Текст книги "Нерушимый – 3"

– Кто там у тебя?

Он потянулся к телефону, но Игнат преградил ему путь и покачал головой:

– Поласкун, лучше тебе этого не видеть. Стояк спать не даст.

Пройдя набережную до конца, я перешучивался с девчонками. Потом мы сделали коллективное фото, я отослал его подругам и закончил разговор. Жека похлопал меня по спине.

– Мужик, уважуха! Такие две милахи, и которая из них твоя? Черненькая? Может, с ее подругой познакомишь?

– Жека, поверь, себе дороже будет, – улыбнулся я.

Ромка Клыков девушками не интересовался и держался обособленно, то фотографировал птиц, то что-то читал в Комсети. Он прибился к команде, только когда девчонки отключились.

– Вон в том доме должно быть кафе. – Погосян указал на монументальное трехэтажное здание в конце набережной, с которого начиналась улица. Прямо напротив нас остановился одноглазый очень старый трамвайчик, распахнул дверцы, выпуская порцию наряженных горожан. Мы посторонились, и он, прозвенев, нырнул в проулок той улицы, куда указывал Погосян.

– Нет там ничего, мы ж туда бегали с Санычем, помнишь? Вон там, – я указал на крепостную стену, возле которой скучал двухэтажный туристический автобус, – есть магазин, мы шоколадки брали. Ну? Вспоминай.

– Черт, я с голоду уже пухну, – пожаловался Микроб. – Мне пожрать надо.

– Значит, в «Йоськиного кота»? – обрадовался Мика.

– Гляньте-ка, что я нашел! – крикнул Клыков, подошел к нам, показывая экран. – Если вон туда пойти, – он указал на вход в старый город возле крепости, – а потом чуть свернуть, мы выйдем недалеко от центрального рынка. А там вот что есть! – Рома приблизил фотографию здания в восточном стиле с вывеской «Че Бурека».

Погосян аж подпрыгнул:

– Да! Чебуреки! Много мяса! Плов и ведро пирожков!

А я подумал, что неплохое решение. Во-первых, большая площадь заведения – будет где уединиться и поговорить, во-вторых, обычно в таких местах очень вкусно и недорого, а после поездки в Москву мой бюджет знатно просел. Оставшуюся наличку я прятал под чехлом телефона, ну и на счету была пара тысяч.

Перед входом в старый город под названием Малый Иерусалим я ожидал увидеть что-то типа обычного исторического центра со сталинками или домами царской застройки, которые есть в каждом старом городе, а попал… Не знаю, как в самом Иерусалиме, не бывал, но если вспомнить картинки, то очень похоже на то, что я увидел здесь: узкая булыжная мостовая чуть под уклоном, причем в некоторых местах булыжники не новодел, а еще тех времен. Как задумаешься, сколько эпох сменилось, сколько поколений людей бегало по этой улице, – голова кругом.

Дома одно– двухэтажные каменные, вросшие в землю, окошки некоторых на уровне бедер, крыши черепичные, местами почерневшие и поросшие травой. И коты. Неимоверное множество хвостатых, вылезших погреться на солнышке.

Есть в таких местах что-то завораживающее, магнетическое. Один раз ступил на булыжник – и вот ты пропал, пополнил ряды тех, кого не стало, и просто обязан вернуться!

На входе, чтобы не помереть по пути, мы купили пирожков и до «Че Буреки» добрались без потерь.

Зал забегаловки оказался огромным, разделенным на две части искусственными пыльными пальмами в горшках, от него буквально разило девяностыми моей реальности. Половина столиков оказались свободными, мы протопали в конец зала, заняли последний у стены и принялись раздеваться, пристраивая одежду на вешалку, стоящую рядом.

К нам сразу же подошел парень-официант с бейджем «Самир», разложил меню перед каждым и удалился.

– Дерьмовая столовка, пойдем отсюда. – Микроб скривился и скрестил руки на груди.

– Что такое? – спросил Клыков, не отрываясь от телефона. – Давайте шашлыка возьмем.

– Мне в горло не полезет, – проворчал Микроб.

Игнат посмотрел на Федора возмущенно.

– Не обламывай кайф нытьем! Что опять не так?

– Музон, – буркнул Микроб. – У меня идиосинкразия! Мне плохо от дерьмового музона!

Я только сейчас обратил внимание, что под примитивную мелодию в три аккорда хрипло страдала какая-то попсовая бездарность.

