Текст книги "Нерушимый – 3"

Старики стояли потупившись. Лицо Гребко стало жалобным. Матвеич и Дрозд побагровели от злости. Ранюков и кореец Колесо казались равнодушными. Но не согласны были все. Однако что-то в голосе Кирюхина было, отбивающее желание спорить, наверное, лихая решимость. Тренер, которого я перестал считать таковым еще в поезде, потихоньку возвращал мое уважение.

Закончив доминировать над ветеранами, Виктор Иванович переключился на нас, салаг:

– Клыков, в моей команде перебор полузащитников, не знаю, зачем тебя мне всунули. Перемариновали в молодежке, теперь мне подсовывают… Тьфу! Погосян, я бы на твоем месте вообще домой уехал – не дано так не дано. Хотеев… ты, конечно, не виноват и делаешь все возможное, но не дотягиваешь. Сил тебе не хватает и веса, летаешь по полю вместо мяча…

– Э… – начал говорить Мика, но тренер его перебил:

– Погосян, вы с Нерушимым вообще здесь не за футбольные заслуги! Нерушимый, ты же ноль без палочки! Какой из тебя вратарь? Мне Галактион Леонидович доложил, что техники у тебя даже базовой нет! Вот уж не знаю, что такого в тебе Максим Романович высмотрел.

Пожевав губами, он смерил нас взглядом и переключился на Жеку с Игнатом:

– А вы что вытаращились? Пришли такие крутые, на всех свысока поглядываете, думаете, вас обратно возьмут? Не смешите мои тапки! Скорее останетесь вон за Евпаторию играть, поднимать местную команду. Кстати, как она называется? А, Тишкин? Воропай? Что, гонор не позволяет интересоваться командами Второй лиги? А вы? – Он недобро посмотрел на нас.

– Так и называется, ФК «Евпатория», – пожав плечами, проворчал Микроб.

Клыков будто и не обиделся. Мика покраснел, но спустя полминуты стух, а вот Микроб надулся основательно.

– А теперь повернитесь и посмотрите назад, на коллег. Что вы видите?

Мы повернулись, глянули на строй, не понимая, куда он клонит.

– Сколько их? – спросил он. – Двадцать два человека. Основной состав и запасные. И вас еще одиннадцать лбов. Потому-то нас не отправили в нормальный клуб: как вас столько прокормить? А теперь вопрос. Что бы вы на моем месте сделали с таким количеством народа? Правильно: выгнали б на хер. Вот и я бы так сделал, если бы не моя истовая вера в силу конкуренции. Сечете, балласт?

Не знаю, как остальные, а я сразу понял, к чему он клонит, но свое ценное мнение придержал при себе.

– Короче, вас тоже одиннадцать, – сказал тренер. – Полноценная команда. А вдруг я ошибаюсь и кто-то из вас заиграет? – Последнее он говорил так, чтобы остальные слышали, и повторил: – И теперь то, о чем я не договорил на собрании. Главная задача этих сборов – определиться с основным составом и убрать лишних игроков. И еще у нас нарисовалась одна проблема: стиральные машины на плановой профилактике, послезавтра их должны запустить, а значит, стирать форму придется снова руками. Кто будет батрачить? – Воцарилась мертвенная тишина, и Кирюхин продолжил: – Вот мы и подошли к самому интересному. После тренировки делаем круговой турнир по тайму. Команда, занявшая последнее место, будет стирать форму всем – по-моему, справедливо!

Решение было гениальным, я сразу зауважал Кирю и как тренера, и как мужика.

– Вопросы есть? – Вопросов не было. – Тогда приступаем и начнем, как вам обещал Сан Саныч, с тестовых упражнений с замерами!

Шпала с Димидко тут же принялись раздавать пульсометры, которые нужно было клеить к груди, затем он разделил нас на группы и развел по зонам на поле, где уже были расставлены конусы и фишки.

