Текст книги "Скажи пчелам, что меня больше нет"

36
То, что скрыто

Я приняла решение по поводу Денни, еще когда кричала на мужа, обзывая его «тупоголовым шотландцем», но разговор с Фанни напрочь вытеснил из головы все остальное. Только к вечеру следующего дня мне удалось застать Брианну одну.

Утром приходил Шон Макхью с двумя старшими сыновьями – они принесли молотки, чтобы помочь с крышей кухни и каркасом третьего этажа. Джейми и Роджер работали вместе с ними; пятеро здоровенных мужчин грохотали над головой, словно армия разжиревших дятлов, так что находиться внутри было совершенно невозможно. Только во второй половине дня решили наконец сделать перерыв на обед у ручья. Бри с Мэнди ушли домой раньше всех.

Отправившись за ними, я обнаружила дочку в хирургической. Из большого окна – самого большого в Новом доме – струился предвечерний свет. Стекол еще не было (в лучшем случае они появятся к весне), и солнечные лучи свободно проникали в комнату, высвечивая дощатый пол из желтой сосны, желто-коричневый домотканый фартук Бри и ее огненную шевелюру, небрежно заплетенную в косу.

Дочь увлеченно рисовала на пришпиленном к настольному секретеру листу бумаги. Как жаль, что судьба не наделила меня талантом художника! Я бы многое отдала за возможность запечатлеть Брианну в этот момент: как пламенеют в сияющем потоке ее бронзовые волосы; как, слегка наклонясь, она наблюдает за играющей на полу Мэнди, а та что-то напевает себе под нос, строя замок из брусков дерева и маленьких увесистых склянок для трав и настоек.

– Мам, о чем задумалась?

– Что? – Вопрос застал меня врасплох. Я посмотрела на Бри и растерянно моргнула. Уголки ее губ дрогнули в улыбке.

– Я спросила, о чем ты думаешь, – терпеливо повторила она. – У тебя был такой взгляд.

– Какой именно? – насторожилась я. В семье существовало поверье, что я не в состоянии хранить секреты – мол, у меня сразу все отражается на лице. Надо признать, в этом была доля истины. Только вот им почему-то не приходило в голову, что и я вижу их насквозь.

Брианна склонила голову набок и сощурилась, изучая мое лицо. Я невинно улыбнулась и перехватила Мэнди, которая собиралась прошмыгнуть мимо с тремя склянками в руке.

– Солнышко, нельзя выносить отсюда бабушкины пузырьки, – сказала я, ловко вынимая их из липкой ладошки. – Бабушка кладет туда лекарства.

– Но мне они тозе нузны, чтобы собиять пиявок с Дземми, Эйданом и Зейменом!

– Ни одна пиявка не поместится в такую маленькую бутылочку, – сказала я, убирая отнятые трофеи подальше на верхнюю полку. Внимательно оглядев соседние полки, я заметила накрытый крышкой керамический горшочек с отбитыми краями.

– Вот, держи. – Я завернула посудину в льняное полотенце и сунула внучке в карман передника. – Не забудь положить на дно немного ила – совсем чуть-чуть, буквально горсточку. И парочку водорослей с присосавшимися пиявками. Они будут просто счастливы!

Мэнди выбежала за дверь; ее черные кудряшки прыгали по плечам. Проводив внучку взглядом, я скрестила руки на груди и вновь повернулась к Бри.

– Если тебе интересно, я думала о том, сколько всего мне нужно тебе рассказать.

Дочка сочувственно рассмеялась.

– Я так и поняла! Когда ты никак не решаешься о чем-то сообщить, то ужасно похожа на цаплю, гипнотизирующую воду.

– На цаплю?..

– Которая, не мигая, уставилась на воду глазками-бусинками, – пояснила Бри. – Такая задумчивая хищница. Я тебя как-нибудь нарисую в этом образе, и ты сама увидишь.

– Задумчивая… Поверю на слово. Скажи, ты когда-нибудь встречала Дензила Хантера?

Она покачала головой.

– Нет. Йен упоминал о нем пару раз – кажется, это доктор из квакеров? Брат Рэйчел?

