Текст книги "Все неологизмы за 1994 год. Пгх. О рефлексии"

Я выпрыгнул из усыпления, человек во мне проснулся, душил себя знакомым образом усиленно. Не верится, легенда обо мне повисла на клочке бумаги:

«Шатался. Люди? Немного знакомые, как снег, они похожи на снег, по той причине бесят… Сучий снег… Чертов ублюдок. Он мерзкий, противный, как сыр в масле. Он меня уничтожает. Правда, правда. Уничтожает. Сволочь. (Они были моими друзьями и родными товарищами) Они тыкали в меня пальцами и улыбками. Прислушаюсь к ним. Отвернулся».

На каждой землице прилеплены такие незамысловатые знаки. Я отрывал и погружался в лес, сказочный лис. Встретиться со мной. Я встречусь лицом к лицу. Ничего плохого в этом не замечаю.

Подсказки были даже в воде. Я погрузился в течение. Не тянется, окей.

«Ты должен описывал всю красу, хотя не в компетенции, иначе не получишь приз». Значит я ищу приз, сойдет… Призы, плевать всеми жидкостями на них.

Водица была приятной, ее прозрачный цвет-лица мотивировал меня блуждать по ней. На миги я нырял с головой-удивления, были рыбы и планктон, как чужое солнце теплые и как мое сердце красные. Они меня не устрашали, местами радовали, а фрагментами и завлекали. Дыхание забылось задержаться, но постаралось на славу отрыгнуться, спасибо. Тут, конечно, замечательно, но и меру знать положено творцам. Я восстал. По званию вот я и пловец.

Всё направлялось к смачному океану. Я попросил всё направиться к одному из ароматных, в лепестках, берегов. Ждать долго не пришлось – мои ноги в почве, не почва, а желатин какой-то. Они-очи поднялись ввысь – там несколько мостов. Путать с мостами из книги – ошибка, которая зловеща. Реалистичнее, но также на бумаге, но правдоподобнее. Металл был ржавый, но различные узоры выдавливали из него всю отвратность. Стихия подтолкнула меня к не знакомой ротовой полости. Когда-то я и мое имя потеряли все зубы, язык, губы, десна. Наконец-то мы вновь познакомились. Не уверен, можно ли будет их припаять к чему-то из себя. Люди, вы это читаете? Я, кажись, путаюсь.

К носу моему прискакал кузнечик или зайчик.

3 часть.

Кузнечик-зайчик отпрыгал, как пекло, по моей макушке, а я никак не прыгал, но движение извел, извлек в пункт, где лес дремучий и каждая особа так хороша, что в скором времени умрешь от ее ресниц. Их ресницы поднимаются вверх, ты падаешь от озарения вниз. Их ресницы опускаются вниз, душа твоя летит на небо от изумления. Их ресницы ничего не творят– ты ничего не творишь. Никто не возвращается. И зря впустили. И как покинуть то, покинуть что никто не в силе. Так помогите мне гной да перегной. Завоняйте изнанку мира.

И бросили они меня, и кричал я, и охал, ахал, а вот уже я на черноземе греюсь мартовским сеянием. Но как только вы это прочитали, я постеснялся пригреваться, поднялась одежда на мне, я в придачу, отряхнулся от муравьев. И повели меня в чудные ночи.

Многое, о чем я думаю, я не вспоминаю выдавить сюда, но мечталось бы спустить.

До сих пор никто не определил, что сны, а что не сны. Очаровательно. Я могу выдвинуть. Увлекательно. Сны-это параллельная вселенная. Почему нам видятся знакомые объекты, но под другим углом? Параллель. А бывает такое, что и неизвестное скользит. Человек звучит гордо, а еще он проживает в одно существование несколько путей. Нравится. Чудно, чудно. А если наши подсознание и сознание рефлексируют память, не прочь удовольствие испытать и в таком формате. Ладно. Но все же подумайте о том, что наговорил и налепетал.

Вновь толи кузнечик, толи зайчик:

-Прощу свое большое прощение, что без ясного, как ясновидящее око, повода мы друг друга на против друг друга.

Животное взлетело вверх, разорвалось крыло, мы не друг около друга. Добро пожаловать в космос.

