Текст книги "Деление на Ноль"

В центре площади высился фонтан со скульптурной композицией из черного камня, изображающей Рыбу-Дэрью – женщину с двумя хвостами и обнаженной грудью вызывающего размера. В руках она держала изогнутую дугой крупную рыбу, из раскрытой пасти которой била струя воды. Статуя символизировала древний миф о создании Дэрьей всех водоемов под Куполами.

Тут я внезапно вспомнил, что обещал Алисе привезти сувенир с курорта. Подойдя к ближайшей лавке, я долго выбирал покупку под недовольным взглядом Миллера.

В результате я купил консервированный воздух юга, как и было написано на запечатанной банке, понимая, что выбросил на ветер два талера, и гранитный камушек с Пика Анехиты. Плюс к этому взял сушеную форель.

Миллер лишь цинично усмехнулся.

Когда мы подходили к большому, оштукатуренному каменному коробу, являвшему собой автобусный мини-вокзал, рядом с нами неожиданно нарисовался полицейский патруль.

– Эй, мистер! – Упитанный сержант с щеголеватыми бакенбардами ткнул меня пальцем в плечо. – Вы должны пройти с нами.

– На каком основании?! – Я заметил, что правая рука сержанта лежит на поясной кобуре, а клапан расстегнут.

Неужели этот придурок готов начать стрельбу в толпе?

– Простая формальность, – он ободряюще расплылся в улыбке и стал похож на базарного клоуна, – вам необходимо исполнить свой гражданский долг: дежурный сиблинг измерит вашу ауру…

– На каком основании? – с нажимом повторил я.

– На основании статьи седьмой, – начал декламировать он заученный текст, – уложения «О примирении» гражданского кодекса Купола каждый сиблинг, случайно выбранный, может быть проверен на пропорции ауры, так называемого «зэд-поля», на предмет наличия усиливающих или запрещенных артефактов Древних.

Да, была такая статья в гражданском кодексе, но уже давно власти старались ее не применять – в крайних случаях, когда сиблинги действительно нарушали закон… И тут меня прошибло холодным потом: проклятый доктор Меркер! Он же вживил в меня несколько мощных артефактов, к тому же связав их в единую систему!!! Ладно, тот Овен, подаренный старушкой Эгельберд, он-то на меня зарегистрирован… Ясно, что эти люди работают на Оливию, но что же делать? Сейчас на глазах множества свидетелей оказать сопротивление полицейским? А вдруг они еще и настоящие? Тогда статья гражданского кодекса превращается в статью кодекса уголовного…

– Господин сержант, – раздался мягкий и проникновенный голос Миллера, – мы с приятелем опаздываем на автобус, у нас через час оплаченная экскурсия на Медвежью гору. А знаете, сколько мы за нее отвалили?!

– Не волнуйтесь, гражданин, – сержант противно-добродушно осклабился, выделив слово «гражданин», – это не займет много времени. Вы вон лучше на скамеечку присядьте и подождите вашего товарища минут двадцать. Опорный пункт тут совсем рядом. Ваш товарищ протокольчик подпишет, и мы его отпустим…

Странно… Если это люди Оливии, почему они интересуются только мной, а не Миллером тоже? Лив решила Миллера простить? Вряд ли… Хотя всякое может быть…

– Генрих, – я наклонился к его уху, – постерегите мои вещи, наймите такси и ждите меня возле автобусной остановки, чтоб машина была на холостом ходу, хорошо?

Миллер молча кивнул, а я отправился в компании двух полицейских в опорный пункт. Я утешал себя тем, что в таких пунктах сотрудников обычно немного, и, скорее всего, я смогу с ними справиться. Главное, быстро оценить обстановку и сработать неожиданно.

Мы подошли к угловому пятиэтажному дому, где, судя по вывескам, были рыболовецкие конторы, местный супермаркет и разнообразные общественные организации. И как раз на самом углу нелепо торчало ржавое железное крыльцо с таким же козырьком и полинялой вывеской: «Пункт охраны порядка».

