Текст книги "Человек-Паук. Веном-фактор"

9

ЭДДИ БРОКА нельзя было назвать слишком дотошным. Друзья предупреждали: однажды этот недостаток навлечет на него неприятности. И действительно, как-то, еще во времена работы журналистом, он написал статью, изложив историю так, как, ему казалось, она развивалась. Он даже не сомневался, что эта история и закончится в соответствии с его ожиданиями. Однако, в точности, как и предсказывали друзья, в итоге Эдди угодил в переплет.

И все же виноватым в этом был Человек-Паук. Карьера Эдди, его отношения, все в его жизни разрушилось по вине Человека-Паука. Броку казалось, будто с того самого момента его жизнь превратилась в одну бесконечную прогулку по темным местам – канализации Сан-Франциско и подвалам его души.

Сегодня, по крайней мере, у него теплилась небольшая надежда получить хоть немного удовлетворения. Он поймает Хобгоблина. Доведет до последней степени ужаса и раскаяния. А когда дело будет сделано, он разберет его на кусочки. Ничто касательно жалкой жизни Хобгоблина не устроит Эдди Брока так сильно, как окончание этой жизни.

Эдди не собирался подходить к реализации сегодняшнего плана спустя рукава. Изучая связи «ОХИК», он не поленился заглянуть в зал картографии исследовательского отделения Нью-Йоркской общественной библиотеки на 42-й улице. Там он позаимствовал карты служебных туннелей в центре и Вест-Сайде, сделанных в Con Edison, одной из крупнейших энергетических компаний страны.

Эдди повезло, что он никогда не жаловался на память, ибо это место напоминало спутанный клубок из проходов, лестничных пролетов и входных люков, и любой, кто попытался бы пройти по нему без посторонней помощи, сгинул бы навечно. Слишком много ловушек для неосторожных – тупиков, путей, которые никуда не вели, но тянулись на многие мили, извиваясь и сливаясь с самими собой, к новым туннелям добавлялись старые, старые туннели перекрывались в местах, не отмеченных на картах нигде, кроме пометок на полях. Все было очень сложно.

Однако Эдди прекрасно знал, какие места интересуют его в первую очередь. Совершенно логично: он начал со штаб-квартиры «ОХИК».

Эдди заявился туда после закрытия, сразу после своего маленького спора с Хобгоблином и Человеком-Пауком. «Человек-Паук…» Все тело симбиота вздрогнуло – быстрое движение, словно дерганье лошади от укуса мухи, в котором смешались отвращение и желание. Изнутри Эдди достаточно ясно понимал настроение партнера. Эта дрожь была проявлением одной из самых распространенных эмоций живого «костюма». Ненависть симбиота к Человеку-Пауку освежала: она казалась прямолинейной и простой, но в то же время окрашенной тоской.

Боль Эдди всегда оставалась проблемой для симбиота, а боль симбиота – проблемой для Эдди, особенно в те моменты, когда он жалел, что живой «костюм» никогда не станет тем, кого бы хотелось видеть Броку, поскольку у симбиота отсутствовала одна важная вещь. Симбиот обладал сознанием – он существовал и знал об этом. Но вот личности у него не было. Пришельца вроде бы тянуло к личности, он тосковал по ней, словно Железный дровосек по сердцу. Но только и всего. И, если говорить прямо, сознание без личности – так себе компания.

Но даже так, Эдди предпочитал их отношения одиночеству. Сейчас, стоя в тишине опустевшего холла в здании «ОХИК» по соседству со старым складом, он ощущал эмоции симбиота: волнение, интерес и желание – и тщательно сдерживаемая, но уловимая надежда на то, что им предоставится возможность кого-нибудь порвать, сожрать и проглотить.

«Вот в чем главная опасность сосуществования с симбиотом, – подумал Эдди, глядя в дыру. – Если ты будешь достаточно беспечным, легко сможешь перенять этот образ мышления – убивать и жрать, когда тебе этого хочется, а не когда это продиктовано благоразумием или необходимостью». Симбиот страдал от того, что не может стать частью одного конкретного человека, ради которого его создали, и это страдание порой заставляло его пытаться поглотить других людей. Эдди это напоминало ситуацию с теми, кто отчаянно нуждается в белке, но забивает себя пустыми калориями, поскольку ничего другого попросту нет. Иногда эти стремления доводили его до изнеможения, в других случаях он испытывал лишь раздражение и апатию. Но со временем Брок научился примиряться с этими желаниями. В конце концов, в отношениях должен присутствовать компромисс, а у его партнера хватало положительных черт.

