Текст книги "Странные истории. повести и рассказы"

Теодоро затормозил и остановил байк.

– Здесь. Дальше мне не проехать.

– Дорога открыта, в чём проблема?

Но парень не ответил. Тео застыл, как восковая фигура в музее, ожидая пока я слезу с сиденья.

– Окей, парень… И на том спасибо. Удачи.

– Это я тебе благодарен, омбрэ, – мексиканец показал массивную печатку на безымянном пальце левой руки, – и это тебе понадобится удача. Adios, te deseo buena suerte!

Как только мои подошвы коснулись земли, «Виктория» хищно рыкнула. Я отошёл немного в сторону, и захотел было обернуться.

– Не вздумай даже! Vete al carajo, gringo!? – окрик был грубый, но вынудил меня подчиниться.

– Да, я понял.

Теодоро развернул мотоцикл и уехал обратно. Очень скоро все звуки стихли, а я продолжил свой путь по Дороге Мертвецов.

Пейзаж вокруг растекался, будто смоченная водой акварель. Открытая равнина в любую минуту могла стать каньоном или причудливой горой. Цвет, форма, содержание – абсолютно всё лишилось устойчивости. Мелочи, которые убеждают нас в реальности происходящего, словно специально воспроизводились с точностью наоборот или вовсе исчезли. Только дорога неизменно тянулась вперёд.

В голове моей роились мысли. Громкие и чёткие, как разговоры живых людей. Большая их часть звучала глупо и наивно. Но некоторые звучали удивительно чётко и чуждо. Они говорили со мной на языке динэ, но смысл от этого не терялся. Возможно, Эскуро был прав. И теперь открывается некое знание его народа. Если только, всё это не сон, вызванный наркотиком.

Большинство моих коллег искренне верят, что мозг умирающего рождает яркие картины и образы из-за кислородного голодания. Так объясняют видения тех, кого удалось реанимировать. Галлюцинации наркомана или сумасшедшего связаны напрямую с химическими процессами и разрушением нейронных связей. Всё логично и понятно. Пока ты сам не переживаешь нечто подобное. Мой собственный опыт давно переступил черту здравого смысла. Пройдя долгий путь от депрессии и зацикленности на смерти, я ощутил потребность в поиске новой опоры. И старый добрый мистицизм оказался убедительнее тысячи научных изысканий. Чем ещё объяснить поразительную восприимчивость, с которой я стал впитывать знания о потустороннем? Более того, встреча с индейцем запустила скрытый потенциал. А может быть, весь фокус в точке зрения. То, что мне кажется быстрым – тянется долгое время.

Я старался настроиться на этот неторопливый ритм внутренних диалогов но, вдруг, услышал музыку. Простая, и, вместе с тем, не лишённая стройности мелодия звучала совсем близко. Свирель монотонно повторяла один и тот же музыкальный рисунок и звала за собой. Прямо передо мной вырос высокий подъём. На восхождение по нему ушло бы много времени. Впрочем, на Тропе Мертвецов времени не существует.

От увиденного с вершины перехватило дух.

Местность преобразилась в очередной раз. До самого неба поднимались стеной красные горы. Дорога упиралась в них. И в том месте, где шоссе вплотную подступало к гряде, образовался естественный проход, узкое ущелье.

– Эй, Джо, не ходи туда! – голос Теодоро я узнал сразу.

От неожиданности я почти обернулся, но вовремя замер; и молча продолжил идти к ущелью.

– Омбрэ, это опасно. Там – смерть. Поворачивай, я отвезу тебя домой.

В голосе недавнего знакомого угадывалось раздражение.

– Ты, же не думаешь, что тебе это сойдёт с рук, гринго!? Обернись!

Я прибавил шаг.

– Обернись! – это был не человеческий голос.

Спина похолодела от ужаса, а ноги буквально одеревенели. До прохода оставались считанные метры.

– Джо, на помощь! Оно убьёт меня! – и это кричала Кэтлин, её истошные вопли отозвались болью в моей голове – Ты снова бросаешь меня! Будь ты проклят!

