Текст книги "Деление на Ноль"

– Вы мне нравитесь, Моррисон, честное слово, – сказал он с совершенно каменным выражением лица, – есть в вас склонность к рациональному мышлению. Давайте прогуляемся до Шестой улицы, а там разъедемся на полицейских патрулях по домам, уж очень хочется проверить те бумажки, которые так мило вручил нам господин Зеленский.

И мы пошли, словно старые приятели, возвращающиеся после бурного вечера в баре, стараясь не попадать в поле зрения стоящего на площади дежурного БШМ.

– Итак, Генрих, – решил подбодрить я его.

– Он еще хуже, чем я, – усмехнулся Генрих.

– В смысле? – У меня чуть не вырвалось – куда уж хуже?

– Напоминаю, Моррисон, – он поправил шляпу, – наш разговор…

– Да-да-да, – закивал я, сморщив лицо, – смысл мне…

– Так вот, – продолжил Миллер, и его словно прорвало. – Влад попросил меня наладить контакты с Оливией, и когда я объяснил, что она пустышка, он договорился до того, что попросил наладить связь и с Зеро. Он не на шутку напуган, хотя пытался показать, что это просто оперативный ход и тактическая необходимость. Но меня ему не провести – слишком хорошо я знаю этого гражданина. Причем никакой Зеро даже не заикнулся о реставрации движения эволюционеров, но он вбил себе в голову, что это тоже возможно, и просил меня заручиться еще и поддержкой бывших «люци». В общем – готовит себе запасной аэродром старый трус. Он бесхребетен и просто прирожденный приспособленец. Даже мне до него далековато. Когда-то он был очень честным человеком! Сначала он был искренним эволюционером и, разочаровавшись в идеях превосходства сиблингов, абсолютно осознанно и аргументированно стал луддитом. Он с юности был изворотливым политиком – писал громкие статьи. Помню его статейку в «Дейли-Фауд»: «Я никак не мог сначала понять, почему единороды отвернулись от сиблингов? Неужели сиблинги предали Купол? Как могла идея мудрого руководства превратиться в оголтелый геноцид, который так же был подхвачен простыми обывателями, как и применен к ним?» Как вам такая «искренность»?

– Да уж, ловок наш шеф, – вздохнул я, – но вы же не хотите стать генеральным прокурором?

Миллер вздохнул, подняв ворот плаща, – мы шли по мосту, и от Даная дул промозглый ветер.

– У меня вот в черепушке нет этого «угленя», – наконец сказал он, – и уж кому, как не мне, должно быть наплевать, кто там сядет за рычаги Купола: я никогда не останусь без работы, поверьте мне, Моррисон. Просто я не люблю, когда меня держат за дурака. Первым это сделал, как ни странно, мой друг, доктор Меркер – он убеждал меня, что Зеро всего лишь деловой партнер, хоть и неизмеримо высокого уровня. Но я подозревал, что он нас использует – так и оказалось. Потом дура Лив решила, что она самая главная, и ей больше никто не нужен, а теперь еще и Влад начал вешать мне лапшу на уши с абсолютно серьезным видом. Я не хочу, чтобы все знали, что я умнее среднего, но мне неприятно, если меня считают этого среднего уровня глупее. Еще я состою в партии «Луддитов», а это мощное лобби, и что-то мне подсказывает, что от лоббистов будут избавляться в первую очередь. Вот я и говорю: если я всегда стараюсь держать курс в сторону «победителей», то господин Зеленский готов слить все сразу – не я добуду ему канал связи, так кто-то другой. А он еще и уверен, что Зеро не сможет им воспользоваться! Ха! Пакеда тоже так думал! А он поумнее Влада. Да не нужно быть этим хиусовым Зеро, чтоб обвести шефа вокруг любого пальца! Он, конечно, не критично глуп, но – высокомерие и трусость направят его по чужой воле…

– То есть вы хотите сказать, – перебил я его, – что вот эти бумажки и немного денег это максимум, чем он нам будет помогать?

– Вы на редкость проницательны, дружище Моррисон, – ответил Миллер. – Причем я не шучу.

Лицо его стало озабоченным.

– Я предлагаю, Генрих, добавить в команду «Ревизор» нормальных людей, которые по меньшей мере заинтересованы в противостоянии этому Зеро. – Я вопросительно глянул на него.

