Текст книги "Нерушимый – 3"

– Вы ведь хотите стать легендой? – продолжил Шуйский.

Сейчас мой ход, и тут важно все обдумать. Но как, когда все мысли разбежались?

– Конечно, хочу, но не легендой смешанных единоборств, к тому же в нашей стране достаточно блестящих спортсменов.

Одаренные снова переглянулись. Они что, мыслями обмениваются? Считать их желания не получилось, я услышал лишь уже знакомый белый шум.

– То есть ты отказываешься? – проговорил Шуйский с нажимом и переходя на ты.

Я облизнул враз пересохшие губы. Не блеять. Не лебезить. Говорить как с равным.

– Думаю, что, если человек не заинтересован в работе, он не будет выполнять ее отлично.

Шуйский снова усмехнулся, пригубил сока из стакана.

– Что же заставило тебя так блестяще себя проявить?

– Нужда, – не стал кривить душой я. – И жажда справедливости.

– Я предлагаю тебе ежемесячную зарплату – десять тысяч рублей. Плюс столько же за каждый выигранный бой. Потом сумма увеличится. Плюс ты получишь…

Он продолжал вещать о привилегиях приближенного к номенклатуре спортсмена, защищающего не только честь области, но и Семьи, а я думал, что буду, как сыр… как пельмень в масле! Звезда мирового уровня! Икра ложками! Лимузин, «Чайка», или что здесь? Толпы поклонников…

И вечно опухшая разбитая морда. Кровь. Ярость. Бум-бум-бум по груше. Это все равно что высокооплачиваемая нелюбимая работа. Стоит ли? Не предаю ли я себя снова?

Вспомнился наш последний матч, азарт, крики, блеск в глазах. Так хорошо было, и еще будет, надо лишь немного подождать. «И если упрашивать время, то только об этом». Какая заразная у Микроба оказалась манера подбирать песни! Правда, эту, авторства группы «Ундервуд», мало кто знает. Микроб, увижу ли тебя когда-нибудь?

Что есть деньги? Пыль. Все, что я смогу забрать с собой, – свои воспоминания.

– Я могу отказаться?

Шуйский на миг потерял самообладание, его лицо вытянулось, он моргнул растерянно. Лев Витаутович хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Я же говорил! Отказался!

Они потянулись через стол и хлопнули по рукам – словно еще вчера поспорили на меня. Лицо Шуйского порозовело, он будто ожил и обратился ко мне:

– Лев Витаутович сказал, что ты разносторонне одарен. – Он интонацией подчеркнул последнее слово. – А талантам надо помогать. И, если честно, главное предложение не касается турниров. Но для начала мне надо знать, чего ты хочешь?

Глава 21. Таможня дает добро

Он серьезно? Не «На тебе лопату и – копать! Шнелле, швайне!», его и правда интересует мое мнение? Ситуация казалась настолько невероятной, что я онемел. Ладно маги в правительстве – всякое бывает. Но чтобы человек, в руках которого безграничная власть, всерьез интересовался мнением какой-то пешки – это ли не фантастика?

Если задуматься и поискать, то и в моем мире есть не только власть имущие воры, но и состоятельные люди, добившиеся всего своим талантом, которые помогают больницам, строят парки и музеи за свой счет, как те же Чалый и Галицкий.

Лев Витаутович, расценивший мое замешательство по-своему, подбодрил:

– Не стесняйся, Саня, заказывай. Помнишь: дают – бери, бьют – беги.

– Если для себя, то узнать про одаренных и разобраться, являюсь ли я таковым. Это первое. Второе – я хочу играть в футбол. Точнее, я не только хочу, но и могу стать одним из лучших вратарей в мире. И это не пустое бахвальство. А что меня не взяли в «Динамо» – так все просто: человеческий фактор.

– Ох уж этот человеческий фактор, – проворчал Витаутович.

Шуйский вскинул бровь и переспросил:

– Я правильно понял, что чемодан денег, вилла на берегу моря и новая «Волга» – это не предел твоих мечтаний?

Я улыбнулся и ответил:

– Если бы вы были джинном, то есть вредным и ненадежным товарищем, с которым нельзя работать в расчете на долгосрочную перспективу, то я попросил бы именно это.