Сдох я на этапе челночного бега на скорость, в котором мне, понятное дело, «не было равных». Все оказались намного лучше меня, потому что это тебе, Саня, не морды бить!

Стиснув зубы и выплевывая легкие, я пытался отдышаться, но, словно издеваясь, Сан Саныч отправил нас передохнуть – нарезать круги по стадиону. Я сразу понял, что в слове «передохнуть» Димидко сделал ударение не на том слоге.

Затем все выполняли упражнения с мячом, и лишь спустя полтора часа Шпала забрал вратарей, покосился на меня, и я четко уловил его желание: чтобы этот балласт (то есть я) исчез и не мешал работать. Ну уж извините, товарищ Глидыч!

На ворота мы становились по одному, повторяли упражнения за Шпалой, который внезапно стал техничным, пластичным и прыгучим, в отличие от меня. Да, я расходился, боль притихла, но сам чувствовал: в моем исполнении упражнения выглядят корявенько. То и дело я ловил на себе неодобрительный взгляд Шпалы. И, видимо, только ради меня он ввел примитивные упражнения по отбиванию мяча, которые вызвали негодование Кониченко – мол, зачем это нужно, мы не в детсаде.

Ничего, уговаривал себя я. Москва не сразу строилась. Нужно больше тренироваться, забить на выходные, на свободное время вечером, и все получится.

В полдвенадцатого Киря объявил перерыв на обед до часу, и все разбежались. Остался только я, чтобы повторить упражнения, которые можно сделать самому. Простейшие: прыжки на одной ноге с подтягиванием колена к груди, прыжки поочередно на одной ноге в стороны-вперед, многоскоки…

Перерыв сделал лишь в половине первого – сгонял в столовку, чтобы перекусить сырным супом, вкусным и сытным, и рыбой с рисом. Сразу после вернулся на поле и продолжил выяснять границы и пределы возможностей своего организма.

Те, кто увидел мои издевательства над собой, наверняка решили, что я идиот, но это было не так.

Простая логика: Нерушимому восемнадцать, а тот же Конь тренируется, наверное, лет с пяти. Тринадцать упущенных лет я собирался компенсировать тренировками с раннего утра до ночи, а восстанавливаться за счет внутреннего огня солнышка в груди.

Вчера в душевой, во время общения с ветеранами, оно вернулось, но я лишь саккумулировал энергию, чтобы использовать ее для ускоренного восстановления и… чем черт не шутит, а вдруг мне удастся нарастить нужные для вратаря мышцы? Именно с этой целью я грузил и грузил тело упражнениями, чтобы вечером, когда лягу спать, оценить самые поврежденные мышечные волокна и усилить их.

Также требовали внимания сердце, легкие и кровеносная система – дыхалку наращивать нужно срочно. Чем меньше поводов найдется у Кирюхина выкинуть меня из команды, тем проще будет мне доказывать свое право в ней остаться.

Мысли текли на периферии сознания, разум был сосредоточен на технике выполнения упражнений, а потому я не сразу заметил, как в окне здания базы, выходящем на поле, появилось недовольное лицо Кирюхина. Тренер скривился и покрутил пальцем у виска.

Глава 9. Самый полезный из бесполезных грузов

С часу до полтретьего мы занимались в спортзале, после чего планировался круговой турнир. Тренеры сказали взвывшей команде, что игра на фоне нагрузок покажет, кто из нас чего стоит на самом деле.

После двусторонки основы и резерва наша инвалидная команда должна была играть с победителями, потом – с проигравшими.

Понятно, что в тренерском рейтинге каждый из нас как футболист уступал даже резервистам, но самым сложным было другое – взаимодействие в коллективе, где все друг на друга волком смотрят. Предстояло как-то это решать, примиряться и засовывать гордыню себе куда подальше хотя бы на время игры. Вот только как донести это до ветеранов? Они точно не рады, что их определили в нашу команду. Ну, или нас – в их могучую кучку.

