Текст книги "Бог любит Дениску. Сборник рассказов"

Серый

Летом 94-го в моей жизни появился еще один человек, изменивший не только мою жизнь, но и меня самого. Я знал его с самого рождения. Он жил с нами в одном подъезде до того, как мы переехали на Семерку. Он был ровесником моей сестры и Эдика Слинякова. Звали его Сергеем, но ребята во дворе звали просто Серый. Он был душой компании и безусловным лидером не только в нашем дворе, но и в окрестностях. Серый был настоящим вожаком. В школе он был председателем совета отряда и старостой класса, а когда стал комсомольцем, его избрали председателем совета дружины. То есть неформальным лидером всей школы.

Серый был умным, начитанным, очень вежливым и обходительным с взрослыми и по-отечески внимательным к младшим. Девочки были все без исключения влюблены в него, а пацаны старались во всем брать с него пример. В начале 90-х Серый как-то пропал из моего поля зрения. Мы крайне редко виделись и перекидывались лишь парой слов. До меня дошли слухи, что Серегу судили, дали ему условный срок. Уголовка и Серега были для меня несовместимыми понятиями, но в то время судимость не только не была чем-то зазорным, но даже добавляла вес любому человеку. Мол, если судим, значит, не лох, значит, пытается идти в ногу со временем. Как я узнал уже позднее, Серега был организатором кражи. Вместе с несколькими пацанами, в числе которых был мой одноклассник Саня Иншин, они вскрыли товарный вагон на железнодорожной станции. Преступление было тщательно продумано, но всю банду подвел чей-то длинный язык. Следствие очень быстро распутало это дело. Поскольку никто из участников мероприятия ранее судим не был, все отделались условным наказанием.

У меня были летние каникулы. Я сидел дома и смотрел телевизор. Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Серый. Я был приятно удивлен. Пригласил его войти. Он спросил, дома ли Лариса. Сестры дома не было, и я предложил ему посидеть и подождать ее. Я напоил его чаем и предложил сыграть партию в шахматы. За игрой мы разговорились. О цели своего визита он мне не рассказал, но, как я узнал позже, он поссорился со своей девушкой Таней. Накануне ее видели в обществе Ларисы, и он решил обратиться к подруге своего детства за помощью в восстановлении отношений с возлюбленной. Ларка действительно незадолго до этого сдружилась с Танюхой.

За игрой в шахматы мы с Серегой разговорились. С ним было очень интересно. Он много знал, много читал и следил за новинками кинематографа. Говорили о книгах, о музыке, о жизни. Вспомнили Эдьку Слинякова, с которым Серега дружил с детства. Я рассказал ему о последнем дне жизни Эдика, а он, в свою очередь, поведал мне о компании, с которой повелся Эдик. Были все они хорошими ребятами, и трагедия с убийством Эдика изломала жизнь всем, кто был к ней причастен. В том числе и стрелявшему по машине милиционеру. Его уволили и судили за превышение должностных полномочий.

Серега с интересом расспрашивал меня про школу, про семиветровских шпанюков, слава о которых гремела на всю Сахалинскую область. Я рассказывал ему о своей жизни все. Ну или почти все. О том, что меня то и дело поколачивают восьмиклассники, говорить было стыдно. Когда речь зашла о планах на будущее, я с присущей мне в то время искренностью сказал, что хотел бы попасть в бандиты. Что сегодня это – единственная уважаемая и хорошо оплачиваемая профессия. На это Сергей добродушно и очень задорно рассмеялся, немного смутив меня.

– Ну какой из тебя бандит! Ты в зеркало то себя видел?

Я выпятил грудь, напряг мускулатуру, которая у меня была в достаточном количестве.

– Чего ты надулся, как лягушонок, – улыбнулся Серый. – И руки расставил, как будто у тебя фурункулы под мышками. В голове нужно мускулы тренировать, а не на жопе. Таких вот надутых если и берут в бандиты, то только затем, чтобы их под танки бросать и дыры ими затыкать. Оно тебе надо?

