Текст книги "Обретение мудрости"

– Твой брат сказал, что это семейный корабль. Кто остальные, кроме твоей матери и брата?

– Родственники, – ответила Тана. – Дяди и тети. Скукота! Мне так редко приходится встречать, – она глубоко вздохнула, – настоящих мужчин.

– Значит, у вас, очевидно, нет Меняющих Курс, и тем не менее вас перенесла сюда прошлой ночью Ее Рука?

– Это восхитительно! – сказала Тана, взволнованно глядя на окружающий ландшафт. – С нами никогда такого раньше не бывало.

– Так сказала и твоя мать. Полагаю, вы вернетесь в свои родные воды, как только мы сойдем на берег.

– Что ж, надеюсь, что нет! – Она тряхнула волосами. – Мы торговали между Хулом и Ки в течение многих лет. Это очень скучно. Я все время говорю матери, что пора попробовать чего-нибудь нового.

– И почему же она не хочет?

– Прибыль! – презрительно сказала Тана. – Она знает рынки. Сандаловое дерево – из Хула в Ки, горшки и корзины – из Ки в Хул. Туда и обратно, туда и обратно. Скука! Сейчас хоть какое-то приключение! Мы ведь даже уже не в тропиках, верно?

– Нет. Но здесь может быть опасно.

Тана победно улыбнулась.

– Чего нам бояться, когда с нами воин-Седьмой? Я уверена, что ты смог бы справиться с целым кораблем пиратов в одиночку, лорд Шонсу.

– Надеюсь, что не придется!

Разговор о пиратах мог перейти в опасную плоскость, коснувшись вопроса об использовании мечей моряками. Не успела мысль об этом возникнуть в голове Уолли, как в разговор вмешался Ннанджи.

– Вероятно, у тебя мало возможностей учиться фехтовать, ученица Тана?

Казалось, подобный вопрос ничуть ее не обеспокоил. Она повернулась и оценивающе взглянула на него.

– Конечно, адепт. Не будешь ли столь любезен преподать мне урок после обеда?

Ннанджи просиял.

– Буду очень рад!

Тана улыбнулась и снова повернулась к Уолли. Уолли ее улыбка не понравилась.

– Вероятно, мы приближаемся к Аусу, – сказал он. – Так что, возможно, никакого «после обеда» уже не будет. Но мы наверняка – ваши Меняющие Курс, а они, говорят, приносят кораблю счастье.

– Нам его не хватает! – Тана заговорщически понизила голос. – Иногда я думаю о том, лорд Шонсу, не лежит ли на нас проклятие.

– Как это? – Уолли почувствовал, что сейчас последует какая-то история.

– Ну, сначала мой дед… потом дядя Матирри умер от царапины на руке… а потом пираты! Год назад. Они убили моего брата, и другого дядю, а один из моих двоюродных братьев позже умер от ран.

– Это ужасно!

– Да. Это была трагедия. Знаешь, худшее я уже пережила, но, конечно, мне до сих пор их страшно недостает.

– Это было в Йоке? – спросил Уолли.

Она отшатнулась, словно от удара, побледнев так, что ему показалось, что сейчас она лишится чувств.

Краем глаза он заметил, что Томияно наполовину вытащил кинжал. Он был слишком далеко, чтобы слышать слова, но он видел реакцию сестры.

Что такого сказал Уолли?

– Твой брат упоминал Йок.

Она молча кивнула, с ужасом глядя на него.

– Полагаю, эти пираты были воинами-изменниками?

Тана облизнула побелевшие губы и снова кивнула, казалось, лишившись дара речи. Уолли показалось, будто он идет по стеклу над бездной. Томияно был не единственным, кто заметил ее испуг.

Уолли понизил голос.

– Конечно, я бы не стал говорить это никому за пределами нашей гильдии, ученица… но бесчестный воин – это мерзость, не заслуживающая никакой пощады. – Он быстро взглянул на ошеломленного Ннанджи. Даже он заметил испуг Таны, но единственно возможное объяснение еще до него не дошло. – Мой названый брат и я наткнулись на банду изменников два дня назад. Они получили по заслугам. Мир будет чище без подобных отбросов.

Тана, казалось, слегка успокоилась, и на ее щеках снова начал проступать румянец.

