Текст книги "Испытание мечтой [В дебрях страсти]"

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Кейт, .сморщившись, пила из кружки, которую ей дал Девлин. Виски. Она всегда не выносила его вкуса, гак же как и вкуса других крепких напитков. Эта кружка дряни казалась уже не такой противной, как предыдущая, которую Девлин заставил ее осушить. Он сказал ей, что это поможет ослабить боль, и нога действительно болела меньше. Сколько кружек она выпила? Две. Нет, три. Да, три кружки виски. В ее палатке было душно, воздух был спертым, так как отец и Девлин сидели с ней.

– У меня все онемело. – Она откинулась на подушку, смеясь, чувствуя странное головокружение. – Наверное, я выпила слишком много виски.

Девлин посмотрел на влажную массу клейких листьев, которые он приложил к ее икре, его лицо исказилось от боли. Он украдкой посмотрел на нее, потом снова опустил глаза и занялся припарками. Все же она успела заметить ужас в его взгляде. Этот страх и невыразимая печаль заставили ее задрожать.

– Эго не из-за виски? – спросила она, пытаясь говорить твердым голосом. – Я умираю?

– Сейчас, Кети, ты не должна так говорить – Фредерик наклонился ближе, зажав ее левую руку между своими ладонями. Он стоял на коленях около ее постели, как и Девлин. Увидев их обоих на коленях, она поняла, что дела совсем плохи.-Ты выздоровеешь. Непременно.

Горящая свеча отбрасывала отблески на лицо ее отца, сверкавшие в нескрываемых слезах. Только не это. Бедняга видел, как умирала его жена, а теперь он видит, как умирает она. О, было невыносимо смотреть на это.

– Пожалуйста, отец. Почему ты не хочешь выйти и проветриться?

– Кети, я… О, Кети. – Он уронил голову ей на руки. – Мне не следовало брать тебя в это путешествие.

Она подняла руку, намереваясь прижать пальцы к его губам. Но его лицо дрожало.

– Послушай, – прошептала она, промахнувшись и попав пальцами в его подбородок. – Я здесь, потому что я хотела быть здесь. А теперь выйди ненадолго. Все будет хорошо. – Она будто проглатывала слова. Это тоже от яда?

Фредерик встал на ноги, пригнувшись в низкой палатке. Долгое время он смотрел на нее, слезы спадали ему на щеки. Он выглядел совсем разбитым, и она ничего не могла сделать для него.

– Иди. И не волнуйся.

Он повернулся и вышел, оставив ее наедине с Девлином Маккейном. Она на миг испугалась, что Девлин тоже захочет выйти, чтобы не присутствовать при смерти. О, как тяжело было встретить собственную смерть. Она хотела, чтобы Девлин побыл с ней.

– Вы не уйдете, правда?

Девлин посмотрел на нее, в его глазах вспыхнуло удивление.

– Нет, я никуда не собираюсь.

– Я слышу, как вы играете на флейте ночами. Он дотронулся до флейты, которая высовывалась из его ботинка.

– Простите, я не хотел тревожить вас.

– Ничего страшного. Мне нравится, как вы играете.

Он взял еще один сочный лист. На нем выступила белая молочная жидкость, когда он приложил его к ее ноге. Она наблюдала за ним, замечая, как дрожат его пальцы.

– Я мало знаю о вас.

Он оторвался от своего дела, его правая рука оставалась на листьях на ране.

– Обо мне и знать особо нечего. Мерцающий свет от свечи выхватил его лицо из тени. Он выглядел усталым, раздраженным, неистовый гнев пульсировал в нем. Она хотела дотронуться до его лица, разгладить напряженные морщины около его полных губ, смягчить глубокую складку между его черными бровями своими пальцами. Он оттолкнет ее, если она дотронется до него?

– Где вы родились?-спросила она, сжав руками кружку, испугавшись своей невольной мысли.

– Я не знаю точно. Думаю, в Новом Орлеане. – Он посмотрел на мокрые листья. – Я был оставлен в сиротском приюте в Новом Орлеане, когда мне было два года.

Брошенный в два года. Бедняжка. Бедный милый Девлин.

– Ваша мать была больна?

Он поколебался мгновение, прежде чем ответил.