Глядя в дыру, Эдди произнес: «Он где-то там». Симбиот зашевелился и зашуршал вокруг него, уже выпуская ищущие щупальца. Они развевались в воздухе, будто пытаясь уловить запах. Симбиот весь день чувствовал ярость хозяина, реагируя с энтузиазмом и удовольствием, – он знал: если они поймают того, за кем охотится его партнер, то его накормят. Симбиот не отличался разборчивостью. Он пристрастился к вкусу крови. Задача Эдди – их совместная задача в качестве Венома – убедиться, что симбиот получает только ту кровь, которую приходилось проливать.

Эдди окинул дыру изучающим взглядом. Глубина не больше пяти метров. Щупальца устремились вниз и прикрепились к краям. Эдди спрыгнул, и щупальца с легкостью опустили его вниз.

Он осмотрел туннель, в котором оказался. Голый бетонный пол, заляпанный накопившимися за долгие годы пятнами воды, ржавчины и других, менее здоровых вещей. В отдалении слышался крысиный писк. Света не было, но вдалеке темнота была менее густой, а значит, где-то был свет. Эдди медленно и тихо направился в ту сторону, зная: его жертва при желании тоже может передвигаться неслышно.

«Хобгоблин, – подумал он, – лакомый будет кусочек для неторопливой аутопсии». Эдди ограничивал свою диету преступниками, теми, кто наживался на невинных. Временами можно встретить бандитов, которые, если дать им время, деньги и подходящие ресурсы, способны исправиться. Проблема в том, что времени всегда не хватало, а ресурсы лучше пустить на другие цели. На преступников они окажутся потрачены впустую. Слишком часто все благие намерения оканчивались ничем. Однако, с его точки зрения, это вообще была одна из главных проблем жизни в целом.

Если Веном чему и научился, так это тому, что справедливость начиналась и заканчивалась в его собственных руках, а также в рабочей части тех инструментов, которыми можно воспользоваться для усиления своей власти. Теперь Веном считал себя справедливым. Может, это было и грубое правосудие, но оно работало гораздо лучше, чем водянистая, чахлая версия правосудия, которую пытались навязать различные костюмированные борцы с преступностью, некомпетентная полиция и коррумпированная судебная система.

Эдди остановился, когда свет превратился из намека в сверкающий ореол. Источником его оказалась одинокая голая лампочка, установленная в стене на пересечении туннелей. Слева новый проход упирался в тупик. Вправо он тянулся по крайней мере на сто метров, после чего заканчивался или поворачивал – отсюда разглядеть не получалось.

«В той стороне север, – подумал Брок. – Жилые кварталы».

– Пошли, – произнес он.

Тщательно прислушиваясь, Эдди шел по туннелю. Здесь оказалось совсем не так тихо, как можно было ожидать. Даже сейчас непрекращающийся гул большого города просачивался сквозь слои бетона, кирпича и земли: лязг и грохот, слышимые всякий раз, как очередная машина проезжала колесом по крышке люка, и навевающий мысли о зубной боли гул отбойного молотка. Низкочастотный городской рев разносился здесь иначе, чем над землей, но все же стуки и удары, шипение пара в трубопроводах, гул открытой трансформаторной будки…

…и бормотание голосов.

Эдди остановился. Прислушался. «Ничего». Затем какой-то звук, неразборчивый, но напоминающий человеческую речь. А затем кто-то совершенно отчетливо закашлялся.

«А теперь тише», – мысленно велел Брок симбиоту. Они добрались до места, где туннель поворачивал направо, на восток. Эдди тщательно следил за направлением, ведь, возможно, ему понадобится найти это место еще раз.

Он прошел на восток примерно половину квартала, после чего туннель снова повернул. И теперь Брок разглядел льющийся из северной части приглушенный свет. На этот раз голоса звучали гораздо отчетливее.

