Текст книги "Несекретные материалы"

– Мне кажется, здесь следует применить иной метод, – раздался робкий голос.

Все уставились на Галю. Женщина впервые заговорила сама, а не ответила на вопрос. Верещагина держала листок.

– Вот тут, – пробормотала она, – ошибка именно здесь!

Миша схватил бумажку. Черная и рыжая головы сблизились.

Мы с Кешей переглянулись.

– Простите, Галя, – осведомился сын, – а вы кто по профессии?

– Физик-теоретик, – ответила женщина, заливаясь краской.

– А ведь верно! – в ажиотаже закричал профессор. – Господи, как я не допер! Кстати, как вас зовут?..

Часов в одиннадцать, уже собираясь лечь в кровать, я заглянула в столовую. На ковре валялись исчерканные бумажки. Миша и Галя, тыча карандашом в очередной листок, ожесточенно спорили. Я, отметив, что они абсолютно одинаково крутят волосы, удовлетворенно вздохнула. Ну что ж, знакомство состоялось, подождем развития событий.

Глава восьмая

На следующий день в районе одиннадцати подкатила к особняку Рогова и храбро позвонила. Из домофона тут же донеслось:

– Кто?

– Софья Николаевна дома?

– Хозяйка не принимает, – донеслось из динамика.

Надо же так выдрессировать прислугу, наша Ира пускает всех без разбору.

– Передайте ей, что приехала старая подруга.

– Как зовут?

– Люба Гаврюшина.

Посмотрим, как милейшая Сонечка отреагирует на фамилию любовника! Ворота распахнулись, я медленно подкатила к парадному входу. На лестнице стояла молоденькая горничная в костюме и белом фартучке.

В холле маячила худощавая дама лет шестидесяти, затянутая в английский костюм. Наверное, шпионка Эсфирь Григорьевна. Экономка провела меня в гостиную. Соня нервно встала, но не успела она открыть рот, как я широко развела руки и запищала капризным голосом:

– Сонюшка, душенька, только что из Парижа и сразу к тебе, столько рассказать хочется! Вели прислуге кофе подать!

Софья Николаевна оказалась совсем не глупа, потому что указала на кресло и пропела:

– Садись, дорогая!

Потом повернулась к экономке и приказала:

– Эсфирь Григорьевна, распорядитесь!

Женщина вышла. Мы молча смотрели друг на друга. Так же молча Соня встала и выглянула за дверь, потом поплотнее прикрыла створку и прошептала:

– Кто вы?

– Люба Гаврюшина, близкая родственница Лени, – усмехнулась я.

Госпожа Рогова дернулась и внимательно оглядела брючный костюм от «Диора» и туфли от «Гуччи».

– Что-то не слишком похоже, – пробормотала она, – хотите денег?

– Своих девать некуда, – утешила я ее.

Привыкшая решать все проблемы посредством кредитной карточки, госпожа Рогова слегка растерялась. За дверью послышался шорох. Софья Николаевна моментально заулыбалась и светским голосом произнесла:

– Музей современного искусства просто потрясающ!

– Божественен! – откликнулась я. – Но Сен-Дени более впечатляет!

Другая горничная, тоже молоденькая и хорошенькая, разлила по тонким фарфоровым чашкам ароматный напиток, потом выжидательно замерла.

– Идите, Марина, – бросила Соня, небрежно взмахивая рукой.

Девушка почтительно поклонилась и испарилась. Да, нам такое и не снилось. Интересно, как достигается подобное поведение. Огромной зарплатой, наверное.

– В Москве такая скука, – капризно протянула хозяйка, предостерегающе поднося ко рту палец, – сейчас покажу итальянские фото, вот уж где можно отлично развлекаться, так это в Риме!

Она порылась в антикварном секретере и вытащила роскошный альбом, я принялась перелистывать страницы. На колени упал листок: «Здесь нельзя разговаривать, слуги подслушивают».

– Как мило, – процедила я, быстро комкая бумажку, – но хотела пригласить тебя в гости. Знаешь, Базиль купил новый дом, маленький, правда, всего одиннадцать комнат, но уютный!

– Чудесно, – воскликнула Соня, и мы пошли в холл.

