Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

37
Маневры на букву «В»

Мы с Джейми и словом не обмолвились о лорде Грее, супружеской ревности и чьем-либо тупоумии – с тех пор, как он ни с того ни с сего сбежал от меня в разгар ссоры. Хотел положить конец перепалке? Или боялся ненароком меня придушить?

За ужином он был само спокойствие и любезность, но я чертовски хорошо знала мужа, чтобы поверить в этот спектакль. А Джейми чертовски хорошо знал меня, так что в спальне мы легли рядом, обменялись пожеланиями спокойной ночи и oidhche mhath, затем повернулись друг к другу спиной и долго сопели в напряженном молчании, пока не заснули. …Солнце да не зайдет во гневе вашем[116]116
  Послание к Ефесянам (4:26).


[Закрыть], – вспомнилось в полудреме. Не помню, что за мудрец это сказал, только он явно не был знаком с шотландцами.

На следующий день я хотела застать его одного и вызвать на откровенный разговор, однако постройка крыши, ушибленный палец Джорди Макхью и тревожная новость о дочкином сердцебиении помешали мне это сделать.

Ужин прошел вполне мирно – без нежданных гостей, кулинарных провалов и чрезвычайных происшествий с детьми. Например, пару дней назад Мэнди едва не превратилась в живой факел: к счастью, Джейми вовремя заметил вспыхнувшее от искры платьице, метнулся через стол и, схватив малышку, повалил на циновку у очага, а затем сунул в котел с водой. Правда, котел оказался наполовину заполнен кусочками очищенного картофеля и моркови – повезло еще, что вода не успела закипеть. Вскоре мокрую рыдающую Мэнди извлекли из котла вместе с Эсмеральдой; в общем, внучка осталась целой и невредимой, если не считать подпаленную одежду.

Мое платье тоже чуть обгорело по краям, когда я бросилась затаптывать тлеющие на полу угольки.

После ужина я оставила грязную посуду на столе и предложила мужу прогуляться – якобы для того, чтобы нарвать цветущую по ночам бегонию. Фанни, которая уже немного разбиралась в лекарственных травах, удивленно посмотрела на меня, на Джейми, а затем опустила задумчивый взгляд в свою пустую тарелку.

– Бегонии – те, что растут позади уборной? – спросил Джейми, молчавший всю дорогу от дома. Мы как раз проходили мимо основной уборной; в воздухе стоял горьковатый запах томатов, вытесняя тяжелый аромат жасмина. – Это они так пахнут?

– Нет. Жасмин. В сентябре бегонии уже не цветут, вот я и посадила под виноградником томаты. Их листья обладают очень сильным запахом, да и растут они до самых холодов. Ну а потом уже нечему пахнуть: все замерзает.

– Включая любого, кто проторчит в уборной больше тридцати секунд, – фыркнул Джейми. – Не будешь же рассиживаться и нюхать цветочки, когда твое дерьмо того гляди превратится в лед, не успев полностью выйти наружу.

Я засмеялась; сомнительная шутка немного разрядила обстановку. Значит, его тоже тяготила размолвка.

– У женской одежды есть недооцененное преимущество, – сказала я. – Многослойность. Как только начинает холодать, достаточно пододеть еще одну юбку. Или две. Ну и, конечно… – добавила я, оглядываясь на дом (не увязался ли кто за нами?), – нам повезло, что все интимные части тела надежно защищены от воздействия стихий.

Лунный свет на мгновение отразился в верхней перекладине загона для скота, отполированной до блеска тысячами прикосновений. На фоне темнеющего неба высился огромный силуэт дома с парой освещенных окон в нижнем этаже. Красивый и надежный, как и построивший его мужчина.

Дойдя до ограды, я повернулась к мужу.

– Лучше бы соврала тогда.

– Не говори ерунды, саксоночка. Ты совсем не умеешь лгать. К тому же его светлость уже успел меня просветить.

– Неужели даже в пылу ссоры ты ни на миг не усомнился в его правдивости? Я могла бы сказать, что Джон все это выдумал, чтобы позлить тебя. И ты бы мне поверил.

– Поосторожнее со словами, саксоночка, – мрачно предостерег Джейми. – Я больше не желаю слышать о драгоценной персоне его светлости. С чего ты взяла, что я бы тебе поверил? Я верю только собственным глазам.