– Красиво завернул, – кивнул Шуйский и подытожил: – Значит, тебе нужен футбол и информация об одаренных. Что ж, начнем в обратном порядке. Точнее, не так. Начнем с того, принесет ли футбол с твоим участием пользу для страны, учитывая твои таланты. Или, может, ты будешь более полезен стране в чем-нибудь другом? Сможешь доказать, что футбол нужен обществу?

– Футбол объединяет страну, – выпалил я. – Вспомните международные матчи. Любая команда – наша. Все радуются ее победе и празднуют, обнимаются, угощают друг друга. Все счастливы. А что более полезно, чем счастье?

– Хорошо, – оценил Тирликас, отправил в рот конфету.

То есть бросил ее и поймал на лету огромным ртом, как козодой бабочку.

– Теперь ко второму вопросу. То есть к первому. – Шуйский потарабанил пальцами по столешнице. – До 93-го года никаких одаренных не было. Это явление привнес Павел Сергеевич. Где он получил такие способности и право ими делиться, не спрашивай, я не знаю. Так вот, до 2010-го года были только одаренные, такие, как мы, с которыми Горский поделился своей силой. Кстати, он может просто забрать ее, щелкнув пальцами. А в 2010-м появились первые самородки. Дар начал пробуждаться в молодых людях 15–23 лет, он мог прогрессировать, мог и угасать, и неизвестно, с чем это связано. Почему дар появился у этого конкретного индивидуума, доподлинно неизвестно. Официальная версия: определяющее значение имеют сила воли человека и его ментальная зрелость. То есть это яркие, умные, упорные молодые люди. Только у двоих дар пришлось заблокировать, остальные пользуются им во благо общества.

– Нас таких много? – поинтересовался я, воспользовавшись передышкой, пока Шуйский пил сок. – И как развить дар? Нужна ли для этого инициация?

Ответил Лев Витаутович:

– Нет. Инициируют, то есть делятся даром, только с обычными людьми. Что касается самородков, можно ускорить процесс раскрытия таланта в академии, что тебе Аристарх Григорьевич и хотел предложить. Но есть нюанс. Одаренным запрещается участвовать в соревнованиях. Когда дар разовьется до определенного уровня, он фиксируется энцефалограммой. Пока твой талант проявляется спонтанно, его засечь невозможно, и тебе открыт путь в большой футбол.

– Значит, я должен выбрать: безопасность родины или футбол? Но ведь одно другому не мешает. Могу сперва помочь нашим клубам в еврокубках, а сборной – выйти на чемпионат мира, а потом заняться учебой.

– Теоретически не мешает, – продолжил Тирликас. – Все обычно спрашивают, какое количество самородков в СССР и мире. У нас их 483 человека. Это только учтенных. То есть ты пока не считаешься. Сколько в мире – неизвестно.

Шуйский уточнил:

– Из-за особенностей мышления такие люди представляют угрозу правящим элитам. Их изучают и, если не удается склонить к сотрудничеству, уничтожают. Чаще всего уничтожают в процессе выполнения заданий.

До меня наконец дошло, насколько этот вариант СССР отличается от других стран: тут у власти маги, причем реально думающие о пользе для общества! Картинка в голове стала многомерной, и в ближайшем будущем вырисовалась грандиозная мясорубка: нынешняя правящая элита, инициированные, со всеми их связями и ресурсами, и самородки – те, кто в конце концов сметет их. Или наоборот.

– Спасибо, – поблагодарил я и не успел подумать о футболе, как Шуйский сказал:

– Саша, ты прав в том, что люди должны быть счастливыми. А футбольные победы нашей сборной вполне могут их осчастливить. Думаю, тебе будет это интересно.

Он перевернул газету, теперь я увидел, что это «Футбольный курьер», и подвинул ко мне.

– Читай.

В глаза бросилась фотография на первой странице: импозантный мужчина на первом плане. Яркий, в золотом пиджаке, при кольцах. И позади смазанно – команда футболистов.

«Скандал в Михайловске». Новость показалась знакомой. Я пробежался взглядом по строчкам: так и есть. Это событие мы стебали с парнями в баре «Гол». Тренер команды «Титан» Филимонов уволен за домогательства сексуального характера. Игроки разбежались. Одни – когда были с этим не согласны, другие ушли вместе с тренером.

