Текст книги "Ее отважный капитан"

– Пошла наверх.

– Я думал, мы играем в карты.

По крайней мере, теперь взгляд юноши был сосредоточен на нем, хотя Дэвид по-прежнему оставался рассеянным. Прежде Рис наблюдал такую отстраненность у солдат после боя, будто одной ногой они стояли в настоящем, а другой оставались среди ужасов боя.

Рис отвернулся.

– Хелен расстроилась. Наверное, огорчена, потому что вам так скоро придется ехать домой.

– Расстроилась? Оттого, что мы едем домой?

Рис думал, что все очевидно, но Дэвид почти не обращал внимания на то, что творится вокруг него. – Потому что нам с Хелен придется расстаться, – объяснил Рис.

Дэвид по-прежнему взирал на него озадаченно:

– И почему она расстроилась? То есть… я знаю, вы с Хелен были друзьями, но это было давно.

Рис внимательно посмотрел на Дэвида:

– Ты что, не знаешь, что произошло между Хелен и мной? И почему я уехал из Ярфорда?

Дэвид пожал плечами:

– Ты купил лицензию, стал офицером и уехал, больше я ничего не знаю.

В то время Дэвид учился в Лондоне, в Вестминстерской школе. Очевидно, никто не сказал ему, что случилось, пока его не было.

Юноша отвел взгляд в сторону.

– Когда-то я тоже хотел стать офицером и пойти в армию… – Он не договорил.

Лучше всего отвлечь Дэвида от таких мыслей. Рис глубоко вздохнул, решив рассказать Дэвиду о них с Хелен.

– Мы с твоей сестрой собирались пожениться – бежать в Гретна-Грин.

– Пожениться?! – Дэвид развернулся к нему и широко раскрыл глаза. – Как она могла выйти за тебя? Ведь наш отец был графом!

А Рис – сын приходского священника.

По крайней мере, в глубине души Дэвид оставался прежним.

На всякий случай Рис решил не рассказывать ему все подробности.

– Так вот, мы не поженились, и я действительно пошел в армию, но разлука стала… – Как ему объяснить? – Трудной для нас обоих. Когда мы снова встретились, то… очень обрадовались. Вот почему новое расставание нас так огорчает.

Дэвид покачал головой:

– Но вы не можете пожениться. Хелен – дочь графа.

Рис смерил его неприязненным взглядом:

– Видишь ли, Дэвид, титул вашего отца и то, что у меня его нет, никогда не имело значения ни для Хелен, ни для меня.

Дэвид нахмурился и озабоченно посмотрел на него:

– Ты что же, собираешься жениться на ней сейчас? Нельзя! Ей нужно отвезти меня домой! Я хочу домой!

Он быстро утомлялся.

Рис понизил голос:

– Не беспокойся. Хелен отвезет тебя домой. – Потому что другого выхода для них Рис не видел.

Несколько часов Рис гулял по улицам Брюсселя, думая о будущем с Хелен, – хотя эти мысли не выходили у него из головы все четыре недели.

– Дэвид, тебе что-нибудь нужно? – Рис встал.

Дэвид взял колоду карт и рассеянно стал тасовать их. – Нет. Хочу домой.

Глава 21

Хелен сидела на кровати в их спальне и смотрела в окно, которое выходило в переулок за домом. Завтра они с Рисом распрощаются.

С той минуты, когда увидела его в таверне в первый вечер в Брюсселе, она знала, что такое время настанет. Но ей невозможно было представить, что они снова разлучатся. Как она вынесет еще одно расставание?

Она вспомнила их первую ночь после бала у герцогини Ричмонд. Тогда ей казалось, что они вместе в первый и последний раз. Прощание с ним наполнило ее не только страхом, но и горем, потому что его могли убить в бою.