Дверь на разболтанной пружинке со скрипом отворилась, и мы зашли в полутемное помещение с деревянной конторкой, где сидел дежурный на фоне зарешеченного окна. Слева была неглубокая ниша, забранная решеткой. На правой же стене была потертая, обитая облупившейся искусственной кожей дверь с табличкой: «Старший инспектор участка № 3».

– Проходите в кабинет, – кивком головы показал мне направление сержант, после чего они с напарником уселись на скрипучие стулья по обеим сторонам от двери.

Меня несколько успокаивало то, что их всего трое, и что меня не обыскали, и соответственно не отобрали пистолет, заткнутый за ремень за отсутствием кобуры.

Я молча прошел к двери, потянул за ручку и вошел в кабинет.

Там было еще темнее, чем в дежурке: узкое окно с решеткой тускло просвечивало сквозь темные от пыли занавески. В самом темном углу стоял стол, за которым виднелся темный силуэт сидящего человека. Настольная лампа на столе совершенно его не освещала, наоборот, контрастное пятно света на столешнице еще сильнее подчеркивало мрак глухой стены, где укрылся хозяин кабинета.

Так как меня встретило молчание, я сунул руку за лацкан пиджака, прикоснувшись пальцем к рукоятке оружия, медленно подошел к столу и, отодвинув стул для посетителей, аккуратно присел на его край.

– Наконец-то течение реки событий столкнуло нас в одном из своих многочисленных устьев… – раздался знакомый голос.

– Задери тебя йети, Пифагор… – шумно выдохнул я с облегчением.

– Да, друг мой, – медленно произнес Юн Сунь после того, как я кратко изложил ему свою курортную эпопею, – я, конечно, догадывался, поручая тебе поиски Анджелы Пакеда, что путь твой будет рекой сквозь камни, но я и не предполагал, что в изумруде появится столь много темных пятен…

– Дорогой Юн эр, – покачал я головой, – выражайся короче: у нас мало времени. Через час с небольшим нас ждет аэроплан от Зеленского, и задерживаться не стоит.

– Хорошо, – нехотя кивнул тот.

– Как ты меня подкараулил тут? – полюбопытствовал я. – Здесь куча соглядатаев-наемников Оливии Бич, тебя не засекли?

– Меня засечь очень трудно, – самодовольно усмехнулся кончиками губ чанаец, – а то, что я ждал тебя здесь, так я же аналитик, не забывай. Узнав про беспорядки на краю Купола, я понял, что ты обязательно участвуешь в них. А раз ты в опасности, то в Скарлет-таун ты не вернешься, да и Рокпорт ближе для эвакуации.

– Ты, конечно, гений, Юн, – сказал я, – но мне так и хочется дать тебе под дых. Я задолбался бегать, как дрессированная собака, пока ты там выстраиваешь свою шахматную партию.

– Я очень ограничен в средствах, Заг, – вздохнул он, – именно потому, что я дорожу тобой, я не могу говорить тебе все, иначе тебя быстро раскроют и ликвидируют. А пока ты действуешь вроде как по своим заказам, есть маскировка. Ты просто не представляешь, как я за тебя переживаю…

– Да, – согласился я, – действительно не представляю.

– Хорошо, – кивнул тот, – просто я хочу, чтобы ты осознал все покрывало Парвиза, мастера иллюзий. Из твоей информации можно уже сейчас сделать ряд выводов. Во-первых, о существовании этого Зеро мы знаем давно, но, как и все, знание наше подобно нескольким зернам мака…

– Пифагор…

– Он действительно появился словно бы ниоткуда. – Юн не обратил внимания на мое возмущение. – Единственная версия, которую мы сейчас считаем максимально правдоподобной, что это некий агент из другого Купола, готовящий наше общество к внешнему вторжению, хотя и тут слишком много допущений. Есть еще одна – но она настолько фантастична, что я не посмею облечь ее в слова. Да – действия Зеро весьма напоминают некий тотализатор, призванный перетрясти нашу элиту и построить собственную вертикаль власти; зачем захватывать главенство, если можно главенствующего заставить служить себе? Он весьма умен, хитер и осторожен, что говорит о том, что действует он не в одиночку, но и не напрямую представляет чьи-то интересы. Да сейчас это не важно.