– Это… это делает тебе честь, милорд.

– Подобные вещи лучше не обсуждать, – официальным тоном произнес Уолли и взглянул на Ннанджи, ища поддержки.

– А? Что? – сказал Ннанджи.

Затем с полубака начали появляться взрослые и дети, неся корзины с фруктами и хлебом. Уолли почувствовал облегчение, словно от холодного ветра.

– А! Вот, наконец, и обед! Смотри, что теперь будет, ученица. Именно тут адепт Ннанджи лишит твою мать всей прибыли, которую она надеется получить благодаря моему сапфиру.

– По стандартам Народа, моряки вели себя весьма непринужденно. Обед был разложен на крышке переднего люка, и все расселись вокруг, кто где хотел, на крышках, ведрах или прямо на палубе. Еда была простой, но сытной: фрукты, сыр и колбаса. Брота передала румпель Томияно, после оживленной дискуссии, сопровождавшейся взглядами украдкой в сторону воинов. Затем она уместила свои массивные формы на крышке заднего люка и приступила к демонстрации того, как именно она приобрела такую фигуру, почти соперничая со зверским аппетитом Ннанджи.

Команда и пассажиры разделились на группы. Уолли все избегали, но Катанджи более молодые матросы приняли в свою компанию. Ннанджи не отходил от Таны, продолжая непрерывно жевать и одновременно рассказывать, как лорд Шонсу получил седьмой меч. Он пользовался версией, которую Уолли изложил в свое время Гарадуи, почти слово в слово, так что это было безопасно.

Уолли сидел на палубе, скрестив ноги и прислонившись к правому борту; Джия сидела рядом, стараясь ничем не выдавать своего беспокойства. Его миссия явно оказалась намного сложнее, чем он думал. Само собой разумеется, «Сапфир» был послан, чтобы спасти его от колдунов, но его предназначение наверняка заключалось в большем, нежели просто доставка его в Аус. Что в точности произошло в Йоке год назад? Тана упоминала что-то о пиратах, но Томияно говорил о другом. Паника Таны до ужаса напоминала опасения Куили, когда Уолли коснулся темы убийств. Эти моряки не были скромными крестьянами, которые скрылись бы в холмах; любой намек на то, что лорд Шонсу пытается проникнуть в мрачное прошлое, и из пожарных ведер очень быстро появились бы ножи. Враждебность висела над солнечной палубой, словно невидимый туман.

В Ове никто не укрывал преступников – Гарадуи это доказал – но «Сапфир» мог сообщить о преступлении воинам в любом городе на Реке, так что первый ответ не решал второй проблемы, Следующим городом мог быть Аус. А мог быть и Йок.

С того места, где сидел Уолли, было не слишком хорошо видно горы, но смена курса «Сапфира» давала ему возможность время от времени бросить на них взгляд. В полуденной жаре они казались туманными и голубыми, и почти не менялись.

Нужно было поговорить с Хонакурой, но разговор наедине на людной палубе был невозможен. Старик со счастливым видом сидел на крышке люка, беседуя с женщиной, столь же старой, как и он сам.

Обед подошел к концу. Дети начали убирать остатки еды. Даже не взглянув на лорда Шонсу, Брота тяжело заковыляла прочь, чтобы сменить сына у руля. Томияно спустился с кормы и начал набирать себе еды, прежде чем убрали корзины.

Все смотрели за правый борт. Уолли поднялся. «Сапфир» приближался к городу.

На первый взгляд он не мог заметить ничего особенного. Горы Реги-Вул все также возвышались на северо-востоке, так что это мог быть только Аус, и он выглядел примерно так, как и должен был в предположении Уолли выглядеть город в Мире. Расположенный на равнине, он был скрыт за высокими складскими зданиями верфи – двух– и трехэтажными деревянными строениями с красными черепичными крышами. За этими крышами на фоне полуденного ярко-голубого неба виднелись несколько золотых шпилей и более высоких зданий из серого камня, с такой же красной черепицей. Узкие улицы, извиваясь между складами, уходили в город. Суетившаяся на берегу толпа была слишком далеко, чтобы можно было различить цвета их рангов, но, казалось, она состояла из совершенно замечательных людей, занятых совершенно замечательными делами. «Сапфир» прокладывал путь среди стоявших на якорях кораблей всевозможных типов и размеров, а другие корабли стояли у набережной. По улицам громыхали конные повозки, и ветер разносил их грохот над водой.