– Вы говорите про мафиози и шестерку Зеленского, этого Хофера? – Он ответил мне недоуменным взглядом в тусклом свете уличных фонарей.

– Мне кажется, – мягко сказал я, стараясь, чтобы Миллер не подумал, будто я заинтересован в стукачестве, – есть ощущение, что Хофер только прикидывается шестеркой. Я наблюдал за ним и пока могу заметить, что он ни разу меня не сдал. И потом, его можно направлять по параллельным линиям дознания – он дотошный. Пару раз выдать ему фальшивую информацию, тогда мы быстро по реакции Зеленского узнаем: стучит он или же нет. Ну а Хуарес является голосом Папы Монзано, который очень недоволен решением вашего же Гюнтера стравить его с «южными».

– Ну, звучит разумно, – кивнул Генрих. – Хорошо, надежные люди нам нужны как Купол. На том и решим. Я свяжусь с вами! Вон как раз к нам направляется патруль! Я еду первым, Моррисон, ни к чему нам часто светиться вместе…

Я поймал свой патруль буквально через пять минут: шел по тротуару Шестой на юго-запад, подняв руку, словно ловил такси. Заметив такую наглость, первый же дежурный «паккард» притормозил у обочины, еще не понимая, с кем он связался. Командир патруля долго разглядывал мой чудодейственный пропуск, просвечивая его фонариком, пока наконец не вызвал любопытство всего экипажа. Они искренне пытались найти хоть что-то неправильное в моей бумажке, цокая языком и мрачно хмурясь. Я, снисходительно улыбаясь, чувствовал себя мальчишкой, который вышел гулять во двор и хвастается новеньким игрушечным пистолетом с настоящими пистонами, а его приятели с завистью и недоверием его разглядывают.

Наконец они, не скрывая своего восхищения, признали подлинными сложный вензель Зеленского, обе печати канцелярии управления и личную печать старшего комиссара. После чего, одарив меня взглядами, словно я – сам Майкл Мур, сошедший к ним с киноэкрана, несколько извиняющимися голосами сказали, что выезжать далеко за участок патрулирования им запрещено. Я милостиво разрешил довезти меня до перекрестка с Фируз-авеню и загадочно замолчал между двумя констеблями на заднем сиденье. Я думал, что у меня попросят автограф, но нет – меня довезли до перекрестка и просто пожелали счастливого пути.

Надо бы как-то в НОБНОТе, что ли, засветиться, пока меня в розыск не объявили.

Прогулявшись по пустынной Фируз привычной дорогой до своего уютного угла, перечеркнутого каналом Гренадеров, я посмотрел на окна офиса.

Наконец-то я дома! И плевать, что сегодня рвались гранаты, и лежали в лужах крови разорванные тела. Я дома… Окна были темными, но в гостиной была видна тонкая светлая полоска… Такая бледная… Но такая волнующая – Алиса в офисе… Как же это прекрасно…

Еще проворачивая ключ в замке, я услышал за дверью торопливые шаги. Я раскрыл дверь и утонул в тревожных и одновременно радостных глазах мисс Линсдэйл.

– Заг! Мистер Моррисон… почему вы не позвонили.? Какого…

Я не выдержал и, уронив рюкзак на пол, притянул Алису к себе и крепко обнял, вдыхая нежный запах ее волос.

Сперва она пыталась сопротивляться, выставив вперед локти, потом обмякла, а я, слегка отстранившись, коснулся губами ее губ, а потом крепко поцеловал…

Уснуть мне удалось ближе к утру… И совсем не только потому, что мы продолжали целоваться, пока я сбрасывал на пол плащ, шляпу и расстегивал пиджак. И совсем не потому, что мы почти упали на диван, а образ Анджелы вмиг растворился в моем сознании, как утренний туман. И даже не потому, что Алиса была в домашнем халате, и раздевать ее почти не пришлось. Дело было совсем не в физической любви, которая вспыхнула у нас ярко, как взрыв фугасного снаряда. Я чувствовал, что именно этого момента я ждал долгие серые будни, именно этого возвращения домой ничем не заменишь, когда тебя ждут, за тебя волнуются, а ты, несмотря ни на что, возвращаешься, хотя мог бы и не вернуться… Это был весь накопленный заряд нехватки тех позитивных эмоций, та нежность, которая копилась в нас, как в электрическом конденсаторе… Было стойкое ощущение, что меня не было дома много месяцев, а может, и год.

