Текст книги "Кровавая клятва"

43

Его дважды ударили по лицу, а затем раздалось:

– Вы очнулись? Слышите, что я говорю? – Это был Сен-Лоран.

Хьюстон почувствовал, как к его губам прикладывают бокал и ощутил резкий запах спиртного. Он содрогнулся, вяло кивнул и протянул руку за бокалом. Спина болела. От движения стало больно, но он был настолько запуган, что, несмотря на раны, не почувствовал полагающейся в данном случае сонливости. Наоборот. Пит, правда, чувствовал себя задерганным, нервы были на пределе, но голова была ясной, а мысли четкими.

– Прекрасно. Приступим к делу. Я буду с вами откровенен, – сказал Сен-Лоран Хьюстону. – Без экивоков.

– He вижу в этом смысла.

Голос был резким и злым. Хьюстон повернулся в ту сторону, откуда он раздался, и увидел своего братца Чарльза. Медальон покачивался на его шее.

– Не согласен. Ему ничего не следует рассказывать. Слишком рискованно. Я бы предложил убить его и покончить с этим.

– Это нам известно, – сказал Сен-Лоран. – Ты нам несколько раз об этом говорил. И даже несколько раз пытался его убить. Но вот почему-то не преуспел.

– На сей раз ошибки не случится.

– Это ты убил мою жену? – спросил Хьюстон.

Чарльз надменно скривился.

– Ты? – Голос Хьюстона поднялся до небывалой высоты, он поставил бокал на стол и поднялся на ноги. – Ты вел тот фургон?

– Разумеется, нет.

– Но отдал приказ? Ты тот, кто ее убил, я спрашиваю?

Взбешенный до последней степени, Хьюстон двинулся через зал. Угол зрения сузился, и он видел лишь одного Чарльза. Пит вытянул руки. Чарльз отступил, пытаясь ускользнуть.

– Мистер Хьюстон, – произнес Сен-Лоран.

Еще шаг.

– Я не могу этого позволить, – продолжил Сен-Лоран. Чарльз забежал за стол. Хьюстон сделал следующий шаг и почувствовал сдерживающие его руки.

Охранник надавил Питу на точки, находящиеся за ушами. Боль была непереносимой, и американец упал на колени. Он скорчился, не в силах даже застонать. Но боль также быстро пропала. Охранник отошел. Пит хватал ртом воздух и растирал шею.

– Не испытывайте мое терпение, – предупредил Сен-Лоран Хьюстона. – Вы здесь гость. Вот и ведите себя подобающим образом.

Пит кивнул, массируя пульсирующую шею.

Чарльз осклабился, стоя за столом.

– Вы видите. Этот человек невменяем. Ему не следует доверять.

– Выбор сделан. Отступать не в наших правилах.

– Но…

– Хватит пререкаться! – На сей раз выступил отец Хьюстона. – Мы встретились для того, чтобы все утрясти. Я говорил и от себя, и от имени Жака, предлагая данное решение.

– Меня волнует лишь безопасность моей дочери, – сказал Монсар. – Я хочу, чтобы ее жизни ничто не угрожало. – Трясясь, он начал тянуть за синяки и шрамы на своей физиономии. Грим нелепыми полосами резины отставал от лица.

– Он прав, – согласился Фонтэн. Сунув руку в карман своего моряцкого пиджака, он вытащил тяжелый серебряный портсигар. – Все эти споры – бессмысленны. – Он закурил сигарету. – Давайте придерживаться принятого решения. – Он помог Хьюстону подняться на ноги и дал ему сигарету. – Возьмите. Сядьте и послушайте. Это касается вашего будущего.

Глубоко затянувшись, Хьюстон сел в кресло. На Чарльза он не смотрел, хотя взгляд молодого человека прожигал в нем дырку.

– Все согласны? – спросил Сен-Лоран.

Никто не произнес ни слова. Пит почувствовал царившее в зале напряжение.

– Вот и отлично. Послушайте, мистер Хьюстон, вы пишете всякие выдуманные истории. Вот, позвольте вам одну такую рассказать. В тысяча девятьсот сорок четвертом году я был двойным агентом у немцев.

– И вы так спокойно в этом сознаетесь?