Юн наконец поправил абажур настольной лампы так, что блик от стола слегка осветил его широкоскулое лицо.

– Да, существуют так называемые «тальман» и «углень», – продолжал наш жандарм, – наконец-то удалось установить примерную схему их действия. Это какая-то полузабытая технология Древних. Технология, отвечающая за управление Куполом в кризисных ситуациях. Ее-то и принес с собой Зеро. Но откуда? Пока неясно. Ясно одно – Зеро буквально битком набит технологиями Древних, да такими, о которых у нас почти никто даже и не помышлял. Правда, он может быть связан с остатками организации «Наследие Предков», а возможно, действительно информация из другого Купола. Может, из Парфии, хотя, скорее всего, из Сайбера. Но все эти версии больше от недостатка информации. Суть в том, что вышеупомянутые арты должны питаться энергией Купола и действовать на весь Купол. Именно Купол проводит те самые подчиняющие сигналы, передаваемые «иглами». Причем «углень» – это арт, а вот «тальман» – это некая неясная технология, которая позволяет непосредственно влиять на биологическую оболочку. Возможно, и «углень» часть этой технологии. Есть две точки, где должны быть установлены эти арты – источники сигнала: первая точка это та самая непонятная башня в Закуполье – «Барбакан Мертвых». Он как раз напротив коридора Тельца возле Нью-Фауда, за зоной Приграничья. А вторая точка – это башня Скорпиона…

– Но ведь башня Скорпиона находится внутри Купола? – не понял я.

– Это не совсем так, – покачал головой Юн, – в этом комплексе как раз находится вход в коридор Скорпиона, который также выводит за Купол. Там совершенно симметрично «Барбакану» и находится настоящая башня Скорпиона. Аналогичная постройка со стороны Нью-Фауда была уничтожена во время застройки города.

– Кто-то уже захватил «Барбакан Мертвых» или проявил к нему интерес? – спросил я.

– В том-то и дело, что пока все молчат; город бурлит, начались беспорядки, даже ввели комендантский час, и в этой мутной воде кто-то выжидает. Нужно узнать, кто это. Оливия, судя по всему, поторопилась, да и Южные горы далеко. А до «Барбакана» через Приграничье совсем рядом, так что…

– Но почему не захватили обе точки внезапно и одновременно? – перебил я.

– Скорее всего, Оливия – это наживка, отвлекающий маневр, – пояснил Юн, – кто-то, возможно и сам Зеро, использует ее втемную. Ее неумелые действия должны оттянуть наше внимание от столицы. Наверняка в Южных горах где-то ждет своего часа резервная команда, подчиняющаяся этому неизвестному лицу, которое должно координировать действия. Я был уверен, что это Гюнтер, но ты говоришь, что Гюнтером был Пакеда, а теперь он мертв… Следы продолжают высыхать на горячем камне…

– Да, Зеро – мастер запутывать следы…

– И то, что он как бы взял тебя на работу, – снова кивнул Юн, – это подсказка. Он дает понять, что мы действуем в неверном направлении, и его это устраивает… Значит, нам нужно сделать какой-то неожиданный ход.

– Откуда у тебя столько информации? – Я прищурился. – Раньше ты мне этого всего не рассказывал.

– А ты поверил бы, друг мой, в некоего комиксного злодея Зеро в котелке и с усиками? – Юн усмехнулся. – А потом нам удалось захватить одного из командиров «Детей Древних», не все они работали с Миллером и компанией. Кое-что он успел рассказать, прежде чем арт убил его. Нашим сиблингам не удалось полностью блокировать действие арта. А вытаскивать их из черепа мы еще не умеем. Но работы ведутся. Говорят, что ими руководит какая-то секта «Зоркое око»…

– Кстати, – я поднял вверх палец, – что-то частенько я встречаю символ глаза в круге.