– И кто теперь говорит ерунду? – холодно заметила я. – Поверил бы как миленький. Потому что хотел верить. Разве не так?

Джейми презрительно фыркнул.

Мы стояли, прислонившись к забору. Запахи жасмина, томатов и человеческих экскрементов сменились сладковатым запахом навоза и тяжелым, густым духом лесных испарений. Пахло прелыми листьями и хвоей.

– Почему же ты не соврала? – спросил он, прервав затянувшееся молчание. – Если не сомневалась, что я поверю.

Я не сразу ответила, осторожно подбирая слова. Теплый ночной воздух звенел от треска цикад. Найди меня, приди ко мне, люби меня… Стрекотание сердец? Или всего лишь брачные игры кузнечиков?

– Потому что когда-то давно пообещала, что буду с тобой честна. Даже если честность обернется против меня самой. И пускай мне будет больно, но оно того стоит.

– Фрэнк тоже так считал?

Я медленно втянула в себя воздух и задерживала дыхание, пока у меня не потемнело в глазах.

– Только он мог бы ответить на твой вопрос, – отрезала я. – Сейчас речь не о нем. А о нас с тобой.

– И о его светлости.

Тут мое терпение лопнуло.

– Черт возьми, чего ты от меня хочешь? Чтобы я сказала, как жалею о том, что спала с ним?

– А ты жалеешь?

– Вообще-то… – процедила я сквозь зубы, – учитывая, в какой ситуации тогда оказалась, – или думала, что оказалась…

Темнеющая в ночи высокая фигура резко повернулась ко мне.

– Саксоночка, если ты сейчас скажешь «нет», я за себя не ручаюсь. Поэтому не говори, ладно?

– Да что с тобой не так?! Ты же сказал, что простил меня…

– Ничего подобного. Я сказал, что всегда буду любить тебя, – и это правда, но…

– Невозможно любить кого-то и при этом отказываться прощать!

– Я тебя прощаю.

– Ну ты и нахал! – возмутилась я, набросившись на него с кулаками.

– Тебя не поймешь. – Он хотел схватить мою руку, но я увернулась. – Не сказал, что прощаю, – злишься, сказал – приходишь в ярость.

– Да потому, что я ни в чем не виновата, тупая твоя башка! Ты это прекрасно знаешь! Как можно прощать за то, чего я не делала?

– Но ведь ты делала!

– Нет! Ты обвиняешь меня в неверности. Только я тебе! Не! Изменяла! – дрожа от гнева, громко выкрикивала я, заглушая стрекот насекомых.

Последовало долгое молчание, а затем цикады робко возобновили прерванную песню. Джейми с яростью тряхнул верхнюю перекладину забора. Доски жалобно скрипнули. Возможно, он говорил что-то на гэльском, но исторгаемые им звуки скорее напоминали звериное рычание.

Я застыла, пытаясь отдышаться. Ночь была теплой и влажной, и мне стало жарко. Стянув шаль, я бросила ее на забор. Джейми понуро стоял, вцепившись в перекладину. В ночной тиши отчетливо слышалось его частое, глубокое дыхание.

– Хочешь знать, что со мной не так? – заговорил он наконец низким, напряженным голосом. И выпрямился во весь рост в сиянии луны. – Я поклялся себе, что вырву из памяти ту… историю. У меня почти получилось. Но чертов содомит вдруг ни с того ни с сего присылает письмо – как ни в чем не бывало! И все началось по новой.

Голос дрогнул, и Джейми отчаянно помотал головой, словно хотел придать ему твердости.

– Когда я об этом думаю, а потом вижу тебя… хочу в тот же миг тобой овладеть. Ты неизменно будишь во мне желание – кромсаешь ли в салат огурцы или купаешься обнаженной в ручье. Знала бы ты, саксоночка, как я тебя хочу! Но он прочно засел у меня в мозгу, и если… если…

Не найдя нужных слов, он шарахнул кулаком по перекладине забора – тот заходил ходуном.

– Мысль о том, чем вы занимались за моей спиной, сводит меня с ума. Всякий раз, ложась в постель, мы словно делим ее с ним!

