Текст книги "Покорение дворца Яньси. Том 1. Путь служанки"

Глава 3
Войти во дворец

Кто-то мечтал оказаться во дворце, кто-то всеми силами стремился избежать этой участи. Далеко не каждая семья хотела отпускать свою дочь во дворец ради весьма туманных перспектив. Правила правилами, но не все родители хотели с ними мириться. Кто-то лгал, что его дочь серьезно больна, и из страха, как бы та не заразила благородных господ, просил, чтобы ее имя вычеркнули из списка претенденток на службу во дворец. Конечно, это было незаконно, но, если не поскупиться на взятку, чиновник закрывал на это глаза. Главное, чтобы никто не проговорился.

Вот в случае с Вэй Инло об этом инциденте было шумно заявлено посреди большой улицы, и желтознаменный[14]14
  Восемь знамен – базовая система организации армии и общества в Китае в эпоху Цин. Изначально состояла из четырех знамен – желтого, белого, синего и красного (в них числились только чистокровные маньчжуры), впоследствии к ним добавились: окаймленное желтое, окаймленное белое, окаймленное синее, окаймленное красное.


[Закрыть] цзолин не смог остаться в стороне.

– Отвечай! – разгневанно вскричал он. – Что здесь происходит?

– Э-это… я-я… это… – пытался найти разумное объяснение Вэй Цинтай.

– Позвольте мне объяснить, – послышался из-за его спины кроткий девичий голосок.

Вэй Инло была по-прежнему связана и подобраться к чиновнику смогла только на коленях. Кровь окрасила ее лицо, из-за чего взгляд стал особенно ясным.

– Господин цзолин, меня зовут Вэй Инло, в этом году я должна участвовать в отборе служанок, – хладнокровно отчеканила она. – Отец чрезмерно меня опекает. Он не пожелал отпускать свою дочь во дворец, вот и объявил всем, что я сошла с ума, решил выдать замуж и отправить подальше отсюда.

– Довольно! – не вытерпел тот. Перед толпой простолюдинов, которые показывали на него пальцем и шептались, он чувствовал себя посмешищем. Чиновник перевел взгляд на Вэй Цинтая. Его тон стал суровым:

– Дочери, рожденные в семьях придворных Дворцового управления трех главных знамен[15]15
  Восемь знамен делились на главные и второстепенные. К трем главным знаменам относились желтое, окаймленное желтое и белое, а к пяти второстепенным – красное, окаймленное красное, синее, окаймленное синее и окаймленное белое.


[Закрыть], должны участвовать в отборе. Если их самовольно выдадут замуж, то не только мы с вами, но и даже сам дутун и цаньлин[16]16
  Дутун – название официальной должности в Цинской династии, соответствует званию военного губернатора. Цаньлин – название официальной должности в Цинской династии. По иерархии находится между дутуном и цзолином. Маньчжурское название – чалэ чжаньгинь.


[Закрыть] понесут наказание. Ты совсем страх потерял?

– Я, я… – раз за разом повторял Вэй Цинтай, потом медленно опустился на колени, ударившись лбом о землю. – Моя вина, тысячи раз виноват, это все я один виноват кругом…

Дело уже стало достоянием общественности, а потому всё, что ему оставалось, – взять ответственность на себя, чтобы не вовлекать весь род. От семьи ему все равно достанется, а их наказание будет куда жестче и безжалостнее, так что у него не было ни единого шанса извернуться и обвинить других.

– Все родители достойны восхищения, – горестно вздохнула Вэй Инло, на коленях подползая к Вэй Цинтаю, и так же ударилась лбом оземь. Кровь окрасила серые кирпичи в красный. Девушка взвыла. – Отец не хотел, чтобы моя молодость прошла там, а я не хочу, чтобы он из-за меня понес наказание. Отец во мне души не чает. Прошу, простите его в этот раз. А я обязательно прибуду во дворец в назначенное время.

Почитание родителей испокон веков, во все времена могло растопить даже самое черствое сердце.

Тут же кто-то горестно вздохнул:

– До чего же замечательная дочь, так заботится об отце. Простите уж их на этот раз.

– Воистину, все родители достойны восхищения.

