Текст книги "Власть над народами. Технологии, природа и западный империализм с 1400 года до наших дней"

Борьба с турками-османами

Победы, одержанные португальцами в начале XVI в., историков впечатлили явно больше, чем современников. В то время самыми агрессивными и успешными строителями империй в Европе, на Ближнем Востоке и в Индии были не христиане, а мусульмане. Бабур (1483-1530), центральноазиатский правитель и потомок Тамерлана, основал в захваченной им Индии династию Великих Моголов, правившую на большей части субконтинента в течение двух столетий. На Ближнем Востоке турки-османы, укрепив свою власть в Анатолии, захватили Сирию и Египет, нанесли поражение персам и дошли до Центральной Европы. На море же они являли собой главную силу в восточной части Средиземноморья.

После разгрома при Диу в 1509 г. египетский султан Кансух аль-Гаури обратился к османскому султану Баязиду II за помощью в строительстве нового флота, поскольку у Египта соответствующего строительного леса и металла не было. Баязид II пообещал прислать материалы для изготовления 30 галер и 300 орудий, а также отрядить соответствующих специалистов. Селим I, унаследовавший трон от Баязида II, продолжил снабжать Египет всем необходимым. Во главе располагавшегося в Суэце арсенала был поставлен Салман-реис, бывший средиземноморский корсар. Летом 1515 г. флотилия галер общим числом до тридцати, на борту которых насчитывалось несколько тысяч человек и сотни орудий, была готова выйти в море. Салман-реис был назначен адмиралом, и именно ему было поручено возглавить флотилию[147]147
  Bacqué-Grammont and Kriegel, Mamlouks, p. 2-7; Brummett, Ottoman Seapower, 115-118. См. также: Dejanirah Couto, “Les Ottomans et l’Inde Portugaise”, in Vasco da Gama e a India: Conferência Internacional, Paris, 11-13 Maio, 1998, 3 vols. (Lisbon: Fundacao Calouste Goulbenkian, 1999), vol. 1, p. 181-200.


[Закрыть]. Первой его целью было укрепление Джидды – порта Мекки, главного города Аравии.

Османы были столь же умелыми воителями на море, что и на суше. Однако на протяжении двух столетий их опыт морских сражений был ограничен бассейнами Средиземного и Черного морей. Вплоть до 1517 г. в водах Индийского океана или таких его ответвлений, как Красное море и Персидский залив, им бывать не доводилось. После завоевания в том же году Египта османы унаследовали от мамлюков их интерес к торговле пряностями[148]148
  Giancarlo Casale, “The Ottoman Age of Exploration: Spices, Maps and Conquest in the Sixteenth-Century Indian Ocean” (Ph.D. diss., Harvard University, 2004), p.8-9. Я крайне признателен Джанкарло Казале за возможность ознакомиться с его диссертацией и привести выдержки из нее.


[Закрыть]. Османские султаны присвоили себе титул халифа, или наследника Мухаммада и «защитника священных городов» Мекки, Медины и Иерусалима.

Карта Индийского океана с обозначенными португальскими (п) и османскими (о) базами и владениями по состоянию примерно на 1550 г. Составитель карты – Крис Брест

В войнах с Родосом, Венецией и балканскими государствами османы вышли на передовую в битве ислама и христианства. Неудивительно, что они скоро столкнулись с португальцами.

В 1517 г. из Португалии вышла флотилия под началом Лопу Суариша ди Албергария, которому было поручено закончить начатое Албукерки. Албергария вошел в Красное море на каракке водоизмещением 800 тонн в сопровождении еще 22 каракк, семи галер и ряда прочих судов, на борту которых находилось несколько тысяч солдат и моряков. При прохождении Баб-эль-Мандебского пролива, прозванного «Воротами скорби», он столкнулся с тем же трудностями, что и Албукерки: банками, мелями и встречными ветрами. При подходе к Джидде выяснилось, что бухта слишком мелководна для самых крупных из его судов. Сам город был защищен огромным орудием Салман-реиса, способным стрелять каменными снарядами весом до 1000 фунтов: на суше турецкая артиллерия европейской ничуть не уступала[149]149
  Gabor Agoston, Guns for the Sultan: Military Power and the Weapons Industry in the Ottoman Empire (Cambridge: Cambridge University Press, 2005).