– Осталось восемь человек, понимаешь? – прищурился Шуйский. – Готовая команда, все матчи расписаны наперед…

– А нужно двадцать два человека, – расплылся в улыбке я. – У меня есть целая команда! И талантливый тренер, Александр Димидко, бывший футболист «Динамо». Нас всех выперли, потому что мы показали результат, лучший, чем у основного состава!

– Он поедет в Михайловск? – засомневался Тирликас. – Такой человек привык к красивой жизни.

– Поедет, – уверенно кивнул я.

Жека и Игнат под вопросом, но, если откажутся, мы и без них отлично справимся, научим кого-нибудь из новеньких. У меня руки зачесались написать Димидко прямо сейчас, но я решил воспользоваться ситуацией и прояснить кое-что еще. Больше чем уверен, что это разовая акция и в скором времени больше Шуйский до меня не снизойдет.

– У меня остался еще один вопрос, Аристарх Григорьевич. Если одаренные люди призваны служить на благо родины, откуда тогда столько ворья, продажных милиционеров, крышующих бандитов, больших и мелких криминальных авторитетов?

– Ты еще не понял? – усмехнулся Тирликас. – А если подумать? Ну?

Они с Шуйским уставились на меня, ожидая ответа. Тирликас продолжил:

– Вот смотри. Ты участвовал в беспредельных боях – действие незаконное? Да. Доходы задекларировал? Нет. Ущерб родине? Небольшой, но ущерб. При том что у тебя мало возможностей, ты и то умудрился навредить.

– Но мне кажется, что если не искушать, то и возможностей будет меньше. Включить пропаганду. Прикрыть все незаконные лавочки…

Шуйский усмехнулся.

– Ты не жил в девяностые, тебе будет сложнее понять.

Захотелось рассмеяться. Не жил, ага. Не варил суп из муки, луковицы, морковки и кубика бульона, который даже тараканы и муравьи не едят.

– Перестройка сформировала целый пласт людей нового формата, их было много, очень много. Им всем сейчас по сорок, это основа нашего общества. Не пересажать же всех? Не перестрелять? Хотя, чего греха таить, самые активные были убиты. Но невозможно выдавить из человека его природу, забить ее пропагандой. Можно лишь чуть подкорректировать. А как эффективнее всего заставить людей жить по правилам?

Он смолк, Витаутович съел вторую конфету, ожидая моей реакции. Когда был Звягинцевым, меньше всего меня волновали проблемы воспитания общества, я решал насущные задачи, потому ответа не было, и я лишь пожал плечами.

– Единственный способ сделать так, чтобы люди жили по правилам, – создать условия, когда им это будет выгодно. Трудись на благо общества, и страна о тебе позаботится, ты ни в чем не будешь нуждаться. Вот это мы пытаемся сделать, Саша.

Тирликас подхватил его мысль:

– Но девяностые из голов людей не вытравишь. Они все равно пытаются урвать, украсть, обмануть. Таких, как ты, чуть менее пятисот. Зрелые одаренные многие нечисты на руку. Павел Сергеевич вообще один. А населения у нас – триста пятьдесят миллионов. Да, можно установить террор: украл – пожизненный срок или расстрел, но как проследить, чтобы от доноса не пострадали невиновные? Где взять столько людей? Все, что могут контролировать одаренные, – высшие эшелоны власти.

– Да и вы, воспитанники обновленного общества, уже другие, более чистые, более честные, – продолжил Лев Витаутович.

– Давайте к футболу, – проговорил Шуйский. – Мне пора уезжать. Итак, есть «Титан», это команда электромоторного завода Михайловска, играет во Второй лиге, матчи расписаны на год. Главный там заместитель директора Михайловского электромоторного завода – Алексей Смирнов. Надо сказать, к своим обязанностям он относится спустя рукава, но вам и не нужен строгий надзиратель. Если ваш тренер согласится возглавить клуб, я позвоню Алексею Борисовичу, пусть снимает вакансию главного тренера.

Что сам Шуйский позвонит – вообще круто! Этот Смирнов будет знать, что за нами стоят серьезные люди, и не станет самодурствовать.