Но она снова нашла его накануне битвы при Ватерлоо. После еще одной ночи в его объятиях ей пришлось снова столкнуться с душераздирающим прощанием. Оба раза они не обсуждали дальнейшую жизнь, ведь Наполеон вполне мог лишить их будущего. Тогда она молилась лишь об одном – чтобы Рис остался в живых.

Хелен не понаслышке знала, что такое смерть, она видела бесчисленных калек и истекающих кровью раненых, которые испускали дух у нее на руках. Она закрыла глаза. На месте любого из них мог оказаться Рис.

То, что Рис выжил, когда столько тысяч людей погибли на поле боя и в госпиталях, – невероятный подарок судьбы. Более того, раненые по-прежнему умирают здесь, в Брюсселе, от заражения или других осложнений после ран. Рис мог быть одним из них. Он мог лежать среди трупов там, где он нашел Дэвида. Если бы Рис умер, Дэвид умер бы тоже. Никто не знал бы, где его искать. Господь оказался вдвойне милостив к ней.

Может, просить того, что ей хочется сейчас, слишком много. Остаться с Рисом. Выйти за него замуж. Провести с ним остаток жизни…

Рис вошел в комнату. Хелен невыносимо было взглянуть на него, поэтому она по-прежнему смотрела в окно.

Он сел рядом с ней на кровать, взял ее руку и поднес к своим теплым губам. От его ласки у нее сжалось сердце, и она с трудом сохраняла самообладание.

Она повернулась и прижалась лбом к его лбу.

– Мне уже лучше. Я… просто оказалась не готова к тому, чтобы… так скоро покинуть Брюссель… и расстаться с тобой.

Он заглянул ей в глаза:

– Я тоже кое-что узнал. Через две недели я обязан вернуться в полк.

Значит, сопротивляться бесполезно. Расставание неминуемо. Если только…

Рис взял обе ее руки в свои.

– Хелен, я проявил беспечность. Мне следовало поговорить с тобой о будущем, о том, как нам следует поступить. Боюсь, ты давно ждешь от меня такого разговора.

Она быстро поцеловала его в губы.

– Рис… Разве ты не помнишь? Я сказала, что ничего не попрошу у тебя, кроме одного – чтобы ты жил. Мое желание исполнилось. Больше ты ничего мне не должен.

Но она хотела гораздо большего!

Он крепче обнял ее:

– Я кое-что тебе должен. Я дал себе слово, что не повторю прошлых ошибок. Пять лет назад я не разыскал тебя, чтобы объяснить, почему мне пришлось уехать. Той ошибки я не повторю.

Хелен отпрянула, не уверенная, что хочет услышать то, что он скажет сейчас.

– С точки зрения нравственности мне следует на тебе жениться, – начал он. – Я тебя скомпрометировал, поэтому обязан жениться как порядочный человек…

Ей было все равно.

Он отвернулся, будто какая-то мысль только что пришла ему в голову.

– Хотя, если ты ждешь ребенка, я поступлю как порядочный человек…

– Тебе следует… ты обязан… – Его слова ранили ее. – Но ты не хочешь на мне жениться.

– Не в том дело. – Он выпустил ее и дрожащей рукой провел по волосам. – Я люблю тебя, Хелен. Я хочу жениться на тебе еще больше, чем пять лет назад. Но я уже не тот глупый юнец, каким был тогда. Глупый? Он считает, что женитьба на ней была бы глупостью? Неужели он так думает?

– Я должен думать головой. – Он будто спорил с самим собой. Он серьезно посмотрел на нее. – Моя жизнь, мои заработки связаны с армией, и мои солдаты и командиры ждут меня в Париже.

Ему нужна армия, а вовсе не она! Хелен вздернула подбородок:

– Ты мог бы попросить, чтобы я поехала с тобой.

– И бросила Дэвида? – Рис покачал головой. – Этого я у тебя не попрошу. Мы оба понимаем, что сейчас ты нужна ему.

– Значит, я могла бы приехать к тебе потом, – не сдавалась она.

– Англичанка, которая в одиночку путешествует по Франции? Даже не думай!