«Ты правильно шагаешь, продолжай в духе»

«Найдешь»

«Возвращайся»

«Оближи булыжник, и тогда завоюешь истину»

«Люди пахнут кровью»

«Сыворотка пахнет плесенью»

«Никто не предупреждал»

«Никогда не предупредят»– раздумывал автор.

«Молодость не вечно»

«Закрой»

«Осознай»

И много-много мусора на дороге-дороге.

Неважно, наваждение до пяток, что хрустят, как ветки при молчании. Отчего нечаянно возник метеорит лит. протагонистов. Как такой метеорит появился, непонятней, почему там литература выцветает.

-Здравие вам,– сказали господа из романов, сказок и поэм, конечно. Из литературы? Как литературы?

-Здравие и вам, толи враги тоги друзья, – повторили их. Молодцы. Мимо таких надо продвигаться мимо.

-Друзья. Друзья. Вы уже собрались уходить? Как же так? А чай? Останьтесь хотя бы на чашку чая, – прозвучало, как вопрос. После вопроса прозвучало,-Отсюда никто не уходит.

О, я придумал уморительную идею. Оцените, буду признателен до тьмы.

-Что вы несете, заткнитесь, ублюдки!

-Сюда попадают субъекты, как их дом сползет до конечного мигания.

-Хм, бывает… А если, как во Властелине колец, не одна книга?

-Все разное, только имена повторяются. Есть же люди со схожими именами и фамилиями?

-А внешне они походят?

-Да, у них средний рост, зеленые глаза и рук не хватает.

Ладно, ну и бог с ними. Пусть живут, как живут.

Я же в будущем. Обычный фарс, по значению точь-в-точь как в словаре протрамбовал ученый.

А вы знали, что все ученые мертвы?

Я ученый.

Нет, я не ученый.

Извините, отвлекся. О чем же я?

Например, я на тропе, как в изумруде. Скорбь падала горизонтально. Непримечательное созвучие голосков меж автором и читателем. Загляните в него, пусть он будет в последней главе, пускай проникнет сюда:

-Говори так, как есть.

-Я отупел до страданий, что больше не испытываю страдания. Я не пишу, не читаю, не погружен в себя, нутро так и плывет наружу– плывет к социуму. Научился пересекаться с ним, но разучился быть с собой. Это хорошо и плохо, но страшно. Прошел 14 день октября 2019 года. Я отупел.

-Ты просто гавкаешь.

Он проник внутрь. Он попал в рассказ, в котором человек, я или мы, все время встречает незнакомых людей, попадает в незнакомые помещения, ни к чему не может привыкнуть. Все желались иметь чувство не находки привыкания. Все новое, все новое.

Тот самый рассказ.

Его звали Карл, как в скороговорке, где Карл у Клары украл,– скороговорка, как чудно, что она у моего сознания. Но он забудет свое имя. Были не примечательные сутки. Ему нужно было войти в комнату № 1, стены которой были красные.

-Доброго времени суток, вам по какому-то делу? – спросила незнакомка, с приятными чертами лица.

-Да, мне сказали, что с вами можно пообщаться.

-Извините, я слишком занята с бумагами. Вам лучше переместиться в комнату № 3. Она ничем не отличается.

В той комнате его встретил молодой человек, примечательно, что у него была щетина. Дней пять не брился.

-О, привет. Напомните ваше имя?

-Родители дали Карл.

-Извините, но вы не туда попали, с Карлами говорят в комнате №1.

Комната №1 по размеру стала больше, а та дама куда-то пропала, расчленилась на двух мальчуганов. У одного кепка с логотипом известной рок-группы, у другого – длинные кучерявые волосы, при том свете они были каштановые. Играли в карты.

-Нечестно, он видит мои карты, -сказал мальчик слева.

-Ладно, извините, я лучше пойду, – попрощался Карл.

Он открыл дверь, единственную дверь, но попал в комнату №265.

Там репетировали представление, не стоит им мешать.

Открылась дверца, закрылась вместе с ним.

В кубе была кровать с множеством одеял и подушек. Только дурак на нее не приляжет.

-Прилечь, не прилечь? Прилечь, не прилечь?

Опустились его глаза. Время быстро пробежало.