Не видя происходящего позади, я почему-то представил, как нечто огромное настигло женщину и рвёт в клочья живую плоть. Воображение изобразило всё ярко и омерзительно: звероподобная тварь с головой волка вгрызается в горло Кэтлин. Её агония и мольбы о помощи развязали узел самых глубоких и болезненных чувств. Мои силы быстро истощались, и каждый шаг давался с большим трудом. А тварь позади меня продолжала свой дикий спектакль.

Рука непроизвольно стиснула рукоять ножа.

– Эй, Джо! Сходишь с ума, дружище? Ты когда перестал принимать таблетки, которые я тебе советовал? – теперь Сэм, чей призрак не давал мне покоя последний год – Всё это дурная фантазия. Просто посмотри правде в глаза. Идём со мной. Тебе нужна помощь специалиста.

Несколько раз менялись интонации, менялись и люди, говорившие со мной, уговоры уступали место угрозами, но стоило мне зайти под своды скал, и весь этот морок разом исчез. В ущелье царил полумрак. Снова я услышал игру свирели. Музыка звучала успокаивающе. Постепенно возвращался самоконтроль и понимание. Нечто злое пришло, чтобы отвлечь меня от главной цели этого путешествия. Теперь было ясно, о чём предупреждал Теодоро.

Впереди забрезжил яркий свет и очень скоро я выбрался в необычную пещеру, просторный зал с высоким потолком. Свет проникал через круглое отверстие наверху. В стенах были глубокие ниши или двери. Само место отдалённо напоминало заброшенные города индейцев пуэбло. В голове пронеслась мысль: «Заброшен, но не покинут…»

– Так и есть, здесь много жителей, Джо. Ты кого именно ищешь? – из ниши вышел мужчина.

Высокий с обритой головой он был одет в обычные джинсы и клетчатую рубашку. Лицо не получалось разглядеть сразу. Речь незнакомца звучала чисто и без акцента.

– Здравствуйте, мы знакомы?

– Привет, Джо, – тонкие губы растянулись в самодовольной ухмылке, – можно считать, что мы знакомы с самого твоего рождения.

– Вы знали моих родителей?

– О, да. И их тоже. И родителей твоих родителей. И намного дальше.

– Кто вы?

– Стыдно иметь голову на плечах и так редко ей пользоваться, Маленький Ворон, – он засмеялся и сделал навстречу несколько шагов, – Пришёл ко мне домой с ножом в руке. Хочешь убить кого-то из моих детей?

– Я пришёл к ведьме. Она сама явилась ко мне во сне.

– Анасази… бедная моя дочь. Что бывает с ребёнком, который ослушается родителей и возьмёт спички, чтобы самостоятельно разжечь огонь в камине?

Вопрос застал меня врасплох. Откуда этот человек мог знать, если и я сам вспомнил об этом только, когда оказался здесь? Тот проклятый пожар, унёсший жизни моих родителей не был случайностью. Я просто постарался забыть о своей вине.

– Ты и есть Ма’ии. Теперь я понимаю. Что я должен сделать?

Сущность зверя в нём выдавали глаза. Они светились фосфорическим блеском. Великий Койот медленно подошёл и встал напротив. Хищная улыбка теперь напоминала оскал.

– Удиви меня, Джо.

Великий Койот не отводил взгляда, он снова оскалился, обнажая ряд ровных острых зубов. От затянувшейся паузы вокруг повисла непроницаемая тишина. Пространство дрогнуло. Тьма из ниш и дверей, высеченных в скалах, стала вытекать и заполнять пещеру. Свет растворялся и таял, уступая место гнетущим сумеркам.

– Моя дочь приближается, – голос нелюдя прозвучал глухо и отрывисто, – Она нарушила запрет. И дух её привязан к этому месту.

– Что она сделала?

– Адагаш мечтает стать йи’наалдлушии, а месяц – обратиться в луну. Человек завидует зверю. Анасази была знахарем, но однажды захотела большего.

– Адагаш… ведьма… йи’наалдлушли… тот, кто ступает на четырёх лапах – оборотень, – я не мог объяснить, откуда пришло это знание, но образы в голове складывались из пёстрых осколков мозаики в цельную картину, – Она принесла жертву?

