Текст книги "Лжесвидетель"

А вообще ситуация напоминала «Тетрис» – сверху сыплются разноцветные кубики, и их можно сложить так, что образуются линии и диагонали одного цвета, с треском растают, а количество очков резко возрастет. А можно не сообразить, какие кубики куда приткнуть, – и бункер заполнится бессмысленным месивом, количество же очков будет равно нулю.

Ольга была синими кубиками…

«Тетрис»!.. Ноутбук!..

Порадовавшись, что не взял с собой Аргошку, Артем сказал себе: сейчас или никогда. И поехал к компьютерным раздолбаям.

Те несколько ошалели, снова увидев перед собой кинозвезду. Рядовому составу почему-то казалось, что он оплатил и увез приспособление для игры в «Тетрис», причем неоднократно. Позвали Прохановского. Тот вышел из закутка, который считал своим кабинетом, и встал перед Артемом, всем видом изображая любезность. Но поскольку Артем полчаса назад обнаружил загадочную связь между Прохановским и Шеметом, то и отметил некоторую фальшь в вежливости юного президента.

Впрочем, фальшь могла происходить и от другой причины: кому приятно в неведомый раз вежливо обслуживать клиента-растяпу?

– Вы не поверите, – с чувством произнес Артем, – но я все-таки привез деньги! А то вы на мне уже, наверно, дубовый крест поставили!

– О чем вы говорите! – Прохановский развел руками. – Ваш ноутбук вас дожидается.

– Я вот что подумал. Чтобы он не зависал, не глючил… – Артем вовремя ввернул подслушанное компьютерное слово, – и вообще… Ну, словом, я насчет обмыть… А то работать не будет! У нас в цирке такая примета!

Примета была несколько иная – торжественно давать имя вновь приобретенному животному, то есть – устраивать крестины, да и то – дореволюционная. Полагалось, что иначе зверь будет тосковать по прежним хозяевам и околеет. Мысль окрестить ноутбук показалась Артему перспективной. Может, техника сжалится над ним и позволит наконец пересечь рубеж в шестьдесят две тысячи четыреста двадцать очков.

– Хорошая примета! – жизнерадостно одобрил Прохановский, кинув взгляд на циферблат наручных часов, а Артем подумал: слышу, слышу, что ты, голубчик, беззвучно сейчас говоришь своей дикой команде, из-за этого старого дурака было столько переполоха, что он просто обязан выставиться!

– У меня сегодня денек насыщенный, – сообщил Артем, – так, может, я сейчас съезжу и привезу какого-нибудь солидного виски… Я как-то пил «Катти Сарк» – это да! У вас тут можно купить «Катти Сарк»?

Прохановский задумался.

– И колбасы хорошей, копченой, на закуску, – добавил Артем. – Человечество не придумало лучшей закуски, чем ядреная колбаса! Она у вас только на базаре, или в универсамах тоже бывает?

Он мог держать пари – Прохановский вспоминает ту здоровенную бутыль, которую вручал ему покойный Шемет…

– И ваших соседей бы позвали, – Артем ковал железо, пока горячо. – Если они тут неподалеку. Я бы охотно пообщался с Игорем Петровичем и Николаем Ивановичем. Можно им позвонить по мобильному? Позвонили бы, а?

Президент молчал, обдумывая что-то мучительное и важное.

– Так вы позвоните! Я тогда буду точно знать, сколько чего брать.

– По-моему, они оба уехали, – сдвинув светлые бровки и всем видом показывая, что он вот прямо сейчас не сочиняет, а вспоминает маршрут Забелина с Киреевым, сказал Саша Прохановский. – У нас точки за городом, там связь не срабатывает. И вернутся, скорее всего, завтра…

Ага, подумал Артем, вернутся завтра! У них в доме убили местную скандальную знаменитость, с которой, по крайней мере у Забелина, были какие-то финансовые отношения, их вот-вот начнут вызывать и задавать вопросы, а они вдвоем взяли и уехали. Нашли время проверять точки.

Значит, оба где-то поблизости.

– Как обидно! – огорчился он. – Значит, сколько нам всего нужно?

– Да зачем вам тратиться? Мы и сами можем угостить, – без лишней искренности сообщил Прохановский.