– Итак, от тебя нужно согласие тренера хотя бы приехать и пообщаться со Смирновым, который озвучит зарплаты и прочие условия.

Я не поверил своим ушам. Вот так просто? Все решил один звонок?

– Сколько у меня времени? – проговорил я, вытаскивая телефон, который чуть не выскользнул из пальцев, враз ставших непослушными. – В смысле, я напишу ему, и сколько вы можете ждать ответ?

Шуйский глянул на часы.

– Тридцать минут.

– Спасибо.

Я засуетился, пытаясь схватить удачу за хвост, пока Шуйский не передумал. Написал не в общий чат, а лично Сан Санычу: «Михайловск. Команда «Титан» Второй лиги, должность главного тренера. Состав придется собирать чуть ли не с нуля».

Отправив сообщение, я уставился в экран, почувствовал пристальное внимание, поднял голову и встретился взглядом с Витаутовичем.

– Такое рвение похвально. Будет толк, – оценил он.

Димидко не ответил, хотя был в сети, тогда я набрал его и сбросил. Конвертик непрочитанного сообщения сразу распаковался, пришло: «ДА!» – и последовал звонок, но я сбросил вызов и внес коррективы:

«На встрече. Наберу позже. Парням ничего не говорите, пока не встретитесь с директором клуба. Он будет ждать».

Улыбнувшись, я обратился к Шуйскому:

– Димидко согласен.

– Вот и хорошо. Пусть завтра с утра позвонит или напишет Смирнову, его контакты есть на странице клуба, и после обеда можно приезжать знакомиться с командой.

– Спасибо, Аристарх Григорьевич!

Я поднялся, пожал руку Шуйскому. Лев Витаутович отправился меня провожать. Он выглядел серьезным, но глаза его улыбались.

– Ты смотри, крылья о дверной проем не сломай, – сказал Тирликас.

Мы остановились возле выхода из гостиницы.

– Если вдруг что, обращайся, мы своих не бросаем, – улыбнулся он. – Ну все, бывай!

– Спасибо, Лев Витаутович.

Раньше слово «спасибо» не казалось мне таким плоским, не вмещающим и сотой доли моей благодарности. Ощущение было словно в детстве, после того как застукал маму с подарками под елкой, а на следующий день обнаружил там настоящего Деда Мороза.

Странно. Неожиданно. В чем подвох? Опыт подсказывал, что он обязательно должен быть. Или я кармически отработал право на радость?

Не чувствуя холода, я набрал Димидко:

– Откуда дровишки? – сразу же спросил он. – Ты, Нерушимый, прямо метеор! Михайловск не худший вариант. Правда, репутация у команды так себе, сам понимаешь после чего, но… К тому же она первый кандидат на вылет. Похоже, они там голубей разводили, а не в футбол играли.

– Мой бывший тренер по единоборствам свел с нужными людьми, – почти не солгал я. – Оказалось, есть целый бесхозный футбольный клуб. Точнее, он есть на бумаге, а фактически уничтожен.

– Это то, что нам нужно! – энтузиазм Димидко перекрывал мое ликование. – Так даже интереснее – с нуля поднимать! Никто от команды чудес не ждет, это хорошо.

– Там еще есть старый состав, человек восемь, – поделился я. – Неизвестно, что это за игроки.

– Ничего, в молодежке наберем недостающих. – Он ненадолго задумался и сказал другим тоном: – Подвох может быть с обеспечением и зарплатами. Типа оклад у вас три тысячи, как у токаря на полставки, живете в общежитии в комнатах на четверых с полком тараканов. Та команда наверняка была из местных, у них имелось где ночевать.

– Выедем на премиальных за победы и ничьи, – ничуть не расстроился я.

– Но пацаны-то на плохие условия не пойдут. Погосян вон… Хотя нет, он-то как раз пойдет. А у меня будет скандал…

Только сейчас до меня дошло, что и у Димидко, и у ветеранов есть семьи, и жены вряд ли обрадуются переезду из Москвы в Михайловск, где населения всего шестьсот тысяч.

– У жены хорошая должность, она будет против переезда… – продолжил Сан Саныч. – Но я что-нибудь придумаю. Ездить буду туда-сюда, на худой конец.