– Да, Маленький Ворон, она убила своё дитя.

– Зачем?

– Смертные всегда мечтали стать немножечко богами. Но дым от костра никогда не станет облаком и не родит дождь. Она проклята. Я хочу, чтобы ты прекратил её мучения. Если сможешь, то сила станет твоей.

– Мне не нужна эта сила.

В ту же минуту дух Великого Койота исчез. Погружённая во тьму пещера озарилась ярким светом. В самом центре вспыхнуло жёлтое пламя. Перед огнём склонилась фигура. Высокая и гибкая женщина с длинными волосами раздувала угли костра, появившегося ниоткуда. Её тело было полностью обнажено. И самое странное – она отбрасывала тень. Чёрное пятнышко на полу сопровождало каждое её движение. Однако, форма ни разу не повторила точных очертаний. Неужели она смогла утащить в загробный мир что-то из прежней жизни.

– Анасази? – я окликнул ведьму и постарался прозвучать уверенно.

Рукоятка ножа показалась предательски скользкой. От напряжения костяшки пальцев побелели. В такие моменты страх диктует действия, а разум безвольно следует за инстинктом выживания. Мои рефлексы подсказывали простой вариант – напасть внезапно. Всадить лезвие между лопаток и покончить с проблемой раз и навсегда. Ведьма. Оборотень. Детоубийца. Тем более она давно мертва, а здесь лишь некоторая часть её духовной оболочки. Мгновения растягивались, будто капли чёрной смолы. Женщина не обращала на меня никакого внимания и продолжала возиться у костра.

– Эй! Я знаю, кто ты. И я пришёл, чтобы… – слова повисали в воздухе, а вся решимость вмиг улетучивалась, – чтобы разобраться…

Слух уловил неясный шёпот. Анасази монотонно повторяла фразы на языке навахо. И, хотя, её наречие отличалось от услышанного мною раньше, смысл угадывался безошибочно.

– Тот, кто ходит на четырёх лапах. Тот, чьи глаза ищут луну. Тот, кто забыл своё имя. Тот, кто отдал родную кровь. Тот, кто меняет шкуры. Тот, кто крадёт души…

От её ровного и приглушённого голоса становилось не по себе. Я обошёл по кругу и встал напротив костра. Теперь лишь пара футов и поднявшееся в рост человека пламя разделяли нас.

Анасази была прекрасна. Но в красоте этой женщины сквозила дикость. Её глаза отсвечивали зеленоватым огнём, как у Койота. По лицу блуждала безумная улыбка. В остальном она целиком и полностью напоминала девушку из моего кошмара. Ту саму, что пыталась накормить меня сырым мясом.

Мне не хватало мужества и злости, чтобы ударить безоружную женщину. Хотя, внутренний голос буквально вопил о смертельной опасности.

Взгляд скользнул на пол пещеры, где странная тень трепетала и двигалась, намного активнее, чем сама ведьма. Ритм и экспрессия напоминали танец. И вот тёмная клякса, растёкшаяся по каменному полу, перескочила на одну из стен. Теперь пляска продолжилась в ускоренном темпе. Я боковым зрением продолжал следить за женщиной.

Дочь Койота оставалась неподвижна, она сидела на коленях, и лишь слегка покачивалась из стороны в сторону. Тогда всё внимание переключилось на игру теней. Движения поначалу плавные, скоро стали напоминать эпилептический припадок. А когда действие достигло предела безумия, фигура вдруг начала быстро расти, горбиться и припадать к земле на четыре конечности, больше похожие на лапы. Леденящий душу вой вывел меня из гипнотического оцепенения. Пламя выстрелило снопом искр под потолок.

От первого удара я увернулся, скорее полагаясь на инстинкты.

Анасази обратилась в огромного зверя с бурым мехом в тёмных подпалинах по бокам. Из раскрытой пасти капала слюна. Она на голову оказалась выше меня, и раза в два шире. Нож, пускай, и весьма внушительный для человека, вряд ли мог навредить такому существу. Но больше противопоставить было нечего.