– А мне тут нравится, – проговорил Погосян, плотоядно глядя на двух девчонок, потягивающих через трубочки коктейли у барной стойки.

Одна светловолосая и маленькая, под стать Микробу, вторая высокая худая шатенка с длинными ногами и носом, но выдающимися буферами. Микроб страдал и жаловался, грозился уйти, но никто его не слушал. Посовещавшись, мы подозвали официанта, заказали огромную миску шашлыка с пюре и овощным салатом.

– И вина! – крикнул Погосян.

– Стоп. Никакого спиртного, – остановил его я, обвел взглядом погрустневшие лица. – Киря может выпереть.

– Но за что? – возмутился Жека. – Мы заслужили! Сам-то он бухал в поезде, аж форма прогулялась! Немного выпьем, закусим…

– Не стоит давать ему повод, – отрезал я. – Сами слышали, как он двадцать кэмэ пообещал всем завтра в шесть утра. И что он сделает с теми, кто не дойдет до финиша или, того хуже, не явится, тоже известно, – отчислит.

– Мне тоже кажется, что он до нас докапывается, – сказал Погосян. – Но почему? Ему плохо, что ли, что в его команде появились сильные игроки? Это ж плюс!

– Он же пенсионер, – объяснил я. – Ему может быть интересен не результат, а просто место. А тут появился молодой и наглый Димидко… Наш успех – это успех не Кири, а Саныча, понимаете?

Все замолчали, анализируя услышанное. Только Клык улыбался, глядя в телефон. Игнат выдернул его из рук Ромы, говоря:

– Интересно, если Клыка отлучить от Комсети, как скоро у него начнется ломка?

Рома скрестил руки на груди. Теперь недовольных за столиком стало двое: Клык и Микроб. Игнат прочитал то, что так увлекло Клыкова, округлил глаза.

– Прикиньте, тренера михайловского «Титана» уволили за… – Он прищурился. – Отгадайте за что? За домогательства к игрокам!

Игнат вернул телефон, а Ромка продолжил прочитанную историю:

– Короче, тренер считает обвинения несправедливыми, уволился и увел топов в другую команду! Во где жесть. Прикиньте, такого тренера – нам?

– Команда его как теперь называется? – ухмыльнулся Жека. – «Голубой огонек»? «Голубая устрица»?

– А-ха-ха, «Голуби»!

– «Голубцы»!

– «Петушатник»!

– Харэ ржать, – пробурчал Микроб. – Вдруг нам с ними играть придется.

Он сказал это таким серьезным тоном, что мы дружно грянули хохотом.

Вскоре принесли еду, и мы ненадолго забыли обо всем на свете, потому что шашлык оказался идеальной прожарки, сочным, мягким, в общем, идеальным.

Вместо рюмок у нас был чай, и чокались мы чашками. Успех и открывшиеся перспективы кружили голову, и мы пьянели без вина. Было хорошо. Уютно и тепло, как будто мы знаем друг друга десятки лет. Нет, не так, словно мы не просто одна команда, а большая семья.

Погосян перемигивался с девчонками у стойки, и вскоре они оказались с нами за столиком. Маленькую светловолосую звали Алие, а длинную – Машей. Девчонки заказали шампанского и быстро влились в компанию, повесили свои пальто сверху на наши куртки. Микроб воспылал симпатией к Алие, она ответила взаимностью, села рядом и прильнула к нему. Федя, просияв, притянул ее за плечо к себе. Правда, сразу потух, как только она побежала на улицу курить вместе с подругой.

Вернувшись, девочки рассказали, что в этой шашлычной проводятся беспредельные бои. Точнее, не прямо здесь, а в примыкающем дворе хозяина, Хасана Демерджи, и не ночью, а в семь вечера, когда собирается «башлевая фарца».

Выяснилось, что Алие работала поварихой, Маша училась на швею. Сообразив, что отравившийся табачным дымом Микроб ее сторонится, Алие села между Игнатом и Жекой. То к одному прильнет, то к другому – то ли ревность Феди вызвать пыталась, то ли просто была, как говорится, низкой социальной ответственности. Но столичные мажоры интереса к деве не проявляли – не их полета птица. Клыков окаменел, не зная, что делать с этими двумя щебечущими созданиями. Мне подруги показались скучными, поскольку говорить они умели только про еду, выпивку и шмотки. В итоге обе достались нашему Поласкуну, который обнаглел и то одну пытался поласкать, то другую.