Эсфирь Григорьевна с деловым видом поправляла цветы в огромной напольной вазе.

– Вернусь к ужину, – бросила хозяйка, набрасывая кожаное пальто, подбитое мехом леопарда.

Мы выскочили на мокрый двор, Соня ринулась к «Мерседесу», я к «Вольво». Через секунду красный автомобиль рванулся к воротам и резво покатил по шоссе, я поехала за ним. Немного странная очередность, если учесть, что мы ехали в мой «новый» дом. Но, очевидно, Софья Николаевна знала, куда направляться, потому что весьма уверенно кружилась по почти деревенским улицам и проулкам, пока наконец не притормозила у театрально отделанной в стиле «рашен клюква» избушки. Из дверей выскочил парень, одетый под трактирного полового: синяя сатиновая косоворотка, черные плисовые брюки, белое полотенце за поясом. К такому костюму полагаются мягкие сапожки из сафьяна, но на мальчишке красовались самые обычные черные полуботинки. Зато густые волосы были щедро намаслены и разделялись посередине головы аккуратным пробором.

– Здравствуйте, здравствуйте, – радостно закричал парнишка, – проходите, сделайте милость.

– Тут абсолютно надежно, – сообщила Соня, когда мы уселись за большим деревянным столом с пузатым самоваром. – Живу в гадюшнике. Слуги все как один муженьку наушничают, а он…

Она безнадежно махнула рукой. Неожиданно стало ее жаль. Сама я выбегала замуж четыре раза, но в конце концов твердо решила, что лучше жить одной. Некого бояться, не перед кем отчитываться, не надо выслушивать упреки…

Может, где-то по полям и лугам бродят настоящие мужчины: честные, умные, добрые, ласковые, понимающие, но мне такие не попались ни разу.

Выходя замуж, я всякий раз искренне считала, что иду под венец в последний раз. Никогда не искала себе выгодного, богатого супруга, и наличие денег у жениха не являлось решающим фактором. Наверное, мне всегда казалось, что абсолютная зависимость, пусть даже от любящего и любимого человека, чревата необратимыми последствиями. А вот Соня Рогова так не считала и теперь пожинает плоды своего легкомыслия.

– У меня жуткая жизнь, – жаловалась она «сестре» любовника, – просто живу в золотой клетке. Ни друзей, ни подруг, даже поговорить не с кем!

– Отчего же? – совершенно искренне удивилась я.

– С кем попало муж не разрешает водиться, – по-детски сообщила Соня, – только с женами его приятелей, а они дуры и пираньи. Только и думают, как бы денег побольше из мужиков своих вытянуть. Мой Сергей не жадный, баксы не считает, купить могу абсолютно все, что пожелаю… Зато ревнив, как Отелло.

Очевидно, бедной бабе и впрямь не с кем пообщаться, раз вываливает все первой встречной. К тому же глаза Сони лихорадочно блестели, а крылья тонкого породистого носа нервно раздувались. Казалось, она не очень-то испугалась и удивилась визиту посторонней женщины…

– Нанял Эсфирь Григорьевну, – жаловалась Рогова, – просто сыщица. Все видит и слышит, горничные тоже докладывают, стараются. И вы еще явились, ну какого черта домой? Не могли, что ли, у Лени встретиться? Денег за молчание хотите, сколько? Брат ваш мне нравится, хороший мальчик, боюсь только, Сергей пронюхает. Знаете, под каким предлогом уезжаю из дому?

Она еще сильнее задергала носом и рассмеялась.

– Учусь на живописца. И ведь как здорово придумала! Наняла бабу безработную, одела под себя, причесала… Та и бегает на занятия, жуткие пейзажи малюет. Я их потом Сергею демонстрирую, очень хвалит…

Она принялась истерически хохотать, ухватила сумочку и пошла в туалет. Я осталась сидеть в полном недоумении. Ну кем надо быть, чтобы так разговаривать с незнакомым человеком? На дуру вроде не похожа, так в чем же дело?

Госпожа Рогова вернулась спокойной и рассудительной. Нервное подергивание носом тоже исчезло.

– Итак, чего вы желаете? Денег?

Вот ведь какая страшная дама: абсолютно без памяти, да еще настроение меняется каждую секунду.