– Мы ничего не достигнем, если я буду вам врать. Я же хочу, чтобы вы поверили в мою добрую волю.

От подобной прямоты у Хьюстона захватило дух.

– Я давал информацию о передвижениях союзников. За это боши платили мне золотом. Из подобных начинаний вырастают большие дела. Я решил, что если бы у них было мало золота, то они бы не стали тратить его на мою оплату. Значит, его много. Немцы тогда бежали, грабя все, что попадалось под руку. У них могли быть тайники, где богатств не счесть. Все дело было в том, чтобы выманить их секреты.

Хьюстон выпрямился в кресле.

– Так, значит, вот в чем дело… Вы просто-напросто украли у немцев…

– Не следует забегать вперед и делать неправильные выводы. Все гораздо сложнее, чем вы можете себе вообразить. Я не крал золото. Мне не пришлось этого делать. Мне его отдали.

Хьюстон нахмурился.

– Немецкий генерал стоял перед дилеммой. Он был уверен в том, что война вскоре кончится и Германия ее проиграет. Фатерлянд обанкротился. Но богатства, стекавшиеся в Германию, можно было пустить на следующие войны.

– Безумие.

– Так же посчитал и немецкий генерал. Бессмысленные страдания, новые зверства и жертвы. Золото, из-за которого умерло столько народа, станет поводом для очередных убийств. Но не соглашаться с Гитлером значило самого себя приговорить к смерти. К тому же генерал понял, что Гитлер вовсе не приветствует храбрость возвращавшихся офицеров. Наоборот, за свои провалы они расплачивались жизнями. Поэтому особого смысла в возвращении в Фатерлянд не было. Генерал вспомнил о том, что оба его сына погибли в битвах, а жена умерла от горя. Какое же у него будущее? Разумеется, довериться своим офицерам он не мог. Ему был нужен человек, абсолютно беспринципный. Он послал за мной. “Десять миллионов долларов золотом – твои, – сказал он мне. – За то, чтобы помочь мне скрыться и не попасть в лапы союзникам”. Он хотел сбежать в Южную Америку, где мог бы жить в свое удовольствие. На свою долю.

– И вы согласились?

– Самым трудным оказалось отыскать готовых мне помочь людей. Своим соотечественникам я не доверял. Они чересчур любили родину и не хотели иметь дела с предателями. Зато, изучая американцев, я обнаружил одно подразделение, которому мог довериться. Молодые солдаты были столь напуганы жестокостью битв, что могли легко дезертировать. Разве что никакого будущего у дезертиров не было. Поэтому они нуждались в некотором убеждении, стоившем мне нескольких миллионов долларов.

– И что дальше? – спросил Хьюстон.

– Я сообщил генералу, что союзники вскоре пойдут в атаку. Он отправил всех солдат – включая тех, кто сторожил золото, – на фронт. Это было логично. Кто будет красть золото, когда вокруг идет битва?

– Смятение, – проговорил Хьюстон. – Пока немцы ждали атаку с одной стороны, с другой им вонзили нож в спину.

– Генерал ждал нас у грузовиков, на которых было спрятано золото.

– Вы взяли их и смылись?

– Точно. Нам повезло. Мы шли ва-банк. Мы стали богатыми.

– Как же вам удалось исчезнуть с таким грузом? В разоренной войной Франции? А немцы вас не преследовали?

– Золото мы спрятали. Грузовики отогнали за пятнадцать километров от этого места. А форма позволила нам пробраться через позиции союзников.

– Генерал…

– Был, разумеется, одет точно так же, как и мы. Через месяц, с помощью невероятного количества всяких ухищрений, мы добрались до Южной Америки. Когда закончилась война, многие немцы захотели избежать оккупации. Я не хочу сказать, что мы помогали всяким маньякам. Но столько генералов стремились избежать участи Гитлера… Они боялись Нюрнбергского судилища, и мы предоставляли им спокойную поездку в Южную Америку. Они отлично платили за наши скромные услуги.

– Но в пятидесятом вы вернулись во Францию.

– Он знает, – пораженно пробормотал Фонтэн.

– Ну пусть тогда сам и скажет.