– Я не знаю.

– Наверное, так и было. Иначе как бы она могла оставить такого прелестного маленького мальчика?

Он старался не смотреть на нее.

– Думаю, у нее были на то основания.

– Я никогда не видела своей матери. Я убила ее, знаете ли. Она умерла при родах.

Он посмотрел на нее, складка между его бровями стала глубже.

– Вы не должны винить себя в ее смерти.

– Да, конечно. Но временами я виню себя за это. Они так любили друг друга. Я видела, как иногда, ночами, оторвавшись от занятий, мой отец тихо плачет над портретом матери. Кажется, это нечестно? То, что он потерял ее и взамен получил только меня.

– Он любит вас, Кейт.

– Да, я знаю. Я – все, что осталось от нее, вы же понимаете. Я и воспоминания. – Она поднесла кружку к губам, край стукнулся о зубы, когда она попыталась сделать глоток, и виски разлилось по подбородку. Она теряла координацию и чувствовала себя сонной, как будто жизнь медленно вытеснялась глубоким темным забвением. Это и есть первый признак надвигающейся смерти?

– А теперь он теряет и меня. Бедный отец. Девлин приблизился к ней, взял кружку из ее руки.

Он вытер пальцами ее мокрый подбородок, поймал на лету струйку, стекавшую по шее, дотрагиваясь до нее с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз касался ее, и он был так сдержан с ней в последние дни, что она подумала – существует ли эта нежность, которая, как ей казалось, только что блеснула в его потайных глубинах.

– Я бы хотела еще пожить. Я столько не испытала в этой жизни,

Он провел пальцами по изгибу ее подбородка, какое мягкое прикосновение, как приятно чувствовать его кожу. Он был нахмурен, его челюсти крепко сжаты, как будто он боролся с чем-то внутри себя.

Если бы у нее было время, смогла бы она запечатлеть образ этого мужчины на холсте? Портрет языческого бога. Она представляла, как его портрет висит на стене в ее спальне в Лондоне. Но ведь она никогда больше не увидит Лондона, и у нее не будет возможности написать этот портрет.

Странно, но она не чувствовала боли, только силы постепенно оставляют ее. Было трудно смотреть: лицо Девлина расплывалось, а она так хотела видеть его четко. Его образ она унесет с собой в могилу.

– Вы не поцелуете меня, мистер Маккейн?

Он выглядел изумленным, и она подумала, что он откажет ее последней просьбе. Она знала, что это ее последнее желание в этой жизни, так как ощущала, что темнота подбирается к ней.

– Пожалуйста.

– Кейт, – прошептал он.

В его глазах что-то сверкнуло. Неужели слезы? Слезы, похожие на яркие звезды в сумеречном небе? Но нет, должно быть, она ошиблась. Девлин Маккейн никогда не стал бы плакать.

Она ощутила его теплое дыхание на своей щеке, а затем почувствовала его полураскрытые губы, скользящие так мягко. Она вдыхала запах его кожи, знакомый аромат сандалового дерева и мужской плоти. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он поцеловал ее в прошлый раз. Так это было давно. Что она выжидала? Зачем боролась с собой?

Он обвил ее руками и так крепко прижал к груди, что она чувствовала как бьется его сердце. А ее все глубже затягивала пустота, жизнь утекала из ее тела. Она пыталась выбраться из этого мрака. Она хотела остаться здесь, с Девлином…

Что-то теплое и влажное упало на ее щеку. Что это было? Она попыталась обвить руками его плечи, но ее тело уже не повиновалось ей. Она хотела обнять его. Обнять… но было уже слишком поздно.

Темнота смыкалась над ней, унося ее в мир забвения. Темнота…

Девлин почувствовал, что ее губы стали неподвижными, его щеку овеяло мягкое дуновение ее последнего дыхания.

– Кейт, – прошептал он, отодвигаясь и глядя на ее безжизненное тело. О Боже, не может быть!

Да, он знал, что ей суждено умереть. Знал с первой минуты, что нельзя побороть смертоносный яд.

– О Боже, Кеш, – шептал он, прижимая ее к груди, словно хотел отдать ей собственную жизнь, его слезы падали в ее спутанные золотые волосы.