Если не получится договориться, игры не будет, и прощай, карьера в «Динамо»! Качались ветераны так же, кучкой.

Я направился к ним и подошел к Матвеичу. Здоровенный нападающий жадно пил из бутылки с водой.

– Андрей, надо поговорить, – сказал я.

Матвеич начал медленно поворачиваться, и я не был уверен, ради чего – поговорить или ударить. К нам тотчас спикировали Колесо и Ранюков.

– Чего тебе? – без выражения спросил Матвеич, глядя на меня как-то краем глаза, словно я не стоил его внимания.

Чего он хочет, разобрать было трудно. По стенке размазать не собирается, и на том спасибо. Хоть и бодрился, выглядел Матвеич подавленным. Все-таки у нас, молодняка, все впереди, а эти люди жизнь футболу отдали, и теперь их выкидывают за борт корабля современности.

– Я пришел сказать, что мы теперь в одной команде. Нам придется взаимодействовать и доверять друг другу. От этого зависит наш общий успех. Предлагаю заключить мир на время этих сборов и перед игрой провести командное собрание, выбрать капитана, обсудить стратегию, то-се…

– Да кто с тобой воевал? – скривился Колесо. – Кому ты нужен…

– Вась, стоп, – одернул его Матвеич, и кореец заткнулся. – Малой дело говорит. Мы в одной тонущей лодке, нравится нам это или нет. – Ветеран оглядел меня с ног до головы, словно видел впервые. – Добро, Саша. Собирай молодых без двадцати три вон там, на матах.

Все собрались в назначенное время, Жека и Игнат тоже пришли. Капитаном единогласно выбрали Матвеича: он оказался вменяемым и контактным, к тому же опытным. Ну и ветеранам было жизненно необходимо почувствовать свою востребованность, Матвеич аж плечи расправил, после того как его выбрали.

Команду же, состоявшую из одиннадцати кандидатов на вылет из клуба: пятерых ветеранов, четверых молодых (меня, Микроба, Клыкова и Погосяна) и случайно затесавшихся профи, Жеки и Игната, – мы назвали «Балласт».

Гонять «Балласт» Киря поручил Сан Санычу Димидко. Он уже ждал нас, сосредоточенный и бравый, ароматизируя одеколоном и блестя гладко выбритыми щеками. Я считал его желание: только не старики! Бездари, молодняк, кто угодно, но не старики!

Окинув взглядом ветеранов, я не то чтобы считал – понял общее настроение: их дважды унизили – сперва указали на место, презрев их седины, а теперь поставили тренером ровесника, который с ними в одной команде мяч гонял, и его слушаться надо.

В то же время Димидко опасался, что ветераны не будут его слушаться, хотел, чтобы уважали и знали свое место.

Потому, чтобы не расслаблялись, вел себя как вертухай:

– Мне плевать, если кто-то из вас устал, загрустил или не хочет, слишком юн или слишком стар. Здесь для слабых места нет!

– Не нагнетай, Саныч, – скривился Гребко.

Поиграв желваками, Сан Саныч повторил:

– Здесь для слабых места нет!

– Для слабы-ы-ых места-а-а не-е-ет, – шепотом пропел Микроб слова из, кажется, «Арии».

– Мне нужно, чтобы вы к концу сборов показали результат. Не ждите легкой жизни! Есть что сказать? – Он окинул взглядом собравшихся.

– Есть, – сказал я, и тренер напрягся. – Александр Александрович, наши цели совпадают. Рулите, а мы покажем максимум.

– Мамой клянусь, покажем! – добавил Мика.

– Отлично! – воодушевился Сан Саныч. – Значит – командное собрание!

Пока главный тренер разбирался с основным составом, мы расселись вокруг его молодого помощника: мы, молодняк, с одной стороны, ветераны, злые и угрюмые, – с другой, Игнат и Жека – между нами.