– Можете. Угостить – да! А обмывать – это за счет нового хозяина! Есть же разница? Так полагается, – весомо произнес Артем и добавил на всякий случай: – У нас в цирке.

Выяснили – за обмывальный стол сядут восемь человек. Определились, где самое надежное, без крутки, спиртное. Прохановский заметил, что крутильщики вряд ли покусятся на «Катти Сарк», они все больше по дешевым водярам. Так что само название гарантирует заграничное происхождение напитка. Выбор закуски целиком предоставили Артему.

Он ушел, более того – он уехал! Его не просто проводили во двор и убедились, что он отбыл, но сделали это с грацией слона в посудной лавке – торопливо вынесли следом старую спортивную сумку для припасов, как будто в универсамах уже не продают пакетов. И сразу же, выехав со двора, Артем свернул за угол и приткнулся в незаметном месте. Потом вошел в тот самый боковой подъезд, где жила Ольга. Оттуда выглянул в окно. Из окна было видно то место за сарайчиком-развалюхой, где неприметно парковались братцы-бизнесмены. И точно – стояла там знакомая машина, на которой конспиративно вывозили Ольгины объедки!

Артем проскользнул во двор и, хоронясь, чтобы из Ольгиных окон его не заметили, добрался до машины. По дороге подобрал тонкий металлический прут, вроде вязальной спицы. Из-за сарайчика он на корточках, гусиным шагом, дополз до машины и стал пихать эту спицу в замочную скважинку.

Противоугон взвыл человеческим голосом.

Если бы Артем не стоял рядом, он бы поклялся, что это блажит сдуревшая баба: «Ой-ой-ой-ой-ой!» Изумившись, он чуть ли не кубарем ретировался за сарайчик. Цирковая выучка давала себя знать – если бы не грязюка, он мог бы и кульбитом уйти, что было бы гораздо быстрее. А так – получилось что-то вроде обезьяньих прыжков на корточках, неэстетично, зато без вредя для одежки.

И из-за угла сарая Артем наблюдал, как возник в Ольгином окне, за портьерами, человеческий силуэт. И вроде мужской. Знать бы – чей!

Значит, хоть один из братцев сейчас у Ольги.

Имеет ли смысл его подкарауливать?

И если они встретятся – что ему сказать? Так, мол, и так – подозреваю, что вы собрались повесить на красивую блондинку убийство Кузьменко!

Лихо звучит. Похоже на обложку дешевого карманного детектива – вот тебе блондинка с искаженной бурными эмоциями физиономией, вот тебе пистолет, вот тебе труп на полу, полностью не уместившийся, и вот тебе фамилия автора…

Нет, конечно же, нет, говорил себе Артем, стоя возле винно-водочного прилавка, никто ни на кого никаких убийств не вешает. Скорее всего, Ольга просто видели или слышала что-то лишнее. Им важно официально подтвердить, что ее в определенное время где-то не было, или же что она гдето была…

– Что брать будем? – сурово спросила продавщица.

– Вот эту дуру, – отвечал Артем, тыча пальцем в самую большую бутыль «Катти Сарк».

Оказалось – самая большая дура не продается. Деталь интерьера она!

Пришлось взять ту, что поменьше.

Колбасы Артема смутили. На вид они были одинаковы, а названия носили такие: «Казацкая», «Куриная пикантная», «Деревенская ветчинно-рубленная» и так далее. Слова эти Артему ничего не говорили, но это еще бы полбеды – ровно столько же о своем товаре знала и продавщица.

Тысячу лет назад Артем и его приятель Гаврилов, начинающие артисты, шли по улице Алма-Аты и увидели продавца пончиков. Оба считали каждый грош, а пончики – дело дешевое, сытное, и иногда даже вкусное. Они вежливо обратились к продавцу – дядя, с чем пончики-то?

– С повидлой, – лаконично отвечал продавец.

– С каким повидлом? – попытался уточнить Артем. – Со сливовым? С грушевым?

– С алычевым? – подсказал Гаврилов.

Продавец уставился на них, как на парочку сумасшедших.

– С повидлой! Она одна – повидла.

Приятели переглянулись и молча решили не рисковать.

Тут же Артему пришлось рискнуть. Он взял большой круг «Казацкой», рассудив, что в ней должно быть много чеснока, а он любой привкус забьет.

