Текст книги "Ее отважный капитан"

Глава 22

Когда забрезжил рассвет, Хелен и Рис снова занялись любовью. Этот раз не был похож на предыдущие, и она понимала: все потому, что в ней бурлят эмоции.

Его захватило то же настроение, он грубо целовал ее. Она отвечала ему тем же, ее возбужденное тело жаждало его и заранее тосковало по нему. Он перевернул ее на спину и вошел в нее одним мощным толчком. Она царапала его спину ногтями, а он входил в нее сильнее и глубже, чем прежде. Сердце у нее болело, а тело купалось в блаженстве. Когда внутри ее взорвалось наслаждение, она ненадолго почувствовала радость, будто доказала раз и навсегда, что они созданы друг для друга. Затем он вскрикнул, тоже освобождаясь, и упал на нее. Она поняла, что все было иллюзией. Их тела разделились, и он приподнялся.

Хелен смотрела на Риса в упор, и ее била дрожь. Не сводя с нее взгляда, он отстранился, будто освобождая пространство, чтобы можно было дышать. Оба молчали, но Хелен понимала: они смотрят друг другу в глаза в последний раз.

Он медленно перевернулся на бок. Когда пробили часы, она решила, что настал миг расставания. Может, простые повседневные дела помогут ей пережить этот день.

Она встала и, не одеваясь, подошла к тазу с водой. После того как она смыла свидетельство их любви, полотенце окрасилось в красный цвет. Сначала она подумала: все потому, что в последний раз они не думали о нежности. Потом сердце у нее сжалось. Значит, у нее не будет ребенка, не будет драгоценного утешения за расставание с Рисом.

Она покосилась на Риса, но он сидел на кровати к ней спиной. Сказать ему? Нет. Она не причинит ему такую же боль. Может, он будет оплакивать потерю так же, как и она. Если же он встретит новость с облегчением, Хелен этого не вынесет.

Приведя себя в порядок, она надела сорочку и корсет и повернулась к нему:

– Ты поможешь мне с корсетом?

– Конечно. – Он встал с кровати, голый.

Она не могла не любоваться им – таким мускулистым, таким мужественным. Когда Рис подошел, Хелен повернулась к нему спиной, чтобы он затянул шнурки. Его тепло, его аромат и его нежные пальцы снова оживили ее. Она закрыла глаза, чтобы лучше вспомнить все до мелочей. Больше им не увидеться… После того как он затянул ленты, обнял ее и прижал к себе, положив подбородок ей на плечо. Как ей это вынести? Как больно!

Рису снова пришлось помочь, когда ей понадобилось застегнуть платье. Пока Рис умывался и брился, она сидела за туалетным столиком и укладывала волосы. В другие дни он иногда причесывал ее сам, что доставляло ей почти такое же удовольствие, как занятие любовью.

Она была готова первой.

– Схожу посмотрю, не нужно ли помочь Луизе с завтраком.

Спускаясь по лестнице, Хелен представляла свое сердце в виде склеенной из кусочков вазы. Один кусочек снова отвалился. Хелен подозревала, что сегодня отлетят и остальные, пока не останется ничего, кроме зазубренных осколков.

Экипаж прибыл в четверть одиннадцатого. Тогда же пришел новый камердинер Дэвида, Марстон. Рис познакомил его со всеми. Марстон сразу принялся помогать Дэвиду так почтительно и заботливо, будто Дэвид не был вдвое моложе и неопытнее его. Марстон освободил Хелен, и она пошла попрощаться с людьми, которые так много для нее значили в последние драматические недели.

Мадам Жакоб пришла ее проводить. Забросав Марстона подробными инструкциями, как следует заботиться о Дэвиде, сиделка разрыдалась и обняла Хелен. – Я никогда больше вас не увижу! – всхлипывала мадам Жакоб. – Никогда не увижу мою мадемуазель и ее капитана!

Хелен боялась, что так оно и есть. Она сама то и дело смахивала слезы. Девушка успела очень привязаться к мадам Жакоб.