– Он самый. Между прочим, прекрасный доктор и мой хороший друг. Дензил не только брат Рэйчел, но еще и женат на дочери герцога Пардлоу, который приходится лорду Грею старшим братом.

– Правда? – На озаренном солнцем лице вспыхнула улыбка. – Лорд Джон – самый чудесный человек за пределами нашей семьи. Что о нем слышно? Как у него дела?

– Хорошо, насколько мне известно. Мы виделись мельком в Саванне пару месяцев назад – британская армия все еще расквартирована там, а значит, и он тоже. – Я старалась тщательно подбирать слова, чтобы не сболтнуть лишнего, но нереально вести беседу заученными фразами. – Может, ты ему напишешь?

– Почему бы и нет? – Изогнув рыжую бровь, она искоса взглянула на меня. – Прямо сейчас?

– Ну… чем раньше, тем лучше. Видишь ли, Джейми только что получил письмо от одного из своих адъютантов – еще с армейских времен, потом как-нибудь расскажу. Так вот, он сообщает, что британцы схватили Дензила Хантера и держат в военной тюрьме в Стоуни-Пойнт.

– Что он такого сделал? – Брианна выпрямилась и отодвинула секретер. Оказалось, она рисовала вовсе не сентиментальный портрет дочурки, а чертеж какого-то проекта. На полях были изображены маленькие обезьянки. – Говоришь, он из квакеров?

– Да, – вздохнула я. – Таких называют «Сражающийся Квакер», но Дензил ни с кем не сражается. Он всего лишь хирург, хотя и числится в Континентальной армии. Вероятно, его схватили на поле боя.

– Похоже, он незаурядный человек, – заметила Бри, так и не опустив бровь. – Только при чем здесь лорд Джон? Почему ты хочешь, чтобы я ему написала?

Вкратце разъяснив все взаимосвязи и варианты развития событий, я подытожила:

– Поэтому я – то есть мы – хотим известить герцога о местонахождении Денни. Даже если Хэл не сможет добиться его немедленного освобождения – зная Хэла, я уверена, что именно это он и попытается сделать, – то хотя бы проследит, чтобы с ним нормально обращались. И, конечно, найдет Дотти и узнает, не нужна ли ей помощь.

Бри напряженно вглядывалась в мое лицо, словно решая сложную инженерную задачу.

– А что тут такого? Ведь вы с Джоном были друзьями. В прошлом. Думаю, ты в любом случае захотела бы отправить ему весточку.

– Разумеется, – подтвердила она. – Но я не понимаю, почему ты сама не хочешь написать лорду Грею. Или Хэлу, раз уж вы с ним накоротке.

Проклятье! Я совершенно не умела врать; и честность тут ни при чем – Бри вмиг учует фальшь. Всегда говори правду, насколько возможно.

– Джейми против, – нехотя призналась я. Так оно и было, однако меня все же мучила совесть из-за того, что втягиваю дочь. – У него с Греями возникли некоторые разногласия, и теперь они не разговаривают. Если я напишу Джону или Хэлу, он может… неправильно понять.

Брианна моментально выхватила корень проблемы.

– Что еще за разногласия? – В ее глазах мелькнуло любопытство.

Этого следовало ожидать. Можно было сказать «спроси у отца» – она не преминула бы воспользоваться советом – или пойти ва-банк и надеяться на лучшее. Пока я думала, как поступить, она принялась рассуждать дальше:

– Допустим, па не хочет, чтобы ты писала лорду Джону. В таком случае мне тоже не стоит этого делать, разве не так? – последовал закономерный вопрос. Она положила рисунок на стол, и я наконец смогла разглядеть детали. Все до единой обезьянки неуловимо смахивали на Мэнди.

– Во-первых, он не знает, что я рассказала тебе об их размолвке. – Будем надеяться, не узнает и о твоем письме. В нагретой солнцем комнате было не жарко, однако меня бросило в пот; одежда теперь липла к влажной коже.

