Текст книги "Прочертить след в истории мира. Новые пути христианского опыта"

Богоматерь, эта отроковица пятнадцати-семнадцати лет, была избрана для того, чтобы стать создательницей первого обиталища, первого храма Бога в мире,[141]141
  Ср. Лк 1, 26–56.


[Закрыть]

Бога истинного и живого. Мария была избрана для того, чтобы стать первым домом Бога в мире, первой средой, первым пространством, первым местом, где все принадлежало Богу, Богу, пришедшему жить среди нас. Все, что Она есть – все! – для Бога, это Его жилище. В Ней нет никакой неправды: Gratiaplena, Благодатная. Поэтому Она – прекраснейшая (Virgo pulcherrima), ибо красота есть сияние истины.

И «дом» в Назарете – самая потрясающая вещь при паломничестве в Палестину: какое испытываешь ощущение, когда читаешь, чуть наклонясь, на нижнем камне: «Verbum caro hic factum est», «Здесь Слово стало плотью», здесь! – это первое развитие того дома, которым было лоно Марии, сама Мария. Это первое развитие той личности, без остатка заполненной Богом, которая без остатка существовала «для» Христа – созданная, существовавщая, живая, живущая, творившая, благодатная, – чтобы люди признали Христа. Тот дом был первым развитием первого человеческого жилища Тайны, Богоматери.

Сущность дома в Назарете – место, сотканное из времени и пространства, где все для Христа. Эта реальность, человеческое жилище Тайны, распространилась по всему миру. Мы можем это сказать. Апостол Павел мог говорить: «распространяется», «продолжает распространяться».[142]142
  Ср. Рим 1, 8; Флп 1, 5; Кол 1, 6; 1Фес 1, 8.


[Закрыть] А мы говорим «распространилась» по всему миру. Кто же выступает посредником при этом распространении, кто все, что есть в его орбите, отдает Христу? Человек, человек призванный, человек избранный, тот, кто откликается, человек, посланный осуществить миссию, порученную ему Христом («как Отец послал Меня в мир, так и Я вас посылаю»); этот человек обновляет мир, он видимое действующее лицо искупления мира.

Реальность дома в Назарете распространилась по всему миру через избрание людей, вместе образующих некую форму, уникальную сущность: Церковь, Тело Христово, растущее во времени и пространстве, присутствие Рожденного Богоматерью в Его вечно длящемся рождении в мир, событие Христа, присутствующее в мире на всех отрезках (годах, месяцах, днях, часах и минутах) истории. Это Церковь как мистическое Тело Христа Воскресшего, растущее в мире действием Его Духа.

Что же это за сила, которая позволяет постоянно развиваться этому организму, обновляться и увеличиваться этому обиталищу, созданному из живой ткани – из призванных? Иначе говоря, что это за сила, которая позволяет Церкви расти? То, что делает возможным такое постоянное развитие, – Сам Факт, Событие, Гость того дома, каким было лоно Богоматери. Этот Гость, Царь Мира, «cunctorum dominator alme», «Господь, благой ко всем», умер на кресте и воскрес, чтобы все поняли: Он – Царь Мира. Спустя несколько недель Он вознесся на небо, то есть сошел в те глубины, где рождается сущее, где все создается, где миг за мигом все творится, и оттуда Он послал в мир Дух Свой, Дух творящий: «Veni Creator Spiritus», «Приди, Дух Творящий». Вершина и смысл творения Его Духа, подобно дыханию ветра наполняющего земную жизнь, время и пространство, беспрерывно их преображая, – это рост Его Церкви. В этой истории заключен смысл самого существования мира, смысл всей истории мира.

Христос открывается нашему познанию, становится нам доступен и, следовательно, одаряет нас Духом Своим в Церкви через Священное Писание, Таинства, апостольское преемство, но более всего Его Дух проникает в нас и нас наполняет через всю жизнь Церкви. Церковь – это весь мир, пронизанный, созданный заново и покоренный Христом с помощью Духа Его. То есть, Церковь – это человечество, ставшее подлинным, объединенное присутствием Христа через ту творящую заново энергию, которая есть таинство Духа в Пятидесятнице.[143]143
  Cp. Л. Джуссани, В поисках человеческого лица, «Христианская Россия», Москва 1997, стр. 71–80.