– Пятьдесят минут идет экспресс. А без Жеки и Игната мы справимся, – резюмировал я. – Тут ведь вопрос, быть нам как футболистам или нет. Контакты директора клуба, Алексея Смирнова, есть на клубной странице в Комсети. Координатор советовал позвонить ему завтра с утра, когда он будет предупрежден.

– Если договорюсь с ним…

– Когда, – перебил его я.

– Что?!

– Не если договоритесь, а когда.

– А, ну да. В общем, поехали со мной, с пацанами познакомишься, свое мнение скажешь.

– Толку с моего мнения, когда я просто вратарь? – улыбнулся я, уже предвкушая встречу со своей новой командой. – Но, конечно, поеду. Иначе меня от любопытства разорвет.

Даже если условия будут не очень, это только сплотит коллектив и отсеет тех, кто не заинтересован в результате.

И все-таки – в чем подвох?

Домой я не шел – летел. Теперь точно все должно получиться.

Зазвонил телефон: это была Арина. Неожиданно! Улыбаясь и думая, что она будет благодарить за освобождение, я ответил:

– Привет, Ариша.

Но девушка всхлипнула и взмолилась:

– Саша… Сашенька! Забери, пожалуйста, заявление!

Я опешил, в мозгу случилось короткое замыкание. Сегодня день, когда все хотят от меня непонятно чего?

– Какое заявление?

– Мне Лизка звонила, сказала, что с тобой случилось… Прости Славу! Мы поссорились, потом меня оговорили, он и расстроился…

– Расстроился?! – воскликнул я. – А ничего, что он хотел в лесу закопать мой труп? Ничего, что он псих и когда-нибудь тебя прикончит?

– Ты не понимаешь! Он меня не тронет. Ну пойми ты, любит он меня очень. А я – его. Пожалуйста, – снова всхлип, – забери заявление из милиции!

Хотелось выкатить вагон аргументов, что от таких людей, как Вячеслав Шапошников, надо держаться подальше, и Арина должна радоваться, что ее избавили от идиота, но ее здравый смысл капитулировал. Стокгольмский синдром налицо.

– Проси об этом кого-то другого. Я ни на кого не заявлял…

– Спасибо, родненький! Слава, он хороший, это я виновата…

– Арина, мне некогда, – проговорил я и отключился.

Интересно, в этой версии Союза холостяков штрафуют? Даже если да – не женюсь. Моя половинка в той жизни, Алена, была идеальной, больше таких нет. Девчонки, которые мне встречались, какие-то придурочные. Или они все такие в восемнадцать лет, пока ума не нажили? По юным девам Звягинцев не выступал, а когда был их ровесником, сам мало в чем смыслил.

Ну и плевать! Сегодня был выдающийся день: я нашел команду! А завтрашний будет еще лучше!

Глава 22. Есть ли у меня план, есть ли у меня план?

С Димидко мы встретились на выходе из Михайловского вокзала, непохожего на все те, что я видел ранее. Здание было угловато-квадратным, будто разрезанным узкими длинными окнами, а на плоской крыше виднелась невысокая круглая башня на всю ее ширину.

Тренировался «Титан» на стадионе «Северный», это рядом с вокзалом, можно и пешком дойти. Но директор команды Смирнов, напуганный Шуйским, выказал заинтересованность и вызвался самолично нас забрать.

– Ну что, – потирая руки, проговорил Димидко, – звоним директору?

Сан Саныч от нетерпения аж подпрыгивал на месте, как застоявшийся конь. Широко распахнутые глаза горели, в крови полыхал огонь, и казалось, даже пар из его рта вырывается более насыщенный, чем из моего.

– Звони, – кивнул я, не понимая, зачем ему мое присутствие на этих переговорах.

Он набрал Смирнова, перекинулся с ним парой фраз. Сам себе я отвел понятно какую роль: не лопнуть от любопытства и быть поближе к разворачивающимся событиям. Со мной Смирнов вряд ли будет разговаривать, главный-то у нас Димидко, который прервал связь и отчитался:

– Будет через семь-десять минут…

– Семьдесят? Не долговато? – улыбнулся я.

– Ну, ты понял. – Он посмотрел на меня как на солдата, восставшего из мертвых. – Санька, как же я рад тебя видеть!