– Пока мы не знаем, что это такое и зачем оно. Предполагаю, что это намек на технологию «тальмана»: вроде как он смотрит на Купол и всем управляет…

– Анджела снова исчезла… Возможно, ее похитила Оливия…

– Я постараюсь выяснить этот вопрос и предупредить наши группы захвата. А тебе придется еще раз оказать мне, да что я говорю – всем нам услугу: продолжай идти по следу. В Нью-Фауде я буду тебе помогать больше. Мне с трудом удалось вырваться сейчас, хоть я мог бы и дождаться тебя в столице. Твоя информация нуждается в срочнейшей аналитике, и я немедленно передам ее дальше по своим каналам. Угроза оказалась нешуточной. Так что сам понимаешь… С Миллером будь осторожен, хотя официально он член лоббистского комитета при луддитах, но этот человек всегда будет на стороне силы и выгоды.

– Этого он даже не скрывает, – согласился я.

– Единственная наводка – это госпиталь фонда Шпигеля, – продолжил Юн свои наставления, – обязательно поговори с Якобом Майнером. Скажи ему, что ты от Рыбака, и он тебя выслушает. Поторопись, друг мой! Я найду тебя в Фауде…

– Постарайся менее экстравагантным способом, – попросил я, поднимаясь со стула, – а то если для нашего разговора мне придется попасть под машину или провалиться в канализационный люк, чтобы ты в роли медбрата встретился со мной, боюсь, мои нервы не выдержат…

– Я постараюсь, – с абсолютно серьезной физиономией ответил господин Сунь…

Хорошо, что Миллер, несмотря на свою авторитарность профи, послушался меня: такси стояло с включенным двигателем около вокзальчика. Миллера в окне было не видно, стекла были закрыты, но, приглядевшись, я заметил круглую голову, едва возвышающуюся над спинкой заднего сиденья.

Я открыл дверцу, кинул взгляд на Генриха, и, как только я захлопнул ее, машина плавно тронулась, лавируя между стоящими на площади автобусами.

– Ну и что это было? – напряженно нарушил молчание Генрих.

Я понимал, что выглядит все это странно, и любая моя ложь сейчас будет как заметна, так и вредна.

– Накаркали вы, господин младший комиссар, – я говорил тихо, несмотря на то, что между нами и водителем была прозрачная перегородка, – жандармерия меня нашла.

– А я и не сомневался, дружище Моррисон, – со скучающим видом ответил тот. – И что говорят?

– Говорят, что Оливия это пшик, – ответил я, – нужно искать координатора в столице.

– Похоже на то, Моррисон, – кивнул Миллер. – Лив не продержится долго, если, конечно, у нее не хватит мозгов затаиться.

– Тогда будет очень обидно, если Анджела у нее, – как можно спокойнее заметил я.

– Все же вы неравнодушны к юной Пакеда, – одобрительно хмыкнул Генрих.

– Господин младший комиссар, – сухо сказал я, – в данном случае я просто беспокоюсь за жизнь молодой ветреной девушки, которая пока не заслужила быть размазанной по камням во время взятия жандармерией башни Скорпиона. Кстати, настоящая башня находится за Куполом, а ваш объект это только вход в коридор Закуполья.

– Это мне известно, – Миллер зевнул, – значит, жандармы пока не нашли ничего интересного. Ну, хорошо…

Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл веки.

Порой мне казалось, что Миллер читает меня, как открытую книгу. Вообще-то, мог бы мне про коридор и сам рассказать, рыба лупоглазая! Я обиделся и тоже решил помолчать, немного вздремнув…

Аэродром Рокпорта представлял собой большое вытянутое поле, местами поросшее травой и огороженное пластиковой сеткой. Аэропорт представлял собой двухэтажное, обшарпанное здание, больше напоминающее старую сельскую школу где-нибудь в Альма-тауне.

Небо стремительно темнело – на часах почти восемь. Было серо, ветрено и промозгло. Но это никоим образом не влияло на деловую активность этого, казалось бы, заштатного аэродрома, выглядящего даже проще, чем в Палм-хиллс.

Только при нас приземлился двадцатиместный пассажирский аэроплан «Пайпер-берд-8». Еще два таких же местной авиакомпании «Соуф-Маунтанс лайн» стояли, готовясь к рейсам, с открытыми люками и спущенными трапами.