[Закрыть]. Португальцы удалились ни с чем. К тому же флотилия попала в шторм, а многие участники экспедиции умерли от голода, жажды и болезней. Албергарии не удалось взять ни одного города или форта в Красном море, из которого ему пришлось вернуться в Индийский океан[150]150
  Andrew C. Hess, “The Evolution of the Ottoman Seaborne Empire in the Age of Oceanic Discoveries, 1453-1525”, American Historical Review 75 (1970), p. 1910; Bacqué-Grammont and Krie-gel, Mamlouks, p. 21-46; Guilmartin, Gunpowder and Galleys, P. 9-13.


[Закрыть].

Вскоре после этого, в 1520 г., трон Селима I унаследовал новый султан, Сулейман I Кануни, известный на Западе под прозвищем «Великолепный». Сулейман I был блестящим стратегом и полководцем, укрепившим армию и флот. Хотя главной его целью было завершить завоевания на Балканах и оттуда ударить по Центральной Европе, Аравия и Индийский океан также входили в сферу его интересов.

Первые годы правления Сулеймана I были ознаменованы многочисленными столкновениями между португальцами и османами. В 1525 г. в Красное море вторглась португальская флотилия, захватившая 25 торговых судов. Шестью годами позже еще одна португальская флотилия блокировала Красное море и провела рейд на побережье вблизи Джидды[151]151
  Casale, “Ottoman Age”, p. 85-86.


[Закрыть]. В 1530-е гг. напряженность в отношениях между португальцами и османами и союзниками последних из числа мусульман только возрастала. В 1536 г. гуджаратский султан Бахадур, проигравший войну с империей Великих Моголов, укрылся в Диу, обратившись к османам с просьбой о помощи. Сулейман I приказал построить флотилию, помочь изганнику, а заодно выдворить португальцев из Индийского океана и захватить Камбей (город в Гуджарате). К июлю 1538 г. османский флот в составе 60 военных кораблей, на борту которых находилось 8000 моряков и 6500 солдат, вышел из Суэца по направлению к Джидде. Возглавлял его Хадым Сулейман-паша, османский наместник Египта. По прибытии флотилии к Диу янычары осадили португальский гарнизон. Еще до того как осада могла увенчаться успехом, султан Бахадур отказался от своего обязательства всемерно содействовать кампании мусульман против португальцев – установление в регионе власти османов пугало его гораздо больше, чем угроза торговле со стороны португальцев. Он так объяснил свою позицию: «Войны на море – это дела купцов, и негоже монархам в них вмешиваться»[152]152
  Casale, “Ottoman Age”, p. 126.


[Закрыть]. По прибытии португальской флотилии из 39 парусников и более 100 галер Хадым Сулейман-паша бежал, сняв осаду Диу и укрывшись в Красном море[153]153
  Ibid., p. 91-101; Monteiro, Batalhas e combates da Marinha Portuguesa, vol. 2: 1522-1538, p. 320-332.


[Закрыть].

Между тем мусульманские пираты малабарского берега во главе с Пате Маракором построили флотилию фуст, или малых галер. На ее кораблях насчитывалось около 400 орудий и несколько тысяч человек команды. В 1538 г. пиратская флотилия была уничтожена португальцами. В следующем году мусульманский султанат Ачех (Суматра) отправил экспедицию против Малакки (в ней участвовали и османские солдаты), но его войско было разбито. Таким образом, 1530-е гг. закончились поражением мусульманских сил в Индийском океане. При этом османам удалось установить контроль над Аденом и большей частью Йемена, что ослабило попытки Португалии воспрепятствовать поставкам пряностей через Красное море и проходу судов с паломниками в Мекку и Медину[154]154
  Casale, “Ottoman Age”, p. 94-104, 334; см. также: Salih Ozbaran, “Ottoman Naval Policy in the South”, in Metin Kunt and Christine Woodhead, eds., Suleyman the Magnificent and His Age: The Ottoman Empire in the Early Modern World (London: Longman, 1995), p. 59-60.


[Закрыть].