Я бы тоже с удовольствием стукнула по забору, да боялась ушибиться. Вместо этого с силой провела ладонями по лицу и запустила пальцы в прическу, не обращая внимания на посыпавшиеся шпильки. И долго стояла, оскорбленно сопя.

– Ничего подобного, – категорично заявила я. – Лежа с тобой в кровати, я никогда, ни единой секунды не думала ни о ком другом. И мне горько слышать, что ты думаешь не только обо мне.

– Нет, Клэр. – Он порывисто вздохнул и схватил меня за плечи. – Не думаю. Просто боюсь, что подобные мысли могут вернуться.

У меня вдруг закружилась голова (не иначе как из-за гипервентиляции). Положив ладони ему на грудь, чтобы не упасть, я почувствовала резкий мускусный запах его тела, окутывающий нас горячим невидимым облаком. Джейми и правда меня хотел.

– А знаешь что? – сказала я наконец, подняв голову. Привыкшие к темноте глаза явственно различали его лицо и пытливый взгляд. – А знаешь что? – повторила я, нервно сглотнув. – Предоставь это мне.

По телу Джейми пробежала легкая дрожь – возможно, от сдерживаемого смеха.

– Не слишком ли много ты о себе возомнила, саксоночка? – хрипло спросил он. – Думаешь, стоит мне сунуть свой член в тепленькое местечко, как я обо всем забуду?

Я ошарашенно уставилась на мужа.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Да как ты… – задохнувшись от возмущения, я отпрянула и всплеснула руками. – Зачем ты так говоришь? Ведь это неправда!

Джейми поскреб щетину на подбородке.

– Конечно, – согласился он. – Просто захотелось тебя хорошенько разозлить, чтобы ты меня стукнула.

Я рассмеялась от неожиданности.

– Не искушай меня. Ты действительно этого хочешь? Почему?

Отступив на пару шагов, Джейми медленно оглядел меня с головы до ног – от растрепанных волос до поношенных мокасин. И обратно.

– Потому что… примерно через десять секунд я повалю тебя на траву, задеру юбку и применю некоторое насилие. Вот и подумал, что будет проще это сделать, если ты меня как бы… спровоцируешь.

– Я спровоцирую тебя?

Три секунды из десяти я простояла как громом пораженная. Кровь оглушительно стучала в висках и пульсировала на кончиках пальцев. Затем я шагнула к нему, продолжая обратный отсчет:

– Семь… Шесть…

Я потянулась к вороту его рубашки.

– Пять… Четыре…

Сдернув рубашку, я громко сказала «Три!» и прикусила его сосок. Всерьез. Не играючи.

Он вскрикнул от боли и отшатнулся, а потом сгреб меня в охапку и притянул к себе мое лицо. Мы неловко столкнулись ртами и больше не смогли друг от друга оторваться, исследуя и покрывая жадными, страстными поцелуями губы, уши, носы, языки… Наши руки в это время сжимали в объятиях, хватали, тянули и поглаживали. Я опустила ладонь и провела по выпуклости на его бриджах. Застонав, Джейми схватил меня за ягодицы, и вот тогда мы действительно повалились на траву, сплетясь в клубок из рук, коленей, скомканной одежды и разгоряченных тел под звездным небом.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я начала приходить в себя. Наслаждение пульсирующими волнами разливалось по телу. Неплохая получилась провокация.

Растянувшись на спине с закрытыми глазами, Джейми дышал словно утопающий, вынесенный прибоем на спасительный берег. Его правая рука по-прежнему лежала у меня между ног, а я прильнула к нему, едва не касаясь губами завитков уха, напоминающего прекрасную морскую раковину.

– Ну как, теперь у нас все хорошо? – сонно промурлыкала я.

– У нас? – Его правая рука дрогнула, но осталась на месте.

– У нас.

Глубоко вздохнув, Джейми повернул ко мне голову и открыл глаза.

– Да, – сказал он с легкой улыбкой и снова прикрыл глаза. Его грудь поднималась и опускалась под моей ладонью. Сквозь ткань рубахи проступал маленький, все еще твердый сосок.

– Я не сделала тебе больно?

– Саксоночка, твои прикосновения всегда причиняют боль. Спасибо, что не до крови.

Какое-то время мы лежали молча, а стрекот цикад и шорох листьев обволакивали нас, словно речные потоки.