Мы еще раз обнялись. Представилось, как я встречаю парней, которые скоро приедут, и душа наполнилась теплом.

Смирнов прибыл минут через пять на огромном черном внедорожнике с тонированными стеклами, похожем на «Додж-Нитро». Я присмотрелся к логотипу: «Урал». Внезапно. Сколько мне интересного еще предстояло открыть!

Припарковавшись, Смирнов вылез, энергично пожал руку Димидко и долго ее тряс. Мне просто кивнул. Это был мужчина средних лет, среднего роста, средней привлекательности, в синем стильном пиджаке и таком же галстуке, в синих узких брюках, от него пахло дорогим парфюмом.

– Это Александр Нерушимый, наш вратарь, – представил меня Димидко.

Смирнов интереса не проявил, услужливо открыл багажник, сообразил, что мы без вещей, и тут же его захлопнул. Мы устроились на заднем сиденье машины и как будто попали в парфюмерный разливочный цех.

Закралось подозрение, что с этого Алексея и началась нетрадиционная история клуба «Титан». Не нравится мне, как он на меня в зеркало поглядывает. Интересно, можно будет потом сменить руководство?

– Как вам в Михайловске? – проговорил Смирнов томным глубоким голосом.

Если существовал самый дурацкий вопрос, который можно задать людям, только сошедшим с поезда, то это был именно он.

– Здание вокзала весьма необычно, – ответил я, выручив растерявшегося Димидко.

– Расскажите про клуб, – попросил Сан Саныч. – Я посмотрел прошлогоднюю турнирную таблицу. Результат впечатляющий. Еще один пропущенный мяч, и вылетели бы во Вторую низшую лигу. Как же так?

– Финансирование слабое, – честно ответил Смирнов. – Футболисты все были из местных. Некому по регионам ездить и заманивать таланты.

– Так сами бы озаботились, – продолжил его донимать Димидко, видимо, тоже услышав в его голосе воркование брачующегося дутыша.

– Не успеваю. Как у замдиректора завода, у меня слишком много обязанностей.

Он припарковался возле плоского двухэтажного здания под красной крышей, где выделяющийся чердачок напоминал взирающий на нас глаз египетского Гора, выскочил и открыл дверцу со стороны Димидко, чем привел его в замешательство. Хорошо хоть, руку не подал, а то, боюсь, Сан Саныч уже бежал бы назад в Москву.

Стадион был самым обычным: припорошенное снегом футбольное поле, пластиковые разноцветные кресла, и только правая их часть под навесами. Чуть дальше, сливаясь с фоном, угадывался белый манеж, где нам и предстояло тренироваться.

– Давайте я вам проведу экскурсию по спорткомплексу. Конечно, не «Динамо», но ремонт свежий.

– А где мы базируемся? – спросил Димидко.

Смирнов махнул в сторону манежа.

– Там раздевалки, душ и современный крытый манеж с подогревом. Спортзал здесь. Идемте, покажу.

– Может, сразу с манежа и начнем? – предложил Димидко.

Я сосредоточился на главном желании Смирнова: он хотел произвести положительное впечатление, а там, где предстояло проводить время нам, было, наверное, не очень. Потому, будто не слыша вопроса, он повел нас к спорткомплексу, и началось: тут у нас бассейн, шесть дорожек для взрослых, две детские, неглубокие. Вон вышка для ныряльщиков, у нас своя команда есть! Здесь балет, танцы, лечебная физкультура, зал для бокса, дородовая подготовка…

– Наши футболисты беременны? – язвительно поинтересовался Димидко. – Это женская команда?

Смирнов опешил и вытаращил глаза.

– Нет. Кто вам такое сказал?

– Тогда зачем нам эта информация? Давайте обсудим условия взаимодействия, да мы пойдем знакомиться с командой.

Смирнов вздохнул обреченно и обратился ко мне:

– Александр, подождите нас, пожалуйста, в столовой или в кафе, оно на улице при входе в спорткомплекс.

Ну да, кто я такой, чтобы меня пускать на переговоры. Я выбрал кафе, в котором и деревянная обивка стен, и тяжелый пыльный бархат занавесок, деревянные же стойка и столы со стульями, и даже запах – все словно перенеслось из середины девяностых, когда таких заведений было много.