– У меня вот тоже дочка есть. Мне тяжко думать, как она замуж выйдет, чего уж там дворец. Правду говорят, дворец – что бескрайний океан! Как знать, может, и не свидимся больше в этой жизни.

Цзолин бросил на Вэй Инло тяжелый взгляд.

Она знала, что делала. Вэй Цинтай невиновен, это его отцовская привязанность сыграла злую шутку. Да и сам цзолин тут ни при чем. Напротив, угодив простому люду, он мог предстать в их глазах честным и неподкупным чиновником.

– Ладно, – медленно закивал чиновник, – раз за вас заступилось так много людей, то на сей раз вы прощены. Но чтобы больше без глупостей, уяснил?

– Ваш покорный слуга все уяснил, – ударился лбом оземь Вэй Цинтай. Конечно, он все уяснил, что ему еще оставалось. В качестве жеста раскаяния он должен был лично сопроводить Вэй Инло во дворец.

– Отец, прости.

Вэй Цинтай повернулся к дочери, встретив ее прямой и решительный взгляд. Она повторила то, что сказала тогда перед гробом сестры:

– Ваша дочь должна войти во дворец.

Делать было нечего.

– Иди! – озлобился он. – Раз собралась, то скатертью дорога! Выживешь ты или умрешь, теперь на твоей совести, мне все равно! Абсолютно все равно!

Вот как назло, надо же было цзолину именно сейчас оказаться на этой улице. Только действительно ли случайно он там оказался?

В толпе, на том же самом месте, откуда только что появился дворцовый чиновник, стояла женщина средних лет, чье лицо скрывала шляпа доули[17]17
  Широкополая коническая шляпа, обычно изготавливалась из бамбуковой щепы, для защиты от дождя или солнца.


[Закрыть]. Если бы Вэй Цинтай имел желание разглядывать толпу и увидел бы ее, то наверняка бы с удивлением спросил:

– Ацзинь, тебя каким ветром сюда занесло?

В этом мире мало совпадений. То, что на первый взгляд выглядело как случайность, в итоге могло оказаться чьим-то тщательно продуманным планом.

– Барышня, я привела цзолина, как вы и велели. – Ацзинь смотрела на происходящее из-под газовой ткани, приспущенной с полей шляпы, и тихонько добавила: – Надеюсь, это вам не повредит. Надеюсь, вы добьетесь желаемого и не пойдете по стопам сестры.

Так красный свадебный наряд Вэй Инло сменился незамысловатым темным платьем служанки. Второго числа второго месяца на шестом году правления Цяньлуна Вэй Инло вместе с толпой других новеньких девушек шла по цветущему императорскому саду Юйхуа.

Большинству было по пятнадцать-шестнадцать лет – самый наивный и любознательный возраст. Они оглядывались по сторонам, их увлекал каждый пион, каждая розовая бабочка. Одна лишь Вэй Инло держалась невозмутимо и равнодушно глядела прямо перед собой.

Уж не поэтому ли все эти цветы так прекрасны, что впитали кровь сестрицы?

– Вы чего там расчирикались? – холодно бросила старшая служанка, не в силах больше терпеть воробьиное щебетание девиц. – Это Запретный город, самое почетное место под небесами, разве можно так себя вести? Быстрее, вперед!

Только Вэй Инло собралась двинуться дальше, как какая-то служанка потянула ее за рукав:

– Смотрите, скорее, вон там!

Голос ее был тихим, но ее услышали все, кто был рядом.

Вэй Инло лишь нахмурила брови, отметив про себя, что эта девчонка совсем не знает своего места. Старшая служанка ведь только что приказала вести себя как положено, а эта пропустила все мимо ушей, да еще и сбивает остальных. Точно, кажется, ее звали Цзиньсю[18]18
  Означает «прекрасная, изящная».


[Закрыть]. Имя свое она, надо сказать, полностью оправдывала: овальное личико с острым подбородком, тонкая талия (казалось, ее можно было полностью обхватить руками) – очарование струилось в ней от макушки до пят. Такое красивое имя было под стать своей владелице.