Уолли какое-то время разглядывал дорогу в поисках воинов, но все еще было слишком далеко. Затем он снова взглянул на здания.

Он в три прыжка подскочил к крышке люка, на которой сидел обедавший Томияно.

– Капитан, что это за башня?

Моряк бросил на него злобный взгляд, затем уставился в сторону города. Он немного пожевал, сглотнул и сказал:

– Понятия не имею.

– Ты никогда ничего подобного не видел?

– Нет. – Он презрительно рассмеялся. – Ты думаешь, там полно колдунов, воин?

Да, Гарадуи рассказывал о колдунах, построивших башню в Ове. В некоторых из историй Ннанджи упоминались башни, хотя ни в одной из них не говорилось, как именно должны выглядеть башни колдунов. Сооружение, беспокоившее Уолли, не было похоже ни на что другое, что он видел в Аусе – если это был Аус. Оно было квадратным, темным и намного выше всех остальных. Оно стояло чуть позади ряда складов, в квартале от берега. Его окна казались черными провалами в черном камне. Оно выглядело зловеще.

– Я тоже никогда не видел ничего подобного, – сказал Уолли, не упоминая о том, что никогда прежде не видел в Мире ни одного города. – Если мои подозрения верны, то опасность угрожает не только мне, капитан. Твои мать и сестра – тоже воины.

Томияно фыркнул.

– Я уверен, что они смогут тебя защитить. Ты заплатил за проезд, лорд Шонсу. Ты прибыл на место.

Потом добавил:

– Скатертью дорога!

Ннанджи поймал взгляд Уолли. Ннанджи думал о том же самом, что и он.

Уолли подошел к ближайшему трапу, поднялся на корму и направился туда, где у руля сидела Брота.

– Вон та башня, госпожа? Ты когда-нибудь видела что-либо подобное?

– Посторонись, пожалуйста, милорд. Мне не видно.

Подавляя нарастающее раздражение, Уолли присел. «С водителем во время движения не разговаривать». Только теперь он увидел, что Брота совершает хитрые маневры, проводя корабль сквозь переполненную якорную стоянку при порывистом ветре. Похоже, приближался штиль.

– Нет, – нахмурившись, сказала она. – Не видела.

Ни Куили, ни Гарадуи никогда не были в Аусе, и внезапно Уолли вспомнил необъяснимое нечто на лице одного из компаньонов леди Тонди. Тонди общалась с высокопоставленными колдунами. Если они захватили Аус, так же как и Ов, тогда и она, и ее друзья наверняка о них знали. Забавно – Уолли попадал прямо из огня да в полымя. Это также объясняло, почему преследование в горах было не слишком усердным.

Ему не требовалось объяснять все это Броте. Она мрачно смотрела на таинственное здание, задумчиво сдвинув свои странно мужские брови.

– Ты заплатил за проезд до этого города, милорд.

– Нет. Я заплатил до ближайшего города, где я мог бы набрать себе воинов.

– Именно, – проворчала она. – Что ж, я никогда не слышала о колдунах возле Реки. Да, я слышала рассказы о них в горах, но они поклоняются Огненному Богу. Богиня не стала бы… – Она взглянула на меч Уолли и замолчала.

По трапу поднялся Томияно, жуя персик. Опершись о планшир, он презрительно посмотрел на сидевшего на корточках воина. Город приближался. Уолли повернулся, чтобы снова взглянуть на оживленную дорогу, искренне жалея, что у него нет хорошего бинокля.

– Если я не ошибаюсь, госпожа, опасность угрожает и тебе.

– Не настолько, как я могла бы ожидать в столь обширном месте. – Брота пересчитывала корабли, пришвартованные у пристани и стоящие на якоре на Реке. – Но на борту каждого корабля есть водяные крысы, милорд.

– Может быть, не здесь.

Она подняла руку и развязала ленту, удерживавшую ее волосы. Седые волосы рассыпались по ее плечам.

– Для торговца все города на одно лицо. У меня есть товар, который нужно продать. Собери своих воинов в рубке, и посмотрим.

