Текст книги "Нерушимый – 3"

Глава 13. Это я удачно зашел!

Парни все так же впятером сидели за столиком. Два «быка» в спортивных костюмах за стойкой у выхода имитировали посетителей, чтобы клиентов не распугивать. Еще двое, те, что сопровождали меня к хозяину забегаловки, бдели по соседству с динамовцами.

Увидев меня, все оживились, зашептались. Не успел я занять свое место, как Микроб вскочил и возмущенно затараторил:

– Прикинь, суки, никого не выпускают! Даже меня – деньги искать! Нас что, в рабство теперь продадут? – Он говорил нарочито громко, и ужинающие гости заведения начали оглядываться. – Есть претензии – звоните в милицию! Что это за шантаж?

– Да! – поддакнул Жека. – Гнилой какой-то развод. Давайте вызывать наряд!

Народ побросал еду, уставился на нас в надежде на шоу, но я прошипел:

– Тихо! – Склонился над столом и прошептал: – Сами знаете, менты не в наших интересах. И никакой гарантии, что они не заодно с хозяином. Короче, вы можете быть свободными, когда я проведу один бой.

– Не понял… – вытаращил глаза Игнат. – В смысле?

Прежде чем ответить, я поднялся, положил руку на лоб Погосяна, отогнул средний палец и что было сил щелкнул Мику по лбу.

– За что?! – подпрыгнув, возопил он.

– За то, что ты трепло. – Я сделал жест, чтобы все склонились ко мне, и прошептал: – Подозреваю, что все это – инсценировка и подстава. Хасан Демерджи, большой любитель боев без правил, смотрел турнир в Лиловске и запомнил меня. Там был один яркий момент, в общем, я обратил на себя внимание. Так вот, он заподозрил, что я тот самый боец, а кое-кто, – я в упор уставился на Мику, который делал вид, что ни при чем, – подтвердил!

– Ну а че? Он ведь и так знал, – огрызнулся Погосян, но как-то вяло, без огонька.

– Блин, ты, Поласкун, прям решето! – выдохнул Игнат. – Так и до чего добазарились?

– Я провожу один бой, и вы свободны. А я остаюсь биться до финала. Он хочет на мне как на ноунейме заработать.

– Не понял. Как на ком? – спросил Микроб.

Я мысленно ударил себя по лбу. Здесь же все эти англицизмы не в ходу!

– Он меня представит как никому не известного парня, который тут проездом и дерется чуть ли не ради того, чтобы по счету расплатиться.

– Так оно так и есть же? – хмыкнул риторически Рома Клыков.

– Я бы не соглашался, – высказался Микроб. – Нельзя заключать сделки с теми, кто играет нечестно.

– Варианты? – спросил Клыков.

Все молчали, только Микроб, честь и совесть нашей команды, уж очень обо мне беспокоился, а потому предложил:

– Саня, один бой – и хватит с него, валим вместе на базу, целее будешь.

– Не могу, Федя, я слово дал и руку пожал.

– То есть ты, я так понял, и дальше останешься? А вдруг там какая-то подстава? И успеешь ли вернуться к десяти вечера? У вас же вроде нет уговора, что ты именно до финала дойдешь?

– Теоретически ты прав: бой провел – снялся. Но Хасан должен остаться при своем интересе, иначе никто меня отсюда не выпустит и вещи не вернет. Кстати, Матвеич ответил?

– Даже не прочитал сообщение, – сказал Клыков и оживился. – Так что, и вещи вернут?

Я кивнул.

Поерзав на месте, Игнат сказал:

– А нам можно будет глянуть, как ты дерешься? А то стыдно сказать, ни разу вживую беспредельные бои не видел.

– Ты – и не видел? – не поверил я, вспомнив, какое первое впечатление у меня было о нем.

– Мы ходили раз, – признал Жека. – Только с девчонками. Выпивали, короче, так что особо ничего не запомнилось.

– Гы-гы, точняк! – залыбился Игнат. – Я, кроме сисек той Янки, и не помню ничего. В общем, Саня, давай мы останемся – и бои посмотрим, и тебя подстрахуем?

– В натуре, нам ведь все равно, где сидеть и ждать, – поддержал его Жека, и глаза его загорелись.