[Закрыть] Христос был бы слишком далек от нас и потому стал бы жертвой наших толкований, если бы Он не присутствовал в Церкви живой.

Если бы Христос не предложил Себя нам в тайне Его Тела – Церкви, то, в конечном счете, Он подвергся бы субъективистскому искажению и как смысл, и как метод. Поэтому Церковь – это метод, которым Христос сообщает Себя во времени и в пространстве, подобно тому, как Христос – это метод, который Бог выбрал, чтобы сообщать Себя людям ради их спасения. Через человечность Церкви божественное достигает нас и как «сообщение истины» (Писание, Предание, Учительство),[144]144
  Cp. Л. Джуссани, Зачем церковь, «Христианская Россия», Москва 2004, стр. 186–203.


[Закрыть]то есть как помощь человеку в достижении объективной ясности и уверенности при понимании конечного смысла собственного существования, и как «сообщение самой божественной сущности» – Благодать – через Таинства.[145]145
  Л. Джуссани, Зачем церковь, «Христианская Россия», Москва 2004, стр. 203–224.


[Закрыть]

В Церкви Бог доступен человеку в любое время. Такая доступность повседневного общения Бога с нами объясняется также, и особенно убедительно, через события и личности, непосредственно к Нему восходящие: чудеса и святость.

Чудо – это такое происшествие, которое «принуждает» подумать о Боге. Оно может иметь значение личное и «частное», а может быть публичным и грандиозным. Отношения Бога с нами – вещь совершенно исключительная. Коль скоро Он – Творец, то остается им каждое мгновение Он меня созидает, делает меня. Но метод отношений Бога с нами делает очевидным, что мы созданы, сотворены Им самым обычным образом – так, как мать много раз на дню, каждый день, раздает знаки любви своему малышу: взгляд, ласку, поцелуй, нежное слово. Поэтому чудо – это событие, случай, который я не предвидел и не могу объяснить, который «принуждает» меня подумать о Боге. При этом он не обязательно принуждает к тому же других. И Церковь различает чудо, имеющее частное значение, то есть такое, цель которого – воззвать к тому, с кем оно случилось или к его близким (оно случилось с твоим другом, и тебя непременно осеняет мысль: «Бог!»), и чудо, которое можно засвидетельствовать столь широко, что о нем рассказывают людям всех времен.[146]146
  Л. Джуссани, Зачем церковь, «Христианская Россия», Москва 2004, стр. 244–248.


[Закрыть]

Мы сказали: чудо и святость. В жизни Церкви во всякое время встречаются персонажи, чей человеческий облик достоин самых пылких устремлений человеческого сердца, святые. В них воплощается человечность исключительная, недоступная разуму: невообразимо чистая, цельная, сильная, и, вместе с тем, столь же бренная, что и человечность каждого из нас. Человечность святых и вправду подобна моей, но в ней цветет Нечто более великое,[147]147
  Л. Джуссани, Зачем церковь, «Христианская Россия», Москва 2004, стр. 133–136; стр. 138–143, стр. 241–254; см. также Л. Джуссани, В поисках человеческого лица, «Христианская Россия», Москва 1997, стр. 142–162.


[Закрыть] потребность в нем живет во мне и в каждом человеке, но осуществить ее невозможно. Но «человекам это невозможно, Богу же все возможно».[148]148
  Ср. Мф 19, 26; Мк 10, 27; Лк 18, 27.


[Закрыть]

Иисус Христос – это не присутствие, отгороженное от нас где-то в исторических далях, так что может показаться плодом воображения. Он является Присутствием десять лет спустя после Своей смерти, тысячу лет спустя после Своей смерти, две тысячи лет спустя после Своей смерти – вплоть до наших дней, через отличную от нашей человечность святых, недоступное разуму человеческое присутствие.