– Хорошо, – сказала Брианна после секундного раздумья и потянулась за пером. – Напишу ему прямо сейчас. Но при одном условии… – Она предостерегающе наставила на меня перо. – Ты объяснишь мне, в чем дело, – иначе я спрошу у лорда Джона. И он все расскажет.

Черт, а дочка права. С него станется. Ведь Джейми он выложил все как на духу.

– Идет, – согласилась я и зажмурилась. – Когда Джейми объявили погибшим, лорд Джон на мне женился.

В комнате повисла гробовая тишина. Когда я открыла глаза, Брианна ошарашенно смотрела на меня, приподняв обе брови. Сразу вспомнился недавний разговор с Фанни. Надеюсь, малышка оставит свои выводы при себе. А если нет?

– Я спала с ним. Только это не то, что ты думаешь…

Брианна поперхнулась и зашлась в кашле, будто только что пыталась целиком заглотить плод азимины. Как назло, именно в эту секунду мимо окон шли Джейми и Шон Макхью. Мужчины о чем-то беседовали, задрав головы: Джейми показывал рукой на каркас верхнего этажа. Услышав кашель, он удивленно повернул голову и заметил нас.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Я торопливо похлопала дочку по спине и махнула Джейми рукой – мол, все в порядке. Нахмурившись, он ненадолго отвлекся на Макхью, который о чем-то спросил. А когда вновь посмотрел на меня, его брови были по-прежнему сдвинуты. Я еще энергичнее замахала, чтобы уходил. Но Джейми бросил Шону «подожди-ка минутку, a charaid» и решительным шагом направился к хирургической.

– Иисус твою Рузвельт Христос, – пробормотала я себе под нос. Брианна сдавленно хихикнула.

– Что с малышкой? – Джейми сунул голову в окно и кивнул подбородком на дочь, которая сидела на табурете, хватая воздух ртом.

– Я… все хорошо, – прохрипела Бри. – Просто поперхнулась… – Она слабо махнула в сторону кружки, стоявшей на аптекарском столе в окружении высушенных трав и глиняной посуды.

Джейми вскинул бровь, однако ничего не сказал и повернулся ко мне.

– Можешь подняться? Джорди шарахнул по ноге молотком. Уверяет, что пустяки, но, по-моему, он все же сломал себе палец.

Мне было дурно, будто я только что пробежала целую милю на полный желудок.

– Хорошо. – Вытерев вспотевшие ладони о фартук, я обернулась через плечо. – Бри, я мигом.

Ее лицо уже не выглядело таким красным.

– Угу. – Она кашлянула и сделала глубокий вдох. – Смотри не свались с крыши.

* * *

Брианна внимательно разглядывала набросок интерьера будущей школы, но вместо окон и скамеек видела перед глазами – со смешанным чувством ужаса и любопытства – собственную мать в постели с лордом Джоном.

– Как такое могло случиться? – спросила она у рисунка. Вновь положила его на стол и глянула в окно. Теперь там никто не маячил, и взору открывался вид на длинный склон холма, поросший цветущей травой и редкими кустами кизила. – И как, черт возьми, мне теперь смотреть лорду Джону в глаза?

Да и отцу, раз уж на то пошло. Понятно, почему он не хочет, чтобы мама писала лорду Грею. Несмотря на смятение, она невольно хихикнула, прикрыв рот ладонью.

Мне в самом деле нравятся женщины, – с горечью бросил он однажды в сердцах. – Я ими восхищаюсь и уважаю их. А к некоторым представительницам прекрасного пола даже испытываю искреннюю привязанность – твоя мать в их числе. Хотя сомневаюсь, что мои чувства взаимны.

У нее екнуло сердце.

– Да неужели? – пробормотала она, вспомнив продолжение тирады: Однако не ищу способов затащить их в постель. Понимаешь, о чем я?

– Теперь понимаю, ваша светлость, – сказала она в полный голос, все еще не отойдя от потрясения. Конечно, люди меняются – однако не настолько. Брианна тряхнула головой. Дыхание выровнялось, но туго затянутый лиф неприятно давил – надо бы немного ослабить шнуровку. И тут она ощутила в груди знакомое трепыхание.