Боже, он не вынесет этого. Однако его сердце все еще продолжало биться, отзываясь в ее неподвижном теле. Он все еще был жив, даже после того, как умерла его душа, думал он, кладя ее голову на подушку. Он смахнул волосы с ее бровей, растрепанные завитки скользнули по его пальцам.

Так недавно она была полна жизни, которая в ней так и кипела. А теперь ее – лицо спокойно и неподвижно, ее длинные темные ресницы опущены, губы раскрыты, а кожа так бледна при свете лампы. Все еще прекрасная, но пустая сейчас. Умерло пламя. Умерли упрямство и воля. Умерла женщина, которую он любил.

Любил Любил? Он старался бороться с собой. Но только в этот момент понял, насколько тщетными были все усилия. Да, он любил ее. И он будет любить ее всегда. Завтра. И послезавтра. И через год. До самой своей смерти он будет любить эту женщину.

Он тихонько коснулся губами ее сомкнутых век, кончика носа и, наконец, губ.

– Прощай, любимая, – прошептал он, прикрывая тонким хлопковым одеялом ее лицо.

Он вытер пальцами слезы на щеках и, сделав глубокий вдох, вышел из палатки.

Фредерик ждал, стоя спиной к палатке Около костра на песке сидели Эдвин, Роберт и Барнаби, все в упор смотрели на Девлина, ожидая рокового сообщения. Охваченный горем, Девлин все же заметил, что нигде нет Остина Синклейра. Он оставался с Кейт недолго, заставил ее выпить порошок от головной боли и ушел. Думала ли она об Остине в последний момент, хотела бы, чтобы он был рядом с ней?

Услышав шаги Девлина, Фредерик обернулся. В мерцании костра Девлин увидел слезы, блестевшие на его темно-голубых глазах.

– Она умерла, да? – сказал Фредерик, глотая слезы, почти шепотом. – Кети умерла.

Умерла! Девлин снова ощутил боль в груди. Он не стал ничего говорить: он просто кивнул, зная, что никакие слова не утешат отца, только что потерявшего свою дочь.

Фредерик сложил руки на груди, поникнув под тяжестью горя.

– Кети, – бормотал он. – Моя милая маленькая девочка.

Девлин опустил руку на плечо Фредерика. Он ничего не мог сказать, но чувствовал потребность хоть как-то поддержать этого человека.

– Фредерик! – это кричал Остин, выбегая из тени на дальнем конце лагеря. – Я нашел ее.

Девлин обернулся и посмотрел па Остина. Тот несся вприпрыжку, зажав трехфутовый кусок лианы п руке. Когда он подбежал ближе, все заметили, что он улыбается, даже смеется. Девлин сжал кулаки. У него возникло неодолимое желание как следует расквасить аристократический нос Остина Синклейра.

Фредерик посмотрел на Остина, как на сумасшедшего.

– Остин, Кети…

– Посмотрите, – сказал Остин, протягивая серый кусок лианы. – Змея, которая укусила Кэтрин. На ней остался даже клочок ее брюк.

Девлин взял кусок лианы из руки Остина. Она была дюйм в диаметре, с двумя острыми кончиками. На одном все еще висел маленький, в бело-голубую «елочку», клочок брюк Кейт. Неужели это правда?

– Кейт, должно быть, наступила на нее, и она продырявила ей ногу, – сказал Остин.

Девлин отшвырнул лиану н бросился назад в палатку, Фредерик поспешил за ним. Кейт лежала в той же позг, с лицом, прикрытым голубым покрывалом. Чувствуя, как сердце бьется где-то у самого его горла, он встал на колени и откинул одеяло.

Боже, пожалуйста, пожалуйста, разреши ей жить. Он боялся до нее дотронуться, боялся разрушить хрупкую надежду, затеплившуюся внутри его сердца. Когда он все-таки решился приложить пальцы к жилке на ее шее, она вздохнула и уткнулась в подушку, как спящий котенок.

– Боже милостивый, – прошептал Фредерик. Жива! Страшная тяжесть свалилась с него, он весь дрожал. Он чуть было снова ее не обнял, но вовремя взял себя в руки. Он так хотел обнять ее. О Боже, как он хотел обнять ее. Надо уметь смотреть в глаза реальности. Да, она жива, но для него – недосягаема. Все же он удержался и погладил ее по щеке. Кейт тихо икнула.