Нет, он так легко не избежит спора.

– Может, со мной поедут Уилсон и Луиза.

Какое-то время он будто раздумывал над такой возможностью. Но вскоре снова покачал головой:

– Нет. Неизвестно, с какими опасностями мы столкнемся в Париже. Наполеона там совсем недавно встречали очень радушно. Скорее всего, народ совсем не так тепло отнесется к британской армии. – Он бросил на нее серьезный взгляд. – И не только в том дело. Я не знаю, куда меня могут послать после Парижа. Если воцарится мир, получить очередное звание станет труднее. Возможно, мне придется служить не в таких приятных местах, как Париж.

Его слова показались Хелен отговорками.

– Рис, ты прекрасно знаешь, что я умею мириться с неприятностями. Я мирилась с ними при Ватерлоо. На поле боя было много женщин…

Он перебил ее:

– Те женщины, даже замужние, – солдатские жены. Они живут в ужасной нищете. Такого я тебе не пожелаю.

Она невозмутимо продолжала:

– Я знаю, что некоторые офицеры берут с собой жен. Когда армия выступала на Катр-Бра, я видела, как жена скачет рядом с мужем-офицером. Она оставалась с ним. Почему я не могу быть такой, как она? – Потому что места, куда я могу попасть, если хочу продвинуться по службе… Вест-Индия или Индия – не слишком полезны для здоровья и даже опасны. – Он по-прежнему говорил решительно. – А если мы поженимся и ты не поедешь со мной, нам придется провести врозь много лет. Такой судьбы я тоже тебе не желаю.

– Другим женщинам это как-то удается, – возразила Хелен, хотя ей тоже не нравилась мысль о долгих годах разлуки.

– Хелен… – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Я не смогу достойно содержать тебя на капитанское жалованье и не могу гарантировать, что меня повысят по службе. Ты не заслуживаешь жизни в стесненных обстоятельствах…

– У меня есть деньги, они достались мне от мамы. – Конечно, их немного. Помимо того, отец ничего ей не оставил. – И потом, разве я не доказала тебе, что трудности меня не пугают? – Она обвела комнату рукой: – Посмотри, как скромно я могу жить! Я даже готовить научилась!

– Да, – согласился он. – Ты готова на все, и я всегда любил тебя за это, но, если у нас родятся дети, что весьма вероятно, хочешь ли ты, чтобы они тоже жили в бедности? Ты готова к тому, что им придется переносить тяготы… и болезни?

Хелен отвернулась. Для таких слов у нее возражения не нашлось.

Он продолжал:

– Если я уйду из армии, то стану, как выразился твой отец… никудышным. Хелен, меня готовили в солдаты. Ни для чего больше. Другого выхода у меня нет. – Он беспомощно развел руками. – Мы не в лучшем положении, чем пять лет назад.

Неправда! Хелен понимала, что изменилась за пять лет. Она готова рискнуть, готова нырнуть в неизвестное будущее. Если они будут вместе, они наверняка сумеют преодолеть любые препятствия.

Она встала и подошла к окну. Переулок выглядел уныло, как многие переулки. Она снова повернулась к Рису, расправив плечи и подняв голову:

– Рис, я не стану с тобой спорить. Хочу сказать лишь одно. – Она глубоко вздохнула. – Если то, что разлучило нас пять лет назад, не изменилось, как ты говоришь, не изменится и то, что мы повторяем старую ошибку. Мы расстаемся.

Он молча смотрел на нее.

Вдруг ей невыносимо стало находиться с ним в одной комнате. Она направилась к двери.

– Мне нужно какое-то время побыть вдали от тебя. Я спущусь и скажу Луизе и Уилсону, что завтра мы с Дэвидом уезжаем.

Она благодарила Бога, что Рис остался жив после сражения, но прощание с ним сейчас, как и прежде, убивало все надежды на ее счастье…

До вечера Рис почти не видел Хелен. Она занималась укладкой вещей или проводила время с Луизой, Уилсоном или Дэвидом. С кем угодно, только не с ним.