Прикупил еще запрессовок с нарезками, тех, что имели самый экзотический вид.

Со своей добычей он явился в «Креатив» и был принят в стиле «Ты мой брат, я твой отец!» Со стола сгребли железки, расстелили газету, порезали хлеб и колбасу, вскрыли запрессовки и с чрезмерными восторгами установили «Катти Сарк».

– Царственная штуковина, – похвалил свое приобретение Артем. – Ее только победителям кругосветных регат вручать.

При этом он держал в поле зрения Прохановского – человек, чья совесть чиста, непременно должен вспомнить, как сам оказался победителем не-пойми-чего и завладел точно такой же бутылью. Но президент молчал – и это было нехорошо…

Тост в честь ноутбука взялся произнести Валера – тот, что стрелял из лыжной палки по фальшивой крысе. Он принялся желать здоровья всем частям машины по отдельности, причем в какую-то секунду Артем почувствовал, что сходит с ума – дело дошло до той детали, которую компьютерщики называют «мамкой».

Крысовод Ромка протянул руку, взял подходящую железку и стал объяснять Артему, что такое «мамка». При этом употребил столько технических терминов, что Артем замахал на него руками – смилуйся, добрый человек, у меня не так башка устроена, чтобы это переварить!

В общем, наконец выпили.

– А жаль, что Забелин с Киреевым так основательно задержались, – сказал Артем Прохановскому, налегая на колбасу. – Напиток весьма и весьма достойный.

– Вам отсюда далеко ехать? – озабоченно спросил Прохановский.

– К цирку. Ничего, пятьдесят грамм – это не смертельно, доберусь, – пообещал Артем.

– А если еще пятьдесят?

– Ну, откуплюсь.

Юный президент, очевидно, не любил врать. Он и про выезд братцев-бизнесменов из зоны действия мобильника говорил с явной неохотой.

Сейчас тоже увернулся от неявно заданного вопроса. Все это Артем отмечал – и против фамилии «Прохановский» прибавлялось галочек…

При этом он довольно артистично пьянел.

Уже и до того довел их высокопрофессиональный разговор, что Артем принялся заказывать специальную программу для клоунской деятельности.

Где-то он читал, что писатели в Америке не сами сочиняют сюжеты, а за них это делает умная техника: записываешь несколько имен, еще какие-то исходные данные, требования к миру, в котором герои будут действовать, – и получай несколько вариантов прекрасно разработанного сюжета с правдоподобными деталями! Вот ему и захотелось нечто подобное получить самому: вводишь, скажем, в компьютер двух персонажей, бутылку «Катти Сарк», музыку Дунаевского, тельник шестьдесят восьмого размера – и на выходе имеешь готовую репризу, над которой зритель помирает со смеху.

Очевидно, тут Прохановский и понял, что от клиента пора избавляться, тем более, что водка выпита и закуска съедена.

– Ребята, кто сядет за руль и доставит по назначению? – спросил он относительно трезвых подчиненных. – Валера, у тебя права при себе?

– Права – да, – согласился стрелок из лыжной палки. – А машина – сам знаешь.

– Ну так сделай доброе дело, родина тебя не забудет.

Так и вышло, что Артема погрузили в собственный «фордик» пассажиром, а за руль сел высокий парень с внешностью французской кинозвезды пятидесятых годов.

– Куда едем? – спросил Валера.

– В цирк! – и Артем, для пущего ужаса, запел опереточным голосом: – Иду к Максиму я-а-а, там ждут меня друзья-а-а-а!

– Вы что, так и живете в цирке? – уточнил шофер.

– Нет, я живу в общаге. Это возле цирка. А машину можно поставить в цирковом дворе. Там смех и шутку це-е-нят! Там друж-бе не из-ме-е-нят!

Для себя Артем решил, что вокальные и прочие безобразия должны длиться не более одного квартала. И действительно – чем ближе к цирку, тем более он трезвел. И комплименты, которые он расточал Прохановскому, Кирееву и Забелину, как-то ненавязчиво стали перерастать в вопросы.

Валера отвечал довольно сдержанно.

