Текст книги "Необычный Рюрикович"

Глава 36

Второе лето, которое мы проводим на Сертании, приближается к концу, и мы все нетерпеливее поглядываем на техников, которые отвечают за дальнюю связь. Еще рано, но мы все же ждем новой весточки с Родины, благо как нам кажется, испытания обходят нас стороной.

Федаины вновь сконцентрировались на добивании восточного анклава. Северный анклав, отрезанный от перевозок, с ужасом ожидает подходящую зиму, оказавшись в ситуации, которая была в землях Танират перед нашим прибытием. Учитывая это, повстанцы ждут, пока плод созреет и сам упадет в их руки.

Конвои прекратились, и к нам тоже никто не прибыл с претензией на власть, основные события проходят где-то, а мы готовимся к зиме в спокойном темпе, но, когда я начинаю думать, что так будет продолжаться и дальше, жизнь подбрасывает новое испытание. Федаины выдвигаются из Михрама в нашу сторону.

Мы замечаем их активную подготовку благодаря постоянной разведке. Наши отделения летучей пехоты каждый день уходят на несколько десятков километров на Альканзорское плоскогорье и оценивают там ситуацию, а также поднимают коптеры, наблюдая вблизи за позициями противника. В результате накапливание резервов противника не проходит мимо нас.

– Чую мы на пороге грандиозного шухера и скоро будет джанга, – говорит Сандал, вернувшись после глубокой разведки, – столько сил не могут стоять без дела.

На этот раз федаины подготовились основательно. В нашу сторону движутся три с половиной десятка машин, каждая из которых тащит за собой орудие, шесть винтокрылов еще и сто с лишним фралар пехоты. Мы заставили их относится к себе серьёзно.

Ушастые разворачиваются в боевые порядки задолго до подхода к Дахару и подойдя на дальность выстрела, открывают огонь с дистанции порядка пяти километров. Это предельная дальность для прицельного обстрела, и снаряды падают на окраины города. Эффект незначительный, тем более что наши пушки размещены в домах, стреляя из окон под прикрытием стен и магических щитов. Артиллерийская дуэль не приводит к результату.

Оценив ситуацию, противник под прикрытием своих щитов начинает подкатывать орудия ближе и по мере того, как они начинают обстрел с более близкого расстояния, к ним подключаются вражеские винтокрылы. Он начинают концентрировать огонь на каком-то одном из наших орудий, стремясь его вывести из строя. В ответ вступают наши противовоздушные расчеты, бой накаляется.

– Таежник, твое отделение должно отогнать, а лучше разделаться с тремя винтокрылами, которые заходят слева, – ору я по радио, отряхиваясь от сыпящейся на меня сверху каменной крошки после попадания вражеского снаряда, – иначе нас перебьют по одному.

В подтверждение моих слов, противник добивается подряд двух попаданий по одному из наших орудий, заставляя его замолчать, причем последний снаряд угодил практически в амбразуру.

Начальник второго отделения отдает приказ, и пулеметы, которые уже можно назвать зенитными, начинают огрызаться. Однако особого эффекта не видно, рявкают гранатометы, и взрывы расцветают на границе магических щитов врага, которые трещат, но держатся. Их огонь накрывает наше второй орудие и судя по крикам, кто-то из моих десантников или фралар серьезно, если не смертельно ранен.

– Таежник, кумулятивным!

Такие снаряды мы получили от второй экспедиции и сейчас опробуем на противнике. Первый выстрел проходит мимо, зато второй попадает в цель. Направленный взрыв пробивает магический щит и снаряд детонирует внутри, накрывая винтокрыл. Более того, поскольку магический щит мешает рассеиванию взрывной волны, то она концентрируется внутри, напоминая объемный взрыв.

Летучая машина вместе с экипажем буквально поджаривается и камнем падает вниз. Скорее всего, весь экипаж уже мертв к моменту, когда дымящейся остов врезается в землю.

– Молодец, так держать, – кричу, смотря как оставшиеся летуны федаинов отскакивают назад.

