Текст книги "Сборник фантастических рассказов"

– Смотри, Ивушка, как тот корчится, – пригубив чарку, прокаркал сидящий во главе стола. – Уже четвертый день веселит, мученик какой, на небеса все никак, вот потеха! Монах ведь, укор мне сделал: живу я не так! А тот? – он полуобернулся назад. Вслед за ним обернулись все сидящие за столом. Посмотрели на нанизанное на кол, еще шевелящееся тело. – Вчера отправился. – Говорящий поднял со значением палец. – Турецкий посол. Ему кол с золотым наконечником выстругали, важная птица.

– Самодержавный господарь Влад, иродов привезли, позволите? – говорящий склонился в низком поклоне.

– Что ж не позволить, как раз к десертику.. – Раздумчиво ответил тот, кого величали Владом. Он беззаботно поддел фруктик и отправил в рот.

– Заводи!!! – Неожиданно заорал он что было мочи, и гости притихли; такое настроение Господаря не предвещало хорошего.

В этот момент воины вытолкнули вперед себя троих людей. Подростки лет по шестнадцать, что, впрочем, было в порядке вещей.

Первый, дылда, вращал очами и крестился беспрестанно, второй словно впал в ступор. Смотрел вокруг изумленно, покачивая обрубком руки, не веря в происходящее. Третий же маленький и худой, не крестился. На губах у него застыла саркастическая улыбка. Ему, казалось, даже нравилось здесь быть.

– Что сделали? – недобро остановив взгляд на последнем, процедил Влад.

– Насильники. Под пытками вину взяли, господарь! – Выпалил старший из воинов. – Главаря берегли, не пытали, как вы, батюшка, велели, чтобы дольше сидел.

Повисла тяжелая пауза.

Тот, кого величали господарем, дожевал десерт. Сделал глоток вина.

– Всех на кол! – Тихо промолвил он в тишине. Этого, – он кивнул на самого мелкого, отметив еще раз невольно его сходство с самим собой, – на тупой кол. Чтобы не повредился, не дай Бог. – Упоминание Бога в устах мучителя не выглядело, впрочем, неестественным. Он был и вправду верующим. – А то помрет сразу… А так… Деньков пять радовать будет!

– Да вы что? Белены объелись? – младший из осужденных сузил глаза. Присутствующие снова умолкли – такого поведения у осужденных они припомнить не могли. – Да я вас всех, бля, щас самих на кол! Да у нас в школе за такое… Минька! Да я вас всех сам, твари, с вашим театром… – Договорить ему не дали. Колы уже были приготовлены.

– Этот за главного у них… – пояснил старший стражник, теряясь от ярости осужденного.

За столом возбужденно переговаривались:

– Видать и вправду сатана, смотри как не по-нашему калякает, правда бесы!

– Его дольше пытать надо…

– Надо бы в сердце кол, исчадие ада! – Слышались реплики вокруг.

– В сердце – легко умрет. – Промолвил Влад, обернувшись к княжне. – Сперва пусть свое отмучает. А затем, деньков через пять, как Богу душу отдаст, тогда и в сердце осиновый кол! – Сказал, как отрезал он и, пригубив вина, закончил: – Больно сладко смотреть, как диаволы вокруг корчатся.

Едва дождавшись последних слов, тела подняли на передвижных мостках и изготовились.

– Че вы, чуваки, в натуре, делаете? – кричал, еще дергаясь, младший.

– Ботаник, молчи… Правда это… – простонал сосед. – Боль-то какая… – он удивленно взглянул на обрубленное запястье.

Тот, кого назвали Ботаником, уже поднятый стражниками на высоту, осмотрелся вокруг и, пересиливая боль от перемотанных туго рук, закричал: – Да что вы тут, обурели все!? Выпустите! Да я вас всех…

В этот момент веревки отпустили. Послышался хруст разрываемых тел, брызнула кровь…

– Говорил, колья тупее надо, – словно в тумане прозвучал голос Влада, едва слышимый за дикими криками казненных…

***

Вадик открыл глаза; они были в вестибюле школы с одноклассницей Инной. Миня, Дударь и Ботаник исчезли без следа.