– Вы знаете Майю Колосову? – задала я встречный вопрос.

– Мышку? – удивленно переспросила банкирша. – Конечно, мы с ней в одном классе учились. Не повезло ей, бедной, живет просто в ужасающей нищите. Мы с Алькой ходили к ней на день рождения, так ушли просто в шоке…

«Что же ты не помогла подружке? – подумала я. – Оставила бы ей пару сотен баксов, небось пожалела?»

Софья Николаевна продолжала ужасаться.

– На столе, представляете, стоял салат из крабовых палочек, селедка с картошкой и жуткий торт с маргариновыми розами.

Вспомнив, с каким восторгом Майя описывала приготовленное угощение, я прервала Соню:

– Помните, куда отправили ее подрабатывать прислугой?

– Ну, – отозвалась дама, – к Никитиным, а что?

– Мне надо попасть к ним в дом и поговорить с хозяйкой.

Софья Николаевна перегнулась через стол, и ее умело накрашенное лицо оказалось прямо перед моим носом. Ноздри собеседницы вновь начали ходить ходуном, огромные, бездонные зрачки воткнулись в мои глаза.

– Странно все это, – протянула Соня, – очень странно…

Она задергала кончиком носа, и я заметила над верхней губой мельчайшие белые пылинки. Все разом встало на свои места. Рогова нюхала кокаин. Отсюда резкая смена настроения, немотивированная болтливость, сексуальная невоздержанность и истеричность. Интересно, ревнивый супруг в курсе?

– Зачем вам Ванда Никитина? – продолжала вопрошать Соня. – Если хотите у нее подработать, так берет только замужних.

Интересно, на мне что, стоит клеймо одинокой женщины?

– Майя Колосова тоже не имеет супруга, – напомнила я, – вы же сами подругу на учет в брачное агентство ставили, а ее наняли…

Рогова оглядела мои брильянтовые серьги, подарок Кеши на день рождения, и тихонько уточнила:

– Вы-то ведь не прислугой хотели пойти…

– Как же еще у Никитиных можно заработать, ну секретарем, компаньонкой, назовите как угодно, все равно суть одна – горничная.

Соня истерически захохотала.

– Так ничего не знаете? Господи, ну до чего смешно!

Подождав, пока она успокоится, я обиженно спросила:

– Чего не знаю?

Софья Николаевна опять впилась в мое лицо своими глазищами. Очевидно, у нее наступил самый кайф, потому что она выглядела расслабленной, довольной и какой-то сытой, хотя и не прикоснулась к аппетитному салату из курицы.

– Слушай внимательно, – перешла она со мной на «ты», – у Никитиных дома бардак, то есть бордель.

– В каком смысле?

– В прямом, публичный дом, только необычный…

Сонечка вытащила из золотого портсигара самодельную папироску, и характерный сладковатый дым поплыл над нашим столиком. Так, она еще и травку курит. Если и дальше станет продолжать в том же духе, скоро перейдет на колеса, сядет на иглу и просто не дождется вожделенного наследства от своего банкира! Но подобные мысли, очевидно, не приходили в голову Софье Николаевне, потому что дама блаженно глотала дым и окончательно растеклась.

Ванда, бывшая жена Алексея Никитина. Вернее, не бывшая, а брошенная. Алексей Иванович не развелся с ней, а просто ушел к другой бабе. Дочке и супружнице оставил роскошный особняк, машину, но денег не дал.

– Хватит с вас того, что имеете, – категорично заявил Никитин.

Не привыкшие ни в чем себе отказывать, избалованные дамы сначала впали в транс, потом Ванде пришла на ум весьма плодотворная мысль.

В огромном трехэтажном здании проживают всего три человека, не считая прислуги, конечно. Сама Ванда, ее дочь от первого брака Юля и семилетняя Риточка, плод супружеской жизни Никитиных. Места в особняке полным-полно, комнат без счета, коридоров и ванных немерено…

Ушлая Ванда знала, что многие жены «новых русских», супербогатых людей, страдают от двух вещей – невнимательности супругов и, как ни странно, безденежья. Чаще всего это молодые девушки, всяческие «мисски», манекенщицы, неудавшиеся актрисочки, выскочившие замуж за мешок с долларами. Дурочки думали, что теперь смогут позволить себе все, и часто оказывались глубоко разочарованными. Мужья покупали им драгоценности, машины, шубы, селили в роскошных домах, но желанной наличности не давали. Скорей всего справедливо считали, что неразумные транжирки потратят сотни тысяч на глупости.