В 1541 г., три года спустя после неудачной атаки османов, португальцы решили контратаковать. Эштеван да Гама, сын Васко да Гамы, возглавил отряд из 70 кораблей и 2300 солдат и матросов, который вторгся в Красное море с намерением захватить Суэц вместе с располагавшимися там османскими крепостью и арсеналом. Однако часть судов пришлось направить к Массауа, городу на побережье Эритреи. В итоге к Суэцу да Гама прибыл на 16 судах, на борту которых находилось всего 250 человек. Экспедиция закончилась поражением и унижением португальцев[155]155
  Casale, “Ottoman Age”, p. 110-118.


[Закрыть].

В 1546 г. военные действия распространились на Персидский залив: османы захватили его северное побережье и Басру, однако были заблокированы португальскими судами, расположившимися при выходе из залива в Ормузе. В 1552 г. турецкий адмирал Пириреис направился из Суэца во главе 24 галер и четырех кораблей снабжения, чтобы освободить Ормуз. Однако ему пришлось снять осаду и вернуться в Басру (видимо, из-за уничтожения одного из кораблей снабжения – люди Пириреиса остались без еды и боеприпасов)[156]156
  Ozbaran, “Ottoman Naval Policy”, p. 64.


[Закрыть]. В следующем году флотилия, во главе которой теперь стоял Мурад-бек, попыталась вернуться в Средиземное море, однако у Ормуза навстречу ей выдвинулись португальские силы под командованием Диогу ди Нороньи. Это сражение стало крупнейшей баталией между португальским и османским флотом. На какое-то время, когда спал ветер, преимущество оказалось у османов. Им удалось потопить флагман ди Нороньи и захватить один из галеонов. Однако стоило ветру снова подняться, как парусные суда перегруппировались и заставили османов вернуться в Басру.

Годом спустя, в 1554 г., османский флот, теперь – под началом Сейди Али-реиса, предпринял еще одну попытку прорваться в Суэц, однако вновь был встречен португальскими кораблями под началом Фернана ди Менезиша. Европейцы вынудили османов искать укрытия в открытом океане. Уцелевшие в сражении галеры, команды которых были изнурены сражением, отдались власти ветров и были вынесены к берегам Индии. Здесь корабли были брошены. Хотя Сейди Али-реис и добрался сухопутным путем до Стамбула, его поражение ознаменовало отказ Османской империи от попыток разгромить флот португальцев и захватить их укрепленные базы[157]157
  Casale, “Ottoman Age”, p. 148-154.


[Закрыть].

В длинной цепи военных столкновений на море между португальцами и их врагами из числа мусульман можно выделить четкую тенденцию. Португальцы победили в сражениях при Диу в 1509 и 1538 гг., Ормузе – в 1551 и 1553 гг. и Маскате – в 1554 г., однако их попытки взять Аден или закрепиться в Красном море, предпринятые в 1513, 1517, 1525, 1531 и 1541 гг., закончились провалом. То же можно сказать и об османах: им удалось взять под свой контроль Красное море и его стратегически важные порты – Суэц, Джидду и Аден, однако изгнать португальцев из Индийского океана они не сумели. При этом Османская империя в двадцать раз превышала португальскую территорией, богатством и численностью населения, а турецкие армии одерживали победу за победой против христиан на Балканах и являлись главной военной силой в восточной части Средиземного моря. Что же помешало османам?

Одним из препятствий стала география. Любой корабль, предназначенный для плавания в Индийском океане, приходилось строить в Суэце или Басре – вдали от источников корабельного леса и других материалов. Огромная себестоимость перевозки леса из Анатолии сильно ограничивала строительство судов[158]158
  Casale, “Ottoman Age”, p. 326.


[Закрыть]. Еще одно препятствие представлял собой Йемен, гористая страна, занимавшая стратегическое положение между Ближним Востоком и Индийским океаном. Там жили независимые мусульмане-шииты, не признававшие османского султана в качестве халифа (повелителя правоверных). В 1515 г. мамлюки намеревались направить флотилию в Индийский океан, однако вместо этого она была использована для захвата Йемена. В 1526 г. в Йемен была отправлена еще одна экспедиция, на этот раз – османами. Два года спустя между оккупировавшими Йемен турками вспыхнула междоусобная война, и страна погрузилась в пучину хаоса. Экспедиции 1547-48 гг. удалось захватить портовый город Аден – эта победа была важна, поскольку свела на нет попытки португальцев блокировать Красное море[159]159
  Ibid., p. 53-54, 80-83, 139-140.


