Текст книги "Властители рун"

53. Последний стук сердца

Огненный столб вознесся далеко в небо, словно гигантский гриб, и над равниной загрохотал гром.

Однако Габорн почти не заметил этого, что-то другое тревожило его гораздо сильнее. Далеко, далеко одно-единственное сердце затрепетало и… остановилось.

Душа Габорна точно раскололась надвое, беспредельный ужас пронзил его.

Покачнувшись в седле, он прошептал:

– Отец…

Габорну показалось – и, может быть, это было страшнее всего – что каким-то образом его призыв нанести удар Радж Ахтену стал причиной смерти отца.

Этот призыв исходил от него самого, не от Земли. Лишь собственная ярость подтолкнула его к тому, чтобы отдать такой приказ.

Нет, это невозможно, уговаривал он себя. Я не мог стать причиной гибели отца. И вообще, откуда мне известно, что это произошло, ведь я не видел его мертвым?

Чародей Биннесман посмотрел на Габорна, в его глазах стыла безмерная печаль.

– Ты только что позвал отца. Он… ушел?

– Не… Не знаю, – ответил Габорн.

– Используй Зрение Земли. Он ушел? Напрягаясь изо всех сил, Габорн попытался дотянуться до отца. Но контакта не возникало. Он кивнул.

Биннесман прошептал так тихо, что его услышал один

Габорн:

– Итак, ты больше не принц. Теперь ты король и должен делами подтвердить это.

Габорн наклонился вперед, пытаясь унять жгучую боль в сердце.

– Что я могу? Как остановить все это? Если я – Король Земли, что это мне даст?

– Много чего. Можешь обратиться к Земле за помощью, – ответил Биннесман. – Она защитит тебя. Укроет. Нужно только научиться делать это.

– Я хочу, чтобы Радж Ахтен умер, – безучастно сказал Габорн.

– Земля не убивает, – прошептал Биннесман. – Ее могущество в том, чтобы лелеять жизнь, защищать ее. А за спиной у Радж Ахтена другие Силы. Думай, Габорн. Как лучше защитить твоих людей? Весь человеческий род в опасности, не только те, кто в Лонгмоте. Твой отец тоже в опасности, да, но, боюсь, он сам избрал такой удел.

– Я хочу, чтобы Радж Ахтен умер! Сейчас же! – закричал Габорн, обращаясь не к Биннесману, а к Земле, которая обещала защищать его.

Однако в глубине души он понимал, что Земля ни в чем не виновата, У него было предчувствие, что отцу угрожает опасность, но он не внял этому предостережению, допустил, чтобы отец остался в Лонгмоте один.

Боль в сердце не проходила. Он находился в двадцати милях от Лонгмота. Конь в состоянии покрыть это расстояние меньше чем за полчаса. Но что это даст Габорну? Смерть? И все же…

Иом, казалось, прочла его мысли.

– Не надо, – сказала она, дотронувшись рукой до его колена. – Не уходи.

Опустив голову, Габорн посмотрел вниз. Из-под копыт коня во все стороны в страхе разбегались кузнечики, жирные, медлительные в конце осени.

– Как вы считаете, чем можем мы помочь тем, кто в Лонгмоте? – спросил он Биннесмана.

Чародей пожал плечами, на его лице явственно проступило выражение тревоги.

– Уверен, что ты помогаешь им уже сейчас, этой своей военной хитростью. Тебя, однако, интересует, как нанести поражение Радж Ахтену, так ведь? Не с этой армией, нет. Сражение кончится плохо для Лонгмота – как и для тебя, если ты сразу же бросишься в атаку. Твоя сила не в том, чтобы нести смерть, а в защите. Скажи своим людям, пусть при ходьбе поднимают побольше пыли. А там посмотрим…

Они поскакали дальше в тягостном молчании. Габорна не покидало ощущение, будто все внутри у него рвется на части, будто он обречен. Он винил себя в смерти отца, в смерти Рован, в гибели Посвященных в замке Сильварреста. Его слабость дорого обошлась всем этим людям. Будь он не таким размазней, он и действовал бы по-другому. Повернул бы налево там, где повернул направо, и, может быть, спас бы их всех.

