Текст книги "Цена молчания"

– Хорошо, слушай, – устало произнесла она, усаживаясь в рабочее кресло.

Глава 9

– Когда мы с Эдди встретились в Эдинбурге, мне он и в самом деле понравился. Но…

– Что – но? – немедленно спросил Дерек, когда она на мгновение замолчала.

– Еще задолго до… он стал слишком… – Джентиана снова сделала паузу, подбирая нужное слово.

– Слишком – каким? – Он, видимо, не был склонен оценивать широту ее словарного запаса. – Говори яснее, черт возьми!

– Слишком настойчивым, – пробормотала она, не желая выслушивать проклятия мистера Рогана в свой адрес.

– Эдди – настойчивым? – В голосе его появилась холодная насмешливость. – Тебе стоит придумать что-нибудь получше. Эдди всегда отличался веселым и покладистым характером, он постоянно радовался жизни сам и радовал других. Он шутил даже после автомобильной аварии.

– Да, именно таким он казался на первый взгляд, – устало согласилась Джентиана, оглядывая потухшим взором мастерскую. Комната выглядела как обычно, но что-то в ней изменилось – раньше здесь не было Дерека. – Но когда я поехала в Лондон, он стал другим.

– Другим?

Она передернула плечами, пытаясь расслабиться, но тело по-прежнему сводило от напряжения.

– Он вел себя так, будто наделен особыми правами. А я не была готова с этим смириться.

– Какими правами?

– Вмешиваться в мою жизнь! Он постоянно хотел знать, где я, с кем я, что делаю. Сначала, конечно, мне льстило такое внимание, но потом я воспротивилась его требованиям отчитываться в каждом моем шаге. Более того, он желал подчинить мою жизнь своей, отказываясь понимать, что мои дела не менее важны, чем его собственные. Он звонил и предлагал провести уик-энд на Мэне, или махнуть в Париж на неделю, или отправиться в конный поход по горам Шотландии. А когда я объясняла, что занята и что его весьма заманчивые планы никак невозможно претворить в жизнь, Эдди злился и устраивал скандалы. Мое терпение лопнуло через пару месяцев, и я сказала, что пришла пора сделать наши отношения… поспокойнее.

Дерек недоверчиво хмыкнул.

– А зачем же ты тогда поехала за ним в Лондон? Ведь тебе же было неприятно его общество?

– Я поехала в Лондон не за ним! – отрезала молодая женщина, не скрывая ярости. – Я уже говорила! Почему ты не веришь мне?

– Потому что Эдди утверждал обратное. Джентиана вскинула голову и с вызовом посмотрела ему в лицо. Зеленые глаза пылали от гнева.

– И он никогда не лгал?

– По крайней мере, мне – нет.

Понимая, что пытаться разубедить Дерека это примерно то же самое, что повернуть реку вспять, она опустила веки, тяжело вздохнула и продолжила уже гораздо спокойнее:

– Да, он умел быть очень убедительным. Особенно по отношению к людям, которые хотели ему верить. – Тут она искоса взглянула на собеседника. – Человек с твоими возможностями может легко узнать, что меня зачислили в Школу искусств еще до моего знакомства с Эдди.

Лицо его выражало все то же неверие. Ну и пусть – он же жаждал правды, так пусть теперь получит эту правду.

– Я хотела от жизни большего, чем забавляться с испорченным юнцом, – бездумно добавила она, погрузившись в собственные размышления.

– Да, он был… испорченным, – пусть и неохотно, но все же вынужден был признать Дерек. – Но Эдди никогда не испытывал недостатка в женском обществе. Почему же тогда буквально помешался на тебе?

– Не знаю. Но когда я отказалась с ним встречаться, он начал меня преследовать, – слегка дрожащим голосом сказала Джентиана. Зеленые глаза затуманились от воспоминания о страхе, что воцарился в ее жизни.

– Преследовать? – Дерек даже не пытался скрыть насмешки. – Раньше ты тоже это говорила, но я тебе не верю.

Она подошла к окну, рывком распахнула его, чтобы сделать глоток свежего воздуха и собраться с силами.