Вот и ездили красавицы на роскошных автомобилях, в эксклюзивных нарядах, но без копейки в эксклюзивных сумочках. При этом мужья, как правило, являлись с работы глубокой ночью и кулем валились в кровать, сжимая в кулаке сотовый телефон. Секс с любимой женой почти все воспринимали как ненужную докуку, что-то вроде гимнастики. Естественно, что никакой радости или удовольствия это дамам не приносило…

Бедные жены пытались заполнить бесконечные дни в меру способностей: кто прикладывался к бутылке, кто пытался завести любовников… Но иногда в некоторых домах появлялась Ванда, богато одетая дама неопределенного возраста. Распространяя удушливый аромат французской парфюмерии, Никитина предлагала крайне простой выход из создавшейся ситуации. Обалдевших от скуки девчонок приглашали к Никитиным. Одновременно, совершенно случайно, подъезжали импозантные мужчины, все как на подбор сановные и богатые. Приятный разговор в уютной, затемненной комнате с отличной выпивкой, тихая музыка… Заканчивалось все в соседнем помещении на удобной двуспальной кровати. В финале их ждал небольшой конвертик с шуршащими зелеными бумажками. Суммы, лежавшей внутри, как правило, хватало ненадолго, и вновь приходилось ехать к Никитиным.

Все действие происходило в атмосфере абсолютной тайны. Обслуживавшая прислуга подбиралась из глухонемых. Во всяком случае, горничные не умели разговаривать и объяснялись жестами. Охрана по большей части тоже молчала. Мужчин приглашали только из провинции, чтобы по Москве не пополз слушок. Клиентов хватало, в первопрестольную частенько наведывались мэры крупных российских городов, губернаторы и их замы, высшее военное руководство… Многие хранили номер сотового Ванды, передавали его друзьям и коллегам. Но Никитина совершенно не собиралась пускать к себе всех. Вход в особняк открывался только самым проверенным, богатым и чиновным.

Неверные жены никогда не встречались друг с другом, «сеансы» были расписаны, как в бане. Женщины крепко держали язык за зубами, предпочитая потихоньку зарабатывать на булавки. Многие из них до замужества вели более чем свободный образ жизни и теперь не испытывали угрызений совести.

– А вы откуда все это знаете? – поинтересовалась я.

– Так она меня к себе приглашала, – пояснила Соня, – долго убеждала, что бояться нечего, дескать, за столько лет ни один муж ничего не узнал, но я все равно отказалась. Сергей дает деньги без счета, и мне, слава богу, нет необходимости зарабатывать телом. Лучше уж сама любовника куплю, проще как-то…

Софья Николаевна наотрез отказалась стать «девушкой по вызову». Однако, побывав в гостях у нищей Майи, решила составить подружке протекцию и позвонила Ванде. А у той как раз свалилась с гриппом одна из горничных, вот Колосову и взяли на один день.

Рогова снова суетливо задвигала руками, схватила сумочку и побежала в туалет. Я без аппетита ковыряла вилкой салат. Интересное дело! Алексей Иванович Никитин был обнаружен мертвым в багажнике моей машины. Приехавший к нему для каких-то профессиональных дел Базиль исчез. А паспорт Корзинкина лежал в сумочке одной из фифочек, ублажающих мужиков. Дело за малым, определить, чей это был ридикюльчик, и порасспрашивать хозяйку.

Глава девятая

Домой я летела словно на крыльях, хотя устала, как молотобоец.

Вернувшаяся в очередной раз из туалета Соня, абсолютно не удивляясь, зачем «сестре» Гаврюшина понадобилось проникать в дом Ванды, позвонила Никитиным и моментально составила протекцию. Оказалось, для семилетней Риты ищут гувернантку со знанием языка, и я могу попытать счастья в роли воспитательницы.

– Наверное, нужны рекомендации, – задумчиво протянула я, соображая, кого из подруг можно попросить о подобной услуге.