– Вот черт!.. – прошептала Бри, вцепившись в края табурета, чтобы не упасть. Кровь отлила от лица, в глазах побелело. Сердце замерло. Буквально. Оно просто остановилось.

Один… два… три… ну же, черт тебя подери, давай! Брианна в панике ударяла по грудной клетке, пока сердце наконец не дрогнуло и не забилось вновь. А затем пустилось вскачь, словно заяц, убегающий от своры гончих. Дыхание перехватило, и она испуганно прижала руку к груди, ощущая под пальцами мелкую вибрацию.

– Тише, тише, угомонись… – шептала она сквозь зубы. Ведь в тот раз получилось… и сейчас получится… Но гонка все не прекращалась.

– Бри? Куда ты… Иисус твою Рузвельт Христос!

Неожиданно появилась мама; выхватила из ее руки скомканный лист бумаги и уверенно приобняла за талию.

– Сядь, – последовал спокойный приказ. – Прямо на пол. Вот так…

Мама опустилась рядом, взметнув юбки; желтоватое муслиновое облачко слабо мерцало сквозь белую пелену. Уперев руки в пол, Брианна затрясла головой, отказываясь ложиться.

– Не надо! – прохрипела она. Собственный голос казался чужим и незнакомым, хотя звучал вполне внятно. – Я в порядке. Все хорошо.

– Как скажешь.

Заскрипели доски: мама села возле нее. Послышался звук скребущей по полу деревянной кружки. Тепло… Мамина рука обхватила ее запястье, нащупывая пульс.

Что ж, удачи! – мелькнуло в спутанном сознании. И в тот же момент безумная гонка начала замедляться. Сердце на миг замерло, пропустило пару ударов и, наконец, вернулось к нормальному ритму как ни в чем не бывало.

Но кого она хотела обмануть? Подняв голову, Бри наткнулась на до боли знакомый взгляд – вдумчивый и проницательный. Взгляд цапли.

– Со мной все хорошо, – уверенно заявила она. Попытка не пытка! – Просто… голова закружилась.

Клэр молча вскинула брови, продолжая щупать предательский пульс.

– Честное слово! Пустяки. – Брианна выхватила руку.

Она всякий раз убеждала себя, что это пустяки.

– Когда это началось?

Обычно глаза Клэр были цвета темного янтаря. Когда она работала с пациентами, ее радужка с расширенными зрачками казалась ярко-желтой, как у хищной птицы.

– Когда ты рассказала мне… Господи, неужели это правда?.. – Брианна осторожно поднялась на ноги. Сердце продолжало биться спокойно и ровно. Пустяки.

– Да. Я не о последнем эпизоде, – сухо ответила Клэр, тоже вставая с пола. – Когда это случилось впервые?

Бри хотела было по привычке соврать, отрицая наличие каких-либо проблем, но ей вдруг ужасно захотелось сказать правду. В надежде услышать, что все не так уж страшно.

– После того, как мы прошли сквозь камни на Окракоке. В тот раз… Я думала, мне конец. – Ее вдруг замутило. Не хватало еще, чтобы вновь закружилась голова от воспоминаний об этом… этом… К горлу подкатила тошнота, и Брианну вырвало; наполовину переваренная каша выплеснулась на чистые новые доски хирургической.

– О господи, – послышался ласковый мамин голос. – Ты ведь не беременна?

– И в мыслях не было! – Передернув плечами, она вытерла рот фартуком. – Это невозможно.

Брианна не собиралась даже задумываться о подобном развитии событий. Ее и без того преследовал дикий страх умереть и оставить Джема и Мэнди сиротами.

– На Окракоке, – повторила она, собравшись с духом, – я прошла через камни с Мэнди на руках. В глазах потемнело, и я думала, что вот-вот потеряю сознание. Вроде бы так и произошло… Я очнулась на земле, крепко сжимая Мэнди; она вырывалась и кричала «Мамочка, мамочка!», но я ничего не могла ответить. А потом поняла, что сердце не бьется. И решила, что умираю.