– Что это Вад-дик? – Заикающимся голосом пропищала Инна.

"От шока горло прохватило, " – подумал тот.

– Гипноз такой, понимаешь? Привиделось это тебе. – Буркнул он первое пришедшее на ум.

– Бояре, всадники, казнили кого-то, – ее мысль, кажется, подбиралась к развязке.

– Сон это был! Все!!! – заорал Вадик неожиданно для самого себя. Вспомни она окончание «сна» – истерики не миновать. Инночка сразу притихла, расслабилась.

– А ленточка моя где? – Беззаботно спросила она. – Ничего не помню. Вроде, из класса вышла, а потом… Ой, а деньги где? – снова удивилась она. – Ну, вот и деньги потеряла… – Окончательно расстроившись, двинулась, было, назад и в этот момент, наступив на что-то, чуть не поскользнулась.

– Нашлись! – радостно вскрикнула она. – И денежка, и лента здесь! – Она, подняв что-то с пола, радостно посеменила в направлении буфета. Повязывая на ходу бант и весело насвистывая, она скрылась в дверном проеме.

***

С той поры видел Вадик всю троицу от силы пару раз. Как это им удается при общих переменах и тесноте школы, так здорово хорониться, он не задумывался. Только слышал от друзей, что один из троих теперь непременно «вахтенный». Значит, пока двое что делают, тот следит, как бы на горизонте Вадик не появился. А чуть опасность – тикать и шхериться.

Да ладно. Пакостить перестали, и на том спасибо.

***

Только что-то после происшествия изменилось. Чувствовал Вадик в самом воздухе какую-то неясную тревогу. А может, поддался общей атмосфере? В школу нагрянула аттестационная комиссия. От этого учителя стали нервными, хоть и обычное дело, однако бывало, что и увольняли кого, если родители жалобу настрочат.

Члены комиссии были настроены, как они говорили, "серьезно". Собирались протестировать всех учеников и преподавателей индивидуально. На предмет «уровня знаний» и «соответствия квалификации». И все бы ничего, только обычно так было: тесты проходили выборочно. Часть учеников (посильней подсовывали) и некоторые из преподавателей, «по желанию».

Теперь же комиссия настаивала на проверке каждого.

Директор школы, поудивлявшись немного, решил, что это какая-то мудреная метода «из новых» и что «так оно даже и лучше» – взятки давать не нужно. На том и успокоился.

Сам же уехал отдыхать в Пицунду. Это был его любимый ход: теперь случись что – отвечать заместителю…

На следующий день после отбытия директора приехала комиссия. Выглядели ее члены несколько для подобного мероприятия неожиданно: один из них был индус со смуглой кожей. Другой – на вид европеец. Только со странным, отсутствующим взглядом раскосых, как у азиата, глаз. А третий уж и вовсе словно из сказки: с бородой как у попа, косая сажень в плечах; ну и впрямь – только что из лесу вышел.

Одеты они, однако, были безупречно и прекрасно говорили по-русски. Так что версии об их иностранном происхождении затихли, а других не возникало. Тем более люди оказались серьезные: с учениками разговаривали осторожно и лишнего не спрашивали. Место им выделили в учительской.

Как-то раз забежал туда и Вадик Печечкин. Любопытно было жуть как; у них в классе уже все заглядывали – кто зачем. Уж больно дело было интересным. Сунулся и Вадик в щелку, как возможность представилось.

Что он такого увидел, неизвестно, только отпрянул, едва взглянув, побелел как полотно. От двери отошел, вещи в портфель собрал и, никому ничего не сказав, ушел домой.

Через несколько дней сообщили родители, что Вадика из школы забирают. Что он из города уезжает, к родне. Куда, не говорили, и только через знакомых кто-то узнал: что и вовсе из России Вадик подался, а уж куда точно – как родителей ни пытали – молчат. Похоже, и сами не знали…

***

То, что надо уходить, Грегор понял сразу. Сигнал к пробуждению был резкий и неприятный. Опасностью он окрашен не был, и это спасло: выйди он сейчас в астрал, да еще в боевой позиции – тотчас бы заметили.

