Текст книги "Время заблуждений: Почему умные люди поддаются фальсификациям, распространяют слухи и верят в теории заговора"

Одно из наиболее важных исследований, касающихся резистентности, было направлено на улучшение когнитивных функций в условиях дефицита ресурсов. Джон Яхимович и его коллеги решили проверить, поможет ли добавление факторов, повышающих резистентность, снять, хотя бы частично, проблему перегрузки когнитивной пропускной способности и приведет ли это к ясности мышления и более эффективному принятию решений, даже в условиях сохраняющегося дефицита ресурсов. Давайте посмотрим.

Вообразите, что вы относитесь к тем 10 % (примерно) населения Земли, которое живет меньше чем на два доллара в день. Дефицит ресурсов – это ваша реальность. Вам с огромным трудом удается прокормить себя и семью. Роскошь, даже в мелочах, вам недоступна. И тут в вашей деревне появляется некий щедрый человек и предлагает выбор: или он даст вам шесть долларов прямо сейчас, или 18, но при условии, что вы подождете три месяца. Каким будет ваш выбор? Любой человек, знакомый с элементарной математикой, скажет, что получить сумму в три раза больше через три месяца – лучший выбор. Однако в условиях крайней бедности люди часто – и их можно понять – выбирают меньшую выгоду, но прямо сейчас, демонстрируя влияние дефицита ресурсов на нашу важнейшую способность отказаться от сиюминутного удовольствия ради более крупной выгоды. Хищнические займы, такие как микрокредиты до зарплаты, – один из примеров того, как разрушительно воздействует дефицит ресурсов на благосостояние бедных слоев населения. Стресс, вызванный бедностью, побуждает людей брать кредиты под чрезвычайно высокие проценты. Таким образом люди решают краткосрочные проблемы, одновременно создавая долгосрочные и все глубже и глубже погружаясь в долговую яму.

А теперь спросите себя, что могло бы помочь вам сделать более мудрый выбор в описанной выше ситуации? Что, если мы добавим несколько элементов, повышающих вашу стрессоустойчивость? Например, ваш сосед готов пару раз накормить вас ужином. Или кто-то из вашего окружения поможет словом и делом. Обдумаете ли вы в этом случае предложенные варианты более тщательно и отложите ли немедленное удовлетворение своих потребностей ради более крупного вознаграждения позже? Это и был вопрос, на который Яхимович и его коллеги намеревались найти ответ. Их гипотеза была простой: люди, которые в большей степени чувствуют доверие к окружению и ощущают поддержку общества (своего рода надежная привязанность), с меньшей вероятностью будут страдать от дефицитного мышления даже при наличии сложных экономических проблем. Следовательно, они не станут принимать отчаянные решения. Другими словами, окружение могло бы обеспечить резистентность (устойчивость), которая защищала бы от негативных последствий стресса.

Чтобы проверить эту гипотезу, ученые провели двухлетнее исследование с участием людей, живущих за чертой бедности в Бангладеш. Половина участников получала поддержку подготовленных волонтеров-посредников, которые помогали им в трудные времена добиться помощи от государства, общаясь с местной администрацией. У другой половины помощников не было. Через два года исследователи сравнили решения, принятые людьми, получающими помощь и поддержку, с решениями тех, кому никто не помогал. Используя описанное выше предложение (шесть долларов сейчас или 18 через три месяца), они обнаружили, что люди, у которых благодаря внешней поддержке повысилась стрессоустойчивость, а следовательно, и уровень доверия к обществу, чаще отказывались от мелких краткосрочных выгод ради большего вознаграждения в будущем. Ученые провели аналогичное исследование в США и обнаружили, что люди, которые больше доверяют окружающим, реже пользуются микрозаймами.

НАДЕЮСЬ, ЭТО ПОМОЖЕТ

Поддержка заблуждающегося

Полностью устранить стресс практически невозможно, но важно уменьшить его, особенно на ранних стадиях погружения в воронку заблуждений, пока человек окончательно не принял альтернативный взгляд на мир. Поддержка человека, испытывающего стресс, может иметь огромное значение. Вряд ли у нас получится устранить причины стресса, но, если человек почувствует, что его видят и поддерживают, это поможет справиться с отчаянным стремлением к исчерпывающим ответам и контролю.