Потом Алиса набросила на себя халат и, покачивая умопомрачительными изящными бедрами, пошла на кухню разогреть остатки ужина.

Меня всего потряхивало, я зажег настольную лампу и сервировал стол, достав из бара початую бутылку виски и вскрыв шампанское для Алисы.

А потом я достал сувениры: банку с воздухом, камешек с Пика Анехиты и рыбу. А еще ту бутылку вина, которую мне подарили на Вороньем Камне.

Странное ощущение – я вернулся в привычную обстановку, но я стал каким-то другим, это трудно объяснить.

Пока мы не подняли бокалы, Алиса не проронила ни слова.

– А теперь рассказывай все, Заг, – сказала она, глядя на меня серьезно и внимательно, – иначе я завтра же увольняюсь!

И я не стал ее подкалывать, не стал глупо шутить, не начал игру в слова – я начал рассказывать. Конечно, пришлось стыдливо опустить некоторые детали об Анджеле, но это действительно сейчас было абсолютно лишним. Ненужным!

Я не то чтобы старался не преувеличивать – я даже сглаживал некоторые, особенно острые, моменты, которые могли бы показаться чем-то нереальным. Я сказал, что Оливия ранила меня, а не убила…

Я говорил с набитым ртом, а Алиса задавала вопросы, что-то уточняла… И это было так прекрасно, легко и естественно, будто порыв свежего воздуха из открытого окна в затхлой комнате! Один раз произошла небольшая заминка, когда Алиса попросила меня расстегнуть сорочку и дотронуться до артефакта Эгельбердов, который спас мне жизнь. Потом она заметила затянувшуюся рану на руке и заметно побледнела.

Рассказывая о моих злоключениях, я будто бы заново все переживал, и мне становилось иногда страшно. Тогда, находясь в некой горячке, я не воспринимал все эти события так, как сейчас! И вдруг поймал себя на мысли, которая окатила меня волной ужаса: а ведь вот этого прекрасного «сейчас» могло бы и не быть! Просто не случиться!

– Спасибо за подарки, Заг! – Она лучезарно улыбалась. – Я и не думала, что ты вспомнишь!

– Ты знаешь, Алиса, – я тоже улыбнулся и поднял бокал, – ты просто не представляешь, как я счастлив, что встретил тебя! Я даже сам этого раньше не представлял…

Глава 6
Старый знакомый. Немного о хвостах

Спал я так крепко, словно умер… ни снов, ни видений. Просто отключка, прекрасная успокоительная чернота…

Когда я проснулся, Алисы уже не было. На столе лежала записка:

«Ушла кормить Саммерса, заодно пройдусь по магазинам. Буду после обеда. Постарайся держать меня в курсе своих перемещений – в городе неспокойно. Будь внимателен и осторожен. Завтрак на плите».

Под запиской лежал машинописный текст, где аккуратная Алиса распечатала все звонки по текущим делам с телефонами, именами и кратким описанием задачи.

Вот в этом Алиса вся! Вчера – радость, нежность, буря эмоций, а сегодня: «Вымой руки, сделай уроки». Но, как ни странно, мне это нравилось! Да!

Я улыбнулся, перечитал записку несколько раз, а потом спрятал ее в личный ящик стола, где лежал запасной пистолет, патроны, несколько пузырьков с пирацетамом и всякая важная мелочь.

Я пробежал глазами листок с отчетом, где значился Гастон из «южных», Диего Сантана, детектив второго класса, секретарша нотариальной конторы Гурджини, Чарли Спица, даже Грэг Палмер и, к вящей моей радости, Натан Яковлевич! Было еще несколько деловых контактов – война войной, а работа сама себя не сделает…

На часах – козерог однорогий: половина десятого, а спать не хочется!

Надо возвращаться в рабочий график. Надо наморщить мозги и составить четкий план сообразно сложившейся ситуации. Сейчас никак нельзя расслабляться, и я чувствовал в себе огромный прилив сил и энергии!