– Я о вас поговорю, – кивнул я, предполагая, что кого попало и без денег зрителем на турнир не пустят, все-таки не огромная лиловская арена здесь, а задний двор частного дома.

– Насчет меня не надо договариваться, – подал голос Микроб. – Я вас тут подожду. Или на улице. Хреново это все! Не нравится мне такой расклад.

– И мне не нравится, – кивнул я. – Но в нашей ситуации это оптимальный выход. К тому же рисковать буду только я.

– Не только, – буркнул Мика. – Киря вот это, – он указал на свое побитое лицо, – увидит, и хана мне!

– Ну кто ж тебя просил нарываться? – ехидно поинтересовался Игнат.

Я поднялся, подошел к охранникам. Они поняли без слов, встали и повели меня к Хасану, а я на ходу думал, как бы перестраховаться. Попросить его дать расписку, что обязуется вернуть украденное? Бред. Отобразить в расписке договор на получение средств от каждого боя? Так бой незаконный, и никто не даст гарантии, что меня не опрокинут.

В желаниях Хасана такого нет, но ведь все может измениться.

Когда я вернулся, хозяин кабинета просиял, аж крылышки за его спиной затрепетали.

– Очень рад, Александр, что ты согласился! Во-первых, потому что ты покажешь всем, что такое настоящий бой! А во-вторых, – он протянул мне белый лист и ручку, – у меня останется твой автограф!

– Все в силе: за каждый бой пять тысяч, за финальный – десять? – уточнил я и сосредоточился на желаниях Хасана.

Похоже, он не собирался меня обманывать. Он был счастлив и хотел как можно больше людей собрать на этот шикарный турнир! А еще хотел поколотить понты перед куратором края, которому такие бойцы, как я, и не снились. Вот уж не знаю, почему он так меня превозносил.

Хасан кивнул на экран и сказал:

– Вот твои соперники. – Он дал мне пульт. – Ознакомься. Двадцать три человека. Твой номер – двадцать четыре. Бои до отключки или сдачи, никаких судей, никаких очков.

Прикинув, сколько будет длиться турнир, я поморщился – до отбоя могу не успеть. Не то чтобы Киря лично стережет вход на базу, но кросс в шесть утра никто не отменял, значит, крайне важно выспаться.

Решив, что в крайнем случае просто снимусь с турнира, я начал изучать противников. Палец нажал на кнопку пуска, и на экране появился темноволосый накачанный парень, боксер. Лысый здоровяк – самбист. Седовласый мужчина с молодым лицом – тренер курсов самообороны, бывший спецназовец. Пока такого трэша, как в Лиловске на мясном турнире, нет, все ребята серьезные. Свобода и деньги не дадутся мне легко.

А вот… Твою мать! С экрана на меня смотрел, чуть улыбаясь, светловолосый мужчина со знакомым… с до ужаса знакомым лицом. Александр Усик.

Жар прокатился по позвоночнику, разгорелось солнышко в груди. Захотелось истерически заржать. Да, этот Усик может быть совершенно не тем чемпионом, которого все знают в моей реальности, но в разуме Звягинцева Усик – боксер, одолевший самого Джошуа, – просто супермегакрут!

Если мышь вырастет в три раза больше кота, все равно в ее голове будет сидеть страх, впитанный сотнями поколений.

Я буду драться с Александром Усиком! Нет, не так: я буду драться с САМИМ Александром Усиком! Тем самым так никем и не побежденным боксером, признанным кое-кем лучшим бойцом всех времен и народов… Ну дела…

Ну хоть не Хабиб… Хотя лучше бы Хабиб!

– Вы реально собираетесь на мне заработать, выставляя меня против этого бойца? – осторожно поинтересовался я и сосредоточился на желаниях Хасана.

Они совпали с ответом:

– Да. Это боец Чалого. Я смотрел турнир с твоим участием, он в подметки тебе не годится!

Я сел в кресло, ухмыльнулся. Остальных противников смотреть нет смысла.

– Можно глянуть его бой? – спросил я.

– Кого? Усика-то? – Хасан посмотрел на часы, висящие на стене. – Десять минут осталось до начала. Александр, тебе нечего бояться, поверь!