А то, что эти, за дверью сидящие, больше на Том Свете, чем здесь, на Земле, существуют, видно ему было с полувзгляда; да тут и смотреть не на что: энергетический кокон этой тройки был настолько силен, что все события, все решения и все действия людей были в их власти. Пожелай они, например, что окружавшие их встанут, подойдут к окну и бросятся с третьего этажа вниз – так бы оно и было.

В этом смысле Грегору снова повезло: тело мальчика было слабо и не развито; а потому в момент опасности импульс страха, им все же испытанный, был сравним с только что вспыхнувшей в последний раз и окончательно перегоревшей лампой.

Другими словами, дело обычное и внимание троицы не заслуживающее. Потому Грегор снова ушел в подсознание, успев только двинуть тело мальчика к выходу из школы.

– Сначала нужно отойти, – успокаивал себя Грегор. – С удалением материальные поля слабеют. Он и сам это скоро почувствовал: наступило облегчение.

"Все это временно, – продолжал обдумывать Грегор, чуть выбравшись из кокона подсознания. Они меня рано или поздно найдут. И тогда, в этом теле… – По мере удаления от объекта опасности он все больше выходил наружу, беря под контроль физиологические ресурсы. – Нужно бежать! " – решение созрело неожиданно.

Вадик шел по пустынной улице, сам не понимая куда, волоча за собой тяжелый ранец, который, как почему-то казалось, пригодится ему теперь не скоро. Если пригодится вообще…

***

Когда поступил сигнал? – Хозяин нервно ходил по рубке. Рядом с ним, за круглым стеклянным столом расположились восемь Охотников.

Во главе сидел Тандей – высокий, почти десять метров роста, он был из древней лумурийской расы. Поговаривали, что кто-то из его предков был еще из тех Ангелоподобных Существ – первых поселенцев, прибывших с системы Сириус для зарождения жизни на Земле. Он и докладывал сейчас:

– Сигнал поступил в одиннадцать часов семнадцать минут верхнего времени по Москве из города Санкт-Петербург, страна Россия.

– Тандей, включи слепок реальности… – Хозяин с трудом сдерживался от терпения. – Тандей вставил диск и сел в позу лотоса. Замелькали картины.

– Что это? – Удивленно спросил Хозяин, едва сцена казни закончилась, и экран монитора погас.

– Реальность, пережитая тремя учениками той самой школы. По их воспоминаниям, они были казнены посредством посажения на кол. Место событий – докладчик старался быть предельно кратким – четырнадцатый век верхнего столетия. Румыния, Валашское княжество. Правитель князь Влад III, он же Дракула по кличке Цепещ – за излишнюю приверженность к колосажанию. В последствии мифологизирован как вампир, хотя его техника запугивания никак не выделялась на фоне других, используемых в то время PR технологий. – Тандей замолчал, большинство из присутствующих в этой информации не нуждались, зная Влада III лично.

– Отчего такая честь? Почему сам Господарь казнит? – Хозяин, кажется, ничуть не удивился сообщению, его интересовали детали.

– Отягчающие обстоятельства. Эти трое сильно провинились: грабежи, изнасилования, убийства. – А в те времена и за украденную курицу на кол сажали… Да к тому же и самодержец того… Тандей смущенно повел головой. – В общем, любил он за чарочкой вина таким поразвлечься.

Хозяин некоторое время молчал. Происшедшее не укладывалось в голове. То, что они наткнулись на то самое искажение реальности, что было зафиксировано их приборами, сомнений не вызывало. Но отчего, с какими целями Грегор пошел на такой риск? У происшедшего должен был быть особенный, скрытый смысл.

– Прогноз судеб. Слепок реальности до совмещения, – скомандовал он.

Тандей понял его с полуслова. Имелся в виду, без сомнения, прогноз реальности именно этих "выявленных" подростков, каким он был, если бы им не пришлось на время перенестись в другую реальность и быть там казненными.

Адепты молча повернулись к монитору компьютера, который, гигантски увеличившись в размерах, приподнялся наверх. Включилось изображение.