За работу, мистер Моррисон! Ты все же вернулся с курорта! Хватит расслабляться в блаженной неге! Хотя такой «неги» я бы никому не пожелал!

Как это ни удивительно, меня даже в «Синий бутон» не сильно тянуло: вся эта мишура может подождать! Да что со мной, Ангр меня разорви?

Я засмеялся, и тут же зазвонил телефон. Как ни странно – это был Ганс Хофер. Они уже прилетели в столицу и интересовались (как я понял, с Хуаресом они теперь неразлучны), когда бы нам встретиться и все обсудить. План в моей голове уже начал вырисовываться, и я горячо заверил господина старшего лейтенанта, что как раз планирую эту встречу, но точного часа назвать не могу, скажу только, что это будет вечером. Ганс сказал, что будет весь день ждать у телефона. Я решил сыграть ва-банк.

Я задумал проверить Ганса не откровенным враньем, но показать ему мою общую задумку. Если Ганс доложит об этом старшему комиссару, тот немедленно скажет об этом Миллеру, так как то, что я задумал, он поручил именно Генриху. И если что – выкрутиться перед начальством получится очень красиво и без особого вранья.

Коварен ты, Загрей!

Нет, Ганс был мне симпатичен и успел показать себя как неплохой напарник. Я искренне надеялся, что он не сливает Зеленскому лишнюю информацию, но я должен быть уверен на все сто процентов, что утечки информации не будет.

Я взял листок бумаги и самопишущую ручку, которую Алиса (трудолюбивый ангел) всегда держала в полном порядке и заправляла каждый день.

Я нарисовал на листке немного сбоку от центра овал, внутри которого написал: «Базар Уркарда, «Часовщик» – «Дети Древних» – «Зоркое око»?» Чуть ниже пририсовал два овала поменьше, в которые вписал: «Оливия» и «Зеро». Такие упражнения помогают мне думать более наглядно. Справа от центра я нарисовал другой большой овал, где пометил: «Якоб Майнер», «госпиталь». От слова «госпиталь» я нарисовал стрелку к названию секты «Зоркое око», а в центре этой стрелки просто написал печатными буквами слово «координатор» и поставил сверху вопросительный знак. «Зоркое око» – Зеро? Не в этом ли намек? Очень может быть… Все связи, сложные и запутанные, так или иначе ведут к этому Нолю. Ноль – политики – аристократы – полиция, жандармерия, «Дети Древних», АЗПЕ. Народу столько, что просто не протолкнуться. Но неужели все они объединены только деньгами? Должно быть еще что-то. Что-то важнее денег…

В целом, что нужно делать, мне было понятно, но детали… их нужно обдумать: одно неверное движение, и закрутятся шестеренки наших оппонентов, а этот момент необходимо оттянуть как можно дальше. По возможности – исключить, но это в идеале, а он, как известно, недостижим, но к нему необходимо стремиться. Вот такой вот парадокс…

Я решил начать с часовщика, а потом наведаться к Майнеру, если, конечно, он меня не пошлет куда подальше вмести со всеми «рыбаками» Иропа – Пифагор-то у нас парень неоднозначный.

Потом я задумался, какое бы место выбрать для встречи с интересующими меня людьми: не очень известное, не притягивающее внимание и в то же время не притон в портовой зоне или Уркарде? Да и помещение должно быть достаточно большим, чтобы наша компания не мозолила глаза, могла хоть как-то затеряться…

И тут меня озарило! Зодиак Великий, чтобы что-то спрятать, надо это положить на видном месте! Ресторан отеля «Ироп»! Там буквально несколько постоянных клиентов – остальные меняются! Блестящая мысль!

Видно, день сегодня был какой-то совсем особый или это интуиция сиблинга? Набрав номер НОБНОТа и попросив соединить меня с комнатой дежурных детективов, я тут же услышал хрипловатый баритон Диего Сантаны.

– Заг! Бессовестный ты астролог! Зазнался, как про тебя в газетах-то написали? Пьешь там свои коктейли небось на курорте?! – набросился он на меня.

– Да нет, Диего, амиго, – скучным голосом ответил я, – я уже в городе, вчера с Южных Озер приехал… Так там хорошо, ты не представляешь: и люди приветливые, не то что у нас, и цены ниже… девочки там… мм – просто шик!