Не в состоянии далее спорить, Уолли поднялся и пошел прочь.

Стоя у двери рубки и поторапливая своих подопечных, он снова взглянул на приближающуюся пристань. До нее было все еще слишком далеко, чтобы различить в толпе воинов или колдунов в капюшонах, но достаточно близко для того, чтобы они вскоре могли заметить его самого. Он быстро нырнул внутрь.

Ннанджи был явно недоволен, что им приходится скрываться, но у него хватало ума ничего не говорить. Уолли ходил вокруг, закрывая ставни и открывая в них жалюзи, так что он мог видеть все, что происходит снаружи, оставаясь при этом незамеченным. Хонакура, самодовольно ухмыляясь, примостился на большом сундуке.

– Только не говори мне, что я должен был этого ожидать! – прорычал Уолли.

– Я никогда не решился бы на подобную грубость, милорд.

Уолли сел рядом с ним. Они находились прямо под местом рулевого, но разносившиеся над водой крики и шум повозок заглушали тихие голоса. Он быстро рассказал о тайнах, которые он раскрыл на «Сапфире»: о беседе с Таной, и о проблеме моряков со шрамами от рапир.

– Что касается шрамов, милорд, – весело сказал старик, – кажется, я наблюдал их у моряков.

– Но никогда у других штатских?

Хонакура покачал головой.

– И мне известно, что моряки получают отпущение грехов, убивая людей в драках на мечах.

– Значит, должна быть соответствующая сутра. Конечно, имеет смысл позволить морякам защищаться от пиратов.

Это вовсе не означало, что все в Мире имело смысл. Уолли задумался, поймав себя на том, что потирает подбородок – манера, которую Ннанджи начал у него перенимать. Однако искать среди тысячи ста сорока четырех сутр было чересчур долго, и следовало подождать другого раза.

– Кроме того, – с невинным видом заметил Хонакура, – я разговаривал с воином Линой…

– С кем? Я не знал, что здесь есть еще одна – ты имеешь в виду ту древнюю старуху, рядом с которой ты сидел за обедом?

– Что ж, если ты считаешь, что ее возраст подвергает сомнению ее слова…

– Извини, старик! Прости меня.

Хонакура фыркнул.

– Она сказала одну вещь, которую мне следует вам сообщить. «Предупреди вашего великолепного лорда, чтобы не пытался пробовать свой меч на капитане».

– Она что, цветов не различает?!

Хонакура сдержался.

– От старости, возможно. – Он помрачнел, и больше от него нельзя было добиться ни слова.

«Сапфир» мягко ударился о кранцы.

– Уолли стоял у окна, рядом с Ннанджи, прижимавшего к себе Виксини в наступившей зловещей тишине. На берег были брошены швартовы, и стоявшие там мужчины быстро их привязывали… вероятно, это были моряки с других кораблей, поскольку они весело махали членам команды. Один из выходов был открыт, и сходни лежали наготове, хотя еще не были спущены на берег.

Казалось, больше ничего не происходило. Джия, Катанджи и Хонакура собрались у другого выходившего на причал окна. Даже Телка глядела в окно, хотя, вероятно, не знала, чего она, собственно, ищет.

Дорога, шедшая вдоль пристани, была слишком узкой для столь оживленного движения, зажатая между водой и складами. Значительно больший корабль прямо за кормой разгружал тюки с тканью и серые мешки; вокруг суетилось множество рабов, и к кораблю в очередь выстроились под загрузку фургоны. Полные дров повозки медленно громыхали в одну сторону, груженые строительным лесом фургоны – в другую, оглушительно грохоча по булыжнику окованными железом колесами. Одинокие всадники, паланкины и ручные тележки представляли дополнительную опасность для уворачивавшихся от них пешеходов. Все выглядело так, как и должен был выглядеть порт. Пахло пылью, лошадьми, рыбой и рекой.

Ннанджи что-то прошипел, показывая рукой. Сквозь толпу двигались двое колдунов, коричневый Третий и оранжевый Четвертый. Капюшоны скрывали их лица, а длинные накидки – их ноги; их руки прятались внутри объемистых рукавов. Они производили зловеще-безликое впечатление. Они вышагивали медленно и ровно, словно патрулируя окрестности, слегка поводя головами из стороны в сторону. Другие пешеходы уступали им дорогу. Спустя несколько пугающих мгновений они миновали корабль и пошли дальше. Уолли облегченно вздохнул, не заметив, что затаил дыхание.