Эдди поспешил вперед так быстро, как только мог, однако приложил еще больше усилий, чтобы двигаться бесшумно. Время от времени из-под его ног выскакивала крыса, и симбиот тянул к ней свои голодные щупальца, но Эдди всякий раз втягивал отростки обратно. «Не перебивай аппетит», – бормотал он. Брок уже давно научился использовать желания и голод симбиота и хотел, чтобы до встречи с Хобгоблином тот оставался как можно более голодным. Человек-Паук был прав в одном – Эдди и правда понятия не имел, где находится селезенка. Но он провел небольшое исследование после изучения карты служебных туннелей и теперь думал, что у Венома есть неплохие шансы поймать Хобгоблина и проверить, находится ли этот конкретный кусочек на том месте, где должен.

Эдди подошел ко второму повороту туннеля, остановился и осторожно выглянул из-за угла. Голоса мгновенно стали громче. Свет впереди отличался от тусклых, пыльных лампочек, экономно освещавших сам туннель. Этот свет был более чистого, белого оттенка, и до ноздрей Эдди донесся слабый запах керосина.

Симбиот вокруг него взволнованно зашевелился.

– Не в этот раз, – мягко остановил его Эдди, – просто жди. И учитывая, с кем мы собираемся иметь дело… уличную одежду, пожалуйста.

Симбиот послушно преобразился. Паучий знак на груди потускнел, а черный костюм сменился бежевой рубашкой, джинсами и ботинками. Эдди оглядел себя и добавил:

– Чуть более поношенную.

Симбиот быстро внес правки: на джинсах появились потертости, дыры и убедительные пятна грязи, воротник и свернутые манжеты рубашки стали поношенными. Нет смысла пугать этих людей. Эдди хорошо знал эту породу: они с подозрением относились к незнакомцам, всегда боялись, что их прогонят из с таким трудом найденных тайных мест или, еще хуже, заставят жить там под властью нового босса. Веном достаточно видел подобного в городе, расположенном под парком «Золотые Ворота», где он теперь служил защитником, – эта часть Сан-Франциско оказалась погребена под землей во время землетрясения 1906 года и впоследствии полностью забыта. С тех пор подземный город стал раем для изгоев общества.

Эдди оглядел себя еще раз, взъерошил волосы и пощупал подбородок. Щетина на месте, так даже лучше.

Медленно он пошел по туннелю, позволяя звуку своих шагов эхом разноситься по сторонам. Сидящие впереди него люди притихли и прислушались. Он тоже прислушивался, гадая, не раздастся ли лязг вытаскиваемого оружия. Едва ли кто-то в их положении мог бы причинить ему вред, особенно с симбиотом, но Эдди предпочитал проявить осторожность.

– Привет! – сказал он, пытаясь придать голосу максимальной безобидности.

– Привет! Кто это? – донеслось до него. Источник звука был уже совсем близко.

– Никто, – ответил Эдди, – так, мелкая сошка. Я никому не причиню вреда.

– Что ж, мистер Никто, – произнес голос, и принадлежал он женщине, – просто ступай сюда, тихо и медленно, и держи руки на виду.

В ее голосе не слышалось угрозы, лишь жесткость, необходимая для выживания в этих туннелях, и у Эдди не было причин ослушаться ее, так что он сделал в точности как было велено – медленно двинулся вперед.

По бокам туннеля располагались небольшие ниши, укромные местечки два – два с половиной метра в глубину. Слышимые им голоса доносились из одного такого места. Эдди завернул за угол и обнаружил маленький опрятный кемпинг из тех, что можно встретить в лесу. Только этот располагался глубоко под землей.

В нише сидело трое. Эдди подошел к ним, держа руки на виду, и позволил себя разглядеть. Две женщины. У той, что постарше, рыжие волосы постепенно становились розовыми там, где к ним подмешивалась седина. Вторая, женщина средних лет, блондинка, казалась все еще чертовски привлекательной. С ними – пожилой, измученный мужчина с красным лицом, усеянным лопнувшими кровяными сосудами, некоторые из них превратились в язвы. «Похоже на алкоголь или химическое отравление, – подумал Веном, – возможно, „Стерно“…» Точно сказать нельзя. Он сполна навидался того и другого в Сан-Франциско.