Расцвет исключительной человечности происходит внутри творящей динамики новой общности – Церкви. Христос призывает немногих, чтобы Его событие все уразумели. Но нет ли здесь несправедливости? Почему только тех, кого Он призывает, а не всех? Он зовет всех, как говорит святой Павел,[149]149
  Ср. 1 Тим 2, 4.


[Закрыть] но таким методом, который присоединяет к Нему людей по одному. Он призвал немногих, чтобы они сообщили это другим, а те – следующим в человеческом потоке, докатившемся до наших дней, до меня, а через меня он докатится до других. «Сего Бог воскресил в третий день, и дал Ему являться не всему народу, но свидетелям, предизбранным от Бога, нам, которые с Ним ели и пили, по воскресению Его из мертвых. И Он повелел нам проповедовать людям и свидетельствовать, что Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых.»[150]150
  Деян 10, 40–42.


[Закрыть]В этой главе Деяний, следовательно, начало всего ряда, самый глубокий термин, на который опираются вера, встреча и вся архитектоника памяти, – это «избранные», «предизбранные» Отцом. Это слово означает основание всего, завязь того цветка, что распустился в лоне Богоматери. Отсюда начинается весна мира, новый год истории, год радости и покоя, счастья и полноты – как для евреев седьмой год был годом радости и покоя, отдыха от труда, мира для всех.[151]151
  Ср. Исх 23, 10, 11; Лев 25, 1–7. 18. 22; 26, 34, 35. 43; 1Цар 36, 31; 1Мак 6. 49. 53, 54.


[Закрыть] Мы, призванные, стали частью того побега, что завязался в лоне Богоматери.

«После их слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! Пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя, так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, да всему, что Ты дал Ему, даст жизнь вечную.»[152]152
  Ин 17, 1, 2.


[Закрыть] Час пришел. Это время – окончательное. Час, который мы проживаем, есть часть того часа, который пришел; день, который человек проживет – завтра, послезавтра, через год, через тысячу лет, через десять тысяч лет – это часть того часа, который настал; смысл времени – прославление Сына, дабы этот Человек, вочеловечившийся Сын, прославил Отца, открыл тайну Отца, помог человеческому разумению все глубже проникать в Тайну, сотворившую все сущее. Этот Человек, рожденный женщиной, умерший и воскресший, для того получил власть над всякой плотью, без изъятия, чтобы «все» могли обрести жизнь вечную.

Однако это «все» рисуется не как хаотическая масса, но как цепочка людей, постоянно удлиняющаяся во времени. Христос разъясняет, как работает этот избранный Им метод: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал».[153]153
  Ин 15, 14–16.


[Закрыть] Плод – это он Сам: чтобы мир познал Его и за Ним последовал. Иисус говорит немногим, десятку людей; вся Его власть – Он был замыслом о мире и вскоре, по смерти и воскресению, будет признан Господом – распространяется на кучку людей, которых Он называет друзьями; то, что Он любит, тождественно их сердцу, то, что Он творит, тождественно их делам.

Эти слова Иисуса вторят Третьей главе Евангелия от Марка: «Потом взошел на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них двенадцать, чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь, и чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов; поставил Симона, нарекши ему имя Петр, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата Иакова, нарекши им имена Воанергес, то есть „сыны громовы“, Андрея, Филиппа, Варфоломея, Матфея, Фому, Иакова Алфеева, Фаддея, Симона Кананита и Иуду Искариотского, который и предал Его…».[154]154
  Мк 3, 13–19.


[Закрыть] И далее, одно за другим, идут все наши имена.

Апостолы и их преемники входят со Христом в поток Его Духа и соучаствуют в самой миссии Иисуса. Устанавливать решающую связь между человечеством и тайной Бога – это их основная миссия, задача, для которой они избраны. А вместе с епископами и священниками все христиане призваны стать частью этого выбора и нести ответственность за эту миссию.[155]155
  Ср. Л. Джуссани. Чувство Бога. М., 1996, стр.57–60.