Несколько служанок присмотрелись и увидели среди цветущих персиковых деревьев группу невероятной красоты девушек. В руках каждая держала маленький круглый веер, обтянутый шелком, и обмахивалась им. По воздуху разливался приятный аромат жасмина и розы.

Одна из новеньких служанок с кукольным личиком заморгала и спросила как-то совершенно по-детски:

– Сестрица Цзиньсю, а кто они? Феи-небожительницы?

Вэй Инло вспомнила, что из всех она была самой младшей – ей было всего четырнадцать, а звали ее Цзисян[19]19
  Означает «счастливая, благоприятная, доброе предзнаменование».


[Закрыть]. Имя также было подобрано идеально точно, девочка выглядела словно куколка с новогодних картинок няньхуа[20]20
  Китайские народные лубочные картины, которые продавались накануне Нового года. Часто на них изображали маленьких детей.


[Закрыть] – посмотришь на нее, и как будто праздник на душе.

– Все они прошли первый этап отбора в наложницы и теперь предстанут перед императором, – завистливо сказала Линлун, во взгляде ее читалось явное намерение сорвать все украшения с будущих наложниц и надеть их на себя.

– Какие у них красивые наряды, – мечтательно произнесла Цзисян. – Если бы только я могла тоже носить такие платья!

Цзиньсю засмеялась:

– Все они – барышни из знатных семей, их судьба – быть хозяйками, а с нашим происхождением, даже пройди мы отбор, сможем лишь стать их служанками. Эх ты! – толкнула она девочку в бок. – Мечтай больше!

– Осторожнее! – запоздало крикнула Вэй Инло. Цзисян была маленькой и слабой, поэтому ведро с водой она несла двумя руками, а чтобы поднять его, ей приходилось напрягать все силы. Вот и сейчас Цзиньсю совсем легонько толкнула ее локтем, но ведро в руках Цзисян качнулось, и вода плеснула на подол платья одной из потенциальных наложниц.

Цзисян испугалась и бросилась в ноги девушке:

– Простите, простите, я сейчас же помогу вам…

Хлесть!

От пощечины Цзисян упала, облившись грязной водой, словно жалкая бродячая собака.

– Вот бесстыжая дрянь! Эту ткань для меня на заказ привезли из Цзяннани, а ты испортила ее! Как мне теперь предстать перед императором?!

– Простите, простите меня, ничтожную! Я правда не нарочно, – подползла с плачем к ее ногам Цзисян, в панике пытаясь нащупать у себя чистый носовой платок.

– Сейчас я всё исправлю, сейчас всё-всё вам почищу…

– Прочь! – Девушка с отвращением пнула Цзисян в лицо, причем так яростно, словно перед ней крутилась вшивая блохастая дворняга. От удара Цзисян закричала от боли, но подползла к красавице опять, несмотря на то что из носа у девочки шла кровь. Цзисян низко поклонилась.

– Простите, простите меня…

– Эй ты! – Девушка обратилась к старшей служанке. – Скажи-ка, должна ли я простить ее?

Новенькие девушки были знакомы между собой недолго, но за младшую переживали искренне, и жестокое зрелище заставило их нахмуриться. Сами сказать они так ничего и не решились, лишь молчали как рыбы, боясь, что сейчас влетит и им. Но после слов молодой барышни все с надеждой посмотрели на старшую служанку, рассчитывая, что та вступится за бедняжку Цзисян. Но Вэй Инло знала, что этому не бывать.

Старшая служанка – человек с большим опытом в дворцовых делах, разве могла она ради одной ничтожной служанки обидеть девушку, которая в будущем может стать императорской наложницей?

Как и следовало ожидать, старшая заискивающе улыбнулась:

– Юная госпожа Уя, эти девчонки только-только во дворце оказались, они глупы как свиньи. Вы можете ругать и бить их! Только не сердитесь, это вредно для здоровья!

Разочарование отразилось на лицах молодых служанок. Глаза засверкали гневом, девушки еще сильнее поджали губы, но вывод они сделали правильный. Если их наставница не смела спорить, то они и подавно не будут нарываться. Помочь Цзисян могла лишь такая же барышня, как и сама юная госпожа Уя.

– Сестрица Уя, – раздался робкий голосок. – Она же ненароком, ты прости ее.