Их ждет последняя ночь вместе, а она не хочет иметь с ним ничего общего.

Если бы она только поняла, что он разрывается на части, желая сказать ей это! Но он прежде всего думал о ее благополучии. Он не допустит, чтобы она снова страдала – как при Ватерлоо.

После мрачного, унылого ужина, который прошел в дурном настроении – Рис во всем винил себя, – Уилсон удивил его, пригласив выпить пива в ближайшую таверну, пока Хелен и Луиза готовили ужин для Дэвида и убирались на кухне.

Когда они вышли из дому – вечер был прохладным, – Уилсон сказал:

– Я рад, что вы согласились пойти со мной. Мне трудно понять, что прилично, а что нет в моем положении.

– Прилично? – Рис не понимал, о чем говорит Уилсон.

Тот криво улыбнулся:

– Слуга я или нет? Может, я веду себя неуместно?

Рис рассмеялся:

– Я никогда не занимал настолько высокого положения, чтобы считать вас моим слугой. Зато вы были одним из немногих знакомых, кто позволял мне донимать вас.

– Вы никогда не донимали меня, молодой человек. – Уилсон дотронулся до его плеча.

Рис улыбнулся про себя. Уилсон называл его «молодым человеком», как когда Рис был мальчишкой.

Когда они вошли в таверну, их встретили знакомые запахи пива, жареного картофеля и человеческого тела. Внутри было почти так же много народу, как перед сражением; посетители носили самую разную форму, но многие военные были в бинтах, на костылях или смотрели так же рассеянно, как Дэвид. Ушла атмосфера бравады, которая присутствовала до сражения. Теперь настроение было в основном подавленным, усталым, страдальческим.

Рис и Уилсон нашли свободный стол, сели и заказали по кружке пива. Когда служанка поставила перед ними большие кружки, Уилсон отпил глоток и сказал Рису:

– По-моему, леди Хелен не хочется расставаться с вами.

Рис понял, что Уилсон приглашает его к разговору, но он слишком много лет подавлял свои эмоции. Ему нелегко признаться кому-то в своих чувствах. Он даже с Хелен не мог поделиться тем, как пусто делается у него внутри, когда он думает о скором расставании с ней. Вместо ответа он спросил:

– Скажите, вы когда-нибудь жалели о том, что расстались с Луизой? Жалели о том, что не остались с ней?

– Жалел ли я?.. – задумчиво протянул Уилсон и отпил еще глоток. – Нет, не жалел. Конечно, мне жаль было расставаться с ней. Я оплакивал потерю. Я скучал по ней. И все же мы поступили правильно. Она прожила хорошую жизнь, и я тоже.

Его ответ должен был подбодрить Риса, однако подействовал противоположным образом.

– Насколько я понимаю, вы не хотите жениться на леди Хелен, – продолжал Уилсон.

– Я не могу просить ее руки, – ответил Рис. – Жизнь офицерской жены полна трудностей и лишений, а больше мне предложить ей нечего.

Уилсон кивнул:

– Да, молодой человек. В таком же положении был и я. Мне нечего было предложить. Денег у меня не было.

Чтобы сменить тему, Рис стал расспрашивать Уилсона о других обитателях Ярфорд-Хаус и деревни.

Родители Риса ни разу не упоминали в письмах о том, что виделись с Хелен или членами ее семьи, поэтому ему предстояло многое узнать…

Когда они возвращались назад, в дом Луизы, Уилсон рассказал, что они с Луизой собираются пожениться. Уилсон скопил денег, у него было достаточно для того, чтобы облегчить им жизнь.

– Вам стоит поступить так же, молодой человек, – посоветовал Уилсон. – Копить деньги. Когда судьба переменится, разыщите ее снова. Может, даже если сейчас ничего не выходит, получится потом.