– Вы появились именно в этот момент, Монсар, – сказал Пит. – Пока вы скрывались, то вам в голову пришла новая идея. Франция была для вас основной базой, так как тут было спрятано золото. А Монсар был вашим давнишним приятелем. Вы подкупили его гостиницей. В старых регистрационных книгах вашего суда он подыскал нужные варианты и рискнул сделать вам новые удостоверения личности и свидетельства о рождении. А затем спалил здание суда, чтобы никто не докопался, что ваши имена – это имена давно почивших детишек.

– Очень впечатляюще.

– А священник?

– У меня произошло мгновенное помутнение рассудка. Я совершил признание на исповеди. Я же говорил, что был молод и испуган. Рассказал все, уповая на обет молчания.

– Положились на честного человека.

– Я знал, что он ничего не скажет.

– А потом все-таки убили его.

– Не совсем так. Это сделал ваш брат.

– Но зачем?

– Спросите у него.

– Священник слабел, – выступил Чарльз. – Он мог все рассказать.

– А ты давно нервничал по этому поводу, – сказал Сен-Лоран, обращаясь к Чарльзу. – И заставлял нервничать и меня. Если бы я знал о твоих намерениях…

– Кто-то должен был исправить ваши ошибки. – Двое в упор смотрели друг на друга.

– Харон, – сказал Хьюстон. Все повернулись к нему.

– Харон, – повторил он.

– Это мы взяли из классической мифологии. Перевозчик в мир теней. Платишь ему. Он тебя перевозит. То, что мы делали для немцев. Харон – это наше кодовое имя. И теперь мы предлагаем вам присоединиться к нам.

Хьюстон побледнел.

– Присоединиться?

– Оглядитесь. Вы ведь знаете, что, кроме меня, в нашей группе было девять американских солдат. И здравый смысл говорит о том, что вас лучше видеть вместе с нами, чем убивать вас.

– Но сможете ли вы держать все в секрете?

– Если вы примете наше предложение, в нашем маленьком мире вновь воцарится спокойствие и гармония.

– А как же Чарльз?

– Он знает, что для нас всех полезнее всего. Он поймет и не станет возражать. Он смирится.

– Но смирюсь ли я?

Сен-Лоран расхохотался.

– Если не смиритесь, мы вас просто убьем. И, разумеется, Симону. Подумайте об этом. Если вы чувствуете хоть какое-нибудь влечение к ней, вы сделаете правильный выбор. И подумайте о том богатстве, которое вам предлагают.

– Никакие деньги не…

– …смогут оплатить смерть вашей жены. Разумеется. Я не собирался предлагать вам подобную гадость, но будьте же практичны. У нас возникла трудность. Помогите ее разрешить.

– Нестыковка.

– Какая же?

– Если я к вам присоединюсь, то каким образом вы сможете мне доверять? Я буду постоянной угрозой. Поэтому мне хотелось бы поговорить об этом с отцом.

Чарльз скривился.

– Семейное воссоединение. Трогательно.

Отец Хьюстона резко повернулся к нему. Не забывай, что он и твой родственник.

– Случайность, – ответил Чарльз. – Мне это родство ни к чему.

– Не стоит так ревновать.

– Это вряд ли можно назвать этим словом, отец. И вообще, так как он является твоей ошибкой – вот и справляйся с ней сам.

В двери влетел охранник.

– В чем дело? – спросил Сен-Лоран, нахмурясь.

Тот начал было говорить, но увидел Хьюстона и осекся.

– Прошу меня простить, – сказал Сен-Лоран, увлекая охранника в коридор. На полпути он остановился и добавил. – Я разрешаю обсудить все ваши дела с отцом. Только вас будет не двое, а трое.

– Что?

– Вы, ваш отец… и охранник.

44

Ветер. Холодный ветер. Хьюстон мерил шагами внутренний двор замка, следуя за отцом. Охранник наблюдал за ними с парапета. Видимо, были и другие, но Питу было все равно.

Хьюстон, наконец, собрался с духом, повернулся к отцу и спросил:

– Но почему?

Отец смотрел на него очень внимательно.

– Я не знаю, что она тебе обо мне говорила.

– Что ты самый прекрасный, великолепный, и все в таком же духе.

Отец пожал плечами.

– Мы не сошлись.

Казалось, что дворик сузился.