Команды Кирюхина надели манишки, одна – оранжевые, другая – синие, и принялись выстраиваться на поле.

Сан Саныч хотел посмотреть игру, чтобы выбрать стратегию, но решил, что на начальном этапе это ничего не даст, и хлопнул в ладоши:

– Команда – в тренерскую!

Пока мы рассаживались, Сан Саныч оставил на магнитно-маркерной доске только синие магнитики, разместив их на нарисованном футбольном поле. Почесал затылок маркером, развернулся к нам, посмотрел так, словно впервые видел, вздохнул. Он хотел сбалансированную команду из знакомых игроков, а достался ему всякий сброд.

– Что ж, товарищи игроки, давайте определяться с ролями. Вратарь у нас только один, – он указал на меня, – тут выбирать не приходится, уж какой есть.

– Хорошо хоть, Нерушимый, а не Дырявый! – воскликнул Жека, гоготнул и сник под взглядом Сан Саныча.

– Остальные… – продолжил Димидко, убедившись, что бунт подавлен. – Напоминаю, что в современном футболе игроки должны быть взаимозаменяемыми, но требовать от вас этого не буду. Ничему я вас научить не успею, но могу поставить общую базовую задачу: играем по позиции, позицию не теряем. Это ясно?

– Ясно, – хором ответили мы, а Матвеич пробурчал:

– Забрасывайте на меня, а уж я протолкну.

К моему удивлению, Сан Саныч с ним спорить не стал:

– По ситуации, конечно, но, если не знаете, что делать, – забрасывайте Матвееву. Он хотя бы поборется и, может быть, даже сохранит мяч. А сейчас слушаем, кто на какой позиции. Если кто-то окажется не на своей, без нытья. Других футболистов у меня нет. Итак, центральный нападающий – Андрей Матвеев. Правую бровку от ворот до ворот закроет Александр Ранюков. Дыхалки-то хватит, Саша?

Обращался он не ко мне, а к сорокалетнему Ранюкову.

– Обижаешь, Саныч, – ответил тот.

– Хорошо, – недоверчиво хмыкнул Саныч. – Если будешь уставать, оставайся сзади, а вперед пусть молодые бегают. Левую бровку сегодня отутюжит Федор Хотеев. И без споров, Хотеев, выносливость и дыхалка позволяют бегать и отрабатывать в защите, а флангового полузащитника тебе не привыкать играть. Далее. Под нападающим, вольным художником…

– Я! – Мика Погосян аж вскочил.

– Не потянешь, – подал голос Клыков.

Глядя на вечно молчаливого Ромку, я подумал, что уж если он заговорил, то, скорее всего, так и будет – не потянет Мика. Однако тренер слово держал, кивнул и сказал:

– Под нападающим – Погосян!

Мика аж расцвел. Видимо, Киря его не пускал на эту позицию, дыры им затыкал. Впрочем, как и всем молодняком «Балласта», кроме залетчиков Жеки и Игната. Парням только предстоит раскрыться и показать себя.

Сан Саныч продолжил:

– Опорный полузащитник Григорий Гребко. У тебя как, прошел страх мяча? Или будешь бегать не за ним, а от него?

– Прошел, – глядя исподлобья, ответил Гребко.

– Будем надеяться. Центральные полузащитники – Игнат Тишкин и Евгений Воропай. Парни, когда без мяча, вы страхуете Гребко. Когда с мячом, не обрезайте друг друга!

Жека и Игнат были сработанной парой и хлопнули друг друга по рукам. Сан Саныч посмотрел на них с сомнением и сказал:

– Если проиграем, пойдете в защитники. Кстати, о защите. На флангах, как я и говорил, Ранюков и Хотеев, а в центре кто будет играть? У нас остались нападающий Игорь Дрозд, центральный полузащитник Василий Ан и левый полузащ Роман Клыков.