Внезапно над равниной возник необычный звук – крик, подобного которому Габорн никогда не слышал, да и представить себе не мог.

Это кричит смерть Радж Ахтена, подумал он!

Однако почти сразу же послышался другой точно такой же крик, прокатившийся над пустошью, точно эхо.

Конь Биннесмана забил копытом и навострил уши. С неба повалил тяжелый мокрый снег. Чародей пришпорил коня и помчался в сторону Лонгмота. Габорн с болью в сердце проводил его взглядом, сожалея, что не может сделать то же самое.

– Давай, Габорн, веди свою армию! – закричал Биннесман. – Земля в беде!

Снег падал все гуще, создавая плотную влажную завесу, сквозь которую никакие дальновидны не смогут разглядеть приближающуюся армию. Если их уловка до сих пор не сработала, то грош ей цена.

Габорн с громким криком поднял кулак, призывая поторопиться.

54. Шостаг

Шостаг-Дровосек прятался в подвалах герцога, когда внезапно ощутил, как кровь быстрее побежала по жилам, как энергия забурлила во всех клеточках тела. Шостаг вскочил.

Значит, король Ордин мертв. Хотелось бы знать Шостагу, как это произошло.

За свою недолгую жизнь он расправился не меньше чем с дюжиной Властителей Рун. Не обладая ни глубоким умом, ни обширными знаниями, он просто держал глаза открытыми и очень быстро принимал решения. Большинство людей полагало, что тому, кто способен играть мышцами, недоступна игра ума. Они ошибались.

Сжав рукоятку боевого топора, он понесся по ступенькам и выбежал из подвала, просто вышибив дверь. Стоило ли терять время, открывая засов? Дверь так и осталась распахнутой, когда он выскочил наружу.

Дальнейший путь Шостага пролегал через кухонные кладовые и двери самой кухни, туда, где одетые в зеленое «неодолимые» Радж Ахтена сражались с защитниками замка. Среди них шныряли боевые псы, огромные, в серую крапинку твари в красных кожаных масках. На западной стене сидели саламандры с голодным блеском в глазах и на всех стенах лежали павшие и сражались уцелевшие.

С северной стены несколько лучников Ордина стреляли в людей, одетых в зеленое, но толку от этого было немного, поскольку они боялись попасть в защитников замка. Но даже самый быстрый боевой пес и любой «неодолимый» не могли двигаться хотя бы с восьмой долей той скорости, какую был способен развить Шостаг. Для него они выглядели не больше чем статуи. Самого Радж Ахтена среди зеленых он не заметил.

Описывая концом своего огромного топора сложную дугу, Шостаг двинулся сквозь толпу, увертываясь от стрел и смахивая головы «неодолимых» как бы между делом, а псов укладывая сразу парами.

Расправившись примерно с двумя сотнями ублюдков, он заметил быстрое движение в дверях. Прямо на неге оттуда выбежал Радж Ахтен.

Лорд Волк был без шлема, но в одной руке держал боевой топор, а в другой – кривую саблю. А может, Шостагу только показалось, что перед ним Лорд Волк. Лицо у этого человека сияло, точно солнце, но плечо было уродливо деформировано. Тем легче будет сражаться с ним, легкомысленно подумал Шостаг.

Едва взглянув на Шостага, Радж Ахтен улыбнулся.

– Итак, король Ордин мертв, а ты, значит, следующий? Шостаг выставил подбородок и яростно завертел топором.

– Знаешь, надоело валяться, дожидаясь тебя. Думаю, пора и за дело.

– Ну что же, попытайся.

Радж Ахтен взглянул на горы трупов и бросился вон из кухни.

Свернул влево и понесся по узкой улочке в сторону небольшого строения, принадлежавшего герцогу. По дороге он перерезал горло любому защитнику замка, до которого мог дотянуться, а своих людей просто отпихивал в сторону.

Шостаг бросился за ним. Ему было ясно, что задумал Радж Ахтен.