– Ритка – просто катастрофа, – спокойно резюмировала Соня, захлопывая крышечку телефона, – раньше и правда от всех чуть ли не родословную до десятого колена требовали, нанимали только через агентство, да чтобы по двадцать рекомендаций, специальное образование, справка от врача… Только ни одна нянька там больше недели не продержалась… Сколько денег ни предлагают, все равно убегают в ужасе.

– Почему?

– Увидишь сама, – загадочно сообщила Соня. –Так что теперь согласны на любую кандидатку, лишь бы хоть немного с девкой посидела. В школу-то она не ходит!

– Отчего?

Соня захихикала:

– Из четырех выгнали, да чего рассказывать, сама поймешь. Ждут завтра к часу дня. Раньше не приезжай, там только в полдень завтракать садятся.

Выкурив еще один косячок, госпожа Рогова в превосходном настроении уселась за руль «Мерседеса» и благодушно сказала:

– Ну давай, если что надо, звони, рада помочь.

Взвизгнув тормозами, роскошная машина исчезла за поворотом. Я влезла в «Вольво». А ведь неплохая баба, только наркоманка. Недолго, наверное, ей осталось ходить в леопардовом пальто. Господину банкиру скоро надоест ее более чем свободный образ жизни. Думаю, что богатый Сергей Рогов в полном курсе развлечений своей женушки. Нужна она ему, наверное, для представительских целей, вот и не прогоняет, пока новую не нашел…

Следующие два часа я как ошпаренная носилась по всевозможным магазинам и бутикам, торгующим кожаными изделиями. Продавцы разглядывали сумку и качали головами. Такой товар не поступал. Наткнувшись в очередной раз на отказ, закурила и попыталась собрать мысли в кучку. Может, ее привезли из-за границы? Во всяком случае, надежда на то, что дама, прикупившая ридикюль, является постоянной посетительницей какого-нибудь «шопа», лопнула. Значит, все же придется ехать к Никитиным.

Утро прошло в мучительных раздумьях: как должна выглядеть гувернантка? До сих пор мне не приходилось сталкиваться с представителями этой профессии. И еще – ведь приезжала уже один раз к Никитиным и беседовала со старшей дочерью Ванды. Мы тогда не представились друг другу, но девушка могла меня запомнить, значит, следовало максимально изменить внешний облик.

После долгих колебаний выбрала костюм от «Шанель». Дорогая, но очень просто сшитая вещь, абсолютная классика – узкая юбка, прикрывающая колени, и пиджак с костяными пуговицами, вниз надела неброскую блузку и осталась довольна результатом. Этакая дама неопределенного возраста.

Теперь займемся лицом, но для этого нужно заглянуть к Зайке – у нее полно всяких прибамбасов…

Ольга рано утром уехала в институт, а Аркадий, очевидно, на работе, поэтому, абсолютно не таясь, я влезла в их ванную комнату. Полочки, как всегда, ломились от пузырьков, флакончиков, баночек… Я принялась разглядывать ассортимент. Накладные ногти, парики, карандаши, маскирующие дефекты кожи, тональные пудры всех оттенков, автозагар, искусственные ресницы, цветные линзы, лифчики, увеличивающие бюст; штанишки, утягивающие попу; тушь для волос и глаз; разнообразные помады…

Нет, наверное, мужчины правильно делают, что не ходят с женщинами в магазины, иначе все их иллюзии разом бы лопнули. И ногти, и волосы, и даже цвет глаз могут оказаться в оригинале совсем другими… Вспомнилось, как много лет тому назад маленький Кеша гостил на даче у Полянских. Очередная жена Макса только что закончила постирушку и развесила на веревках красивое нижнее белье. Сынишка ткнул пальцем в кружевной бюстгальтер на поролоне и бесхитростно поинтересовался:

– Почему у тети Жени такие странные лифчики?

– Это для того, чтобы грудь казалась больше, чем она есть на самом деле!

– Какое безобразие! – пришел в негодование честный ребенок. – А Макс знает, что жена его обманывает?