Неужели кто-то из них и вправду решил замолвить слово за Цзисян?

Глава 4
Лотосовые шаги

Вэй Инло украдкой взглянула на обладательницу робкого голоса. Ее словно ослепил яркий свет, казалось, что распустился прекрасный белоснежный лотос, в воздухе будто бы повеяло нежным ароматом.

Девушка была одета во всё белое. Своей невероятной красотой она затмевала всех остальных. Особенно заметна была ее нарочитая хрупкость, словно у красавицы Си Ши[21]21
  Одна из легендарных красавиц Китая. Считалось, что ее мучила болезнь сердца, отчего она хмурила лицо, но от этого становилась только прекраснее.


[Закрыть], которую терзали сердечные боли. Любой влюбился бы, только раз увидев ее.

Но все же это был гарем, а женщины, которые могут искренне восхищаться красотой других женщин, – редкое явление, и Уя Циндай к их числу не относилась.

– Лу Ваньвань, помолчи! – злобно сверкнула она глазами, повернувшись. – Тебя спросить забыла!

Девушка в белом вся сжалась, замерев от испуга. Ее подруга, красавица со строгим лицом, потянула ее за рукав и зашептала на ухо:

– Ну что же ты, разве стоит из-за какой-то несмышленой служанки злить сестрицу Уя?

Лу Ваньвань открыла было рот, но быстро проглотила слова, которые собиралась сказать.

– Раз уж защищаешь, то защищай до конца, а иначе какой смысл? – понизив голос, сказала Цзиньсю.

Вэй Инло взглянула на нее.

Лу Ваньвань хотя бы что-то пыталась сказать в защиту Цзисян, а ты даже рот не открыла ни разу и еще придираешься?

Видя, что ее слова слегка остудили пыл Лу Ваньвань, Уя Циндай возгордилась еще больше и снова посмотрела на Цзисян. Глаза ее злобно сверкнули, а на губах заиграла мягкая, почти приторная улыбка:

– Ай-яй-яй, ты же только-только во дворце очутилась. Немудрено, что и правил совсем не знаешь! Раз уж испортила платье, то заплати своей рукой. – И она с силой принялась давить на руку девочки.

От резкой боли у Цзисян слезы полились градом, в глазах потемнело, но отползти никуда не удавалось, и она могла только лежать, уткнувшись в землю, и плакать навзрыд:

– Больно! Так больно! Госпожа, молю, пощадите! Прошу, простите меня!

Госпожу позабавили слезы Цзисян, она прыснула со смеху. От этого смеха внутри у Цзисян все похолодело, она впервые в своей юной жизни видела человека, который получает удовольствие, изводя и мучая другого.

– Отец… матушка. – В конце концов, она была еще ребенком и в минуту опасности начала звать на помощь родных и близких. – Спасите меня, помогите мне! Тетушка Фан[22]22
  Тетушками называли старших, опытных служанок примерно тридцати лет. Обычно они выступали в роли наставниц для служанок молодых.


[Закрыть], Сиэр, Цзиньсю, Инло!

Внезапно боль в руке исчезла. А затем она услышала вздох.

Что же произошло…

Цзисян недоуменно подняла голову, перед глазами всё расплывалось из-за слез, спустя несколько секунд зрение прояснилось, и девушка не удержалась от вздоха. Она увидела Вэй Инло, которая внезапно оказалась рядом с ней на коленях, держа в руках ступню госпожи Циндай.

– Госпожа Уя, – почтительно произнесла Вэй Инло, склонив голову, – пожалуйста, поднимите свою благородную ногу.

Уя Циндай взирала на Вэй Инло сверху вниз с пугающей улыбкой на лице:

– Ты лишь ничтожная служанка, думаешь, что можешь просить меня о пощаде? – Она оценивающе посмотрела на Вэй Инло. Во взгляде промелькнула зависть. – Это возможно. Но ты же понимаешь, что займешь ее место?

– Если моя госпожа желает руку этой служанки, то я с готовностью преподнесу ее вам, – покорно ответила Вэй Инло. – Вот только вы же должны сегодня предстать перед императором. Как можно такую радость орошать кровью? Можете спугнуть удачу.