В итоге, в пятый раз убежав на перекур, девчонки не вернулись. Погосян потряс пустую бутылку шампанского.

– Динамщицы, блин!

– Надо скромнее быть, – сказал Жека и, немного подумав, мнение изменил: – Хотя нет, деревенские простушки именно так и любят, так что жди, скоро придут и подруг приведут.

Расправившись с шашлыком, мы решили выступить по чебурекам, подозвали Самира и начали делать заказ, но он мотнул головой и сказал с мягким южным акцентом:

– Извините, давайте сперва рассчитаемся. – И положил на стол чек.

Вышло немного, всего-то пятьсот пятьдесят рублей, меньше сотни на каждого. Я поднялся, чтобы вытащить сотку из заначки, сунул руку в нагрудный карман куртки, куда положил телефон, но не нашел его. Сунул в другой. И там пусто. Уже догадываясь, что бесполезно искать телефон, я проверил все карманы, выругался. Где же я так опростоволосился? И что теперь делать? Заявление о пропаже писать? Но успеют ли найти за три дня? Это ж генерала Вавилова подарок!

– Саня, ты чего? – заметив мое беспокойство, спросил Микроб.

– Телефон потерял. Вместе с деньгами.

Я сел на место, гадая, когда и где мог бы его выронить. Мика сунул руку в карман толстовки, чертыхнулся.

– И у меня нет бабла!

Микроб проверил свою куртку, шумно засопел и воскликнул:

– И мой кошелек пропал!

И тут до меня дошло, почему Алие терлась возле парней и они с Машей так часто бегали на перекур. Никакие они не повариха со студенткой! Гастролерши. Соньки Золотые Ручки. Обобрали до нитки. Только бы получилось наскрести пятьсот рублей!

Глава 12. Беспредел

Официант Самир завис над нашим столиком каменным изваянием.

– У вас какие-то проблемы? – вскинул бровь он.

– Нас обворовали! – выкрикнул покрасневший Мика, шарящий по карманам и выгребающий на стол мелочь. – Да что таращишься? В вашем долбаном заведении обворовали! И девки, наверное, ваши! Подставные!

– Не кипятись, – положил ему руку на плечо я и обратился к Самиру: – Сейчас найдем, все хорошо. Извините.

Самир кивнул и отступил на два шага назад. Склонившись над столом, я предложил:

– Давайте поищем деньги по карманам. Вдруг наскребем по сусекам? Расплатимся, потом решим, что делать дальше, чтобы вернуть украденное.

Как назло, всю мелочь я потратил, осталось рублей тридцать. Остальные деньги были на счете в банке и в чехле украденного телефона.

На столе образовалась кучка мелочи, несколько смятых пятидесяток, завалявшихся у Жеки с Игнатом, который откинулся на спинку стула и закатил глаза:

– Уже лет пять я себя таким нищебродом не чувствовал! Ваще как в детстве.

– Угу, – мрачно подтвердил Жека, встал, ощупал карманы джинсов, вытащил пару рублей, бросив их на стол, и выругался.

– Это все? – спросил Микроб. – Считаем?

Не дожидаясь ответа, он принялся раскладывать монетки по номиналу, расправил бумажные деньги, но и так было видно, что имеющегося не хватит.

– Триста тринадцать рублей, – сказал он и добавил: – Я сразу сказал, что дерьмовая столовка!

Нужно было что-то решать, причем быстро. А так спешно найти оптимальный вариант не получалось.

– Давайте позвоним Матвеичу, – предложил Клыков. – Попросим в долг.

– Вариант, – кивнул Жека. – Звони. Телефон только у тебя остался.

Зарычав, Игнат припечатал кулаком по столу и рявкнул:

– Как лохов развели! Твою мать! – Его злость требовала выхода, и он вызверился на Мику: – Это ты притащил шмар за наш столик, тебе и разруливать, понял?

– Ша! – гаркнул я, и Игнат заткнулся. – Все, залет уже случился. Чего собачиться? Решать надо. Рома, звони.

Клыков побледнел и окаменел. Казалось, его парализовало, лишь кадык дернулся. А потом враз его щеки покраснели, и он пробормотал:

– Кажется, я не записал его номер. – Он потыкал в экран. – Только вот Саныч есть.