Затем Джейми произнес что-то на неизвестном мне языке – совсем тихо, я даже поначалу решила, что мне померещилось.

– Это ведь не гэльский?

Он покачал головой, все еще не открывая глаз.

– Gaeilge. Ирландский. Когда-то услышал эти строчки от Стивена О’Фаррелла. Мы с ним познакомились во время Восстания. Почему-то вдруг вспомнил. – И Джейми негромко процитировал: – «Над телом собственным теперь не властен я. Она была его важнейшей частью – той самой, где жила душа моя».

38
Старуха с косой

Я выкапывала кустики четырехлистного молочая, намереваясь посадить их у себя в саду, как вдруг послышался рев разъяренного осла. Благодаря Кларенсу и его собратьям-мулам я научилась безошибочно отличать приветствие от проявления агрессии. Хотя и то и другое звучало оглушительно.

Вскоре к реву добавилась пара мужских голосов и возмущенные крики еще одного мула. Поспешно сунув лесные трофеи в устланную влажным мхом корзину, я направилась к месту происшествия.

Голоса были незнакомые, и я остановилась поодаль, в тени белых пихт и стройных осин. Так и есть: двое мужчин на мулах. Один из мулов – соловой масти – свернул с дороги, чтобы полакомиться растущими вдоль обочины полевыми цветами. Другой, более темного окраса, отчаянно сопротивлялся попыткам заставить его (я успела удостовериться, что это самец) продолжить путь вверх по узкой каменистой тропе.

Если честно, я прекрасно понимала бедняг. Их навьючили до предела, к седлу каждого была приторочена деревянная клеть и несколько связанных в узел холщовых мешков.

Я догадывалась, что произошло. Отличная широкая дорога, проложенная по этому участку рощи, раздваивалась у Раненой Леди – небольшого родника с восхитительно голубой водой, на краю которого росла одинокая осина. Ее белая кора была повреждена короедами и дятлами; из бесчисленных ран сочилась кроваво-красная смола. Здесь главная дорога резко поворачивала на восток, а более узкая тропа огибала осину справа и шла вверх по крутому склону. Буйная растительность и камнепады изрядно затрудняли движение.

Вероятно, ведущий мул споткнулся о камни или запутался в ветвях деревьев, растущих вдоль тропы. Веревка, удерживающая поклажу, развязалась или соскользнула – половина груза все еще болталась на ней, маленькие коробки и кожаные тюки высыпались на дорогу, а один из длинных и узких ящиков встал на попа.

Я много раз видела такие ящики – обычно в них перевозили оружие. Во Франции, Шотландии, Америке – независимо от эпохи. Стреляющие палки почти не изменились со временем, и если понадобится транспортировать целую партию, без длинных узких ящиков не обойтись.

Представляться незнакомцам я не стала; вместо этого, подхватив корзинку с молочаем, поспешила унести ноги.

К счастью, не прошло и получаса, как я наткнулась на Джейми, который приятно проводил время в компании Тома Маклауда, местного гробовщика.

– Кто умер? – охнула я, задыхаясь от стремительного спуска.

– Пока никто, – сказал Джейми, пристально глядя на меня. – Разве что если ты собралась свалиться замертво. Что случилось, саксоночка? На тебе лица нет.

Я присела на козлы для распила бревен, на другие поставила корзинку и все рассказала, делая паузы, чтобы перевести дыхание или отпить воды из фляги Тома.

– Насколько помню, та тропа ведет к дому капитана Каннингема. Больше там никто не живет, – заметил Том.

– Думаешь, неспроста они оказались в тех краях? – Джейми высунул голову из-под навеса и посмотрел на небо. – Скоро пойдет дождь. Нехорошо получится, если наши друзья увязнут в грязи.

Одобрительно хмыкнув, Том молча направился в дом; не прошло и минуты, как он появился вновь: в потрепанной кожаной шляпе, с ружьем в руке, пистолетом за поясом и патронташем через плечо. Второй пистолет он отдал Джейми. Тот кивнул, проверил запал и сунул оружие за пояс. Затем рассеянно потрогал свой клинок и повернулся ко мне.

– Саксоночка, сбегай за Йеном-младшим. Скорее всего, он занимается покосом на верхнем поле. Видел его там с час назад.