Безумная подвальная фирма явно что-то знала о закулисной жизни своих благодетелей. Пожалуй, дальнейшие вопросы были бы уже подозрительны…

– Тьфу ты!.. – глядя, как в цирковых воротах застрял здоровенный фургон-слоновоз, воскликнул Артем. – И время поджимает!

– Так где же тут припарковаться? – уже довольно нетерпеливо спросил Валера.

– Да есть местечко…

Местечко имелось в переулке, куда выходили в основном разнообразные ворота, в том числе и цирковые. За неимением надежного циркового двора на ночь и оно бы сошло. Надо было только уметь въехать.

– Ну, исполать тебе, добрый молодец, – сказал, вылезая из «фордика», Артем. – Сам-то как доберешься?

– Я тут недалеко живу.

– Вот и ладушки. Я ваш должник навеки… – тут Артем вспомнил о главной артистической валюте. – На представление не хотите? А то могу пригласительный в директорскую ложу!

– Нет, спасибо.

Директорская ложа повлекла за собой мысль о дядь-Юре. Вот кому нужно было в первую очередь похвалиться приобретением!

Артем достал с сиденья «фордика» свой замечательный ноутбук.

– Значит, Валера, еще раз благодарствую. И спокойной ночи!

– Вы куда? – испуганно спросил Валера, видя, что Артем идет не к дверям общаги, а вовсе даже в другую сторону.

– А я в администрацию зайду, по делам.

– В такое время?

Тут Артем призадумался – время действительно было позднее. Но и дядь-Юра ранней пташкой не считался. Очень может быть, что именно сейчас он в тишине и благости работал, запершись в кабинете.

– Время детское! – и, вспомнв, что пьяному положено покачиваться, взмахнул ноутбуком на уровне собственного носа.

Валера посмотрел на гуляку очень критически.

– Пошли, – сказал он. – Это мне по пути.

И доставил Артема к цирковым дверям.

Интересно, что, расставшись с компьютерщиком, Артем обрел четкость походки, снести косяк ноутбуком больше не пытался и до директорского кабинета дошел вполне вертикально.

О том, что дядь-Юра еще на месте, он догадался по свету в окошке. И потому нажал на дверную ручку в полной уверенности, что дверь откроется и он увидит за столом напротив знакомое, морщинистое, доброе лицо.

Все было так, кроме мелочи – дядь-Юра стоял перед большим зеркалом, поворачиваясь то левым, то правым боком.

– Татьяна плащ прикупила, – объяснил он. – Что-то с этим плащом не так.

Артист – он и есть артист, подумал Артем, ему и в восемьдесят лет нужно выглядеть «так», и в девяносто.

– Да нет, дядь-Юр, нормально, и цвет хороший.

– Не слишком светлый?

– Видишь, я тоже в светлом – и ничего. Даже любопытно – может, кто впотьмах за привидение примет. А ты чего так задержался?

– Дочке звонил.

Дочка дядь-Юры с мужем и взрослыми детьми была сейчас в Испании. При звонках приходилось учитывать разницу во времени.

– Поздравь! – Артем показал ноутбук. – Всего тысяча зеленых – а сколько удовольствия?!

– Обмывали? – догадался дядь-Юра.

– А то как же! – И Артем, вдруг вспомнив развеселую фирму, неожиданно помрачнел. – Слушай, дядь-Юр, там у них, в этом подвале, какие-то странные дела творятся.

– Ты про Кузьменко? – вспомнил директор.

– В общем-то да… Ты очень торопишься?

– А куда мне, мой мальчик, торопиться? – дядь-Юра покачал головой. – Торопиться мне уже некуда.

– Тогда давай зайдем ко мне, я возьму Аргошку, выгуляем, и я тебе кое-что расскажу.

– Ты уверен, что это нужно сделать именно сегодня?

– Время детское, – отвечал Артем и вдруг широко улыбнулся. – Дядь-Юр, я действительно пьян как фортепьян! Я повторяюсь!

Они вышли из цирка, прошли до угла, свернули, свернули еще раз и оказались в переулке, о существовании которого мало кто знал, кроме циркового народа и местных жителей. Днем там стояли машины бизнесменов, имевших конторы на проспекте, к ночи становилось пусто. Сейчас вот, кроме нескольких фургонов и загородившего ворота слоновоза, имелся только Артемов «форд».