– Да лучше под танком пропасть, чем всю жизнь сидеть и трястись от страха и от голода.

– А ты в курсе, что у бандитов работа заключается не только в том, чтобы ездить на красивых машинах и с девками в ресторанах рассиживать? Они много всяких неприятных вещей делают. Вот ты мог бы человеку больно сделать?

– Наверное, смог бы, – очень неуверенно ответил я.

– Когда ты последний раз дрался?

– Я на тхэквондо ходил.

– Я тебя не про тхэквондо спрашиваю. Спорт – это все равно что танцы. Никакого отношения к реальной войне не имеет. То, что сейчас на улице у нас творится, – это война. Либо ты мирный житель, то есть лох, либо ты боец. Достанется всем одинаково. В любой момент любой лох может и пулю схватить, и в канаве утонуть. Каждый лох – потенциальная жертва, и когда он станет жертвой реальной – это всего лишь вопрос времени. У бойца больше вероятность попасть под раздачу, но больше и шансов выжить. Для этого надо опередить и нанести удар первым. Если быть умным, аккуратным и осторожным, а в критических ситуациях смелым и решительным, шансов выжить на войне многократно больше.

Я слушал Серегу с замиранием сердца. Его слова проникали в мой разум и начинали жить в нем самостоятельной жизнью.

– Так что, ты хочешь стать бойцом или предпочтешь тихую жизнь потенциальной жертвы?

– Я хочу стать бойцом. Но как?

– Для этого нужно только твое желание. В остальном я могу тебе помочь. Пойдем пройдемся. Что-то твоя сестренка загулялась сегодня.

Мы вышли на улицу. Уже начало темнеть. За разговорами мы провели больше половины дня. Мы отправились в город. Серега продолжал начатую дома лекцию. Я жадно впитывал каждое сказанное им слово. Я был потрясен его мудростью, разумом и красноречием. У него была грамотная речь без слов-паразитов. Такую чистую речь в Корсакове можно было услышать разве что от школьных учителей, но они обычно рассказывали скучные и банальные вещи, которые, как мне тогда казалось, в жизни мне не пригодятся. Серега говорил очень правильные и очень нужные вещи. И в каждом его слове была правда. Я был в такой эйфории, как будто бы я отыскал ценный клад.

Он учил меня тому, что бить всегда нужно первым. В 99% случаях исход боя зависит от того, кто бил первым. Кто начинает, тот и выигрывает. Не нужно кидаться с кулаками на каждого встречного. Напротив, нужно быть со всеми вежливым и обходительным. Любовь окружающих стоит намного дороже, чем их страх. Если тебя боятся, ты можешь отнять, но если тебя любят и уважают, то ничего и отнимать не надо. Тебе сами все отдадут. Но если на твоем пути попался агрессивный бычара, который не внимает словам, несмотря на твои усилия разрешить миром конфликт, прет на тебя как танк и усугубляет ссору, бей! Не нужно ждать, пока он сам начнет. И уж если ты решил биться – никаких ритуальных танцев типа хватания за грудки, легких ударов в корпус. Твой удар должен быть как удар молнии – неожиданный, резкий, сокрушительный. Первый удар решает все. В идеале, он должен быть и последним. И никогда не думай об ущербе, который ты можешь причинить. Помни, что ты на войне. Либо ты, либо тебя. Лучше сесть в тюрьму, чем лечь в могилу.

За разговором мы забрели в глухой проулок. Навстречу нам шел мужичок лет сорока. Серега преградил ему путь.

– А теперь от теории перейдем к практике, – все тем же невозмутимым учительствующим тоном продолжал Серега. – Вот твой первый клиент. Бей!

Мужичок испуганно захлопал глазами:

– Ребята, вы чего! Я ведь это… мне на смену… у меня нет ничего…

– Серый, пойдем, чего ты мужика-то пугаешь?

– Минуточку! – возмутился Сергей. – Я что с тобой тут, в игрушки играю!? Хочешь стать бойцом – бей!