– Не знаю, как еще выразиться. Он названивал моей квартирной хозяйке днем и ночью, спрашивая меня. Он всегда был в курсе, где я и что делаю. Стоило мне пойти куда-нибудь вечером, он уже поджидал там или вскоре появлялся. Эдди присылал мне цветы и подарки, которые я возвращала, писал письма. Сотни писем…

Странно исказившееся лицо Дерека заставило ее замолчать.

– У тебя осталось хотя бы одно письмо? сдавленно спросил он.

– Нет, я все сожгла, – тихо ответила молодая женщина, неуютно поеживаясь.

– Значит, доказательств нет. Мне нужно что-нибудь более весомое, чем твои слова, – язвительно прокомментировал он. – Да, Эдди был испорченным, по крайней мере, в том, что касается отношений с женщинами. Вряд ли он стал бы тратить так много времени и сил на ту, которая столь упорно отвечает ему отказом.

– Зачем мне лгать? – Краска сошла с лица Джентианы, делая ее похожей на призрак. – Если не веришь, я могу дать телефоны друзей, которым тогда доверяла мои секреты.

– И они, конечно, с радостью подтвердят твои слова. Какое удивительное дружеское единение!

Боже, можно подумать, что она разговаривает с каменной стеной! Даже хуже – камень хотя бы молчит и не отпускает язвительных замечаний.

– Они считали меня дурочкой за мое упорство и называли Эдди последним из истинных романтиков. – Признания, так долго скрываемые в глубине души, давались Джентиане с трудом. – Даже папа говорил, что я делаю из мухи слона. – Она замолчала, заново ощутив страх, пробуждавшийся в ней от постоянного и сознательного преследования молодого человека. Эдди тогда казался ей каким-то механизмом, машиной, а не живым существом.

– Продолжай.

– Он никогда не угрожал мне открыто, но постоянно пытался подчинить себе мою жизнь, хотел все решать за меня, запрещать и разрешать. – Джентиана бездумно водила карандашом по бумаге, рисуя непонятные закорючки. – Конечно, это звучит мелодраматично, но казалось, он намеревается посадить меня в клетку и кормить с ложечки. Моя жизнь постепенно превращалась в непрекращающийся кошмар. Эдди фотографировал меня и отсылал снимки без негативов. За мной как будто установили слежку, даже в ванной я чувствовала себя под присмотром.

Избегая хмурого взгляда Дерека, она вновь повернулась к окну и вдохнула прохладный свежий воздух.

– На мой двадцать первый день рождения он устроил вечеринку с друзьями, и пришлось изображать безмерную радость. Он был на высоте…

Именно тогда молодая девушка испытала настоящий страх, увидев странный блеск в глазах Эдди, его змеящуюся улыбку, и поняла, что он задумал нечто, что повергнет ее в ужас.

– Где-то посередине вечера он вытащил кольцо, у всех на глазах опустился на колени и сделал мне предложение, – неровным голосом произнесла она, проводя ладонью по бледному лбу, ставшему влажным от пота.

– А ты – что? – Дерек продолжал упорствовать в недоверчивом скептицизме.

– Я постаралась обратить все в шутку. Тогда он схватил меня за руку и попытался силой надеть кольцо. Пришлось ясно сказать «нет».

– И что дальше?

Джентиана бросила на собеседника быстрый взгляд. Но, убедившись, что глаза его по-прежнему непроницаемы, словно блестящий янтарь, вздохнула.

– Эдди пришлось поддержать мою шутку, однако под маской веселья он скрыл настоящую ярость. Когда все ушли, мы с ним страшно поругались. Это был очень тяжелый разговор, и в конце он плакал… да, плакал, умолял не бросать его, обещал… – У нее перехватило дыхание и сел голос.

– Денег! – резко договорил Дерек.

– Да. – Джентиана опустила глаза и через пару мгновений тихо продолжила:

– Он вообще меня не слышал. Эдди был похож на одержимого, и я испугалась его.

– Почему? Разве ты не получила, чего хотела?

– Что ты имеешь в виду? – Молодая женщина недоумевающе уставилась на него.

– Разве ты не понимала, что ставить мужчину в столь унизительное положение рискованно? – язвительно произнес он. – Неужели отец не говорил тебе, что если человека мучить, то он рано или поздно взорвется и станет неуправляем?