Дверь распахнулась, и вкатилась Брота. Она хмуро взглянула на Уолли и встала в стороне, пропуская Тану. Затем вошел юный Матарро, сражаясь с длинным кожаным мешком, и наконец очень старая женщина, которая, должно быть, и была воином Линой. Брота захлопнула дверь. Она явно тоже видела колдунов, и направилась в укрытие, вместе с остальными воинами «Сапфира». Ни у кого из них не было мечей, и только у Броты были длинные волосы.

Матарро бросил мешок, и в нем что-то звякнуло. Ннанджи окаменел. Он сунул Виксини обратно в руки Джии и крадучись подошел ближе, чтобы взглянуть на мешок.

– Это не моя вина, – сказал Уолли. – Вы так или иначе пришли бы сюда – дальше по течению только Черные Земли.

Брота скорчила недовольную гримасу и подняла дряблые руки, чтобы завязать косичку.

– Чего мы ждем, госпожа?

– Таможенника.

– Это гильдия?

Она закатила глаза от подобного невежества.

– Нет. Это синекура. Племянник короля, или сын старосты. Или подобного рода отбросы – жулики, кровососы, ублюдки… Их обычно ничего не интересует, кроме наших денег, – угрюмо добавила она.

Вынужденный наклониться из-за низкого потолка, Уолли вытащил меч… просто на всякий случай. Ннанджи копался в мешке с мечами, который принес Матарро; он вытащил свой и поднялся. Сходни со скрипом и глухим стуком опустились на берег. Все придвинулись к окнам со стороны пристани.

Тана стояла совсем рядом с Уолли, глядя сквозь жалюзи.

– О! – прошептала она. – Это просто чудо!

Ее восторг был вполне понятен. Молодой человек, поднимавшийся по сходням, ростом почти с Уолли, двигался с плавной грацией. Казалось, его фигура была вырезана из орехового дерева – он был очень смуглый и стройный, в оранжевых сандалиях и набедренной повязке; на его плече висел украшенный ярким рисунком кожаный мешочек. Уолли пришла на ум реклама пляжных костюмов.

Гость белозубо улыбнулся Томияно и представился:

– Я Иксифино, моряк четвертого ранга, таможенник Ауса, и самое мое глубокое и самое скромное желание – да дарует вам Богиня долгую счастливую жизнь, и да склонит Она вас принять мою скромную и добровольную помощь, каковая только может потребоваться для достижения ваших благородных целей.

Томияно ответил с удивительной грацией, в то время как взгляд посетителя скользил по стоявшим перед ним морякам. Уолли заметил, что почти все мужчины находятся в непосредственной близости от пожарных ведер. Неприязнь к воинам не сделала их автоматически сторонниками колдунов.

– Приветствую тебя и твой корабль в Аусе, капитан, – сказал красавчик, снова блеснув белоснежными зубами, – от имени наших старейшин и мага.

– Мага?

– А, так вы впервые в этих краях? Да, наш маг – грозный лорд Изараццо, колдун-Седьмой. Аус давно свободен от воинского варварства.

– Как насчет водяных крыс?

Снова белозубая улыбка.

– Их не тронут, если они останутся на борту. У нас есть два местных закона, которые я должен разъяснить, капитан. Первый заключается попросту в том, что любой воин, ступивший на берег, лишается своего звания. Навсегда.

Томияно покраснел.

– Моя мать – воин. Она обычно ведет нашу торговлю.

– Ничего не поделаешь. Ей придется торговать с палубы. Если она сойдет на берег, она нарушит закон. – Иксифино пожал плечами и усмехнулся. – Но она увидит, что Аус – хорошее место для торговли. В торговле с палубы нет ничего необычного, а прибыль, вероятно, окажется выше, чем вы привыкли.

– Почему?

– Потому что на некоторых кораблях не любят городов колдунов, так что их заходит сюда меньше, чем прежде, Однако торговцы здесь честные – относительно, конечно – а народ мирный.