[Закрыть]

«Позвал, кого Сам хотел», «Отец дал Ему власть над всякою плотью», «кого Он захотел»: вот онтологическое основание, несущая конструкция христианского призвания как задачи в мире. Во главе всего – выбор, который Христос делает среди нас: выбор, избрание. Для человеческого самолюбия и для современной идеологии нет ничего более иррационального и антидемократического, чем это слово – избрание, избранные. Но без этого слова ничего бы не было.

Было ничто, отсутствие всего, а точнее, отсутствие тебя и меня; слово «избрание» означает границу, порог, между отсутствием и бытием. Бытие вырастает из отсутствия как выбор, как избрание: нет другого предлагаемого условия, нет другой мыслимой предпосылки. Этот выбор, это избрание – чистая свобода Тайны Бога в действии, абсолютная свобода Тайны, выражающей Себя таким образом.

Тайна Бога, выражающая Себя как свобода выбора или избрания, живет, может и должна жить робко и трепетно, в абсолютном смирении, внутри человеческих предпочтений, ибо человеческие предпочтения – это тень выбора, который делает Божественная свобода. Но выбор Божественной свободы, которая избирает Единого, зарождающегося как невидимый цветочек в лоне Богоматери, – это выбор для всего мира. Поэтому не звучит в человеке смиренный, исполненный робости и трепета, отзвук того предпочтения иначе, как из любви к миру, желания делать добро миру, страсти к миру. Поразителен этот высочайший парадокс предпочтения, выбирающего и избирающего, чтобы заключить мир в объятия, чтобы увлечь мир за собой.

Выбор и избрание, когда предпочтение реализуется, тождественны любви, устремленной на все живое, на каждого живущего человека, на всякую плоть. «Дал Ему власть над всякою плотью»:[156]156
  Ср. Ин 17, 2.


[Закрыть] человеку, которого Христос выбирает и избирает, Он сообщает Свою власть над всякой плотью.

3. Крещение: зачатие, рождение новой твари

«Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись.»[157]157
  Гал 3, 26, 27.


[Закрыть]Встреча Христа с нашей жизнью, благодаря которой Он начал становиться реальным событием для нас, столкновение Христа с нашей жизнью, начиная с которого Он двинулся нам навстречу и, как vir pugnator,[158]158
  Ср. Исх 15, 3.


[Закрыть]муж воинственный, развязал вечную борьбу за «вторжение» в наше существование, называется Крещение. Это объективный факт: человека взяли, и он пресекает воды колодца, источника, как будто пересекает море, море жизни. С этим объективным фактором, который призывает человека понять и принять, что он – часть события Христа, а вера – часть События, рождается другой человек, другое племя. Павел VI говорил о своего рода этнической общности[159]159
  Cp. Paolo VI, La proiezione dell’Anno Santo nell’avvenire della Chiesa, Udienza generale del 23 luglio 1975, in «L’Osservatore Romano», 25 luglio 1975, стр.1.


[Закрыть]: это Народ, который делает историю. Обетование, чьим хранителем ощущал себя народ еврейский в своих пророческих прозрениях, здесь исполняется. В Крещении рождается иное племя, которое делает историю.

Обычно, впрочем, в иерархии оценок и интересов, правящих нашей жизнью, нет ничего более чуждого, чем Крещение. И, тем не менее, ничто не определяет человеческое существование так решительно, как этот факт, называющийся Крещением. Факт настолько реальный, что его можно описать во всем его внешнем проявлении, факт, у которого есть точная дата, он нас затрагивает, даже физически, в определенный момент. Как и всякий факт, он может казаться самым незначительным (так тот факт, что Христос ходил по селениям или говорил на площади, на первый взгляд может показаться обстоятельством самым обыденным), но с этого происшествия, называемого Крещением, началось нечто необоримо новое в нас. Это реальное событие, которое входит в ситуацию и меняет ее, определяет ее по-другому. Это начало, точно размещенное во времени, может казаться погребенным под толстым слоем земли, в гробнице забвения и неведения, но в нем коренится и должно непременно выйти наружу всякое наше продвижение по пути к Судьбе.