Сейчас двадцать один воин предоставили свой метаболизм в распоряжение Шостага. Причем многие из них имели по несколько даров, то есть, скорость Шостага возросла примерно в сорок раз. Если бы Радж Ахтен смог найти хотя бы одного входящего в «змею» человека и убить его; он лишил бы Шостага его мощи, «разрубив змею» надвое.

Тогда у «змеи» стало бы две головы, два воина обрели бы высокий метаболизм, хотя все же не такой, каким владел сейчас Шостаг. Радж Ахтен именно это и делал – охотился на Посвященных, входящих в «змею».

Если Шостагу повезет, Лорд Волк наткнется на человека, близкого к хвосту «змеи». Это лишь ненамного уменьшит метаболизм Шостага.

Однако Шостаг предпочитал не полагаться на удачу.

Оглянувшись, Радж Ахтен заметил, что Шостаг тоже выбежал из кухни. Значит, рассудил Лорд Волк, Посвященных в Башне, скорее всего, нет. Они спрятаны где-то в замке. Он побежал в сторону ближайшего здания.

Шостаг последовал за ним, слишком быстро свернув за угол. Инерция его движения была такова, что он сшиб с ног нескольких неудачно подвернувшихся защитников замка. Зацепился ногой за валявшуюся пику и чуть не упал. Выровнялся. Побежал дальше.

Воздух казался тяжелым, дышать было трудно. Шостаг не обладал дарами мышечной силы, которые облегчили бы ему процесс дыхания при таком высоком метаболизме. Он почувствовал головокружение.

Подбежав к зданию, Радж Ахтен ворвался внутрь. Шостаг за ним.

Шостаг тоже был Лордом Волком и обладал дарами нюха трех псов. Он воспринимал запахи так, как большинству людей и не снилось, и очень остро чувствовал человеческий запах. Поэтому его ничуть не удивило, когда Радж Ахтен, оказавшись внутри здания, почти сразу же рванул на себя дверь гардеробной. Как и Шостагу, ему не нужно было видеть человека, чтобы узнать, где тот прячется.

Вращая топором, Шостаг бросился на Радж Ахтена.

Тот увернулся, блокировав удар своим топором; посыпались искры. У Радж Ахтена топор был меньше и его железная рукоятка погнулась. Шостаг удивился, как это его мощный удар не раздробил Радж Ахтену руку. Сделав неожиданный выпад своей кривой саблей, Радж Ахтен вонзил се прямо в живот Шостагу.

Однако Шостага вряд ли можно было назвать новобранцем, и зрелище собственного вспоротого живота не испугало его. Жизнестойкости у него было побольше, чем у некоторых лордов; жизнестойкости, которой его одарили волки, длинными зимними ночами охотившиеся на медведей и кабанов.

Неглубокая колотая рана лишь разозлила его. Схватив топор обеими руками, он размахнулся и нанес Лорду Волку удар, который должен был раскроить его надвое.

Однако Радж Ахтен откинулся назад, бросил свой погнутый топор, уклонился от удара Шостага, всем телом обрушился на дверь в гардеробную и ввалился внутрь.

Посвященный лежал перед ним, наполовину укрытый платьями служанок и кедровыми щепками, приготовленными для растопки. В одной руке он держал боевой молот, в другой щит. Его звали сэр Овлсфорт и в «змее» он отстоял от Шостага всего на пять человек.

Шостаг понял: если он не убьет Радж Ахтена сейчас, другого шанса у него не будет. Он потянул на себя топор, собираясь обрушить его на голову Лорда Волка.

И тут сквозь глазную щель шлема Овлсфорта Радж Ахтен вонзил два пальца прямо ему в мозг.

Шостага едва не вырвало. Радж Ахтен уклонился от топора и, внезапно превратившись в расплывчатое пятно, метну лея к нему.

И на этом для Шостага все кончилось.

55. Крик

Кто именно станет новой головой змеи, Радж Ахтена волновало мало. Следуя указаниям своего носа, он обшарил еще несколько зданий и убил еще шесть Посвященных. А заодно и шестьдесят обычных защитников Лонгмота. В душе тлела слабая надежда, что среди них окажется и Джурим.