– Значит, 5-4-1 с ромбом в полузащите, – заметил Матвеев. – Нормально, что, схема знакомая.

– Ненормально, что мне с Василием центральных защей играть, – проворчал Дрозд, он же Дятел.

– А что делать? – Сан Саныч злорадно прищурился. – Играть вообще без центральных защитников, надеясь на гений Гребко, который мяча шугается?

– Хорош, Саныч, уже не смешно, – пробурчал Гребко. – Киря пошутил, все подхватили, но шутка, повторенная дважды, несмешная.

– Саныч, и правда, что за херня? – заговорил Василий Ан. – Ну какие из нас с Игоряном защитники?

– А что, кто-то добровольно сменит позицию? – вызверился Саныч. – Я мог бы вперед поставить Дрозда, а Матвеева в защитники определить, да только от него пользы всяко впереди больше будет, чем от Дрозда. Погосяна в защиту? Вот что не смешно, пусть лучше впереди пасется, даже если запорет, хотя бы несмертельно для команды. Может, Тишкин?

Игнат от возмущения аж вскочил:

– Мы с Воропаем сработанная пара! Пусть Погосян в защи идет!

Судя по его настроению, он хотел отмотать время назад, в тот момент, когда его звали в ЦСКА. Происходящее казалось ему бредом, унижающим человеческое достоинство. На самом же деле в предложении тренера был резон: на позиции центрального защитника высокий и сильный Игнат будет эффективнее мелкого Погосяна.

Мика и сам это понимал, но возразил, апеллируя к авторитету тренера:

– Вот еще! Сан Саныч сам мне предложил под нападающим! Вот там мое место, я с детства там играю!

– Мужики, ну и правда бред получается, – сказал Матвеич. – Раскатают с такой дырой в защите.

– Нас по-любому раскатают, – буркнул тренер, а потом припечатал: – Короче, центральные защитники – Ан, Дрозд и Клыков. Не обсуждается. У кого мозги есть, тот поймет, почему этот выбор оправдан.

– И почему же? – усмехнулся в усы Дрозд.

– Да потому, что, уверен, если команда продует, то только из-за вас! – взъярился Сан Саныч. – В вас ни капли нет спортивной злости! Ни азарта, ни огонька! Ползаете по полю, как в штаны наложили! Мяч в ноги летит, а вы замерли и думаете – брать или не брать? – Он так распалился, что аж покраснел и желваки вздулись. – Виктор Иванович правильно поднял вопрос о целесообразности вашего пребывания в команде! Нет сил, не тянете – на пенсию! Не занимайте место, куда может прийти молодой перспективный игрок! Доказывайте, короче, сегодня! Не хотели нормально на своих позициях играть, поиграете защами!

Я слушал его и не понимал – то ли накачивает мужиков той самой спортивной злостью, то ли просто отрывается за прошлое неуважение к своей персоне. Наверное, все-таки первое, они с Кирей поют одну и ту же песню.

– Все, собрание закончено! На поле!

Когда мы вернулись на поле, в матче основы и резерва закончился первый тайм. Футболисты разошлись по своим углам, присосались к бутылкам с водой, и через пять минут начался второй тайм. Синие сразу же пошли в атаку, но потеряли мяч.

Счет 0:0 висел на невидимом табло почти весь матч и, судя по вялым передвижениям на поле, стремился к равновесию.

– И это наш основной состав дубля московского «Динамо»? Настоящие и будущие игроки сборной СССР? – делано удивился Киря, взявший себе основу, а дубль отдавший Шпале. – Ну и ну! А я думал, это команда тюменского пивзавода! Причем… – он сделал паузу, набирая воздуха, – кривоногая!

Футболисты в синих манишках, из основы, воодушевились словами Кири и коллективными усилиями все-таки затолкали мяч в ворота оранжевых. Этим матч и завершился.