Один из конкретных способов борьбы со стрессом, который мы тестировали в моей лаборатории в Университете Дьюка, заключается в том, чтобы дать людям почувствовать себя умными и успешными. Мы обнаружили, что в этом случае человек с меньшей вероятностью попадает в воронку заблуждений. Поддержка такого рода имеет успокаивающий эффект, поскольку дает людям понять, что они находятся в эмоциональной безопасности, никто их не атакует и не считает неудачниками. Этого может быть достаточно, чтобы прекратить поиск виновника всех зол или нелепой истории, которая все объяснит. В эксперименте мы сфокусировались на личном общении, но даже поддержка онлайн играет более важную роль, чем мы ожидали. В целом люди склонны недооценивать эффективность эмоциональной поддержки и не осознают, что даже маленький жест может иметь огромное значение.

Казалось бы, в том, чтобы поддержать и ободрить человека, нет ничего сложного, но, если вы имеете дело с заблуждающимся, вооруженным пугающими идеями и высказывающим странные вещи, перед вами стоит непростая задача. А когда мы сами испытываем стресс, возникает соблазн сначала позаботиться о себе – в соответствии с правилом: «Сначала наденьте кислородную маску на себя». Но в данном случае это ошибка. На ранних стадиях стресса мы можем оказать наибольшее влияние на человека, находящегося в процессе перехода к принятию заблуждений. Вот почему нам нужно более серьезно относиться к стрессу, который испытываем мы сами и наши близкие. Как только человек продвинется дальше по воронке, а его когнитивные процессы и социальные связи укрепят его в заблуждениях, достучаться до него станет гораздо сложнее.

Если сплоченность общества так важна для стресс-резистентности (стрессоустойчивости), какие факторы могут укреплять или разрушать эту сплоченность? Джон Яхимович и его коллеги, в том числе несколько ученых, проводивших исследование в Бангладеш, решили изучить важный фактор, который, как они предполагали, является причиной «нарушения социального баланса», а именно неравенство доходов. Почему экономическое неравенство производит такой эффект? Возможно, потому, что по мере роста экономического неравенства люди теряют связи со своим окружением и чувствуют себя одинокими в борьбе за экономическую стабильность. Гипотеза исследователей была такова: неравенство нарушает социальный баланс как в относительно богатых, так и в относительно бедных слоях населения, пока уровень неравенства высок в обществе в целом. Они провели исследования в США, Австралии, а также в сельской местности Уганды и обнаружили, что более высокий уровень экономического неравенства действительно уменьшает доверие к обществу и создает более сильное финансовое давление.

А что насчет разных уровней благосостояния? Исследователи обнаружили, что представители всех социальных групп, независимо от уровня их достатка, страдают в социальном плане по мере увеличения неравенства доходов. Конечно, как и следовало ожидать, интенсивность страданий зависит от уровня благосостояния. Негативные последствия неравенства для тех, кто живет в относительно благополучных районах (и да, даже в элитных районах существует высокий уровень экономического неравенства), были не такими уж тяжелыми, поскольку люди там были финансово обеспечены и имели достаточно ресурсов, чтобы справиться с экономическими взлетами и падениями. Для жителей относительно бедных районов с высоким уровнем неравенства доходов отсутствие социальной поддержки оказалось разрушительным.

Уроки, которые можно извлечь из этого исследования, очевидны. Во-первых, социальная поддержка повышает стрессоустойчивость. Во-вторых, пусть многое уже было сказано о вреде экономического неравенства и несправедливости распределения ресурсов, в дополнение к проблемам справедливости экономическое неравенство негативно влияет на чувство принадлежности и одновременно ослабляет стрессоустойчивость. Наконец, люди с более низким социально-экономическим статусом, которые чаще нуждаются в помощи, также значительно сильнее страдают из-за высокого уровня экономического неравенства.

Бедные фермеры, которые возделывают сахарный тростник в Индии, и малообеспеченные сельские жители в Бангладеш и Уганде могут показаться слишком далекими от нашей реальности и от известных нам заблуждающихся. Но мы можем извлечь из этих исследований ключевую информацию о том, как стресс в целом влияет на когнитивные функции и процесс принятия решений, а также о связи дефицита ресурсов с заблуждениями.

Итак: стресс перегружает пропускную способность нашего мозга, негативно влияет на подвижность интеллекта и исполнительный контроль. Стресс также негативно сказывается на способности принимать рациональные долгосрочные решения, которые подразумевают отказ от удовлетворения сиюминутных потребностей. Социальная поддержка и доверие нивелируют пагубное воздействие дефицита ресурсов. Однако высокий уровень неравенства доходов в отдельно взятом сообществе может подорвать чувство социального доверия в целом.