Но какой смысл заключен в Крещении? Мы начинаем это понимать при встрече с живой компаниейым христиан, так как в ней просыпается память, которая дает умиротворение сердцу, удовлетворение душе и, в то же время, вносит в жизнь борьбу, помогает понять, что жизнь – это борьба за торжество Христа. Что же подразумевает Крещение во мне, чему оно помогает случиться? Крещение подразумевает сопричастность моей личности к Тайне личности Христа: моя личность встроена в Тайну личности Христа. Самые важные в этом смысле слова – фраза из Послания к Галатам: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись».[160]160
  Ср. Гал 3, 27.


[Закрыть] Подумаем, что значит глагол «облечься», когда речь идет об одном человеке, любящем другого. Человек, любящий другого и мечтающий слиться с ним, переживает ужасный опыт глубинной непроницаемости, глубинной чуждости другого. Здесь не так! «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе»,[161]161
  Гал 3, 27, 28.


[Закрыть] в личности Христа. В посланиях к Римлянам и к Ефесянам апостол Павел прямо говорит: «Разве не знаете, что вы члены друг другу?»[162]162
  Ср. Рим 12, 5; Еф 4, 25.


[Закрыть] Это вершина, которой достиг Христос как Господь истории. Воскресением Своим Он положил условия этого слияния с Собой, этой славы, проявления того обстоятельства, что Им все стоит и что все – Его.[163]163
  Ср. Ин 17, 1 и далее.; Кол 1, 17.


[Закрыть] Уподобление Христу, осуществляющееся в Крещении, – это Воскресение Христа, пронизывающее историю, это тело Христа Воскресшего, вечно растущее во времени Тайны Отца. А действие, которое делает возможным путь новой твари, созданной заново силой Бога и потому способной на новые дела, – это Евхаристия, виатик, еда на дорогу, истинная пища личности, ее надежды. Постоянно в этом действии Христос, отдавая Себя, совершенствует человека в нем самом. За материальным символом на деле происходит то, что этот символ обозначает: Христос становится единством со мной. В знаке реально передается нашей жизни онтологическая, невообразимо глубокая связь.[164]164
  Cp. Л. Джуссани, Зачем церковь, «Христианская Россия», Москва 2004, стр. 212–213.


[Закрыть]

Крещение – это начало новой личности, «новой твари»[165]165
  Ср. 2 Кор 5, 17; Гал 6, 15.


[Закрыть] в мире. Если обратиться к очевидной естественной иерархии сущего, в которой растение выше камня, животное выше растения, а на вершине иерархии человек (как осознанное потребность требование в счастье, что его, вместе со всем миром, и образует), то Крещение творит существо более великое, более человечное, кладет начало новой твари.

Выражение «новая тварь» звучит в Новом Завете постоянным рефреном. К примеру, во Втором Послании к Коринфянам: «Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое»;[166]166
  2 Кор 5, 17.


[Закрыть] в послании к Галатам: «Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь»;[167]167
  Гал 6, 15.


[Закрыть] в Послании к Колоссянам: «… совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового»;[168]168
  Кол 3, 9, 10.


[Закрыть] в волнующей Четвертой главе Послания к Ефесянам: «… обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека».[169]169
  Еф 4, 23, 24.


[Закрыть] Святой Иаков говорит о крещении как о «начатке Его созданий»,[170]170
  Ср. Иак 1, 18.


[Закрыть] а святой Петр – как о новом порождении, «не от тленного семени, но от нетленного.»[171]171
  1Пет 1, 23.


[Закрыть]

Новая тварь, рождающаяся в Крещении, противоречит тому, что Христос определил как «мир», о чем Он сказал: «Я о них молю; не о всем мире молю».[172]172
  Ин 17, 9.


[Закрыть] Мы погружены в «мирскую» реальность, противоположную тому, что с нами случилось; она нуждается в событии Христа, в том, чтобы оно было засвидетельствовано и прожито; но своим сознанием и чувством она коренным образом чужда, противоположна новой личности, «новой твари», начало которой положил Христос. «Придет время, – говорит святой Антоний Пустынник, – когда люди обезумеют, и, завидев того, кто в здравом уме, будут бросаться на него с криком: „Ты безумец“, ибо он будет непохож на них.»[173]173
  L. Mortari (a cura di), Vita e detti dei Padri del deserto, vol. 1, Città Nuova, Roma 1971, стр. 96.