Собственно говоря, в переулок можно было попасть и из циркового двора, что артисты и делали, торопясь вечером в общагу. Но Артему с дядь-Юрой и торопиться-то было некуда.

– Так вот, дядь-Юр, если ты в этом «Креативе» бывал, то знаешь…

Артема прервал звонкий лай. Из-за фургона выскочил и понесся ему навстречу Арго, волоча по асфальту поводок.

– Аргошка! Скотина! – воскликнул Артем, когда пес шлепнул его передними лапами по груди. – Хорош целоваться!

– Вот вы его и догуляйте, а я пошла! – крикнула издали Наталья, дама такой толщины, что цирковые, обычно считавшие женскую полноту наилучшим поводом для шуток, таращились на нее с каким-то первобытным почтением. Опять же, хозяйка гостиницы, как по документам числилась общага, поди брякни какую чушь – потом не обрадуешься…

Наталья вперевалочку вернулась в общагу. Артем и дядь-Юра переглянулись.

– Обмен веществ, ничего не поделаешь, – сказал дядь-Юра. – Послушай, мальчик, ведь у тебя с ней что-то там было!

– Было, – согласился Артем. – Семьдесят кило назад. Или даже, наверно, восемьдесят.

Наталья работала «каучук», и вовсе незачем было ей торопиться замуж и рожать дитя, она и в тридцать пять лет прекрасно бы успела решить эту проблему. Но ей вдруг показалось, что двадцать восемь – крайний срок.

Сперва она полгода провалялась на сохранении, потом дура-врачиха перекормила ее гормональными средствами, и из тонкой, как струнка, легкой, как пушинка, красавицы получился сущий бегемот. Однако бегемот не мог без цирка… И вот уже лет двадцать, бросив якорь и погрязнув в оседлой жизни, Наталья хозяйничала в общаге.

– Аргошка, фу, мерзавец! – крикнул он псу, который уже обнюхивал какую-то дрянь. Недавно в цирке опять травили крыс – только недоставало, чтобы он нашел и притащил хозяину в подарок дохлую крысу!

– Вообще-то, мальчик, сдается мне, что он уже неплохо выгулян, – заметил дядь-Юра. – И какого хрена сейчас тут околачиваться – лично я не понимаю.

– Ладно, дядь-Юр, – Согласился Артем, – бери меня, вяжи меня, тащии меня с этим поросенком до общаги.

Бери меня, вяжи меня – это было с давних времен, когда двадцатипятилетний Артем и пятидесятилетний дядь-Юра как-то вдруг сошлись на почве общих амурных похождений. Причем тогда Артем, потерпевший полный крах семейной жизни, развил такую бурную деятельность, что дядь-Юра при нем процветал, как султан в гареме. Когда же это было?..

Общага занимала угловое здание, точнее, два его этажа. Алешин быстро зашагал к перекрестку. Незастегнутый плащ развевался – и издали, да еще впотьмах, хозяин плаща действительно был похож на привидение.

Он шел по самой середине переулка – узкие тротуары были выщерблены, и Алешин не хотел спотыкаться. Артем, сопровождая Арго, который еще не на каждой собачьей точке отметился, шагал, напротив, впритирку к стене. До перекрестка они дошли почти одновременно, разве что Артем – с отставанием метров на десять, и тут обоих ослепил свет фар.

Непонятно откуда взявшаяся машина на немалой скорости понеслась как-то боком, юзом, Артем успел отскочить, Алешин упал. И машина, заложив вираж, унеслась с визгом. Арго залаял, Артем бросился к дядь-Юре.

Тот лежал на спине, раскинув руки. И даже не пытался встать…

– Дядь-Юр!.. – заорал Артем, грохаясь на колени.

– Ничего… – прошептал Алешин. – Мальчик… мобилка…

Арго продолжал лаять вслед исчезнувшей машине.

– Ты только не шевелись! Не двигайся, слышишь?

Артем вынул из кармана его плаща мобильный телефон, вызвал сперва «скорую», потом – милицию.

– Ты лежи, слышишь?

– Татьяна меня убьет, – очень тихо и очень внятно сказал Алешин. – Плащ новый, вчера купила.

– Молчи ты! – прикрикнул Артем. – У тебя, может, ребро сломано! Дышать как – не больно?

