Текст книги "Манипулятор. Глава 054"

Такие мысли кашей бродили в моей голове до конца недели. В пятницу я пришел с работы домой и оказался на кухне, начал разогревать себе ужин, поставил чайник на пли-ту. Взгляд как-то сам упал в распахнутые дверцы кладовки на ряды полок. На уровне глаз прям посреди полки стояли два аэрозольных баллончика «Антипригара». Того самого, две коробки которого, я по своей доверчивости и врожденной мягкости привез из «Саши» на наш еще с отцом склад. Я вдруг замер и стал пристально вглядываться в эти баллончики, начал прокручивать в памяти все нюансы той поездки в «Сашу» к Сергею за товаром. Я отчетливо понимал, что Сергей тогда попросту обманул меня, всучив втихаря неликвид-ный товар. Но зачем он так поступил? Почему? Какие мотивы им двигали? В моем пони-мании поступок продолжал казаться глупым. Зачем же тогда Сергей именно втихаря втю-хал мне те коробки? Глупо же. Но что-то мне подсказывало, что не совсем глупо. Так по-чему? Зачем? Я стоял, опершись плечом о дверной косяк кладовки, и думал над вопросом. Что-то изнутри мне подсказывало, что именно эта маленькая загадка и являлась той ни-точкой, за которую умело потянув, можно размотать клубок, под именем «Сергей Лобов». Я даже начал злиться через минуту, поняв, что смотрю в упор на задачку, а решить ее не могу. Я смотрел и не видел. Чего-то не хватало. Я не понимал чего. Паззл не складывался. На плите засвистел чайник, я оторвал взгляд от полки, развернулся и выключил конфорку.

Авторынок. 19 июля 2008 года – первый день, когда мы очутились там в качестве продавцов машины. С ценой на «ниссан» определились сразу. Тот, что пригнали для Ме-лёхи под заказ, нам обошелся в триста десять тысяч. Мы добавили двадцатку и продали его за триста тридцать. Второй «ниссан» вышел нам дороже – в триста тридцать тысяч. Мы напечатали на принтере на листе «380 000 руб.» и сунули его под лобовое стекло.

– Давай попробуем, выставим триста восемьдесят, посмотрим спрос, ну, если не пойдет, то снизим цену, да? – предложил я Сергею.

– Ну да, давай так, – кивнул он. – Чип че, потом снизим.

Мы с Сергеем понятия не имели, как функционирует авторынок, знали только, что есть две торговые площадки – ближняя для иномарок и дальняя для отечественных авто-мобилей. Договорились встретиться у въезда на авторынок в девять утра. Порядок дейст-вий наметили простой – Сергей приезжает к нашему офису, пересаживается с «мазды» в «ниссан» и едет на нем к авторынку; я выхожу из дома и еду сразу к месту встречи. Обо-им было удобно – Сергей по пути лишь менял машины, я же, не делая бесполезный крюк с заездом в офис, прибывал напрямую на авторынок. Первый день, как и положено, вышел комом. Сойдя с «пазика» на остановке, я поздоровался с Сергеем. Тот стоял около припар-кованного у бордюра «ниссана» и беспокойно оглядывался сквозь очки без дужки. Мест на торговой площадке для иномарок не было.

– Че будем делать? – глянул на меня стеклами очков Сергей.

– Да а че делать… место надо искать… других вариантов нет! – сказал я. – Пошли походим еще, поищем!

Площадка была не такая уж и большая – всего шесть рядов машин по сто метров. Машины в крайних рядах стояли задами к забору периметра ограждения. Внутренние ря-ды шли сдвоено – в каждом машины стояли задом к соседней. Почти посреди площадки высилась ржавая мачта ЛЭП, она стояла в линии одного из сдвоенных рядов, разрывая его. Ноги мачты раскорячились так широко, что…

– Слушай, Серый, а если сюда стать!? – махнул я в сторону промежутка между опо-рами ЛЭП. – Если поставить машину вдоль? Дорожку мы особо не перегородим…

Сергей согласился. Через десять минут, оплатив въезд, мы вкатили на площадку и примостились под мачтой ЛЭП, подсунув «ниссан» под нее вдоль на полкорпуса.