[Закрыть]. В 1567 г. очередную морскую экспедицию османов пришлось отложить из-за новых восстаний местного населения[160]160
  Ibid., p. 199-200.


[Закрыть]. Для османов, как и для мамлюков до них, Йемен был не только желанной добычей, но и помехой.

И все же османы не смогли изгнать португальцев из Индийского океана примерно по той же причине, по которой португальцам не удалось заблокировать выход из Красного моря: причина эта крылась в соответствующих морских технологиях. Традиционные корабли Средиземноморья передвигалась с помощью весел. На самых крупных из таких судов, галерах, насчитывалось от 144 до 200 гребцов, рассаженных на 20-24 скамьях. При попутном ветре гребцам давалась передышка, и суда шли под парусами. Для этого на них устанавливали от одной до трех мачт с косыми латинскими парусами, которым иногда придавался прямой парус. На более мелких судах подобного типа, галиотах и фустах, имелось по одной скамье для гребцов с каждой стороны и одна мачта, снабженная одним парусом. Данные суда пользовались особенной популярностью у корсаров и пиратов. Эти приводимые в движение мускульной силой человека корабли предназначались для тарана вражеского судна или подхода к борту, чтобы атакующие могли пойти на абордаж. Длинные, узкие корпуса галер, позволявшие им идти с большой скоростью, делали корабль крайне неустойчивым при шторме и сильных ветрах. Вследствие многочисленности команды они могли иметь ограниченные запасы продовольствия и воды, а потому не годились для дальних океанских переходов. Экипаж галеры, состоявший из 144 гребцов и 30 солдат и офицеров, потреблял 90 галлонов воды в день, поэтому максимального запаса воды на судне хватало лишь на 20 суток[161]161
  John H. Pryor, Geography, Technology, and War: Studies in the Maritime History of the Mediterranean, 649-1571 (Cambridge: Cambridge University Press, 1988), p. 71-77; Martin van Cre-veld, Technology and War: From 2000 B.C. to the Present (New York: Free Press, 1989), p. 63, 127-133; Guilmartin, Gunpowder and Galleys, p. 23n2, 206, 226-227; McNeill, Pursuit of Power, p. 99-100; Уильям Мак-Нил, В погоне за мощью, с. 109-110; Parker, Military Revolution, p. 84-85.


[Закрыть].

В XV в. государства Ближнего Востока и Южной Азии были знакомы с огнестрельным оружием не в меньшей степени, чем европейцы. Артиллерия использовалась в основном для разрушения крепостных стен, что было прекрасно продемонстрировано турками-османами при осаде Константинополя в 1453 г. Османы с успехом продолжили применять артиллерийские орудия при завоевании Египта, Йемена и Эфиопии. Однако они не смогли повторить этот успех на море: маневренность гребные суда могли получить только за счет легкости, что делало их уязвимыми для пушечных ядер. Поскольку вдоль бортов располагались гребцы с веслами, то немногочисленные орудия, что могли быть установлены на галерах, приходилось размещать на носу судна, а стрелять они могли лишь вперед, чтобы не опрокинуть корабль при отдаче[162]162
  Guilmartin, Gunpowder and Galleys, p. 199-207.


[Закрыть]. Кроме того, турецкие пушки явно уступали европейским. Так, венецианцам пришлось отправить на переплавку большую часть орудий, захваченных ими в 1571 г. в битве при Лепанто, «поскольку качество металла было крайне низким»[163]163
  Michael E.Mallett and John R.Hale, The Military Organization of a Renaissance State: Venice, c. 1400 to 1617 (Cambridge: Cambridge University Press, 1984), p. 400.


[Закрыть].

Что дало европейцам столь большое преимущество в водах Индийского океана еще за сотни лет до того, как они оказались способными завоевать хоть сколько-нибудь значительные территории на суше, – так это корабли, выдерживающие длинные переходы в Атлантическом океане, с его частыми штормами. Европейские парусные суда не требовали многочисленных экипажей, могли нести на себе много орудий, а также запасы пищи и воды, достаточные для пребывания в открытом море на протяжении многих недель, а то и месяцев. Португальские победы на море объясняются более мощной артиллерией, а не количеством кораблей и численностью экипажей.