Прихихикивая от этого воспоминания, я примерила паричок темно-каштанового цвета, представляющий из себя слегка растрепанный пучок. Лицо моментально стало круглым. В глаза вставила линзы цвета шоколада и почти не узнала себя в зеркале. Просто великолепно, теперь намажемся темным тоном, выберем перламутровую помаду… Результат превзошел все ожидания. Весело насвистывая, я пошла вниз и у входной двери налетела на Банди и Снапа, мирно устроившихся на креслах в холле.

Я начала гладить шелковые морды, но тут распахнулась дверь и вошел Кеша. Увидав происходящее, он моментально сказал:

– Не бойтесь, собачки не кусаются, просто лают, когда видят незнакомых. Вы к кому?

Я растерянно молчала. Надо же, он, оказывается, возился в гараже…

Кеша в нетерпении повторил:

– Вы кто?

– Ты меня не узнал?

Сын подскочил на месте.

– Мать?! Что за идиотский маскарад?

– Вот, решила слегка сменить имидж, – пробормотала я, бегом кидаясь во двор, – извини, жутко опаздываю на работу.

– На какую работу? – взревел за спиной Кешка, но я уже влетела в гараж и со всей возможной скоростью принялась заводить «Вольво».

На самом деле спешила, потому что до визита к Никитиным нужно было еще заехать в магазин «Ваша безопасность».

Милый продавец, очевидно ровесник Кеши, спокойно выслушал проблему и, ничуть не удивляясь, уточнил:

– Хотите проследить за мужем?

Я радостно закивала. Следующие полчаса мальчишка показывал всевозможные приспособления. Чего там только не было: фотоаппараты и даже видеокамеры, выполненные в виде пуговиц, часов, перстней и портсигаров… Разнообразные «жучки», как записывающие разговоры, так и передающие их на довольно большое расстояние… Работа шпиона или шантажиста теперь упростилась до безобразия. Ставишь в комнате абсолютно невинного вида вазочку, а на следующий день забираешь записанную пленку. Дело за малым – незаметно проникнуть в нужное помещение…

Двор Никитиных вновь радовал глаз патологической ухоженностью, а в дверях опять возникла худенькая девушка. Однако голос ее звучал надменно: так разговаривает человек, привыкший, что ему безоговорочно подчиняются. К тому же девица освоила фокус, которым давно пользуются хитрые руководители, – говорила еле слышным шепотом, и приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы уловить фразы.

– Вас прислала Софья Николаевна Рогова?

– Да.

– Хорошо, – констатировала девица и представилась: – Юлия Матвеевна.

На мой взгляд, она совершенно не тянула на «Матвеевну», но не говорить же это «хозяйке». В ответ я сообщила:

– Любовь Павловна Бодрова.

– Прекрасно, значит, слушайте, Любочка, – приказала наглая девчонка, опуская отчество и давая этим понять, кто есть кто, – надеюсь, вы у нас проработаете хотя бы месяц. Рита очень избалована, с ней следует обращаться построже. А сейчас идите на второй этаж, девочка у себя в комнате. Лена проводит.

На зов явилась молодая горничная в синем форменном платье и повела наверх. По дороге девушка сочувственно вздохнула и шепнула:

– Если уж очень доставать начнет, заприте в кладовую на время.

– Думаю, родители не одобрят меня за такие методы воспитания…

– Ванды сейчас нет, а Юля ее терпеть не может, – пожала плечами Лена. – Рита боится только силы. Слава богу, я с ней постоянно не сталкиваюсь, но того, что вижу, вполне достаточно.

Она отворила дверь и громко произнесла:

– Маргарита Алексеевна, к вам новая гувернантка.

– Я сплю, еще рано, – донеслось из темной комнаты, – пусть на кухне подождет.

Лена выжидательно глянула на меня, я шагнула внутрь. Глаза не сразу привыкли к полумраку, но постепенно стала различать меблировку. В огромном – метров сорок – помещении повсюду валялись игрушки. Возле одного из окон большой письменный стол с компьютером, в правом углу телевизор с видиком, в левом музыкальный центр. Одна из стен полностью занята шкафами, очевидно сделанными на заказ; у другой стоит невероятных размеров кровать под розовым балдахином, штук пять кресел, два дивана, стулья. Пол закрыт пушистым ковром, окна занавешены тяжелыми портьерами. Я подошла к одному из них и отдернула занавеску. Серенький ноябрьский свет проник в детскую. Куча одеял вяло зашевелилась, и из-под нее донесся капризный голосок:

– Какого черта! Говорила же, что сплю. Пошла вон немедленно!