Димидко все не возвращался. Через полчаса я начал беспокоиться о его неприкосновенности – все-таки Смирнов подозрительно нетрадиционен. Что можно обсуждать сорок минут?

Димидко появился красный, всклокоченный и злой. Сел напротив, брякнув сумкой о свободный стул, и пробормотал:

– Вот голубец хитрожопый!

– Ты тоже думаешь, что он девчонкам не друг, а конкурентка? – Я сам не заметил, как перешел на ты, а Саныч не стал меня поправлять.

– Что я, слепой?! Короче, как таковых нет ни ставок футболистов, ни тренерской. Вся команда оформлена токарями, слесарями, инженерами…

– Почти везде так, кроме Высшей лиги, – сказал я, не разделяя его негодования.

– …на полставки! То есть на три тысячи! Думаешь, парни согласятся играть за такие деньги?

– Думаю, да.

– Клыков, Погосян, Хотеев и ты – да. Воропай и Тишкин и слушать не станут, когда озвучу зарплату. Да и мужики тоже, им семьи кормить надо…

– А премиальные за победу и ничью нам будут платить? – поинтересовался я.

– По три тысячи на каждого. И столько же на запасных, но их должно быть не более пяти на матч. Еле выбил эти деньги. Аж вспотел.

– Сколько у нас матчей в году?

– Под пятьдесят плюс финальные, если дойдем…

– Когда дойдем. В общей сложности получается около девяти тысяч в месяц, иногда и больше. Это разве мало? По-моему, выше крыши. Или футболисты Второй лиги получают больше?

Вспомнилось, как майор Джабарова говорила, что у нее зарплата куда ниже.

– Какой там больше! – пожаловался Димидко, сбегал к стойке, а вернулся с… мороженым, политым клюквенным вареньем.

– Ну так, а в чем проблема?

– В том, что эти премиальные нигде не задекларированы. Допустим, мы выиграем. Думаешь, так просто потом выбить то, что нам обещано? Это крупная сумма. У каждого второго коллектива проблемы с этим. И ничего ведь не докажешь! А Смирнов жадный, как хомяк.

– Учитывая, кто за нас слово замолвил, уверяю, проблем не будет, – утешил я его.

– И кто же? – без интереса спросил Сан Саныч.

– Аристарх Шуйский.

Клацнула выпавшая челюсть Димидко. Поставив ее на место, он не удержался, свистнул. Потом откинулся на спинку стула, заведя руки за голову.

– Реально? Тот самый, друг Горского? Как ты на него вышел?

– Через тренера, который меня к турниру боев без правил готовил. Непростой оказался товарищ. Шуйский сказал, что хочет свою команду, дескать, надоело ему за область краснеть.

Бармен за стойкой услышал знакомую фамилию и аж вырос на голову и вытянулся, а уши повернулись в нашу сторону и волосы потянулись к источнику звука, как антенны.

– То есть прямо тебе Шуйский сказал? – не поверил Димидко.

– Так и знал, что не поверишь. Не хотел говорить. Вчера, когда ты звонил, а я сбросил, как раз с ним был. Ладно, не веришь в Шуйского, просто поверь, что…

– Чего ж не верить. Все сходится, и теперь ясно, почему Смирнов вокруг нас так прыгал. Если бы я знал раньше про Шуйского, больше давил бы и права качал. – Он усмехнулся и посмотрел на меня другим взглядом. – А ты опасный, значит, человек. Еще скажи, что ты одаренный.

– Нет, – качнул головой я и повторил то, что услышал вчера от Льва Витаутовича: – Одаренным запрещено участвовать в соревнованиях. Кстати, Смирнов с нами пойдет знакомиться с командой?

– Он уехал…

– Шикарно! С ним рядом как-то… небезопасно.

– Там помощник тренера сейчас команду гоняет, – сказал Димидко. – Петр Казимирович Авдеев.

– Звучит, как будто он царя не просто помнит, но и за него сражался.

Димидко захохотал, оценил шутку и предложил:

– Потом договорюсь, чтобы премиальные на запасных выдавали мне. Кто почти не участвовал, получит по полторы-две тысячи. А то, что сниму с них, заплачу дополнительным запасным, и их у нас будет не пять, а семь. Все-таки часть команды возрастная, надо давать мужикам отдыхать.