– Значит, колдуны поддерживают тут порядок?

Таможенник рассмеялся.

– Да, и очень даже неплохо.

Он ни разу не взглянул в сторону рубки, хотя члены команды старательно не загораживали ее от него. Забавно!

– Что будет делать колдун, если, скажем, его ученики поднимут мятеж? – спросил Томияно.

Снова смех.

– Мы держим наших учеников под надежным контролем, капитан. Но у нас бывали случаи насилия – иногда со стороны посещавших нас воинов. Могу сказать, что методы колдунов столь же действенны, что и у воинов. Должен сказать, даже в большей степени. Заклятие можно наложить и на расстоянии.

– И превратить их в лягушек? – скептически заметил Томияно.

– Превратить их в трупы, капитан. Иногда в обугленные трупы. – Пауза. Находившиеся в полутемной рубке обменялись взглядами.

Таможенник все еще был вполне дружелюбен.

– Но, за этим единственным исключением, капитан, Аус ничем не отличается от других городов, и даже более приятен, чем многие другие. Плата за торговлю – два золотых.

Капитан поднял брови.

– Она кажется вполне разумной.

– В большинстве городов плата именно такова. Все, что свыше – взятка, и мои хозяева такого не допускают.

Томияно молча протянул две монеты и обменялся с ним рукопожатием. Молодой человек слегка кивнул и повернулся, собираясь уходить.

– Ты сказал – два закона?

– Ах да. Совсем забыл. – Таможенник снова блеснул улыбкой. – Существует абсолютный запрет в отношении воинов высокого ранга – Шестых или Седьмых. Им даже запрещено появляться в порту. Но такое бывает редко. У вас ведь нет на борту свободных меченосцев, верно?

– Конечно, нет, – ответил Томияно.

Таможенник посмотрел в сторону рубки, затем снова повернулся к Томияно.

– И ты можешь поклясться своим кораблем, моряк?

На лбу у Уолли выступил пот. Его рука напряглась на рукоятке седьмого меча.

– Да.

Ннанджи с шипением выпустил воздух.

Таможенник улыбнулся капитану долгой, циничной улыбкой, качая головой, словно укоряя непослушного ребенка. Затем он повернулся кругом и удалился, шлепая сандалиями по сходням. Томияно с отсутствующим видом вытер лоб тыльной стороной ладони и начал выкрикивать распоряжения.

– Милорд брат!

Началось. С первой их встречи Уолли хорошо знал о невозможном идеализме Ннанджи. Он знал, что однажды это не доведет до добра. А здесь для Ннанджи все было очевидно.

– Я говорил тебе, что ты не можешь меня осуждать, Ннанджи. Ты можешь осудить капитана за его мать?

Ннанджи покраснел и обвел взглядом всю группу. Даже в полумраке надстройки явно чувствовалась враждебность со стороны Таны, Лины и Матарро. Глаза Броты превратились в кусочки стали.

– Думаю, замечание моего сына было сделано для твоей же пользы, адепт!

– Я не прячусь за лжесвидетельство, госпожа! В этом случае пострадала бы моя честь.

Это было безумие! Самоубийство! У Уолли хватало теперь забот с двумя городами, полными колдунов, а Ннанджи провоцировал моряков, словно ему действительно хотелось, чтобы его вышвырнули на берег. Он наверняка не дожил бы до следующего порта, как и Уолли. Тут Уолли увидел выход.

– Это не лжесвидетельство, Ннанджи. Это обычная, самая честная, правда. Мы не свободные меченосцы.

Ннанджи повернулся, тупо глядя на него.

– Ты говорил мне, что есть три типа воинов. Ты пропустил один – наемников.

– Ну, это не совсем то, милорд брат. Я имею в виду, подобная возможность возникает нечасто. – Ннанджи испытывал противоречивые чувства к наемникам. Брать деньги за ведение войны вряд ли было честно. С другой стороны, наемники могли купаться в крови и собственных подвигах.

– И тем не менее, мы совершаем особую миссию по воле Богини. Поэтому мы наемники, не свободные меченосцы! Так что капитан сказал правду. Теперь замолчи!

– Да, наставник.

Брота посмотрела на Уолли долгим, тяжелым взглядом и почти улыбнулась.