Не обращая внимания на хамские речи, я выглянула в окно. Дом стоял буквой «п». Два крыла и серединная часть плюс дурацкая башенка. Скорей всего в здании чертова уйма комнат, комнатушек и темных уголков. Мне же надо найти помещение, в котором проходят тайные свидания, и оставить замаскированный фотоаппарат, только так можно вычислить хозяйку сумки…

– Эй, ты, – раздался за спиной противный детский писк, – чего застыла, поди сюда.

Я обернулась. Рита сидела на кровати, абсолютно голая, спустив ноги. Девочка явно крупновата для семи лет, но мордашка хорошенькая и волосы красивые – густые, вьющиеся.

– Ну же, – закричала воспитанница, – давай одевай меня! Или думаешь, я так весь день сидеть стану?

– Это как тебе захочется, – мирно ответила я.

– Хватит, – завопила девчонка, – тащи белье…

– Где у вас дают кофе? – спросила я.

– Тебе на кухне, а мне в столовой, – неожиданно мирно ответила Рита.

– Пойду горяченького хлебну, – сообщила я.

– Что? – изумилась капризница. – Да как ты смеешь уйти и бросить меня тут голую, ведь замерзну!

– Залезь под одеяло, – посоветовала я и двинулась к двери.

Рита зарычала от злости и швырнула в меня подушкой. Но довольно тяжелый мешочек, набитый пухом, не долетел до цели и шлепнулся посередине детской. Я аккуратно подобрала спальную принадлежность, походя отметив, что кружевная шелковая наволочка великолепного качества, и с силой метнула ее назад. Подушка угодила противной девчонке прямо в лоб. От неожиданности Рита упала на спину.

Я, благополучно поплутав по коридорам, нашла кухню. У большого стола сидели две женщины и мирно пили чай. Увидев непрошеную гостью, они насторожились, и я поспешила их успокоить:

– Давайте познакомимся. Люба, новая гувернантка.

– Остается только вам посочувствовать, – вздохнула более пожилая и полная, – присаживайтесь, я – повар, зовут Настей, а это горничная Вера. Хотите чайку?

Я радостно согласилась, и приветливые женщины начали вводить новенькую в курс дела.

Дом поделен на две половины. Одна принадлежит Ванде и Рите, другая – Юле. У женщин разная прислуга. Ванда набрала себе самых обычных женщин, а Юля – глухонемых.

– Прямо оторопь берет, – делилась Вера, – ходят, как тени, вы не пугайтесь, если встретите, да они, впрочем, сюда не заглядывают, а нас на другую половину охрана не пускает.

– Почему? – изумилась я.

– Из-за коллекции, – серьезно пояснила Настя. – Юлин отец оставил собрание старинных статуэток, бешеных денег стоит, вот и боятся, что кто-нибудь украдет. Мы ведь приходящие, возьмем и убежим…

– Трудно, наверное, работать в таком доме…

– И не говорите, – махнула рукой Вера, – одно радует – ровно в шесть все по домам расходимся, ни разу не задержали, и зарплата, конечно, потрясающая. За такие деньги на все согласишься, хотя вот няньки не выдерживают. Рита такой фрукт!

Не успела она договорить фразу, как в кухню влетела моя подопечная. Девочка все-таки решила не тосковать в одиночестве на кровати, а одеться самостоятельно.

– Да как ты посмела, – завизжала она с порога, – тебя наняли, чтоб все мои прихоти исполняла.

– Красивый у вас сад, – обратилась я к Насте, проигнорировав вопли.

– Летом вообще чудо, – ответила та.

Обозленная до крайности, Рита подлетела ко мне и дернула за руку. Чашка с чаем опрокинулась. Я взяла со стола бутылку с минеральной водой, медленно открутила белую пробочку и меланхолично вылила жидкость на темечко малолетней истерички. От неожиданности Рита заорала, а Настя с Верой отвернули довольные лица к окну.

– Сейчас же пойду к Юле и велю, чтобы тебя выгнали, – зарыдала мокрая Риточка.