Он протянул мне бумажный пакет, где были шорты и серый рашгард.

– Переодевайся и выходи, – нетерпеливо сказал Хасан.

– Я смогу видеть, как дерутся другие?

Хасан развел руками.

– Только два последних боя, вас много, мест мало. Соберись! Что тебе какой-то там Усик? Знаешь, что у нас усиком называется? Креветка черноморская! Ха-ха!

Вытащив форму, я собрался переодеваться, но Хасан замахал руками:

– Нет, нет, что ты делаешь?

Я внимательно изучил лицо хозяина заведения – чего это с ним? Биполярочка? Только что же сам сказал переодеваться!

– Нет, не здесь, в раздевалке! – пояснил он. – Не хватало, чтобы подумали, что ты блатной.

Кивнув, я сунул форму под мышку и попросил:

– Моим парням нужны места на турнире. Тем, кто захочет. Хоть стоячие, хоть сидячие. Пусть развлекутся.

– Хорошо, – кивнул Хасан и повторил: – Пусть развлекутся.

Самый мордатый охранник повел меня к приземистому длинному курятнику, лепящемуся к забору. Под навесами зажгли свет, почти все места, располагающиеся в пять ярусов, как на стадионе, были заполнены, динамовцев среди прочих зрителей я не нашел. Хотя, может, их просто еще не привели – я ведь лишь пару минут назад о них попросил.

Курятник оказался раздевалкой, причем внутри она была не столь убогой, как снаружи. Народ тут кишел. Я поискал взглядом Александра Усика, внутренне замирая, и обнаружил его в самом конце помещения. Стоя спиной ко входу, он снимал футболку, демонстрируя отличный мышечный рельеф.

Рой вопросов крутился в голове. Какой номер у Усика? Когда мне выпадет с ним драться? Включать ли «лучшего в мире» или приберечь на крайний случай? Отпустят ли парней, после того как я проведу первый бой? Почему в Евпатории все такое бедненькое в сравнении с тем же Лиловском? Чалый – это тот самый инженер-бизнесмен из моего мира? Он одаренный?

Так, хватит грузиться! Повлиять я могу лишь на две вещи – проследить, чтобы парней отпустили, и достойно провести бой. А для этого – включить читерский режим.

Интуиция велела этого не делать, придержать как оружие последнего шанса, ведь удалось мне победить опасных противников в Лиловске собственными силами, когда все было против меня. Здесь же организатор беспредельных боев, наоборот, на моей стороне, планирует на мне заработать и даже выплатить обещанное. Где же подвох? Почему не отпускает предчувствие опасности?

Ладно, «лучшего в мире» можно включить и в процессе. Я переоделся, проверил перчатки, наученный горьким опытом. С ними все было в порядке.

Здесь турнир проходил по тому же принципу, что и в Лиловске, только нас всех сразу не показывали публике. Те, кого вызывали на бой, также не возвращались в раздевалку. Побежденный шел домой, победитель уходил в другое помещение.

Окон не было, возле двери дежурил охранник, и посмотреть бои не получалось. Потому, когда нас осталось всего десять человек, я уселся на лавку, тайком поглядывая на Александра Усика. Он нервничал и украдкой целовал распятье на шее. Посидев немного, я начал разминаться – ни места, ни времени на это не будет.

Конечно же, он хотел победить, но, похоже, в своей победе уверен не был. По меркам бокса он уже пенсионер, но в моей реальности этот боец был на пике формы и рвал молодежь на лоскуты.

Что я о нем знаю? В школе учился в Симферополе, на бокс пошел в четырнадцать лет. Жена-красавица, верующий, много кого победил, включая Джошуа. Выходит, одолев дубля Усика, я одолею дубля Джошуа?

Я покосился на Усика, сидящего на лавке. У него было такое лицо, словно он перемножал в уме многозначные числа.

Открылась дверь, вызвали номер первый и номер двадцатый. Усик поднялся, смерил взглядом оппонента – седовласого тренера с молодым лицом – и вышел.

Бой длился минуты три. Донеслись аплодисменты, а потом вызвали меня и кряжистого мужчину, всего какого-то квадратного, угловатого.