После просмотра в зале повисла тишина. Хотя из жизни прогнозируемых и выхватывались только основные, архитипические события, но увиденного хватило, чтобы даже видавшие виды Охотники впечатлились.

– Сорок семь жертв. В том числе двадцать два ребенка. Расчлененка. Изнасилования. – Подытожил Тандей после просмотра прогноза Ботаника. Серийный убийца из неопознанных. Дожил спокойно, умер в постели. Как большинство из них, впрочем… "К сожалению" Тандей не добавил. Среди Охотников не принято было проявление эмоций.

– Куда попали теперь? – Холодно скомандовал Хозяин. – Прогноз после совмещения.

Тандей снова понял с полуслова. Нужно было показать прогноз будущего подростков, каким оно будет теперь, после их временного существования в телах грабителей, казненных в четырнадцатом веке…

– Миня – сталепрокатчик. Резчик металла на заводе. Одно столкновение с инопланетными силами. Описано в романе Лукиных. Считается фантастикой. – Тандей неторопливо диктовал, в это время на компьютере мелькали кадры, демонстрирующие сказанное.

– Дударь – грузчик. – Наибольшее достижение: в одиночку донес антикварный шкаф на двенадцатый этаж. Итог – опущение почек, полгода в больнице, инвалидность… – Тандей сделал паузу, переходя к главному.

– Ботаник. Попытка изнасилования. Осужден. Из зоны не вышел. «Убит при попытке бегства» – официальная версия. – Тандей нисколько не кичился осведомленностью. Он просто знал. – На самом деле задушен по приказу вора в законе Седого. Мотивация: статья. На зоне насильникам не разгуляться, там все друг о друге знают. – Он замолчал, воздерживаясь от комментариев.

– Так. – Настроение Хозяина стремительно падало. – Что же получается? Безо всяких приборов в теле нетренированного подростка Грегор меняет реальность по своему усмотрению, и мы даже не можем предположить какие именно изменения являлись его целью? Ведь до вмешательства все было другим – в Гималаях должна была обрушиться лавина; теперь, после совмещения реальностей, не обрушилась совсем – расстаяла; не погибли альпинисты, не выехали в горы спасатели, об этом не объявили на весь мир, кто-то не услышал эту новость и, в расстройстве, не шагнул на дорогу, по которой мчался грузовик… – Хозяин нервно мерил шагами командный пункт. – Получается, что он изменил мир, и мы даже не можем предположить, какое изменение являлось его целью?!

– В чьем теле сейчас Грегор? – Он остановился перед столом, за которым молча сидели адепты.

– Вадим Печечкин, седьмой класс. Нами проведена система оперативно-розыскных мероприятий; к сожалению, это потребовало времени: пятно воздействия было размыто, и нам пришлось физически сканировать людей. Пока не напали на этих троих и не выявили совмещение реальности.

– Слежка установлена? Брать придется крайне аккуратно, учитывая его новые возможности… – Хозяин вопросительно посмотрел на Тандея.

– Невозможно. – Тот с некоторой опаской замолчал, перед тем как сообщить неприятную новость. – Объект скрылся.

***

Из школы Вадик Печечкин домой не пошел. Он, несколько раз свернув, посмотрел на подаренные папой старенькие часы и направился к остановке автобуса. Сев, он раскрыл для убедительности учебник и замер, словно читая что-то его необычайно интересующее. Минут через десять встал и на следующей остановке вышел.

Куда он идет, зачем – Вадик не понимал.

Словно волна влекла его тело в неизвестном направлении, и скоро он оказался у дверей исследовательского института. Там он остановился. Вздохнул полной грудью и зашел внутрь.

Дверь открылась с трудом, шкрябнув прокисшим от влаги низом по полу. В огромном вестибюле нашлась пара видавших виды скамеек. Туда он и присел. Скоро из проходной потянулись ручейки людей.