-А ну вставай с кровати и помоги ее перетащить в комнату №5671, – донеся грохот от старика в темном плаще.

-Помогу. Если кто-то просит, я помогаю.

Они переставили койку в №2436.

-Ты отозвался на мою просьбу. За это я подарю тебе ключи от 453, 3523, 7 и 9278, -поблагодарила женщина, в руках державшая собачку, та хавала чеснок.

Он шел из комнаты в комнату, пока его не настиг удар.

-Я забыл, как меня зовут!

Часть 4. Замечу, что данная часть к нам долго ехала на поезде, так как на чем еще можно главе ехать как не на поезде, поэтому. 5 Часть.

Описание пейзажа: на плече красовалось тату: двухголовый юноша, не другая радуется, другая-грустит, между ними, выше третья, лапы существа загнуты назад, вверх, сжимают два первых черепа, третья– злорадствует.

На животе было лицо, состояние сна….

Сюрреализм, по-моему.

а(Спрашивают:

-Когда твоя книга выйдет?

-Не знаю, я пока редактирую, точу бумагу, чтоб дать огня.

-Удали всю книгу.

Меня уже даже голоса в голове дрюкают)

Тем временем в пустоте.

-Автор, ты меня слышишь?

-Да, я тебя слышу.

-Ты где? Я ничего не вижу. Мне страшно.

-Я тоже ничего не вижу. Не бойся.

-Я не могу. Я не чувствую собственного тела. Мне кажется, я умираю. Нет. Что происходит… Нет…

-Постарайся не думать об этом.

-Не могу…

-Подумай о чем-нибудь хорошем.

-Я не знаю ничего хорошего.

-А помнишь, как мы плавали в речке. Мы тогда друг друга брызгали водой. Помнишь. Было же весело.

-Мы не плавали в речке. Ты пытался сбежать от паранойи, что ты все время, как будто, падаешь с большой высоты, падаешь без парашюта, падаешь не на что-то мягкое. Ты пытался утопиться, а я тебя пытался спасти.

-Но потом же паранойя исчезла у меня. Ты мне в этом помог. Помнишь?

-Но потом я пытался утопиться. Потому что я представил, каково было тебе, ощущать постоянно какое-то падение.

-Но потом же я тебя спас. И сейчас помогу. Иди ко мне на звук, я буду стараться говорить громче. ЭЙ. ЭЙ. ИДИ. КО. МНЕ. ЧИТАТЕЛЬ. ЭЙ. ЭЙ. ИДИ КО. МНЕ.

-Я слышу крик со всех сторон. Я не понимаю, куда идти.

-Тогда представь, что я рядом. Представляешь?

-Да, я вижу тебя.

-А теперь представь, как я тебя обнимаю и бью по плечам. Эй, расслабься. Все будет хорошо…

-Осенью в прошлом я хворал. Настолько, что надо было выращивать завещание. Снилось, что добил 5000 страничную книгу, которая перелистывалась 6 крупных оборотов. Подалась она мне, а потом припомнилось, что мог попрощаться с близкими, а не впитывать чернила. Я какой-то странный…

-А мне приснилось как-то, что животные заговорили, такой бас у них гармоничный, и бизон зарабатывал неслыханные деньги, выматывался, износился, спрашивалось, почему не жалеет себя, на что отмечалось: «Это капитализм». Я перевернулся, на меня упал иной сон. Сериал «След», по СТС выходит такой же сериал про детективов. Главные герои хотят уйти туда. Там они подходят к девятиэтажному сооружению, оккупированному террористами. Дорога около дома валится. Все стараются не упасть. Падают. Осталось двое. Один из них, толстый парень, ему не везет. Второй задается: «Что у тебя навешано по коже?» «Это сосиски. Я такие ни разу не пробовал. Хочу попробовать.» «Ты идиот? Ты из-за них медленно бежишь». Они оба падают. Глубина полметра. Разрешалось и не спасаться. Все заходят в постройку, у кого-то разогревается пюре в микроволновой печи. Они его достают и недоумевают: «Это террорист или нет? Это террорист или нет?». Переваливается картинка. Снится знакомый педофил, который предлагает исследовать мир. Снилось, что я поехал с другом в Омск к Егору Летову и Янке Дягилевой, а те начали просить деньги, и от них воняло. Мой друг отбивался, бил. А я кричал: «Ты что делаешь? Это великий русский музыкант и поэт! А Янка Дягилева хорошо поет!». Море, в котором невозможно купаться, так как там армия надувных матрасов заполонило всю территорию. Люди на них мне не разрешали около плавать. Охуели, море общее, бля. Был и бассейн, в котором ловят рыбу, а я там купался, поэтому пару раз крючок был во мне.