– Да он же не виноват ни в чем!

– Это неважно! Так надо! Это война и считай, что я твой командир. И я тебе приказываю: бей!

Я готов был провалиться сквозь землю. Мне было безумно жалко мужика, у которого от страха дрожали коленки и нижняя губа. Он как ребенок умоляюще смотрел то на меня, то на моего учителя, искренне не понимал, что происходит, и от этого боялся еще сильнее. Даже под дулом автомата я не стал бы его бить.

– Иди, мужик. Сегодня твой день! – сказал Серега, великодушно похлопав прохожего по плечу. – Ну чего стоишь, иди, тебе говорят! Еще какое-то время побудешь потенциальной жертвой.

Мы пошли дальше. Я виновато молчал. Мне было стыдно, что я ввязался в это дело, не будучи способным учеником.

– Ну чего ты нос повесил? – рассмеялся Серега. – Ты думал за один день бойцом стать?

– Ты знал, что я не смогу ударить?

– Конечно, знал. Я же тебя насквозь вижу. И то, что я вижу, мне очень нравится. Ты тот, кто мне нужен. Мне давно нужен помощник в делах. И я очень долго искал и, наконец, нашел. Ты смелый и отчаянный, но при этом очень искренний и глубоко порядочный в самом лучшем смысле этого слова. Осталось только немного изменить твое сознание. Из жертвы превратить тебя в бойца. И это, поверь мне, дело техники. Не ты первый, не ты последний.

Следующие несколько вечеров мы встречались с Серым и гуляли до глубокой ночи по городу. Он оказался очень грамотным психологом. Он помог мне разобраться с моими комплексами, взглянуть на жизнь с высоты его житейской мудрости. Научил меня, как выжить в войне всех против всех. На примерах мы с ним разобрали различные конфликтные ситуации и определили порядок действий в каждой из них.

***

Многие потенциальные противники идут на конфликт только ради собственного самоутверждения. Они, как и ты, жутко боятся этой жизни и от страха кидаются на каждого встречного, убеждая себя и окружающих, что они крутые. То есть идут по пути «лучшая защита – это нападение». С такими не нужно конфликтовать. Во-первых, надо показать, что ты его не боишься. Во-вторых, что ты ему не враг. В-третьих, что с тобой лучше дружить, чем воевать. И тогда вместо врага ты можешь приобрести друга, который когда-нибудь сослужит тебе добрую службу.

Например, ты нечаянно толкнул или испачкал его. И его первая реакция – дать тебе в морду. Но лишь немногие смогут сразу без объявления войны нанести удар. Обычно драке предшествует ритуальный танец: «Ты чо, офигел! Ты кого толкнул! Да я тебя…» Потом следуют хватания за одежду и потасовка.

Если ты виноват, то первое, что нужно сделать, – извиниться. Сам же ты должен всегда быть спокойным, уверенным и дружелюбным.

«Прости, братишка! Я немного не рассчитал. Ты испачкался? Давай я тебя отряхну…» Нужно проявить к собеседнику максимум уважения, но ни в коем случае не переборщить и не уйти в заискивание. Нужно дать понять, что вы равны. Такое доброе отношение обезоруживает. И если перед тобой тот самый первый тип противника, который описан выше, конфликт пойдет на убыль. Он, конечно, поворчит, что надо под ноги смотреть, а не на баб пялиться. Может быть, даже скажет, что он сегодня добрый и ему пачкаться не хочется. Но это все будет сказано для проформы. Для тебя этот человек уже не опасен.