Жека и Игнат выругались синхронно. Микроб закатил глаза. Мика молчал матом.

Лицо Ромы стало таким виноватым, словно секунду назад он делал операцию и вырезал не ту почку. Или как будто в его единоличном пользовании был ядерный чемоданчик, и он случайно нажал красную кнопку.

– Саныч в крайнем случае, – сказал я и протянул руку. – Давай телефон, я помню номер Матвеича.

– Наизусть? – не поверил он своим ушам.

– Наизусть. Все ваши номера помню. – Я постучал себе по лбу.

Клыков вложил мне в руку свой старенький «Енисей», я набрал Матвеича и, пока шли гудки, мысленно прикидывал, что буду говорить. Но сигнал все длился и длился, а Матвеич не отвечал и не отвечал. Наконец произошел самосброс, и я набрал номер повторно.

– Я слышал, мужики в баню собирались, – сказал Мика, вперившийся в пустую тарелку. – И Саныч вроде с ними.

– Ну да, – протянул Микроб, – если так, ответят очень не сразу. Если вообще ответят. Ты ему сообщение напиши. Вдруг он просто морозится, думает, что мы будем им мозги выносить.

– Кажется, я знаю! – Жека аж подпрыгнул на месте, посмотрел на Клыкова с радостью. – У тебя ж телефон остался! И счет, к номеру привязанный! Банковский счет!

– Точняк! – улыбнулся Игнат. – Ты расплатишься, мы тебе потом все вернем.

– Но там минус! – злобно бросил Клыков.

– Друзьям позвони. Нет друзей – матери. Она что, денег тебе не даст?

Клык снова вспыхнул, покраснел до кончиков ушей и покачал головой.

– Не даст. Потому что я… – Он растянул горловину свитера, словно тот ему жал. – Я играю. Проигрываю… В общем, она не поверит. Я клялся, что больше не буду, но это было недавно…

Жека укоризненно покачал головой.

– Ясно, чего ты все время без бабла.

– Я зарплату матери шлю, – сказал он, опустив голову. – Чтобы не было искушения.

Вот это номер! Тихоня Клыков – игроман. И выяснилось это, черт побери, именно сейчас! Микроб посмотрел на меня, на Клыка, на остальных и проговорил:

– День разоблачений. Клыков – игроман, Неруш – шпион, вон как по-английски шпарил. Что я еще не знаю? Тишкин и Воропай – пара?

– Э-э-э! – Игнат начал вставать, но его усмирил сидящий рядом Клыков.

Я потарабанил пальцами по столешнице. Думай, голова! Произошедшее казалось ничтожной мелочью, досадным недоразумением, которое разрулить – как два пальца об асфальт. Вот телефон было жалко, и так это оставлять нельзя. Заявление нужно писать, как ни крути. Но когда мы уже станем свободными.

– Может, милицию вызовем? – предложил Микроб шепотом, косясь на Самира.

– Ты больной? – воскликнул Жека. – Эти точно Кире донесут, а ему насрать, виноваты мы или нет. Нет, не годится. У кого заначка в спорткомплексе есть?

Все помотали головами. Хоть клептоманку и поймали, оставлять ценное без присмотра было стремно. Как выяснилось, с собой носить еще опаснее.

– Давайте останемся в заложниках и отправим кого-нибудь искать деньги, – предложил Жека. – Например, Микроба, его все знают, ему одолжат.

– И че я Кире скажу? – насупился Микроб. – Чего я вдруг один?

– Что тебя не пустили в ресторан, поссорился с нами – придумай что-нибудь.

– Короче, мой косяк, мне и разруливать. – Мика встал и вскинул голову. – И мне расплачиваться. В Ереване мой дядька – директор ресторана, и я знаю, что и как. Договорюсь по-братски. Самир!

Официант, который уже задолбался нас караулить и начал терять терпение, спикировал к нашему столику. Мика снял толстую золотую цепь, поцеловал ее и протянул официанту вместе с деньгами.

– Самир, давай по-братски, а? Обокрали нас, денег не хватает. Вот залог.

Глаза официанта алчно блеснули. О, как он хотел эту цепь! Но было нельзя. И это «нельзя» давило на него могильной плитой.

– Возьми себе, да? Мы позже вернемся и выкупим. То есть еще пятьсот рублей сверху накинем.

Самир закатил глаза и проговорил:

– К сожалению, я такие вопросы не решаю.

– Так пойдем к тому, кто решает.