Пока шел к октагону, я смотрел на зрителей, выискивал парней. Заметил Жеку и Игната, машущих мне. А вот и Мика, что-то прикладывающий к побитому лицу. Микроба и Клыка не было, видимо, решили не рисковать и остались ждать снаружи.

Первую мою просьбу хитрый Хасан выполнил. Посмотрим, что будет дальше.

Турнир проходил на улице. Было темно и промозгло. Зрители ютились на убогих трибунах, а октагон освещали четыре прожектора, прикрепленных к фонарным столбам. Контраст с тем, что я видел в Лиловске, был разительным. Здесь даже ведущего не имелось! Только охранники, похожие на быков колхозных.

Наверное, ведущий отсутствовал, потому что вокруг была жилая застройка и его ор привлекал бы внимание. Но нет, он все-таки появился и сказал странное:

– Дорогие родители! Приветствуем участника под номером двенадцать, четырнадцать лет!

Донеслись вялые аплодисменты.

– Участник под номером двадцать четыре – гость из города Лиловска, двенадцать лет!

Ба-а, да я совсем маленький! Видимо, вторая цифра обозначала возраст. 2 = 20, 4 = 40. Кажется, ясно. Беспредельные бои замаскировали под юношеское соревнование, а тут, наверное, какая-то местная школа бокса или что-то типа того. Потому они и проходят так рано.

Мне хлопали так же вяло, как и противнику, только Жека и Игнат разорялись. Впрочем, вряд ли хоть кто-то из присутствующих, включая моих партнеров по команде, найдет на карте Лиловск.

– Порви его, Саня! – заорал Игнат.

Мы с противником пристально изучали друг друга, пытаясь угадать, кто что из себя представляет. Мужчина был старше меня и ниже на полголовы, зато его длинные руки выглядели мощными, как у орангутанга. И вообще, он напоминал неандертальца, только был не косматым, а коротко стриженным. Боксер? Борец? Каратист? Скоро узнаем. Хотел он понятно чего – быстро уделать щелкопера. Эх, дядя, в числе недооценивших меня ты где-то в конце длинного списка!

– Деритесь! – крикнул ведущий и уставился на нас, стоя вне клетки.

Полный беспредел, даже рефери нет! Это было в новинку и настораживало.

Мы неторопливо двинулись друг к другу, приблизившись на расстояние удара, противник нанес молниеносный прямой, я отклонился в сторону, попытался ударить по печени, но не достал. Этот питекантроп сделал одному ему ясные выводы и ринулся в атаку, нанося удары почти вслепую, но очень быстро.

Я едва успевал закрываться. Легкой победы захотел, Саня? У тебя еще Усик впереди.

Благо хоть ноги у этого неандертальца короткие, а вот у меня… Преимуществом я сразу же воспользовался, сделав подсечку и посадив его на колено. Мгновения хватило, чтобы скользнуть за спину, напрыгнуть сзади, блокируя руки ногами, перевернуть кувырком и взять его шею в захват. Публика взревела от восторга.

Противник побрыкался с полминуты и сдался. Мужчина отполз, хрипя. Он яростно желал реванша. Я уставился на парней, которые аплодировали стоя, а на другом конце ряда в проходе стояли воровки, Алие и Маша, в сопровождении двух охранников и испуганно таращились на меня.

Помахав зрителям, которые будто осатанели, свистели, орали и рукоплескали, я вслед за охранником направился… не в раздевалку – в кабинет Хасана. Хозяин чебуречной стоял у выхода, глаза его сияли, а плазма демонстрировала пустой октагон во дворе, куда входили два бойца.

– Нашли воровок, – отчитался Хасан. – Буквально с поезда сняли. Еще минута – и ушли бы, твари!

Он хотел сказать что-то еще, вроде как совсем детективную историю собирался выдать о дедуктивном методе поиска воровок, как вдруг дверь распахнулась, и в кабинет затолкали девчонок.

В холодном свете они выглядели гораздо старше двадцати лет. Увидев меня, прижались к стене – длинная Маша и маленькая Алие. Если, конечно, это их настоящие имена.

Маша смотрела обреченно и больше всего не хотела получить по лицу. Видимо, обе рассчитывали, что их потреплют. И если бы я не считывал желания, можно было бы подумать, что они не в сговоре с Хасаном.