Когда где-то появляешься в первый раз, надо всегда делать вид, будто на самом де-ле ты тут не впервой – лицо делать понаглее с примесью недовольства, безразличия и ску-ки. Это правило жизни всегда действует безотказно. Мы вышли из «ниссана», я глянул на лицо Сергея и отметил, что для авторынка оно подходит идеально. От места веяло «девя-ностыми» – владельцы продаваемых машин, мужики с неинтеллектуальными лицами и уг-рюмыми прожженными взглядами, часто в спортивных костюмах и почти всегда с увесис-тыми цепями либо на шеях, либо на запястьях. Я огляделся, нас с любопытством разгля-дывала пара десятков глаз. Сергей с важным видом расправил плечи, выкатил грудь и ле-ниво повел стеклами очков по сторонам. Толстая цепь на шее, майка без рукавов, шорты, шлепанцы – любопытствующие оценили его внешний вид и отвернулись. Я почувствовал, как щупающие и меня взгляды, отступили. Мы влились в авторынок.

– Надо будет в следующий раз пораньше приехать… – буркнул Сергей. – А то мест, видишь, уже нет свободных…

– Интересно, если рынок открывается в девять, то во сколько же они сюда заезжа-ют? – удивился я, разглядывая появившихся вслед за нами первых покупателей. – Надо будет узнать потом… Че-то жрать хочется…

– Ты ж только из дома!? – повернул ко мне стекла очков Сергей.

– Я волнуюсь просто… А когда я волнуюсь, всегда жрать хочу! – сказал я и хохот-нул, оглянулся. – Вон киоск стоит, пойду чаю с каким-нибудь пирожком куплю…

– А там вон на въезде кафе же! – махнул Сергей рукой.

– Да, – кивнул я. – И туда схожу, посмотрю… В общем, я щас, прошвырнусь тут по округе… посмотрю, че по чем…

Мне все еще неуютно было находиться около нашей машины, казалось, все смот-рят только на нас. Стандартное ощущение новичков. Мне хотелось затеряться в толпе, я пошел болтаться по площадке. Если кафе в виде крупного павильона стояло у въезда на площадку, то киоск-тонар стоял в ее противоположном дальнем конце. От киоска начина-лась и уходила за него тропинка, ведшая на площадку с отечественными автомобилями. Обе площадки были ограждены одним забором, но между ними, точно посредине, внутри периметра находился котлован. Глубокий, метров пять точно. В котлован из-под дороги выходила сливная труба, из которой почти всегда текла сточная вода. Во время дождей и сразу после, вода била из трубы напором, а в засушливые дни еле сочилась. Тропинка между площадками тоненькой ниточкой шла мимо нижнего края котлована. Обозревая площадку, я пошел в сторону кафе. Картина нарисовалась быстро – условно площадка делилась на три зоны. Первая – ближняя часть к въезду и половина верхнего ряда – доро-гие иномарки, в основном джипы. Продавцы – профессиональные перегонщики авто из-за границы. Я посмотрел ценники – около миллиона, чуть больше или меньше. Машины, как правило, относительно новые, до пяти лет. Вторая зона – середина площадки, внутренние сдвоенные ряды, ближняя их половина к въезду – те же перегонщики авто с машинами попроще. Ценники от полумиллиона до восьмисот тысяч. Третья – все остальное, что расположилось в дальних частях рядом с котлованом и вдоль нижнего забора – местные перекупщики авто и те немногие, кто действительно привезли свою машину на продажу. Я зашел в кафе, осмотрелся, вышел и направился обратно.

– Че там? – спросил Сергей, едва я вернулся.

– Да так, просто посмотрел че к чему!

– Поел?

– Не!

– Ну тогда пошли кофе попьем!