Мы кружили у костра и обменивались выпадами. Пару раз мощные челюсти лязгнули в дюйме от моего лица. Сила и ярость давали оборотню явное преимущество. Ведьма теряла терпение, и, пренебрегая осторожностью, наваливалась на меня, стараясь смять и прижать к стене. Это обстоятельство позволило мне выгадать момент и встретить очередной бросок ударом ножа. Кровь брызнула в стороны.

Анасази отступила на пару шагов и зажала лапой рану.

– Что, сволочь!? Не нравится? Подходи, у меня ещё есть для тебя.

Но в ответ тварь снова издала протяжный вой. От этого вопля заложило уши. Когда звук стих передо мной стояла уже женщина. Страшная на вид рана быстро затягивалась.

– Не хочешь, чтобы я тебя съела. Тогда я выпью твою душу…

Анасази смотрела в мои глаза и подчиняла своей жестокой воле. Я сопротивлялся, но тело отказывалось слушаться. От напряжения взбугрились вены.

– Подойди ближе.

Ноги послушно пошли сами собой. Я рухнул перед ведьмой и склонил голову. Голова кружилась, и от этого путались мысли. Ладонь разжалась. Нож выпал. Остриё звонко ударилось о камень и задело стелившуюся понизу тень ведьмы. Женщина вскрикнула.

Морок ослаб настолько, что я смог поднять нож снова и, не раздумывая, вонзил его по рукоятку в чёрное пятно тени.

На моих глазах стройное тело хищницы стало дряхлеть и стареть. Из отверстия в потоке подул ветер и затушил пламя, серый пепел закружился по залу. Теперь напротив меня стояла маленькая сгорбленная старушка с длинными до пола волосами, которые укрывали её наготу. Глаза больше не блестели и казались слепыми. Костёр угас до последнего уголька, но света только прибавилось. Эхо донесло детский плач откуда-то из глубины подземных тоннелей. Анасази обернулась к одной из высеченных в скале ниш и молча удалилась.

За спиной послышался знакомый смех.

– Вставай Джо, – Великий Койот говорил нараспев, – всё-таки ты смог меня удивить.

Вопреки ожиданиям, я не ощущал усталости. Легко поднялся и тут же замер, памятуя о совете Теодоро – оборачиваться было опасно.

– Я хочу вернуться обратно.

– Думаю, ты справился. Не так, как я рассчитывал, и теперь мне будет одиноко. А я так мечтал, о сыне. Ах, природа людей не меняется. Ещё придут менее рассудительные и более жадные колдуны. До встречи на Тропе Мертвецов.

Помедлив, Ма’ии вдруг ударил меня в спину. Это было лёгкий толчок, но внезапно он отозвался болезненными судорогами. Сердце сжалось в бессмысленной попытке унять боль. Из глаз брызнули слёзы, я потерял сознание.

Снова пришлось испытать ощущение дрейфа по бесконечному космическому океану в кромешной темноте и тишине. Так мой дух пересекал границу миров, по капле перетекая в привычную реальность.

– Эй, смотри, кто вернулся, – скрипучий голос Эскуро прозвучал, как сигнал и я широко распахнул веки.

Высоко в синем небе завис раскалённый шар солнца. Почти каждая клеточка моего измученного организма ощущала исходящий от него жар.

– Как долго это длилось?

– Так долго, что твоё имя успело измениться. Теперь ты – Белый Ворон.

– Почему?

Но старик не ответил. Он покачал головой и жестом предложил встать и идти за ним. Я поднялся и осмотрел себя. Одежда истлела и напоминала забытую в гараже ветошь. Нож, которым я дрался с Анасази, лежал рядом. Лезвие покрывал тонкий налёт ржавчины.

– Оставь его, – шаман поморщился, – найдёшь себе новый. Он уже не годится для дела.

– Хорошо, куда мы теперь?

– О, духи-предки! О, Говорящий Бог! Почему этот человек, – Эскуро угрожающе ткнул мне пальцем в грудь, – не успел вернуться из царства мёртвых, а уже успел надоесть глупыми вопросами!?

– Ай, больно! Стоп. Я вспомнил… ты же зарезал меня, когда напоил, своей отравой!?