Сражение заканчивалось. Король Ордин погиб, так же, как и большинство защитников. Радж Ахтену редко доводилось нанести противнику столь полное поражение и притом самому, лично, пролить так много крови

Незадолго до этого был момент, когда он наткнулся на человека, который с огромной скоростью выбежал из какого-то здания. Явно из благородных. Радж Ахтен узнал в нем эрла Дрейса, не столько по пышной одежде, сколько по изображению серого коня и четырех стрел на щите. Еще одна голова змеи.

Он выглядел весьма эффектно, этот эрл. Высокий, с большими серыми глазами; вся манера поведения выдавала в нем человека дворянского происхождения.

Радж Ахтен подставил ему ножку, а когда тот упал, перерезал горло.

Сейчас, без сомнения, никаких неожиданностей быть уже не могло. Он стоял на небольшом холме рядом с Башней Посвященных, которую все еще охраняли около двухсот рыцарей Ордина. Солдаты Радж Ахтена захватили двор, на стенах практически не осталось защитников.

Трос саламандр трудились, очищая западные переходы замка, а солдаты добивали уцелевших в его восточной части. Отовсюду неслись крики и стоны умирающих. В воздухе остро пахло кровью, дымом и серой.

Дело было почти сделано.

Радж Ахтен побежал к Башне Посвященных, собираясь прикончить охранявших ее рыцарей, когда внезапно ему стало ужасно не по себе. Живот скрутило, как обычно бывало, если погибал кто-то из его Посвященных.

Эремон Воттания Солетт душил Салима аль Дауба. Удавить человека, да еще обладающего дарами жизнестойкости – это требовало немало времени. Эремону пришлось очень и очень нелегко. Он вспотел, пальцы намокли и скользили.

Салим не сопротивлялся, так и не придя в сознание. И все же он слегка повернул голову, затрудняя убийце его работу; наверно, подсознательно хотел избежать своей участи. Ноги у него ритмично дергались, губы посинели, язык вывалился наружу. Охваченный паникой, он открыл невидящие глаза.

Охранник ничего не замечал. Он стоял у открытой двери повозки, наблюдая за тем, что творится в замке. Дурно пахнущие, полубольные Посвященные тоже не обратили внимания на происходившую рядом с ними молчаливую борьбу. Ритмичные удары ног Салима потонули в окружающем шуме, его сознание воспринималось как попытка Посвященного устроиться поудобнее на прогнившем сене.

Только один из Посвященных, глухой, который лежал неподалеку, не сводил с Эремона расширенных от ужаса глаз. Это был не какой-нибудь недавно захваченный лорд с севера, а один из собственных Посвященных Радж Ахтена, вектор, через которого Лорд Волк получал сотни даров слуха. Он верно служил своему господину, но обращались с ним хуже, чем с собакой. У этого человека были веские причины ненавидеть своего лорда, желать ему смерти. Все время, пока Эремон душил Салима, он не спускал с глухого глаз, надеясь, что тот не поднимет крик.

Салим дернулся посильнее, ударил по полу обутой в сапог ногой.

Охранник обернулся и увидел, как дергаются ноги Салима. Мгновенно оказавшись около Эремона, он нанес ему удар кривым ножом, отрубив руку чуть пониже локтя.

Из обрубка хлынула кровь, руку пронзила жгучая боль. Но его рука, рука, лишенная грации, которую ему на протяжении многих лет с трудом удавалось разжать, продолжала стискивать горло Салима, точно воплощенная смерть.

Охранник схватил ее и попытался оторвать от горла Салима, но Эремон сумел нанести ему сзади удар по колену, и тот рухнул среди Посвященных.

И тут Эремону стало легко, как не было уже давным-давно. Украденная грация снова хлынула в его тело. Сердце и мышцы обрели свою гибкость – впервые за много лет.

Он сделал глубокий вдох, в последний раз ощутив прекрасный вкус воздуха свободы.

А потом охранник набросился на него.

Голова кружилась, мир вокруг почти остановился. То, что Радж Ахтен воспринимал как глухое пощелкиванье, на самом деле было криками умирающего эрла Дрейса, его мольбой о помощи. Попытавшись остановиться на бегу перед стражниками, сгрудившимися возле Башни Посвященных, Лорд Волк почувствовал, что ноги у него скользят.