– Но что вы…

– Ступай, – мягко сказал Джейми. – Не волнуйся, саксоночка, все будет хорошо.

* * *

На верхнем поле Йена не оказалось. Я обнаружила парня в близлежащем лесочке: он стоял среди кустов с ружьем в руках.

– Не стреляй! Это я!

– Тетушка, я тебя ни с кем не спутаю – разве что с небольшим медведем или крупным кабаном, – успокоил он, наблюдая, как я пробираюсь сквозь заросли кизила. – Только на них я сегодня охотиться не планировал.

– Отлично. А как насчет парочки упитанных контрабандистов оружия?

Йену пришлось вернуться на поле за оставленной там косой; едва поспевая следом, я ввела его в курс дела. Вручив мне косу, он засмеялся при виде моего недоуменного лица.

– Тетушка, тебе не обязательно пускать ее в ход – достаточно просто встать посреди дороги. Лишь безумец решится пройти!

Придя на место, мы обнаружили, что тропа полностью заблокирована поклажей первого мула (тот все-таки ухитрился ее сбросить). Обрадованный, он проворно взбирался на кучу-малу из тюков, ящиков и корзин, намереваясь присоединиться к своему приятелю, который невозмутимо поедал ежевику с растущих неподалеку кустов.

Контрабандисты, стоявшие чуть выше по склону холма, обернулись на нас с Йеном. В тот же момент Джейми и Том Маклауд начали спускаться с тропы, двигаясь им навстречу.

– А вы еще кто такие? – крикнул один из мужчин, удивленно переводя взгляд с Йена на меня. С виду Йен был вылитый могавк: волосы забраны в пучок на макушке (чтобы не мешали при ходьбе), загорелый обнаженный торс покрыт татуировками. Да и я наверняка выглядела престранно – лохматая, с застрявшими в распущенных волосах листьями. Решив не беспокоиться о производимом впечатлении, я покрепче вцепилась в косу и сурово посмотрела на незнакомцев.

– Я Йен Мюррей. Младший, – вежливо ответил Йен и кивнул на меня. – А это моя тетушка. Ой!

Первый мул нагло вклинился между нами, вынудив расступиться.

– Я Йен Мюррей, – повторил племянник и небрежно поправил ружье на плече, недвусмысленно давая понять, что готов в любой момент пустить его в ход.

– А я, – послышался сверху знакомый низкий голос, – полковник Фрэзер из Фрэзер-Риджа, и это моя жена.

Он вышел на свет из-за деревьев – высокий, широкоплечий; позади маячил Том с ружьем наперевес.

– Йен, поймай, пожалуйста, мула! Земля, кстати, тоже моя. Могу я узнать, кто вы, джентльмены?

Вздрогнув от неожиданности, мужчины разом обернулись и подняли головы. Правда, один из них все же глянул через плечо, чтобы держать под контролем тылы.

– Эээ… мы… кхм… – замялся молодой мужчина лет двадцати. – Я лейтенант Феликс Саммерс, сэр. Офицер королевского флота с «Возмездия».

Том неопределенно фыркнул – не то угрожающе, не то с усмешкой.

– А ваш приятель? – кивнул он на того, что постарше.

Второй незнакомец походил на бродягу или деревенского охотника; судя по красному носу и щекам, он был не дурак выпить.

– Сэр, я… полагаю, его зовут Вуль, – ответил Саммерс. – И мы не приятели. – Его лицо из мертвенно-бледного стало пунцовым. – Я нанял его в Солсбери, чтобы он помог мне с багажом.

– Понятно, – вежливо кивнул Джейми. – Лейтенант, а вы, часом, не заблудились? Сдается мне, ближайший океан находится в противоположной стороне, примерно за триста миль отсюда.

– Я отпросился в увольнение, – пояснил молодой человек, стараясь сохранять достоинство. – Приехал кое-кого навестить.

– Нетрудно догадаться, кого именно, – сказал Том Джейми, опуская ружье. – Что будем с ними делать?

– Мы с женой пригласим лейтенанта и его спутника в дом. Пускай освежатся с дороги, – заявил Джейми, любезно кланяясь Саммерсу. – А ты помоги Йену с этим… – Он кивнул на беспорядок у нас под ногами. – Йен, как закончишь – сбегай за капитаном Каннингемом и приведи к нам, хорошо?