Преимущество португальцев в океане оборачивалось уязвимостью в узких и прибрежных водах, где маневренность каракк и галеонов снижалась. Это было очевидным прежде всего в условиях Красного моря, для которого характерны скалистые берега, множество островов, скрытые рифы и резкая смена направлений ветра, что делало его крайне опасным для навигации на парусных судах. Здесь у галер было преимущество в скорости и маневренности.

Строго говоря, ни османы, ни португальцы не придерживались в судостроении лишь одного технологического направления. В ряде случаев османы применяли и парусные суда, конструкции которых были заимствованы ими у португальцев, хотя, как поясняет историк Джанкарло Казале, «в военных операциях парусникам всегда отводилась второстепенная роль»[164]164
  Casale, “Ottoman Age”, p. 10.


[Закрыть]. В свою очередь, в отряды, направлявшиеся в Красное море, португальцами включались галеры, фусты и прочие виды гребных военных судов. Тем не менее ни одна из сторон не могла выделить достаточно ресурсов или в достаточной мере имитировать вражескую технологию, чтобы склонить чашу весов в свою пользу.

Таким образом, две совершенно разные технологии военного судостроения – одна, разработанная для навигации в узких водах, для которых была характерна резкая смена направлений ветров, другая – для океана – смогли пересилить устремления и умения главных противоборствующих сторон, что привело к долговременному пату.

Пределы португальской мощи

Изначально португальцы стремились установить монополию на торговлю пряностями, захватывая суда мусульман и по возможности конфискуя их грузы пряных приправ. После 1530-х гг. европейцы сменили тактику с откровенного грабежа на более тонкую форму вымогательства. Они потребовали от всех местных купцов покупать у них картазы – лицензии на судоходство, или своего рода охранные грамоты. Кроме того, португальцы взимали пошлины со всех товаров, перевозимых через Малакку, Гоа и Ормуз. Летописец Жуан ди Барруш прекрасно охарактеризовал высокомерие колонизаторов:

Это правда, что у каждого есть право ходить по морю, и в Европе мы признаем права, соблюдения которых требуют от нас прочие государства, однако это право не распространяется за пределы Европы, а потому португальцы, будучи хозяевами моря благодаря силе своего флота, обоснованно принуждают мавров и неверных к приобретению охранных грамот под страхом конфискации товаров и смерти[165]165
  Цит. по: Ahsan Jan Qaisar, The Indian Response to European Technology and Culture, A.D. 1498-1707 (New York: Oxford University Press, 1982), p. 25.


[Закрыть].

Если не брать в расчет конфликт с египетским и османским флотом, то с сопротивлением своему присутствию в Индийском океане португальцы почти не сталкивались. Султан Гуджарата предпочел иметь дело с португальцами, а не с турками. Город-государство Каликут вступал в стычки с португальцами на протяжении ста лет, пока в 1599 г. стороны не подписали мирный договор[166]166
  Panikkar, Asia, p. 43.


[Закрыть]. Хотя суда некоторых индийских государств и были оснащены пушками, тягаться с европейцами на море они не могли; согласно индийскому историку Асан-Джану Кайсару, «они не имели навыков маневрирования кораблем» и «не умели обращаться с орудиями»[167]167
  Qaisar, Indian Response, p. 44-45.


[Закрыть]. За исключением Каликута, индийские государства обычно терпимо относились к португальцам как в силу коммерческих соображений, так и по причине того, что видели в них союзников в противостоянии с мусульманскими султанатами.

Португальцы самое большее раздражали индийцев. Как пишет Джон Пэрри, «в какой-то момент европейцы могли быть опасными, однако в глазах образованного индуса они были просто мелкой шайкой сорвиголов, невоспитанными, грубыми и грязными»[168]168
  Parry, Age of Reconnaissance, p. 143.


[Закрыть].

Для большинства индусов присутствие португальцев на побережье было делом второстепенным по сравнению с захватом индийского субконтинента Великими Моголами. Как и османы, это была династия тюркоязычного народа из Средней Азии, принявшего ислам. Так же, как и турки-османы, Великие Моголы построили империю благодаря своей воинственности и умелому использованию артиллерии – иными словами, «пороховую империю». Когда Бабур вторгся в северную Индию из Центральной Азии в 1526 г., в его армии были турецкая артиллерия и турецкие же пушкари. К 1530 г. Бабур завоевал большую часть северной Индии. Величайшему из его преемников Акбару, правившему в 1556-1605 гг., расширить пределы империи Великих Моголов помогли бомбарды весом до 50 тонн. Подобно другим азиатским правителям, Великие Моголы привлекали на службу литейщиков и артиллеристов из Европы; во время царствования в 1658-1707 гг. одного из более поздних правителей, Аурангзеба, в столице империи даже существовал отдельный квартал, где проживали канониры-христиане[169]169
  Percival Spear, A History of India, vol. 2: From the Sixteenth to the Twentieth Century (London: Penguin, 1978), p. 21-23; Qaisar, Indian Response, p. 46-48; Cipolla, Guns, Sails and Empires, p. 127-128.