Одеты они были в большинстве своем одинаково и не зависимо от возраста и пола: в синие потертые джинсы и кеды «Конверс». Своими длинными спутанными волосами люди напоминали хиппи семидесятых годов забредших сюда лет, эдак, двадцать назад, да так и застывших навеки среди огромных продуваемых всеми ветрами окон, заляпанных голубиными фекалиями и мелом…

Разговоры их так же разнообразием не блистали – беседовали о компьютерных играх и зарплате, которую «не платят уже полгода, и на что теперь жить, не понятно…»

Наконец, при появлении одной из таких групп, Вадик решительно встал и, следуя за ними на расстоянии, вышел на улицу. Там, стараясь не упустить их из вида, он старательно продвигался в неизвестном ему направлении. Вадик основательно продрог, однако не отставал; его держала какая-то непреодолимая идея.

Вскоре люди начали прощаться. Вадик без колебаний последовал за мужчиной средних лет – владельцем небольшого брюшка и лысины. На нем была ветровка с гордой, но сильно потертой надписью "Адидас". Очки на холоде запотели; длинные волосы, собранные в пучок, развевались на ветру, словно бумажный змей.

Человечек, похоже, сильно замерз, и чтобы согреться, а заодно и перекусить, зашел в первую попавшуюся забегаловку.

Внутри, несмотря на темноту и скудость обстановки было полным-полно народу. Он встал в очередь и принялся терпеливо рассматривать меню.

Вадик, зашедший туда же, встал через человека.

Объект слежки совершенно перестал его интересовать. Уныло разглядывая увядшую селедку и подкисший компот, красовавшийся в витрине, Вадик медленно продвигался.

Простояв в очереди минут тридцать, человечек в очках отоварился шавермой.

Вадик же ограничился бутербродом с сыром и стаканом кефира. Кефир оказался ничего, а бутерброд пресным, что Вадика, кажется, совершенно не волновало, и он медленно и с расстановкой поглотил поданное. Затем встал и, не оглядываясь, вышел на улицу. Там он сел на подвернувшийся троллейбус и поехал теперь уже в обратном направлении – домой.

В это время закончил есть и человек. Шаверма ему понравилась. Поразмыслив с минуту, не купить ли еще, он все же не решился.

Встал, поправил задравшуюся куртку, протер очки и вышел наружу. Улица была совершенно пуста, никто его более не преследовал – все закончилось так же неожиданно, как началось…

***

«Нужно немедленно уходить, – Грегор почти совершенно вышел из подсознания, – так было удобнее думать.

Он с самого начала понимал, что рано или поздно его вычислят. Но что настолько быстро… Во всем, безусловно, была повинна та нелепость, случившаяся из-за трех старшеклассников. Его засекли, и круг неумолимо сужался. Со дня на день его возьмут… И тогда в тщедушном, ни на что не способном теле тринадцатилетнего подростка он станет для Охотников легкой добычей.

«Новое тело… – Грегор изменил направление движения мальчика; пришедшая ему мысль показалась сперва бредовой, но затем, по мере обдумывания подробностей, все более и более… – почти единственным возможным выходом, единственной возможностью спастись!

Наконец он очнулся от своих мыслей и осмотрелся кругом – и вовремя. Навстречу двигался его старый приятель и ученик, адепт второго пути Лазарь.

Он находился в весьма незавидной оболочке ученого-программиста Никиты Васина; Никита, работая второй десяток лет в одном и том же исследовательском институте, был далек от материального процветания. Его зарплата за десять лет работы сократилась раз в пять и теперь едва виднелась на фоне распухающих кооперативных цен. Это его, впрочем, волновало мало. В отличие от его жены..

– Привет! – Лазарь, кажется, нисколько не удивился его появлению.

– Здравствуй, – ответил Грегор. Тело мальчика, повинуясь приказу, медленно встало и побрело за группой людей, с которой в это время беседовал Никита. Оно то приближалось к ним, то отставало. Расстояние в разговоре Адептов роли не играло; важен был визуальный контакт.

– Какими судьбами, приятель? Мы с тобой не виделись лет шестьдесят? – В голосе Лазаря послышалась скрытая ирония. – "Что, мол, опять в передрягу попал? Помощь нужна?" – Впрочем, в интонациях его мыслеречи явно звенели радостные нотки: Лазарь Грега любил. Несколько сотен лет назад он был его учеником; этим, собственно, и объяснялась фамильярность приветствия. Лазарь был Адептом всего лишь второго пути.