– Спасибо, мадам Жакоб! Спасибо за все, что вы сделали для меня, Уилсона и Дэвида. Я буду очень по вас скучать.

Сиделка крепко обнимала ее и никак не желала выпускать.

Затем Хелен попрощалась с Луизой и Уилсоном. Она обняла Луизу, но не могла говорить из-за слез – теперь она плакала всерьез.

– Пишите нам! – с трудом выговорила Луиза, вытирая глаза.

Девушка кивнула и повернулась к Уилсону. Он всегда был в ее жизни, она всегда могла рассчитывать на него, он был невероятно дорог ей. Она обняла его, как раньше, в детстве, когда он утешал ее после очередной обиды.

– Миледи, мне кажется, будто я отрекаюсь от своего долга, – севшим от волнения голосом проговорил Уилсон.

– Чушь! – ответила она. – И вам тоже пора найти свое счастье. Вы и так долго ждали…

Рис наблюдал за погрузкой багажа – дорожной сумки Хелен и сундука Дэвида. После этого он остановился в стороне от остальных. С ним предстояло попрощаться последним.

Хелен подошла к Рису, и они остановились, глядя друг на друга. Его лицо оставалось бесстрастным. Ей хотелось избить его. Неужели ему все равно? Как может он расстаться с ней, не пообещав, что они снова будут вместе? Она внушала себе: она столько раз представляла, что они больше никогда не увидятся… Конечно, она может сказать себе то же самое еще один раз.

Хелен собрала все силы, стараясь выглядеть сдержанной.

– Прощай, Рис! – прошептала она.

– Прощай, Хелен! – ответил он.

Не дожидаясь, пока боль полностью овладеет ею, она повернулась и пошла к экипажу.

Не успела сделать и двух шагов, как Рис схватил ее за плечо, развернул к себе и крепко обнял.

– Прости меня, Хелен! – хрипло сказал он. – Мне так жаль!

Она дотронулась до его лица.

– Рис, я никогда не перестану тебя любить, – прошептала девушка, отпрянула и быстро зашагала к экипажу.

Кучер уже сидел на козлах, Дэвид и камердинер – внутри. Уилсон помог ей влезть и захлопнул дверцу.

Когда экипаж тронулся, Хелен повернулась и посмотрела в заднее окошко.

Рис, стоявший на дороге, делался все меньше и меньше, а расстояние между ними все увеличивалось. Потом он пропал из вида.

* * *

Первый час путешествия Дэвид был беспокоен и все время боялся.

– Цокот копыт! – воскликнул он. – Не выношу цокота…

Хелен пыталась его утешить, но собственные страдания мешали ей говорить.

Марстон, будто он вовсе и не был камердинером, неожиданно заговорил с Дэвидом:

– Капитан сказал, что вы попали в кавалерийскую атаку. Тяжелый случай.

– Да, – согласился Дэвид. – Очень тяжелый!

– Вы видели французские пушки? – спросил Марстон.

Дэвид кивнул:

– Они буквально косили кавалерию.

Камердинер сидел напротив Дэвида, против хода движения. Дэвид посмотрел на него, словно в первый раз увидел:

– Вы участвовали в сражении?

– Да, – ответил Марстон. – Мой офицер был кавалеристом. Конногвардейцем… Я стоял на холме и все видел. – Он наклонился к Дэвиду: – Должно быть, вы смельчак, раз выжили после той атаки.

Дэвид молча смотрел на него.

– Как вам это удалось? – продолжал Марстон.

Насколько знала Хелен, Дэвид никогда не говорил о сражении. Он расстраивался, если о нем вообще упоминали. Хелен готова была дернуть камердинера за рукав, чтобы тот замолчал, но, к ее удивлению, Дэвид ему ответил:

– После того как меня сбили с лошади, я откатился подальше и притворился мертвым.

– Очень разумно с вашей стороны, – с восхищением произнес камердинер. – Но, по словам капитана, вы провели там всю ночь.