Уя Циндай нахмурила брови, мельком глянув на своих соперниц.

Переломать руки двум мелким служанкам – дело пустячное. Вот только кто-то мог пожаловаться, что от нее пошел запах крови, а это было дурным предзнаменованием. Девушке стало страшно, ведь ее могли посчитать недостойной предстать перед императором… Пришлось отпустить этих служанок. Но просто так уйти Уя не могла, поэтому с каменным выражением лица процедила:

– А у тебя прекрасно подвешен язык, но вот беда, мои туфли теперь испачкались! Такая жалость!

Вэй Инло посмотрела на руку Цзисян. Тыльная сторона белой пухлой ладони местами почернела, на ней красовался отчетливый синяк в виде лотоса, с лепестками и тычинками, а вокруг выступила кровь. У Вэй Инло внутри похолодело, однако она и виду не подала, на лице не дрогнул ни один мускул. Послушно склонив голову перед госпожой Циндай, она ответила:

– Госпожа такая мастерица, нарочно вырезала на подошве цветы лотоса! Жаль только, кое-чего всё же не хватает. Ваша ничтожная служанка осмеливается предложить свою помощь.

– Да? И как же ты собираешься мне помочь?

Вэй Инло развязала свой поясной мешочек для благовоний и, не оборачиваясь, крикнула:

– Линлун, дашь еще свой?

Та на мгновение опешила.

– Давай сюда, – сказала Вэй Инло, высыпая розовую ароматную пудру.

Линлун неохотно отвязала с пояса свой мешочек.

– Держи.

Перемешав всё, Вэй Инло собрала получившуюся розовую пудру и, сложив ладони лодочкой, вытянула их вперед.

– Прошу госпожу Уя наступить сюда.

Над ее головой раздался смешок, и в следующее мгновение окровавленная подошва расшитой туфельки опустилась в розовую пудру. Вэй Инло обеими руками взяла туфлю Уя Циндай и принялась растирать пудру по подошве. Делала она всё это с таким серьезным видом, будто выполняла какое-то исключительно важное дело.

– Ого! – удивленно вскрикнула Лу Ваньвань, взглянув на нее. – Сестрица Налань, эта девица такая красивая.

Она обратилась к строгой красавице, той самой, что увела ее от гнева Уя Циндай. Девушку звали Налань Чуньсюэ. Та, обмахиваясь круглым веером, равнодушно ответила:

– Ну, уродилась красавицей, но что толку? Она же из прислуги, ей суждено всю жизнь кланяться и подавать туфли сестрице Уя.

– Отлично, – сказала Вэй Инло с подобострастием, опустив ногу Уя Циндай. – А теперь, пожалуйста, пройдитесь.

– Что ты там, в конце концов, задумала? – Уя Циндай сделала несколько шагов, лицо ее было мрачным. – Если сейчас же не расскажешь, то вам это с рук не сойдет, вы…

– Ах! – Лу Ваньвань приложила веер к губам и восхищенно выдохнула. – При каждом шаге остается лотос, это так изумительно, ты только обернись и посмотри!

Уя Циндай, услышав это, слегка растерялась, обернулась и увидела, что на серой мощеной дорожке, по которой она только что прошлась, осталась цепочка следов в виде цветов лотоса.

Тут же донеслись слова Вэй Инло:

– Я неграмотна, но слышала от ученых людей, что император Сяо Бацзюань[23]23
  Император эпохи Северных и Южных династий, годы правления 498–501 гг.


[Закрыть] для своей обожаемой наложницы, госпожи Пань, приказал вырезать узор из лотосов на золотом помосте. Когда она шла, казалось, что с каждым ее шагом расцветают лотосы. Зрелище было поистине великолепным, неудивительно, что он в ней души не чаял. Сегодня мои скромные навыки сгодились лишь для того, чтобы с помощью пудры заполнить резные щели на вашей подошве. Желаю, чтобы ваша заветная мечта сбылась и вы добились высокого места при дворе!

Уя Циндай скользнула по ней взглядом, помахала веером и снова прошлась туда-сюда. На дорожке, словно на чистой серой глади пруда, медленно распускались прекрасные цветы.