[Закрыть].

Хотя тюрки и вторглись в Индию еще в 1526 г., выйти к морскому побережью они смогли лишь сорок лет спустя. Виджаянагара была захвачена ими в 1565 г., а Гуджарат – в 1572 г. Годом спустя к Акбару прибыло португальское посольство; согласно Абуль-Фадлю, летописцу Акбара, «он желал, чтобы посольство помогло сделать эту дикую расу более цивилизованной»[170]170
  Цит. по: M.N.Pearson, “Portuguese India and the Mughals”, in Vasco da Gama e a India, vol. 1, p. 233.


[Закрыть]. Отношения между Великими Моголами и португальцами были весьма напряженными: первые хотели обеспечить транспортировку паломников из Сурата в Джидду по морю, а священники в Гоа пытались этому помешать. Гражданские власти Гоа, впрочем, не проявляли в этом вопросе особого рвения – блокада паломников могла поставить под угрозу торговые отношения, от которых зависело благополучие колонии. Тем не менее они настояли, чтобы все суда, принадлежавшие знати и торговцам империи Великих Моголов, приобретали картазы – даже те из них, что перевозили паломников в Мекку. В конце концов в 1581 г. португальцы выдали бесплатные картазы сроком на один год двум судам из числа тех, что перевозили паломников. Португальцы придерживались данной практики еще и в XVII в[171]171
  K.S.Mathew, “Akbar and the Portuguese Maritime Dominance”, in Irfan Habib, ed., Akbar and His India (Delhi: Oxford University Press, 1997), p. 256-265; Pearson, “Portuguese India”, p. 226-233.


[Закрыть].

Великие Моголы мало интересовались морем, полагая, что проще платить «дань» португальцам, чем инвестировать в создание собственного военно-морского флота. В конце XVI в. весь флот Аурангзеба состоял из двух боевых кораблей с общей численностью экипажей в тысячу человек[172]172
  Atul Chandra Roy, A History of the Mughal Navy and Naval Warfare (Calcutta: World Press, 1972), chapter 7; Qaisar, Indian Response, p. 45.


[Закрыть]. По словам англичанина Джона Фрайара, посетившего Индию в XVII в., «если флот монарха столь мал, принимая во внимание силу империи и ее преимущества, то это потому, что он не думает о нем, довольствуясь делами на суше, а о христианских львах моря отзывается, указывая, что Бог возжелал вручить эту неустойчивую стихию их управлению»[173]173
  John Fryar, A New Account of East India and Persia, Being Nine Years’ Travel, 1672-81, ed. W.Crooke, 3 vols. (London, 1909-1915), vol. 1, p. 302; цитата из Qaisar, Indian Response, p. 46.


[Закрыть]. Таким образом, между двумя империями, сухопутной и морской, развились взаимовыгодные отношения.