Дэвид прищурился:

– Я не хотел ничего вспоминать, пока со мной не поговорил Рис… капитан… После того как французы ускакали, я спрятался среди трупов. Я не мог идти. Ночь была страшной. Потом мародеры стали снимать с нас одежду…

– Тогда вы тоже притворялись мертвым? – спросил Марстон.

– Я не знал, что еще можно сделать, – еле слышно ответил Дэвид.

– Вы поступили правильно, потому что выбрались оттуда, – кивнул Марстон.

Вероятно, изумление отразилось на лице Хелен. Камердинер покосился на нее и кивнул, будто подтверждая, что все знал заранее. Он и не думал осуждать Дэвида, что тот поскакал за кавалеристами. Он говорил восхищенно или сухо. Таким спокойным Хелен не видела Дэвида с тех пор, как Рис его спас.

Более того, Дэвид принялся расспрашивать Марстона о сражении. Наверное, он видел все. Хелен же вспоминала кровь умирающих, за которыми ухаживала… Вскоре она перестала следить за ходом разговора.

Но после того как она перестала слушать камердинера, ее мысли вернулись к Рису, а мысли о Рисе лишь усугубляли страдания.

Стараясь отвлечься, она посмотрела в окошко. Они проезжали Алст, но красивые церкви и здания в готическом стиле лишь напомнили ей дома в Брюсселе, которые она видела вместе с Рисом.

Они ехали еще около часа, затем остановились на постоялом дворе в Мелле, чтобы переменить лошадей. Марстон первым спрыгнул на землю.

– Позвольте, милорд, я вам помогу, – обратился он к Дэвиду.

– Спасибо, Марстон, – ответил Дэвид.

За ними спустилась Хелен.

– Говорят, мы пробудем здесь не меньше получаса, – сказал кучер, который успел побеседовать с местными конюхами.

– Можно перекусить, – предложил камердинер.

– Прекрасная мысль! – обрадовался Дэвид.

– Милорд, позвольте вначале помочь вам с вашими личными нуждами, – дипломатично предложил Марстон.

– Ах да. – Дэвид повернулся к Хелен: – Встретимся в трактире.

Позаботившись и о своих личных нуждах, Хелен разыскала трактир. Когда она вошла, Марстон встал, показывая, где сидят они с Дэвидом.

Хелен пила чай и отламывала кусочки от булочки с корицей, а Марстон продолжал искусно вести беседу с Дэвидом. Дэвид держался на удивление спокойно, чему Хелен была только рада. Пока она ему не нужна. Хелен было так грустно, что она не могла ни о чем думать. Она машинально пила чай и вполуха слушала, о чем говорят брат и камердинер.

– Главное, – говорил Марстон, – что тогда вы были совершенно беспомощны. У вас не оставалось другого выхода.

– Да, – согласился Дэвид.

– Но теперь, – продолжал камердинер, – вы не беспомощны. Более того, теперь никто не имеет права указывать, что вам делать! Теперь вы граф. Вы все решаете сами.

– Да, – ответил Дэвид, будто только что это понял.

Хелен про себя улыбнулась. Постороннему человеку, новому слуге, без труда удалось то, что у Хелен не получалось. Марстон помог Дэвиду взять на себя роль графа. Марстон указал Дэвиду на все преимущества его нового положения. Теперь никто не смеет указывать Дэвиду, что делать. Все решает он сам.

Она замерла, поднеся чашку к губам. А ей кто смеет указывать, что делать? Не отец. И уж, конечно, не Дэвид. И даже не Рис. Она больше не беспомощна. Она совершеннолетняя. Она сама способна определять свою судьбу.

Никто не смеет указывать ей, что делать! Больше не смеет… Она имеет право все решать сама.

Она потянулась к Дэвиду и накрыла его руку своей. – В чем дело, Хелен? – Брат смерил ее раздраженным взглядом.

На сей раз ей трудно было говорить от волнения. – Я не еду с вами, – выдохнула она. – Я не поеду с вами в Остенде. И в Англию. И в Ярфорд. Я возвращаюсь в Брюссель.

– Возвращаешься в Брюссель?! – вскричал Дэвид. – Но зачем?