От Брианны исходил сладковатый, с горчинкой запах; Клэр сунула ей в руки кружку и поднесла к губам.

– Ты точно не умрешь, – уверенно сказала мама.

Бри кивнула. Ей отчаянно хотелось в это верить, хотя сердце продолжало сбиваться с ритма, то и дело оставляя в груди гулкую пустоту. Она глотнула ароматную жидкость – в кружке оказался подслащенный медом виски с добавлением трав.

Закрыв глаза, Брианна не спеша потягивала напиток, отчаянно желая, чтобы все утряслось и вернулось в привычное русло. Мир начинал обретать знакомые очертания. Падающие из большого окна солнечные лучи ласково грели ей плечи.

– И как часто это случалось?

С каждым глотком сладкая жидкость разливалась по телу приятным теплом. Наконец Брианна открыла глаза.

– Четыре раза, не считая сегодняшний. Сначала на Окракоке, затем следующей ночью, когда мы спали в лесу. – Она невольно содрогнулась, вспомнив, как лежала неподвижно на земле возле Роджера; дети мирно сопели между ними. Сердце колотилось как ненормальное, и ей пришлось сжать кулаки, чтобы не вцепиться ненароком в Роджера и не растолкать его. – Было жутко. Так продолжалось несколько часов и прекратилось только к рассвету.

Помнится, она тогда чувствовала себя выжатой как лимон; влажная от росы одежда липла к телу. Ей стоило невероятных усилий подняться на ноги и сделать хоть пару шагов.

Третий эпизод произошел неделю спустя, когда они плыли на барже по реке Ядкин, а четвертый – на дороге из Кросс-Крик в Солсбери.

– Два предыдущих случая длились всего несколько минут – как и сегодняшний. – Она сделала еще один глоток, немного подержав жидкость во рту, и взглянула на мать. – Ты знаешь, что со мной?

Клэр вытирала остатки рвоты с некрашеных половиц. Губы ее были плотно сжаты, между бровями пролегли две вертикальные складки.

– Я не могу поставить окончательный диагноз без ЭКГ, – сказала Клэр, опустив глаза на тряпку. – Но, судя по описанию симптомов, у тебя мерцательная аритмия. Это не смертельно, – добавила она, взглянув на встревоженное лицо дочери.

Сердце совершило очередной кульбит и забилось ровнее, хотя как-то несмело. Колени дрожали, так что пришлось сесть. Бросив тряпку, Клэр подбежала к ней и обняла. Брианна уткнулась лицом в грубый серый фартук, пропахший жиром, розмарином, жидким мылом и сидром. От этого уютного запаха, смешанного с ароматом маминого тела, на глаза навернулись бессильные слезы. Может, это и не смертельно, но вовсе не пустяки.

– Все будет хорошо, – шептала мама ей на ухо. – Я с тобой, детка.

Бри вцепилась в тонкую руку матери, словно утопающий за спасательный круг.

– Если… Если со мной что-нибудь случится – позаботишься о детях.

Это не было вопросом, и мама сразу поняла.

– Конечно, – без колебаний сказала Клэр, и Брианну немного отпустило. Она тяжело дышала, словно от нехватки кислорода.

– Хорошо, – кивнула Бри, ощущая дрожь в пальцах. Нехотя отпустив руку матери, она выпрямилась и убрала волосы от лица. – Хорошо. И что теперь?

* * *

Тук-тук, тук-тук… Мерные удары здорового сердца отчетливо слышались в деревянной трубке стетоскопа Пинара. Оно билось чуть быстрее, чем нужно (неудивительно!), но абсолютно в пределах нормы. Я выпрямилась; Брианна запахнула ворот блузы и застыла в напряженном ожидании.

– Никаких отклонений, моя дорогая. У тебя отличное сердцебиение. Я уверена, это всего лишь мерцательная аритмия, которая возникает из-за неравномерного распределения электрических импульсов. Никакой сердечный приступ тебе не грозит.

На дочкином лице проступило облегчение, а мое собственное сердце тревожно заныло.

– Слава богу! – Брианна заправила выбившийся из прически локон, и я заметила, как дрожат ее пальцы. – Но… думаешь, такое еще повторится?