– Она же пьяная, – сказал Девлин, поднимаясь на ноги. Он повернулся к Фредерику и улыбнулся.-Сдается мне, что завтрашним утром у леди будет страшная головная боль.

– Слава Богу, – сказал Фредерик, в его голосе тоже дрожал смех.

У нее кружилась голова. По мере того как исчезла сонная одурь, головокружение делалось все сильнее. Точно дюжина демонов копошилась у нее в голове и били там в барабаны. И ее желудок – о, нет, о нем лучше вообще не думать. И почему-то болела нога.

Пытаясь не шевелиться, она с трудом открыла глаза. Около нее на брезенте сидел мужчина. Она разглядела выпуклость его плеча под белой льняной рубашкой, черные вьющиеся волосы.

Что-то промелькнуло у нее в памяти. Девлин Маккейн обнимал ее этой ночью? Он целовал ее? Или это все лишь еще один из преследующих ее снов? Змея. Была змея. И она умерла на руках у Девлина Маккейна. Она точно помнила, как она умирала…

– Ну, Спящая Красавица, пора пробуждаться.

Кейт попыталась вглядеться в расплывающееся лицо, склонившееся над ней, в эти серебряно-голубые глаза.

– Мистер Маккейн.

– Хм-м, похоже, вы еще не проснулись как следует.

Когда она окончательно проснулась, лицо отдалилось; она увидела аккуратную черную бороду вокруг улыбающихся губ.

– Остин, – прошептала она, дотрагиваясь до него рукой. Рука была слишком крепкая и теплая, чтобы быть иллюзией. – Я жива?

Он поднес ее руку к своим теплым губам, его борода коснулась ее кожи.

– Абсолютно жива.

– Но как? Змея не была ядовитой?

Остин с облегчением расхохотался. Впрочем, он старался смеяться не слишком громко.

– Змея была совсем не змеей. – Он повернулся и что-то поднял с брезента. – Вот что тебя укусило.

– Но я не понимаю. – Кейт уставилась на длинный обломок темно-серой лианы. – Я же точно видела змею.

– В тот момент, когда эта штуковина вонзилась в тебя, она наверняка очень напоминала змею.

Кейт покачала головой и тут же пожалела об этом неосторожном движении.

– Почему я чувствую себя так, будто провела неделю на бурном море? – спросила она, прижимая пальцы к барабанящим вискам.

– Вероятно, потому, что я напоил вас вчера вечером, мисс Витмор.

Сердце Кейт часто заколотилось о ребра при звуке этого мрачного голоса. Она поглядела туда, откуда он донесся-у входа в палатку стоял Маккейн. Хотя его могучее тело загораживало практически весь свет, она сумела разглядеть его лицо. Но понять, что он думает, было невозможно. В этих прекрасных чертах не отражалось ничего… ничего, что ей так необходимо было знать… Смутные воспоминания минувшей ночи забрезжили в ее сознании. Точно стайка прозрачнокры-лых бабочек, они дразнили ее, почти неуловимые, заставляя ее сомневаться в том что было… или не было?

Она помнила, как этот мужчина обнимал ее. Она помнила, как он нежно прикасался к ее лицу, помнила уже знакомый ей вкус его губ. И, кажется, на глазах блестели слезы. Неужели это был сон? Глядя в это непроницаемое лицо, она все больше начинала сомневаться в этих нахлынувших на нее видениях. Наверное, она опять грезит.

– Это придаст вам сил, – сказал Девлин, передавая Остину кружку, завернутую в белое льняное полотенце. – Осторожнее, профессор, она горячая.

– Спасибо, – сказала она, когда Остин передал ей кружку. От светло-коричневой жидкости поднимался пар, окутывая ее щеки сладким мятным ароматом. – Простите, что доставила вам столько хлопот вчера. Сама не понимаю, как я могла принять лиану за змею.

– Ты наступила на довольно толстую ветку, – сказал Остин. – Было очень легко спутать.

– Я уверена, что видела ее. – Кейт посмотрела в кружку. – По крайней мере, мне кажется, что я видела ее.