– Нормально…

– Пальцами пошевели! Всеми!

– Шевелятся. Помоги-ка…

– А что не так?

– Крыша едет…

– Тем более – не дергайся!

Артем раз в жизни перепугался до полусмерти – прямо при нем, пролетев в двух метрах от его носа, упала с трапеции девчонка, решившая поразить мир отвагой и работавшая без лонжи. Столпились, спросили, как самочувствие, упрямая девка брякнула, что нормально, кто-то сдуру протянул ей руку, она приподнялась, держась, села – и вдруг у нее хлынула горлом кровь.

Артем стал искать у дядь-Юры пульс и с перепугу не нашел. Он подумал – не умнее ли добежать до цирка, поднять переполох, может, там каким-то чудом застряла медсестра? Но оставить Алешина одного в темноте было бы преступлением – по крайней мере, так ему сейчас казалось.

Арго понял, что стряслась беда. Лег на асфальт рядом с дядь-Юрой, положил морду ему на бедро и сделал такие глаза, что вот-вот навернутся слезы с грецкий орех, никак не меньше.

«Скорая» приехала сравнительно быстро – и четверти часа не прошло. Артем правильно сделал, что назвал фамилию пострадавшего. Определенно, дядь-Юра успел стать городским любимцем.

А вот когда заявилась милицейская машина, Артем оказался в немалом затруднении.

Он не мог сказать того, что понял, сидя на асфальте рядом с Алешиным. Оба высокие, худощавые, сутулые, в светлых плащах – и машина определенно приезжала не за Алешиным! Машине нужен был человек, который, сидя ночью в компьютерном подвале, слышал на лестнице что-то этакое! Машине нужен был человек, который осознал свою сопричастность к этому странному делу. И машина знала, что он как раз в это время должен оказаться на перекрестке, направляясь из цирка в общагу!..

Значит… значит…

Валера из «Креатива»?!.

Валера точно знал, куда пошел Артем с ноутбуком и с какой стороны он явится в общагу. Но какие у него были основания для убийства? Только то, что Артем, притворяясь алкоголиком, задавал вопросы касательно Забелина и Киреева?

Почему он ни с того ни с сего принял такое страшное решение? А ведь еще нужно было раздобыть машину, сесть за руль самому или убедить шофера, что иным путем от Артема не избавиться…

Все это были странности такого качества, что сам себе начнешь излагать – и то спятишь. Посторонним же – и пытаться не стоит…

Объяснив милиции, как было дело, описав примерные габариты странной машины (судя по высоте, это был джип), уточнив время наезда (на сей раз обошлось без таблицы!), Артем поймал такси и понесся искать дядь-Юру.

Все-таки он был под градусом и не рискнул сам сесть за руль.

Мобильник оставался у него – и он, улестив диспетчеров «скорой», наобещав пригласительных на ближайшую субботу и в первый ряд, выяснил, куда повезли Алешина.

Дальше приемного покоя его, естественно, не пустили. У Алешина не зря ехала крыша – удар, как и догадался Артем, вызвал внутреннее кровоизлияние, так что знаменитый цирковой директор уже лежал возле операционной.

Артем нашел себе в коридоре стул, чтобы сидеть, маяться совестью и ждать конца операции, но его вместе с Арго выставили на улицу. Наверно, правильно сделали.

Было всего лишь около полуночи. Вахтер в цирке наверняка смотрел телевизор. Те, что послали машину сбивать Артема, выслушали, надо думать, донесение шофера и вздохнули с облегчением – дело сделано, можно спать спокойно. А если они уже узнали об ошибке? Не ждет ли кто возле общаги?

Не впервые доводилось Артему ночевать в гримерке. Как у большинства артистов, был у него там налажен топчанчик, чтобы отдыхать между представлениями. Полотенца, мыло и зубная щетка имеются, более того – стоит возле зеркала маленькая кофеварка, а в столе есть запас кофе, сухарей и, на всякий пожарный случай, сухого корма для Аргошки…

В четверть первого оказались они в цирке.

Артем насыпал в собачью миску сушеных кругляшков и крестиков, убедился, что Арго всерьез занят ужином, сел на топчан и задумался.