– Ты клянешься, милорд?

– Моим мечом.

Она кивнула, видимо, удовлетворившись.

Вошел Томияно и закрыл за собой дверь. Прислонившись к ней, он яростно уставился на Уолли. Старая Лина распахнула ставни со стороны Реки, впуская долгожданный свет и свежий воздух.

– Спасибо, капитан, – сказал Уолли.

– Он знал, что вы здесь!

– Видимо.

– Думаю, нам нужно уходить, – пробормотала Брота. – Мне это не нравится.

– Не выйдет! – огрызнулся ее сын. – Сейчас ни ветерка. Спокойно, как в молоке.

Уолли это не удивило.

– Так или иначе, я бы предпочел, чтобы вы на какое-то время задержались.

– Зачем? – нахмурилась Брота.

– Потому что, – ответил Уолли, – мне нужно больше узнать о колдунах. Богиня не поручила бы мне невыполнимую задачу, так что должен быть какой-то способ их победить. Должна у них быть какая-то слабость. Я не могу сказать, в чем именно она заключается, и единственный способ узнать – задавать вопросы в разных местах, подобных этому. Сколько еще городов было ими захвачено? Когда? Как? Где ближайший город воинов? Вот такого рода вопросы. Ты можешь помочь мне, госпожа; ты и твой экипаж. Этим ты окажешь услугу Всевышней.

Это могло быть и карой, однако Уолли не собирался расспрашивать о таинственном прошлом «Сапфира».

Томияно взглянул на мать, и она кивнула.

– Ладно, на что смогу, отвечу, – неохотно сказал он.

– Всего два вопроса, – сказал Уолли. – Ты держался за руку с таможенником. Она была мягкой или мозолистой?

– Мягкой! А что?

– Не похоже на руку моряка?

Глаза капитана сузились.

– Полагаю, его отец – местный староста, или что-то в этом роде. Он всего лишь мальчишка. Не обращай внимания…

– Второй вопрос: ты когда-либо подвергал сомнению налог за то, что он слишком низок?

Лицо Томияно покраснело.

– Какое это, к дьяволу, имеет значение? Вы ведь все видели и слышали, не так ли? Он о вас знал. Колдуны ему сказали.

– Он сам колдун, – сказал Уолли.

Метки на лице были столь неотъемлемой частью их культуры, что потребовалось некоторое время для того, чтобы свыкнуться с подобным предположением. Брота, похоже, восприняла его первым, и ее проницательные глаза превратились в узкие щелочки среди морщин.

– Почему ты так решил?

– Потому что он отказался от дополнительных денег, – сказал Уолли. – Если, как он сказал, это обычное дело? – Она кивнула. – Итак? Он поступил так, чтобы убедить нас, что его хозяева всевидящи и всемогущи. Но он не вел себя, словно лакей, за которым наблюдают хозяева – он был спокоен и весел. И подобного рода лояльности не купишь, поскольку он мог взять больше, да еще и потребовать взятки. У него мягкая ладонь. Он колдун.

Остальные обменялись испуганными взглядами.

– Что ж, мы на месте, – сказал Уолли. – Идите, занимайтесь своей торговлей. Но помните, что колдуном может быть любой, независимо от меток. Я бы не советовал допускать на борт больше одного постороннего за раз.

– Милорд брат?

– Да?

– Колдуны могут сделаться невидимыми. На корабле их уже может быть полно.

– Спасибо, Ннанджи, – простонал Уолли. – Хорошая мысль.

– На набережной были выставлены образцы дерева и несколько медных котлов. Брота устроилась в кресле на палубе в ожидании покупателей. Моряки сошли на берег и разбрелись в поисках информации – как профессиональной, так и военной. Хонакура тоже отправился на берег своим черепашьим шагом, и наверняка мог оказаться проницательным разведчиком. Появились лоточники со своими тележками, расхваливая товар. Старая Лина проковыляла вниз, торгуясь за розовых ощипанных кур и корзины с клубникой. Время от времени парами проходили колдуны, не обращая особого внимания на «Сапфир». День был жарким и душным.

Ннанджи снова уселся возле мешка с мечами, который принес Матарро. Он хмуро оглядел каждый из них, обнаружив, что они намного короче, чем он ожидал, наконец достал точильный камень и начал их править.