– Вот ты наглец везучий! – восхищенно присвистнул Диего. – Но как ты врать горазд, я уже давно знаю…

– А ты чего там опять торчишь? – спросил я, потягивая утренний кофе.

– Да снова вчера в усилении был, Ангр их разорви! – рыкнул Сантана. – Сейчас-то, правда, понятно: беспорядки, все такое… Так взяли бы, милицию организовали, да хоть ополчение! А то ведь как? Дела-то с тебя никто снимать не будет, и то, что ты бегаешь, как мокрая мышь по ночам, пожары тушишь, так это тебе просто досуг помогают провести интересно! Ты представляешь?

– Так тебя в пожарники перевели, что ли? – поинтересовался я, намазывая на поджаренный хлеб свежее масло и увенчав конструкцию тонким лиддийским сыром.

– Да вообще караул, – мрачно сплюнул Диего, – главное, прямо под носом на Шилд-сайд! От нас в двух кварталах, считай, – угол Даунинг и Фируз-авеню! Какие-то уроды бутылками с горючкой закидали окна нотариальной конторы… Этот, ты его знаешь, Рональд Андерсен хозяин.

– Аа-а-а, – протянул я, – этот холеный хлыщ! Небось кому-то наследство на сиблинга отписал…

– Так нас прям на патруль нахлобучили и говорят – поджигателей срочно найти! Я говорю – а вы пожарным-то звонили?! А то поджигатели небось стоят там, руки у огня греют да полицию ждут, а тут раз! Пожарные приехали и их арестовали – неожиданно! А потом подъехали копы и пожар потушили! Главное – сбить врага с толку!

– Да уж, – я сочувственно откусил свой тост и запил кофе, – так я вот как раз, Диего, амиго, звоню тебе, чтобы прекратить твои мучения…

– Яду достал хорошего? – с надеждой перебил меня товарищ.

– Все гораздо лучше! Выше нос, Диего! – подбодрил я его. – Помнишь, я обещал тебе похлопотать о переводе?!

– Заг! Ты не забыл старину Диего? – снова сипло проревело в трубке.

– Как ты мог подумать обо мне иное?! – удивленно воскликнул я. – Так вот, тут как раз нарисовалось одно интересное дельце. Врать не стану – непростое дельце, но вполне подъемное. Так что жду тебя сегодня в ресторане отеля «Ироп» к девяти вечера. Только постарайся проверять и, если что, хвост оборвать.

Диего пообещал мне, что переоденется в налогового инспектора и приклеит себе козлиную бороду.

На том и порешили.

Окончив завтрак, я еще раз позвонил Хоферу и Чарли Спице, назначил то же место, а время с разницей в пятнадцать минут: лучше подождать, чем привлечь внимание к нашей пестрой делегации.

Чарли немедленно потребовал от меня хотя бы полтинник, после чего сообщил, что мой многострадальный «роллинг» вишневого цвета, помытый и отремонтированный, стоит на штрафстоянке на Хонор-стрит.

Я пообещал ему восемь бумажек, и его отношение ко мне тут же изменилось к шкале «солнечно».

Затем я позвонил Натану Яковлевичу Бэтману. И тут мне повезло застать профессора на работе.

Потом некоторое время я колебался, взвешивая все за и против, заодно представив кислую мину Миллера и явно недружественную физиономию Хуареса, затем нашел в записной книжке номер и все же позвонил Гастону Штырю из «южных»: заинтересованные люди нужны сейчас как воздух.

А теперь, как выражаются в ОРЖ (отдел разведки жандармерии), пора приниматься за полевые работы.

Ехать в Уркард пришлось через Хонор-стрит, чтобы попасть на штрафстоянку и вновь обрести свой любимый «роллинг».

Вот вроде и район у нас почти центральный и даже, скажем – уютный, почти элитный. Но вот пройти пятьсот метров – будьте любезны, по Фируз-авеню у нас не ходит общественный транспорт – только такси. Вот потому я и привязан к железному коню.