– Это старая шутка, – заявила маленькая рыжеволосая леди, добродушно разглядывая его.

– Какая, мэм?

– Никто, – искренне улыбнулась она. – Я помню случай, когда юноша пришел к людям, которые его не ждали. Они тоже спросили его имя, и он назвался Никто. Затем, когда хозяин вечеринки начал досаждать своим гостям, юноша воткнул ему в глаз острый кол, и несчастный мерзавец смог только воскликнуть: «Бог ты мой, губит меня Никто!» А все его друзья воскликнули в ответ: «Тогда чего ты тут жалуешься?»

Эдди улыбнулся:

– Классика. Что ж, кем бы мы ни являлись, мы точно не Одиссей.

– И кто же вы тогда будете? Неужели королева Виктория, со всей этой ерундой насчет «мы»?

Эдди изогнул бровь.

– Если ты знаешь имя, ты можешь управлять его носителем, – ответил он, – классицист должен знать такие вещи. Но не важно. Можете звать нас просто Эдди.

– Просто Эдди. Что ж, скажи нам, просто Эдди, ты планируешь остаться? – спросила женщина помоложе.

Он взглянул на нее. Блондинка действительно была очень хорошенькой, круглое личико казалось миловидным, пока ты не замечал в глазах кое-что, противоречившее всей этой приятности. Жесткий взгляд.

– Нет, мэм, – ответил Брок, – просто проходим мимо.

– Что ж, это хорошо, – произнесла она, но не сказала почему. Однако Эдди заметил: блондинка держала руку рядом с карманом, в котором, судя по характерной выпуклости, хранился небольшой пистолет.

– Можно нам присесть?

Пожилая леди сделала приглашающий жест рукой, словно королева, разрешающая простолюдину отдохнуть у подножия ее трона. Эдди плюхнулся спиной к стене и оглядел трио. Мужчина не обращал на него никакого внимания. Эдди мельком глянул в его направлении и спросил:

– С ним все в порядке?

На лице женщины помоложе появилось раздраженное выражение. Женщина постарше изогнула брови:

– Он не очень хорошо себя чувствует последнее время, – сказала она, – спит не в тех местах города.

«Какой странный выбор слов», – подумал Эдди.

– Что привело вас сюда? – спросил он, разглядывая всю троицу.

– Обычно первыми начинают гости, – заметила пожилая леди. – Кстати, я – Альма. Это Линда, а этот джентльмен – Чак.

– Альма, – кивнул Эдди, – мы просто кое-кого ищем. Кое-кого конкретного. Парня, с которым нам надо побеседовать.

Альма кивнула.

– И говоришь, ты просто проходишь мимо.

– Верно.

– Что ж, Эдди, – сказала она, вытягивая ноги. – Ты же понимаешь, нужно проявлять осторожность в разговорах с незнакомцами. Но давай предположим, что мой брак сложился вовсе не так, как я рассчитывала. И мне больше некуда было пойти. В ночь, когда мой муж попытался забить меня до смерти, приюты для женщин оказались забиты до отказа. Я не могла ждать, пока там появится свободное место. Поэтому собрала пожитки и постаралась устроиться с максимальным удобством. Я не могла остановиться у друзей, ведь тогда он бы выследил меня и избил и их тоже. Так что пришлось позаботиться о себе таким вот образом. – Улыбка стала мрачной. – Я отношусь к этому как к затянувшемуся туристическому походу.

Альма огляделась по сторонам, и Веном понял, что они хорошо оснащены: маленькая походная печка, одна из тех, которые дают сразу и свет, и тепло, керосиновая лампа, тихо шипящая сама с собой, рюкзак, спальные мешки и матрас из ортопедической пены.

– С деньгами, должно быть, проблемы, – тихо сказал Эдди.

– А когда с ними нет проблем? – заметила Альма. – Я справляюсь.

Альма взглянула на Линду, которая теперь смотрела на Эдди.

– Семейные проблемы. У Альмы были проблемы с мужем. У меня – с дядей. С Дядей Сэмом[13]13
  Дядя Сэм (Uncle Sam) – прозвище правительства США, иногда и всей страны или всех американцев.