Мика вышел из-за стола и направился за официантом. Ощущение, что это дебильный фарс, перерастало в предчувствие беды. Пока Мики не было, Клыков все-таки позвонил матери и попросил денег, но она ответила отказом. А когда к просьбе присоединился Жека, прочла лекцию о том, что покрывать чужие пороки плохо.

Дальше телефон пошел по рукам. Каждый пытался связаться со своими друзьями и родственниками, благо любого человека можно было найти в Комсети и написать или позвонить ему тоже. Но чисто теоретически. Практически же все пользователи блокировали звонки от неизвестных абонентов, а номера Клыка, понятное дело, никто не знал. А кто знал, был в курсе, что парень игроман, и в долг ему не давали.

В общем, выяснилось, что вся надежда на Мику.

Но вскоре и она потерпела крах. Вернулся Мика красный как рак и с наливающимся фингалом под глазом, разбитой губой и алевшей багрянцем скулой, да в сопровождении двух амбалов. Еще двое встали у выхода.

– Бл…! – воскликнул Игнат. – Так и знал, что Поласкун все только еще больше испортит!

Жека подтянул Мику за подбородок, осмотрел повреждения на обычно гордом, но сейчас помятом армянском профиле и проворчал:

– Что ж ты, Погосян, так нас подставил? Язык в жопу засунуть было западло?

Мика поджимал губы и молчал, в глаза нам смотреть не решался, лишь пробурчал:

– Он меня провоцировал. Знаешь, как мой мать назвал?

– Блин, Мика, ты как маленький! Это ведь неправда? Неправда. Так какого черта ведешься? – отчитал его Микроб.

Промелькнула мысль, что, если стану лучшим в мире бойцом, без труда вырублю местных охранников, и мы сбежим, но…

Но девки наверняка работают под прикрытием владельца заведения, Хасана Демерджи, и они знают, что мы динамовцы на сборах. Найти нас будет просто, а дальше скандал и – прощай, «Динамо». Что касается правоохранительных органов, так те наверняка в курсе, что тут творится. В конце концов все, конечно, решится в нашу пользу, но Киря получит повод нас выгнать.

Тем временем охранник, что помордатее, указал на Мику и проговорил:

– Бокал разбил, Хасана Бектемировича оскорбил! Ни ума, ни совести. Короче, вы теперь тысячу должны.

– Цепочку верните, – буркнул Мика.

– Кстати, да, – встрепенулся Жека. – Где золотая цепуха?

– Хасан Бектемирович забрал ее за моральный ущерб, – пожал плечами амбал.

– Это беспредел! – вскинулся Микроб, расправил плечи, готовый ринуться в бой.

В других условиях решить проблему можно было по-разному, но сейчас мы не имели права попасть в переделку. Я посмотрел на охранника, который совсем без огонька отчитывал Мику, и узнал его желание: «Чтобы он поскорее согласился». Кто и на что должен согласиться? А если я включу лучшего в мире дипломата, удастся ли мне договориться с этим Хасаном?

Я встал и обратился к охраннику:

– Кто тут у вас главный? Хасан Бектемирович?

Оба громилы обрадовались так, словно только этого предложения и ждали. Тот, что слева, кивком пригласил меня идти за собой.

– Глаз береги, – сказал Микроб мрачно.

– Лучше бы сразу Неруша послали на переговоры, – донеслась реплика Игната.

В сопровождении охранников, которые почему-то не чувствовали себя в безопасности в моей компании, мы вышли через черный ход во двор, окруженный каменным мешком забора, где в середине стояло некое подобие октагона, а вокруг под шиферными навесами уже собирались люди.

Кабинет Хасана находился в старинном доме, фасадом выходившим, надо полагать, на улицу, откуда донесся визг тормозов и сигнал клаксона.

Охранник открыл дверь в кабинет, вошел внутрь, за ним порог переступил я, а следом – второй охранник. В маленьком кабинете стало тесно. Я бросил взгляд на плазму, висящую на стене, куда смотрел Хасан, – там крутился голливудский боевик, продублированный одноголосо. Фильм был мне незнаком. Видимо, в этой реальности с нерушимым Союзом даже в Америке что-то пошло иначе, и сняли другие фильмы с другими актерами.