Конечно, красивый каменный выгнутый мост Гренадеров через одноименный канал мне очень нравится. Да и мой дом фактически на углу Фируз и одетой в гранит набережной Речного бульвара. Где-то справа раздался звук колокола храма Двенадцати, который стоит у слияния канала и Даная. Бубня дизелем, пыхтит по каналу полицейский патрульный катер. И вот я перешел через первый мост и попал уже на остров – Сауф-Сайд.

Невзирая на пасмурную погоду и резкие выкрики галок на голых ветвях, мне нравится прогулка! Еще вчера я бегал по лесу и боялся за свою жизнь…

Вот и мост через Данай – Сауф-Сайд-бридж с четырьмя терракотовыми башенками. Тут недалеко живет Джоан Мэнфилд, журналистка. Она по-своему хорошая девушка, но – журналистка… и думать о ней как-то не хочется…

И вот я свернул с моста на Биггл-стрит и дождался двадцать второго автобуса.

Выйдя на остановке «Северный рынок», я перебежал через переулок и вышел к сетчатому забору стоянки с табличкой: «Муниципальная собственность – территория охраняется».

У стены ближайшего дома сидел нищий, который крикнул мне:

– Эй, приятель, тебе что, жарко? Подкинь уголька!

Я бросил ему в картонную коробку пять сантимов.

Зря господин старший комиссар выдал мне «охранную грамоту», или как ее называли в старину – «опасную».

Я даже не стал предъявлять жетон, а сразу достал «бумажку» и водительские права.

Как и ожидалось, дежурный у шлагбаума посмотрел на меня как на морское чудовище, случайно оказавшееся в центре крупного мегаполиса.

Просто ткнув пальцем в свою машину, я не подписал ни одной квитанции (да, собственно, мне и не предлагали) и, кажется, сэкономил нам со Спицей пятьдесят «синих дугласов». Слава полиции! Зеленскому слава!

Как же приятно было ощутить привычный, немного прокуренный запах кожи салона «роллинга», продырявленного на станции «Январь».

Рванув с места в отрытые ворота, я не без глупого бахвальства заметил раскрытый рот дежурного.

Припарковавшись у помойных баков возле базара Уркарда (теневой части Северного рынка), я обогнул кривой забор с кудахчущими грязными курами и попал в грязный лабиринт, стенами которого служили сотни грубо сколоченных лавок, лабазов и ларьков из старых фургонов, снятых с колес.

Гавкали собаки, орали мальчишки и зазывалы. Пахло мочой, чанайскими благовониями, гниловатым мясом и перегаром. Ржали и фыркали лошади в загоне, кричали павлины в клетках, звучала музыка из патефонов и радиоточек, проходили крысиные бега и петушиные бои.

Это место было одним из «прыщей на теле» многострадального Фауда и нашей благопристойной жизни. Осколок, так сказать, прошлого: после войны тут был так называемый блошиный рынок, место свободной спекуляции в обход налоговой системы. Тогда наша экономика была не в лучшем виде, продукты и многие промышленные товары выдавали по специальным карточкам. А когда жизнь более-менее наладилась, блошиный рынок никуда не делся.

Вот тут моей бумажкой светить на людях точно не стоило. Зато жетон НОБНОТа очень даже производил впечатление: здесь торговали почти всем, да и давешнего Хью Тарелку (упокой Зодиак его грешную душу) Макс подцепил именно тут.

Я медленно шагал меж рядами, периодически щедро раздавая шлепки по затылкам и рукам особенно активных оборванцев, отчего они осыпали меня высокохудожественными проклятиями, которым бы точно позавидовал мой бывший ротный командир.

Наконец я заметил цель!

Он стоял у прилавка с раскрашенными деревяшками, якобы выкопанными «сталкер-команд» в Закуполье, типа не арты, но предметы быта Древних. Хотя все это дерево проходило длительную обработку напильниками, специальными растворами и пропитками. Целый штат артельщиков клепал подобную ерунду на сувениры туристам и просто необразованным гражданам.

Я сделал вид, что увлекся созерцанием выставленных в витрине ржавых кофейников, меж которыми поблескивали на красной парче медали и знаки отличия прошедшей войны, включая кортики и эмблемы «люци» в виде круга Зодиака с черепом и костями в центре. В затылке привычно закололо…

Притеревшись вдоль прилавка и зайдя с тыла к мужчине в засаленном пиджаке и роскошном, кофейного цвета, котелке на грушевидной голове, я резко схватил его за запястье правой руки, а левой – вытащил из внутреннего кармана жетон НОБНОТа и ткнул ему в лицо.