[Закрыть]

Но и тот, кто избран, может погрузиться в мутные волны мира, поддавшись беспамятству, не проживая память, то есть осознание присутствия Христа, реального события в жизни человека. «Сия есть победа, победившая мир, вера наша»;[174]174
  1Ин 5, 4.


[Закрыть] а вера есть признание реального События, определяющего жизнь, и память о нем.

Итак, разница между тем, чтобы быть призванными через объективное действие Крещения и проникнуть (не в смысле понять, а в смысле воспринять) в Тайну, трепещущую в мгновении и в поступке, определяется «встречей». Именно во встрече то, к чему мы призваны, то, на что, быть может, глядели с благоговением, столь же робким, сколь смутным, начинает проясняться, как рассвет по-другому окрашивает краешек неба. В этом смысле встреча – источник памяти, она пробуждает память, умиротворяющую дух, как голод утоляется пищей и жажда – питьем, и подвигает все тело и всю личность на борьбу в меняющемся настоящем.

4. Компания, ведомая по пути к Судьбе, является мерой нашего «я»: принадлежность

У человека осознание того, что он вместе с другими входит в компанию, поскольку есть Христос, развивает чувство принадлежности, образующее саму его личность. Подобная компания есть вещь сущностная для определения нашего «я». Личность не самореализуется иначе, как в компании: личность создает компанию и создается им. «Принадлежность» – это слово для обозначения отношений такого рода: ты принадлежишь мне, а я принадлежу тебе, я принадлежу компании, возникшей в результате события Христа, и эта компания, в каждом из своих факторов, принадлежит мне, а я ей.

Конкретная компания, в котором происходит встреча со Христом, становится местом принадлежности нашего «я», где оно достигает наивысшей способности ощущать и чувствовать вещи, воспринимать их интеллектуально и судить о них, где появляется особый способ пускать в ход воображение и строить планы, решать и делать. Наше «я» принадлежит тому «Телу», которое и есть христианская компания, и в нем обретает безусловный критерий подхода ко всем вещам. Поэтому подобная компания – единственная возможность для нас существовать в реальности, соприкасаться с реальностью и самим быть ее частью. Иоанн Павел II описал внутреннюю работу, определяющую отношения отдельного человека с компанией, такими словами: соединиться со Христом «как с основанием и побудительным мотивом жизни и труда, сознания и деятельности».[175]175
  Giovanni Paolo II, Discorso pronunciato in occasione del trentennale di Comunione e Liberazione, Roma, 29 settembre 1984, in «La Traccia», fasc. VIII, стр. 1027.


[Закрыть]

Принадлежность Христу составляет смысл нового самосознания. Мы принадлежим Богу, мы – Его, в самом полном, онтологическом значении слова: мы – Его творения. Но наша тварная зависимость от Него оставалась бы смутным и преходящим ощущением, если бы не была нам ясно открыта во Христе: «Бога не видел никто никогда: Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.»[176]176
  Ин 1, 18.


[Закрыть] В принадлежности Богу, сделавшемуся Человеком, наша полная зависимость, наша «созданность», проясняется. Это Другой меня определяет, я тождественен воле и силе Другого, принадлежу Другому, Тому, Кто меня создал. А Тот, Кто меня создал, сделался Человеком: поэтому я – не то, что я думаю о себе и как себя ощущаю, но, в конечном счете, то, что обо мне думает и чего от меня хочет этот Человек.

Компания поражает нас и влечет к себе потому, что превращает встречу с этим Человеком в конкретный опыт, выводит Его из области абстрактного и помогает ощутить Его как то, с чем ты живешь рядом. Компания – это не идея, не рассуждение, не логика, но факт, присутствие, подразумевающее отношения принадлежности. Позднее из этой принадлежности будут вытекать идеи, логика, последовательность мысли, но сначала надо быть внутри самого факта компании. Оно доказывает Присутствие Бога, ставшего человеком, так как состоит из людей, которые, если остаются верными, со временем меняются.