[Закрыть]. – Она вздохнула. – Я без дома уже несколько лет.

– Вьетнам? – мягко спросил Эдди.

Она кивнула.

– Я была медсестрой. И тогда не осознавала, что, в зависимости от того, где ты работаешь, вероятность подвергнуться воздействию агента «оранж»[14]14
  Агент «оранж» – искусственный гербицид, который американские военные распыляли над джунглями во время войны во Вьетнаме. В первую очередь гербицид предназначался для уничтожения густой растительности, скрывавшей вьетконговские силы, но оказалось, что на здоровье людей, оказавшихся в зоне применения и даже хранения химиката, он также сказывается далеко не лучшим образом, влияя на психическое и физическое состояние организма, вызывая умственные и онкологические заболевания.


[Закрыть] не ниже, чем если бы ты разгуливала по джунглям. Заболев, я поняла, в чем заключалась моя проблема, но так и не смогла доказать этого медицинскому трибуналу. Так что… – Она вздохнула. – Я не могла работать. Потеряла квартиру. Ушла в подполье… в буквальном смысле. – Она огляделась по сторонам. – Все, что я могу, – приглядывать за Альмой и Чаком.

Эдди взглянул на ее карман и кивнул. Он знал: она знает, что он знает о ее пистолете.

– Чак, – произнес он, – ты сказала, он спит не в тех местах, где нужно. И где же эти места?

Альма дернула головой, указывая куда-то вверх и направо.

– Под «Гардн». Там неладное творится, но я не знаю, что именно. В последнее время оставаться там вредно для здоровья.

– Мы слышали, – кивнул Эдди. – Некто… – Он замолчал, не собираясь говорить: «выдающий себя за Венома».

– Нечто, – поправила его Альма. – Этот город уже настолько набит супергероями, суперзлодеями и существами с иных планет, что иногда ты уже не понимаешь, где находишься. – Она хихикнула. – Помните эти футболки с надписью «Коренной ньюйоркец»? В центре есть магазин, который торгует футболками «Коренной землянин».

Линда тоже улыбнулась.

– Нет, здесь, в туннелях, появилось что-то, полюбившее людей, – продолжила она, – или их конечности. Какому-то бедолаге вчера ночью руку откусили.

– Под «Гардн»?

– Под «Гардн», – повторила Альма, – обычно там не протолкнуться из-за всех людей, идущих через Пенсильванский вокзал. Можно заходить и выходить из туннелей, и никто тебя не заметит. Но сейчас… – Она покачала головой. – Множество тамошних «резидентов» переезжает под Центральный вокзал.

Эдди открыл было рот, чтобы спросить, как обстоят дела под Центральным вокзалом, как вдруг из направления, противоположного тому, откуда пришел он, послышались шаги. Все за исключением Чака обернулись на звук. Рука Линды потянулась к карману, и на этот раз женщина не пыталась скрывать своего действия. Эдди сидел тихо. Симбиот, не показывая этого явно, ерзал от нетерпения. «Успокойся, – мысленно велел ему Брок, – ты не знаешь наверняка…»

Но иногда симбиот таки знал. И Эдди подозревал, что сейчас как раз такой случай.

Трое мужчин вынырнули из-за угла, остановились и уставились на представшую картину. Маленькие ниши были встроены в стены туннеля, а Альма и ее спутники хорошо спрятались в своем укрытии, и поначалу прибывшая троица заметила только Эдди. И хотя на таком расстоянии «гости» походили скорее на тени, чем на реальных людей, Брок заметил, как они переглянулись, и затем с их конца туннеля донесся тихий, довольно мерзкий смех.

«Ну хорошо, – подумал Эдди, – он знал… Будем наготове…»

Трое легко и уверенно вышли на свет. Никому из них не было больше двадцати пяти, и все они в той или иной степени выглядели как помесь гота и участника гитлерюгенда. Они вырядились в модный грязный городской камуфляж и черную кожу, с которой свисало множество молний и заклепок. Никаких особых отличий Веном в них не разглядел, разве что у первого оказалась такая неровная стрижка, словно он стригся газонокосилкой. Второй решил побриться налысо, и зря, поскольку весь его череп усеяли прыщи. Длинные сальные волосы третьего так низко свисали над его глазами, что он мог бы сойти за йоркширского терьера.