Но желания все-таки выдавали: Алие хотела от Хасана не тысячу рублей, а две. А еще – поскорее все закончить и исчезнуть, ведь клиенты ждут к восьми. Клиенты? Понятно… А говорили, что в СССР секса нет…

– Эх вы, – проговорил Хасан, – видели, какого человека обокрали? Не стыдно?

Длинная Маша брякнулась на колени, подошла ко мне так и пробормотала:

– Виноваты. Признаем. Можешь душить, можешь ударить, но только не в лицо!

Она зажмурилась, а я испытал неловкость, нехорошо на душе стало. Не придушить их хотелось, а по-отечески отчитать.

– Где наши вещи? – спросил я.

Маша не шевелилась, все еще ожидая удара. Господи, что за правила у них здесь?!

– Встань, что я тебе, барин, что ли? Не буду я тебя бить… если украденное отдадите.

Маша не поверила своим ушам. Поднялась, отступила к стене, где стояла Алие, покосилась на Хасана.

– Они забрали. Все у них.

Хасан направился к столу, походя отвесил подзатыльник Маше, открыл ящик и начал поочередно доставать наши телефоны. Я взял свой, проверил заначку – деньги были на месте. В самом деле, зачем потрошить тайник, когда все равно украденное придется возвращать?

– Пусть все побудет у меня – для сохранности, – сказал Хасан, отправляя вещи в ящик.

– Парням хоть телефоны раздайте, – предложил я.

– Раздадим в девять часов пятнадцать минут, – улыбнулся Хасан. – Когда закончится турнир.

– А он закончится? – хмыкнул я. – Без судей отдельные поединки могут и затянуться.

Я хотел было настоять, чтобы Хасан вернул вещи, но понял, что бесполезно – организатор беспредельных боев твердо решил оставить наши вещи как залог.

Девчонки, понурившись, все еще стояли у стенки. А я смотрел на них и гадал, что же заставило их ступить на скользкую тропу, когда сейчас тысячи способов себя обеспечить. В этом СССР любой работающий человек по факту небедный. Жаль девчонок, но наставлять их на путь истинный – себе дороже. Они сознательно сделали свой выбор.

Итак, второе свое обещание Хасан выполнил. Хотелось в рожу его хитрую плюнуть и вернуть подзатыльник, который он отвесил Маше, но следовало его поблагодарить, ведь он типа старался, воровок ловил – таковы правила игры, которые я принял.

– Благодарю, Хасан Бектемирович! – с трудом выдавил из себя я. – Вы сделали невозможное.

Сука, ты нас развел, как лохов, а я тебя еще и благодарить должен. Ну ничего, я еще разворошу это осиное гнездо… Злость требовала выхода, а разум – успокоиться, а потому пришлось себе пообещать, что я этого так не оставлю и Хасан ответит.

– Да не за что, – улыбнулся он и кивнул на дверь. – Тебе пора.

У самого выхода на мне повисла Маша и, обдав сигаретным дымом, шепнула на ухо:

– Спасибо!

– За что? – усмехнулся я и не удержался от шпильки: – Что бить не стал? Так только совсем конченый поднимает руку на женщин.

Хасан – конченый сутенер. Ссыкливый барыга. Чтоб твой притон менты накрыли! Чтоб тебя… Минуточку, а это идея! Улыбнувшись, я мысленно потер руки – я же не только бойцом или футболистом могу стать «лучшим в мире»!

Тем временем охранник отвел меня в раздевалку. Я очень надеялся, что Усик сошел с дистанции, а выиграл тот седой тренер, но нет. Размечтался. Вот он, Усик, цел и невредим.

Всего здесь было двенадцать человек, все расселись на лавке в ожидании своей очереди. Два бойца были слегка подбитыми, еще у одного заплыл глаз и кровь залила лицо.

Только я уселся, как охранник забрал первую пару – номер два и номер шесть.

Бой продлился около пяти минут.

Потом дверь распахнулась, и командирский голос объявил:

– На выход – номер двадцать четыре и номер один!

Номер один – это Александр Усик, ну а двадцать четвертый – я.

Если бы здесь был Микроб, он бы, наверное, вспомнил: «Омега и альфа, конец и начало…»

Глава 14. Баста, карапузики, кончилися танцы!