Но если это окажется второй тип противника, то вежливостью его не одолеть. Второму типу нужен только повод для драки. Любой повод. Но и он не станет сразу бить. Ему нужна прелюдия. Нужно распалиться, расхорохориться, насладиться скандалом, подогреть свои чувства и только потом перейти к мордобою. В отличие от первого типа, тональность его после твоих извинений не только не снизится, напротив, станет еще агрессивнее. Он прикажет тебе засунуть свои извинения куда подальше и начнет рисовать фантастические картины твоих будущих увечий. Здесь надо бить. Желательно в переносицу или в челюсть, чтобы вырубить наверняка. Можно по яйцам или в солнечное сплетение, но после этого все равно нужно нанести удар в голову, чтобы если не лишить сознания, то как минимум создать шум в голове и панику. Поворачиваться спиной можно только после того, как ты удостоверился, что противник лежит и не пытается встать. Нужно быть начеку. У него может оказаться при себе нож или пистолет. Не дай ему достать оружие, в этом случае незазорно бить даже лежачего. Противник должен быть полностью обездвижен или как минимум дезориентирован. Только после этого тебе нужно покинуть поле битвы.

Третий тип противника – это шпанюки. Это самый сложный противник. И лучше всего держаться от них подальше. Вежливостью их не возьмешь, потому что им нужен повод, чтобы развести тебя и «поставить на счетчик». Ударить или избить шпанюка – нажить себе гигантские неприятности. Тогда уже на счетчик тебя будут ставить взрослые бандиты. Шпанюки – это часть системы. А идти против системы все равно что мочиться против ветра. Их нужно избегать, как и ментов. Если же ты попал под шпанюка, нужно убедить его в том, что с тебя нечего поиметь и ты не трус, которого можно использовать в своих аферах и подставлять. В общем, играть в Шарапова: «Режьте меня на части, граждане бандиты, убивайте прямо здесь, но под мусорские пушки я за вашего Фокса не полезу».

***

Серега научил меня бить, вырубать противника с одного удара и общаться на равных с кем угодно, кроме шпанюков. В свои 16 лет я один на один выходил против крепких сорокалетних мужиков и в 100% боев побеждал. Я чувствовал себя могучим богатырем. Я мог выйти ночью на улицу и сокрушить любого, кто встретится мне на пути. Вот только в школу я по-прежнему ходил озираясь и оглядываясь по сторонам. Школа кишела шпанюками и их младшими братьями по разуму. Мне было смешно и грустно – я король ночных улиц, хозяин кладбища, гроза подвыпивших моряков. И не могу ничего сделать против задохлика, которого мог бы одной только соплей перешибить.

С того самого дня, как в моей жизни вдруг возник Серега, мы стали с ним неразлучны. Он многому меня научил, заменил мне старшего брата, а в чем-то даже отца. Я был очень предан ему и не задумываясь отдал бы за него жизнь. Серега это очень ценил. Он был тщеславным человеком. Его любимым героем был Дон Корлеоне из «Крестного отца», и он пытался ему подражать во всем. Серега планировал со временем стать настоящим мафиози и обдумывал планы своего продвижения к успеху. Я был предназначен на роль его правой руки. Серега доверял мне самые сокровенные свои тайны, и я не продал бы его даже под пытками. Начинали мы с мелких грабежей и краж. Иногда к нам обращались с просьбой выбить из кого-то долг или наказать какого-нибудь упыря за вознаграждение. Нам это всегда удавалось. Действовали мы четко и быстро. Для таких дел у Сереги даже имелся огромный револьвер, вид которого приводил в ужас наших «клиентов».

Вечера мы проводили в Комсомольском сквере, который располагался в центре города на пересечении основных корсаковских дорог. Сюда приходили просители, здесь забивались стрелки и происходили разборки. Когда не было никакого дела, мы просто болтали на скамейке или даже выпивали.

В нашей банде было жесткое табу: мы никогда не причиняли никакого вреда женщинам. Какой бы лакомой добычей не выглядела женщина, девушка или бабушка, мы не трогали ее даже пальцем.

– Видишь женщину – представь, что она твоя мать, – говорил Серега. – А если это девушка, то она будущая мать, и она так же неприкосновенна.

Если мимо сквера шли знакомые девушки или женщины, мы обязательно провожали их до дома. Иногда даже за незнакомыми увязывались – аккуратно, на расстоянии, чтобы не спугнуть. Но только если чутье подсказывало, что самостоятельно девушка до дома может не дойти.