Ждать двадцать пять лет, как Уилсон? На душе у Риса стало еще тяжелее.

Рис любил Хелен. Внутри у него все сжималось при мысли, что придется расстаться с ней. И все же поддаваться нельзя. Самое главное, он не имеет права портить ей жизнь. Причинять страдания. После сражения, когда она появилась перед ним, вся в крови, он подумал, что ее смертельно ранили, и страшно испугался.

Он не может допустить, чтобы его страхи воплотились в жизнь…

Позже Рис помог Дэвиду лечь в постель.

– Как я буду рад вернуться домой и спать в своей постели, – сказал Дэвид. – Я больше никогда не хочу видеть эти места… И этих людей.

– Дэвид, Уилсон, Луиза и мадам Жакоб были очень добры к тебе, – укорил его Рис.

– Да знаю, знаю, – брюзгливо ответил Дэвид после того, как Рис помог ему переодеться в чистую ночную сорочку. – Просто они напоминают… – Он замолчал, и лицо его исказилось от боли.

– О сражении? – подсказал Рис.

Дэвид помотал головой:

– Не произноси этого слова. Не говори о нем! Мне неприятно о нем вспоминать. Все возвращается! Все возвращается!

Рис посмотрел ему прямо в глаза:

– Знаю, Дэвид. Я участвовал во многих сражениях.

– Да, но ты хотел пойти в армию, – возразил юноша. – Ты собирался участвовать в сражениях. А я нет.

Рис понизил голос:

– Дэвид, ты тоже хотел участвовать в сражении. Я видел, как ты скакал за нашими кавалеристами. Признай, что ты сам решил приехать в Брюссель, наблюдать за сражением, примкнуть к кавалерийской атаке. То, что ты пережил, стало последствием принятого тобой решения.

– Ты меня видел?! – Дэвид широко раскрыл глаза.

Казалось, Дэвид говорил о чем-то другом, но Рис ему ответил:

– Я находился слишком далеко, чтобы остановить тебя. По словам твоего друга Леннокса, он кричал тебе, пытался тебя остановить, но ты его не послушал.

Дэвид отвернулся.

– Странно… Прежде я этого не помнил. Мои воспоминания начались с того, что моя лошадь неслась галопом… – Он задышал чаще. – Жалею, что приехал сюда! Я хочу домой.

Рис положил руку Дэвиду на плечо:

– Успокойся, Дэвид. Поспи.

Голос Дэвида сделался резче.

– Надоело спать! Во сне все возвращается.

Рис слегка тряхнул его:

– Послушай меня. Ты пережил сражение, в котором погибли многие тысячи. Это чего-то да стоит. – Я был трусом! – вскричал Дэвид. – Я прятался и изображал мертвого, когда они… когда они…

– Ты поступил умно, – возразил Рис. – Ты сделал все, что должен был, чтобы остаться в живых.

– Умно? – Дэвид неуверенно посмотрел на него.

Пусть подумает о том, что произошло.

– Справься со своими страшными снами, как мужчина. Посмотри им в лицо. Смирись с принятыми тобой решениями и исправься.

– О да, – язвительно ответил Дэвид, – тебе легко давать мне такие советы!

Рис серьезно ответил:

– Наоборот. Иметь дело с результатами своих решений может быть делом очень, очень трудным. – Он похлопал Дэвида по плечу: – Спокойной ночи. Постарайся заснуть. Завтрашний путь будет для тебя нелегким.

Дэвид лег на подушку. Рис направился к двери.

– Рис! – окликнул его Дэвид.

Он обернулся.

– Спасибо, что спас меня, – еле слышно произнес Дэвид. – И передай мою благодарность Грантуэллу. Кажется, я так и не поблагодарил его.

Рис одобрительно кивнул. Может, у Дэвида все-таки будет возможность превратиться из мальчика в мужчину. Рис помахал ему рукой и снова развернулся к двери.