Подумайте, как эти идеи применимы к стрессовым условиям пандемии COVID-19. Пандемия – интереснейший случай для изучения роли стресса в нашей жизни, потому что, в отличие, скажем, от стихийного бедствия или трагедии в конкретной семье или сообществе, стресс из-за пандемии затронул каждого нас. Угроза самого вируса связала китайских рабочих с королевой Англии; голливудских звезд – с учителями в маленьких городках. Никто не был полностью застрахован от неопределенности, смятения и страха, сопровождавших кризис. Независимо от места проживания и социально-экономического положения это было необычайно тяжелое время для всех нас. Хотя, конечно, не в равной степени.

Пандемия также высветила проблему социального доверия. Кто-то чувствовал поддержку со стороны работодателей, друзей, соседей, родственников, даже правительства. А кто-то ощущал себя совершенно одиноким и беспомощным. Неравенство в доходах также сыграло свою роль. Мне часто приходилось слышать в последние годы: мы не все в одной лодке, хотя и плывем по одному и тому же бурному морю.

Люди смотрели вокруг и видели, что у других лодки лучше. Поэтому неудивительно, что последствия стресса, вызванного пандемией, для некоторых были более тяжелыми. Опять же, дело не только в деньгах. В некоторых случаях лодки наших соседей могут быть больше и роскошнее, чем наши. Но может также показаться, будто оснащение у них надежнее, а экипаж лучше подготовлен и организован, чтобы справиться со сложными условиями. Человеку свойственно сравнивать себя с другими, так сказать, «желать лодку соседа своего». Но для некоторых это сравнение может легко обернуться в разъедающую нервы эмоцию – ощущение, что с ними обошлись жестоко и несправедливо. Таким людям не только кажется, что они оказались в менее выгодных условиях, они также чувствуют, что в каком-то смысле им досталась более тяжелая судьба, у них больше проблем, чем у других, их подвергают несправедливым лишениям или преследуют.

Ощущение несправедливости очень характерно для заблуждающихся, с которыми я сталкивался. Думаю, оно во многом объясняет, почему в большинстве теорий заговора фигурирует «тема элит». Если вы убеждены, что находитесь в невыгодных условиях, значит, «выгодные условия» достались кому-то другому, и это несправедливо. Если вам все достается тяжелым трудом, значит, другому все блага падают с неба. Если вы потеряли контроль над ситуацией, – кто-то другой его обрел. Некие призрачные «элиты» – удобная мишень для обвинения во всех невзгодах. Почему они так привлекательны? Ну, если кто-то и способен испортить нам жизнь, так это, скорее всего, они. (А кто еще это может быть?) Они далеки от нас, и нам мало что известно о них. (Знаем ли мы в действительности хоть кого-то из элит? Что они едят на ужин? Какие у них отношения друг с другом?) В то же время они кажутся нам знакомыми, у всех нас есть какая-то информация о них – кого-то мы знаем по имени, кого-то видели на фото, где-то что-то слышали или читали об их жизни и деятельности. Все эти факторы делают элиты идеальными фигурантами для теорий заговора.

Однако стоит лишь немного пообщаться с этими самыми «элитами», как вы сразу обнаружите главную дыру в сюжете о том, что они контролируют мир: часто они вообще не способны ничего организовать. Мне выпала сомнительная честь неоднократно присутствовать на Всемирном экономическом форуме в Давосе. Это бастион элит, фигурирующий во множестве теорий заговора. Уверен, для многих мое присутствие там укрепило мою репутацию злодея. Побывав на форуме, я понял: эти люди не могут даже провести интересную конференцию, не говоря уже об организации масштабного и сложного заговора с целью захвата власти над всем миром. Я полностью согласен с заблуждающимися только в одном: наблюдая за их экстравагантными вечеринками, любой может почувствовать себя обделенным.

Размышляя об ощущении несправедливости, я вспоминаю замечательную историю из серии романов Дугласа Адамса «Путеводитель для путешествующих автостопом по Галактике» (The Hitchhiker's Guide to the Galaxy)[8]8
  Адамс Д. Путеводитель для путешествующих автостопом по Галактике. – М.: АСТ, 2022.