– Врешь! До самой смерти она клялась, что любила тебя!

Отец медленно перевел дыхание.

– То есть… Кэрол мертва? Когда?

– Два месяца назад. Приступ.

– Но ей же было всего пятьдесят восемь!

– Так ты помнишь?

– Разумеется. Я все время о ней думал. Что она, как она, как ты, что вы с ней делаете.

– Но ведь ты же сам только что сказал, что не сошелся с ней!

– Это не означает, что я ее не любил.

– Непонятно…

– Страшная боль, – сказал отец, – любить человека, зная, что тот тебя в ответ никогда не полюбит. Скорее, это она со мной не сошлась. Ты появился на свет случайно.

Хьюстон побледнел.

– Ты этого не знал?

– Я думал, что был желанным ребенком.

– Пожалуйста, постарайся понять. В те дни сексу придавали совсем не то значение, что сейчас. Контроль за деторождаемостью не был поставлен так, как следовало. Мы с твоей матерью согласились с тем, что следует покамест обождать. Ведь аборты в то время были немыслимы. Мы хотели пожениться, как только я закончу колледж, а на самом деле все произошло через месяц после того, как Кэрол узнала, что беременна. За эту беременность она винила меня. И стала ненавидеть.

– Тогда почему же она описывала тебя с такой любовью?

– Чтобы скрыть правду. Ей не хотелось, чтобы и ты меня возненавидел.

– Но ведь я спрашивал, почему она вновь не вышла замуж. Она говорила, что круче тебя у нее никого не было, поэтому и не собирается удовлетворяться меньшим.

– Кэрол ненавидела секс. Она хотела со мной развестись. Это в те времена тоже было бы большим скандалом, но тут началась война, меня призвали, и мы пришли к соглашению, что после войны я просто к ней не вернусь. Я-то надеялся, – пройдет время, все дурное забудется и тогда мне будет легче – если я, конечно, выживу – склонить ее к перемене решения. А когда попался на крючок к Сен-Лорану, то почувствовал свое полное моральное падение. Терять мне было нечего. Уж лучше, думал я, быть богатым. Может быть, тогда Кэрол изменит свое ко мне отношение.

– А ты не пытался связаться с нами?

– Нет. Этого я сделать не мог.

– Но она получила письмо.

– Да. От Сен-Лорана. Такие письма он посылал всем родственникам “погибших”. Письмо должно было убедить военные власти в том, что мы погибли.

– Мать поверила.

– Еще бы. Вместо позорного развода – вдова геройски погибшего на войне мужа. Ей хотелось верить в то, что я мертв.

– А ты вторично женился, – произнес Хьюстон с горечью в голосе.

– На хорошей женщине. Но ее я никогда не любил так, как твою мать.

– И что же теперь?

– Я стараюсь спасти твою жизнь. В тебе есть все, чтобы мне хотелось видеть в Чарльзе. Я не был тебе отцом, зато сейчас могу тебя защитить. Если угодно, можешь меня ненавидеть. Но позволь спасти тебе жизнь.

– Русские.

– Что-что?

– Ваша группа работала вместе с русскими.

– Полная белиберда. Мы – преступники. Но не сумасшедшие. Каким образом эта чепуха пришла тебе в голову?

– Об этом мне сказал сам Беллэй.

– Не знаю такого.

– Французский тайный агент. Он уверен в том, что “Верлен” является прикрытием для русских шпионов.

– Питер, – он впервые назвал сына по имени. Хьюстон чуть было не ответил: отец. – Мы – не шпионы. Просто группа стариков, однажды преступивших закон и понявших, что придется за этой чертой оставаться всю жизнь. Мы имеем дело с уголовниками, с мафией. Всем заправляет Сен-Лоран. Мы намного слабее его и боимся ответной мести, если предадим его. Но он опасается, что Чарльз сможет нас разъединить. Мы скромны, но Чарльз – жесток. Этот человек, хотя он мне и сын, – исчадье ада. Сражайся с ним, Пит. Используй “Верлен” для того, чтобы сделать немного добра в этом мире.

– Боже, да ты сына боишься, по-моему, еще больше, чем Сен-Лорана.

– Намного больше. Не представляешь себе, насколько страшно узнать то, что твоя плоть и кровь может так тебя презирать. Он совершенно беспринципен.