Возникло ощущение, что у него осталось всего шесть даров метаболизма – то, что было всегда. Некоторые из этих рыцарей имели не меньше.

Он издал боевой клич такой невероятной мощи, какой не могло бы исторгнуть ни одно человеческое существо. Его целью было лишь как следует напугать рыцарей у Башни.

Однако эффект значительно превзошел даже его собственные ожидания.

Люди попадали на колени, хватаясь за шлемы, точно у них заболела голова. Стены Башни за их спинами начали дрожать и вибрировать, из трещин в камне поднялись столбы пыли, точно его Голос был прутом, а Башня – ковриком, который вытряхивали.

Лорд Волк обладал огромным количеством даров Голоса и мышечной силы, что в сочетании позволяло ему сотрясать воздух с поистине невероятной силой. Но даже он сам никогда не предполагал, что способен на такое.

От удивления он понизил звучание Голоса на несколько октав и из стен полетели камни и гравий.

Осознав, что может использовать Голос как оружие, Радж Ахтен набрал побольше воздуха и закричал снова, с еще большей силой.

В хрониках рассказывается, что когда-то в Тейфе воины эмира Муссат ибн Хафира тоже прибегали к подобному крику, пробив с его помощью брешь в кирпичных стенах города Абаниса, через которую прошла кавалерия эмира.

Но тогда разрушительный звук издавали тысячи воинов, специально обученных кричать в унисон, а городские стены были сделаны из кирпича, скрепленного раствором.

Этот вопль назвали Смертным Криком Абаниса – звук, раскалывающий камень так же надежно, как голос специально обученного певца – кристалл.

Сейчас Радж Ахтен сотрясал всю округу таким криком в одиночку.

Полученный эффект порадовал его. Воины падали, точно от удара дубиной, многие теряли сознание, некоторые умирали. Из ушей и носов у них хлынула кровь.

На пике звучания Голоса Радж Ахтена огромная каменная Башня Посвященных затрещала и раскололась почти от основания до верхушки.

Но пока еще не рассыпалась.

Тогда он закричал снова, то повышая, то понижая тональность, нащупывая ту частоту, которая позволила бы ему задеть чувствительную струнку камня.

И на этот раз Башня не устояла. Обломки ее рухнули на землю, подняв облако пыли, каменные плиты попадали на лежащих в прострации защитников.

Радж Ахтен отвернулся от Башни и окинул взглядом стены Лонгмота. Во многих местах они тоже дали трещины. Башня герцога выглядела так, точно над ней поработала артиллерия. Из ее стен вывалились огромные каменные блоки, подоконники раскрошились, горгульи упали.

Те, кто уцелел, смотрели на Радж Ахтена глазами, полными ужаса.

Поражение. Лонгмот потерпел полное и безоговорочное поражение.

Радж Ахтен стоял, упиваясь своей мощью. Король Земли идет? Пусть приходит, подумал он. Против меня не устоит даже сама Земля.

Все, даже его собственные солдаты, смотрели на Радж Ахтена с ужасом. Из «неодолимых» от Смертного Крика пострадали немногие. Каждый из них обладал минимум пятью дарами жизнестойкости; по-видимому, этого оказалось достаточно, чтобы уцелеть под напором разрушительной мощи его Голоса.

Но среди защитников было много простых людей, впервые взявших в руки оружие. У одних полопались барабанные перепонки, другие лежали без сознания.

«Неодолимые» ходили среди них, добивая оказывающих сопротивление и оттаскивая тех, кто сдавался, во двор замка.

Уцелевших оказалось всего человек четыреста. Их заставили разоружиться, снять доспехи.

Саламандры замерли на стенах, с вожделением глядя на пленников. Однако по мере того, как становилось все яснее, что одержана полная победа и новых жертв не пред видится, они становились все призрачнее, мерцали все слабее, а потом и вовсе убрались в преисподнюю, откуда были вызваны.

Радж Ахтен, смакуя вкус победы, долго стоял, любуясь сценами учиненного им разгрома.