Мы подошли к тонару взяли по стаканчику кофе и, став в сторонке, принялись раз-глядывать наш угол площадки с машинами местных перекупщиков.

– А этого дрючбана я знаю… – дернул вперед подбородком Сергей, указывая на вы-сокого сухощавого и чуть сутулого мужика лет сорока, стоящего подле недорогой маши-ны через две от нас. – Пойду, поздороваюсь…

Сергей направился к знакомому, я остался у киоска. Оживленно пообщавшись с тем, Сергей вернулся.

– Да! Витька! Прикинь!? – возбужденно махнул напарник рукой с зажатым в ней брелоком от «ниссана» в сторону знакомого. – Оказывается, машинами тут торгует! А мы давно с ним не виделись, лет десять, наверное! А он тут уже семь лет, прикинь!

– И че, как, получается? – произнес я, поглядывая на Витьку, который сутулясь, слонялся вокруг своей машины полууголовной походкой, сопровождая ее постоянным кручением головы по сторонам. Мне он не понравился сразу. «Скользкий, нечестный, хитрый, скрытный, скорее всего подлый», – подумал тогда я, оценив бегающий взгляд выцветших безжизненных глаз. Все в знакомом Сергея выдавало мелкого ловкача – дви-жение рук, плеч, мимика лица.

– Говорит, получается! Две квартиры, оказывается, на машинах заработал, при-кинь!? – Сергей закачал одобрительно головой, удивленно скривив уголки рта вниз, шмыгнул носом. – Мда…

Я ухмыльнулся, сообразив, что понимаю уже смысл даже вот таких коротких «мда» Сергея. В сказанной фразе «мда» означало следующее – знакомый Витя заработал многовато, все-таки две квартиры это многовато, должен был меньше, желательно и хо-телось бы, чтоб меньше, но Витя, заработал многовато, аж на две квартиры… мда…

– Ну, это он так сказал, Серый… – произнес я и отпил из стакана.

– А! Ну кстати, да! – просветлело облегченно тут же лицо Сергея.

Я продолжал разглядывать Витю, пытаясь понять его натуру вот так, только лишь через визуальную оценку, без общения.

– Ну и че он вообще говорит? Какие машины лучше продаются? Как вообще здесь торговля? Где лучше тут или по объявлению? – сделал глоток я и отправил стакан в урну.

Из пересказа Сергеем слов знакомого явствовало, что все перекупщики и перегон-щики дают объявления о продаже авто в местные газеты и параллельно выезжают на авто-рынок. Это был давно отлаженный бизнес. С выбором «ниссана либерти» мы вроде как угадали, такие машины действительно пользовались спросом. Покупательская активность в тот день была высокой, люди подходили, глазели на машину, парочка мужчин даже при-стально осмотрела салон, но не более. Из около двухсот иномарок на площадке, едва ли с десяток оказались с правым рулем. Немного, но факт не являлся ни положительным, ни отрицательным. Все с тех же слов знакомого Сергея, покупатели на «праворукие» авто – отдельная категория, которая интересуется только такими машинами.

– В общем, надо нам ждать своего покупателя и все, – сказал по итогу Сергей.

– Будем ждать… – кивнул я. – Народ вроде как бродит, интересуется…

С одиннадцати до часу на авторынке настал покупательский пик – народ пребывал, разморенные под солнцем зеваки плотно забили проезды между рядами.

– После часа можно уезжать! – сказал в полдень знакомый Сергея, подойдя к наше-му минивэну от скуки. – Ну максимум до двух побыть и уезжать!