В отличие от империи Великих Моголов, султанат Ачех на острове Суматра постоянно противостоял португальцам – как из-за религиозного конфликта, так и по причинам экономического характера. Португальская крепость в Малакке, располагавшейся на противоположной стороне пролива, препятствовала экспорту перца из Ачеха в Каликут и портовые города, лежавшие в западном направлении. Султан Алауддин Риайат Шах аль-Кахар (1539-71) превратил свое государство в альтернативную базу торговли пряностями, откуда купцы-мусульмане из Гуджарата могли добираться до Явы и островов Пряностей, следуя вдоль западного побережья Суматры. В 1539, 1547 и 1551 гг. султан Ачеха попытался захватить Малакку, но безуспешно. В 1561 г. он обратился к османам с просьбой прислать корабли, огнестрельное оружие и военных специалистов. Тремя годами позже в Ачех прибыл османский посланник по имени Лутфи, что воодушевило местных жителей. В 1567 г. османы уже были готовы выслать на помощь султанату 15 боевых галер и два парусника, однако в итоге им пришлось бросить военные ресурсы на усмирение восстания в Йемене. В итоге в Ачех прибыли лишь транспортные суда с солдатами, орудиями, боеприпасами и артиллеристами. С их помощью султан Ачеха напал на Малакку, однако ни это нападение, ни более поздние (в 1570 и 1582 гг.) успехом не увенчались. Несмотря на эти военные неудачи, связи между Ачехом и османами ослабили контроль португальцев над торговлей в бассейне Индийского океана и способствовали возобновлению торговли пряностями по маршруту, идущему через Красное море. Уже вскоре Ачех перевозил судами в Красное море столько же перца, сколько португальские корабли доставляли в Европу через мыс Доброй Надежды[174]174
  Findlay and O’Rourke, Power and Plenty, p.152-153, 201; Subrahmanyam, Portuguese Empire, 133-137; Parker, Military Revolution, p. 105-112; Casale, “Ottoman Age”, p. 177-178, 188, 199-204, 223, 248.


[Закрыть].

На пике своего могущества, который пришелся на середину XVI в., португальская империя включала более 40 факторий в странах Азии и Африки, от Софалы на юго-востоке Африки до Нагасаки в Японии. «Усиливали» эту торговую сеть укрепленные военно-морские базы в Момбасе, Ормузе, Гоа и Малакке. Португальский флот в Индийском океане насчитывал несколько десятков военных судов, вооруженных более чем тысячей орудий[175]175
  Согласно Паркеру, в 1522 г. у португальцев было 60 кораблей и 1073 артиллерийских орудия: Parker, Military Revolution, p. 104.


[Закрыть]. Тем не менее португальцы (как и испанцы в Вест-Индии), имели свою ахиллесову пяту: их купеческие суда легко становились добычей корсаров.

В середине XVI в., как раз в тот момент, когда османы и португальцы вследствие конфронтации оказались в патовой ситуации, турецкий корсар Сефер-реис нашел способ ослабить хватку европейцев. С середины 1540-х гг. и до 1565 г. его галеры нападали на португальские суда на мелководье и вблизи побережья, после чего ускользали, гребя против ветра. Сефер-реис курсировал вдоль берега между Диу и Гоа, где число португальских торговых кораблей было особенно велико. С целью положить конец этой партизанской войне на море португальцы снаряжали одну дорогостоящую экспедицию за другой, однако все их попытки оканчивались безрезультатно.

В 1551 г. португальская эскадра в составе четырех парусных судов и одной фусты вошла в Красное море. Сефер-реис заманил фусту на мелководье, куда парусники не могли последовать за ней, убил капитана Луиша Фигейру и взял в плен команду. В 1554 г. во главе отряда из двух галер и двух фуст Сефер-реис захватил несколько португальских торговых кораблей и вернулся в расположенный в Красном море порт Моха с добычей и пленниками. В 1558 г. португальцы направили в Красное море 20 галер, но поймать корсара снова не удалось. Двумя годами позже в Красное море зашел еще один отряд в составе трех парусников и одной фусты. Он был атакован четырьмя галерами под началом Сефер-реиса, захватившего два португальских судна. В дальнейшем заходить в Красное море, преследуя суда мусульман, португальцы более не осмеливались, а их блокада перестала работать. Контроль португальцев над торговлей пряностями также подорвала новая тактика мусульманских капитанов: те научились избегать немногочисленных патрульных кораблей европейцев. В 1564 г. Сефер-реис вышел из Суэца во главе новой флотилии, намереваясь вновь атаковать португальцев, однако по дороге скончался в Адене[176]176
  Casale, “Ottoman Age”, p. 144-190.


[Закрыть].

Спустя почти 20 лет дело Сефер-реиса продолжил еще один корсар, Али-бек. В 1581 г. во главе трех боевых галиотов он разграбил Маскат, захватил три галеры и вернулся с добычей в Моху. В 1585 г. Хасан-паша, османский наместник в Йемене, отправил его во главе двух галиотов для рейда по восточному побережью Африки, воды которого патрулировали несколько португальских военных судов. После того как один из галиотов вынужден был повернуть назад, Мир Али-бек достиг цели своего похода лишь с одним судном и командой из 80 человек. В сомалийском порту Могадишо его встретили как героя. К нему присоединились два десятка легких прибрежных судов. Во главе этой флотилии ему удалось завладеть тремя португальскими кораблями и вернуться в Моху с немалой добычей и 60 пленными португальцами.