– В такую минуту рассудок с кем угодно может сыграть злую шутку. – Остин откинул назад прядь волос, упавших на ее щеку.

– Если бы это действительно была змея, профессор, вы бы уже были мертвы. – Не сказав больше ни слова, Девлин повернулся и вышел из палатки.

– Интересно, что я такого сделала… за что он меня так не любит, – невольно прошептала она.

– Я не думаю, что он не любит тебя.

Она посмотрела на Остина и обнаружила, что он смотрит на нее пытливым взглядом, в самую ее душу. От этих нежных серых глаз невозможно было скрыть ни одного секрета. Она уткнулась в кружку, расстроенная тем, что не смогла сдержать свои чувства.

Почему ей так больно оттого, что какой-то мужчина совсем к ней равнодушен? И мало того, он считает ее чопорной и совершенно неженственной, и ни чуточки не привлекательной.

– Меня не слишком заботит, что думает обо мне Девлин Маккейн, ты понял?

– Неужели? А я думал, ты находишь его интересным.

– Я нахожу его бешеным. – Кейт взяла кружку обеими руками, полотенце, которым она была обернута, было теплым. – Он высокомерный и грубый… и… и дикий. Очутись он в пещере, он почувствовал бы себя как дома.

– Думаю, и я не очень-то от него бы отличался, если бы никогда не знал семейного уюта и с двенадцати лет был предоставлен сам себе.

– Вы два совсем разных человека.

– И у нас совсем разное происхождение. – Он положил руку на поднятое колено и посмотрел наружу.

Кейт тоже посмотрела в ту сторону. В нескольких ярдах от берега стоял Девлин и, подбоченившись, наблюдал за погрузкой багажа в каноэ. Он выглядел как диктатор, командующий легионом, покоривший не один город своим мечом. И один лишь взгляд на него заставил ее сердце сжаться, а пульс бешено забился.

– Слишком часто о людях судят по внешнему виду, – сказал Остин, наблюдая за Девлином, – Возьмем хотя бы мистера Маккейна. Раз он завел казино, его автоматически считают подозрительной личностью. Чуть ли не преступником. А я нахожу его очень порядочным человеком, во всех отношениях. Он очень умен и достоин уважения.

– Очень уж колючий, к нему не подступиться – Кейт глотнула из кружки, которую ей принес Девлин, чай был с мятой и чем-то еще. – Настоящий дикобраз, готовый уколоть каждого, кто приблизится.

Остин улыбнулся.

• – А ты загляни под колючую оболочку. И ты увидишь, что у мистера Маккейна тоже есть мечты – как и у большинства из нас.

Кейт посмотрела на чай.

– Ты всегда видишь в людях только хорошие качества, смотри, это может обернуться большим разочарованием и даже бедой.

– Да, Кейт, есть люди, которым нельзя доверять. Люди, которые готовы выкрасть твою душу. Хотя некоторые из таких людей выглядят совершенными ангелами.

Скрытая печаль в его голосе заставила ее посмотреть ему в лицо. Но он смотрел не на нес. Он смотрел на узкий вход в палатку – будто видел там что-то такое, что было недоступно ей. Кого же он там углядел? Ангела, который пытался украсть его душу?

Она видела, как Девлин Маккейн шел вдоль берега, прочь от нее. Она не хотела думать о нем и его мечтах. Потому что думать о Девлине Маккейне было очень опасно. В первый раз в жизни ее душу искушал ангел, темный ангел этого мрачного рая.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Солнце. – После пяти дней путешествия по узкому рукаву реки, пяти дней в темном зеленом туннеле, Кейт наконец увидела над головой яркий солнечный свет и блики, мерцающие у верховьев ручья. При каждом взмахе весел они приближались к этому свету. – А я уж и не надеялась, что снова увижу солнце.

– А я не надеялся, что мы снова войдем в главное русло. – Фредерик наклонился к дочери, которая сидела напротив него. – Но, признаюсь, я тоже очень рад снова увидеть солнце. Незавидная, однако, жизнь у крота.