Уя Циндай внезапно передумала срочно наказывать этих служанок, ей не терпелось попасть к императору. Опоздай она хоть на мгновение, и какая-нибудь чертовка наверняка решит подражать ей, да и вырежет пион или розу на подошве.

– Ладно, хорошо. – Она равнодушно махнула рукой всё еще сидящей на коленях Вэй Инло. – А ты забавная, словно мелкая собачонка! Так и быть, прощу ее! – И она быстро пошла, оставляя позади себя цветы из пудры.

С ее уходом представление, на которое можно было бы поглазеть, закончилось, все стали расходиться. Лу Ваньвань обернулась и доброжелательно улыбнулась Вэй Инло. Но та по-прежнему глядела в землю и не заметила этого одобрительного жеста.

Дождавшись, пока шаги наложниц затихнут, Вэй Инло поднялась, подошла ко всё еще лежавшей на земле Цзисян. Она тяжело вздохнула и, протянув руку, помогла дрожащей девушке подняться.

– Цзисян, все уже в порядке.

– А… э… – Та, казалось, еще не оправилась от произошедшего.

– Давай-ка я сперва перевяжу твою руку, – сказала Вэй Инло, достала чистый платок и с особой осторожностью перевязала ладонь девушки, – а потом отведем тебя к лекарю…

От заботы и внимания Цзисян понемногу успокоилась, на ресницах девушки еще дрожали слезы.

– Цзисян, как можно быть такой растяпой! – раздался резкий голос Цзиньсю. Она стояла подбоченившись, кривила губы. – Из-за тебя нам всем чуть не досталось!

– И как тебе не совестно так говорить! – надула щеки Цзисян. – Если бы ты не толкнула меня, ничего бы не случилось!

– Ну все, хватит! – резко прервала их старшая служанка. – От служанок требуется умение работать метлой и иглой, а не красиво щебетать. Скорее, идем!

Все служанки, включая Вэй Инло, склонили головы:

– Слушаемся!

Длинной колонной они последовали за старшей. Посередине пути Вэй Инло снова начали дергать за рукав. Девушка повернула голову. Цзисян, озираясь по сторонам, наклонилась к ней и настороженно, тихо, чтобы ее никто не услышал, зашептала:

– Инло! Эта госпожа Уя такая плохая, зачем ты помогла ей пройти отбор?

– Пройти отбор? Это ей-то? – остановилась Вэй Инло.

Цзисян недоуменно посмотрела на нее, а потом проследила за ее взглядом. Непонятно, когда они достигли сада Ланьхуа. Орхидеи цвели повсюду, распуская благоухающий аромат, но Инло не волновал ни один из этих цветков. Она смотрела на колодец.

Цзисян вздрогнула. Она стояла далеко, но почему-то ощутила, как со стороны колодца потянуло морозным воздухом. Словно с заброшенного кладбища подул вечерний ветер. Хотя, возможно, этот холод шел не от колодца, а от взгляда Вэй Инло.

– Пройдет она отбор или провалит его, на все лишь воля небес. – Вэй Инло слегка улыбнулась, взгляд ее потеплел, она взяла Цзисян под руку. – Когда ты плакала и звала меня, то напомнила меня в прошлом.

Цзисян удивилась.

– Раньше я была такая же, постоянно попадала в неприятности, сама выпутаться не могла и, заливаясь слезами, звала сестрицу на помощь, – сказала Вэй Инло, отвернувшись. – И она каждый раз выручала меня.

– Твоя сестрица и вправду замечательная, – искренне восхитилась Цзисян. – Я завидую, что у тебя есть такая сестрица.

– Нет, это я тебе завидую. – Голос Вэй Инло становился все тише и тише. – Когда ты позовешь меня, я тебе отвечу, а вот моя сестрица… больше никогда не ответит мне.

Ее хрупкая фигура излучала такое одиночество, что сердце Цзисян наполнилось невыразимой печалью. Девушка не сдержалась и крепко сжала ледяную руку Вэй Инло, всеми силами надеясь согреть и эту руку, и это сердце.

– Ничего, я буду рядом с тобой, – тихонько произнесла Цзисян. – Я буду рядом… сестрица Инло.