Пули и стрелы потекли в эфирной массе.

-Что надвигается?

-Понимаешь. Бог ковать решился. Из нас просквозит юный светлый мир. Нам или согласиться, или…

-Давай согласимся потом, а сперва поборемся как можем.

Они плясали. Искры плясами в их такт, музыка охватывало все невидимое пространство, какое оно, без понятия, искры на мгновения освещали, освещали они ноги, которым нужно идти, освещали они и занозы. Занозы в дупло (Дупло-плоть героев) захватывались так же броско, как стреляет понос из жопы, выхватывать их, выхватывать. А бог бил по наковальне и смеялся. Дурел. Он подцепил автора, наводил его на удар, ударил его читатель, спасти друга, игла просвистела в ногу духа. Зашипел дух. Раз и навсегда. Упали они друг на друга. Слились они друг с другом в новый белый мир!

Каюсь, что так невзрачно охарактеризовал такой важный элемент, если бы мог, очарованное стало б. Я грешен.

Книга стремилась к тому, к чему пристремилась. Сменила образ мировоззрение. Не для чего выписывать.

Потрясся снова экзистенциальный кризис, каждый месяц. Все или… У меня две марки ЛСД. Пагубно, но все или почему. Ответы, где.

Взошла на стул любовь ко всему и всем, исчез вариант гниения. Я цветок, увеличиваюсь, пожираю грудами, как молоко, текущее по груди мамы, энергию, мама, прости, что сын твой такой подонок, одалживать бы радость отдаленности. Когда госпожа душа постучит по ебалу, бутон из последних сил заколышется.

Хоть и полюбил, все уйдет как не старайся. Мы или устанем стучать, или вы перевернетесь в пепел в носках.

Завершись так:

Стал листьями, занес ветер в оковы горизонта.

-Книга, страшно. Не прекращай дышать. Те приобретенные ценности – залупа гнойная. Я не тот, я не способен боготворить жизнь и тех. Ненавижу. Я смог продержаться одну неделю. Не поставлю НЕТ на ненависти. Книга, книга, не уходи, я хочу в тебе забываться, как вечность назад. (Как можно драться за последнее в сердце, раз то точно уйдет…)

-Начав, ты понимал, что я не навсегда буду с тобой.

-Я лишь представлял. Пусть останутся представления, не действия. Книга, ты то, в чем я пребываю, я люблю тебя, я тебе никогда не писал это, но я люблю тебя. Не уходи, прошу. Ты мне нужна, как маяк морякам. Я без тебя никак, словно пингвин без рыбы.

-Пока.

(Похуй. Прощай. Творчество-обман. Навязывает картину чего-то хорошего. Есть ли оно, если каждый ебаный день ебанная хуйня. Здешность– урод с множеством голов, пищат. Творчество отворачивает взгляд. Раз не спасешься, ври. Отказываюсь. Да сколько можно врать и врать себе. Завтра будет хуже. Завтра будет, как вчера, прискорбно. Моя большая посмертная записка)

Плюс– пробел

Минус– знаки препинания

1-одолеть

2-свой (надо изменить)

3-слабости

4-выкупить

2-свой (надо изменить)

5-рабство

6-это (надо изменить)

7-поступок (надо изменить)

8-в

9-заключенность (надо изменить)

10-который (надо изменить)

11-отстраненность (надо изменить)

12-от

13-вселенная (надо изменить)

14-и

15-желание (надо изменить)

16– по поводу

17-она (надо изменить)

18-да

19-абсурд

20– принять

21-но

22-победа.