Когда мы вошли, Хасан развернулся вместе с креслом, поставил фильм на паузу. Это был мужчина средних лет вполне европейской внешности: каштановые волосы с проседью, квадратное лицо, глубоко посаженные глаза орехового цвета. На стене над его креслом висел голубой флаг с буквой «Т». Ага, значит, Хасан – крымский татарин. И, значит, в этой реальности им тоже позволили вернуться из депортации на родину и обустроиться.

– Добрый день, – проговорил я. – Хотя, наверное, нет. Не очень добрый.

– Добрый, – кивнул Хасан, слишком демонстративно уставился на плазму. – Смотри.

Он переключил пультом крутившееся видео на что-то иное, а там транслировался какой-то бой…

Стоп! Не «какой-то», уж больно декорации знакомые.

Уловив изменения в моем настроении, хозяин заведения повысил громкость. Грянули трибуны, донесся возмущенный свист, и я увидел то, что раньше видеть никак не мог: как в октагоне суетятся рефери, охранники заламывают беснующегося Игоря Васютина, а мое окровавленное тело грузят на носилки.

– Хороший боец, – прокомментировал Хасан.

Считав его намерения, я скрипнул зубами – он хотел заполучить меня на бои хотя бы ненадолго и был настроен крайне решительно.

Я усмехнулся. Вот оно в чем дело! Переговоры Мики были заведомо провальными. Хасан рассчитывал, что я сцеплюсь с кем-то из охранников, и меня можно будет посадить на крючок и некоторое время использовать.

– Вы, я вижу, ценитель, – проговорил я, кивнул на кожаное кресло в углу. – Можно присесть?

– А ты наглец! – улыбнулся он и сказал охранникам: – Оставьте нас.

Сопровождающие сразу же вышли.

Говорил Хасан с легким южным акцентом, как и все здесь.

Я прокрутил в голове схему, которую накидал себе Хасан. Подсадные девки, скорее всего, профессиональные разводилы, а не воровки, разнюхали, кто мы. Пока бегали типа курить, донесли боссу. Он посмотрел на нас и узнал меня – не помню, чтобы парни при девках говорили, что я участвовал в боях без правил. А узнал, похоже, потому что фанат и отсматривал все региональные турниры в честь дня рождения дорогого товарища Горского.

Видимо, когда я посетил его чебуречную, он решил сделать меня гвоздем вечера в своем шашлычном турнире, но вместо того, чтобы накрыть нам поляну и просто по-человечески пригласить, Хасан своим южным, а оттого хитровыделанным разумом спонтанно решил провернуть такую махинацию, уверенный, что, будучи загнанным в угол, я соглашусь украсить его турнир.

Нет, что-то не бьется. Откуда ему было знать, что у нас нет при себе банковских карт? Что Ромка безденежный игроман и не сможет оплатить с телефона?

Скорее Мика раскололся и сдал меня. Мои парни, разумеется, знали, кто я и чего стою, особенно после поезда. Видимо, наш горячий футболист по фамилии Плеймейкер, получив по зубам, сам выдал меня, как и рассказал, откуда я приехал, а дальше Хасан провел свое маленькое расследование и решил меня привлечь.

Да, скорее всего, так и было.

Но сразу показывать, что я обо всем догадался, не стоит. Хасан хочет, чтобы играли по его правилам, пусть думает, что он рулит процессом.

– Приношу извинения за своего друга, – сказал я. – Я бы с радостью компенсировал вам моральный ущерб прямо сейчас, но с нами случилась небольшая неприятность, нас обокрали.

Хасан скривился.

– Твой друг обвинил в этом меня! А я, между прочим, уважаемый человек! Меня все в городе знают.

О, знакомая песня!

– Если бы он по-хорошему, по-доброму попросил помочь, я бы нашел негодяек, потому что, повторюсь, меня в городе все знают, а я знаю всех. Один звонок кому следует – и воровки наказаны! Но он сразу начал оскорблять и обвинять!

– Еще раз приношу извинения. Каким вам видится способ выхода из ситуации? – чувствуя, как Хасан сомневается, с какой стороны ко мне подойти, я облегчил его метания. – Может, мы в силах оказать вам услугу, в которой вы заинтересованы?

– Через полчаса начинается мой турнир, – не стал тянуть кота за хвост Хасан. – Предлагаю тебе поучаствовать. И тогда мы можем забыть о вашем долге. Я даже сделаю за тебя взнос в пятьсот рублей. А потом ты выиграешь и вернешься к себе в гостиницу, или где вы там остановились.