Однажды мне даже довелось спасти жизнь одной женщине. Дело было зимой, была очень сильная вьюга. Уже через час после ее начала сугробы были по колено, а местами – по пояс. Я шел домой. Не знаю, что меня толкнуло срезать путь через двор пятиэтажного дома. Проще и безопаснее было идти по улице, где были человеческие следы и хоть какое-то освещение. Когда я продирался через двор, увидел рядом что-то темное и движущееся. Я подполз и обнаружил женщину. Она была полная, лет 50 на вид. Я понял, что у нее был приступ астмы. Она не могла идти, не могла говорить, только очень часто сипло дышала. Я спросил, где она живет. Она показала рукой на ближайший дом. Я потащил ее. Было очень тяжело. Снег у подъезда доходил до пояса. Спасло женщину только то, что она была в шубе. Мех скользил по снегу. Я тянул ее, как мешок. Не знаю, сколько это заняло времени, но для меня это была целая вечность. Каждый метр давался огромным трудом. Затащив женщину в подъезд, я упал в изнеможении. Она вцепилась в меня мертвой хваткой. Скоро она отдышалась и начала меня благодарить.

– Сыночек мой, милый мой, хороший мой! Да я за тебя до конца жизни молиться буду! Да если бы не ты…

Женщина начала сумбурно рассказывать о том, что скоро, уже очень скоро наступит конец света, что Антихрист уже среди нас и что мы живем в последние времена. Что нужно всем покаяться и молиться. Она спросила мое имя и обещала, что будет каждый день до конца своей жизни молиться за меня, чтобы Господь спас меня и помиловал. И что я обязательно спасусь, потому что у меня доброе сердце.

Для меня все это было непонятно, я не знал, кто такой Антихрист, от чего меня должен спасать Господь, но весть о скором конце света нашла отклик в моей душе. Я поверил в то, что скоро всем придет конец, и надо взять от этой жизни как можно больше, пока все не кончилось. Но еще больше меня порадовало, что за меня будут каждый день молиться. Каждый раз, когда смерть проходила мимо меня, дыхнув мне в затылок, я вспоминал эту женщину. Быть может, именно ее молитвы сберегли меня.

Завод

После школы я устроился в бригаду грузчиков на Корсаковский консервный завод. Мне очень нравилась эта работа. Большой дружный коллектив, физические нагрузки, производство. Когда я брал в руки банку с консервами, мне было очень приятно осознавать, что в ней есть частичка моего труда. Работа была разнообразной. Каждое утро в бытовку приходила мастер, курирующая работу грузчиков, и раздавала наряды. Бригадир по своему усмотрению распределял, кого на какой участок отправить.

Кому-то доставалась обязанность доставить в цеха соль, специи, кому-то – вывозить из цеха готовую продукцию. Самая легкая работа была – разгружать банку. Фура, груженная ящиками с пустой консервной банкой, подходила к транспортерной ленте. Пара человек выкладывала банку на транспортер. Еще несколько человек принимали банку на другом конце и распределяли ее по складу. Ящик с банкой весил не более килограмма. Не работа, а игра.

Самым тяжелым участком была подача рыбы в цех. Летом в разгар лососевой путины рыбу привозили прямо с рыболовецких хозяйств в герметичных контейнерах. Нужно было застропить контейнер, поруководить действиями крановщика, чтобы он переместил контейнер аккуратно к приемнику, открыть контейнер, опустошить его, помочь крановщику вернуть контейнер на автомобиль, а затем специальной шваброй загнать всю рыбу на транспортер. Тяжести поднимать не приходилось, но за день так напрыгаешься вверх-вниз, что к вечеру еле ноги волочишь.