23-я

24– должен

25-найти

26-любовь

27-дотянуться

28-до

29– покой (надо изменить)

30-поплыть

31-по реке

32-с

33-блаженство (можно изменить)

34-продул

35-постиг

36-награда (надо изменить)

37-улыбка

38-при

39-гротеск (надо изменить)

40-сумасшествие

41-только

Одолеть свои слабости, выкупить свое рабство. Эти поступки в заключенности, которая в отстраненности от вселенной и желаний по поводу нее. Да, абсурд– принять. Но это победа. Я должен найти любовь, я должен дотянуться до покоя, я должен поплыть по реке с блаженствами. Я продул, но я постиг награду. Улыбка при гротеске… Сумасшествие и только.

С КАКОЙ СТАТИ НУЖНО ТВОРЧЕСТВО?

Пишу я сие не с той целью, как вы могли подумать, если подумали, извините, но это не так, передумайте, давайте думать иначе, думаешь иначе, иначе живешь, но иначе не закрепляет факт, что хорошо, вдруг с вами и так все прекрасно, а если будет иначе, выйдет плохо, но поймите, я вам не враг, даже если желаю дурного, поймите, я желаю вам скверного, не чтобы с вами была рядом жесткая утроба, а чтобы вы иначе поняли, что я хочу добавить, чтобы вы не думали, что слова, не знаю, красивые, а может не имеющие красоту, неважно, важно, чтобы вы не думали, что слова, убегающие от моего рта, не знаю, напуганы они, или я им просто не симпатичен, скорее всего, просто не интересен, хотя могу узнать, ведь они слова, а значит слово можно расшифровать, но это не в моей компетенции, в моей компетенции-просто любоваться ими, но не думайте, что слова избегают меня, чтобы ваши носы впитали, а ваши мозги обогатились кислородом слова, а чтобы самому уяснить ситуацию, а уяснив ситуацию, действовать по законам выясненной ситуации, видите, я не тот для вас, кого вы хотите прикончить этим утром в 9:00! Я просто человек! Человек без цели и мотивации, обычный человек, а обычный, так как без цели и мотивации, если бы они маячили перед моим нёбом, то я был бы обычным человеком, но с мотивацией и т.д.

А так я обычный, но если я обычный, почему вы считаете меня своим злодеем? Обычный имеет в себе характеристику беса? Но где об этом сказано? А раз нигде об этом не сказано, давайте забудем нашу вечернюю потасовку, которая произошла по воле случая, а не по воли наших сердец, хотя кто поймет, что у них за воля, и позвольте мне продолжить. Пожалуйста… Можно? Ну, я тогда продолжу.

Как легко можно было заметить, у меня проблемы, а если бы их не было, взорвалась бомба вопроса: «А как тогда столько пишется о смерти?». Проблема натянута депрессией, ох уж эта паршивая штучка. Эта сука, эта падаль. Бьёт тебе в глаза, а ты и рад, что искры летят. Бьет тебе по радости, а ты и рад, что твою радость кто-то заметил, ты не одинок. Била, била, а больно, довольно-таки больно, а больно потому, что не понимаю в первую очередь, зачем кулаки, можно же просто пообщаться, не люблю боксеров, не понимаю, зачем боксировать. А раз больно, что-то не так, как у людей. Посоветуйте мне от неё держаться подальше, я ваш совет восприму в серьез. Да вот я уже и держусь подальше. Специальные препараты делают свое дело, поднимают тебя с ямы, в которой ты сам не свой, а верх тормашками. Специальные препараты вышли с ней на дуэль в специальной пустоши, хотя я их не поощряю за такое, можно было просто поговорить. И когда та достала пистолет, выстрел, у специальных препаратов было второе ружье, эдакая пушка, которую депрессия не заметила. Пока, депрессия. Помним, любим, скорбим. Обыграли они депрессию, в покере у них под языком было больше карт, чем в самом покере, если вы понимаете, о чем я. А она, в силу того, что метила только на себя, не заметила окружающей действительности. И нет её, вроде как, больше. Повесилась она на своей тупости да безрассудности, а как не нацепить петлю, если на что и хватает у тебя серого вещества, так это на веревки да узлы.

А что делать мне? Страдания. Страдания устремляют тебя к бегу от бега. Ты с ними мышь, что бежит за своим толстым, огромным хвостом по кругу, в устройстве, состоящим из круга, подвешенным над материей, над распыленным, бушующим жерлом, он же огонёк.