Мы сидели с Сергеем в «ниссане», я на задних сидениях, напарник на месте води-теля. Сдвижная электронная дверь была распахнута, мужик топтался посреди асфальтовой дорожки напротив нашей машины и явно переигрывал, изображая перед нами крутого дельца. Сергей в схожей манере, в свою очередь вешал знакомому лапшу на уши о нашем бизнесе. «Как мало надо людям для самоутверждения, всего лишь иногда врать другим о своем успехе», – подумалось тогда мне. Сидеть сзади в «ниссане» было приятно, уличная жара не заходила в салон, кожа сиденья отдавала прохладой. Я крутил головой по сторо-нам, проникаясь пульсом авторынка. Мне все было в новинку и пока интересно, потому первый день пролетел быстро. В час в торговых рядах стали появляться бреши – машины, словно спасательные капсулы космического корабля, срывались со своих мест и уноси-лись прочь. Солнце пекло нещадно. Я начал потеть. Сергей тоже мучился, подтирая пери-одически пальцами крупные капли пота на лбу.

– Че, может, поедем? – произнес он, достал из кармана шорт телефон. – Час.

– Давай до двух побудем! – выдал я с азартом. – Люди вроде еще ходят мало ли… А в два поедем!

Мы уехали в два. Я пересел вперед. «Ниссан» мне нравился – просторный, уютный, с хорошим двигателем и мягким ходом. Разве что только панель приборов выглядела че-ресчур экономной. Сергей сдвинул рычаг передачи, машина легко выкатилась на межряд-ную дорожку и поехала к выезду с площадки и затем авторынка. Там мы распрощались, Сергей повел «ниссан» к автомастерской, я перешел дорогу и сел в маршрутку. В воскре-сенье мы не выезжали на авторынок.

– Че, ремонт делаешь? – поинтересовался Сергей как-то между делом.

– Да, делаю потихоньку… – кивнул я. – Ванную и туалет уже сделал, как раз вот на днях смеситель, унитаз, раковину и все такое поставили с отцом, смонтировали…

– Сами что ли? – бросил пытливый взгляд Сергей.

– Ну да, сами, а чо… там делать то несложно…

– Ну да… – махнул рукой небрежно Сергей. – Я, в принципе, тоже дома все сам де-лал… Не, ну, кроме чего-то сложного там… того же паркета, для укладки паркета я уже мастера нанимал… Че за сантехнику ставил? «Grohe», да?

– Неее… «Hansa»! Тоже немецкая, только не такая дорогая… Какой смысл тупо за марку переплачивать!? – расслабленно сказал я и подумал, что отвечаю Сергею обдуман-но, каждую фразу будто вымеряя. С неких пор я стал чувствовать в его вопросах двойной смысл. Сергей, будто расставлял для меня капканы, а я, словно уже не новичок, с невесть откуда взявшимся опытом, выверенным ответом обходил их, до следующего вопроса. И пришло это умение ко мне само собой, естественно – с кем поведешься, того наберешься. Я словно спрятал свои простые черты характера – прямоту, честность, открытость. И явил для Сергея те черты, какие я чувствовал в нем самом все больше и больше. Я словно от-зеркаливал напарнику его же энергетику, чувствуя, как подстраиваюсь под реальность об-щения с ним. Мы постепенно и незаметно приобретаем черты людей, с какими общаемся – это так. «Ты становишься похож на отца», – вспомнил я слова матери. И ведь верно, до Сергея, я так много проводил времени с отцом, что стал такой же угрюмый и замкнутый. И при этом упрямый, настойчивый и несгибаемый. С недостатками отца, я впитал в себя и достоинства. С Сергеем все повторялось. Его веселость, легкость, искрометный юмор словно встряхнули меня и вернули в себя прежнего, я избавился от недостатков, пришед-ших от отца, но… Сергей втравил в меня и нехорошие черты. Я буквально чувствовал, как становлюсь недоверчивым, двуличным, хитрым. Все это было чуждо мне раньше. Я с тре-вогой ощущал, как чернота этих качеств проникает в мою кровь, разносится по организму, оседает в его уголках и начинает там разлагать мою плоть. «Один год, всего один год, по-терпи, остался всего один год и следующей осенью ты уедешь в Москву и все!» – твердил я себе в то лето. Появилось ощущение нехорошей игры. Наполненная уже изрядно негати-вом Сергея бочка наших отношений, продолжала им наполняться; чернота негатива про-никала в меня все глубже; время тикало, приближая момент то ли моего отъезда, то ли… то ли момент, когда я пойму, что в любом случае не смогу больше с ним общаться и нахо-диться рядом. Мы двигались к критической точке, в которой предстояло принять очеред-ное жизненное решение. «Ладно, не накручивай себя, год пролетит быстро, передашь биз-нес отцу и спокойно поедешь в Москву», – осаживал я себя в моменты таких раздумий.