– Ты так думаешь? Посмотри, есть ли шрам?

Но шрама на груди не оказалось. Зато багровел огромный кровоподтёк.

– Когда, пейот отпустил твой дух, пришлось его немного подтолкнуть, – Эскуро изобразил руками удар по грудной клетке, точно такой же, как при массаже сердца, – ещё многое надо понять, Джо. Но времени совсем не осталось.

Старик устало вздохнул и пошёл прочь, а я поспешил за ним.

Время, проведённое в пустыне трудно измерять привычными категориями. Дни тянулись, как недели, а ночь могла промелькнуть секундой. Эскуро торопился. Он не говорил, почему спешит и чего опасается. Его обучение больше походило на бесконечный разговор, который не прерывался даже во время сна, так как сны мы делили на двоих. И очень скоро, я не мог различить, где явь, а где очередное видение. Проводник заблудших душ живёт между мирами, и такой порядок представляется ему единственным возможным. Никогда не знаешь, кому понадобится твоя помощь. Одни рождаются, чтобы умереть, другие умирают, чтобы вернуться. Мои способности многократно усилились после испытания Великого Койота. А наставления шамана навахо дали основу для правильного понимания того, с чем я столкнулся.

Я изменился. От прежнего меня не осталось даже имени. Но с каждой открытой тайной всё больше казалось непостижимой природа окружающей вселенной, в которой духи существуют параллельно людям, а земля хранит древние знания. Не все шаманы могут быть проводниками заблудших душ, так же не все люди могут ценить свою жизнь или даже просто – замечать её. Другие не заметят собственной смерти и продолжат слоняться, неразличимые в общей массе тел.

В одно утро я проснулся и не обнаружил старика поблизости. Он не откликнулся на имя. Очевидно, что на многие мили вокруг больше не было ни единой живой души. Только я не желал это признать. Хотелось верить, что шаман вернётся или даст о себе знать.

Прошёл день одиночества, и надо было уже решиться на что-то.

На то чтобы уйти из пустыни потребовались сутки. Путешествие не составило особого труда. От шоссе до города удалось добраться на попутных машинах. Люди охотно помогали мне, а я помогал им. И живым и мёртвым.

Я пришёл к своему дому, но там уже кто-то поселился. Вероятно, меня сочли пропавшим без вести или погибшим. Эскуро предупреждал, что перемены внутри влекут за собой и внешние изменения. Может быть, поэтому никто из друзей не узнавал меня. А я и не старался афишировать своё возвращение. Впрочем, оставалось незавершённое дело…

В клинике всё было по-прежнему. В регистратуре сидела молодая незнакомая мне медсестра.

– Доктор Кроу исчез более пяти лет назад. Его машину нашли в пустыне. Скорее всего, бедняга умер от обезвоживания. Я сожалею, – девушка смотрела с сожалением, – Вы его родственник?

– Нет, то есть да. Я дальний родственник.

– В вашем возрасте такие переживания могут быть чреваты. Вам лучше не волноваться…

– В моём возрасте?

– Подождите немного, я вызову доктора Роуза. Он знает об этой истории больше меня, сэр. Пройдите в холл, там можно присесть.

Я ушёл в холл, и с удобством устроился на одном из диванчиков, которые так нелепо поставили напротив зеркальных окон в служебные помещения. Гладкая серебристая поверхность слегка искажала отражение. Хотя, не это удивило меня. Просто по ту сторону зеркала находился совсем другой человек. Волосы потеряли цвет и стали белее снега. Кожа выгорела до черноты. В лице угадывались черты индейца, словно по ту сторону зеркала сидел помолодевший лет на тридцать Эскуро. Джо Кроу давно умер, остался в пустыне. А когда его иссушенная солнцем кожа треснула, на свет явился Белый Ворон, проводник заблудших душ.

2015г.

Корни

Машина выехала за город час назад. На грунтовой дороге скорость заметно снизилась. Приятный ветерок стих, и утренний воздух пропитался вязкой смесью бурой пыли и выхлопа старого грузовичка. Рабочие из Вильяэрмоса занимали почти всё пространство его кузова. Люди сидели на узеньких лавках вдоль борта, а те, кому не хватило места, устроились рядом на дощатых поддонах. От каждой кочки или выбоины их подбрасывало, как бобы на раскалённой сковороде. Позвякивал инструмент.