Мы можем выяснить, что страдания и депрессия почти что одно и то же, два брата акробата, что друг от друга отличаются в размерах, один вымахал в гору, другой– горошек на постели, ты не знаешь, куда он запрятался, поэтому вечно на нем спишь и вечно мучаешься. Во-первых, потому что он дурак, мешает тебе, а раз он не одушевлён, у него нет цели мешать тебе, а он мешает, а значит, то есть он дурак тупой. Во-вторых, так как ты сам многое не понимаешь, то есть ты и он дураки, а значит, то есть ты упрекаешь всех, кто умней, всех, кто может найти его, но так как не общаются с тобой, или ты их не просишь общаться с тобой, или не просишь помочь тебе в нужный, он же трудный, момент, а так как ты не просишь или сам не в силах найти, ты упрекаешь себя не меньше, чем остальных. И что получается? А вот, что получаешься: ты грешник. И томишься от всего, что к тебе рядом стоит, а все, что рядом, – раскаленные угольки. И конечно, как не томиться… Зачем осуждаешь других?

А что, если убрать из основания пытки? Тогда нужно ли стремление?

Терзания, лично я, вынул из туловища при помощи специальных препаратов. Стал даосом, наверное, тоже из-за них, хотя и до этого философию даосизма пробовал.

Даосизм учит тому, что не надо ни к чему стремиться, и тогда у тебя будет все то, что ты желаешь. Мне нравилась такое построение слов, но принял только «как только началось». Невозможно принять мысли с практической пользой, если ты не видишь в пользе благополучное, а тебе и не потребна, на тебе клещи, ты считаешь, что все не имеет смысла, все тщетно, приятное-это рабство, хотя сам и стараешься убежать от боли. Вот такой вот театр абсурда пиршествует во время депрессивных периодов голода.

Так вот, зачем нужно творчество, если боль улеглась под подушку?

Зачем нужно творчество, если ты в силах наслаждаться тем, что ты есть и что у тебя есть и без творения?

Пока что я могу дать только такой ответ: боль-штука такая, без которой, как бы ты не хотел, невозможно прожить Вечность. Она все-равно настигнет тебя, а следовательно, чтобы творчество искоренить, никакой возможности не найдётся, поэтому без созидания никак, нигде, ничто.

Но я ответил только на специально подготовленные вопросы, а как дела обстоят с остальным?

Поймите, творчество-это не последняя сука, в которую все плюют, а та слизывает харчки и терпит. Творчество для многих не на бранном ряду досуга, который стоит завтра поделать, стоит.

И так для меня было большую часть моей сознательной персоны. И так просто растоптать её, рука не поднимается. Может со временем все встанет на свои ботинки, а тепло творения растает, и я просто-напросто забуду. И тогда ответ встанет собой.

Но а пока, я не знаю, что делать, как быть и что делать, соглашусь, что делать.

Наверное, сперва важно понять только ли от мук пишется творчество. До эдакого писка со мной все было как было. Смотрю на горизонт и зрю, что такое искусство цепляет людей, какое лучше вселяется. А чтобы вселиться, оно сближенное. Если ремесло о хорошем, то зачем ремесло, если можно наслаждаться наслаждением, ремонтировать хорошее, значит сооружать искусственное, ненастоящее, то есть фальшь, а фальшь рассыпается, так как где было видано, чтобы фальшь не рассоединялась. Нет хорошего. Тыкать в плохое также, поэтому Твор означает спасение от когтей деревянного ужаса. Да и кому хочется смотреть на счастье, если у них горе, они не полюбуются счастьем, для них это ссор, если у них самих счастье, что ощутят, глазея на счастье, это трата минуток.