Саммерс заметно напрягся, уловив разницу между «пригласи» и «приведи», но Джейми не оставил ему выбора. Конечно, у парня был пистолет – правда, без запала, а значит, выстрелить он не мог; что до офицерского клинка, вряд ли его вообще вынимали из ножен. Разве только для полировки. Джейми даже не удостоил оружие взглядом и тем более не потребовал сдать.

– Благодарю вас, сэр.

С этими словами лейтенант повернулся, расправил плечи и начал спускаться по тропе, опасливо поглядывая на косу в моей руке.

* * *

Капитан Каннингем пришел только к ужину, всем своим видом выражая недовольство по поводу не то конвоира, не то сопровождающего в лице Йена-младшего.

К счастью, я успела привести себя в порядок – по крайней мере, умыться и вычесать из волос дубовые листья и хвою. Джейми проводил лейтенанта Саммерса и мистера Вуля в гостиную и предложил им пива. Вуль согласился с радостью, Саммерс – весьма неохотно. Так или иначе, оба выпили. Два часа и три кварты пива спустя они заметно расслабились, хотя и не сияли от счастья.

– Кто эти люди? – шепотом спросила у меня Фанни. Она только что вернулась на кухню, отнеся гостям очередную порцию пива. – Они фовсем… совсем не такие, как мистер Фрэзер.

– Друзья капитана Каннингема, – ответила я. – Думаю, вскоре он и сам появится. У нас осталось что-нибудь из еды? На сытый желудок мужчины более сговорчивы.

– Это правда, – кивнула она с видом знатока. – В первоклассных борделях всегда есть хороший повар. Но и перекармливать нельзя – иначе от них потом толку не будет. Матушка Эббот говорила, фто мужчине с огромным животом, из-за которого даже члена не видно, лучше сразу налить побольше вина, чтобы скорее уснул. А как проснется, рассказать, какой он был удалец. Тогда он…

– Как насчет мясного пирога, который прислала миссис Чизхолм? – перебила я, несмотря на то что сама недавно предложила рассказывать мне о чем угодно. И отказываться от своих слов не собиралась. Хотя столь откровенные подробности иногда приводили меня в замешательство.

Капитан определенно казался слишком худым и голодным.

– От таких лучше держаться подальше, – пробормотала я, глядя, как он заходит в гостиную. Йен следовал за ним по пятам, как настоящий волк.

И он здесь не единственный, кого нужно опасаться, – подумала я, взглянув на Джейми, поднимающегося навстречу гостям.

Предоставив Фанни разбираться с пирогом, я прошла за мужчинами, неся поднос, на котором стояла бутылка виски собственного производства Джейми Фрэзера, кувшин воды и пять наших лучших стаканов – маленьких, с толстым дном; их еще называют стопками. Интересно, будет ли их по-прежнему пять к концу этой маленькой вечеринки?

– Рада видеть вас, капитан! – сказала я с любезной улыбкой, ставя поднос.

Вместо приветствия Каннингем ограничился мрачным взглядом. Воспитание не позволяло ему откровенно высказать все, что он о нас думает. Я не знала, остаться мне или лучше уйти, но тут Джейми быстро показал глазами на дверь, давая понять, что мое присутствие не требуется. Присев в реверансе, я удалилась на кухню; затем скинула туфли и в одних чулках прокралась по коридору обратно, поближе к гостиной. Фанни удивленно посмотрела мне вслед.

– Полагаю, мой племянник уже рассказал, при каких обстоятельствах мы сегодня встретили ваших… знакомых? – говорил Джейми спокойным голосом. Слышался плеск виски и звон стаканов.

– Обстоятельства таковы, – резко ответил Каннингем, – что лейтенант Саммерс… был… близким другом моего покойного сына. Мы поддерживали связь после его гибели. Я относился к Феликсу как к сыну. Сэр, я возмущен подобным отношением к лейтенанту и его слуге!

– Давайте-ка лучше выпьем, сэр. Slàinte mhath!

Со своей наблюдательной позиции у стены я не видела Джейми, зато прекрасно видела капитана, обескураженного таким ответом.

– Что вы сказали, сэр? – переспросил он, с подозрением глядя в свой стакан – не яд ли там?