Самым каторжным трудом было стоять на подаче, когда не было свежей рыбы. Рыбу возили со склада в замороженном виде. Ящик весом 33 кг нужно было снять с погрузчика, раскусить кусачками проволоку, которой он обвязан, разорвать картонную коробку и поместить брикеты с рыбой на транспортер. Помимо того, что эта работа была тяжелой физически, она была невыносима тем, что нельзя было останавливаться. Если остановишься ты, остановится заводской конвейер. А это чревато очень серьезными неприятностями. Конвейер останавливался на 10 минут в конце каждого часа. Эта пауза называлась перекуром. Курящие курили, страждущие посещали туалет. В начале нового часа все участники производственного процесса должны были как штык стоять на своем рабочем месте.

Монотонный физический труд – особая форма медитации. Когда ты несколько часов занимаешься бездумным перемещением предметов с одного места на другое, мозг начинает жить отдельной жизнью. Кто-то считает перенесенные ящики, множит их на килограммы и трудодни, кто-то слагает стихи, кто-то в размышлениях о смысле жизни достигает таких высот, какие не снились самому великому философу. Основная же масса грузчиков упражняется в остроумии. Некоторые шутки, услышанные при погрузке или разгрузке консервов, я помню до сих пор.

Однажды мы грузили железнодорожный вагон. Поддон с консервами погрузчиком ставился в центр вагона, откуда мы растаскивали ящики в края, заполняя все пространство от пола до потолка. Был жаркий летний день. В вагоне было намного жарче, чем на улице. По обнаженным спинам мужиков ручьями стекал пот. Работали молча. На шутки не было сил.

Рядом с вагоном встретились две бабы. По всему было видно, что они никуда не спешат. Остановились и давай обсуждать свои бабьи проблемы. Договорились, как водится, до того, что во всех их проблемах виноваты мужики.

– Да если бы только знали эти паразиты, как тяжело нам на свете живется, – причитала Татьяна, работавшая технологом в засольном цехе. – Им ведь и дела нет до того, сколько на наши плечи забот ложится. А как больно нам детей рожать! Разве они могут себе такую боль представить!

– Танька, – окликнул засольщицу наш бригадир Вовка Гресев.

– Чего тебе?

– Ты когда-нибудь кирзовым сапогом по яйцам получала?

– Чеееего?

– Вот и ничего! Хорош уже звездеть! Идите уже работать!

Под дружный гогот мужиков бабы пошли каждая своей дорогой.

На заводе я познакомился с человеком-легендой. В Корсакове о нем многие слышали, но мало кто знал, как он выглядит. Витя Мун, он же Захарчук, вел очень тихий образ жизни. Большую часть времени проводил на заводе. Он был метисом. Папа его был кореец, мама – украинка. С детства он носил папину фамилию Мун, а уже будучи взрослым, почему-то сменил фамилию на мамину и стал Захарчуком. Но для большинства окружающих он так и остался Муном. Витя, несмотря на свою общительность, не любил рассказывать о себе, и все, что я знал о его прошлом, я знал по слухам совершенно невероятным. Но чем больше я его узнавал, тем более убеждался в том, что слухи эти очень похожи на правду.

Поговаривали, что в молодости Витя был тренером и преподавал карате. Стиль его преподавания был очень жестким, и он в один прекрасный момент оказался фигурантом громкого спортивного скандала. После этого его лишили всех спортивных регалий и запретили тренировать кого бы то ни было. Витя пришел работать на завод и стал тайно тренировать желающих в небольшом зале прямо на территории завода. Его ученики работали телохранителями и добивались больших успехов на службе в органах. Что характерно, среди его бывших учеников не было ни одного бандита. Говорят, что бандиты не раз обращались с предложениями к Вите. Ему сулили богатство, грозили внезапной и трагической кончиной, но так и не сумели склонить его к тому, чтобы он тренировал боевиков. Работа грузчиком нравилась ему больше, чем власть и богатство, которое сулили бандиты.