– Но ведь ты, ты убил мою жену! – закричал он и обхватил отца, намереваясь уничтожить его. Задушить! Свернуть ему шею! Задавить!

Но вместо этого он обнял его и прижался к нему.

45

Из тени показался Сен-Лоран.

– Пришли к полному согласию, мистер Хьюстон?

Вопрос остался без ответа.

– Должен заметить, что нежелание, с которым вы принимаете наше предложение, убедительно. Хьюстон по-прежнему молчал.

– Ведь если бы вы охотно пошли на сделку, у меня неизбежно появились бы кое-какие подозрения. Но теперь, я думаю, ваши колебания закончатся. Наш новый гость должен рассеять ваши сомнения.

– Еще кто-то пожаловал?

– Да. Прошу за мной.

Хьюстон увидел, как у Сен-Лорана блеснули в полутьме глаза. Француз жестом указал на массивную дверь. Ветер завывал. Хьюстон оглянулся на дворик, там огромные снежинки падали под углом на каменные плиты.

Хьюстон подозрительно уставился на разукрашенный коридор, открывшийся перед ним. Он осторожно двинулся вперед.

– Нет-нет, не сюда, мистер Хьюстон, – сказал Сен-Лоран, наклоняя голову, указывая на лесенку справа. Ступени, загибаясь, убегали куда-то вниз. Круто вниз. У Пита появилось тошнотное ощущение, что он смотрит в глубину колодца.

Он заставил себя двинуться вперед, чувствуя по мере спуска нарастающий холод и сырость. С каждым новым поворотом Пит думал, что вот-вот покажется дно, но лестница уходила все дальше вглубь. И вот когда он уже отчаялся узреть конец этой бесконечной лестницы, впереди внезапно открылся коридор с тусклыми лампочками на потолке.

– Сюда, пожалуйста, – произнес Сен-Лоран.

Направо.

Пит – отец находился рядом, Сен-Лоран чуть позади – двинулся вперед. Он подумал, что можно было бы задавить француза прежде, чем он успел бы пикнуть, но тот внезапно обогнал их и подошел к массивной железной двери.

Он поднял щеколду, запиравшую створку. Она со скрипом поддалась.

Сен-Лоран отошел в сторону и посмотрел на Хьюстона, который вошел первым.

Шок.

Страх.

Это была камера пыток.

Дыбы.

Прессы.

Цепи и штыри.

Пит увидел какую-то бьющуюся в деревянном кресле фигуру, привязанную широкими кожаными ремнями.

Симона. Он схватился за дверную ручку и застонал, стараясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.

Но ведь она осталась наверху! Каким образом им удалось ее найти?!

Хьюстон увидел, как напрягаются ее мышцы. Как груди ходят под тканью свитера.

Из угла комнаты с кошмарной улыбочкой на губах вышел его брат Чарльз.

Пит дернулся вперед.

– Если ты только пальцем до нее…

Слова застряли в горле.

На сей раз Чарльз не отступил, а, наоборот, подтянулся и выпрямился.

– Еще один шаг, и я поверну этот рычаг. И ее шейка сломается.

Только тогда Пит заметил металлический ошейник, охватывающий ее шею.

Чарльз сжал рычаг. Хьюстон остановился. Легкие стало саднить.

– Ей не причинили никакого вреда, – сказал Сен-Лоран. Хьюстон резко повернулся к нему.

– Ну, конечно! К креслицу ее привязали, чтобы исправить осанку! Терапия, так сказать.

– Даю слово…

– Засуньте его себе в жопу!

– Я только хочу сказать именно то, что сказал: ей не причинили никакого вреда.

Отец Хьюстона, бледный и обеспокоенный, стоял возле двери, быстро переводя взгляд с одного человека на другого.

– И ты считаешь, что я должен присоединиться к этим людям? – Хьюстона перекосило от отвращения. Отец провел носовым платком по губам.

– Выслушай его – и все.

Хьюстон покачал головой, изо всех сил стараясь подавить бьющую его крупную дрожь.

– Как вам удалось ее найти?