– Slàinte mhath, – терпеливо повторил Джейми. – Это означает «Ваше здоровье!».

– Вот как. – Капитан покосился на Саммерса, который к тому времени успел набраться до поросячьего визга. – Что ж, тогда… эээ… ваше здоровье, мистер Фрэзер.

– Полковник Фрэзер, – вставил Йен. – Slàinte mhath!

Капитан поднял стопку, залпом выпил ее и сделался вдруг красный как рак.

– Может, немного воды, капитан? – Джейми протянул кувшин. – Говорят, она помогает раскрыть вкус виски. Йен?

Племянник ловко плеснул гостю новую порцию виски, наполовину разбавив его водой.

– Повторяю… сэр… – прохрипел капитан со слезящимися глазами. – Я возмущен…

– Как и я, сэр, – подхватил Джейми все тем же дружелюбным тоном. – Не сомневаюсь, что любой уважающий себя человек почувствовал бы то же самое, если бы кто-то самовольно основал у него под носом, на его собственной земле военное предприятие. Или у вас другое мнение?

– Не понимаю, о каком «военном предприятии» вы говорите, полковник. – Каннингем взял себя в руки и выпрямил спину. – Лейтенант Саммерс любезно согласился привезти мне кое-какие подарки от флотских друзей. Они…

– Я никак не мог понять, с чего это житель низин – к тому же капитан флота! – решил поселиться в горах Фрэзер-Риджа, – перебил его Джейми. – Да еще и забрался в самую глушь. Но потом меня осенило: ведь всего лишь в десяти милях от вашего дома находится деревня чероки.

– Я… Я понятия не имею, – сказал капитан, – какое это имеет отношение к…

– Когда-то я был индейским агентом, – невозмутимо продолжал Джейми. – Под началом суперинтенданта Джонсона. И провел немало времени среди чероки, которые знают меня как честного человека.

– Я не ставил под сомнение вашу честность, полковник Фрэзер, – огрызнулся Каннингем. Полученная информация явно оказалась для него сюрпризом. – И все же настаиваю на недопустимости вашего…

– Полагаю, вам известно, что британское правительство заключило сделку с некоторыми племенами, чтобы пресекать повстанческие настроения в американских колониях. Британцы снабжают индейцев ружьями и порохом.

– Нет, сэр. – В его воинственном тоне появилась легкая настороженность. – Впервые слышу.

Джейми с Йеном издали одинаковое шотландское хмыканье, выражая скептицизм.

– Зато наверняка слышали, что я повстанец. Или вы и это будете отрицать?

– Вы весьма открыто выражаете свои взгляды! – вспылил Каннингем. Сжав кулаки, он сидел прямой как палка.

– Действительно, – согласился Джейми. – Но и вы не скрываете предпочтений…

– Полковник, я не собираюсь оправдываться за верность королю и стране или делать из этого тайну!

– Главное, чтобы ваша верность не представляла опасности для меня и моей семьи, капитан. А также для моего дела.

– Мы не собирались… – встревожился лейтенант Саммерс. Выведенный из летаргии громкими голосами, он предпринял попытку сесть ровно; его круглое лицо было озабоченным и серьезным. – Ей-богу, сэр, мы не собирались натравливать на вас индейцев!

– Мистер Саммерс! – Капитан предостерегающе поднял руку; лейтенант покраснел и умолк. – Полковник, мои убеждения ни для кого не являются секретом. Я открыто проповедую их каждое воскресенье – перед Богом и людьми.

– Я слышал ваши проповеди, – сухо сказал Джейми. – И заметьте – ни разу не попытался вам помешать. Ваши воззрения меня не интересуют – да хоть дьявола славьте, мне все равно.

Я моргнула. Он и правда разозлился и начал выходить из себя.

– Однако я не потерплю здесь никаких действий во вред Риджу.

Лейтенант Саммерс открыл было рот, чтобы возразить, но Каннингем остановил его резким взмахом руки.

– Даю слово, полковник, – процедил он сквозь зубы.

Повисло напряженное молчание, за которым последовал тяжелый вздох и плеск наливаемого виски.

– Рад, что нам удалось достичь взаимопонимания, капитан. Предлагаю за это выпить, – спокойно произнес Джейми. Послышался звук передвигаемых по деревянному столу стаканов.