Разница в их статусе была огромна: если сравнить Лазаря с сержантом, то Грег был бы генералиссимусом.

Но теперь ему действительно требовалась помощь Лазаря и, несмотря на риск контакта, Грег на него решился.

В своем предыдущем теле он никогда не встречался с ныне живущим телом Лазаря – Никитой Васиным. А значит риск быть вычисленным по материальным следам был исключен. Однако для двойной страховки Грег решил встретиться с Лазарем в астрале. Их физические тела сейчас не разговаривали, да и вообще никак не контактировали друг с другом. Было достаточно видеть, и их тонкие оболочки могли общаться сколько угодно без риска быть услышанными.

– Да, Лазарь. Меня ищут. – Он, несмотря на долгие годы разлуки, был настроен на быстрейшее завершение встречи; холод нависшей опасности не отпускал. – Я попал в передрягу; не знаю как это вышло и почему… Но они пытались меня уничтожить без предупреждения. Они применили механизацию пространства…

У Лазаря потемнела аура; словно на торфяном дне в тончайше прозрачной воде что-то всколыхнулось; в мгновение все испортилось, переменилось…

– Что?… – Голос Лазаря даже охрип от подступившего волнения. – Но как это возможно, Учитель? – И почему ты остался жив, ведь такого не бывало никогда… это же равносильно объявлению войны!

– Не знаю, брат; возможно, они хотели убрать меня быстро и без следа. В условиях механизации можно изменить статус материи… да что я тебе рассказываю – сделай они это, никто не смог бы разыскать мои останки. Кстати, если ты помнишь, столетие назад так же, без следа, пропал адепт Аллаан – никто не знает до сих пор, что случилось. И возможно, вот оно – объяснение.

Вадим Печечкин и Никита зашли в какую-то видавшую виды забегаловку.

– Они что, тут есть собрались? – отвлекся от темы Грегор. – Так можно завтра без тел остаться… – с опаской заключил он, разглядывая черно-коричневые ауры посетителей.

– Для конспирации, пусть вон эти возьмут, вроде безопасно, – Лазарь выхватил взглядом два из немногих светлых пятен на прилавке кафе, все еще оставаясь в странном состоянии духа: услышанное его шокировало. Некоторое время они молчали.

– Так что же? – очнулся от неприятных мыслей Лазарь. Он с некоторым беспокойством и даже опаской взглянул на Грега. – Как случилось, что ты выжил?

– А вот это я и сам не понимаю, Лазарь, – с сомнением в голосе ответил тот. – Они сублимировались в абсолютно убедительную сущность второго уровня; от нее вообще не исходило никаких чужеродных флюидов; уж ты-то знаешь, Лазарь, – я в этом дока, меня обмануть невозможно. Почти. – Добавил он уже дрогнувшим голосом. – Я полагаю, что в ее сублимации приняло участие с десяток Охотников. Только тогда возможно было бы оградить сущность со всех сторон…

– Десять? – Лазарь от потрясения потемнел еще больше. – Но тогда в этом должен был принять участие сам Хозяин! Ведь это означает войну… – он снова замолчал.

– Не знаю я, что случилось! – Грег сам, кажется, был на грани отчаяния. – Это могло быть, конечно, самоуправство механизмов… но что мы знаем про Охотников? Кто ими на самом деле управляет? Какие цели они преследуют? Однако факт: я выбрался чудом.

– Но каким образом? Как тебе это удалось?

– Я уничтожил их всех. – Грег помолчал и, наконец, тихо закончил: – Я не понимаю, что случилось… как это произошло… но теперь нам конец… баланс нарушен. Земля скоро перестанет существовать.

Лазарь пораженно молчал. Он был согласен со своим учителем.

В этот момент очередь Никиты подошла, и Лазарь выбрал шаверму. – Двойную, но без соуса, – заказал он. Соус был опасен…

***

Взять в Тибет родителей Вадик никак не мог. Они работали, да и вообще, было бы это неуместно. Как если бы, к примеру, бухгалтер взял да сочинил симфонию для фортепьяно в четыре руки. А потом сам же ее и исполнил двумя, не упуская ни ноты.