Далеко от нас, возле ангаров с противоположной стороны летного поля, на причальном шесте висел огромный металлический дирижабль «Длань Дильдара» с эмблемами жандармерии на борту. И что примечательно – за его гондолой на грузовых рельсах висли в сложенном виде три «Грома Зодиака», только не БШС-5, а шестая модель, более современная и лучше вооруженная.

– Обратите внимание, мистер Моррисон, – пробормотал Генрих, – я готов поставить миллион талеров против сантима, что это везут подарки для нашей дурочки… И скоро там, откуда мы еле унесли ноги, будет весьма жарковато…

– Согласен, – кивнул я в сторону летного поля, там на рулежную дорожку выходили сразу четыре военных самолета: два бомбардировщика «БВТ-31» и столько же трехмоторных десантных «Шмель С-110».

– Господа Миллер и Моррисон? – раздался голос сбоку.

Мы как по команде обернулись, к нам подошел человек в кожаном летном шлеме, такой же куртке и штанах, заправленных в высокие сапоги. Его загорелое лицо имело острые черты, а верхнюю губу украшали щегольские усы. В руках он держал бумажные квадратики, судя по всему, с нашими фотографиями.

– Я за вами по приказу господина старшего комиссара Зеленского. Вы готовы к вылету?

Мы, переглянувшись, кивнули и, подобрав свои вещи, зашагали по сырой каменистой земле в сторону стоящего самолета. Некоторую циничную иронию усмотрел я в том, что двухмоторный пассажирский самолет был произведен фирмой «Бичкрафт»…

Глава 5
Здравствуй, столица! Разговор начистоту. Новая «старая» жизнь

– Зря вы на меня дуетесь, Моррисон, дружище. – На лице Миллера играла лукавая и искренне добродушная улыбка. Ему снова хотелось общаться, и он был готов стать «милашкой» Генрихом.

– Да вовсе я на вас и не дуюсь, – отмахнулся я, глядя в иллюминатор, – просто люблю смотреть на наш Купол с высоты, только так можно понять, что Ироп не такой уж крохотный. Это словно искусный макет, ожившая карта…

– Никак не мог заподозрить, мой дорогой Моррисон, что в вас живет романтик! – Генрих усмехнулся, но без намека на сарказм.

– Мой кроткий Генрих, – я тоже улыбнулся ему в ответ, – если вы хотите поболтать, так предлагайте тему для разговора, иначе я буду дальше любоваться родными просторами.

– Бросьте, дружище, – он махнул своей крепкой крупной ладонью, – любоваться просторами лучше всего с цеппелина, там есть панорамные окна. А эти самолеты это как лифт в «Трезубце» – раз, и уже там…

– Миллер, дружище, никогда не мог заподозрить вас в ретроградстве…

– Вам надо было стать адвокатом, Моррисон, вы лихо выкручиваете любую тему…

«Бичкрафт-22» модели «Вайлд Сван» был самолетом частным. Потому никаких рядов кресел не было. Мест было восемь: четыре дивана напротив друг друга. Между ними стояли уютные столики на манер железнодорожных купе не меньше первого класса.

Играла тихая музыка: какое-то джазовое попурри[6]6
  Музыкальная инструментальная пьеса, составленная из популярных мотивов других сочинений, нескольких произведений одного жанра или определенного композитора.


[Закрыть], а на столиках горели электрические лампы под красивыми абажурами. Невзрачный белесый стюард предложил нам напитки, и я не смог отказаться от стаканчика виски с купол-колой.

Не удивлюсь, если этот самолет принадлежал лично господину старшему комиссару – абы кто не будет выдвигаться на должность генерального прокурора Нью-Фауда.

– Вы лучше, чем играть в словесный пинг-понг, сказали бы мне чего-нибудь полезного, – вздохнул я.

– Что же снова у вас на уме? – прищурился Генрих.

– Да вот не в первый раз замечаю, – я отхлебнул мелкий глоток обжигающего напитка и запил его колой, – как начал копаться во всем этом безобразии, как-то часто появляется символ некоего глаза, заключенного в круг. Вам ничего не известно про «Зоркое око»?