Джентиана непроизвольно сжала кулаки и шагнула к собеседнику. Ее распирало от гнева, но она не могла членораздельно произнести ни слова. Может быть, и к лучшему, что так.

Ведь мистера Рогана винить совершенно не за что. Даже ее отец, и тот поддался чарам Эдди, хотя не испытывал такой приязни, как Дерек к своему брату. Итак, даже после смерти Эдди побеждает ее.

– Я понимаю, что тебе трудно верить моим словам… – начала она тусклым, безжизненным голосом.

– Трудно? Честно говоря, я не перестаю удивляться твоей изобретательности.

И тут Джентиана поняла, что с нее хватит. Сегодня утром этот человек тоже предлагал ей денег – ровно столько, чтобы хватило обеспечить достойную жизнь, – и это после того, как сначала переспал с ней, а потом отмахнулся от нее. Зачем, черт подери, стараться облегчить его участь?

– Очевидно, ты не представляешь, что такое постоянная слежка. Тебе незнакомо чувство преследования, когда твою жизнь пытаются подчинить чужой воле, сделать тебя придатком, уничтожить твою личность. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, как это ужасно.

Она бесстрашно встретила и выдержала его пронзительный взгляд.

– А ты обращалась в полицию? – спросил Дерек вроде бы безразличным тоном.

– Мой отец был копом! Я в жизни не встречала человека, который проявлял бы такую заботу обо мне, но даже он считал, что я преувеличиваю. А если собственный отец тебе не верит, то куда идти? Да и потом… – Джентиана словно бы смутилась и замолчала.

– Что – потом?

– Я чувствовала себя в некотором роде виноватой.

Как ни странно, он не стал допытываться, что именно она имеет в виду. Джентиана посмотрела на него. Лицо Дерека будто окаменело, ни единая мысль не прорывалась сквозь мраморную маску. Ах, если бы он только поверил! Но это невозможно – Роган не привык менять своего мнения, особенно если дело касается любимого брата. Осознавая всю тщетность своих слов, молодая женщина все-таки продолжила:

– Признаюсь, мне приходилось обращаться с ним довольно жестоко, но другого выхода просто не было. Я говорила, что не люблю его и никогда не соглашусь выйти за него замуж. Говорила, что вообще не собираюсь замуж в ближайшее время, потому что хочу еще многое успеть сделать. А Эдди смеялся надо мной и утверждал, что мои друзья тоже издеваются у меня за спиной, потому что на самом деле у меня нет никакого таланта.

Джентиана опустила взгляд, чтобы не видеть бесстрастного выражения на лице Дерека. Он по-прежнему не верил ей. Ну и пусть.

– На следующий день после вечеринки, когда я была на занятиях, Эдди пробрался в мою комнату в отеле и украл портфолио. Потом позвонил и сказал, что вернет, если я соглашусь жить с ним. Ночь в его постели за каждый рисунок, а иначе он обещал сжечь всю папку.

Мужчина напротив молчал и не двигался, и Джентиана по-прежнему не понимала, что он сейчас чувствует. Тем не менее она сказала дрожащим от волнения голосом:

– Эдди прекрасно знал, что без портфолио мне не сдать экзамены. Я попыталась пригрозить полицией, но в ответ он только рассмеялся.

Этот смех – наглый и уверенный – всегда в равной степени пугал и злил ее.

– Но я заявила, что не стану продаваться даже за свои рисунки. Все нарисованное мною я могла повторить или даже сделать лучше.

Тень пробежала по лицу Дерека – он понял, как, должно быть, оскорбило ее предложение выдать свою тайну за вознаграждение. Он снова – как когда-то его брат – обращался с нею словно с продажной женщиной, которую ничего не стоит купить.

Джентиана догадалась о его мыслях – и могла бы испытать некоторое удовлетворение. Но в ее сердце царили только пустота и отчаяние. Она немного помолчала, вспоминая о кошмаре прошлого, когда никто не поддерживал ее, не понимал ее мучений.

– Спроси у твоей матери. Миссис Калгривз прислала мне портфолио после… после смерти Эдди. Папку нашли в его квартире.