Александр Усик меня удивил, не сказав ни слова и ничего не сделав. Желания у него были удивительными. Он хотел не драться, а чтобы наступило восемь тридцать вечера.

Шагая за ним и глядя на его широкую спину, я гадал, что это значит. У него время проплачено до восьми тридцати? То есть он биться будет до этого времени, а потом ляжет? Именно поэтому Хасан был так уверен, что мне не стоит его опасаться?

Сколько сейчас? Часов нет, телефона нет, узнать неоткуда.

Мы остановились в клетке напротив друг друга.

– Который час? – не утерпел, поинтересовался я.

Усик вскинул бровь, на его лице отразилась крайняя степень удивления. Желание считать не удалось. Единственное, что промелькнуло, – ему хотелось, чтобы никто не узнал. Еще бы! Какой-то ничтожный Хасан проплатил поражение Усика! Позор, да и только. Интересно, как это удалось Хасану? Шантажом? Гонораром? Не удивлюсь, если первое.

– Бой! – крикнул ведущий и вышел из клетки.

Мы с Александром уставились друг на друга. Ему хотелось, чтобы я оказался борцом, а не боксером. Так что, выходит, он всерьез драться не намерен? Даже как-то обидно стало, что победа будет нечестной. Ну а сразись мы по-честному, она вообще была бы – победа?

Мы двинулись друг к другу. Усик провел молниеносную атаку, прощупывая меня, – я еле успел увильнуть вбок, сделал подсечку – он отбил ее и контратаковал.

Не похоже, чтобы он собирался сдаваться. Тогда что значат его желания? Неважно. Важно не пропустить удар, потому что этот боец пусть и не чемпион мира, но очень и очень неплох, а у меня удар не поставлен. Усик это уже заметил, осмелел и попер буром.

Зрители верещали, скандируя его имя.

Я только и успевал закрываться, а Усик расслабился. Уверился в победе. Это он зря, потому что я кинулся ему в ноги, повалил и попытался взять на болевой. Так мы провалялись некоторое время, в конце концов мне удалось закрыть треугольник (или он мне позволил это сделать?) – и Усик похлопал меня по спине.

Я отскочил, поднимая руки. Усик поднялся, отряхнулся. Я сумел прочесть его желание, и волосы на голове встали дыбом.

Он хотел, чтобы милиция поскорее приехала и накрыла долбаный притон!

Поскорее!

В восемь тридцать тут будут менты. Это, конечно, хорошо – Хасан заслужил, – но не для нас.

Я подскочил к ведущему и спросил:

– Который час?

Он вытаращился непонимающе, глянул на часы.

– Да вот, полвосьмого почти.

Твою мать!

Длинно и витиевато выругавшись, я рванул к трибунам, где сидели парни. За мной устремился охранник, жестами веля вернуться.

– Эй ты! А ну, стоять! – донеслось в спину. – В раздевалку!

– Ты ваще красава! – перекрывая его, заорал Игнат, видя, что я иду к нему.

– Удивил! – крикнул Жека.

– Орел, – оценил Мика, глаза его сияли.

– Валим, – воскликнул я, склонился к ним и прошептал, чтобы зрители не услышали и не началась паника: – Сейчас нагрянут менты.

Глаза парней округлились.

– Откуда… – уронил Мика.

– Валим, – повторил я и обернулся.

Дорогу мне преградил мордатый охранник. Мысли заметались. Промелькнули сомнения: а вдруг я неправильно все понял? Вдруг никакой облавы не планируется и Усик не подсадная утка?

Слишком велика цена ошибки. Если нагрянут менты – нас скрутят и повезут в участок вместе со всеми. Хорошо, если к утру освободят, потому что народу тут дохренища – поди опроси всех!

Нельзя попадаться. Лучше потом прийти за своими документами, которые менты наверняка изымут во время обыска.

Захотелось захохотать в голос. Я ведь сам полтора часа назад желал ментов Хасану – бойтесь желаний своих!

Недолго думая, я сделал охраннику подсечку, вырубил его тычком в шею и, бросив: «За мной», – рванул к двери в чебуречную. Стекла были закрыты жалюзи, чтобы посетители не видели, что творится во дворе, в зале грохотала музыка, заглушая крики дерущихся на улице.