Бригадир, прибывший из Мехико, чтобы следить за подготовкой стройплощадки к востоку от Паррильи, занял самое удобное место – в кабине, рядом с водителем. Мужчина смотрел прямо перед собой, лишь изредка он бросал взгляд в сторону, если что-то привлекало внимание. Зелёная стена джунглей расступалась местами, и можно было увидеть фермы или мелкие затоны. Затянутые ряской сейчас они служили яслями для москитов.

– В прошлом году, сеньор Рамос, сошёл сель, – водитель указал на высокие холмы по левому краю дороги, – Деревеньку смыло под чистую, клянусь отцом. Никто не выжил. Пятьдесят трупов. Хоронили их, как придётся. Мой двоюродный брат, Мигель, был среди волонтёров. Он рассказывал…

– Ты бы лучше смотрел на дорогу, Пако, – шеф нахмурился, старательно изображая безразличие к словам компаньона.

Опыт и статус позволяли Хоакину Мария Рамос заткнуть любого из подчинённых. За пять лет работы на «Обрас де Круз» он добился не малых высот. Разумеется, ему не хватало образования и лоска, которыми обладали инженеры и проектировщики из центрального офиса. Однако, пара крепких кулаков компенсировали этот недостаток. На площадке в джунглях, по колено в грязи, в тучах из комарья и болотных мух едва ли имеет значение, какой колледж ты закончил.

Авторитет бригадира подкреплялся периодическими побоями. Недовольные получали сначала по зубам, а потом расчёт. Ошибка или неповиновение жестоко карались. Начальство на такое самоуправство смотрело сквозь пальцы. Главное, чтобы планы работ выполнялись своевременно и без лишних проблем.

– Сеньор? Сеньор Рамос, вы же слышали о Матас Рохас?

– Что я должен был слышать? – бригадир приготовился отвесить подзатыльник Мигелю.

– Две бригады уехали оттуда. Не смогли даже дом снести. Я говорил с Раулем Мендозо, он там был на прошлой неделе.

– И что твой Рауль?

– Странные вещи происходят, сеньор! Мендозо врать не станет, его старший брат – священник в Эль Седро. Не спокойно там. Понимаете?

– Чушь! Дерьмовые сказки, которые пересказывают лентяи. Твоему Раулю повезло, что он работает с Пабло, усатой бабой без юбки, у которой сил не хватит даже свою задницу со стула поднять!

– Извините, сеньор Рамос. Просто я видел их бульдозер. Бог мой, его словно с горы уронили.

Бригадир молчал. Всё это он уже слышал. Именно поэтому в грузовике были только инструменты: топоры, кувалды, лопаты, пилы. На этот раз решили не рисковать. Прошлые попытки разобрать хибару и выкорчевать палисад, скромное напоминание о старой усадьбе, не увенчались успехом. Более того, трактор и бульдозер пришлось отправить в ремонт. Техника пришла в негодность меньше чем за сутки. Ни один из очевидцев не смог толком объяснить, что же случилось на самом деле. В отчёте записали: «Проблемы с грунтом». Отчасти так оно и было. Несмотря на обилие болот в округе, в Матас Рохас земля оставалась твёрдой, как камень. И эта сверхъестественная прочность передалась постройкам и растениям на асьенде.

Участок, о котором ходило столько слухов, выкупили за грошовую цену, во многом благодаря обвалу рынка недвижимости после осеннего паводка. Однако, освоить приобретение не получалось уже больше двух лет.

На очередной развилке грузовик ушёл влево и начал петлять, в точности повторяя береговую линию озера Баха. Внимательный человек заметил бы, как переменилась природа. Привычные голоса птиц смолкли. Даже насекомые куда-то исчезли. Казалось, что мир превратился в зловещие декорации. Солнце близилось к зениту. Непролазный лес зажимал в тески красную змею накатанной грунтовой дороги. Безоблачное и бесконечно синее небо равнодушно смотрело вниз.