– И что дальше? – почти выкрикнул Дерек. От звука его голоса Джейк вскочил и бросился к хозяйке, готовый защищать.

– Он сказал, что мне никогда не избавиться от него и он будет преследовать меня, пока я не пойму, что принадлежу только ему. Я пыталась взывать к его рассудку, старалась быть спокойной и твердой, ведь на самом деле Эдди было наплевать на мои настоящие чувства. Он даже не знал, какая я на самом деле и видел перед собой лишь красивую живую игрушку, которую необходимо заполучить. Самое ужасное то, что он не чувствовал ни малейших угрызений совести, почитал себя в праве распоряжаться жизнью другого человека. Он прекрасно осознавал, что делает, и, тем не мене, не хотел остановиться. – Джентиана вспомнила лицо Эдди, его кривую усмешку и пустые глаза с огромными черными зрачками. – Тогда я поняла, что действительно никогда не смогу освободиться от него. Он всегда будет преследовать меня – в реальности или во сне, живой или мертвый. Я не могла… и до сих пор не могу остановить его.

Голос ее упал до почти беззвучного шепота, но Дерек отчетливо слышал каждое слово.

– На выходные я уехала домой, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать. Именно тогда мне в голову пришла безумная идея скрыться в Аргентине, но я не была уверена, что отец не проговорится Эдди. А у того достало бы денег преследовать меня и за границей.

– Дальше, – требовательно произнес Дерек, когда молодая женщина на мгновение замолчала, стараясь успокоиться.

– В субботу вечером я пошла прогуляться вдоль берега. В этот момент приехал Эдди и застал дома только папу, который собирался поупражняться в стрельбе. Они отправились вместе и, как потом говорил отец, серьезно обсудили сложившуюся ситуацию. Эдди признал, что последнее время вел себя слишком настырно и, наверное, чересчур давил на меня. Он сказал папе, что собирается дать мне время подумать и повторит свое предложение, когда поймет, что я готова его принять. А затем попросил отца оставить нас на некоторое время наедине. Тот, конечно, согласился, не видя в словах Эдди ничего дурного. Я только-только пришла с прогулки, как они появились.

Джентиана нервно сглотнула, живо вспоминая события того вечера: страх охватил ее, едва она увидела деланно добродушную улыбку Эдди. Как только отец извинился и вышел из комнаты, улыбку сменил торжествующий смех.

– И что произошло? – поторопил ее Дерек, видя, что молодая женщина уставилась в одну точку, а зеленые глаза наполнились слезами.

– Я испытала настолько сильные ужас и гнев, что потеряла всякий контроль над собой, – устало отозвалась она. – Велела ему убираться вон из моего дома, потому что больше не желаю его видеть. Заявила, что он слишком много себе позволял долгое время, но больше не посмеет так бесцеремонно со мной обращаться.

– И что же ответил Эдди? – бесцветным голосом спросил Дерек.

Только сейчас Джентиана обратила внимание, что нервно сжимает и разжимает руки, и спрятала их за спину.

– Эдди рассмеялся, как будто услышал очень смешную шутку, а потом сказал, что я должна быть благодарна за любовь такого человека, как он. Что на этот раз победа останется за ним, и я же буду потом говорить ему «спасибо».

– Что дальше?

Она опустила веки, выровняла дыхание и ответила тихим голосом:

– У Эдди было ружье, который он принес с собой. Он обращался с ним, как с безделушкой, которую вертят, чтобы занять руки. Я прекрасно видела его, но мне и в голову не приходило, что Эдди может им воспользоваться. Пока… пока он не поднял его и не направил дуло мне в лицо. Эдди заявил, что, если я прямо сейчас не соглашусь выйти за него, он убьет меня, а потом застрелится сам. В этот момент сквозь стеклянную дверь я увидела отца…

– Дальше! – рявкнул Дерек, вскакивая с кресла.

– Эдди не шутил… Я попыталась привести его в чувство, как-то образумить, но вскоре поняла, что он готов на все. Я должна была достаться или ему, или никому…

Дерек подскочил к Джентиане и схватил ее за плечи.

– Ради Бога, не молчи!