Вновь возобновляется артиллерийская канонада, разозлённый противник продолжает медленно подступать, упорно ведя огонь. Повстанцы всерьез завелись и не намерены просто так отступать. Канонада гремит несколько часов с переменным успехом, у нас выходят из строя еще два орудия, но и федаины теряют столько же. Их пехота готовая кинутся в бой, если мы дрогнем, медлит.

Город горит, количество повреждённых зданий резко выросло, осколки летают по улицам, врезаясь в дома, жители сидят по подвалам или сбежали на дальнюю окраину поселения, но мы отчаянно огрызается, отвечая на четыре-пять выстрелов, тремя своими.

Командир врага, кто бы им не был, осторожничает, памятуя о судьбе предшественницы и не лезет на рожон. В конце концов огонь начинает стихать, когда запас, захваченных с собой снарядов у федаинов заканчивается. В этот момент я совершаю ошибку или может просто не везет.

Увидев, что плотность вражеского огня ослабевает, я встаю из укрытия и останавливаюсь напротив дыры, проделанной вражеским снарядом, пытаясь разглядеть расположение врага, до этого яростно бомбардировавшего нашу позицию. Взрыва я так и не услышал, просто свист, удар, меня со страшной силой впечатывает в стенку позади, и адская всепоглощающая боль, накрывающая меня с головой. Последние мои воспоминания и повод для гордости – это слова произнесенные в передатчик шлемофона хриплым шепотом:

– Антей, прими командование, – после этого мгла поглощает сознание.

***

Под свист падающих снарядов федаины медленно откатываются назад, огрызаясь последними выстрелами и оставив на месте два из трех разбитых орудий. В этот раз, убедившись в упорстве родов Танират и Дутанвир, повстанцы не стали штурмовать Дахар.

– Мы выстояли, ильтранес! Сегодня они больше не сунутся, – радостно произносит Ильза под довольные крики остальных фралар.

– Да и в этот раз они обломали зубы, – довольно скалится Мисраэль, наблюдая за отступающими. Впрочем, достаточно быстро её настроение падает, когда она делает несколько запросов, оставшихся без ответа.

– У нас потери, трое погибших зенган, – мрачно произносит Каори, собирая полученные доклады.

– Этот бой был самый трудный. Антей, какого твой начальник молчит, я его пару раз уже вызывала по связи, изображает занятость, что ли? – недовольно говорит ильтранес.

– Он передал мне командование и больше не выходил на связь, – отвечает тихо собеседник, слишком тихо и слишком спокойно.

– Дмитрий, что с ним? – вскидывается ар-Зианор, меняясь в лице.

– Не знаю.

Местоположение позиции командира встречает угрюмой тишиной, два десантника разбирают завалы вокруг неподвижно лежащей фигуры.

– Б…, давай помогай, – Антей кидается вперед, – дьявол, быстро вкалывай обезболивающее.

– Черт, он потерял много крови, пульс падает, он уже слабый, два осколка в животе, наверняка повреждения внутренних органов и кость под неестественным углом.

– Он умирает? – с какой-то растерянностью произносит Мисраэль, опускаясь на колени рядом с бледным Дементьевым.

– Да, и явно осталось мало времени, – зло бросает Антей, – &¥&$! Кровотечение не останавливается!

– Он не доживет до эвакуации в тыл, Андрей, вряд ли у него есть хотя бы пара часов. – так же глухо произносит Оксит.

– Не ной, – рявкает Антей на застонавшую ильтранес, – этим ему не поможешь! …! Артем, ты рядом с транспортниками?

– Да, – отвечает глава техников, – что стряслось? Твою …! Понял сейчас вылетаю, ждите.

Через пять минут сверху шлепается челнок, едва ли не на крышу дома, в него резво вносят носилки с лежащим в беспамятстве лейтенантом.

– Гони, его жизнь в твоих руках, – кричит Антей, пока челнок взмывает в небо, – чего ты делаешь?

– Прошу помощи у Бастет, – тихо отвечает бледная Мисраэль.