Принадлежность к любому сообществу рождается из события, из встречи, которая запускает во мне механизм возникновения нового, иного самовосприятия, иного отношения к самому себе; начинается сотворение меня заново, которое нельзя свести к тому, что я думаю о себе и как я себя ощущаю.

В этой принадлежности вся наша личность участвует и с течением времени меняется: мы действительно думаем о себе, воспринимаем себя, судим, ощущаем, любим, обрабатываем себя, то есть на себя воздействуем, и отдаем себя (собственную жизнь и собственную смерть) совершенно иначе, настолько, что Иисус сказал Никодиму: «Нужно родиться заново».[177]177
  Ср. Ин 3, 1-21.


[Закрыть] Идея, рассуждение, логика не меняют личности. Совместная жизнь, если в нее вступают сознательно и свободно, меняет личность, и из всего множества факторов постепенно складывается единое целое даже в самом непокорном сердце (разве что оно непокорно настолько, что вообще уходит). Тогда начинается сотворение заново самих себя, то есть открытие истинного творения.

В принадлежности человек проделывает опыт соединения частностей, между которыми располагается его жизнь; жизнь, тем самым, обретает новый смысл и новую цельность. Речь идет именно о новом смысле, несводимом к усеченным понятиям времени и пространства, доступным нашим меркам; это смысл, бесконечно их превосходящий. Только в опыте подобного соединения на горизонте нашего сознания начинает брезжить представление о положительном – несмотря ни на что – значении времени, то есть о чем-то более великом и сильном, чем зло, и более мощном, чем тревога в настоящем. Здесь происходит понимание ценности христианской компании, этого инструмента, задуманного Богом как отражение Его Самого (ведь Бог есть компания); она призывает нас к тому, к чему мы идем, к значению того, чем мы является, к глубинной красоте, к постоянной нежности, к пылкой готовности на самопожертвование и самоотдачу, в соответствии с идеалом, возникающим из соединения со Христом в тот величайший миг нашей жизни, который называется Крещение. Поистине тайна Христа присутствует в христианском сообществе и странствует с нами. Проницательное замечание Пеги помогает нам понять, как развивается эта новая реальность:

«Лучший из учеников, если он просто ученик, если он просто повторяет, только повторяет, не решаюсь даже сказать просто отзвук, ибо тогда это даже не отзвук, даже не эхо, это жалкая копия, лучший из учеников, если он только ученик, в счет не идет, он абсолютно не имеет значения, он – вечный нуль. Ученик чего-то стоит, начинает что-то значить только в том смысле и в той мере, в какой он сам издает звук, создает новый отзвук, то есть именно в том смысле и в той мере, в какой он уже не ученик, не является учеником. Это не значит, что он не имеет права вести свою родословную от другой философии и от другого философа. Но он должен ее вести природными путями сыновства, а не школьными путями обучения».[178]178
  Ch. Péguy. Cahiers VIII, XI (3.2.1907).


[Закрыть]

Вот какой механизм заложен в принадлежности, вот какова нужда истинной компании, чтобы она была источником всемирной миссии: не ученичество, не повторение, но сыновство. Создавать новое эхо, новый отзвук – это дело сына, унаследовавшего природу отца. У него та же природа, что у отца, тот же корень, но он – новая реальность. Настолько, что он может все делать лучше отца, а тот может быть совершенно счастлив, глядя на сына, который достиг величия большего, чем он. Но дела сына более велики именно и только в той мере, в какой он больше осуществляет услышанное от отца и увиденное у него. Поэтому, благодаря живой органичности христианской компании, нет ничего более противоречащего ей, чем, с одной стороны, утверждение собственного мнения, собственной мерки, собственного восприятия как конечного критерия, а с другой стороны – простое повторение. Новое рождается сыновством: кровь одного, отца, передается в сердце другого, сына, и рождает иную способность осуществления. Так умножается и растет великая Тайна Его Присутствия, дабы все Его видели и славили Бога.