– Я продолжала что-то говорить, надеясь успокоить Эдди. Папа учил меня, что именно так нужно вести себя при нападении. К тому же краем глаза я видела, что отец на цыпочках приближается к двери комнаты, и хотела, чтобы Эдди не услышал его. Но он нутром ощутил присутствие кого-то третьего – и обернулся. Папе оставалась всего какая-то пара метров! Эдди отпрянул, но уже через мгновение снова повернулся ко мне и рассмеялся… Папа крикнул мне: «Ложись!», – и я ничком бросилась на пол. Я не видела, что произошло дальше, зато услышала выстрел…

– Договаривай до конца, – металлическим голосом произнес Дерек, с застывшим, словно маска, лицом.

– Пуля попала точно в сердце, и Эдди умер почти мгновенно.

Джентиана тряхнула головой, пытаясь прогнать страшные видения, но образы, как живые, стояли перед глазами.

Дерек отошел от нее и теперь мрачно смотрел в окно. А чего он, спрашивается, хотел? Правды? Вот, пожалуйста, чистейшая, отборнейшая правда.

Молодая женщина вдохнула побольше воздуха и сказала все тем же блеклым голосом:

– Я вызвала «скорую помощь», но они уже ничем не могли помочь Эдди.

– Так почему же ты столько времени скрывала правду?

– Потому что это папа убил Эдди, – сухими губами прошелестела она.

– Что?! Твой отец убил Эдди?! Но как?

– Они сцепились. И папа сумел повернуть ружье и нажать на курок… поверх пальца Эдди.

– Это он сам тебе сказал? – недоверчиво переспросил Дерек.

– С отцом прямо там случился тяжелейший сердечный приступ. И если бы не врачи «скорой помощи», которых я вызвала, папа, наверное, скончался бы на месте. А так он протянул еще немного. Но большую часть времени провел в бреду, разговаривая с умершей женой моей мамой. – Слезы застлали взгляд Джентианы. – Это ей он все объяснял, перед ней оправдывался…

– Но почему он постарался нажать на курок?

– Папа тоже понял, что Эдди не остановится и выполнит задуманное. – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – В минуту просветления он успел попрощаться со мной и попросил прощения за то, что не верил мне.

– Почему же ты не сказала мне всего этого, когда я впервые спросил тебя? – хмуро поинтересовался Дерек. – Кого ты защищала? Полицейского, который поверил словам твоего отца и не стал докапываться до истины?

– Но неужели твоей матери станет легче, если она узнает все это? – с горечью ответила Джентиана. – Любая ложь лучше такой правды. Понимаешь, я добилась моей цели – стала свободной. Но какой ценой?.. И как ты думаешь, хотелось ли мне иметь дело с твоей семьей? – Она помолчала, прижав руки к груди. – А если твоя мать тоже умрет, не выдержав потрясения, то невольными жертвами Эдди станут уже три человека.

В комнате на несколько минут повисла гнетущая тишина.

– Мама всегда подозревала, что ты недоговариваешь. – В голосе Дерека не отражалось никаких эмоций, можно было подумать, что говорит не человек, а машина. – Да, у тебя действительно есть причина ненавидеть нас. Эдди тебя преследовал, мама подвергла публичным оскорблениям, а я угрожал.

Значит, он все-таки поверил! Неожиданно Джентиана испытала странное облегчение.

– Я все понимаю, – быстро отозвалась она. – Ты любишь свою мать и хочешь помочь ей. Но я не могла ничего сказать – иначе пострадал бы человек, виноватый только в том, что его ввели в заблуждение. Дерек, поверь, это очень порядочный и сострадательный человек. Трудно представить, что будет, если он узнает, что, пусть и на смертном одре, лучший друг обманул его! Да и кому нужна такая правда?

– Ты сама очень сострадательна, – проникновенно произнес Дерек. – У меня ведь не было достаточно веских причин, чтобы преследовать и угрожать тебе… И мне не хватило ни совести, ни сил… чтобы не распускать руки.

Джентиана вздрогнула. Проснувшаяся было надежда растаяла как дым от его безжалостно-откровенных слов.

– Я сразу поняла, что ты не похож на Эдди. Но Дерек словно не услышал ее.