– Лучше поищи и напряги своих целителей. В ваших небожителей мы не верим. На бога надейся, а сам не плошай. Теперь от них и от наших врачей зависит его судьба.

– Целителям я уже сказала, а в Бастет верю я и не мешай, любая помощь лишней не будет.

Антей явно собирался сказать что-то резкое, уже открыл рот, но вглядевшись в бледную ильтранес, вздохнул и произнес совершенно другое:

– Ладно, согласен. Дмитрий, мой старый друг и пусть он выживет вопреки всем правилам, поэтому не откажусь от помощи вашей ушастой богини.

Глава 37

Сознание медленно возвращалось ко мне урывками. Казалось, я на короткое время выплываю на поверхность реальности, а потом вновь погружаюсь в пучины беспамятства. Периоды просветления были столь короткими, что не всегда мог понимать происходящее вокруг.

– Доктор что с ним? Ему стало лучше? – не пойму чей это голос.

– Удалось вытащить из комы, спасибо целителям фралар, теперь мы сможем лучше определить его состояние и назначить лечение.

– Значит выживет!

– Еще не знаю, не могу гарантировать. Его придется снова погрузить в кому, а сможет ли он оттуда выбраться, время покажет.

Дальнейшие голоса тонут как будто в тумане. Новое пробуждение. Тяжесть, не в состоянии ощутить своего тела, тем более не могу пошевелить ни одним пальцем. Тяжесть, боль в груди, не хватает воздуха, накатывает апатия и безразличие.

– Пульс падает. Быстро укол!

– Не помогает!

– Тогда разряд!

Удар – темнота.

– Он жив, скажите мне, что он жив? – голос шипящий, нервный, кажется знакомым, но не соображу кто, не могу даже понять, о чем это он говорит, только глухое раздражение – зачем меня выдернули из уютного забытия.

– Жив, завис на грани, но сердце не остановилось и продолжает работать, – второй голос точно мне знаком и к нему испытываю доверие.

– Воли к жизни, упрямства и готовности биться до конца ему не занимать.

– В этом вы похожи, – третий голос тоже шипящий, но незнакомый или не вызывающий такого же расположения как первые два, – возьми его за руку.

– Он ничего не почувствует, – второй голос.

– Борису это помогло, да и ты бы не отказался от такой поддержки со стороны Каори, даже если бы её не ощутил.

– Она холодная, пальцы ледяные, – первый голос, в нем откровенные нотки паники.

– Вот и согрей её. Забыла, что лучший способ согреть другого, это тепло своего тела.

Опять провал. Боль. Боль, которая опоясывает со всех сторон. Зачем она, зачем мне это, в темноте было лучше.

– Он стонет, действие обезболивающего заканчивается, давай новую ампулу!

В следующий раз, когда я прихожу в себя боли нет, но и других ощущений тоже нет, тела не чувствую, пытаюсь открыть глаза, делаю отчаянные усилия, ничего не получается. Как будто на каждом веке по тонне груза прикреплено. Снова отключаюсь.

Наконец открываю глаза, но вокруг темнота. Испуг и потом осознание, что вокруг ночь, поэтому чернота и тишина. Пытаюсь пошевелиться, двинуть хотя бы пальцем, но ничего не получается. Теряю сознание от усталости.

Только с третьей попытки удается двинуть пальцем на правой руке. Еще через какое-то время получается открыть глаза днем. Вокруг никого. Пытаюсь открыть рот и произнести слово – из горла вырывается хрип, переходящий в кашель. Сознание снова убегает от меня.

В следующий раз появление реальности приходит вместе со злостью. Злостью на себя, не люблю находиться в таком состоянии. В этот раз рядом находиться один их наших врачей.

– О, пришли в себя, Дмитрий, как самочувствие?

– Пплохо, где я?

– В лазарете, в родовых землях Танират на Сертании, в Ларнике одним словом. Ничего не помните?