Да, я не ошибся. Этот жук с помощью девок поймал нас на крючок. Больше чем уверен, что наши деньги и телефоны лежат где-нибудь у него в подсобке. Но так просто соглашаться я не намерен.

– Понимаете, Хасан Бектемирович, мы сейчас на сборах, и у нас строжайшая дисциплина. Если получу повреждения, я очень рискую быть отчисленным. Может, найдем какой-то другой способ? Например, позвоним в полицию, и пусть ловят воровок?

Полицию хозяин шашлычной не хотел категорически. Больше того, он очень боялся, что добыча сорвется с крючка.

– Ты не получишь повреждений, гарантирую! По сравнению с тобой наши бойцы слабые! Очень!

Он хотел на мне заработать и был уверен, что остальные зрители и участники поставят против меня. Я понимал, что такой способ решить проблему наиболее безболезненный для нас всех, но и осознавал, что, если соглашусь сразу, покажу свою заинтересованность и готовность на все. К тому же, как ни крути, риски все равно были.

– Я никому не скажу, что ты такой крутой. Скажу, что футболист Саня из Второй лиги. Ты же из дубля московского «Динамо»? Вторая лига? Короче, гости будут думать, что ты работаешь ногами, ха-ха!

Он и правда хотел так сделать, и подставы тут не было никакой, но все равно согласиться, даже внутренне, оказалось сложно. Сам же боялся, что если свяжусь с Достоевским, то потом не соскочу. И ведь не соскочил, вот как меня эта тема достала! Мике Погосяну за его длинный язык стоит сделать внушение с занесением под ребра!

– У меня время только до девяти вечера, – сказал я, делая вид, что все еще сомневаюсь. – В десять нужно быть на базе в Заозерном.

– Тут ехать пятнадцать минут! Автобус организую, все будет на высшем уровне! Зуб даю!

– Мне нужно посовещаться с друзьями, – проговорил я.

– Две… Три тысячи сверху! И цепь твоего друга! – Он вынул из ящика стола толстенную цепь Мики.

– А как же моральный ущерб?

– А, какой еще моральный ущерб, а? – неискренне заулыбался Хасан. – Мужчины повздорили, бывает всякое, ведь так? Я эту цепочку, можно сказать, оставил себе на хранение.

– Сколько боев?

Хасан смерил меня взглядом, причем изобразил недоумение – мол, чего это я еще торгуюсь? И без того мне столько бонусов обещано!

– Извини, парень, одним боем не обойтись. Ты для моих гостей будешь никто, имени-фамилии твоих никто не узнает, будешь просто Саня, проездом из… – он задумался, – пусть будет из Алупки. Поэтому пробиваться в финал тебе придется с отборочного раунда.

– Сколько боев? – повторил я вопрос.

– Два в отборочном, еще три в финальной восьмерке. – И тут глаза его вспыхнули алчно, а вся любезность слетела, потому что его озарило, как еще на мне заработать. – А может, и больше, посмотрим. Я таких людей приглашу, весь Крым ахнет! Прославишься!

Он поднялся, протянул руку:

– Ну? Договорились?

– Парней моих отпустите, – ответил я, не спеша отвечать на рукопожатие. – И девчонок найдите, пусть все вернут. Мстить не будем, обещаю.

План был простым – оставаясь анонимным, без траты «Лучшего в мире», драться без особых усилий, потом свалить. Если будут травмы и синяки – за ночь точно залечу. А свободу парням нужно обеспечить на случай, если что-то пойдет не так. Кто-то из наших должен вернуться на базу и добыть денег, чтобы закрыть счет, а кто-то – найти Матвеича с той же целью. Но владелец чебуречной, чуть посомневавшись, ответил так, что все упростилось:

– Сделаем. Но только после того, как проведешь первый бой.

– Второе. Мы вам каких-то полкосаря торчим, а вы меня на победу в турнире подписать пытаетесь. Я подписываюсь как раз на один бой. Что касается следующих, то сколько вы на мне поднимете – дело не мое, но вот мои условия: пять тысяч за каждый бой, еще десять – за победу в турнире.

От озвученных сумм Хасана перекосило, лоб его наморщился, мозги усиленно заработали, и мне показалось, что я слышу, как под черепной коробкой трутся и скрипят шестеренки. Наконец алчность победила.

– Согласен, – сказал он.

И я пожал ему руку.