Сергей озадаченно посмотрел на меня, пожевал губу и не стал развивать тему. Это означало одно – я верно составил ответ. Сергей, как и большинство людей, мерил качест-во вещей стоимостью и известностью их марки. Он был не из тех, кого можно было при-ятно удивить недорогой, но качественной вещью. Я обошел капкан его вопроса прове-ренным способом – повторил трюк с китайским телефоном, дал понять, что совершил по-купку такой же качественной сантехники, тоже известной торговой марки, но… дешевле. Сергей жевал губу, а я наблюдал, как внутри него ожила борьба кичливости с жадностью.

– Ну, смотри, Роман! – выпалил Сергей, подложив вновь, однажды ставленый кап-кан. – Если тебе нужна помощь в ремонте, то ты скажи, я приеду, помогу! Сделаем тебе ремонт вместе!

Фальшь предложения пряталась за картонной искренностью плохо.

– Прикинь, Серый предлагал помочь с ремонтом… – сказал я в тот же вечер отцу, когда мы вдвоем катили домой с работы. Последнее время наше общение наладилось, хоть немного и однобоко. Словно по молчаливому согласию, мы оставили в стороне нега-тив и недосказанности между нами, найдя тему для общения – натуру Сергея. Плохо ли обсуждать других за глаза? Плохо, если распускать сплетни и тому подобное. Сплетни меня не интересовали. Меня интересовали люди и их мысли и поступки. Наблюдатель-ность, любознательность, пытливость – мои врожденные черты характера делали свое дело, я настырно колупал натуру Сергея с разных сторон. Подогревало интерес то, что я начинал понимать некоторые его мотивы, стал часто предугадывать поступки напарника. Незаметно для себя, я втянулся в своеобразную психологическую игру, обнаружив, к сво-ему удивлению, что Сергей-то с самого начала ведет ее со своей стороны. Молча я принял правила игры.

Отец вел «газель» и курил.

– Ну ему же любопытно, что и как я там делаю, как устроился… – произнес я.

– Естественно… – сказал отец, едва заметно улыбнувшись.

– Поковырялся бы со мной в квартире день-другой и слинял бы под благовидным предлогом…

– Само собой…

– Чудной он, Серый! – хмыкнул я. – Ерундой какой-то занимается… Мне бы вот, ес-ли б он делал ремонт в квартире, было бы до лампочки, че он там и как че делает! Я бы не стал в глаза лезть и набиваться в помощники! Зачем!???

– Ну ему же интересно… Он бы покрутился немного, что-то для вида сделал бы, ко-нечно, а потом бы слинял… А после попросил бы тебя помочь ему с ремонтом или с чем-нибудь еще… И ты бы поехал и помог…

– Ну эт да… – задумался я, анализируя слова отца.

– Ты же добросовестный! – выверено точно добавил он.

– Ну да, – пожал плечами я, ощутив легкий приступ стыда, вроде как от похвалы.

– Ну вот! И добросовестно бы ему помог! Что и требовалось…

– Ну да, верно… – буркнул я, заметив, что жую задумчиво губы на манер Сергея.

В тот раз я Сергею ничего не ответил, но он был настойчив, как бы невзначай пред-ложив свою помощь повторно. Помня разговор с отцом, я ответил, как можно беспечнее и дружелюбнее: «Да не, Серый, нет нужды в этом никакой! Там не так много работы, мы с отцом вдвоем все не спеша сделаем! Че там осталось – щас поменяем батареи, потом по-красим стены, вкручу розетки, постелить ламинат, вставить двери – все! Можно въезжать!

– А мебель?

