Текст книги "Код справедливости"

Данил Аркадьевич Корецкий
Код справедливости

Из интервью нашего специального корреспондента с министром юстиции сенатором Дж. Гарриланом.

Корреспондент. Господин министр, что вы думаете о проблеме преступности?

Гаррилан. В нашей стране этой проблемы не существует. Она решена десять лет назад, и я не вижу причин возвращаться к ее обсуждению.

Корреспондент. Извините за назойливость, господин министр, но я прошу все же ответить на мой вопрос. Это очень интересует нашу газету по причинам, о которых я скажу в конце интервью.

Гаррилан. Газета рискует погореть, преподнося подписчикам рассуждения об общеизвестных вещах!

Корреспондент. И все-таки…

Гаррилан. Как вы знаете, причины преступности кроются в субъективности преступлений или, проще говоря, в людях, нарушающих закон. Традиционные методы борьбы с преступностью заключались в воздействии на ее причины «снаружи» с помощью сил, действующих извне. Для этого злоумышленнику противопоставлялись хорошо обученные и вооруженные полицейские, бригады самообороны, защитная автоматика, прочные решетки тюрем, электрический стул, наконец!

Все это давало неплохие результаты, но… только в отношении менее ловких и удачливых правонарушителей. Более везучие ухитрялись не попадаться в руки полиции и продолжали заниматься своим ремеслом. А существование определенного процента ненаказанных воров, взломщиков, убийц и грабителей создавало у неустойчивой части населения представление о безнаказанности преступного промысла и побуждало следовать их примеру. Поэтому преступность не только продолжала существовать, но с каждым годом росла.

Тогда правительство приняло решение воздействовать на причины преступности «изнутри», и с этой целью наше министерство обратилось за помощью к специалистам в области химии, биологии, медицины…

Корреспондент. Вы имеете в виду попытки психохимического и нейрохирургического воздействия на преступников?

Гаррилан. Нет, эти опыты хотя и проводились в свое время, но от них пришлось отказаться. Во-первых, они тоже не решали проблемы в целом, ведь модификации личности могли подвергаться только лица, УЖЕ СОВЕРШИВШИЕ преступления, а значит, предотвращался лишь рецидив. А во-вторых, наши недоброжелатели окрестили медицинские способы «изуверскими», «фашистскими», и, хотя лично я не вижу в психохирургии ничего предосудительного, общественное мнение было настолько взбудоражено, что мы не могли с этим не считаться.

Я имею в виду совершенно новый подход к решению старой задачи: попытку лишить людей возможности совершать преступления без вторжения в их психику.

Корреспондент. Каким же образом?

Гаррилан. Вначале мы исходили из того, что преступники существуют благодаря… своим жертвам. Не правда ли, парадокс? Но если человек не будет способен стать жертвой преступления, то что произойдет с преступностью? Она исчезнет сама собой! Не так ли?

Корреспондент. Я как-то над этим не задумывался… Наверное, так…

Гаррилан. Вот то-то и оно! Наша первая программа называлась «Ахиллес без пяты». Ее задачей было создание неуязвимого человека, полностью неуязвимого, в отличие от мифического героя. И эту задачу удалось решить…

Корреспондент. Потрясающе!

Гаррилан. Да, действительно. Неуязвимый не опасается за свою жизнь и здоровье, а потому сможет успешно отражать все посягательства на себя, свой дом, свое имущество! Успех преступного ремесла становится равным нулю!

Корреспондент. Но как же удалось этого достигнуть?

Гаррилан. Не вдаваясь в подробности, тем более что я сам не очень-то в них разбираюсь, скажу, что после соответствующей обработки кожа животного, сохраняя эластичность и все свои свойства, становилась прочной, как бронепластик, и была практически непроницаемой для ножа, бритвы и даже пули.

Корреспондент. Сведения об этих экспериментах не просочились в печать. Очевидно, они были засекречены?

Гаррилан. Да, этой работой очень заинтересовались военные. Ну, вы сами понимаете, какие перспективы открывались для армии. Помню, в Генеральном штабе был страшный ажиотаж, они даже пытались вывести эту разработку из нашего ведения, но в конечном счете им удалось только принять участие в первой пробе. Конечно, это было впечатляюще: в подопытную мышь стреляли из крупнокалиберного пистолета, и тушка оставалась совершенно невредимой, в то время как обычную мышь разносило в клочья!

Корреспондент. Почему вы сказали «тушка»?

Гаррилан. Ну, мышь-то все равно погибала от удара. Это неудивительно: ее вес почти равнялся весу пули. Зато Нортон выдерживал даже автоматную очередь, а убить его можно было только прямым попаданием артиллерийского снаряда…

Корреспондент. Значит, опыты ставились и на человеке?!

Гаррилан. Гм… Н-да… Видите ли…

Корреспондент. Продолжайте, прошу вас. У меня в кармане диктофон, и сейчас он мотает ленту впустую.

Гаррилан. Ну, в конце концов, прошло больше десяти лет. Теперь можно и рассказать об этом, тем более что эксперимент окончился неудачей и сведения о нем государственной тайной не являются.

Корреспондент. Почему же неудачей? Вы только что сказали, что Нортон выдерживал автоматную очередь! Кстати, кто такой этот Нортон? Где он сейчас?

Гаррилан. Давайте по порядку. Аллан Нортон был одним из добровольцев, согласившихся на эксперимент. Разумеется, за приличную сумму. Он удовлетворительно перенес обработку, подвергся лабораторным опытам, потом мы вывели его за пределы лаборатории. Он участвовал в нескольких полицейских операциях, ходил по

...

конец ознакомительного фрагмента