В общем, такое могло быть, наконец, просто опасным и привлечь внимание. За ними, возможно, уже следили; хватало и того, что Вадик сам решился на путешествие… Выхода, однако, не было, и он поехал.

Прощание с родителями на перроне выглядело странно: принявшие затею в штыки, они после короткого разговора с Вадиком смирились и, даже, кажется, совершенно переменили точку зрения.

– А что ж? – раздумчиво заключал папа. – Вадику давно в Тибет пора. Там горы! А в горах, как известно… и он брался было напевать "…если друг оказался вдруг…" – но быстро сбивался, забывая слова, и снова смотрел на сына жалостливым взглядом…

В общем, намучился Вадик с ними. Пришлось Грегору подключиться и колебания с сожалениями в корне пресечь. Теперь родители были совершенно уверены: Вадику необходимо срочно ехать в Тибет.

Чтобы не сбивать попутчиков – путешествующий двенадцатилетний мальчик, несомненно, привлек бы внимание – он взял сопровождающего.

Им оказался (здесь тоже не обошлось без Грегора) преподаватель из школы тибетского мастерства лама Перишта.

Это, собственно, и была суть просьбы, адресованной им Лазарю. Тот и сам мог бы помочь, – но только в астрале. Грегу же нужен был помощник на уровне реальности, а для этого обрюзгшее и нетренированное тело Лазаря было, увы, совершенно непригодно. После недолгих размышлений Лазарь рекомендовал ламу.

В путешествие лама собрался быстро и без колебаний: во время одной из медитаций ему явился многорукий Шива и, вращая четырьмя из шести рук, сообщил, что доверяет ему сопровождать в паломничестве мальчика Вадика Печечкина. Повелевает слушаться его словно самого себя и выполнять каждое его желание.

В завершение Шива сообщил ламе адрес мальчика, не забыв про номер телефона и код на двери парадного. Еще же, прежде чем снова скрыться в Нирвану, добавил, что ехать им судьба указывает сперва на «Красной стреле» в Москву, а оттуда самолетом до Лхаса. Не зыбыл Шива и сообщить номера рейсов, а также в каких кассах должен учитель забрать заказанные и оплаченные Лазарем заблаговременно билеты; между делом лама обучился свободно говорить на сандхья-баша, что его совершенно не удивило – после видения он впал в мистический транс и только улыбался да смотрел на всех просветленным взглядом.

В этом смысле Грегор возможно и перестарался, но ему нужно было многое обдумать, и разговорчивый попутчик был не к чему.

Под мерный перестук вагонных колес мелькали в темноте окон фонарные столбы. Их зыбкие отражения сливались чередой огненных всполохов в редких лужах. Накрапывал мелкий дождь, ветер гнул придорожные деревья. Тускло светил купейный ночник, мерно плескался в чашках чай. Два пассажира, несмотря на глубокую ночь, еще не спали. Изредка посматривая на проплывающий пейзаж, они вели тихую неторопливую беседу.

Семиклассник Вадик Печечкин, он же адепт седьмого пути Грегор, ехал к себе на родину, в подземный город Шамбалу за новым телом…

БОРТ N1

Агент Клаус ненавидел тот день, когда встретил Шульца.

Много лет они не виделись и ничего друг о друге не знали. Выпускники тайной школы, принадлежавшей клану «Аннанербе», расстались больше века назад и не дорожили привязанностями. Напротив, если и приходилось кому-либо из них повстречаться снова, происходило это при обстоятельствах настолько трагических, что о встрече можно было только сожалеть…

Вот и теперь. Клаус зашел в кафе под названием «Шаверма». Обшарпанные стены со стойким запахом кислятины и жизнерадостно-испитое выражение лица у бармена – меньше всего ожидалось встретить здесь кого-нибудь знакомого.