– Чтобы быть с Рисом!

Хелен не знала, будет ли Рис в Брюсселе, когда она вернется. Если она его не застанет, то придумает, как приехать в Париж и там увидеться с ним. Естественно, есть риск, что он не захочет ее видеть, но на такой риск стоило пойти.

– Ты не можешь вернуться в Брюссель! – заныл Дэвид, как маленький. – Ты нужна мне!

– Нет, Дэвид, не нужна, – не сдавалась Хелен. – Марстон способен помочь тебе так, как не могу я. Я не нужна тебе, чтобы ехать домой, да и дома я тебе не понадоблюсь.

– Понадобишься! – заупрямился Дэвид.

– Тебя учил отец, – возразила Хелен. – Ты знаешь, что делать. Кстати, тебе не обязательно делать все так, как делал отец. Теперь ты граф. Как сказал Марстон, ты сам все решаешь. Я хочу быть с Рисом. Мне нужно быть с ним.

Дэвид ненадолго опустил голову, но снова вскинул ее.

– Тебе нужно? – Он отвернулся, будто задумался. – Рис говорил, что мне следует подумать о том, что нужно тебе.

– В самом деле? – Она удивилась, что Рис говорил о ней с Дэвидом.

– Рис сказал, что вы с ним когда-то собирались бежать. – Дэвид нахмурился. – Ты собираешься выйти за него замуж?

Сердце у нее забилось чаще.

– Не знаю. Но мне необходимо это выяснить.

Дэвид смерил ее раздраженным взглядом, и Хелен едва не улыбнулась. Наконец Дэвид становится самим собой!

– Что ж, отлично. Я против того, чтобы ты за него выходила. Дочь графа не должна выходить за сына приходского священника, но, раз тебе так хочется, мы поедем в Ярфорд без тебя.

Она сжала ему руку и вопросительно посмотрела на Марстона.

– Не сомневаюсь, мы сумеем попасть в Ярфорд без вас. – Марстон подмигнул. – Дорогу граф знает.

Хелен улыбнулась и встала.

– Будьте добры, попросите кучера оставить здесь мою дорожную сумку!

– Как желаете, миледи. – Марстон поклонился.

Она поцеловала Дэвида в щеку.

– Я тебе напишу.

Пять лет назад она уступила желанию отца; она думала, так будет лучше всего для Риса. На сей раз она рискнет и поступит так, как хочет она сама, как, по ее мнению, будет лучше всего для нее.

Она поспешила разыскать трактирщика и спросила у него, как вернуться в Брюссель.

После того как Хелен уехала из Брюсселя, Рис больше не видел причин откладывать свое возвращение в полк. Он упаковал сундук и распорядился, чтобы его доставили в расположение полка, в Париж. Луиза и Уилсон умоляли его остаться еще на день, не спешить, но Рис подозревал: на самом деле им не терпится остаться одним. В конце концов, они ждали этого двадцать пять лет! Кроме того, любовь и нежность пожилой пары лишний раз напоминала Рису, от чего он отказался. Он прав, ведь так? Армия – не место для дочери графа. Ее жизнь с ним превратится в череду несчастий.

Рис забрал свою лошадь из конюшни и в последний раз проскакал по брюссельским улицам. Пошел легкий дождик. Рис ненадолго остановился, чтобы надеть шинель и дать несколько монет раненому солдату, сидевшему у подъезда дома. Другие раненые лежали на тротуаре или стояли, подпирая стены, но их стало значительно меньше, чем неделю назад. Наверное, одни выздоровели, другие умерли. Или просто спрятались от дождя? Может, за кем-то из них ухаживала Хелен… Рис вдруг понял, насколько им тяжело. И как тяжело было Хелен во время сражения, когда раненые поступали без конца.

Возле собора воспоминания о Хелен стали невыносимыми, поэтому он пришпорил лошадь и поскакал быстрее.