– Сделай милость, только побыстрей, не задерживайся нигде по дороге, – велела я.

Побежавшая было к двери девчонка притормозила и спросила:

– Ты не боишься?

– Наоборот, только обрадуюсь!

– Интересно знать почему? – осведомилась нахалка.

– Да очень просто, – объяснила я, – мне уже заплатили за три месяца вперед, и, если уйду раньше, только выиграю!

Маленькая мерзавка остановилась и, потряхивая мокрыми волосами, протянула:

– Могу простудиться, кофта сырая…

– Пойди переоденься.

– Есть хочу!!!

– Садись к столу, попроси Настю налить тебе чай.

– Я что, прислуга, на кухне есть? Мне подают в столовую.

– Прекрасно, отправляйся туда и попроси завтрак.

– Я никогда не прошу, я приказываю, вы тут за это деньги получаете.

– Сколько платишь в месяц Насте?

– Не знаю, – слегка растерялась Рита, – мама дает, но много, мы дешевым не пользуемся.

– Значит, мама и будет приказывать, а ты – просить!

– Три ха-ха-ха, – сообщила негодница, – больно надо, сама возьму…

И она, подскочив к огромному холодильнику, вытащила баночку «Виолы», затем достала батон и сунула мне нож.

– Отрежь!

– Сама режь!

– Не умею.

– Ходи голодная или попроси по-человечески.

– Не пошла бы ты на хрен, – заявило милое создание и, неумело орудуя тесаком, принялось уродовать белую булку.

Мягкий мякиш проминался, и ломтик никак не хотел отрезаться. Неумеха поднажала, по кухне разнесся дикий вой. Произошло неизбежное: нож, соскользнув, обрезал палец.

– Ай-ай-ай, – вопила Рита, – ай, как больно…

Я подождала, когда крещендо смолкло, и попросила:

– Потряси рукой.

– Зачем? – оторопела девочка.

– Сделай милость, потряси!

Рита послушно помахала кистью.

– Ну и что?

– Если палец сейчас отвалится, то плохо, а так – ерунда, зальем йодом и забудем.

– Не хочу йодом, щипать будет, – затопала ногами Рита.

– Не надо, – тут же согласилась я и мирно налила себе еще чашечку изумительного чая.

Настя и Вера, затаив дыхание, следили за разворачивающейся баталией.

– И ты не станешь настаивать? – неожиданно мирно спросила Рита.

– Нет, твой палец – тебе и решать, хочешь, чтобы нарывал и гнил, пожалуйста, кто бы спорил, но не я.

Мы продолжали прихлебывать ароматный напиток. Риточка притихла. Для нее, привыкшей, что няньки и гувернантки, боясь потерять место, со всех ног кидаются выполнять любые ее прихоти, такое поведение оказалось явно в новинку.

В конце концов девчонка пробормотала:

– Наверное, и правда надо помазать.

Я сделала вид, что не слышу.

– Ты оглохла? – взвизгнула воспитанница. – Мажь немедленно!

Я сидела, как сфинкс.

– Не слышишь?!

– Никогда не слышу, когда не говорят «пожалуйста».

Рита обиженно засопела. Наконец в ее капризной голове что-то щелкнуло, и она протянула:

– Ладно, если так хочется, пожалуйста, помажь рану.

Это была первая победа, следующие дались легче.

Перед обедом мы вышли в сад и погуляли вокруг дома. Юле принадлежало левое крыло, и в его задней части имелась дверь. Прямо от нее вела асфальтированная дорожка к небольшой калитке.

Я подошла к забору. С той стороны удобная парковочная площадка. Да, здорово придумано. «Гейши» и гости могут совершенно спокойно проникать в здание незамеченными.

– Пойдем, – дернула меня Рита, – Юлька ругается, когда здесь стоят.

– Почему?

– Она у нас ненормальная, – пояснила девочка, – все от кого-то прячется, кругом охранников понаставила. Самой дома целыми днями нет, а секьюрити дежурят…

– Никого к ней не пускают небось!

– Меня запросто, – гордо сообщила Рита, – но только до шести часов.

– Вот уж не думала, что тебе можно что-то запретить, – усмехнулась я.