Потом он обратился к уцелевшим, не мудрствуя лукаво.

– Мне требуется информация. Тому, кто ответит первым, я гарантирую жизнь. Остальные будут убиты. Вопрос следующий: где мои форсибли?

К их чести, большинство рыцарей отказались отвечать. Некоторые выкрикивали проклятия, однако несколько человек закричали:

– Их нет! Ордин приказал увезти их отсюда! Тех, кто готов был купить жизнь ценой предательства, оказалось шестеро. У одних из ушей все еще сочилась кровь, другие плакали, третьи просто были слишком молоды и никогда прежде не сталкивались с опасностью. Возможно, среди них были и люди семейные, которых заботила судьба жен и детей. Радж Ахтен узнал капитана, который несколько дней назад был его Посвященным; однако Лорд Волк не помнил, как его зовут. А один из этих шестерых, уже старый, совсем седой, просто струсил, как подумалось Радж Ахтену.

Лорд Волк приказал им выйти вперед и отвел к подъемному мосту, предоставив «неодолимым» добивать остальных.

– Итак, вас шестеро, – сказал он. – В руках одного из вас его собственная жизнь, а может быть, и судьба всех остальных, – Радж Ахтен не сомневался, кто заговорит первым – трусливый старик. Но ему нужно было не просто чтобы они ответили, а чтобы ответили правдиво. – Следующий вопрос. Куда он отослал мои форсибли?

Они заговорили все разом.

– Не знаем…

– Охранники ускакали куда-то, не сказав никому ни слова…

Двое промолчали. Радж Ахтен выхватил саблю и прикончил их. Может быть, с излишним энтузиазмом, но его не отпускал страх, что форсиблей здесь нет, что все это сражение было пустой тратой времени.

– Ваши шансы уцелеть уменьшаются, – злобно пробормотал он. Четверо оставшихся в ужасе не сводили с него взглядов. На лбу у каждого выступили крупные капли пота. – Отвечайте: когда он отослал форсибли?

Двое заколебались. Капитан сказал:

– Сразу же после того, как Ордин прибыл сюда. Четвертый молча кивнул, соглашаясь. Видно было, что он утратил всякое мужество. Тот самый старик, трус. Он понимал, что упустил свой шанс.

Радж Ахтен прикончил еще двоих. Теперь перед ним стояли два последних человека. На капитане все еще была одежда цветов Лонгмота; может, из этого человека получился бы ценный шпион. На старом трусе была куртка из свиной кожи; скорее всего, охотник. Вообще-то Радж Ахтен сильно сомневался, чтобы ему было что-либо известно, и оставил его в живых просто ради создания атмосферы конкуренции.

– Где Габорн Ордин? – спросил он. Старик в кожаной куртке не знал ответа, Радж Ахтен прочел это на его лице.

– Он прискакал в замок на рассвете и вскоре покинул его, – ответил капитан.

Из замка доносились крики и стоны последних умирающих. Старик в кожаной куртке съежился от страха, чувствуя, что настала его очередь. Капитан часто и тяжело дышал, истекая потом.

Взгляд у него был затравленный, как у человека, отдающего себе отчет в том, что поступает подло. Радж Ахтен не был уверен, что на следующий вопрос он ответит честно; для любого человека существует определенный предел.

Шагнув вперед, он разрубил надвое старика в кожаной куртке.

И задумался: может быть, прикончить и капитана? Он не хотел оставлять свидетелей, которые могли бы рассказать другим о секрете его волшебных порошков или об особенностях военной тактики. Выпустить ему кишки – и вся недолга…

И все же капитан мог еще пригодиться. К примеру, запугать северян рассказами о том, как Радж Ахтен разрушил стены Лонгмота с помощью своего боевого клича,

Пусть знают – все северные замки, вес гордые крепости, которые простояли тысячи лет и уцелели даже в те времена, когда люди сражались с Тот, нелюдями и всякими другими тварями; все они сейчас никого не защитят. Смертельные ловушки, не больше.

Северяне должны узнать об этом. Должны быть готовы к тому, что им придется капитулировать.