Миллер пожевал губы, задумчиво глядя в иллюминатор, затем повернулся ко мне.

– Честно сказать, Моррисон, что-то известно, но крайне немного: это была епархия дока Меркера, – наконец ответил он, – пару раз я задавал ему вопрос, но тот все время отшучивался или говорил, что так обозначается артефакт «тальман». Но в чем смысл, не пояснял. Еще несколько раз я замечал такие татуировки у некоторых своих подчиненных, которые были фактически в личной охране дока. Формально они подчинялись мне, но по сути – док сам приглашал их, по его словам, через организацию типа «Наследия Предков». Я знал, что некоторые секретные ее отделы еще после войны сдались властям, и их никто не закрывал. Ну а зона моей ответственности это защита «яйцеголовых умников», да и не было надобности мне что-то выяснять об этом. Я думаю, что это некий символ какой-то секретной лаборатории, которая и занимается сборкой «угленей» и «тальманов». Но это непроверенные предположения…

– Тогда скажите мне другое, – меня так и подмывало его уесть, – почему на ордере на мой арест была именно ваша подпись, Генрих?

– Моррисон, – он укоризненно нахмурился, – мы, кажется, уже это обсудили еще там, на объекте. Мне дали приказ не на ваше устранение, а на то, чтоб вывести вас из игры. Да, идея повесить на вас смерть Брауна показалась начальству интересной, они же тогда еще не знали, что наш общий босс решил вас натравить на «бессмертных».

– А кто конкретно приказал? – Я прищурился.

– Ну кто? – скептически сжал он губы, покачав головой. – Некий Гюнтер, глашатай самого Зеро, которого я и в глаза-то не видел. Просто я знал, что он есть.

– Странно получается, – хмыкнул я. – Пакеду же, по словам Лив, сместили с этой должности?

– Свято место пусто не бывает, Моррисон, – пожал он плечами…

Столица встретила вечерней осенней сыростью и влажным ветром. Было заметно прохладнее, чем на юге, весьма необычные ощущения, когда за пару часов с небольшим перемещаешься почти на шестьсот километров.

На сей раз нас сопровождал тот самый белесый невзрачный стюард, который двигался впереди по трапу, словно он президент Монро, и его встречают тысячи избирателей.

На аэродроме было суетно, гудели двигатели десятков самолетов, по громкой связи объявлялись рейсы и номера рулежных дорожек, сновали автобусы и автомобили, забирающие и привозящие пассажиров, а под огромным козырьком здания аэропорта были оборудованы автобусные станции, стояли ларьки с фастфудом и журнальные киоски.

Нам пришлось немного пройтись по бетонному полю и немного подождать на стоянке грузовиков, пока к нам подрулил черный лакированный «роял-престиж» с тонированными окнами, без каких-либо опознавательных знаков.

Водитель предъявил нам удостоверение старшего сержанта полиции Нью-Фауда, которое мы вмести с Миллером внимательно изучили и сочли подлинным. Хотя во мне стало расти легкое напряжение: возникало чувство резкой и необоснованной смены статуса.

Это чувство только усилилось, когда, выехав через грузовые ворота аэродрома, к нашей машине присоединились два полицейских «паккарда» с вращающимися яркими «люстрами» мигалок.

Я молча кинул красноречивый взгляд на Генриха, на что тот наморщил лоб и поджал губы, пребывая, похоже, в той же растерянности.

Достав сигарету, я приоткрыл окно нашего авто. На это мне потребовалось некоторое время – я никак не мог найти рукоять стеклоподъемника на обитой дорогой кожей двери. Наконец-то до меня дошло, что одна из двух кнопок на дверной ручке блокирует дверь, а другая приводит в действие маленький моторчик, который открывает и закрывает стекло.