– Ну, куплю самое необходимое в начале – кровать, холодильник, стиралку… Да и то, спать можно на полу! Мне ваще пофиг! Я не притязательный… Главное – свобода! – выдал я, будто девиз, уже в радостном эмоциональном запале.

– Да, у нас так же было… – нырнул взглядом в воспоминания Сергей. – Въезжали, ничего не было, спали первый год на матрасе на полу… за то радости было! Да, Веро́к?

– Да, вообще ничего не было! – поддержала весело та. – Даже вилок с ложками не было! Это все ерунда, Роман, главное – свой угол!

Вера смотрела на меня искренним улыбающимся лицом и горящими глазами, какие бывают у людей, испытавшими ранее настоящее счастье и вспыхивающими изнутри эмо-циями каждый раз, когда речь заходит о том памятном событии.

– Круто, да… – кивнул я понимающе. – Своя квартира – это реально круто!

– Роман, да канешно круто! – выпалил Сергей. – Это тебе повезло так же, как и мне в свое время, когда Давидыч мне добавил денег, и я тут же через неделю купил себе хату! И мне было тогда… Да столько же мне было как тебе почти! Двадцать восемь лет! Кварти-ра – свой угол, это свобода! Вон, Ромке моему сейчас столько же примерно, а квартиры своей нет и все – с бабой не познакомишься уже, домой не приведешь!

– Да ладно, че не приведешь!? – возразил я. – Вы же с Верой встречались и так же жили у вас в своей комнате!

– Ну… то Верок… – буркнул Сергей. – Да не особо то и приведешь, когда приходишь ночью с бабой, а мать выходит, орет и бьет тряпкой по морде при этой бабе!

– Бля, жесть какая-то… – выдавил я из себя ошарашено.

– Ну вот так вот! – вздохнул Сергей, будто рассказал о себе. Да если бы он и о себе такое рассказал, я бы не удивился.

Про батареи Сергей тоже спросил, в другой раз и с меньшим энтузиазмом. Мы как раз с отцом за выходные их поменяли. Те, что поставили строители – полуржавые кривые и густо заляпанные цементом, мы оторвали от стен и выкинули на свалку.

– Че, поменяли батареи? – принялся жевать губу в понедельник 28 числа Сергей.

– Да, поменяли! – кивнул я, улыбнулся. – Оторвал старые ломом нахуй от стены, новые с отцом повесили… проверили, опрессовали – нормально, нигде не течет.

– Че за батареи поставили? Белые такие, алюминиевые? – будто осторожничая, про-щупывал меня Сергей.

– Да, биметаллические, итальянские… Классные такие, не прямые, а выгнутые чуть дугой… – сказал я как можно беспечнее, добавив нужное. – Вообще так дешево их купил, везде по шестьсот рублей такие, а я эти по четыреста за секцию купил, прикинь!

– Ммм… – промычал Сергей, шмыгнул носом.

На следующее утро я едва успел войти во дворик автомастерской, как следом лихо вкатилась «мазда» и припарковалась подле «ниссана». Из машины лилась какая-то совре-менная электронная музыка, причем та, что крутилась в клубах и была популярна лишь у продвинутых тусовщиков. Я встал как вкопанный, встретив вышедшего из машины Сер-гея демонстративно удивленным взглядом. Он, уловив мою реакцию, довольный произве– денным впечатлением, вспыхнул глазами и с видимым усилием стал сдерживать улыбку.

– Серый! – развел я руками. – Ты меня удивляешь!? Что за музыку ты слушаешь!?

– А что, нельзя что ли!? – расплылся все же в улыбке тот, продолжая стоять подле распахнутой водительской двери. С противоположной стороны из машины вышла Вера, поморщила носик под лучами утреннего солнца, сказала «привет». Я поздоровался с ней.

– Серый, можно, но ты как-то не был замечен в любви к такой музыке! Как же так случилось? Что стряслось? – продолжал я допытываться в шутливой форме, зная хорошо музыкальные пристрастия напарника, клубную музыку тот не любил.