– Рис! – снова позвал его Дэвид.

– Что?

– Ты собираешься жениться на моей сестре?

Только не это!

– Нет, Дэвид.

– Вот и хорошо! – Юноша лег поудобнее. – Потому что она мне нужна.

Рис напрягся. Возможно, Дэвид все же безнадежен. На пороге он обернулся и процедил сквозь зубы:

– Дэвид, может, когда-нибудь ты повзрослеешь настолько, что забудешь, что нужно тебе, и подумаешь, что нужно твоей сестре. – И вышел.

Когда он поднялся в спальню, которую делил с Хелен, она была уже в ночной сорочке и ложилась в постель. Она посмотрела на него, но ничего не сказала. – Дэвид лег спать, – сказал он.

Она не ответила.

Он сел на стул, снял сапоги и чулки. Снова встал и снял мундир. В предыдущие ночи они раздевались одновременно, словно танцевали, исполняя сложные, но синхронные па. Сейчас он раздевался в одиночку – по крайней мере, до кальсон.

Казалось, они не смогут сегодня лежать рядом обнаженными.

Возможно, все и к лучшему. Каждую ночь, когда они занимались любовью, он боялся, что сделал ей ребенка. Какой бы сверхъестественной ни казалась эта мысль, Рис не мог предложить сыну или дочери ничего, кроме бедности и страданий.

Он умылся, почистил зубы; ему почудилось, что они уже попрощались друг с другом – таким огромным казалось расстояние между ними. Когда он наконец повернулся к ней, она сидела на кровати по-турецки и смотрела на него. Он подошел к кровати, но она легла и отвернулась.

Какое мучение! Каким бы ни был риск, Рису хотелось еще хоть раз обнять ее, еще хоть раз заняться с ней любовью, прежде чем им придется расстаться.

Он лежал, полный отчаяния, не в силах даже забыться сном. Наконец она повернулась и прижалась к его спине. Он тяжело вздохнул, наслаждаясь ее близостью. Он старался не шевелиться, решив, что она прижалась к нему во сне. Ему не хотелось ее будить.

Ее губы коснулись его спины – она поцеловала его. Он повернулся.

Лунный свет из окна освещал ее красивое лицо. Глаза у нее были открыты.

Она села, сняла ночную сорочку, не сводя с него пронизывающего взгляда. Оставшись обнаженной, она снова затихла, и он любовался ею. Он не мог устоять перед ней, как не мог не дышать. Как он допустил, чтобы эта ночь стала их последней? Как мог он позволить ей покинуть его?

Она перевернула его на спину, села на него верхом, и их тела соединились. Он крепко обнимал ее за талию. Они двигались в унисон, по-прежнему молча, не сводя друг с друга глаз, будто решили не спешить в ужасную последнюю ночь. Ничто не могло сравниться с изысканным удовольствием их с Хелен танца. Ни одна другая женщина не могла с ней сравниться.

Рис хотел бы, чтобы их близость никогда не прекращалась, чтобы не прекращалась связь, когда соединялись не только тела, но и души. Правда, его тело, его проклятое тело – и ее тоже – действовало по своему усмотрению. Оно торопило, заставляя двигаться быстрее и быстрее, пока… мощный взрыв не довершил их единения – и очень быстро снова разделил их.

Хелен слезла с него, и, хотя он обнимал ее, они больше не были одним целым. Они снова разделились.

Придя в себя, Рис попытался вернуть то, чем он так недавно обладал и что потерял. Он лег на нее, ее тело снова манило, приглашало его.

Однако во второй раз они соединялись более чувственно – два тела, которые испытывали потребность друг в друге, им не терпелось насладиться друг другом, пока еще было можно.

Насытившись, Рис снова обнял ее и не хотел отпускать. Он боролся со сном, желая запомнить каждую минуту из тех нескольких часов, которые им с Хелен осталось провести вместе, но тело снова предало его. Он почти сразу же уснул.