Виксини заснул. Джия и Телка сидели словно статуи, с неограниченным терпением рабов. Уолли смотрел сквозь жалюзи.

– Наставник, – сказал Катанджи. – Можно мне выйти на палубу?

– Нет. Почему при тебе нет меча?

– Мой килт внизу – под палубой, в каюте у Мат'о.

Ннанджи что-то проворчал и продолжал затачивать лезвие. Уолли не вмешивался, хотя не видел никаких причин к тому, чтобы Катанджи торчал здесь, как они с Ннанджи. У Катанджи не было косички, а его метка на лбу представляла собой гноящуюся красную рану, и ее невозможно было распознать даже на близком расстоянии.

Шло время. Ничего не происходило. Какой-то торговец поглядел на дерево Броты, пренебрежительно фыркнул и пошел дальше. Снова прошли два первых колдуна. Точильный камень Ннанджи неустанно и неприятно скрежетал. Мимо корабля прошел Хонакура, намереваясь исследовать другое направление. Катанджи бродил от окна к окну. Уолли устал стоять, размышляя над собственными проблемами, пока у него не закружилась голова. Ответ всегда был одним и тем же – ему не хватало информации.

Это нечестно! Как мог он вести войну, не зная о мощи противника? Военная разведка – вот что было ему нужно. Мата Хари… Джордж Смайли… В доме Тонди он играл роль детектива. Теперь же он оказался героем шпионского боевика, и проклятые метки на лицах Народа делали его задачу невозможной. Ему необходимо было стать на время Джеймсом Бондом, или даже Трэвисом Мак-Ги. Несколько дней в роли портового грузчика в Аусе позволили бы ему раздобыть необходимые данные, но на лбу у него красовались семь несмываемых меток в форме меча.

Точильный камень Ннанджи издал отвратительный скрежет.

Это было последней каплей.

Несколько раз Уолли приходилось вспомнить о том, что эмоции не являются мыслительным процессом. Приобретя тело Шонсу, он также приобрел его железы. Он научился следить за сигналами опасности, когда в руке у него был меч и можно было ожидать порции адреналина в крови, но иногда железы могли его подвести.

Как сейчас.

Раздражение, бессилие, позорная необходимость прятаться, даже, возможно, остатки временного смещения – все это внезапно смешалось вместе. Уолли Смит вышел из себя.

– К дьяволу! – бросил он. – Я иду на берег!

Ннанджи одобрительно взглянул на него.

– Правильно! – сказал он, откладывая свой камень.

– Ты остаешься здесь, – сказал Уолли. – Будешь охранять мой меч и мою заколку для волос. Катанджи, сходи к Броте и попроси у нее какую-нибудь черную тряпку. Заткнись, Ннанджи.

– Десять минут спустя на нем не было ничего, кроме куска черной ткани на бедрах и повязки на лбу. Он никогда еще не ощущал себя столь голым, и внутренний голос нашептывал ему, что следует быть осторожным, но отступать было уже поздно. Он направился к двери.

– Милорд брат! – схватив перевязь и меч Уолли, Ннанджи мятежно смотрел ему вслед. – Так нельзя! Воин без меча – это воин без чести. Ты просил меня сказать тебе…

– Твое возражение учтено, – Уолли обошел его и вышел на палубу.

Брота стояла, уперев кулаки в бока и глядя на него без какого-либо выражения.

– У тебя одно мясо и никаких мозгов. Что ты пытаешься доказать? Это глупо!

Какая наглость! Но он не был лордом-Седьмым, когда на лбу у него была повязка. Он прошел мимо нее, не говоря ни слова.

Джия стояла возле сходней, бледная и взволнованная, Он весело улыбнулся и попытался пройти мимо нее, но она преградила ему дорогу и обняла его.

– Господин, пожалуйста! Я знаю, что рабыня не должна такого говорить, но, пожалуйста, не делай этого! Это очень опасно.

– Опасность – мое ремесло, Джия.

Он поцеловал ее в лоб и отстранил ее с дороги.

Она прильнула к нему.

– Пожалуйста… Уолли?

Она никогда не называла его так, за исключением тех случаев, когда они занимались любовью.