Приглушенный ропот водопада эхом отдавался в зеленом туннеле, напоминая отдаленный зов сирен, который, казалось, доносился отовсюду. Лучи солнца пробивались сквозь поредевшие над главным руслом зеленые арки. Казалось, что она никогда еще не видела таких ярких лучей, они пронизывали золотом насыщенный влагой воздух. Еще несколько ярдов, и они выберутся из этого мрачного зеленого туннеля.

Она наклонилась вперед, навстречу солнцу, как лиана, которая тянется к полному соком дереву. Она мысленно уговаривала гребцов поторопиться, ей не терпелось очутиться под солнечным светом. И тут ее щеки снова коснулось тепло, струящееся от тела Мак-кейна, его завораживающий аромат, которым она не могла надышаться.

Солнечный свет тут же для нее померк. И густой зеленый лес, и далекие водопады, и верещанье обезьян, и щебет птиц – все куда-то отступило, заслоненное образом этого мужчины. Она не могла отвести взгляд от Маккейна. Она впитывала в себя каждое его движение, не отрывая взгляда от мускулов спины, от мокрых черных волос, завивающихся на концах, вдыхая запах соленого мужского пота.

Тяга к нему становилась все невыносимее. Это ужасное влечение овладевало ею все больше, подпиты-ваясь от его энергии, растворенной в воздухе. Это влечение поглотило ее целиком.

Этот мужчина окончательно завладел ее рассудком. Он был в каждом ее сне. Он был с ней наяву и днем и ночью. Он был всегда рядом, околдовывая ее своими серебряно-голубыми глазами, возбуждая ее каждым движением своего могучего тела.

И еще воспоминания. Она не могла забыть, как его губы скользили по ней, как его руки обнимали ее, как его тело распалялось при этом. О небеса! Ей хотелось большего. Ее ждет катастрофа, если она не научится обуздывать свои чувства и это ужасное влечение. Она Должна это преодолеть.

Внезапно последовал резкий толчок. Кейт ударилась бедром о бок каноэ. Это они вошли наконец в главное русло. Под днищами лодок бурлила вода. Она билась о борта, брызги летели в лицо Кейг, и ее одежда намокла. Течение властно увлекало их хрупкие лодки вниз.

Каноэ кренились на бок. В отдалении нарастал раскатистый шум водопада. Кейт вцепилась в борта. Ее сердце внезапно сжалось от страха и больно ударилось о грудную клетку.

Она смотрела на Девлипа, так смотрит тонущий на единственного своего спасителя. Девлин боролся с течением, врезаясь веслом в быстро текущую воду. Мало-помалу нос каноэ сдвинулся, и они снова поплыли вверх по течению.

– Все будет в порядке-Фредерик схватил Кейт за руку. – Эти люди знают, что делают.

– Да, конечно, – сказала Кейт, оглядываясь через плечо.

Они проплутали целых пять дней по узкому извилистому каналу, для того лишь, чтобы очутиться в нескольких сотнях ярдов над водопадом, который находился у входа в рукав. Они были так близко, что она различала пороги, над которыми клубилась белая пена. Так близко, что она словно прикасалась к дымке, к этому мерцающему над водопадом облаку, которое притягивало к себе солнечный свет и разносилось ветром. Слишком близко, чтобы позволить себе быть спокойной.

Над Амазонкой спускались сумерки Кейт понимала, что солнце вскоре ускользнет от них. А гребцы сидели на веслах весь день, не вставая; сколько они еще смогут выдерживать борьбу с течением. А вдруг они сорвутся? Что тогда?

Она ухватилась за весло, лежащее на дне каноэ. Вода хлестала о борт, брызги летели ей в лицо, заволакивая глаза. В ушах ревел водопад, смеясь над жалкими потугами простых смертных.

– Кети, будь осторожна!

Течение ударило в весло, пытаясь выбить его из рук Кейг. Она села повыше, чтобы удобнее было опустить весло в воду. Каноэ подбросило как раз в тот миг, когда она наклонилась над бортом. А в следующий миг она вдруг ощутила себя невесомой – ее выбросило ударом за борт, и река распростерла ей свои объятия.

– Кети!

Сквозь рев водопада она расслышала голос отца, но бурная вода увлекала ее в свою пучину. Она боролась с течением. Она вынырнула как раз тогда, когда Девлин нырнул с каноэ и поплыл к ней.