– Парни, вы сможете, – азартно заговорил Сан Саныч. – Видели, как они под конец ползали? Получаса им точно не хватит, чтобы отдохнуть! У нас сильный состав. Пусть разнородный, но сильный!

При этих словах на него скептически посмотрела вся наша команда.

– Ты, Саныч, ври, да не завирайся, – беззлобно ответил Гриша Гребко со своим узнаваемым мягким акцентом. – Но факт – так просто не сдадимся. Мне свою-то форму стирать лень, а тут еще и чужую? Ну его на фиг!

Мне же подумалось, что прав Сан Саныч: единственное наше преимущество – усталость команды противников. А потом уже мы выдохнемся, а противник в нашем втором матче – оранжевые резервисты – выйдет бодрым…

Ошибались все. И Сан Саныч, и я, и Гребко. Мы бездарно слили оба матча под едкие комментарии Кири, а потом, во втором матче, и Шпалы, и беспрерывные ругательства Сан Саныча. Игнат все время терял позицию и не возвращался, Мика пасовал куда угодно, только не своим, зато сам все время ныл, чтобы пасовали ему, Матвеич получил в первом матче красную за то, что вел себя грубо – обложил мужскими половыми органами всю команду противника за то, что на его могучих плечах повисли сразу три защитника.

Впрочем, в первом матче против основы мы, даже в меньшинстве, держали ничейный счет 1:1 (у нас гол в самом начале забил Матвеич, а нам – с пенальти, когда Дрозд снес вражеского нападающего) и проиграли только под конец, когда меня пробили в упор из-за того, что вся защита оказалась обрезана пасом Мики. Реакции мне хватило, а вот резвости – нет. 1:2 против основы.

Против резервистов матч превратился в тир, где я был мишенью. У нас устали Колесо, Дрозд и Нюк, Погосян опустил руки, а Игнат встал в позу, когда его отругал Сан Саныч. Короче, опозорились 0:3, причем третий забили, когда Ромка Клыков вспомнил, что он фланговый полузащитник, и повел мяч в атаку. Ну и потерял, а нападалы противника вышли вдвоем на меня одного.

После турнира Киря и Шпала увели свои команды – основу и резервистов – на разбор полетов в тренерскую. Сан Саныч же не стал ждать, пока она освободится, усадил нас на скамейке запасных и принялся молча прохаживаться туда-сюда, бросая на нас недовольные взгляды. Мы молчали. Он тоже. Но каждый чувствовал, как сгущаются над нашими головами грозовые тучи.

Наконец тренер остановился, широко расставив ноги, и процедил:

– Ну, кто рискнет проанализировать игру? Может, Погосян? – Он уставился на Мику, который сидел, потупившись и отводя взгляд. – Ты ж так на свою позицию рвался, чего же сейчас язык в жопу засунул? Говори.

– Все плохо, – пробормотал он, глядя на свои сцепленные пальцы.

– Угу, все плохо, – передразнил Сан Саныч. – Согласен. Но конкретно у тебя… – Он выдал многоэтажную словесную конструкцию, которой позавидовал бы и боцман. – Вот что ты канючишь? Пас, да? Пас, да? Пас, да, епта! На фига своим под ноги лезешь?

– Так я открытый, а они… – вскинулся он.

– Да завали ты хлебало! – рявкнул Димидко. – Они поняли, тебе подавать – все равно что в свои ворота бить! Ты же обрезаешь всех! Вспомни, когда Нерушимого в упор пробивали – ты же сразу мяч просрал! На фига ты ломанулся на их защитника, когда Воропай был открытый? Короче. Будь моя воля, уже сегодня тебя бы выпер вместе с Клыковым.

Я покосился на Рому, который смотрел перед собой, сжав челюсти, щеки его полыхали. Но спрашивать он ничего не стал – знал, что за дело получает.