Все это жалкое подобие жизни внушало Клаусу отвращение. Однако теперь он, "видавший виды" на королевских приемах и блиставший когда-то при дворе первой русской императрицы, в целях конспирации был готов погрузиться хоть на дно выгребной ямы. Настолько плохи были его дела…

Этого, впрочем, пока не требовалось. Клаус заказал шаверму и сел поближе к выходу.

«Так спокойнее», – определил он для себя.

– Прикинь, все генералы! Все руководство! Президенты, блин… – в закусочную ввалилась пара мужиков, оживленно жестикулируя, они двинулись по узкому проходу к кассе.

– Вся эта элита, блин… – безнадежно махал руками тщедушный вертлявый мужичок в помятой нейлоновой куртке и черной шапочке. Собеседник – в форме сотрудника ГИБДД -полноватый, с начинающими заплывать глазками – промолчал, однако в значительности ответного покачивания головой угадывалось согласие.

– А самолет, считай, уже на полосу шел; зачем он вообще садился? Зачем он вообще вылетал?! При таком-то тумане… – продолжал горячиться «в шапке», – если бы не хрен, хрена бы он за деревья зацепился! – закончил мужик несколько сумбурно, в последнем случае, видимо, имелся ввиду «крен».

Он устало махнул рукой и оглядел прилавок – выбор был невелик: блины да шаверма.

– Да не бери ты в голову, Василич, – пробасил другой, в милицейской форме. – Карма она и есть карма, ее не перехитришь…

Клаус встрепенулся и впервые с начала разговора поднял глаза. Слишком неожиданной показалась реплика, учитывая статус и внешний вид собеседника. Милиционер вдруг резко обернулся и в упор посмотрел на Клауса.

Глаза их встретились.

Адепт Шульц?! – что-то неподвластное, большое и темное навалилось на Клауса сверху, не давая ему встать, уйти. Клаус оцепенел. "Конец, – вяло перетекали в голове мысли. – Если они следили за мной, то пути назад уже нет», – предчувствие чего-то страшного, неминуемого сдавило голову, и он провалился в небытие…

– Надо посадить!! Приказ Самого! – В ухо Клауса надсадно кричало багровое от ярости лицо; Клаус на секунду отвлекся от приборов – человек показался смутно знакомым. «Главнокомандующий!» – шевельнулась мысль то ли самого Клауса, то ли занятого им мгновение назад тела,

– Президент дал приказал садиться!!! – продолжал орать мужик. Пахнуло дорогим парфюмом и перегаром. Клаус напряженно всмотрелся в приборную доску, пытаясь собрать воедино все знания используемого тела. Впрочем, учитывая характер задачи, необходимости в этом уже не было.

"К чему мне знания пилота о том, как посадить самолет, если моя задача сводится прямо к противоположному?»

…………………………………..

– Мужчина! – Шульц тряс Клауса за плечо, обмахивая салфеткой. Тот медленно открыл глаза, приходя в себя после секундного обморока, который, впрочем, никто из окружающих не заметил.

– Валера. Валерий Александрович. – Представился ГИБДДэшник Клаусу.

Они оказались сидящими на соседних стульях за стойкой, напоминающей барную.

– Андрей, – это было имя тела, занятого им пару лет назад. О его настоящей кличке, Клаус, знали немногие.

– Василич, – из-за стойки перевесился вертлявый, суетясь и, кажется, нервничая.

Перед каждым стояло по шаверме.

"Одинаковые…" – машинально отметил Клаус и попытался вспомнить, как стоял в очереди, выбирал еду и расплачивался.

Адепт Шульц, спрятанный до этого в теле ГИБДДэшника по имени Валера, частично вышел наружу. Словно блеклая тень упала слева от его физического тела, чуть в стороне от настоящей, отбрасываемой светом тусклого потолочного светильника.

– Нужно двоиться, – сообразил Клаус, также наполовину показавшись наружу. Это был обычный прием Адептов. Не оставляя своего физического тела совершенно, они выходили из него в астральной оболочке частично. Таким образом, пребывая одновременно в двух телах – астральном и физическом – они имели возможность управлять ими одновременно. Это часто использовалось для конспирации – в то время как физические тела общались на невинные, человеческие темы, их астральные тела обсуждали важные проблемы, оставаясь незамеченными.