Дело пахнет керосином, сказал он себе, дело пахнет крутым керосином…

Конечно, можно пойти в милицию, найти следователя Ловича и сказать ему – так, мол, и так, случайно сделался лжесвидетелем по делу Кузьменко, а теперь лжесвидетеля, который увидел лишнее, собрались убирать. Так что ночное происшествие несомненно связано с убийством.

Но откуда Артему знать, кто, кем и почем куплен в этом небольшом городе?

Возможно, уже на выходе из управления милиции на него налетит какой-нибудь самосвал с заляпанным номером. И исчезнет примерно в том же направлении, что неопознанный черный монолит, сбивший Алешина.

На государство надежды было мало.

Приходилось браться за дело самому.

С большим неудовольствием Артем полез в стол за ножницами.

Как все цирковые, он был ремесленником-универсалом и мог при нужде чинить реквизит.Но на сей раз Артем собрался не столько чинить, сколько портить.

В углу гримерки висела не на гвозде, а на целом костыле огромная тряпичная кукла – вульгарная тетка, ростом выше Артема, с такими вторичными половыми признаками, что втроем не обхватить. Сперва она была более или менее похожа на человека, но Артем, стараясь сделать ее посмешнее, довел до такого состояния, что хохот-то она вызывала, да только орудовать этим чучелом становилось все труднее, особенно когда болела спина. Даже не просто орудовать, а танцевать страстное аргентинское танго.

Кукла вместе с Артемом пересекла уже дюжины две государственных границ, вызывая огромный восторг таможенников. Могли возникнуть проблемы с дрессированными животными, которых не позволяли возить без справок о прививках, невзирая на все обаяние собачек, кошечек и мишек. Кукла, в которой хватило бы места на пуд героина, ездила беспрепятственно.

Именно поэтому она служила Артему складом всякого подозрительного и неожиданного добра.

Подпоров шов под лиловыми волосами, сделанными из заграничной мочалки для посуды, Артем сунул руку в самую середину головы и извлек небольшой пистолет в полной боевой готовности. Следующим движением достал полиэтиленовый пакетик с патронами.

Пистолет он получил в подарок. Бывают ситуации, когда неясно, чем расплачиваться за весомую услугу, в деньгах не измеряемую. Тогда идут в ход невероятные подарки, а возвращать их – значит наживать врагов.

Дядь-Юра однажды заполучил таким образом живого крошечного ишачонка, которого пришлось везти в вагоне пассажирского поезда, невзирая на ишачье презрение к гигиене. Артему, можно сказать, повезло – пистолет хоть не вонял. Хотя явно имел такую биографию, что лучше о ней не задумываться…

И вот теперь оказалось, что подарок может пригодиться.

* * *

Редакция «Спутника бизнесмена» занимала несколько кабинетов в классическом здании из стекла и бетона, одном из тех, что понастроили еще в семидесятые годы для нужд министерств и ведомств. Тогда на таких вещах не экономили, и в холлах вполне можно было устраивать соревнования по авиамоделизму. Но пришли иные времена – и, кроме прочих бед, вздорожало отопление. Стеклобетонные дворцы стали для своих хозяев дорогим удовольствием, и особый вклад в дело разорения вносили холлы, которые топи не топи – сквозняком все выдует. Немало архитекторов хорошо подзаработали на том, что более или менее художественно изуродовали эти царственные холлы, поделив их перегородками и перекрытиями вдоль и поперек. То, что получилось, вполне можно было сдавать в аренду фирмам. еще не поднявшимся настолько, чтоб завести особняки.

Тот домище, куда попал Артем, двадцать лет назад имел, кроме прочих излишеств, открытую галерею, его опоясывавшую. Снаружи она смотрелись замечательно, а пользы от нее не было ни малейшей – очевидно, за все эти годы нога человека ни разу туда не ступила, потому что – не совершать же дугообразные променады в рабочее время?. В конце концов галерею поделили на несколько отсеков, вставили гигантские окна и пробили недостающие двери. Один из отсеков принадлежал редакции.

– Где я могу найти Аркадия Борисовича? – спросил Артем у немолодой секретарши.

– Аркадий Борисович занят.

Она явно не узнавала кинозвезду!

– Вы бы не могли с ним связаться? – спросил Артем холодно. – Мы договоривались насчет интервью, но я вот освободился раньше, чем рассчитывал, и весь в его распоряжении.