– Гражданин Варджи Садковски! Вы арестованы за незаконный сбыт и хранение артов Древних согласно статье сорок первой, часть вторая, уголовного кодекса Купола Ироп!

– А-а-а!!! – завопил он, но только несколько зевак кинули на нас скучающе-заинтересованные взгляды. – Глядите! – заорал он дальше. – Вот! Как бывшему сталкеру руки выкручивают! Легавые сволочи!!!

– Прикрути свой мегафон, а не то больно сделаю, – прошипел я ему в ухо.

Те несколько пар глаз, которые скрестились на нас взглядами, тут же развернулись обратно – такое на базаре происходит каждый день, и не факт, что я сам не из местных бандитов.

– Мистер Моррисон! За что?! – простонал мужчина с одутловатым лицом и оливковыми глазами.

– Было бы за что, я бы тебя вообще грохнул, – с улыбкой ответил я. – Я предупреждал: еще раз тут увижу, на шахты поедешь? Было такое?!

Его свисающая из-под серой щетки усов, словно розовый бублик, нижняя губа задрожала. Пахло от него дрянным одеколоном.

– Мистер Моррисон, отпустите руку! Больно! – взвизгнул он.

– Заткнешься – отпущу, – пообещал я, убрав жетон и достав у него из внутреннего кармана пару мелких, запрещенных артов Самии.

– Мистер Моррисон! – Он заскулил, как побитая собака, хоть я и ослабил хватку. – Вы же знаете, мне мать нечем кормить! У меня трое детей и жена… Салли… она умерла в прошлом году…

– Знаю-знаю. – Я убрал арты в карман плаща и похлопал его по плечу. – Пойдем-ка со мной, там, на выходе, патруль уже вторую пачку курит, давай шагай!

– Да помилуйте! Мистер Моррисон! – пискнул тот.

– Прокурор помилует! – Я снова дернул его за руку. – Не трепи мне нервы, двигай!

– Спасите! Граждане! – завопил Вардж.

Я от души заехал ему кулаком в солнечное сплетение, и он, хрюкнув, обмяк.

На нас по-прежнему было всем плевать, да и в общем шуме мы не выделялись.

Я оттащил его в тупик возле деревянной будки нужника. Наконец-то природная вонь слегка перебила запах его жуткого одеколона.

– У меня даже денег нет заплатить вам, мистер Моррисон, – простонал тот, – возьмите все арты!

– Так ты что же, гнида, – я для острастки сплюнул, – думаешь, сотрудника НОБНОТа купить?!! Босота ты гнилая… У тебя столько денег за всю жизнь поганую не скопится…

– Только ради матери своей… – снова заныл он, – Салли… она умерла… трое… мальчик и две дочки…

– Да мне-то, в целом, плевать, Вар, – усмехнулся я, – ты у нас сиблинг, работать на Купол ты не хочешь. Сколько у тебя жен было – в любом кабаке расскажут, а вот за это (я вынул из кармана и потряс перед его лицом пакетиком с артами) светит тебе срок по статье. А почему, спросишь ты, мистер Моррисон? А я тебе отвечу – ты, Вар, человек тонкой духовной организации, наш президент разрешил сиблингам не регистрироваться, так ты и обрадовался. Тебе тут вполне вольготно! Дочек твоих в приют отдали уже полгода как…

– Я их выкуплю! Я же и работаю за этим… – Он снова задрожал губой.

– Ага, я так и вижу, – кивнул я, – ты же ждешь их половозрелости, чтоб они собой зарабатывали. На такое же дно их приземлить пытаешься! А человек, который на что-то копит, – он по кабакам не шляется! Так что давай, не зли меня – прокатимся в управление и там уже предметно поговорим…

– Мистер Моррисон…

– Двадцать восемь лет как мистер Моррисон! – рявкнул я. – Быстро пошел!

Он поднялся с грязного асфальта, и его глаза напоминали две дыры в общественном сортире: казалось бы – жалкий и никчемный человечишко. Но я-то знал, на что способен этот «несчастный».