[Закрыть]. Там рассказывается о водителе грузовика по имени Роб МакКенна, который никак не может уйти от дождя. Куда бы он ни поехал, везде каждый божий день идет дождь. Он записывает свои несчастья в бортовой журнал. Непрекращающийся дождь делает его сварливым и несчастным. Он чувствует себя крайне обиженным – черные тучи буквально преследуют его по пятам. Но на самом деле он – Бог Дождя, хотя и не осознает этого. Тучи любят его и просто хотят быть рядом и дарить ему живительную влагу. Да, его преследуют, но не из злого умысла, а из любви. В конце концов он понимает, что может контролировать дождь, и превращает свой статус Бога Дождя в прибыльное занятие, получая деньги за отвод облаков от мест отдыха и важных мероприятий.

Но вернемся к нашей заблуждающейся – матери-одиночке Дженни. Ей тоже казалось, будто за ней всюду следуют грозовые тучи. Она чувствовала себя обделенной из-за беспрецедентного стресса, из-за сложного финансового положения, а также из-за несправедливости и социального унижения, которые усмотрела в обращении с ее сыном. В совокупности эти факторы породили сильное желание избавиться от двусмысленности и неуверенности, которые она испытывала.

Представьте, что вы живете в условиях постоянного бесконтрольного стресса. Вы утомлены, измотанны, беспомощны, как те несчастные собаки в экспериментах с электрическим током. Пытаясь справиться со всем этим, вы теряете энергию и мотивацию. Ужасно. Но и это еще не всё. Кроме того, вы чувствуете, будто вас специально выделили, чтобы унизить еще больше. Будто только у вас нет выхода! Вот что чувствуют люди вроде Дженни, доходя до точки кипения.

Для Дженни все начинается с общего стресса, вызванного пандемией, к которому добавляются финансовые трудности и постоянные проблемы с работой, при этом сын находится дома и тоже требует внимания. Ситуацию усугубляет несправедливость по отношению к Майку со стороны учителя. Все это доводит Дженни до критической точки, и она начинает искать ответы. Ее убежденность в том, что здесь есть чей-то злой умысел, усиливается по мере того, как она просматривает одно видео за другим. Там вещают, что стресс, который она испытывает, является результатом преднамеренного гнусного заговора. На самом деле никакого вируса не существует. Это все обман, чтобы подчинить и контролировать население. Маски предназначены для того, чтобы лишить людей кислорода и превратить их в «овец». Вот, оказывается, почему в голове Дженни туман и ни на что нет сил. Ох, бедные люди-овцы (или лемминги, как часто говорят заблуждающиеся), они не видят, что творится вокруг! Скоро появится вакцина, и тогда всех людей, у которых есть хорошая работа, большой дом и много друзей, загонят в центры вакцинации и снабдят микрочипами, отслеживающими каждое их движение. Чем больше Дженни читает и смотрит видео, тем больше чувствует себя преданной – системой, правительством, школой. И, наконец, мной – человеком, идеи которого она когда-то уважала.

НАДЕЮСЬ, ЭТО ПОМОЖЕТ

Конструктивный диалог

Слушайте и поддерживайте, но не вступайте в спор. Когда кто-то приходит к нам с потоком жалоб и обвинений, может показаться, что он приглашает к дискуссии и хочет, чтобы мы спорили и прониклись идеями, которые он выражает. Может показаться, что он ищет истину. И если мы не согласны с его точкой зрения, то зачастую чувствуем себя обязанными ее опровергнуть. На самом деле людям важно почувствовать, что их слышат, видят, ценят и понимают, – это создает условия для плодотворной дискуссии. Прежде всего нужно понять, что реальная проблема – это не факты, убеждения и какие-либо истории, а эмоции. Мы можем сопереживать кому-то, даже если не согласны с его интерпретацией внешних событий и собственных чувств. Простое признание чувств и мнений, сопереживание боли без попыток переубедить имеют большое значение. И это создает благоприятную почву для последующей дискуссии (если таковая состоится).

Эти принципы проверили политологи Джошуа Калла и Дэвид Брукман с помощью метода, называемого глубинным интервью. Суть метода заключается в следующем: сначала собеседнику предлагаются чувствительные для него вопросы, ответы на которые выслушиваются с искренним интересом; затем следуют дополнительные вопросы и начинается обсуждение центральной темы. Почему этот подход эффективен? Потому что при стандартном аргументационном подходе мы склонны выдвигать контраргументы (как минимум мысленно, но иногда и вслух) еще до того, как оппонент закончит излагать свою точку зрения. Очевидно, что это контрпродуктивно.