В 1588-89 гг. Мир Али-бек продолжил свои «подвиги». Его с восторгом встретили во всех прибрежных городах, за исключением союзного португальцам Малинди. По получении сведений о его прибытии вице-король Индий отправил из Гоа флотилию из 6 галеонов и 11 гребных военных кораблей, а также 900 солдат под началом Томе ди Соуза Коутиньу. Прибыв в Момбасу, португальцы обнаружили, что турки и обитатели города обороняются от дикого племени, пришедшего из внутренних областей континента, – в источниках того времени этих туземцев называли мазимба и считали каннибалами. Мир Али-бек и его соратники предпочли португальский плен смерти от рук мазимба. Несмотря на то что власти португальцев над прибрежными водами Восточной Африки больше ничто не грозило, они перевезли своих союзников из числа правителей Малинди в Момбасу и возвели в городе мощную крепость, форт Иисус, который господствовал над побережьем еще и в XVII в.[177]177
  Casale, “Ottoman Age”, p. 245-276.


[Закрыть]

Несмотря на свою хищническую тактику, португальцы контролировали лишь небольшую долю азиатской торговли. На протяжении XVI в. большая часть пряностей с Молуккских островов доставалась азиатским, а не европейским потребителям. Та же ситуация наблюдалась и в торговле прочими местными товарами: серебром и медью из Японии, хлопком и перцем из Индии, шелком и фарфором из Китая, золотом, слоновой костью и рабами из Восточной Африки. Большая часть коммерческой активности португальцев и получаемой ими прибыли приходилась на их участие в этом внутриазиатском товарообмене, а не на доставку грузов в Европу. Уже в середине XVI в. купцы-мусульмане научились избегать португальских флотов и портов. В итоге власть европейцев над торговлей пряностями ослабла, и восстановились старые каналы доставки драгоценного товара в Европу – через Ближний Восток[178]178
  A. J. R. Russell-Wood, The Portuguese Empire, 1415-1808: A World on the Move (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1998), p. 23-32; Findlay and O’Rourke, Power and Plenty, p. 157.


[Закрыть]. К 1560-м гг. старые маршруты заработали на полную мощность, и теперь через Красное море и Персидский залив в Европу поступало больше пряностей и прочих восточных товаров, чем обходным путем вокруг Африки. Несмотря на запреты из Лиссабона и Гоа, даже высокопоставленные португальские чиновники не гнушались тайно договариваться с купцами-мусульманами[179]179
  Casale, “Ottoman Age”, p. 124-125, 164-165, 280.


[Закрыть].

К середине XVII в. Португалия ослабла настолько, что ее потеснила новая азиатская сила – арабы Омана. В 1650 г. оманский султан ибн-Саиф захватил португальский форт в Маскате и несколько португальских галеонов, стоявших на рейде в бухте города. Кроме того, Оман заказал корабли у судостроителей Бомбея и Сурата. Получив их, на протяжении 1660-70-х гг. оманцы нападали на португальские суда у берегов Индии, после чего направились к восточноафриканскому побережью. К 1698 г. в распоряжении оманцев было 24 крупных военных судна, включая два фрегата, вооруженные соответственно 74 и 60 орудиями. Им удалось захватить форт Иисус в Момбасе, главную португальскую базу в Восточной Азии. Хотя португальцы и смогли на короткое время (1727-28) восстановить контроль над крепостью, вскоре они были вынуждены переместиться в Мозамбик[180]180
  Patricia Risso, Oman and Muscat: An Early Modern History (New York: St.Martin’s, 1986), p. 11-13, 12°; Boxer, Portuguese Seaborne Empire, p. 133-134.


[Закрыть]. После этого присутствие португальцев, бывших когда-то самой мощной военно-морской силой в Индийском океане, оказалось ограничено Гоа, Макао, Тимором и Мозамбиком. Теперь уже их судам пришлось покупать картазы у индийских корсаров[181]181
  Boxer, Portuguese Seaborne Empire, p. 136-137.


[Закрыть].