Морщу лоб, заставляя работать мозги, пока воспоминания не хлынули потоком. На несколько секунд опять теряю сознание, но возвращаюсь в реальность. Холодный пот течет по телу, вызывая озноб. Врач суетится рядом, проверяя мои показатели.

– Успокойтесь вам нельзя нервничать, ваше состоянии еще не стабильно.

– Меня ранило?

– Да двумя крупными осколками. Проникающее ранение живота с повреждением внутренностей и открытый перелом левой большеберцовой кости. Большая кровопотеря, когда вас вытягивали из челнока, счет шел буквально на минуты. Вам повезло, Дмитрий, мы успели подключиться к системам жизнеобеспечения и реанимации. Целители фралар обеспечили восстановление организма. Их навыки оказывается позволяют запускать регенерацию внутренних органов. Без их помощи вы бы остались инвалидом, поскольку нам пришлось удалить несколько кишок, почти весь сальник и осколки большеберцовой кости вместе с мышцами и сухожилиями.

– Но это все восстановится? – уточняю я, впечатлившись услышанным.

– Да, но процесс идет медленно, почему-то гораздо медленней, чем у Вадье. У него регенерация прошла гораздо быстрее.

О том, что первые попытки не только провалились, но и едва не привели к остановке сердца, врач умолчал – незачем пугать пациента. Также он не рассказал, что восстановление с трудом, но запустилось после того, как ильтранес несколько часов просидела рядом, держа раненного за руку и тихо нашептывая какие-то молитвы. Врач был атеистом и в божественную ерунду не верил. К тому же о молчании просила иль-Танират, чьего тяжелого взгляда он не выдержал.

Первым, кого я увидел из своих оказался Сандал.

– С возвращением в мир живых, командир, мы тебя уже заждались.

– Я долго провалялся?

– Уже седьмая неделя идет.

– Охренеть, – выдаю и помолчав добавляю, – как обстановка? Что произошло пока я лежал в отключке?

– Была еще одна атака федаинов, они пытались прощупать нашу оборону и зайти пехотой, но после первых точных попаданий быстро откатились назад. Сейчас уже осень, снова дожди и холод, земля размокла, поползновения в нашу сторону прекратились. Однако нас пытаются обстреливать с земли и воздуха. Несколько дней подряд били по Дахару из дальнобойной пушки, но сейчас третьи сутки молчат.

– Какие наши потери?

Двое убитых у нас и трое у фралар. Наши – это Касьян и Шустрый. У фралар одна из погибших Архэ, что с Шустрым жила, их в одной могиле похоронили.

– Полтора года без потерь и теперь, – стискиваю зубы.

– Это война, нам и так везло. Ребят снарядом наповал положило, – бросает в ответ третий начотделения.

Через день появляется Антей, вернувшийся с Дахара. Его рассказ успокаивает, на условном фронте относительное затишье, грязь делает невозможной активность федаинов, к тому же другие направления отвлекают противника.

– Под угрозой голодной зимы часть родов в анклаве Залива переметнулась на сторону восставших, которые получили плацдарм на чужом берегу. Однако дальше все застопорилось. Более того, другие зенганы залива объединились и даже потеснили федаинов. Бои там идут отчаянные. Пощады никто не дает и сам не просит, – рассказывает товарищ.

– Подожди, но это глупо, загнанный в угол дерется до конца, да и были же умеренные, желавшие договориться.

– Были, но судя по радиоперехватам после первоначальных успехов у федаинов набрали силу радикалы, настроенные на победу любой ценой и уничтожение противника. Из-за этого у них возникли проблемы и в восточном анклаве. Там они успешно теснили защитников, но после уничтожения не только пленных зенган, но и сочувствующих им мединим, получили обратный эффект. Уцелевшие из восточного анклава буквально ложатся костьми, но не отступают. Линия фронта застыла, и в дополнение к этому идет помощь от южной Ассамблеи морем ресурсами, боеприпасами и добровольцами. В связи с этим у федаинов не доходят руки не до нас, ни до западного анклава. Так не дергайся, трубки оборвешь.

– Надоело все это: бинты, жгуты, трубки, катеторы, ненавижу ощущение беспомощности и зависимости.