– Поздравляю, – сказал Радж Ахтен капитану. – Ты одержал победу в борьбе за свою жизнь. Я помню, недавно ты был моим Посвященным. Теперь пришло время послужить мне еще раз. Я хочу, чтобы ты рассказал остальным, что тут произошло. Когда будут спрашивать, как тебе удалось уцелеть, отвечай: Радж Ахтен сохранил мне жизнь, чтобы я свидетельствовал в пользу его могущества.

Капитан еле заметно кивнул. Он едва держался на ногах. Радж Ахтен положил руку ему на плечо и спросил:

– У тебя есть семья, дети?

Тот кивнул. Слезы брызнули у него из глаз, он отвернулся.

– Как тебя зовут?

– Седрик Темпест. Радж Ахтен улыбнулся.

– Сколько у тебя детей, Седрик?

– Три… девочки и мальчик. Радж Ахтен понимающе кивнул.

– Ты считаешь себя трусом, Седрик Темпест. Думаешь, что поступил как предатель. Но детей своих ты сегодня не предал, не так ли? «Дети – вот наше сокровище. Поистине богач тот, у кого много детей.» Ты будешь жить ради них?

Седрик энергично закивал.

– Героизм и преданность могут принимать разные формы, – продолжал Радж Ахтен. – Не сожалей о том, что принял такое решение.

Повернувшись, он направился к своей палатке на холме, но остановился и вытер лезвие сабли о плащ одного из убитых. Голова уже работала над тем, что делать дальше. Форсибли отосланы – в Мистаррию или куда-нибудь еще. Подкрепление задерживается. И вдобавок на него надвигается какая-то армия.

Зато он открыл для себя новое оружие, с помощью которого мог выиграть день, требующийся для ожидания.

Однако надо было учесть и то, что собственные люди Радж Ахтена в значительной степени пострадали от его крика. Не следовало применять это оружие в непосредственной близости от них. А это означало, что если он хочет убить Габорна силой своего Голоса, лучше им встретиться один на один.

Со свинцового неба к его ногам начали падать снежинки. А он и не заметил, как сильно похолодало.

Снаружи замок тоже был сильно разрушен. Тут и там змеились трещины, множество камней оказались расколоты. Однако в целом черные массивные стены выстояли. В их основании лежали камни тридцати футов в толщину, сорока в ширину и двенадцати в высоту. Каждый такой камень весил тысячи тонн. Эта крепость нерушимо простояла тут на протяжении столетий. На ее воротах можно было различить защитные руны Земли.

Даже самые сильные заклинания Пламяплетов и обстрел из катапульт не смогли нанести существенного вреда этим стенам. И только его Голос расколол некоторые из этих массивных камней.

Даже ему самому это казалось чудом. Кем же или чем же он стал? Ему удалось захватить замок Сильварреста исключительно с помощью своего обаяния. Теперь выяснилось, что и Голос его превратился в мощное разрушительное оружие.

В королевствах на юге каждое мгновение умирал кто-нибудь из его Посвященных, но новые тут же пополняли их ряды. Конфигурация свойств, которыми он обладал, постоянно менялась. Но одно ощущение оставалось бесспорным: количество вновь приобретенных даров превышало количество утраченных. Он и вправду становился Суммой Всех Людей.

Возможно, сейчас настало самое подходящее время встретиться лицом к лицу с этим молодым глупцом – Королем Земли – и его армией. Радж Ахтен почувствовал нарастающее возбуждение.

Повернувшись, он закричал, как бы обращаясь к безмолвным стенам замка:

– Я сильнее, чем .земля;

Послышался треск – вся южная стена содрогнулась.

Седрик Темпест, который как раз в этот момент выбежал из ворот, упал, обхватив руками шлем. К ужасу Радж Ахтена, внешняя половина башни герцога осыпалась влево, придавив многих из его людей. Оттуда послышались крики и стоны. Это выглядело так, как будто силы Земли, защищающие замок, окончательно распались.

В то же самое мгновение он услышал треск у себя за спиной.

Огромный дуб рядом с его палаткой сломался и верхняя половина дерева рухнула прямо на крышу повозки с Посвященными.