Мысленно посмеявшись над собственной дикостью, я закурил, глядя на улицы моего города. Шоссе Воздухоплавателей пересекло Большое кольцо, и мы повернули налево. После чего свернули на знакомую до боли Монтгомери-стрит. Скоро будет перекресток с Мэдисон-авеню, а уж дальше по Десятой должен загореться неоновыми вывесками ночной клуб «Степ-Гоу». Интересно, Макс, как всегда, торчит там? Надо бы ему настучать по башке на всякий случай… а перво-наперво – позвонить в офис и узнать, как дела у мисс Линсдэйл… Внезапно я понял, что на улицах фактически нет ни людей, ни автомобилей, а ведь время-то в районе Водолея – десять! Все гуляки и тоскующие клерки с различной шантрапой должны сейчас протирать свои подошвы теркой уличного асфальта, невзирая на мелкий дождик! Да и огней ночных заведений я что-то не замечал – фонари горят, а вот вывески и витрины – нет. Только мигалки нашего полицейского эскорта мерцают пятнами на фасадах домов!

Тут я уж позабыл про всякие посторонние мысли и высунул голову из окна. В лицо ударил мокрый ветер с дождевой мелкой взвесью, а главное, яркий свет ослепил!

Точно на перекрестке возвышался силуэт БШМ, светящий мне прямо в лицо своим прожектором. На секунду промелькнул недавний страх: этот день никак не заканчивается, и мне начинает очень хотеться его промотать вперед, словно дорожки пластинки.

И тут, словно гром среди ясного неба, точнее – пасмурного: от пустых тротуаров пустых улиц отразился записанный женский голос, который равнодушными интонациями зачитывал повторяющийся текст:

– Уважаемые граждане Нью-Фауда! В связи с участившимися беспорядками, спровоцированными террористами, настроенными против демократического правления в Куполе Ироп, убедительная просьба не находиться на улице без уважительной причины или специальных документов после десяти часов вечера! Чрезвычайный Комитет по поддержанию порядка, созданный при жандармском департаменте, настоятельно рекомендует вам при обнаружении подозрительных лиц или подозрительного поведения, угрожающего жизни и здоровью граждан, немедленно сообщить по телефону доверия ЧКПП или же ближайшему сотруднику полиции. Ситуация контролируется правительством и лично президентом Монро. Не поддавайтесь панике и не верьте слухам! Подробную информацию о ситуации слушайте по центральным каналам радио и смотрите по телевидению. Просьба соблюдать спокойствие и общественный порядок!

Я откинулся на спинку сиденья и решительно закрыл окно, но моя челюсть и не думала закрываться: теперь понятно, зачем нам представительская машина с полицейским эскортом.

– Зачем им все это? – пробормотал я, обращаясь к перегородке водителя, обшитой дорогим красным деревом.

– Если вы имеете в виду правительство, то это и так понятно, – вступил в беседу Генрих, – а если вы про организаторов беспорядков, так у мистера Зеро, говорят, деньги разве что не сами родятся, а Оливия и этот бардак нужны «контролерам», чтобы отвлечь внимание властей. Я больше чем уверен, что главные интересанты этой заварушки сидят тут и выжидают удобного момента…

Я промолчал, так как это полностью совпадало со словами Юна. Да, Миллер определенно один из умнейших людей Купола… Тем и опасен…

– А вообще, Моррисон, – как ни в чем не бывало продолжил младший комиссар, – сегодняшний денек начинает меня утомлять…

– Полностью согласен с вами, Генрих, – проговорил я. Даже не думал, что смогу такое сказать…

На специальном служебном лифте нас доставили из подземного гаража полицейского управления сразу к приемной кабинета Зеленского.

Беседа протекала быстро, сжато и официально, приняв в основном форму двух зеркальных монологов. Сперва мы с Миллером рассказали почти всю историю с объектом «башня Скорпиона», естественно подправив некоторые детали, о чем условились ранее, а затем господин старший комиссар выдал нам разнарядку на наше вступление в некую группу «Ревизор» (явно сам придумал название или же эти «Либеры»), которая подчиняется лично ему и высшим чинам жандармерии. Письменные рапорта писать пока было нельзя – полная секретность и режим молчания (ага, это после нашей «карнавальной» поездки с эскортом, хорошо еще, без звуковой сирены). В этой группе будут самые лояльные и надежные граждане Фауда (как не вспомнить последний мой разговор со старшим комиссаром про некую «деликатность»?). В общем, если пропустить всю приличествующую ситуации начальственную чушь через бредофильтр, полезной информации было на половинку тумблера виски. Мне было велено продолжать расследование в Фауде, дабы напасть на след основных сторонников загадочного Зеро, но самому (под страхом отстранения от должности) никаких действий не предпринимать и немедленно докладывать лично! Обо всем, что узнаю, я должен громко молчать!