– Это пройдет, к тому же ты бы умер, Хруст, без вышеперечисленного.

Наш разговор прерывает появление врача, который вводит раствор питательной смеси через капельницу, в процессе опять погружаюсь в сон.

Потом появляются еще несколько человек и спустя какое-то время, когда капли падающей воды шумят за стеклом, а я пытаюсь безуспешно встать, появляется Мисраэль.

– Привет, хуманс, поскольку ты пришел в себя давай вставай, с Антеем можно работать, но как-то непривычно, – ушастая пытается язвить, но во взгляде неприкрытое облегчение.

– Ну извини, так получилось, я не планировал.

– Правда? А мне уже начало казаться, что ты все ходы просчитываешь, – фыркает девчонка и неожиданно берет меня за руку, – теплая.

– Спасибо за помощь целителей, без них я бы умер или лишился бы ноги.

– Дурак, неужели думал, что откажу, ты здорово помог моему роду, Танират такого не забывают.

– А ты? – брякнул сам не знаю почему.

– Я тем более! Для меня ты, – повисает пауза, далее нэко продолжает, запинаясь, – ты мне тоже помог.

После этих слов Мисраэль быстро покидает лазарет, оставив меня в одиночестве и изумлении. Мозги начинают лихорадочно работать.

Дьявол, зуб даю, изначально она собиралась сказать совсем другое и самое поразительное, что мне хотелось услышать это другое. Меня тянет к ильтранес и, кажется, это взаимно, но это правильно или нет? Едва ли не в первый раз проклинаю собственную догадливость и склонность к анализу. Как мне поступить? Какую позицию занять – обычного парня, командира отряда, представителя Дизема или кого-то ещё? Или все совместить?

В итоге ничего придумал, только пожалел, что пришел в себя.

Глава 38

Процесс заживления идет медленно и неравномерно. Хуже всего проходит наращивание большеберцовой кости. Дабы не осталось хромоты мне категорически запрещают наступать на левую ногу, приходится передвигаться на костылях.

На них, к слову, разрешили встать только на девятой неделе после ранения, когда я довел всех до ручки своими жалобами. Передвигаться на костылях тяжело и непривычно, поэтому мой путь ограничивался несколькими кварталами вокруг лазарета, и даже это приводило к сильной усталости.

Основную массу руководства по-прежнему осуществлял Антей, но ряд вопросов я взял на себя, это помогало меньше думать о Мисраэль. Нэко старательно избегала встреч под разными предлогами, присылая вместо себя Каори или Гаер, если требовалось что-то узнать. Обе посматривали на мою поврежденную тушку оценивающе-сочувственно.

Вынужденное отсутствие лейтенанта не привело к фатальным последствиям, наоборот, можно сказать, что отряд не заметил потери бойца. Все процессы шли по накатанной, торф собрали, припасы на зиму заготовили. Среди мединим нашлись умельцы, которые исхитрились даже мох мариновать с морсом из ягод, делая его съедобным.

Лишайники мы ели ещё в первую зиму, при должном замачивании и отваривании они получались очень даже ничего. Фактически, все что росло в тундре и лесотундре попадало в наши желудки. С учетом добытого на птичьих базарах, выловленной живности из Льдистого океана, и запасов, оставленных командой «Проходчика», – еды было уже с запасом.

С вооружением ситуация сложилась серьёзнее. Расход снарядов в ходе последних дуэлей с федаинами оказался большим, а мы сделали упор на патроны для ручного стрелкового оружия. Еще четыре-пять боев такой интенсивности, и у нас начнутся проблемы с артиллерией. Радует, что приближается зима, воевать не получится, а значит есть время подготовиться к будущим столкновениям.

Противник продолжает кошмарить наши позиции, делая день-через день с десяток артиллерийских выстрелов по Дахару. Подъедут на двух-трех машинах, постреляют и уедут. Серьезная эффекта нет, но город держат в напряжении. Южная часть поселения пустеет, жители перебираются севернее, не желая стать случайными жертвами.