Вера прошла мимо меня в офис, зацокала шпильками по кафелю ступенек.

– А может, я решил теперь такую музыку слушать! – выдал в своей игривой манере Сергей, выключив магнитолу, захлопнув дверь и квакнув сигнализацией. – Не одному ж тебе быть в курсе всех модных телодвижений клубных!

– Серый, да я уже сто лет в этих клубах не был! – хохотнул я, отмахнулся.

Напарник подошел ближе, стал рядом и сказал:

– Мы как-то с Верком поехали на вылазку вместе со знакомыми, там тоже были се-мейные пары, ну и так, просто друзья… Я тогда еще в «Саше» работал… И мы подъехали на место в лес, а там все уже сидели, поляна накрыта, музыка играет… И у нас в машине тоже играет, ну так, попса какая-то, то, что тогда из каждого магнитофона слышно было… И один так повернулся и сказал – О! Колхозники приехали! – А все засмеялись…

Сергей замолк на мгновение и добавил: «Знаешь, так обидно стало…»

– Да а ты бы в ответ сказал – да сами вы колхозники! Да и все! – выпалил я, желая подбодрить напарника. Мы развернулись и пошли по лестнице в офис. Дома я задумался над случаем из жизни Сергея и поймал себя на мысли, что внутренне согласен с той гру-бой шуткой. Ведь все зависит от того, что вкладывать в обидный ярлык «колхозник». В моем понимании, это не биографическое клеймо, человек, ведь, не выбирает где и в какой семье рождается. И уж точно не профессия определяет «колхозность» человека. Внутрен-нее понимание жизни, его проекция в действиях, в образе жизни, в поступках – вот, что незаметно расставляет нас по полочкам жизни. Я перебрал в мыслях все, чем жил и дышал Сергей – его интересы, устремления: книг он не читал; музыку, качественнее обычной по-пулярной не слушал; кино смотрел то, что само лезло в глаза, не пытаясь отыскать за по-током коммерческих фильмов, хоть что-то сто́ящее; вкуса в одежде он не имел, одеваясь как все с некоторой долей вычурности; самообразованием не занимался, спихнув даже по-луформальное заочное обучение на жену; он ничем не интересовался, не имел долгих ус-тойчивых хобби. Сергей жил как большинство – не стремлениями, а желаниями. Я вдруг понял, что в моем понимании «колхозник» – синоним серости сознания, невежественнос-ти. Сергей был невежественен, он нахватался к своим тридцати пяти годам многого, но всего поверхностно, лепя из наскоро запомнившихся обрывков фактов и знаний для дру-гих более глубокий образ себя. И ведь мы не обижаемся на то, что нас в действительности не задевает. Неправда нас не задевает. Задевает лишь истина. Если кучерявого обозвать лысым, разве он обидится? Да он просто ухмыльнется и забудет выпад через мгновение. Если высокого назвать коротышкой, а умного глупым? То же самое. Но правда, которую мы сами знаем про себя в глубине души, нас заденет. Особенно болезненно ранит та прав-да, от которой мы бежим, но не можем отделаться. И именно то, что Сергея задело слово «колхозник», задело так, что он носил обиду уже несколько лет, говорило в пользу правды в словах обидчика. И вместо того, чтобы бороться с собственной ленью и изменить себя, Сергей предпочел лишь сменить музыку в машине.

В тот день мы собирались отправить возврат товара «Аэросиба» в Москву на склад филиала завода. Мы заказали машину – «газон» четырехтонник. Но она приехала аж после окончания рабочего дня, в восемь вечера. Погрузка началась с заходом солнца, трудились вчетвером – я, Сергей и два наемных грузчика. Товар подготовили к возврату заранее, све-рили остатки с накладной, потому грузили быстро. Я поймал себя на мысли, что погрузка казалась мне сродни бегству. Будто мы куда-то спешили, стараясь быстрей набить маши-ну коробками, избавиться от них, уже не нужных и обременительных, сбросить с себя долг, обузу и забыть все, что было связано предыдущие годы с этим товаром, торопились перевернуть поскорей болезненную страницу опыта. В десять вечера мы закончили, едва впихнув в будку «газона» последнюю коробку под самую крышу. Машина, груженая под завязку, повезла в Москву товар на миллион рублей. Едва «газон» укатил в ночь, мы рас-считались с грузчиками и остались на складе втроем – я, Сергей и Вера.