Радж Ахтен мгновенно ощутил гибель некоторых из них. Дыхание перехватило, голова закружилась – как обычно бывало, когда он терял часть своих даров.

Все движения вокруг ужасающе замедлились. На протяжении многих лет Радж Ахтен возил эту повозку за собой. В ней, в частности, лежал Дервин Фейл, человек, который когда-то отдал Радж Ахтену свой дар метаболизма и стал его вектором.

Дервин только что умер, так же, как Посвященный, который выполнял роль вектора обаяния, и несколько других, менее значительных людей.

Радж Ахтен удивился, почувствовав, что скорость его восприятия резко уменьшилась. Что это, подумал он? Мой Голос сломал дерево или Земля таким образом наказывает меня?

Неужели Земля нанесла-таки удар? Ответа на этот вопрос он не знал, хотя и понимал всю важность проблемы. Чародей Биннесман проклял его, казалось бы, безо всякого эффекта. Может быть, его проклятие сейчас проявилось в том, что дерево рухнуло?

Или причиной падения стал Голос самого Радж Ахтена?

Такой, на первый взгляд, незначительный удар. И, тем не менее, такой эффективный.

Все это было, конечно, очень интересно, но в данный момент Радж Ахтена волновало другое. Он, который одержал победу над Лонгмотом, только что, в один миг, потерпел сокрушительное поражение. Со всеми своими дарами мудрости, грации и мышечной силы, с утратой скорости он в один миг превратился в «воина неудачных пропорций». И даже самый обычный солдат, мальчишка, не владеющий никакими дарами, был в состоянии убить его.

Если Габорн обладает хотя бы пятикратной скоростью и дарами жизнестойкости еще пяти человек, Радж Ахтену его не одолеть.

Он в отчаянии повел взглядом по сторонам. Пламяплеты выбыли из строя. Форсибли неизвестно где. Саламандры вернулись в преисподнюю и вызвать их оттуда снова будет нелегко. Волшебные порошки истрачены.

Моей целью было сокрушить Сильварреста и Ордина, подумал он. И я преуспел в этом, но в процессе своей задачи нажил еще более могущественного врага.

Не оставалось ничего другого, как покинуть Лонгмот, покинуть Гередон и все королевства Рофехавана. Покинуть и пересмотреть свою тактику. Несмотря на все победы, одержанные на севере, он чувствовал, что сейчас королевства Рофехавана ему не удержать.

Он владел тысячами, тысячами даров. Но рудники его иссякли, а форсибли находились в руках врага. Значит, этот новоиспеченный король очень быстро сможет сравняться с ним.

Радж Ахтену стало по-настоящему страшно.

По-прежнему падал снег. Первый снег за эту зиму. Еще несколько недель и перевалы станут непроходимы.

Спор еще не окончен, но его можно будет продолжить позднее. Все равно – это был удар. Радж Ахтена пугала мысль, что ожидание может затянуться до весны.

Он закричал, приказывая своим людям отступать. Грабить замок было уже некогда.

Прошло несколько долгих минут, пока солдаты подчинились и принялись складывать палатки, запрягать коней, загружать повозки.

Из замка вышли Фрот великаны; они тащили трупы защитников, собираясь сожрать их по дороге. В западных холмах печально выли волки, точно оплакивая гибель Лонгмота.

Советник Радж Ахтена, Фейкаалд, покрикивал высоким голосом:

– Шевелитесь, бездельники! Оставьте мертвых в покое! Эй, вы, там… Помогите загружать эти повозки!

Снег пошел гуще. Спустя несколько мгновений он уже покрывал землю на два дюйма. Радж Ахтен стоял, не сводя взгляда с замка Лонгмот и ломая голову над тем, как случилось, что победа тут обернулась для него поражением, как и почему Джурим предал его.

Замок Лонгмот был мертв. Ни огонька, ни стонов раненых. Только Седрик Темпест, точно потерянный, бродил туда и обратно у ворот, держась за кровоточащее ухо и ругаясь себе под нос. Возможно, он сошел с ума.

Радж Ахтен сел на коня, вспомнив в очередной раз, что его собственного украл чародей Биннесман, и поскакал по холмам.