– Еще в детстве Эдди был подвержен вспышкам необузданной ярости, когда что-то получалось не по его воле, – счел нужным пояснить он. – Единственный ребенок своего отца – человека, который желал, чтобы сын вырос, не испытывая никакого давления, – ни в чем не знал отказа. Мы все видели, что у Эдди вспыльчивый и жесткий характер. – Словно внезапно ощутив свою вину, Дерек ударил кулаком в стену. – Я так гордился, что научил его сдерживать гнев, что брат умеет добиваться своего! Но после аварии он словно выпустил на свободу всех своих демонов. Врачи объясняли его возбужденное состояние последствиями головной травмы Джентиана внимательно слушала Дерека и начинала понемногу сочувствовать ему. Она испытывала к этому человеку самые разнообразные чувства и теперь вот искренне жалела его – в первый раз за все время знакомства. Оказывается, у него тоже есть слабости и он не всегда уверен в себе.

– Наверное, так оно и произошло. Я слышала, что сотрясение мозга может сильно изменить характер человека. Дерек, ты тут не виноват.

Но он опять ее не услышал.

– Мне кажется, мама подозревала, что Эдди тебя преследует. Возможно, она хотела знать правду, чтобы быть уверенной, что он не толкнул тебя на преступление – не вынудил, защищаясь, выстрелить в него.

– Я понимаю и ни в чем ее не виню. Что ты скажешь миссис Калгривз?

– Правду.

Джентиана открыла было рот, чтобы возразить, но, увидев непреклонное выражение глаз Дерека, промолчала Ему виднее, что хорошо для его матери.

– А как ты узнал, где я живу? – спросила она, желая наконец избавиться от всех недомолвок.

– Подруга моей матери, которая была вместе с ней в суде, увидела тебя в кафе и рассказала об этом. – На лице его не отразилось ни капли сожаления. – Я узнал о тебе за несколько дней до встречи.

– Значит, это было до того, как мы… – Слова не шли из горла.

– Да.

– То есть ты знал, кто я, когда мы… – Неожиданно ей стало трудно дышать.

– Когда мы занимались любовью? Да. Боже, как он похож на каменную статую – холодную, бесчувственную и прекрасную!

Джентиана непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, что к горлу подкатываются слезы унижения и бессильного гнева.

– Убирайся! – сказала она. – Убирайся навсегда из моей жизни и не смей возвращаться!

– Я прошу прощения за горе, которое моя семья причинили тебе. Особенно за то, что я заставил тебя вспомнить прошлое, которое лучше всего забыть. Я оставляю тебя в твоем уединенном мире и сожалею, что нарушил его покой. Прощай, Джентиана. – И он протянул руку.

Молодая женщина, оглушенная болью и негодованием, бездумно протянула бледную ладонь. Дерек нежно сжал тонкие пальцы, поднес их к губам и тут же отпустил.

– Всего тебе хорошего, Джен. Не сомневаюсь, что часто буду видеть твое имя на страницах газет. У тебя настоящий, большой талант. Постарайся не растратить его попусту. И если я хоть чем-нибудь смогу помочь тебе – только скажи.

От этих официальных, хотя и предельно любезных слов, сердце ее замерло. Положив руку на голову Джейка, Джентиана смотрела, как единственный любимый человек уходит из ее жизни, оставляя после себя столько унижения и боли. Но сейчас она помнила только легкое прикосновение его теплых губ к своей руке – мимолетный поцелуй, который проник в ее душу.

По-прежнему не двигаясь, она стояла в мастерской и глядела в окно. Приземлился вертолет, из него вышли трое, которые направились к заливу, чтобы отвести яхту обратно. Вертолет снова поднялся в воздух, унося с собой ее счастье…

Сумерки окутали землю, с моря наползал туман, и алое солнце опускалось за горизонт, а Джентиана все еще неподвижно сидела на стуле, и слезы бесшумно текли по бледным щекам. Наконец она встала, вышла за порог и подставила лицо соленому ветру, чтобы он осушил мокрые дорожки. Взгляд ее упал на залив, где еще совсем недавно виднелся маленький парусник, – и молодая женщина бессильно прислонилась к деревянному столбу, вновь содрогаясь от рыданий.