– Насчет интервью? – переспросила она, и в глазах появился-таки тот легонький прищур, который сопровождает узнавание.

– Да, о кинофестивале и моих последних съемках.

О последних съемках следовало бы помалкивать, подумал Артем, вот вылезет эта дребедень на экраны – и придется мне делать пластическую операцию, чтобы уже никто и никогда меня не узнал…

Сценарий, который ему дали прочитать во время сватовства, не имел ничего общего с конечным продуктом. Артем получил роль эпизодическую, вложил в нее все, что мог, но именно поэтому и не вписался в общую тупость, торчал, как дрын из болота. У режиссера хватило ума сократить его кусочки до предела, а самые интересные – выбросить.

Видимо, то, чему учили артистов три десятка лет назад, сейчас никому не требовалось, а то, что требовалось, Артему делать было скучно.

Секретарша набрала на телефон номер.

– Аркаша? Тебя тут ищут. Насчет интервью. Кто? – она посмотрела на Артема, но тот благоразумно отошел в сторону, туда, где на перегородке висели всякие интересные вещи – плакатики, газетные полосы и распечатки интернетовских курьезных новостей. – Ну, этот… Ну!..

Давай, голубушка, вспоминай, как назывался тот фильм, – думал Артем.

Народ должен знать своих героев.

Очевидно, журналист понял, о ком речь, и довольно быстро появился в приемной.

– Добрый день, – сказал ему Артем. – Вот видите – освободился, и сразу к вам.

– Это хорошо, – отвечал Аркадий Борисович, с таким пасмурным видом, будто ему сообщили: покойник перед смертью мучался, но не слишком.

– Знаете, какая у нас в цирке новость?

Аркадий Борисович поднял большие грустные глаза – до него еще не доходило. Вдруг дошло.

– Алешин?

– Он самый.

– Как он там? – быстро спросил журналист. – Обошлось?

– Вроде обошлось. Считают, что прооперировали удачно.

О том, как Татьяна, ворвавшись в больницу, атаковала с кошельком наперевес поднятого по тревоге главврача, Артем говорить не стал. И так вроде понятно. Но сделал легонькое такое движеньице кистью – пойдем, мол, отсюда, потолковать надо.

Аркадий Борисович понял.

– Тут у нас кафе имеется, – сказал он. – Хотите кофе?

Артем подумал, что в тесной кафешке серьезный разговор не получится, но выпить кофе был не прочь.

Журналист привел его в помещение, вполне пригодное для футбольного поля.

В те славные времена, когда строили здание из стекла и бетона, все сотрудники ведомства-заказчика имели обеденный перерыв в одно и то же время, так что столовая должна была вместить одновременно с полтысячи голодных. И она-таки их вмещала!

Сейчас огромная кухня пустовала, а вдоль одной стенки стояли прилавок и витринки непритязательного кафе. Несколько ближних столиков были заняты. Артем и Аркадий Борисович со своими чашками пошли к дальним, метров чуть ли не за полсотни.

– Я нашел вас потому, что вы хоть что-то знаете, а я не знаю ровно ничего, – сказал, сев, Артем. – Погодите, я не вообразил себя Шерлок-Холмсом! Я еще из ума не выжил!

– Да я молчу, молчу, – отвечал журналист. – Только вы, наверно, американских боевиков насмотрелись. Это у них там пресса свои расследования ведет. А у нас – что пресс-центр управления внутренних дел позволит, то и печатаем.

– А этот, как его? «Час справедливости»? – удивился Артем, вспомнив, какие безумные вещи вопияли со страниц еженедельника.

– Да кто его читает! Они там то за летающей тарелкой охотятся, то послания от марсиан по радио принимают, – Аркадий Борисович так неторопливо и старательно размешивал кофе, словно творил ритуал. – Они потому и выдвигают всякие дурацкие версии, что им никто серьезного материала не даст. Помните, когда «Курск» погиб? Такое дело, что не до стеба, а у них гипотеза: подлодка столкнулась с эн-эл-о подводного базирования, ведь всем известно – летающие тарелки стартуют из воды. И подписано каким-то кандидатом технических наук… Ну так что у вас на душе?