– Так, так, так, – произнес предположительный лидер всей троицы, с неровной прической, – что тут у нас?

Он тоже держал руку в кармане, и Эдди присмотрелся к выпуклости. По мешковатым штанам парня сложно было определить, что именно они скрывали. Там мог лежать пистолет, а мог и нож – либо по той практической причине, что ножи отнять сложнее, чем пистолеты, либо по той мерзкой причине, что многих людей ножи пугали больше огнестрельного оружия. Зачастую те, кто спокойно стоял под дулом пистолета, могли в ужасе убежать при мысли о встрече с ножом.

– Ну, если бы мы не считали, будто вы не только слепы, но и глухи, – тихо сказал Эдди, – то могли бы и представиться. Но зачем тратить время и переводить воздух?

– О, а ты у нас умник, да? – спросил лидер. Остальные двое заржали. – Умник, хе, хе, хе, хе, да…

Симбиот весь задрожал от возбуждения. Эдди в точности знал, что будет дальше, но мог только рассмеяться.

– О, боги! – воскликнул он. – Мы попали в фильм с участием «Трех балбесов»[15]15
  «Три балбеса» – американское трио комедийных актеров, активное с 1920-х по 1970-е годы. В общей сложности снялись в 190 короткометражных фильмах.


[Закрыть]. Мало того что вы трое – самые безнадежные и жалкие пародии на человека, каких мы только встречали по воскресеньям за этот месяц, вы даже угрожать нормально не умеете! Советуем вам выйти и попробовать снова. А еще лучше, – он пристально взглянул на лидера, – просто пойти куда подальше.

Теперь лидер вытащил оружие. Да, это оказался именно нож, один из маленьких ножей с откидным лезвием в итальянском стиле с латунной окантовкой. Веном улыбнулся: он уже несколько раз видел именно эту модель ножа в Сан-Франциско, и она часто застревала. Несколько раз ножи даже застревали в нем, и реакция их владельцев варьировалась от бесполезной до забавной. Это не имело значения – все владельцы этих железок уже стали историей.

– Чувак, тебя сейчас нашинкуют на кусочки, – заявил маленький Гитлер, собираясь возглавить нападение.

Стоящий позади него лысый, изо всех сил изображавший Муссолини, добавил:

– Да, нашинкуют на кусочки.

«Нет, это даже не „Три балбеса“, – с грустью подумал Веном, – для этих идиотов „Три балбеса“ – недостижимый высший класс. Это больше похоже на MTV».

– Как жаль, – заявил он вслух.

Но на улицах часто попадались люди – и в этих туннелях тоже, – для которых эти трое могли представлять угрозу.

Эдди покосился на Альму и Линду. На их лицах появилось довольно отчетливое выражение, обычно возникающее у людей, пытающихся решить, как дорого они будут продавать свою жизнь. Испуганы, но настроены решительно. Чак же просто сидел, уставившись невидящим взглядом в пол.

– Ну, давай, Сирано, – произнес Веном, улыбаясь лидеру, – давай посмотрим, что ты умеешь.

Лидер метнулся вперед и, как он вероятно подумал, атаковал быстро словно змея. Но не успела его рука проделать и половину замаха, необходимого для выпуска кишок Эдди, как толстое щупальце вырвалось из тела Венома и обхватило руку нападавшего – в точности как это могла бы сделать атакующая змея. Глаза юноши вылезли из орбит, а затем вылезли еще дальше, и он закричал во всю мощь своих легких. Щупальце перекрутилось и сломало ему руку прямо на пересечении лучевой и локтевой костей; два идеально отломанных, словно ветки, обломка торчали теперь из его руки, из плечевой артерии, порванной расколотой лучевой костью, хлестала кровь…

«Ну и хватит», – мысленно велел Эдди симбиоту, но его тело уже окутывала защитная чернота «костюма», лицо скрылось под маской, выпускающей все свои зубы. Порядка тридцати щупалец вырвались из тела Венома и спеленали всю троицу с головы до ног, связав руки им за спиной и для пущего эффекта заткнув рты. Их приглушенные стоны и вопли казались Эдди музыкой.