Подождав, пока мороженое немного растает, Димидко принялся его поедать, ни на что не отвлекаясь, причем лицо у него было таким, словно он испытывает гастрономический оргазм. Аж мне захотелось мороженого.

Доев, Димидко сказал:

– И еще. Жить придется в общаге.

– Но это ведь только поначалу! – не разделил я его озабоченность.

– Ты только представь, как тот же Погосян переедет из своего дворца в общагу! С соседом.

– Ничего страшного. На сборах же как-то жили…

– Одно дело сборы, другое – повседневность! – возразил Димидко.

– Потом скинемся, снимем квартиры…

– Но, согласись, проживание в общаге – аргумент не в нашу пользу. Не мотивирует на переезд ни разу.

– Саныч, успокойся. Все получится. Вопрос ведь не в том, какая команда больше заплатит и предоставит условия, а в том, чтобы играть хоть в какой-то команде.

Он задумался, собрал остатки мороженого, отправил в рот и сказал:

– Делай ставки, что там за команда. Нам с ними работать.

– Готов поспорить, что внешность у них отталкивающая, раз тренер не позарился. Может, тоже ветераны.

– И я иллюзий не питаю, – вздохнул Димидко.

Мы сперва вошли в вытянутое здание, где находились раздевалки, и я понял, почему Смирнов нас потащил в первую очередь туда, а потом предпочел смыться. В раздевалках вовсю цвел и пах человеческий фактор: половина камер хранения была раздолбана, лавки истерлись, из душа тянуло цвелью.

– Н-да, – резюмировал Димидко, скинул куртку и остался в спортивном костюме. – Меня с сегодняшнего дня берут. Так что идем кошмарить местную публику.

Подождав, пока я переоденусь, он сделал зверское лицо, набычился. Вспомнилось, как он повел себя с нами. Да уж, Сан Саныч умеет страху нагнать и себя заставить уважать.

Мы распахнули дверь и остановились у порога. Разделенные по парам футболисты отрабатывали пасы, причем кто в лес, кто по дрова. Тренера мы обнаружили не сразу. Точнее, не сразу узнали тренера в черной кучке, возвышающейся в середине поля. Закутавшись в пальто, он сидел, утопив лицо в воротнике, и ни на что не реагировал, отбывал время.

Трель свистка заставила всех вздрогнуть и повернуться ко входу. Черная кучка тоже встрепенулась, выросла, поднявшись с табурета, засеменила к нам.

– Ребята! – заскрежетал старик в черном, спешащий нам навстречу. – А вот и наш новый тренер, я вам о нем говорил. Легендарный Александр Димидко! Великолепный футболист!

Игроки оставили свое занятие, вытянулись в линию и принялись хлопать. Лица молодежи аж засияли, те, кто постарше, отнеслись к новости более сдержанно.

Когда тренер подошел ближе, я понял, что не ошибся: он помнил царя. Николая. Но не Второго, а Первого.

Выглядели футболисты так себе. Даже мне видно было, что пара человек грузновата, у одного явный дефицит массы. Двое ветеранов, которым около сорока, двое моих ровесников, остальным около тридцати.

– Добрый день, бойцы! – пророкотал Димидко, обернулся, жестом подозвал меня. – Вратари имеются?

Вперед выступил высокий молодой парень с дефицитом массы.

– Я. Леонид Васенцов.

– Отлично. Знакомьтесь. Второй вратарь, Александр Нерушимый.

Я встал в строй рядом с Васенцовым.

– Теперь каждый делает шаг вперед и представляется. Начали.

Вперед шагнул парень лет двадцати пяти, но уже начинающий лысеть. Широкоплечий, мощный. Голос у него был под стать внешности – низкий и рокочущий.

– Геннадий Быков. Мне двадцать девять лет. Играл в защите и полузащите. – Он глянул на кого-то в строю.

Вышел упитанный розовощекий мужчина с прилизанными очень жидкими русыми волосами и вздернутым носом.

– Никита Кошкин. Тридцать два года. Моя позиция – фланги, могу играть в нападении.

– Ясно. Вы универсалы, это хорошо. Дальше.