но возможно, вместе им удастся создать что-то более прочное и цельное.

Он привлек ее к себе, прижав так крепко, что она едва могла дышать.

– Мне плохо без тебя, Кейт. Выходи за меня замуж. Давай вернемся в Лондон. Будь моей женой. Моим другом. Ты мое солнце, моя луна, ты для меня все. Без тебя мне ничто не мило.

Маркус весь дрожал от волнения, она прижалась к нему, их сердца бились в унисон.

– Я так боюсь сказать «да». Скажи мне, что все хорошо.

– О, Кейт, – прошептал он, – конечно, все хорошо. Ты даже не представляешь, каким я был несчастным до этого!

Маркус наклонился и поцеловал ее, его губы легко коснулись ее рта. Они обнялись еще сильнее, еще крепче. Она ухватилась за его куртку, наслаждаясь безумством их сближения. Ее воспоминания были такими мучительными, что она заставила себя забыть о нем, она напоминала изголодавшееся животное, которого наконец накормили досыта, или заблудившегося одинокого путника, вдруг набредшего на оазис.

Через минуту их губы разъединились, он беспокойно глядел на нее. Кейт могла бы сказать, что у него растерянный вид, как будто он испугался, что поцелуй ему не помог, что он, по-видимому, просчитался, что ему так и не удалось склонить ее принять его предложение. Но он не догадывался, какая радость забурлила внутри ее. После всего, что случилось, разве не чудом оказалось то, что они почувствовали, – обоюдный восторг, упоение и экстаз? Могли ли быть у нее какие-либо сомнения?

Кейт улыбнулась.

– В связи с этим мне надо будет побывать в Донкастере. Повидаться с сестрой.

– Непременно. Она снимет с меня голову, если ты не расскажешь ей все.

– Тебе придется купить новую кровать, в которой спать будем только мы одни.

Маркус усмехнулся, услышав такое пожелание.

– Уже купил.

– Надеюсь, ты станешь мне настоящим мужем. Ты будешь сидеть дома, а не слоняться где попало, чтобы я не тревожилась за тебя.

– Я не собираюсь показываться где-нибудь без тебя.

– Ты подаришь мне много, много детей и поможешь воспитывать их.

– Я жду не дождусь этого.

– И никаких других женщин. С этого момента – только я.

– Только ты, Кейт. Навсегда.

– Тогда «да». Я согласна. Он удовлетворенно кивнул.

– Я не бог весть какое сокровище. Но клянусь, что буду всегда любить тебя. Вплоть до моего смертного часа и даже потом. Я сделаю все, чтобы ты стала счастливой.

– Знаю, что это так.

Солнце зашло, они сели на траву, вслушиваясь в окружающие их ночные звуки. На черно-синем бархате неба засияли звезды. Им было нужно так много сказать друг другу, но говорить не хотелось. Было приятно просто быть вместе. Никакие слова не могли передать прелести той щемящей близости, которая соединяла их.

– Ты не собираешься пригласить меня к себе? – спросил он под конец.

– Я так устала ужинать в одиночестве, так что заходи. Он молча поднял ее на руки. Кейт рассмеялась и прислонилась головой к его плечу.

– Что ты делаешь?

– Заявляю свои права на тебя.

– Пусти меня.

– Ни за что. Я хочу, чтобы твоя прислуга имела повод для пересудов.

Именно таким она помнила его. Он мог быть властным, необузданным, высокомерным, но он принадлежал ей и любил ее.

Кейт крепко обнимала его за шею все время, пока он, держа ее на руках, шел по траве и внес ее в дом, толчком ноги закрыв за собой дверь.

– Я пришел сюда, чтобы остаться, – громко сказал он, чтобы каждый, кто был в доме, услышал его.

Кейт улыбнулась и задрожала от счастья.