Корректировку огня федаины проводят с помощью винтокрылов, что позволило им засечь большинство наших позиций и вывести из строя три наших орудия. Однако сейчас низкая облачность и короткие пасмурные дни делают полеты опасными, а значит прикрытие с воздуха у беспокоящих нас стервятников исчезает.

Как следствие, Антей предлагает план противодействия и ответных мер, который после небольших колебаний и недоработок я одобряю.

После очередного обстрела, выбрав время и убедившись в отходе противника в Михрам, отделение Таежника выезжает из города и направляется к месту, откуда велась стрельба. Его давно засекли, но накрыть врага в ответ мы либо не успеваем, либо не достаем по дальности. Была идея заминировать, но неприятель настороженно и внимательно изучает дорогу, опасаясь подвоха.

Соответственно поступаем по-другому. Проехав место бывшего расположения орудий, отделение Таежника сворачивает вправо и пешком движется в сторону гор, опоясывающих Альканзорское плоскогорье. С коптера во время разведки заметили место, где можно укрыться и разместить минометы. От города по горам не пробраться, провалы мешают, поэтому федаины и расслабились. Однако мы заходим со стороны плоскогорья, там пройти можно, что отделение Таежника и делает, прихватив с собой два миномета и два десятка мин.

К вечеру ребята забираются наверх и обустраивают лагерь. Через день снова появляются федаины на трех машинах.

Отцепив орудия и развернув их в сторону Дахара, ушастые успевают сделать один залп, прежде чем им прилетает подарок в виде двух осколочных мин. Пристрелку отделение Таежника провело еще вчера болванками без заряда взрывчатого вещества, их оперативно забрали с собой наши расчеты на машинах. В результате сейчас мы бьем достаточно прицельно.

Осколочная мина, взрываясь при ударе, разбрасывает поражающие элементы на десятки метров вдоль земли на небольшой высоте не более метра, поражая в основном конечности. Взрыватели детонируют даже при ударе о грязь, не говоря уже о твердой поверхности. Одна из мин падает на дорогу, другая рядом, и грохот артиллерийских выстрелов сменяется криками боли.

Осколки рвут сухожилия, вспарывают кожу, перебивают вены и ломают кости. Половина из почти двух десятков повстанцев выбывают из строя, получив ранения. Вторая пара мин продолжает погром. Осколки пробивают колеса, повреждают орудия, заставляют затихнуть двух нэко. Только пять фралар пытаются укрыться за магическим щитом.

– Часть федаинов ушла в глухую защиту, нужна помощь, – докладывает Таежник.

На четырех бронетранспортерах к месту боя выдвигается отделение Антея и дюжина фралар под командованием Каори. Не успевают они подскочить к расположению повстанцев, как Сандал сообщает о вылете из Михрама винтокрыла, потом еще одного.

– Ты не переживай, Хруст, мы справимся!

Выслушав сообщение, вскакиваю на ноги, слева прошивает острая боль и с руганью падаю обратно. Непривычно находиться без дела, пока остальные воюют.

– Работаем быстро, – раздается в наушниках команда Антея.

На Альканзорском плоскогорье туманно после очередного дождя, облака скрывают горы и, кажется, почти царапают землю. Винтокрылам лететь опасно, поэтому подмога противника двигается медленно, наши успевают быстрее.

Федаины, прикрытые щитом, кидаются к одному из своих орудий, рассчитывая выстрелить. В ответ наш передовой БТР открывает пулеметный огонь, и снова раздаются хлопки минометов.

Защита противника с трудом, но выдерживает, их пушка стреляет, снаряд чиркает по нашему поставленному защитному щиту и улетает в сторону. Раздается очередь со второго бронетранспортера. Как потом признал Ронин, они заправили ленту с бронебойными патронами. Эта очередь пробивает магический щит и скашивает двух федаинов, но третий успевает сделать второй выстрел из орудия. Защитный щит первого БТР не выдерживает, но, на счастье, собственно броня машины устояла, хотя от полученного удара БТР останавливается.