Рис мог поехать по любой дороге, но машинально выбрал ту, что вела из Брюсселя к Ватерлоо и Катр-Бра. Когда он находился еще на некотором расстоянии от поля битвы, в ноздри ему ударил отвратительный запах смерти и разложения. После сражения прошел месяц, но вонь стояла над землей, пропитанной кровью, над кое-как зарытыми трупами людей и лошадей. У обочины дороги стояли экипажи. Их пассажиры, в основном англичане, бродили по полю. Одни шли группами под руководством местных жителей или раненых солдат. Другие ходили поодиночке, медленно, вглядываясь в землю в надежде отыскать какой-нибудь сувенир. Риса обогнали несколько мальчишек, которые продавали оторванные эполеты, окровавленные куски материи, разбитые ножны и сплющенные пули. Гости охотно раскупали все, что им предлагали. Рис радовался, что Хелен этого не видит.

Он закрыл глаза. Сколько пройдет времени, прежде чем он перестанет смотреть на мир ее глазами? Он повторял свой путь в день сражения, и его охватила грусть. Ему не нужно было такое напоминание о ней и о страшной битве. На развилке он увидел знак «Нивель». Можно поехать в Париж через Нивель, а не через Катр-Бра, и избавить себя от мучительных воспоминаний. Надо было сразу ехать этой дорогой.

На подъезде к Нивелю Рис увидел огромный каменный храм, возвышавшийся над другими зданиями из красного кирпича. Он отыскал трактир, где решил перекусить и дать отдых лошади. Хотя отсюда до Ватерлоо было далеко, в зале сидели англичане и ждали, пока экипажи отвезут их туда, где Веллингтон разбил Наполеона. Рис сел в отдельную кабинку. К нему подошла служанка:

– Bonjour, monsieur. Принести вам tarte al d’jote? Это наше фирменное блюдо.

Что еще такое tarte al d’jote? Рис так устал, что ему было все равно.

– Отлично. И пива.

Он прислонился к стене. Каждый шаг в пути давался ему с таким трудом, словно толстая веревка тянула его назад. Но ведь он поступил правильно, оставив Хелен?

Он помнил, что было пять лет назад, когда уехал из Ярфорда. Тогда ему казалось, что никогда больше не увидит ни ее, ни то место, какое называл домом. Тогда его переполнял гнев, и потому он радовался, что уезжает. Сегодня он испытывал лишь сожаление.

Служанка принесла еду. Судя по всему, блюдо, о котором она говорила, было приготовлено из яиц. Она жестом указала на его форму:

– Вы участвовали в сражении?

Он кивнул, ему не хотелось разговаривать. Но девушка продолжала:

– Моя кузина живет в Мон-Сен-Жан. По ее словам, там было ужасно.

– Да, – согласился он.

– Почти весь день они прятались, – тараторила служанка. – А потом… боже мой, столько раненых! Они приходили даже сюда!

– Всем досталось, – кивнул Рис.

– Мне хотелось бы, чтобы этого не было. – Она поставила перед ним пиво. – А вам?

Хотелось ли ему, чтобы сражения не было? Он очень сожалел об огромных потерях, но… из-за сражения Хелен приехала в Брюссель, и они смогли встретиться. И нельзя забывать о победе над Наполеоном! Несмотря на весь ужас и страдания, он сумел найти в произошедшем что-то хорошее.

Он поднял глаза на служанку, но та снова заговорила, не дожидаясь ответа:

– Многие солдаты, которые лечились здесь, говорили, что после такого уйдут из армии. Они уверяли, что им все равно, кто победил; просто им не хочется снова выносить тяготы битвы.

Она отошла, чтобы обслужить другого посетителя. Рис отпил пива.

Хочет ли он участвовать еще в одном сражении? Нет, но такое чувство он испытывал всегда после очередной битвы. Маловероятно, впрочем, чтобы ему – или кому-либо другому – пришлось бы еще раз пережить нечто подобное сражению при Ватерлоо.

Несмотря ни на что, Ватерлоо подарило ему Хелен. Счастье посреди ужаса… Они оба уцелели, выжили в настоящем аду. Вопреки всему. Что могло быть хуже? Да неужели уход из армии хуже, чем участие в битве при Ватерлоо? Судя по всему, те солдаты, о которых говорила служанка, так не считали.