– Методом исключений, – произнес Сен-Лоран. – Внешние стены наблюдаются с помощью телекамер. Так как вы попали внутрь не этим путем, иначе бы мы знали, следовательно, остаются клифы. Охране нужно было только обыскать все вокруг.

– Ночью? Чересчур опасно. К тому же прошло слишком мало времени. Они бы просто не успели вернуться.

– Если бы им пришлось взбираться наверх вашим путем, тогда, конечно. Но есть вариант более удобный.

– Туннель?

– Примерно такой же, каким вы выбирались в лес из охотничьего домика. Только этот остался с тех самых времен, когда народ сильно боялся осад. Симона, правда, пряталась, но охрана ее отыскала. Надо отдать ей должное, она попыталась отбиваться. Но не стоит лезть в бутылку. Вам же сказали, что вреда ей не причинили. У нее хватило здравого смысла для того, чтобы сдаться. Вот как она попала сюда.

– Уберите этот ошейник.

– Как только вы расслабитесь…

– Если вы его не снимете…

– Условия? Ладно. Сделаю первый шаг вам навстречу. Чарльз, сними, пожалуйста, этот металлический…

– Но…

– Делай, что говорят!

Чарльз неохотно отщелкнул ошейник, разомкнув его на две части. У Хьюстона помутилось в глазах, когда он увидел два багровых следа, оставшихся на шее женщины.

Симона тяжело повертела головой и сглотнула слюну, чтобы увлажнить горло.

– Пит…

Он обнял ее, а затем резко повернулся к Сен-Лорану.

– Если в ваши планы не входило причинять нам боль, зачем тогда…

– Этот спектакль? Все очень просто. Для того, чтобы показать вам, что случится, если вы откажитесь с нами сотрудничать. Итак, Чарльз, освободи руки и ноги мадам.

Уголки рта Чарльза поехали вниз, он словно обвис, но несмотря на это, принялся отстегивать кожаные ремни.

Симона попыталась подняться на ноги и едва не потеряла равновесие. Хьюстон подхватил ее.

– Итак, мистер Хьюстон, несколько раньше вы высказали предположение, что вы нужны мне только для того, чтобы поймать Симону, и что как только вы оба окажитесь в моих руках, я вас убью.

Хьюстон кивнул.

– Умно. Но неверно. Как видите, я мог бы показать вам ее труп, – и это было бы последним, что бы вы увидели в своей жизни. Но вместо этого я освободил вашу женщину. Теперь, естественно, ваш черед. Выбирать. Что предпочтительнее: смерть или безопасность? Пытки или согласие?

– Выслушай его, – попросил Хьюстона отец.

Чарльз тут же вякнул:

– Да, уж, послушай.

Металлическая дверь была не закрыта. Внезапно послышались шаги, и в комнату ворвался бледный, хрупкий, как-то сразу постаревший Монсар.

– Что вы натворили? – бросился он к Сен-Лорану.

– Тебя это не касается!

– Она моя дочь!

– Именно поэтому у нас и возникла эта проблема! Из-за тебя. И него!

Отец Хьюстона съежился.

– Если бы у вас не было детей, нам бы ничто не угрожало! Господи, вы же мои друзья! Если я убью твою дочь, ты мне этого не простишь. Как и он не простит мне убийства сына! Так убедите же их! Позвольте мне спасти их жизни!

Он подумал и добавил:

– И ваши, кстати, тоже.

Хьюстон повернулся к отцу, переполненный жалостью, печалью и сомнениями. Но он не мог позволить им убить Симону.

– Хорошо, – сказал он нехотя. – Я с вами. Глаза Сен-Лорана победно сверкнули.

– А что нам скажет Симона?

Женщина наблюдала за Хьюстоном.

Он чувствовал исходящее от нее напряжение.

И кивнул.

Она повернулась к Сен-Лорану и сказала:

– Я сделаю все, что скажет Питер.

Напряжение стало постепенно рассеиваться, исчезать.

– Великолепно. А теперь – быстро. Кому еще известна наша тайна. Кто еще был вовлечен в ваше расследование?

– А при чем здесь…

– При том. Нам следует быть осторожными. Итак, кто еще знал все, что вам удалось выяснить?

– Вы собираетесь их убить?