– Гребко, Хотеев, – продолжил тренер, – на общем фоне неплохо отработали, но замечаний даже к вам уйма! Теперь защитники, Ан и Дрозд. Начали за здравие, закончили за упокой. Похоже, и правда пора вам на покой: не тянете нагрузку. Короче, попробуйте вы все витамины попить, что ли, с аминокислотами. Спать больше, есть меньше… в общем, плохо. Тишкин, тебя тоже касается, ты вообще сегодня мертвый был, как будто не двадцать лет тебе, а пятьдесят. И, наконец, Клыков. – Сан Саныч шумно выдохнул и потер руки. – Ты не защитник, Клыков, ты вредитель. Что это за демонстрация дриблинга, когда ты последний защитник? Какого хрена ты с мячом в атаку попер, а ворота оставил без защиты? Если бы не ты, нам не забили бы третий и проиграли бы мы не так позорно! Короче, тебе, Клыков, горчичник. Дисциплинарный. Если получишь второе предупреждение – можешь быть свободным и возвращаться в молодежку.

– Но Погосян еще хуже сыграл! – возразил Ромка, его голос дрожал и звенел, словно парень собрался расплакаться.

Сан Саныч и на него обрушил словесную конструкцию и добавил:

– Погосян – просто кривоногий бездарь! Но он хотя бы старался, а ты саботировал распоряжение тренера. Самышкина, нападающего, на то же место поставили, что и тебя, – и ничего, отработал парень! Матвеев… Ну ладно бы Нерушимый в бутылку лез, ему не привыкать, но ты-то чего разошелся, как малолетка? И не забывай, что ты не один в поле… Впрочем, ты необучаем. Ранюков… Тебя бы я наградил почетным званием «черепаха сезона». Мяч уже у нашего вратаря, а ты все бежишь, все бежишь. Воропай… нормально сыграл, ни рыба ни мясо. В общем, дворовая команда и то лучше играет. Если так пойдет и дальше – мужики, без вариантов.

Ни от кого не ускользнуло, что он оставил меня без внимания. Я чувствовал, что мог бы сыграть лучше, но хотелось услышать мнение тренера.

– Сан Саныч, а я?

– А ты, Нерушимый, молодец, – просто ответил Димидко. – Продолжай в том же духе.

И больше ничего не сказал. Видимо, боялся перехвалить.

Ужинали мы так же вчетвером: я, Федька-Микроб, Мика Погосян и Ромка Клыков. Нас кормили овощным рагу с курицей, каждому положили по пачке печенья «Буратино» и традиционному квадратику масла.

– Не, ну а че, – жаловался Погосян с набитым ртом. – Саныч сам предложил под нападающим, вольным художником, а я теперь виноват? Мне ж никто не подавал, ты видел, да? Никто толком не открывался, да? И я типа плохо играю, да?

Микроб был всегда за справедливость, а потому не смолчал:

– Облажался – заткнись, да? Я вот облажался и молчу! – Он мрачно ковырял рагу ложкой и хотел бросить футбол прямо сейчас. – Вот Клык у нас – кремень!

Все посмотрели на Клыкова, уминающего рагу за обе щеки, и тот насупился, покраснел.

– Угу. Кремень, блин. Облажался как… как не знаю кто!

На самом деле Микроб и Клык сработали неплохо, учитывая, что против них были лучшие игроки дубля. Я тоже не смолчал, похвалил Микроба. Парень сразу приободрился, бросать футбол передумал.

А я размышлял о том, что же делать, как сплотить коллектив. Саныч прав, с таким подходом ничего у нас не получится.

Стоило Микробу, справившемуся с рагу первым, подняться, чтобы отнести тарелку, как к нашему столику направился Сан Саныч с двумя мешками, один поставил возле нас, второй поволок дальше, к столику ветеранов.

Мика потер руки, открыл мешок и отпрянул, скривившись:

– Фу-у. Я думал, подарки, а там…

Он отогнул края мешка, и мы увидели благоухающую форму выигравшей команды. Точно такой же мешок получила команда ветеранов.