Она плыла против течения, яростно работая руками и ногами. Река высасывала силы из ее тела, она уже почти не могла бороться с течением, ее относило все дальше.

Вода заливалась в нос, когда на нее накатывали огромные волны. Она сопротивлялась, но ее руки и ноги все больше наливались свинцом, они, точно гири, увлекали ее в темную пучину. Перед ее глазами возник мимолетный образ ее безжизненного тела, обреченного стать пищей обитателей этой дикой земли.

Но тут сильные руки обхватили ее, волоча против течения. Девлин. Они вынырнули вместе, его руки обхватили ее за талию. Кейт закашлялась, пытаясь избавиться от попавшей ей в легкие воды, и втянула воздух. На миг в ней возродилась надежда, но стремнина снова настигла их, не выпуская из крепких своих объятий.

Река бурлила, как бесовский котел, пускала им в лицо водяные стрелы, она кувыркала их, пинала, она пыталась разлучить их Но Девлин крепко держал ее.

Страшный гул водопада заглушало биение их собственных сердец. Кейт вгляделась в туман: полоска темнеющего неба, мерцающая радуга в лучах затухающего солнца – и их сносит туда, под эту радугу.

В какой-то миг казалось, что она летит, паря в этом мерцающем мареве. Она почувствовала, что его руки оторвались от ее талии. Она звала его, но ее голос потонул в шуме воды. И потом она упала, погружаясь в пучину забвения.

Вынырнув, Кейт схватилась за толстую лиану, обламывая руками листья. Она повалилась на бок, припав щекой к вывернутой пальме, и вдохнула воздух в горящие легкие, извилистые лианы тыкались ей в бок. В ушах гремел водопад, на ее щеку и руку, высовывавшиеся над водой, опускались брызги. Ее тело обмякло, сведенные мускулы руки болели от напряжения. Все же она спаслась.

– Девлин, – прошептала она, поднимая голову, и почувствовала, что кто-то дотронулся до ее плеча.

Быстро сгущались сумерки. Золотой блеск почти потух, но его было достаточно, чтобы целиком осветить склонившегося над ней мужчину. Это был не Девлин Маккейн.

Черные волосы, коротко подстриженные по кругу, редкой бахромой спадающие на узкие брови, кожа цвета красновато-коричневой глины, лицо плоское, гневное, дикое. Он был голым, лишь широкий пояс, сделанный из звериной шкуры, обвивал его мощную талию В одной руке он держал грубо отесанное копье. Другой он хватался за нее. Из груди ее поднялся крик, но завяз, во внезапно сжавшемся горле. Лишь жалобный стон сорвался с ее губ.

Она отшатнулась назад, на похожие на веревки лианы. И уткнулась во что-то твердое – еще один человек. Повернув голову, она осмотрелась. Их было семеро, все не сводили с нее глаз и тянули к ней руки.

– Нет! – У нее снова получилось что-то вроде всхлипывания.

Она увертывалась от жадных рук. Но их было слишком много. Эти люди вытащили ее на берег и стали подталкивать ее к лесу, свирепо размахивая копьями – будто намеревались убить ее, если она посмеет ослушаться.

Девлин! Где он? О Боже, где же он?

Полными слез глазами она взглянула на темную реку. У подножья водопада бурлила пенящаяся вода, а за ним вся поверхность реки была в огромных водяных валунах, которые сносило быстрым течением. Когда мужчины стали подталкивать ее к лесу, она заметила шляпу на берегу, темно-коричневую шляпу Девлина. И больше никаких следов.

Ужасная мысль настигла ее, сковав ледянящим ужасом ее сознание. Что, если Девлин не выбрался из водопада? Что, если он ранен и лежит теперь один; посреди этого дикого мира?

– Мой друг нуждается в помощи. – Она повер-, нулась к мужчине, который прохаживался за ее спиной, : и что-то говорил на наречии джерал, искаженной форме языка тупи, который иезуиты распространили по всему побережью Амазонки. – Вы понимаете? Мой ДРУГ…

Мужчина обнажил зубы и замахнулся на нее тупым концом копья.

– Пожалуйста, он, возможно, ранен.