Установка «никакие аргументы не принимаются» исходит из нашей почти универсальной потребности быть правыми, включая потребность в ощущении принадлежности к группе, которая поступает правильно. Когда наше чувство собственной правоты подвергается сомнению, это угрожает нашей самоидентичности, и мы усердно стараемся отразить атаку и защитить то, что так важно для нас: чувство собственной правоты.

Метод глубинного интервью помогает побороть эту динамику, поскольку беседа начинается с демонстрации искренней заинтересованности в понимании и непредвзятости. Когда обмен мнениями начинается таким образом, некоторые защитные механизмы ослабевают, и обе стороны могут стать немного (лишь немного – помните, это не магия) более открытыми.

Летом 2020 г., вскоре после того, как я услышал историю и обвинения Дженни, я встретил еще одну заблуждающуюся – Еву. Ее история даже более наглядно демонстрирует, к чему приводит ощущение несправедливости на фоне внезапного острого стресса. Впервые я встретил Еву двумя годами ранее, когда она работала волонтером в одной некоммерческой организации. Она обратилась ко мне за советом об эффективном продвижении проекта. Мы встретились в кафе, я помог ей в меру своих сил и возможностей, и мы расстались друзьями. Когда дезинформация обо мне стала распространяться в сети, она позвонила. Напомнив, кто она такая, Ева сразу перешла к делу и принялась перечислять пункты уже знакомого мне перечня ложных обвинений, в которых она явно ничуть не сомневалась. Она даже не стала слушать мою версию событий, так что разговор застопорился. В конце концов, подавленная, она сказала: «Я должна во всем разобраться. Нам нужно встретиться лично».

Это было самое начало пандемии, и встречаться лично было довольно рискованно. Но я согласился увидеться на открытой террасе ресторана и даже сделал заказ. Она опоздала и начала разговор с тех же самых обвинений. Я в свою очередь снова сказал, что в них нет ни слова правды.

– Мои друзья отговаривали меня от встречи с вами, – заявила она.

– Почему же? – спросил я.

– Они сказали, что вы меня околдуете.

Я мог понять логику этих людей. Если она убедится, что я злодей, – это хорошо. Значит, она не поддалась моим злым чарам! Но если она задумается о чем-то, значит, я просто наложил на нее заклятие. Потому что я злодей, вне зависимости от исхода разговора.

Через некоторое время я перестал даже пытаться объяснить, чем я занимаюсь, а чем нет. Чтобы извлечь из нашей встречи хоть какую-то пользу, я сам начал задавать ей вопросы. Мне действительно было интересно. Два года назад Ева казалась уверенной в себе, коммуникабельной активной женщиной, преданной достойному делу. Теперь она казалась напуганной, подавленной и даже параноидной. Что с ней произошло за это короткое время после нашей первой встречи в кофейне? Трансформация, свидетелем которой я стал, была чем-то большим, нежели просто последствия стресса и усталости из-за пандемии, которые я видел на лице среднестатистического обывателя.

Ева начала рассказывать свою историю. Она преподавала рисование, но не была членом профсоюза, в отличие от большинства учителей. Она работала в одной школе более 10 лет и была преданна своим ученикам, но ее статус в учебном заведении был менее надежным, чем статус членов профсоюза. Это не было проблемой до пандемии, но, когда она началась, Ева потеряла работу, тогда как многие другие учителя – нет. Дальше стало еще хуже. Без ежемесячной зарплаты она не могла платить за аренду и потеряла квартиру. «Я живу в своей машине! – сказала она мне. – Я живу в машине!» Она продолжала повторять эту фразу, будто не могла поверить в то, что говорит. Я тоже не мог в это поверить. Ее ощущение несправедливости, униженности и безысходности было очень сильным.

Когда через час Ева собралась уходить, я спросил ее:

– Вы хоть немного изменили свое мнение обо мне?

– Не уверена, – был ответ. Она села в машину и уехала.

Но на этом история не закончилась. Несколько месяцев спустя Ева вдруг написала мне: она запустила краудфандинговый проект для оплаты некоторых медицинских расходов и просила меня внести средства. Я вежливо объяснил, что уже превысил бюджет благотворительных взносов на этот год. Ева возмутилась. Ее ответ был оскорбителен и пронизан ядовитым ощущением несправедливости. Она написала, что окончательно убедилась: я злой человек и все обвинения в мой адрес справедливы.