– Разумеется, нет. В отличие от вашего брата я предпочитаю более обыкновенные методы. Их можно будет подкупить, ввести в заблуждение. Вы можете отправиться к ним и выдать другую информацию. Так кто?

– Управляющий кладбищем.

– Это нам известно. Еще?

– Он делал запросы в армейской разведке.

– Имена людей, с которыми он связывался.

– Он не называл их.

– Мы это вызнаем. Дальше.

– Мы звонили в Америку человеку по имени Хэтчинсон.

– Сыну Фонтэна.

– Да, он был, похоже, раздосадован тем, что его потревожили.

– В отличие от вас его интерес к отцу чисто умозрительный. Так что он забудет. Пит старался припомнить.

– И, конечно, Беллэй. Но он работает на вас…

– Прошу прощения?

– Альфред Беллэй. Он из французского управления национальной безопасности. Тот, который выдал вам наше пребывание в охотничьем домике.

– Я о нем никогда не слышал!

Хьюстон почувствовал какую-то пустоту в груди.

– Но если он не работает на вас, тогда каким образом вы узнали, где мы скрываемся?

Сен-Лоран выглядел удивленным.

– Чарльз, ты работал с этим человеком?

– У меня в полиции свои информаторы. Я о таком тоже не слыхал.

– Но о вас ему известно, – сказал Пит. – Он клялся, что в течение целого года изучал деятельность вашей организации.

Сен-Лоран напрягся.

– Именно этого я и опасался.

– Я об этом позабочусь, – сказал Чарльз.

– Да, и побыстрее, пожалуйста. – Он повернулся к Хьюстону. – Прошу нас извинить. Но я не могу предложить вам лучшего местопребывания.

– Что такое? Вы собираетесь оставить нас здесь?

– Необходимое неудобство. Но я думаю, что с Симоной вы не будете чувствовать себя очень уж одиноким. Отец Хьюстона явно находился в замешательстве.

– Извини, Пит.

– Так это все было подстроено? Ты лгал?

– Все-таки это получше, чем пытка, – ответил за него Сен-Лоран. – И более эффективно.

Монсар крикнул:

– Нет!

– Вы разочаровываете меня, мой бедный друг, – обратился к нему Сен-Лоран. – Меня, если честно, от вас тошнит. Ваша слабость является угрозой нашему существованию.

– Паскуда! – И Монсар принялся ругаться по-французски.

Но Сен-Лоран лишь улыбнулся.

– Такие слова и это от лучшего друга. Какой пассаж! Вы так печетесь о своей доченьке, что, думаю, вам придется остаться вместе с ней.

Монсар задрожал. Сжав кулаки, он кинулся к Сен-Лорану, который внезапно запрокинул голову и расхохотался.

И Хьюстон тут же понял, почему. Словно по заранее отрепетированному сценарию, вперед вышел Чарльз, и в лоб старика вонзилась железная булава. Скальп на лбу разошелся, кровь заструилась в рот Монсару, колени его подогнулись, и он, застонав, упал.

У Пита перехватило дыхание. Симона, дико закричав, кинулась к Чарльзу, и тот сделал шаг вперед, словно собираясь ударить и ее тоже, но Сен-Лоран поднял руку, останавливая его. В комнату вбежали двое охранников.

Злость Пита, наконец, выплеснулась.

– Ты очень смел с этой штуковиной, Чарльз.

– Можем попробовать и без нее!

– Хватит пререкаться! – закричал Сен-Лоран и обратился к отцу Хьюстона. – Будут какие-нибудь замечания? Может быть, захочешь присоединиться к ним?

– Я всегда был тебе верен, – произнес тот. – И не заслужил подобных упреков.

– Ах ты дерьмо! – заорал Хьюстон. – Ты меня подставил! Говорил так, словно нуждался во мне, а сам…

– Нам была нужна информация, – ответил отец. – И ты выложил нам ее сам и без принуждения.

– Я мог тебя убить, – прошипел Пит.

– Но не стал, – хохотнул Сен-Лоран. – Так что винить вам нужно лишь самого себя.

Грохнула железная дверь, и они остались втроем. Пит, Симона, безуспешно пытающаяся остановить струящуюся из раны на лбу Монсара кровь, и старик.

Раздался приглушенный толстой дверью смех, и камера пыток погрузилась в темноту.