Дверь оказалась заперта. Я выругался, принялся стучать кулаком так, что стекла задребезжали. Ну нельзя нам сейчас в отделение! Само по себе это ничего страшного, но незачем давать Кире повод для недовольства, мы ведь все на волоске висим.

Открыл нам охранник, видимо, оповещенный, что мы намереваемся сбежать. Но не успел он нам ничего сказать, как я оттолкнул его, пропуская парней в заведение. В этот момент с улицы донесся вой сирен, и зал замигал красно-синими отблесками маячков припарковавшихся машин. Охранник отвлекся, я уронил его и скомандовал парням:

– Садимся за любой свободный стол.

Певичка в обтягивающем фиолетовом платье смолкла. Две танцующие пары остановились посреди зала. Кто бы мог подумать, что вечером чебуречная превращается в ресторан!

Все столы, как назло, были заняты. А тем временем на улице началось движение.

Я внимательно осмотрел посетителей. Столики были на шестерых, к кому бы прибиться, чтобы не сильно внаглую и чтобы не прогнали?

Взгляд остановился на двух девушках. Одна обернулась и помахала:

– Давайте к нам!

Я узнал Машу. Алие утащила у соседей стул – парням мест хватило, а вот мне – нет. Тогда я усадил Машу себе на колени, и она тотчас прильнула, уперлась огромными буферами мне в грудь. Аж сердце зачастило.

– Какие люди, – прошипел Жека, придвигаясь к Алие, его глаза блеснули гневом.

Девушка подвинулась от него вместе со стулом, пробормотала растерянно:

– Вы же нас не выдадите?

– А почему нет? Это из-за вас…

– Не сейчас, – рявкнул я Жеке, глядя, как к нам устремился охранник, которого я уронил, но тут дверь распахнулась, и он попятился к стене.

– Всем оставаться на местах! – приглушенно крикнул человек в балаклаве.

Охранник прилип к стене и, похоже, забыл обо мне. Официанты спрятались за стойкой. Певичка переместилась с центра зала к синтезатору в углу.

В помещение один за другим начали забегать люди в шлемах и бронежилетах, с автоматами и надписью «ОМОН» на спине. Двое остались у выхода. И только сейчас до меня дошло, что на мне серый рашгард, который как бы намекает на участие в беспредельных боях. А еще у Хасана есть запись боев, и нам не отвертеться. Главное – убедить омоновцев, что мы тут не по доброй воле. А может, пронесет, и всех посетителей чебуречной просто отпустят, благо что во дворе есть кем заняться.

– Что происходит? – возмущенно воскликнул один из посетителей, встал, но сидящая рядом дама потянула его за рукав, возвращая на место.

Когда закончились вооруженные омоновцы, в помещение вошли люди в гражданском, мужчины и женщины, с красными повязками на руках, было их человек двадцать. Следственный комитет, или что здесь вместо него?

– Спасибо, мордами в пол не положили, – прошептал Мика.

Маша медленно пересела на стул к Алие, они с трудом уместились там вдвоем. Ну, как уместились: половинками задниц.

Люди с повязками разошлись по залу. Со двора донеслись крики и ругань, вскоре воцарилась тишина. Один омоновец с автоматом подошел к певичке, бледной и трясущейся, она мелко закивала. Сотрудники с повязками расселись за столики к посетителям и принялись проводить опрос, до нас пока не добрались.

– И что, нас всех упакуют? – обреченно проговорил Игнат.

– Не должны, люди в гражданском тут для работы на месте, – ответил я. – Места в обезьяннике на всех не хватит. Вот участников боев вполне могут и увезти.

От осознания, что я тоже участник, по позвоночнику пробежал холодок.

– Мальчики, не выдавайте, – прошелестела бледная как мел Маша. – У меня мать сидит, я не хочу!

Парни уставились на нее. Алие замерла, вцепившись в сумочку.

– Нам придется рассказать правду, – ответил я. – Потому что, если не совпадут наши показания и показания сотрудников чебуречной… – Я сделал паузу. – Если не мы, вас все равно сдадут, все ведь знают, чем вы занимаетесь.