– Не знаю.

Это самое ужасное, что может услышать пациент от врача (за исключением смертельного диагноза), однако подобное случается сплошь и рядом. Я вздохнула и повернулась к шкафчику с лекарствами.

– Боже мой… Опять виски? Видимо, дело дрянь, – улыбнулась она, тщетно пытаясь скрыть тревогу в голосе.

– Если не будешь, налью только себе. – Я достала с полки бутылку «Особого виски Джейми Фрэзера», а не того, что использовала в сугубо медицинских целях. Терпкий душистый аромат вытеснил привычные запахи скипидара, прокаленных на огне хирургических инструментов и травяной пыли.

– Конечно, буду!

Бри поднесла к губам оловянную чашку и вдохнула успокаивающие пары, блаженно закрыв глаза.

– Ладно, – сказала она, приподняв бровь. – Тогда рассказывай, что знаешь.

Я немного подержала виски во рту, прежде чем проглотить.

– Как я говорила, мерцательная аритмия возникает из-за неравномерного распределения электрических импульсов. Твоя сердечная мышца абсолютно здорова, но иногда получает «спутанные» сигналы. В норме все мышечные волокна в предсердии должны сокращаться одновременно; когда у поступающих от сердца электрических импульсов нарушена синхронность, волокна сокращаются вразнобой.

Брианна сделала еще один глоток и кивнула.

– Именно так оно и ощущается. Это точно не опасно? Если честно, звучит пугающе.

Я помедлила с ответом какую-то долю секунды. Никто лучше Бри не умел настолько хорошо читать по моему лицу – за исключением Джейми. В глубине ее глаз вновь мелькнула тревога.

– Не очень опасно, – торопливо сказала я. – Ты молода и здорова, так что это крайне маловероятно.

– Ты о чем?

Бри взволнованно поставила кружку на стол и вдруг невольно подняла глаза к потолку: из расположенной прямо над нами детской послышалось громкое пение. Мэнди вернулась с прогулки и теперь исполняла для Эсмеральды песенку про братца Жака.

– О сердечном приступе. Если предсердия будут длительное время сокращаться неправильно… В норме они должны закачивать кровь в желудочки, которые затем направляют ее дальше: правый – к легким, левый – к остальным органам. – Дочка нахмурила рыжие брови, и я решила поскорее перейти к сути. – Иногда кровь остается в предсердиях слишком долго, и тогда образуется тромб. Но он может и рассосаться, прежде чем попадет в кровоток. В противном случае…

– Занавес? – Бри сделала огромный глоток. Сразу после приступа она была бледная как рыбье брюшко и сейчас выглядела не лучше. – Или жить в состоянии овоща, молча пуская слюни, а родным придется кормить меня, возить на каталке и подтирать мне зад?

– Вряд ли это случится.

Попытка развеять ее опасения не увенчалась успехом. Я отчетливо представляла себе ужасающие последствия подобного сценария. Брианна, естественно, думала о том же. Хотя сердечный приступ может оказать гораздо более разрушительное воздействие и даже привести к смерти. Совершенно некстати вдруг вспомнился забавный факт о мужчинах, умирающих от инфаркта, но я вовремя прикусила язык.

– Ты можешь меня вылечить? – Выпрямив спину, она плотно сжала губы и перевела взгляд на увесистый томик нового «Справочника Мерка». Я вручила ей книгу.

– Не уверена, – ответила я. – Почитай сама.

Нахмурившись, Бри принялась лихорадочно листать страницы.

Особых надежд я не питала, прекрасно зная, что собой представляет мерцательная аритмия: периодические сбои в электрической системе сердца.

– Видишь ли… Можно купировать серьезный приступ, который длится несколько дней.

– Дней?! – выпалила Бри, округлив глаза.

Я сделала успокаивающий жест рукой.

– У тебя другой вид аритмии, – заверила я. Хотя ситуация может запросто усугубиться. – Более легкая форма, которая проявляется редкими, мимолетными приступами и может со временем сойти на нет.

Господи, пусть так и будет!