Рис думал о грядущих трудностях, которые ждут его и могут сломить. Неужели они труднее того, что он уже перенес. Неужели ему будет тяжелее, если он уйдет из армии? Продав лицензию, он получит немного денег. У Хелен тоже есть деньги. В самом деле, неужели так плохо уйти из армии? Он готов был прыгнуть в неизвестность, как поступил, уехав из Ярфорда, чтобы пойти в армию.

Допив пиво, он вдруг почувствовал зверский голод и набросился на стоящее перед ним блюдо.

Главный вопрос в том, сумеет ли он обеспечить достойную жизнь Хелен и их детям. Но может, дело совсем в другом? Наверное, правильнее подумать, что тяжелее – столкнуться с опустошением, отказавшись от будущего с Хелен, или рискнуть и предположить, что они могут быть счастливы вместе, невзирая ни на какие трудности?

Он вспомнил ее слова: «Мы повторяем ту же ошибку…»

– Нет, Хелен, не сейчас, – еле слышно прошептал он.

Покончив с едой, Рис бросил на стол несколько монет. Служанка подошла взять деньги.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Можно взглянуть на карту? – попросил он. – Мне нужно узнать дорогу на Остенде.

Судя по карте, для того чтобы добраться до дороги на Остенде, ему следовало вернуться в Брюссель. Он окажется на той же дороге, по которой ехал экипаж Хелен, но отстанет на несколько часов. Он знал, на каком постоялом дворе остановятся Хелен и Дэвид, когда доберутся до Остенде, и на каком пакетботе они поплывут в Англию. Очень может быть, что он успеет их нагнать.

С ошибками покончено! Он догонит ее, даже если придется гнаться за ней всю дорогу до Ярфорда.

Глава 23

Хелен удалось договориться о месте лишь в экипаже, который возвращался в Брюссель на следующий день. Она огорчилась, боясь, что Рис уедет из Брюсселя до того, как она туда вернется. Ничто не держало Риса в Брюсселе, а ему наверняка не терпится вернуться в полк.

Не важно. Если придется, она и одна поедет в Париж. Найдет 44-й полк и узнает в штабе о местонахождении Риса.

Она сняла номер на ночь и, чтобы убить время, отправилась гулять по Мелле. Зашла в несколько лавок, где продавались шелк, лен, кружева и шерсть, произведенные в Генте. Она купила льняной носовой платок, обшитый кружевом, как воспоминание об этом месте и о принятом здесь решении. Положила его в карман рядом с платком, который она вынула из сундука Риса перед сражением. В сумерках она вернулась в трактир, собираясь поужинать.

Обстановка на постоялом дворе очень отличалась от Брюсселя, где они с Уилсоном искали Дэвида – и нашли Риса. Не было видно разноцветных форменных мундиров, не слышно буйных выкриков солдат союзников. Их сменили немногочисленные путешественники-англичане и местные жители.

За соседним с ней столиком сидели две английские пары; Хелен невольно подслушала, о чем они говорят. Они приехали в Бельгию с единственной целью: осмотреть поле в Ватерлоо. Поле боя уже очистили… то есть оттуда убрали трупы многих тысяч людей и лошадей. Оно превратилось в желанное место для туристов, особенно для тех, кто надеялся найти сувениры, оставленные убитыми солдатами. Хелен передернуло. Ей самой совсем не хотелось возвращаться в Ватерлоо. Она хотела, чтобы ничто не напоминало ей о бесчисленных трупах, устилавших поле между Ла-Э-Сент и Угумоном.

Разговор англичан оживил в ней яркие воспоминания о раненых, за которыми она ухаживала в тот ужасный день. Хелен снова видела их искаженные болью лица, слышала крики, чувствовала запах крови, пороха и смерти. Она низко опустила голову. Парочки за соседним столом все говорили и говорили о славной битве и о победе. Очевидно, они много читали о сражении и говорили о защите Угумона, о кавалерийской атаке, о том, как выстояли британские войска против нападавших французов, о беспорядочном бегстве элитной наполеоновской императорской гвардии…

Хелен поняла, что больше не вынесет.