Однажды он сдал меня местному Барону, барыге артами, который под Папой ходил. Решил Барон от Папы соскочить, а Папа про это не знал, потому что этот дебил наплел Барону, что я, дескать, типа как у Папы «смотрящий» за рынком и напрямую на него работаю. Барон и сам невеликого ума гражданин, нет чтоб справки навести – поверил этому шлаку навозному и решил Папе «привет» передать: меня грохнуть!

Хорошо, мои осведомители и добровольные информаторы (ну, почти добровольные) успели мне шепнуть про этот увлекательный сюжет!

Это в крутом боевике какой-нибудь Майкл Мур ворвался бы к Барону с двумя пистолетами, ловко продырявив парой пуль вставших в очередь негодяев, я более прагматичный тип. Я просто позвонил Папе, и уже на следующий день боевая группа Монзано на двух бронированных «хамбеккерах» подъехала к конторе Барона и некоторое время проводила воспитательную работу с человеком, попутавшим ход Созвездий. Предложили мне лично измочалить Вара, и если будет мне такое удовольствие – грохнуть его с размахом фантазии, начиная от «цементных ботинок», заканчивая обедом для медвежуков. Я, естественно, отказался, не забыв поблагодарить, но просил этого урода не трогать. А может, и зря… Макс по сравнению с ним просто вершина интеллекта и порядочности.

– Мистер Моррисон, у моей дочки скоро день рождения, – промямлил наконец тот, – мне нужно немного заработать… поймите… мне нельзя сейчас в тюрьму… просто нельзя…

– Что, бабки с тебя требуют за карты? – участливо поинтересовался я. – Это ж ты не с самим ли Отверткой в покер продул?

– С ним, курвой… – мрачно признался Варджи.

– Ну, даже не знаю, – я почесал подбородок, – мне вот часовщик нужен прям сильнее, чем йети свежее мясо… Выдашь наводку, ну, подожду я еще до дня рождения твоей дочурки… но не до следующего… понимаешь?

– Пп-понимаю, – запинаясь, закивал он, – я все-все расскажу, мистер Моррисон, вы не сомневайтесь! Честное благородное слово…

– Когда праздник у девочки? – спросил я, с сердечной теплотой глядя на Садковски.

– Через три с половиной недели, мистер Моррисон…

– Ага, – улыбнулся я, – значит, девочка у нас Ятим-Скорпион! Как зовут?

– Агата… – пробубнил этот тип.

– Девочки-скорпионы лучше мальчиков-скорпионов, – поучительно произнес я, доверительно взяв Варджи под локоть: так очень удобно выкрутить руку при случае, – вы сознательный гражданин, мистер Садковски! Пойдемте-ка с вами оказывать помощь властям Купола!

– …и еще я хотел сказать, – я закурил сигарету, – после того, как отец Готлиб примет тебя в общину Великого Круга, у тебя будет кров над головой и ежедневное питание, понимаешь?! Это же халява! А Готлиб – отличный мужик…

– Я подумаю, мистер Моррисон, – мрачно пробубнил Вар.

– Да Хиуса тут думать! – воскликнул я. – Ты же запомнил, что после Ятима я тебя упеку по статье? Кстати – в «сталкер-команд» тоже сиблингов не хватает…

Я ободряюще улыбнулся.

– Мы пришли, мистер Моррисон, – перебил он меня, – вон там офис часовщика…

Он аккуратно кивнул своей «грушей» в сторону неприметного крыльца, сваренного из деталей кузова автомобиля. Крыльцо упиралось в деревянную дверь, покрытую сеткой трещин облупившейся краски, которая когда-то была зеленой.

На двери красовалась выгоревшая табличка: «Ремонт механических изделий – часы, патефоны, табуляторы, редукторы! Все, где есть шестеренки! Быстро и недорого!»

– Как его имя? – спросил я.

– Все его знают как часовщика, – развел руками Вар, – не говорит он свое имя никому! Он какой-то из «астрологов», цену себе набивает. Да и появился-то он меньше года назад.

– Ну, тогда свободен, как шахтер в забое, – процедил я, протягивая ему сигарету, типа я его не знаю, – помни: приду через месяц и проверю.

– Удачи вам, мистер Моррисон, дорогой мой человек…