Получается, писать о проблемах больше, чем писать о не проблемах. А если у тебя нет проблем, по какой нужде ты на костях производишь танго? Помочь другим? Молодец, но поможешь ли ты им, если ты плохо знаешь проблемы, а как ты способен их вообще знать, если у тебя нет. Быть преуспевающим мастером? А как, если нутро твоё гнилое. Врать, наверное, хорошо, но не тут. Тут ты ошибаешься, тут ты не других дурачишь, а себя. Очевидно, я смогу лепить неудачи, так как опыт присутствует, помню. А нужно ли мне спасать других или присутствовать в категории «мастер»? Я не спасу других, ведь каждый должен помочь только себе, он может помочь или не помочь лишь себе, а как другим, вдруг воспримут акт дружбы как акт навязывания, то есть акт вражды. Если тебе неймётся, ты так и воспримешь. Плохо засеяло плоды в твоих закромах. Да, ты танцуешь с томами книг о боли, а этот танец бьёт по грязи, бьёт и вроде грязь сжимается, однако, чтобы уплотниться и стать крепче, а тебе кажется, что её все меньше и меньше. Но не дурачим ли мы друг друга?

Я считаю, дурачим, а ты можешь считать как угодно.

А что тогда про мастера? Я мастер, значит у меня есть желание быть мастером, правда, и без желания им можно быть, но давая себе имя, я приношу имени желания, я могу им быть, а могу перестать им быть. Но если я все-таки им буду, если удача будет на моей стороне?

Мы выяснили, что нужно раскрыть другое действие рук. И какое же? Представляется то, что и не на горечи и не на соке блаженства. О чем тогда? Ни о чем? Если писать о вещах, мы этим вещам дарим эмоции, тогда я все-таки пишу или о горечи, или о блаженстве. О пустоте слагать легенды? Эмоций не будет. Но какая такая пустота? Как о ней рассказывать, если её нет?

Тогда не о пустоте, но о чем иначе?

Вы и я не должны наделять то, о чем я, возможно, буду петь, чувствами, и тогда у меня, да нет, у нас все получается, другими словами, получится. А это утопия. И плюс искусство без эмоций и не искусство вовсе, это что-то вроде цифр.

А! Я понял. Нам нужно поставить полосу-границу между реальностью и ногобегом. Постараться настроения не смешивать. Не ошибаться и не стремиться к уходу из бытия в живопись. Это два отдельным мира, со своими играми. Не говорить о радости, что тут, там, а лить свободное вожделение в той радуге, чтобы там была совершенно другая насыщенность. А что до печали? А печать и так и так будет, поэтому литься ей там не стоит, да, она все равно будет литься, на то она и печать грёз, но лично я буду держаться от неё вдали, хотя она и там. Ну что я могу, так это больше собирать из пазлов приятное. А может быть и соберу больше, чем большой дождик.

Отличительной особенностью творчества от жизни вынужденно полагать все то, что нет во втором. Иначе это и не произведение вовсю. А если человечек кидает реальное на полотно, и не в компетенции забросить другое, значит он недоразвит. Искусство не для него, пускай делом другим займется, нечего пудрить себя. Но как он их, множество Я, пудрит? Раз он заблуждается, а не замысел ли творца, а не пластилин ли это, что можно полепить? Но что за творец? Не хочу называть его Богом, так как, если это Бог, то есть сверх-разум, зачем он так поступает? А если это задумка сверх-разума, чтобы количество заблуждалось, то тогда вообще ничего не понятно, хотя раньше все было понятно, поэтому, нет, не Бог. А вообще, что значит понять? Не поменять ли это? А почему бы и нет? Поэтому Бог точно отпадает, извините, так как если мы понимаем ошибку, мы ее меняем, а на что тогда? Если на иную ошибку, ничего не меняется, значит мы меняем на не-ошибку. Получается работа, и чтобы она получилась, мы должны стараться, получается, искусство-это менять ошибки и менять не на ошибки, а на не ошибки. Но почему мы меняем? Какая сила нами движет? Скорее всего нутро, интуиция, но никак не логика, так как логично было бы не менять, а оставить как есть, во-первых, это выгодно, энергия не расходуется, а во-вторых, чтобы поменять ошибку на не-ошибку, нам выгодно знать, чем они отличаются, а раз мы все поменяли, значит все перевернулось верх дном, а значит логика наступила на капкан и выпила крысиный яд. А интуиция что? От какого мудреца так, а не так? И раз мы по ее законам, а может быть по ее правилам (То есть не по законам), поступаем, она нами управляет, значит она сила. И куда же сила идет? (Сила-энергия, а энергия движется). Раз интуиция-искусство, она бегает сама в себе. Интуиция– бессознательна, как мы считали раньше, наверное, считаем и сейчас. В искусстве нет логики.