Витя был коренаст и очень мускулист. Он обладал нечеловеческой силой и ловкостью. Например, он легким движением руки с пяти метров бросал 25-килограммовый ящик с консервами так, что он точно ложился между двумя другими ящиками в штабель на высоте трех метров. Витя писал очень красивые стихи и рисовал потрясающие картины. Мог за несколько минут карандашом нарисовать очень точный и красивый портрет. Рисовал пейзажи. Все картины раздаривал, не оставляя себе ничего. Помимо основной работы, на заводе у Вити была еще одна обязанность – каждый месяц он вырезал печать с датой, которой проставлялись штампы на ящиках с консервами. На это у него уходило минут 20. Он не делал никаких набросков. Брал кусок резины и острый как бритва сапожный нож и начинал вырезать буквы и цифры.

Однажды Витя пьяный возвращался домой. Выпить он очень любил. Его заприметили два милиционера. Увидели, что человек пьян, решили его отвезти в медвытрезвитель. Витя был уже в 50 метрах от своего подъезда. Он умолял милиционеров отпустить его домой, но тщетно, потому что надо было выполнять план по количеству оказанных вытрезвителем услуг. Витя уперся и сказал, что никуда не поедет. Сдвинуть его с места было совершенно невозможно. Милиционеры вызвали подкрепление. Городской отдел был неподалеку, и уже через несколько минут прибежало человек пять. Но и в таком составе они не сумели его скрутить. Он аккуратно разложил их на асфальте, а потом рядом еще пятерых, прибежавших на шум. После этого Витя пошел домой и лег спать.

Утром он привел себя в порядок и пошел в отделение сдаваться, в надежде, что за явку с повинной ему сделают скидку. В дежурной части его узнали и попросили пройти к начальнику РОВД. Начальник РОВД сделал Вите предложение, от которого тот не смог отказаться. Дело прикрыли, а в качестве платы за свою свободу Витя должен был бесплатно тренировать личный состав корсаковской полиции по вечерам в специально оборудованном зале. После первой же тренировки весь личный состав пришел в приемную начальника РОВД. Милиционеры плакали, валялись у начальника в ногах, умоляя избавить их от этих тренировок. Так трудовая повинность Муна завершилась.

Мне посчастливилось испытать тренерскую методику Вити на собственной шкуре. И после этого я поверил во все небылицы, которые о нем рассказывают.

В 17 лет я жил двойной жизнью. С утра и до 17.00 я был исполнительным, улыбчивым добряком. Вечером – вершителем судеб, способным вырубить с одного удара практически любого противника. Мой старший товарищ и учитель Серега с первых дней учил меня не показывать никому свое истинное лицо. Бандитская слава – очень зыбкая.

– Если ты хочешь добиться успеха в этой жизни, оставайся таким, какой ты есть, – говорил он мне. – Не показывай никому свою силу без крайней необходимости. Будь проще, и люди к тебе потянутся.

В бригаде я был самым младшим, и мужики относились ко мне по-отечески. Некоторые, правда, были слегка высокомерны, но я совершенно не придавал этому значения. И только один раз я вынужден был проявиться. Бригадир наш – Вовка Гресев – был единственный, кто отнесся ко мне не просто высокомерно, а даже с некоторым презрением. Он был неплохой мужик, но очень резкий. Он отпускал в мой адрес обидные и неприятные шутки, обзывал меня сосунком и маминым птенчиком. Мама моя работала здесь же на заводе. Я начал огрызаться, что только усугубило наши отношения. Он постоянно посылал меня на самые трудные участки работы.

И вот ситуация дошла до своего апогея. В ответ на очередную грубость я сказал бригадиру, что он дурак, и шутки его дурацкие. Он вскипел и бросился ко мне, видимо, намереваясь устроить мне взбучку. Я встретил его ударом в скулу. Он упал, но тут же вскочил. Мужики тут же кинулись нас разнимать. Историю быстро замяли, а отношение ко мне в бригаде переменилось. Мужики стали относиться ко мне уважительнее. Отношения с бригадиром, как ни удивительно, наладились.

Вскоре после этого случая во время перекура ко мне подсел Витя Мун и, дружески обняв меня за плечо, сказал:

– Ну что, Дениска, может мне сделать из тебя настоящего бойца?

– Спасибо, – отшутился я, – из меня уже сделали.