Он быстро повернулся и велел симбиоту на мгновение стянуть маску с его лица.

– Ребята, – сказал он, обращаясь к Альме, – я не собираюсь портить вашу стоянку этим, – он указал на дергающуюся троицу. – Как там говорят? «Уноси свой мусор с собой?»

Альма какое-то время смотрела на него широко распахнутыми глазами и, наконец, коротко кивнула.

– То место, где спал Чак, – спросил Эдди, – оно находится под «Гардн»?

– Да. Слушай! – окликнула она.

Эдди остановился. Симбиот поднял троицу панков в воздух, готовясь унести прочь. Маска, зубы, клыки и длинный колышущийся язык вернулись на свое место.

– Слушай, – повторила Альма, – осторожнее там. Что бы там ни скрывалось…

– Думаю, я с этим справлюсь, – мягко сказал он. – Благодарю тебя, Альма. Ты тоже береги себя.

Веном унес добычу далеко в темноту, прошел по крайней мере на километр вглубь туннелей и опустился на уровень ниже, прежде чем позволил зазвучать крикам. Но даже там он приглушил большую часть воплей, не желая слишком сильно тревожить Альму или ее молодую вооруженную подругу, а больше всего Эдди не хотел пугать молчаливого человека, который даже не поднимал взгляд.

Ему потребовалось время, чтобы избавиться от тел, но он подошел к этому делу со всей тщательностью. Брок понятия не имел, сколько еще людей, подобных Альме и ее группе – невинных беженцев из мира на поверхности, – скрываются в туннелях. Он не хотел пугать невинных. Других, жестоких хищников, он напугал бы с радостью, да так сильно, как только возможно. Но первых порой очень сложно отличить от вторых.

Закончив с телами, Веном продолжил свой путь. Это оказалось непросто. Он хорошо изучил карту, но извивающиеся туннели все равно сбивали с толку. Осторожно ступая, Эдди пробирался в район 7-й авеню и 34-й улицы.

Ради приличия и на случай, если повстречает других невинных, Эдди снова «переоделся» в «уличную одежду», но больше никого не встретил. Возможно, было еще слишком рано. Он замечал, что бездомные сюда заходили, – далеко не все вели себя аккуратно, как Альма и ее спутники. Он также начал замечать, что здесь побывало еще какое-то существо.

На полу стали попадаться обломки металла и брызги – трудно сказать, от чего именно. У темных пятен, которые то тут, то там усеивали стены и пол, не было какого-то определенного цвета. А вот обломки металла явно раньше являлись частью бочек или канистр.

В одном длинном темном коридоре, где большинство ламп погасло или пропало, он обнаружил четыре или пять обломков одного цвета – характерного желтого, которым маркируют бочки с токсичными отходами. Пользуясь щупальцами симбиота (насколько Эдди знал, тому радиация не вредила) Веном поднял два обломка и пристально осмотрел их в тусклом свете. Края одного выглядели будто обрезанные специальным острым ножом, у второго один из краев был зазубренным. «Я мог бы пользоваться им вместо пилы», – подумал Веном. Он уже знал, как выглядят следы укуса больших клыков, но встретить их на металле было неожиданно.

Он положил обломки на пол и очень осторожно, постоянно прислушиваясь, пошел дальше. По пути он миновал несколько мест, где пересекались и соединялись разные туннели, – они применялись для разных целей, обычно в одном пролегал телефонный кабель, в другом – телевизионный или трубы отопления. Затем, спустя примерно четверть мили, туннели снова разбегались в разные стороны. Обычно эти многоцелевые участки лучше освещались, Веном подозревал – такие отрезки обслуживающий персонал вынужден посещать чаще. Однако Эдди стал замечать, что чем дальше он шел, тем реже встречались работающие лампы.

Он осмотрел несколько погасших ламп. Они были не разбиты, а, скорее, аккуратно разрезаны, словно кто-то проходил мимо с алмазной пилой, которая прорезала и защитный кожух, и саму лампу.