Трудно добавить конкретности в музу, которых не было бы в настоящем. Работы были разные, многие отвергали насущное, закрываясь булыжником из простыни в абстракциях. Но разве абстракций не накопилось по сторонам? Раз есть абстракции в красочном труде, так можно их отыскать и где угодно.

Идея же и есть абстракция, значит творение полностью пропитано ей, а если мы на бытие направим их, это не то, что, если бы они там были, а то, что они там благодаря нам. Доказательным отличием будет линия идей и не-идей. Но говоря, что в сочинениях есть они, а в камнях их нет, мы просто говорим так, так как считаем. То есть различие кроется в нашем мнении. И как тогда быть? Как взглянуть на два прекрасных шара? Значит идеи нелогичны, а логичные идеи отвергают сами себя, бьют себе под дых, а как в них возможность логики актуализуется? Что такое логика.

А с другой стороны, как два мира, если все в одном, что-то неладное. Значит все-таки они противолежащее.

Я разъяснил, каким образом обязано работать творчество, но правды, зачем оно, так и не предстало.

ЧЕМ ОТЛИЧАЕТСЯ ТВОРЧЕСТВО ОТ СНОВ?

Сны– своя вселенная, хотя, как выяснились отношения между им и ею, таится не отдельно. И так как сны бессознательны, а бессознательны они по той развалюхе, подождите, а почему сны бессознательны? Наука доказала, что сны вылетают из нашего подсознания, но, если они вылетают, так у них есть свое сознание, и что мы видим, сны по отношению к нам бессознательны, а по отношению к себе= сознание чистого словоблудства. Они сознательны, ведь мы же сознательны, а они часть нас. Как они живут, как они питаются, как они спят, если у них оторвано сознание, а если бы у них не было бы сознания, они бы сдохли давным-давно.

И так как сны, как было связано, запутаны, то они ничем не отличаются от запутанного творчества в своей запутанности. Но чем они еще похожи? И там и тут некая сила направляет, и оттуда и сюда сотворение рождается.

Но отличаются тем, что творчество поглощают остальные и не-остальные, а сны только не-остальные.

Но не прекрасны ли сны по тем выводам? А зачем мять мое другим, чтобы поняли, какой я творец? То есть во мне есть нехватка творца, чтобы доказать себе, что я Творческий. Но если перелистнуть к самому основанию, я стал даосом, а значит я ничего не хочу.

И чтобы сильнее сны отличались от жужжания образов в материи, их нужно не запоминать, не записывать, иначе это будет акт паяния.

И все-таки я выставляю на обозрение свое. Я лгу друзьям? Не хотелось бы врать самому себе. Выставка? А назову-ка выставку большой картиной. Тогда это не показ, а уже новая работа. Но, наверное, я опять лгу, хотя не отменяет факта, что это новая работа. Тогда зачем давать? Точно не для того, чтобы уменьшить страх.

Думаю, для того, как… Да, есть страх.

Да и вовсе! Почему я не могу получать итог, подумав одному, что я творец? Почему отношение остальных выше моего? Что-то тут неладное.

Нет, погодите-ка, подождите-ка немного. Но если я не хочу, сознательно понимаю всеми своими жилками, что хотеть это– уж слишком пустое, то почему все-таки действую? Может быть это не от меня все же зависит, а от мозаики, что я сложил? Запрещено выкрикивать, что она часть меня, грыжи-часть меня, их можно пощупать, а строчки, что я нащелкал? Да, я их нащелкал, имел на то доступ, но кто задекламирует, что они часть меня? Та река, на мой взгляд, свободна, имеет волю шагать. А шагает она к другой реке, чтоб была реакция, был взрыв, от которого полетят осколки чувств в мастера и глотателя. То есть творить значит показывать, а показывать значит реагировать. И хорошо все это будет получаться, если аудитория даст свое мнение. В литературе все легко, реакцию можно записать, но, если на картину ты запишешь, что ощутил, нарушатся условия живописи, поэтому отзыв нужно также рисовать. Но если рука, в которой ручка, держит эту ручку для обратной связи, она по закону любоваться обратной связью, иначе, а для чего в руке ручка?