– За мир! – Джейми опустошил стакан и с оглушительным стуком вернул его на место, до чертиков перепугав задремавшего мистера Вуля.

– Проклятье! Что это было? – Выпучив глаза, тот растерянно крутил головой. – Нас хотят пристрелить из наших же ружей?

Прервав неловкую паузу, Джейми спросил невинным голосом:

– Ружей? Йен, разве среди вещей капитана были ружья?

– Нет, дядюшка, – в тон ему ответил Йен. – Ни единого.

* * *

Несмотря на свою комичность, инцидент с ружьями капитана вызывал тревогу. Одно дело проповедовать верность королю во время воскресной службы и совсем другое – затевать вооруженный конфликт под носом у Джейми.

– Ты можешь выдворить его из Риджа? – осторожно поинтересовалась я. После ужина дети отправились спать, а мы с Джейми, Брианной и Роджером устроили маленький военный совет, доедая кукурузный пудинг.

– Конечно, – сказал Джейми, хмуро глядя на кувшин со сливками. – Но решил этого не делать: уж лучше пусть остается здесь, под моим присмотром, чем строит козни где-либо еще.

– Интересно, что он замышлял – или все еще замышляет? – спросил Роджер. – Может, ружья нужны были только для защиты? Ведь его дом действительно совсем недалеко от границы земель чероки.

– Два десятка мушкетов, чтобы отпугивать заплутавших индейцев? Не многовато ли? – заметил Джейми. – Если он купил ружья, значит, планировал их использовать. Только вот для чего? Допустим, он собирался убить меня и сжечь дома моих арендаторов. Но какой в этом смысл?

– Па, может, он занимается тем же, чем и ты, – предположила Брианна, полив сливками свой пудинг, а затем отцовский. – Собирает частное ополчение для защиты своих владений.

Мы с мужем переглянулись; он едва заметно покачал головой и взял ложку. Защита Риджа от возможных атак была лишь одной из причин создания вооруженного отряда; я не сомневалась, что имелись и другие. Однако Джейми пока не хотел обсуждать собственные планы с Роджером и Брианной.

– Йен сказал, что один из тех парней – лейтенант флота. Вероятно, бывший подчиненный капитана? – спросила Бри.

– Скорее всего, – сдержанно ответил Джейми.

– Значит, у него остались связи. Возможно, оружие прислали флотские друзья – на кораблях ведь тоже используются мушкеты?

– Да. – Джейми повел плечами, как будто рубаха вдруг стала ему мала. – Когда два судна встречаются в ближнем бою, матросы начинают палить из мушкетов. Так что оружием военные суда обеспечены с избытком.

– А ты откуда знаешь? – полюбопытствовала Бри.

– Читал, – ответил отец, приподняв бровь. – Одна из газет Солсбери как-то опубликовала статью о морском сражении. Рядом был рисунок корабля с маленькими фигурками стреляющих из ружей матросов на мачтах.

– Теперь… – сказал Роджер, ложкой выковыривая из пудинга кусочки спелой земляники, – Каннингем вряд ли решится использовать тот же способ доставки оружия. Иначе…

– Иначе все достанется нам! – Похоже, ситуация казалась Брианне забавной. Хотя через мгновение веселые искорки в ее глазах потухли. Подавшись вперед, она сказала: – Отнятых у капитана трофеев явно недостаточно.

– Да, – признал Джейми. – Понадобится время, чтобы найти больше ружей. А также пороха и патронов к ним.

Роджер и Брианна переглянулись.

– Па, с этим мы поможем. – Брианна вынула из кармана и положила на стол три маленькие плоские пластинки. В приглушенном свете свечей мы увидели тусклое золотое мерцание.

– Где ты их раздобыла? – Я осторожно взяла одну из пластинок, оказавшуюся на удивление тяжелой; это определенно было золото.

– У одного ювелира с Ньюбери-стрит в 1980 году, – ответила Бри. – По моей просьбе он изготовил пятьдесят таких пластинок. Часть я зашила в подклад, остальные спрятала в подошву ботинок. Нам хватило десяти штук, чтобы купить все необходимое для путешествия и оплатить места на судне из Шотландии. Так что осталось еще много – на случай, если тебе понадобится купить порох или что-то еще.