– Что касается серьезных приступов, в шестидесятые их обычно лечили электрошоком, прикладывая электроды к груди. Это позволяет перезапустить сердце, после чего оно начинает биться правильно.

В большинстве случаев.

– По понятным причинам мы не можем воспользоваться этим методом здесь, – сказала Бри, окинув хирургическую оценивающим взглядом.

– Нет. Но повторяю еще раз: у тебя не настолько запущенный случай. Так что электрошок не понадобится.

При воспоминании о кардиоверсии во рту пересохло. Даже когда это срабатывало, пациент подвергался многократным ударам тока; электрический разряд высоко подбрасывал бедное тело, а затем оно падало, измученное и обмякшее. Если показатели ЭКГ не приходили в норму, все повторялось по новой. Я залпом допила виски, закашлялась и поставила кружку на стол.

– Нашла что-нибудь полезное?

– Нет. – Бри захлопнула книгу. Я догадывалась, что творится у дочки в душе, хотя она и старалась не подавать вида. – Только то, что ты уже сказала: лечение электрошоком. Правда, есть препарат, который вроде бы помог некоторым пациентам, но нам он тоже недоступен. Дигиталис.

Я покачала головой. Пенициллин еще куда ни шло – хотя и с ним возникали проблемы (мне никак не удавалось получить стандартную дозировку или определить, насколько эффективной окажется та или иная партия).

– К сожалению, нет. Конечно, можно попробовать выделить дигиталин из листьев наперстянки – у многих это получалось. Но это смертельно опасно, поскольку невозможно рассчитать дозировку – даже незначительное превышение приведет к смерти. Зато у нас есть кое-что другое. – Я пыталась придать голосу оптимизма. – Например, чай из белой ивы. Очень мощное средство! Главное, регулярно пополнять запасы.

Белая ива не растет в Северной Каролине, однако ее можно найти у аптекарей в городе. Джейми привез мне из Солсбери приличное количество, так что должно хватить надолго.

– Чай? – недоверчиво спросила Бри.

– Между прочим, кора белой ивы имеет в составе химическое вещество, которое содержится в аспирине. И хотя чаще всего ее используют в качестве обезболивающего, у нее есть интересный побочный эффект разжижения крови.

– Значит… если сердце начнет трепыхаться, нужно заварить себе чай из ивовой коры – по крайней мере, это убережет от тромбов. Верно? – Сквозь ее мрачный скептицизм пробился робкий лучик надежды. Теперь моя задача – заставить его разгореться и не дать угаснуть.

– Да. Конечно, чай не поможет устранить неприятные симптомы. Но существуют другие способы с ними справиться.

– Например?

– Можно окунуть лицо в холодную воду – иногда это помогает.

– Правда? Ты хоть раз видела, чтобы кто-то так делал? Ни за что не поверю! – Тем не менее она явно заинтересовалась.

– Вообще-то видела. В «Обители ангелов» в Париже.

Тамошние эскулапы широко практиковали метод погружения различных частей тела в холодную – или горячую – воду. Дешевое, легкодоступное и, как ни странно, действенное средство. Правда, эффект обычно длился недолго.

– Ну а если холодной воды под рукой не окажется – попробуй вагальную стимуляцию.

Услышав незнакомый термин, она вскинула на меня кошачьи глаза.

– Ты про секс?..

– Не вагинальную – да и какой секс во время приступа аритмии? – а вагальную. Так называют стимуляцию блуждающего (или вагусного) нерва. Существует несколько способов, но самый простой – и в то же время самый эффективный – «маневр Вальсальвы». Звучит пугающе, однако нужно всего лишь сделать глубокий вдох, задержать дыхание (как советуют поступать при икоте), а затем изо всех сил напрячь мышцы живота. Как будто тужишься в туалете.

Брианна задумчиво уставилась на меня – точь-в-точь как Джейми, когда я давала ему медицинские рекомендации. В такие моменты он чувствовал себя подопытным кроликом, но в глубине души боялся, что я права.

– Что ж, освоив эту практику, произведу фурор на вечеринках, – пошутила она.