В качестве премии мне были выданы задним числом командировочные в размере пяти сотенных бумажек с обещанием добавки в ближайшее время. Это меня порадовало: первый раз я получал зарплату от самого старшего комиссара!

Я уж был готов откланяться, но оказалось, что это не все: начальственная благосклонность не остановилась на достигнутом, и мне выдали выписанный на мое имя специальный пропуск, где говорилось, что я, именем моего господина, имею расширенные полномочия и даже (!) могу гулять во время комендантского часа по пустынным улицам нашей столицы! Правда, широта моих полномочий не уточнялась, но подпись начальника полиции должна была подействовать в большинстве случаев.

– Все, Моррисон, работайте, – поджав тонкие губы, произнес шеф, – больше я вас не задерживаю, а вас, господин Миллер, я попросил бы остаться…

Выйдя из кабинета начальства и попрощавшись с секретарем, я начал спускаться по полутемной пустой лестнице затихшего управления. Только на первом этаже в дежурном отделении кипела жизнь, раздавались громкие голоса, шум задержанных, окрики полицейских. Но я туда не пошел, я двинулся к раздевалке со шкафчиками, чтобы покинуть Пиллар, 39 или наш Фрозентрон через ворота внутреннего двора. Я представил себе, как сейчас потащусь к станции подземки «Арчер-стрит», забыл спросить – открыто ли сейчас метро? Такси-то уж точно не поймать.

Пешком до офиса чуть больше шести километров. Моим размашистым шагом и со знанием, где лучше срезать – это чуть больше часа. А до подземки все равно тащиться минут двадцать, да еще и не по пути. Мне очень хотелось попасть домой. Но… глядя на опустевшую площадь Согласия и, любуясь украшенной огнями громадой небоскреба «Трезубец», я решил немного подождать… Миллера. Не то чтоб я проникся к нему теплыми чувствами, хотя и неприязни тоже не было. Просто вдруг он что-то мне расскажет? Подожду минут двадцать – тридцать – от меня не убудет. К тому же в мою голову пришла блестящая мысль: полицейские патрули на автомобилях! Они же ездят всю ночь, дежурят. А мне только что подарили такую прекрасную бумажку! Вот и проверю ее действие. И дома окажусь быстро, и с Миллером лишний раз потолкую!

Спрятавшись в темной арке дома почти напротив правления, я ждал. Ветер окреп и слегка шумел в арке. Дождь, а точнее, то мокрое недоразумение, которое носилось в воздухе перед этим, почти прошло.

Ждать пришлось около получаса, пока кругловатый силуэт Миллера не появился в калитке ворот внутреннего двора управления, он выбрал тот же маршрут, что и я. Хитрый дяденька!

Повернув в сторону моста через Данай, он быстро зашагал смешной, немного моряцкой походкой.

Я осторожно двинулся за ним, постепенно сокращая дистанцию.

Не успев приблизиться к нему достаточно близко, чтобы окликнуть, я выдал себя шагами в окружающей тишине.

– Я так и знал, Морисон, что вы меня дождетесь, – он начал говорить еще до того, как повернул голову, – что лишний раз подтверждает: с вами можно иметь дело.

– Я не мог просто так бросить человека, с которым буквально вчера отстреливался от диких обезьян и опасных дирижаблей, а сегодня ползал под танками и взрывами гранат. Это, знаете ли, как-то сближает людей, – сказал я, закуривая.

– Это бесспорно, – кивнул Генрих, – как и то, что вам было жутко любопытно, о чем я разговаривал с начальником.

– Ну не без этого, – иронично подтвердил я.