Взмахнув копьем, он закричал на нее на языке, которого она не понимала. Но его требования нельзя было не понять. Она повернулась и пошла за остальными. Как она сможет помочь Девлину, если не сумеет спастись сама? Ей оставалось только молиться, чтобы с ним все было в порядке.

Лианы цеплялись за нее, разрывая ей брюки и блузку, грубо царапая кожу. Мужчины были обнаженными, они не задевали густой растительности, двигаясь со звериной ловкостью, находя проход в казалось бы непроходимых зарослях. После этого путешествия, которое длилось как будто не один час (хотя на самом деле прошло несколько минут), ее захватчики вытащили ее сквозь сплетенную из кустов и лиан изгородь на открытую площадку.

За этой изгородью располагалась деревня, примерно двадцать примитивных, покрытых пальмовыми листьями хижин были разбросаны вокруг центральной лужайки, окруженной с трех сторон шестифутовой стеной, построенной из столбов и листьев, скрепленных лианами. Четвертая, незагороженная сторона была обращена к узкому берегу, свет от огромного костра, пылавшего в центре лужайки, отражался в темной воде одного из маленьких притоков, ответвляющихся от главного русла. Запахи, донесшиеся до ее ноздрей, чуть не лишили Кейт сознания: гнилая пища, немытые тела, нечистоты.

Дикари вытолкнули ее в самый центр площадки и стали издавать дикие вопли; вероятно, они означали завершение удачной охоты, эти звуки холодили ее кровь.

Несколько женщин, сидевших вокруг костра, посмотрели на нее, но никто не подходил. В их глазах было любопытство и испуг. Три. большие птицы, размерами напоминающие диких индеек, висели над костром, их перья трещали в пламени.

Ее захватчики били себя в грудь, издавая воинственные кличи и нудно что-то распевая. Кейт огляделась кругом, все ее тело дрожало, ноги подкашивались. Она еще ни разу не падала в обморок. Ничего, выдержит и на этот раз. Она пыталась осмыслить происходящее. Может, перенесшись через водопад, она попала в другой век, в эру зарождения цивилизации?

Мужчины выпрыгивали из своих гамаков, выползали из хижин, такие же голые, как и ее захватчики, ничуть не смущенные присутствием женщин. Как шакалы, собирающиеся прикончить жертву, они подбирались к ней, болтая на своем гортанном языке и яростно жестикулируя.

Они были примерно с нее ростом, но все очень мускулистые, и смотрели на нее, как на кусок мяса, из которого будет приготовлен обед. Может, так оно и случится, подумала она, глядя на костер и опаленные тушки птиц.

Они ходили вокруг нее, тыкая в нее сильными проворными пальцами, дергали ее за косу, тянули за блузку, хватались за груди. Кейт передавали из рук в руки, прижимали к широким обнаженным телам, потом круг сузился, и новая вспышка страха пронзила ее. Они хотели ее, но не на обед

– Уходите! Оставьте меня! – Она пыталась увернуться, отталкивала коричневые руки, борясь с растущим в ней ужасом. Это был настоящий кошмар, самое худшее из того, что она могла вообразить.

Внезапно ее мучители отступили, уронив руки и образовав что-то вроде прохода. Вся дрожа, Кейт огляделась вокруг, почти парализованная страхом. Сквозь строй потных дикарей шел мужчина. Он был похож на остальных, разве что пояс вокруг его талии был более красивым, украшенный яркими перьями ара и тукана, которые бились о его голый живот, когда он с важным видом к ней приблизился.

Кейт отшатнулась. В этом их вожде было что-то еще более дикое, более опасное. Множество рук ткнулись в ее плечи и спину, подталкивая ее к этому дикарю.

Она в ловушке. Кейт сглотнула комок в горле, едва не закричав. Но когда вождь подошел совсем вплотную, заставила себя выпрямиться и посмотреть ему в глаза.

– Вы, вероятно, вождь. – Она опять попыталась заговорить на наречии джерал. – Я друг.

Подняв руки, он закричал. Она в ужасе отпрянула, судорожно втянув в легкие воздух. Мужчина улыбнулся и с победным видом оглядел остальных, очевидно довольный собой. Все остальные что-то подозрительно забормотали.