– Приехали, сеньор! – машина затормозила и остановилась напротив двух столбов у самой кромки джунглей, – Добро пожаловать в Матас Рохас.

– Что это? Где дорога, в прошлый раз здесь прошла тяжёлая техника…

– Джунгли, сеньор Рамос, они здесь быстро вырастают, – водитель тайком перекрестился.

– Тогда немедленно приступаем к работе. Эй! Вы! Живо принимайтесь, к вечеру мы должны выйти на участок.

Люди быстро покидали инструменты на землю и сами принялись вылезать из кузова. Без лишних разговоров они принялись за вырубку деревьев.

– Эстебан возьми бензопилу, пойдёшь со мной к дому. Хочу оценить, насколько мы здесь застрянем, – Хоакин выбрал для себя инструмент полегче – мачете с широким лезвием, пригодный чтобы срубить тонкое дерево или лиану, не более того.

Здоровяк метис закинул пилу на плечо и последовал за бригадиром в густые заросли побегов седрела и высоких кустарников. Очень скоро они пробились к бамбуковой роще. Гладкие стволы тянулись вверх на десять метров и более.

– Да, кажется, теперь я понимаю, в чём проблема… Эстебан, повали ка парочку.

– Хорошо, сеньор, – мужчина легко завёл небольшой бензиновый мотор и исполнил поручение шефа.

– Так мы запомним, откуда пришли. Асьенда впереди. До неё должно быть метров пятьдесят. Проклятый бамбук растёт слишком быстро, вот и вся загадка, парень. Ни какой чертовщины.

Метис промолчал. Грубые черты лица, сочетавшие индейские раскосые глаза и крупный мясистый нос крючком, напоминали маску ацтекского божества или страшную ночную птицу. Рамосу нравилось держать при себе такого грозного помощника, преданного и немногословного.

– Идём дальше, – бригадир оставлял зарубки через каждые метр-полтора, привычно отмечая тропу и рассчитывая в уме, сколько понадобится времени на расчистку места.

Следы прошлой вырубки, заострённые пни, торчали из земли. Подсохшие обрубки замедляли продвижение, но не представляли серьёзной помехи. Через десять минут заросли расступились и мужчины вышли на обширную, как баскетбольная площадка поляну.

Асьенда выглядела в точности, как на фотографии. Полуразрушенный одноэтажный особняк, с низенькой мансардой. Потрескавшиеся от времени стены покрывали лианы толщиной в руку. Вместо окон и дверей зияли чёрные провалы. Дневной свет истончался и рассевался, не в силах пробиться внутрь.

В палисаде росло одно единственное дерево каоба. Хоакин и раньше встречал этих исполинов высотой с приличный трёхэтажный дом. Могучий ствол и нависающая крона отбрасывали густую тень, которую легко можно было принять за чёрную маслянистую лужу.

Серая с ржавыми подтёками кора отслаивалась. В некоторых местах проступали густые капли смолы. Вероятно, дерево сильно болело. Узловатые корни вылезли на поверхность.

– Вот оно! Эстебан заводи пилу… я хочу свалить этого урода сейчас же.

Метис не шелохнулся. Он отступил назад и аккуратно положил инструмент на обожжённую солнцем траву.

– Что? С ума сошёл, идиот!? Я не ясно выразился?

– Нет, сеньор Рамос. В этом дереве живёт дьявол. Оно проклято. Видите, как оно плачет кровью и пытается сбежать отсюда? Здесь пахнет кладбищем, сеньор. Лучше не трогать его.

– Лучше не трогать? Собака! Ты просто трусливая собака! Смотри, как я убью твоего дьявола, – бригадир поднял пилу и стряхнул назойливое и кусачее насекомое, успевшее заползти на рукоятку, мелкая тварь упала в траву и исчезла.

– Паук!?

– К чёрту его!

Цепь дымилась и плевалась рыжей стружкой во все стороны. Эстебан стоял в стороне и безучастно наблюдал за работой Рамоса. Древесина нехотя поддавалась, и уже через полчаса послышался характерный скрип. Великан дрогнул и начал заваливаться.