– Прекратите! – воскликнула она, встала и поспешила к двери, ей не терпелось уйти.

Вдруг она очутилась лицом к лицу с мужчиной, который как раз входил в таверну. На миг она застыла от неожиданности.

– Рис?!

Он сократил расстояние между ними и, не обращая внимания на окружающих их людей, заключил ее в объятия.

– Хелен, Хелен!

Она смеялась и плакала, наслаждаясь его руками, его голосом, его ароматом.

– Невероятно! Это в самом деле ты? – Она дотронулась до его лица.

Он взял ее за руку и вывел в прихожую, где никого не было.

– Это в самом деле я.

Она покачала головой, по-прежнему не веря.

– Зачем ты здесь?

Рис положил руки ей на плечи.

– Просто для того, чтобы дать отдых лошади и переночевать. Я не ожидал встретить здесь тебя.

Я скакал за тобой в Остенде, чтобы найти тебя и сказать…

Она приложила пальцы к его губам:

– Нет. Ничего не говори! Мне так надоело, что мне указывают, что делать, что думать… Сейчас я сама кое в чем тебе признаюсь. Я отправила Дэвида дальше с Марстоном – он настоящее сокровище! Так вот, я отправила домой их одних, а сама решила вернуться к тебе. Я не хочу возвращаться в Ярфорд. Не хочу жить в богатстве и праздности. Я хочу быть с тобой. Если это означает опасность, мне все равно. Если это означает тяготы и лишения – пусть! Я хочу быть с тобой.

Рис рассмеялся и снова обнял ее, а потом опять отстранил на расстояние вытянутой руки:

– Теперь моя очередь.

Такие знакомые слова! Они часто произносили их, когда были детьми.

– Я приехал сказать тебе, что принял решение… Странно, что раньше оно не приходило мне в голову. Я уйду из армии. Придумаю, чем заняться, придумаю, как заработать, если у нас закончатся деньги… – Уйдешь из армии?! – воскликнула она. – Рис, нет! Армия столько для тебя значит!

– Не больше, чем ты, – возразил он.

– Но я не против ехать с тобой всюду, куда тебя пошлют! – не сдавалась Хелен. – Ты собрался в Париж – разве там не замечательно? Я с радостью обследовала бы Париж вместе с тобой.

Он посерьезнел:

– Мы не знаем, что нас ждет в Париже.

– Мы не знаем, как будем жить, даже если вернемся в Ярфорд. – Она вскинула руки: – Нас ждет грандиозное приключение!

Грандиозное приключение… Все детство Рис и Хелен мечтали о грандиозных приключениях, которые они переживут вместе, пусть даже тогда «приключение» заключалось в том, чтобы влезть на дерево или научиться взламывать замки. А сейчас… Почему бы и нет?

Она права. Исследовать Париж замечательно, и ни с кем Рис так не хотел бы знакомиться с Парижем, как с Хелен. Если в городе окажется слишком опасно, они не обязаны там оставаться. Он может в любое время выйти в отставку. Он все время пытался представить себе их дальнейшую жизнь, но в этом нет необходимости. Лучше планировать каждый дальнейший шаг.

Не выпуская ее из объятий, он заглянул ей в глаза. – Что ж, хорошо. Я остаюсь в армии, и мы едем в Париж вместе. Но при одном условии!

– Каком? – насторожилась она.

– Ты должна выйти за меня замуж, – улыбнулся Рис. – Мы останемся вместе навсегда. Как муж и жена.

Она возмутилась:

– Значит, ты указываешь, что мне делать?

Такая реакция его потрясла.

– Я только хотел сказать…

Хелен расплылась в улыбке:

– Хорошо, что я сама хочу выйти за тебя замуж.

Рис расхохотался, вновь заключил ее в объятия и закружил, оторвав от земли.

Его первый друг – его ближайший друг – его лучший друг – отныне станет его женой! И больше никто и никогда не разлучит их!