Постепенно становилось всё темнее. Веном достиг места, где освещения уже не было и где встречались несколько туннелей. Коридор, который он видел прямо перед собой, пусть и довольно смутно, выглядел шире и выше того, где он стоял сейчас.

Веном прошел немного вперед, но ненадолго остановился и огляделся: весь пол был усеян разорванным и искореженным металлом, стены заляпаны какие-то темными пятнами. «Это не кровь, что-то другое». В воздухе стоял едкий химический запах.

«Сейчас», – подумал Веном и прислушался. Он различил слабый царапающий звук, доносившийся не из глубины туннеля, а откуда-то поблизости. Веном пошел в сторону источника звука и возле одной из стен увидел входную шахту с лестницей, ведущей на следующий уровень.

Эдди прислушался. Множество эхо сливались в непонятный гул и сложно было сказать наверняка, но казалось, будто звук доносится именно оттуда. «Хорошо, – подумал он. – Давай не будем спешить с выводами, а просто проверим».

Симбиот дрожал от возбуждения. Тело Эдди снова окуталось черным покровом, в маске прорезался полный набор клыков в комплекте с длинным слюнявым языком, на груди проявился белый рисунок в форме паука. Симбиот горел желанием получить добавку.

«Терпение». Он подошел к входной шахте, глянул вниз и прислушался. Снизу виднелся очень слабый свет – возможно, там горела всего одна из этих тусклых лампочек. И он слышал звук чего-то скребущего, грохочущего, шуршащего – звук металла по металлу. Не крысы – нечто крупнее.

«Подходит момент, – Эдди слегка усмехнулся, – когда в фильме ужасов герой слышит странные звуки и отправляется выяснить, что их производит, и зритель мгновенно понимает: у персонажа явно проблемы с головой. Но не сейчас. В этом фильме монстр – я».

Очень медленно и тихо, пользуясь и руками, и ногами, и щупальцами, Веном начал спускаться. Где-то на половине пути он потянулся к следующей ступени и понял, что те кончились. Под ним остался лишь воздух. Щупальца опустили его, но не слишком мягко: пол оказался где-то на метр ниже, чем он предположил, – Эдди приземлился с грохотом.

Веном неподвижно стоял в почти кромешной темноте, позволяя глазам привыкнуть. Шорох внезапно прекратился, а затем возобновился снова, медленный и еще более тихий.

«Следовало прихватить с собой фонарик». Но сейчас было уже слишком поздно. Он мог бы обругать свои глаза за то, что слишком долго приспосабливаются к темноте. Но тем самым привлек бы еще больше внимания, а он и так получил его больше, чем хотел.

Веном увидел какую-то фигуру – черную, почти сливающуюся с темнотой. Он ошарашенно смотрел на нее. Тут существо медленно открыло большие бледные глаза, и благодаря их свечению Эдди смог хотя бы немного разглядеть пришельца.

Когда в большом городе, даже огромном, как Нью-Йорк, вы заворачиваете за угол и вдруг натыкаетесь на кого-то, настолько похожего на вас, что возникает соблазн замереть с отвисшей челюстью и уставиться на него, это может быть нервирующим. Еще хуже наткнуться на своего двойника под землей, в почти кромешной тьме. И, как внезапно обнаружил Эдди Брок, хуже всего наткнуться на двойника, когда ты – Веном.

Существо, на которое он глядел, причем глядел, разинув пасть (то ли из-за жажды крови, то ли из-за особой ревности симбиот начал пускать слюни), ходило на двух ногах, обладало двусторонней симметрией и могло похвастаться головой на верхушке тела. В данный конкретный момент оно слегка пригнулось, повернувшись в направлении «гостя», и выпускало все новые и новые щупальца, которые болтались в воздухе и тянулись к Веному. Существо подняло голову и принялось качать ею, слишком быстро и целенаправленно, чтобы в этом можно было усмотреть нечто гипнотическое. «Принюхивается, – подумал Эдди, – но принюхивается к чему?»

С некоторой неохотой пришла вторая мысль: «Это не Хобгоблин». Возможно, какое-то его создание.

– Мы не знаем, кто или что ты такое, – тихо сказал он, приближаясь к существу, – но ты выдаешь себя не за того.