– Я ведь не шучу, – серьезно продолжил Витя. – Я тебе предлагаю тренироваться у меня. Приходи сегодня после работы в спортзал. Я из тебя человека сделаю.

– Я подумаю, – пообещал я.

Витя ушел, а ко мне подсел Женька, который слышал наш разговор. Женьке было 25 лет. Это был простой рабочий парень. Очень вежливый, начитанный, скромный. До этого самого момента я даже не подозревал, что он – один из учеников Вити.

– Ты что, правда, будешь думать? – искренне удивился он. – Тебе такое счастье свалилось. Витя сам позвал тебя тренироваться, и ты еще и думать будешь? Да знаешь ли ты, сколько людей мечтают стать его учениками? Вон Серега. Он сюда на работу только из-за этого устроился. Второй год Витю обхаживает, чтобы он его на тренировку взял, а тебе он сам предложил, и ты еще думаешь. Чудной ты.

Я был впечатлен рассказом Женьки и вечером в назначенный час пришел на тренировку. Было человек десять, трое из которых работали на заводе, включая Женьку. Остальным организовал пропуска Витя, которого на заводе все знали и очень уважали.

Тренировка началась с разминки. Мы бегали по кругу, приседали и отжимались, разогревая мышцы. Витя из улыбчивого добряка превратился в сурового и циничного палача. Он жестко наказывал за малейшую ошибку. В течение всей тренировки я отжался и присел не менее чем по пятьсот раз. После двухсот приседаний подряд он выстроил нас «на стульчиках». То есть надо было стоять, прислонившись спиной к стене, как будто ты сидишь на стуле, чтобы бедро было под прямым углом к голени. Он подошел к крайнему и попросил рассказать анекдот. Затем ко второму, к третьему. Если анекдот ему не нравился или был уже знаком, он требовал другой. Один парень не выдержал и упал, за что ему пришлось присесть еще 100 раз и снова встать в строй. И только после того, как последний из нас рассказал свой анекдот, Витя скомандовал отбой. Разминка казалась нескончаемым адом. Болела каждая клетка тела. Сил не было, но Витя гнал и гнал вперед.

По окончании разминки все разбились на пары и стали отрабатывать удар ногой в голову. Моя растяжка позволяла мне ударить… разве что по заднице. Витя отвел меня в сторону и велел садиться на шпагат. Я сказал, что это невозможно. Что на это уйдут годы.

– На это уйдет ровно пять минут, – ответил Витя.

Он позвал на помощь Женьку и насел мне на плечи. Женька взял меня за вытянутую вперед ногу и потянул. Я заорал от боли.

– Что ты орешь как роженица, – прикрикнул на меня тренер.

– Вы мне мышцы порвете! – орал я.

– Не ссы! – успокаивал меня Витя. – После такой разминки мышцы порвать невозможно. И не таких сажали.

И они посадили меня на шпагат. После тренировки я шел с огромным трудом. Болела каждая клетка организма. Руки и ноги дрожали. Я с удивлением обнаружил, что тренировка длилась всего 40 минут. Я был уверен, что не менее двух часов.

На следующий день я еле дополз до работы. Как назло меня поставили на подачу рыбы. Мороженые брикеты были тяжелыми как никогда. После обеда ко мне подошел Витя.

– Ты молодец, – сказал он. – Я в тебе не ошибся! Ты станешь настоящим бойцом! Сегодня в шесть.

– Витя, я сегодня не могу. У меня все болит! Давай на следующую тренировку.

– Нет. Или сегодня, или никогда! Подумай хорошенько. До шести времени много. Не придешь, жалеть будешь потом.

– Но…

– Никаких «но». Сегодня придешь – будешь человеком. Все закрепится, завтра уже болеть будет меньше. Через пару недель привыкнешь, и для тебя нагрузки станут нормой. Не придешь сегодня, больше даже не заикайся. Не возьму.

Я так и не пошел, и впоследствии действительно об этом не раз пожалел. Интересно, какой бы стала моя жизнь, если бы я сумел в тот вечер преодолеть свою боль и страх.