От больших неприятностей наших спасает очередная пара мин, рухнувших на позиции мятежников. В этот раз осколкам ничего не мешает, и они собирают смертоносную жатву. Объехав головную остановившуюся машину, три остальных БТР врываются на позиции врага.

Первая стадия боя закончилась, начинается вторая – прилетели неприятельские винтокрылы. Они осторожничают, маневрировать у них не получается, высота небольшая. Наши пулеметы их достают, а сопротивление на земле подавлено.

После короткой перестрелки федаины сбрасывают с воздуха три бомбы, но не добиваются прямых попаданий. Наша броня выдерживает осколки, а на пробитых колесах ехать можно, тем более у нас самозаклеивающиеся шины. Итогом сражения становиться возвращение противника в Михрам несолоно хлебавши.

Мы тоже отходим, прихватив пять пленных и таща орудия врага и один свой БТР на буксире. Отделение Таежника вынуждено проделать путь домой на своих двоих, так как все наши БТР заняты перетаскиванием трофеев. Пришлось совершить две ходки, в Дахаре наступили глубокие сумерки, когда Антей наконец командует отбой.

Следующая неделя проходит без происшествий: мы ремонтируем повреждённый БТР, чиним трофеи, лечим трех наших контуженных. Одну из пленных спасти не удалось, а вот четверых оставшихся взяли в оборот.

Из их рассказов выясняется, что Михрам переживает трудные времена. Прекращение поставок руды из земель Танират отрицательным образом сказывается на деловой активности, и часть жителей ушла на юг поближе к другим рудникам.

Головные гильдии федаинов не желают помогать, занятые на иных фронтах. Сил на захват Дахара не хватало, поэтому правители Михрама и прибегли к постоянным обстрелам. Это была попытка надавить, а потом навязать переговоры на своих условиях.

Самое интересное из показаний пленных – это массовое недовольство властями Михрама со стороны как жителей, так и местных гильдий.

– Первые возлагают на власть ответственность за ухудшение собственной жизни, вторые – за неспособность справиться с нами, – рассказывает Ангрэн.

– С поставками продовольствия у них тоже проблема, за него нечем платить, поэтому тамошние мятежники оказались в той же ситуации, что и мы год назад, – добавляет Каори.

Испытываю мрачное удовлетворение, – довольно произносит Мисраэль.

– Пленных пока придержим?

– Да, но сомневаюсь, что их попробуют обменять.

Действительно никто из федаинов к нам не приехал. Вскоре наступает глубокая осень, когда температура по ночам держится ниже нуля, холод сковывает землю, солнце почти всегда скрыто тучами. Она переходит в зиму, когда выпадает снег.

Кажется, все снова, как и в прошлом году замирает до весны, но тут система нашей дальней связи улавливает сигнал из космоса – корабль с Диких Земель вновь появился в системе Сертании.

Это неожиданно и приятно, поскольку мы их ожидали к весне, а не в начале зимы. Приходиться наших техникам срочно лезть в горы к передатчику и устанавливает дополнительные ретрансляторы, дабы обеспечить разговор.

Первое же сообщение заставляет меня расплыться в довольной улыбке – к нам движутся сразу два космических корабля. Это значит Ларнике окажут помощь, иначе такого бы не потребовалось.

Ещё интересней становится, когда один из кораблей садится сам на севере в месте, где тундра переходит в то, что у нас называют арктической пустыней. Это прибрежная зона у Льдистого океана с суровым климатом, ледяной и снежный покровы местами не тают даже в разгар лета, сохраняясь круглый год. Оттуда в земли Танират прибывает целая делегация, которую я встречаю одетый по форме, но на костылях и сразу замечаю знакомое лицо майора Жилина.

– Товарищ майор, лейтенант Дементьев докладывает: взвод с поставленной задачей справился. Контакт с местными установлен, границы удержаны под контролем, обстановка стабильная. Личному составу необходим отдых и замена другими подразделениями.

– Вольно, товарищ старший лейтенант и спасибо за службу.