– Ну все! – выдохнул я, почувствовал, как внутренне расслабился, и как ушла из го-ловы тяжесть. – Возврат отправили пижону, пусть забирает, минус миллион, осталось во-семьсот тысяч… Это уже не так много…

– И как мы их отдавать будем? – с каким-то обреченным и обвисшим вдруг лицом произнес Сергей, уставив на меня безвольный белесый взгляд.

– Отдадим, подождут! – сказал я, отмывая руки. – Этот тип наехал на нас, он думал, мы товар продали, а бабки их крутим! А мы-то сказали ему настоящие данные по ситуа-ции, он и огорчился, дурачок! Хотел нас за жопу поймать, а не вышло… А так, долг его не очень интересует… Отдадим до конца лета, напряжемся немного и отдадим… Ничего там страшного нет… Остальным чуть выплаты придержим, потерпят… Да!?

Последнее «Да!?» я выдал бодро, обращаясь к Вере. Та поддержала мой настрой, привычным очаровательным движением поморщила носик и пискнула так же бодро:

– Да! Я думаю, потерпят!

Мы закрыли склад, сели в машину и покатили к проходной, оставив позади лишь включенный фонарь над воротами склада. Он остался один-одинешенек бороться с темно-той, тишиной и настырными насекомыми.

На следующий день, едва мы оказались на складе и открыли ворота, я зашел внутрь первым и несколько секунд молча смотрел на пустое место, где еще ночь назад высились дихлофосы. Сергей, войдя следом, что-то мне сказал, я автоматически ответил, а сам сто-ял, смотрел на пустующую дыру в центре правой части склада и думал. Я мысленно срав-нивал склад с живым существом, у которого одним движением вырвали сердце, оставив зиять пустоту, которая, безусловно, затянется новым товаром, но, прежним склад уже не будет никогда. В тот день мы прошли еще одну важную точку – точку невозврата – так ее ощущал я. Сергей прошелся по складу с кислым лицом, бросил мрачный взгляд на опус-тевшие поддоны.

– Че, давай грузиться!? – произнес он.

– Да, давай, – кивнул я.

– Так, вот твои отчеты! – произнесла Вера в последний июльский день. Мы только-только вернулись с Сергеем из «Форта», отвезли товар, сдали его Толику, получили день-ги. Отец остался в «газели», мы с Сергеем поднялись в офис. Вера уже собралась домой, на часах было полшестого вечера. Я взял отчеты, распрощался со всеми и пошел вниз, сел к отцу в «газель». Тот докуривал. Я плюхнулся на сидение, метнул отчеты на панель.

– Едем? – произнес отец, затянулся глубоко, аж до натяжения жил на шее.

– Да, поехали! – кивнул я, отец выкинул бычок, выдохнул в распахнутое окно, завел машину, мы развернулись и ушли вправо, покатили через авторынок домой.

– Двести девять тысяч заработали в этом месяце! – сказал я, глядя на дорогу.

Отец промолчал.

– А год назад было пятьсот восемьдесят… – задумчиво добавил я. – Больше чем в два раза уменьшилась прибыль на пике летнем… Хотя… там же был этот акцизный закон и проблемы со спиртовыми дихлофосами! Но все равно, в этом году заметно хуже…

– Мда… неслабо… – произнес отец, не отрывая взгляда от дороги.

– Да, неслабо… – кивнул я. – И с «Аэросибом» косяк вышел… Сейчас доторгуем ав-густ и сентябрь и все… Чем-то его заменять надо… «Гарди» надо снова завозить…

Отец молчал, слушал.