Ствол тяжело ударился о твёрдую землю и треснул.

– Гнилое, – мужчина убрал инструмент в сторону и осмотрел пень, внутри зияла дыра. Глубокая, с рваными краями, будто её прогрызла огромная крыса.

– Не смотрите туда, хефе. Случится большая беда.

– Что? Чушь… закончим здесь, и я тебе все кости пересчитаю, скотина. Нашёл повод увильнуть от работы, – Рамос зажёг спичку и поднёс трепыхавшееся пламя к странной дыре, – Там что-то лежит на дне.

Спичка прогорела и обожгла пальцы. Хоакин выругался, вытащил мачете и несколько раз ткнул наугад, желая удостовериться, что внутри не прячутся змеи или ядовитые пауки. Лезвие звякнул. На дне лежал камень.

Бригадир расплылся в улыбке. Решимость, с которой он засучил рукава рубашки и попытался ухватить странный камень, отвращала и вызывала брезгливое чувство.

– Сейчас достанем и полюбуемся на дьявола, Эстебан.

Когда предмет, наконец, удалось извлечь, повисла гнетущая тишина. Потемневший до черноты череп смотрел на людей пустыми глазницами. Нижняя челюсть отсутствовала, свежая царапина от мачете рассекала лобную кость точно пополам. Зловещая находка, словно приклеилась к руке Хоакина. Метис отступил на безопасное расстояние и закрыл глаза руками. Вместо молитв он забормотал что-то на уичоль. Индейские причитания вывели Рамоса из ступора. Он швырнул зловещую находку не глядя, только чтобы избавиться. Череп отлетел к стене и глухо раскололся после удара о кирпичную кладку.

На руке остался грязный жирный след похожий на пятно мазута.

– Вот дрянь! Возвращаемся к машине. Проклятие…

Эстебан поднялся с колен и, не оглядываясь, последовал за бригадиром. По крайне мере, именно так казалось. Хоакин заподозрил что-то неладное и обернулся. На тропе в бамбуковой роще он был один.

– Эстебан? Отзовись! Падаль… только попадись мне, – от бессильной злобы кулаки сжались так, что побелели костяшки пальцев.

Мужчина посмотрел на пятно. Чернильная клякса медленно разрасталась. Ни боли, ни жжения он не ощущал. Единственное, что пугало так это скорость, с которой мерзкая субстанция распространялась по коже. Все попытки стереть или сковырнуть вязкую корку заканчивались неудачей. Становилось только хуже. Теперь пятна покрывали обе руки, чёрные капли на щеках и шее быстро расползались в стороны, стремясь проглотить незаражённую плоть.

Вопль отчаяния захлебнулся в чавкающих и хлюпающих звуках. Язык вывалился наружу и безвольно свесился изо рта.

Рамос бежал к грузовику. Он точно помнил, где оставались зарубки на стволах бамбука. Однако, тропа привела его обратно к заброшенному поместью. Ни поваленного дерева каоба, ни пня на месте не оказалось. Это обстоятельство разозлило Хоакина. Происходящее напоминало кошмарный сон. Жуткие образы срывались с цепей подсознания и обретали материальную форму. Пятна на коже начали бугриться и грубеть. Кое-где короста лопалась и наружу выливалась мутная древесная смола.

– Копать… корням нужна земля, – слова сорвались с почерневших губ, тело повиновалось приказу и окоченевшие руки принялись разрывать яму.

Человеческое сознание угасало. Упругие ветви нового дерева раскинулись над обвалившейся крышей асьенды Матас Рохас. Багряные смоляные слёзы застыли яркими каплями на растрескавшейся коре. Подул ветер, но листва оставалась недвижимой какое-то мгновение…

***

Тело агонизирующего Хоакина Рамоса затащили в кузов. На запястье растекалось тёмное пятнышко по размеру не больше монеты в два песо.

– Бензопила, – Эстебан обернулся в сторону леса, – хефе обронил её, когда паук укусил его.

– Чёрт бы побрал её и всё это место. Мы уезжаем. Быстро в машину! – Пако перекрестился и поторопился сесть за руль.

2016г.