Маша всхлипнула и закрыла лицо руками. Ее было жаль. Но она уже достаточно взрослая, чтобы отдавать себе отчет в собственных действиях. Хотелось прочитать лекцию о поступках и последствиях, но я не стал, было видно, что девчонки сами себя наказали.

– Расскажите все как есть, – посоветовал Мика. – Все равно придется. А так нам жизнь облегчите, авось отпустят. Нам очень важно попасть пораньше на базу.

– Да, – кивнул Жека, больше не злясь, – чистосердечное признание облегчает понимание.

Маша укусила себя за руку, по алым щекам побежали слезы.

– Чтобы я еще раз…

Отпустив пожилую пару, к нашему столику направилась следователь, или кто она там, светловолосая женщина лет тридцати пяти, в серой юбке и пиджаке. И одновременно дверь, ведущая во двор, распахнулась, и на пороге появился Александр Усик. Отвернуться я не успел, он меня заметил, подобрался, прищурился и уверенным шагом направился к омоновцу возле барной стойки.

– Ну все, хана нам, – уронил Мика и втянул голову в плечи, словно его вот-вот ударят дубинкой.

Тем временем женщина-следователь к нам подошла, я поднялся, уступая ей стул, боковым зрением поглядывая, как Усик и автоматчик идут к нам. Мысли вихрем пронеслись в голове. Нужно срочно что-то делать, иначе нас всех упакуют! И хрен потом оправдаешься. И хорошо, если до утра задержат, а не дольше.

Все-таки придется использовать оружие последнего шанса. Хочу быть лучшим в мире переговорщиком! Короче, хочу быть самым убедительным в мире.

Поприветствовав следовательницу, я прислушался к ощущениям: вроде бы ничего не изменилось. Но талант сработал, я как-то научился осознавать те незримые изменения, что происходили в моем теле и голове.

Женщина села, окинула взглядом собравшихся за столиком, представилась:

– Старший следователь Инга Водичева.

Она хотела побыстрее закончить работу. Наверное, надеялась просто отпустить нас. Не устремись к нашему столику Александр Усик, пылающий гневом праведным, так и было бы: мы просто компания, которая зашла поужинать, ничего не видели, ничего не знаем. Пара секунд, и мой недавний спарринг-партнер с автоматчиком будут здесь, и цели их кристально ясны: поймать, вывести на чистую воду и наказать.

– Как хорошо, что вы приехали, – улыбнулся я женщине, пуская в ход все свое обаяние и говоря так громко, чтобы и Усик слышал, что никто не собирается юлить и увиливать.

Женщина удивленно вскинула бровь и, включая планшет, задала дежурный вопрос:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Александр Нерушимый, футбольный клуб «Динамо», приехали с ребятами на сборы в ваш прекрасный город.

Сработавший талант подсказывал, какие слова подбирать. Точнее, слова появлялись сами, расставлялись в нужной последовательности – именно в той, что поможет мне добиться максимального результата именно с этим человеком, – и я понимал, какую смысловую нагрузку несет каждое. Например, фраза о том, что мы приезжие футболисты, отметает дальнейшие вопросы о том, знаем ли мы, что на заднем дворе проводятся нелегальные бои без правил.

Затем представились парни. Усик, подошедший к нашему столику, пока не вмешивался, просто слушал, скрестив руки на груди. Он хотел скрутить лжеца, то есть меня, и отправить на исправительные работы.

Девчонки представились последними. Машу на самом деле звали Аней, а Алие – Эльвирой.

– Футбольная команда, значит, – ухмыльнулся Усик.

Он собрался что-то еще добавить, но я его перебил:

– Александр, я так понимаю, это вашими усилиями притон будет закрыт?

Он вытаращил глаза. Собираясь меня обвинять, он никак не ожидал, что я буду с ним беседы водить.

– Огромное вам спасибо от всего советского общества! – Не давая ему опомниться, я обратился к следователю, которая пока ничего не понимала: – К сожалению, мы не можем предъявить документы, потому что их выкрали, и они находятся в кабинете у Хасана Демерджи.

Только сейчас до меня дошло, какую услугу нам оказал Хасан, отказавшись вернуть документы и телефоны. Окажись они у нас, и из заложников ситуации мы превратились бы в соучастников преступления.