Текст книги "Альфа и Омега"

25. Эхо путча

Жаркие дни уплыли за окаем леса до следующего года. Августовское солнце уже не блистало так ярко, как прежде, и дневной свет наполнился зрелой желтизной. Скоро осень, скоро осень… Сегодня у Звонаря был день отдыха. Он не принимал ходоков, набирался сил. Иван сидел в каталке на открытом воздухе и наблюдал, как природа тихонько готовится к холодам. Уже стали сбиваться в первые стайки перелетные птицы. Их молодняк играл в воздухе, гоняясь друг за другом, укреплял тело перед дальними путешествиями. Калина покрасила свои листья пурпурным узором и высветилась на опушке леса первым факелом надвигающегося пожара. Нет-нет, да и налетал с высоты прохладный ветер. Там, далеко вверху, где небо переходит из синевы в бирюзу и откуда видна вся земля, уже набирали силу холодные воздушные реки, чтобы совсем скоро начать свой спуск на притихшие леса.

Матвей вышел из огорода, где он убирал картошку и одновременно слушал свой транзистор. Сполоснул в ведре руки, сел на табурет рядом с Иваном.

– Ну, вот и дожили, Иван Александрович. В Москве переворот.

Иван оторвал глаза от лесных далей, очнулся от очарования природы и удивленно спросил:

– Что, уже?

Он всю ночь не спал, не мог оторваться от «Деяний Апостолов». В этой древней книге перед ним открывались те же человеческие страсти, те же подвиги и падения души, что и сегодня. Каков был взлет души этих простых людей, поднявшихся во всечеловеческий масштаб? Рыбаки, сборщик податей, врач, простые люди, проще некуда. И какая высота! Даже если бы какое-то гениальное сознание выдумало всю историю апостолов, то все равно, их деяния были бы книгой о величии человеческого духа. А, может быть, о способности человеческого духа стать духом святым.

– А ты что, знал о его приближении?

– Как тебе сказать, тревогу какую-то чувствовал, и тревога эта шла из столицы. Так что там случилось?

– В Москве начальство взбунтовалось, Горбачева объявили больным и танки в город ввели. Хотят порядок наводить.

– А кто заправляет-то всем?

– Все те же люди, что с Горбачевым работали. Председатель КГБ, министр внутренних дел, министр обороны, заместитель Горбачева.

– И что они хотят сделать? Грозят Горбачева под суд отдать или ликвидировать?

– Никто не знает, что они хотят сделать. И Горбачеву тоже ничего не обещают. Непонятное что-то происходит. А сбоку еще одна шайка суетится. Враг Горбачева, Борис Ельцин со товарищи. Эти народ вокруг себя собирают, кричат, мозги мутят, трубят о перевороте. Какой переворот, коли никого не арестовывают, от должности не отстраняют, никаких новых законов не вводят? Только Горбачева вроде на курорте заперли и все. Ждут чего-то, а чего – непонятно.

– Вон оно что. Похоже, это спектакль какой-то. Скоро поймем. Но страха у меня от этого нет, тошно только. Чую, по всей великой стране простым людям улучшения ждать не надо. Про Ельцина я мало знаю, но ощущаю в нем зверя, который к власти рвется. Этих заговорщиков он устранит, конечно. Только сам полезным не будет. Такие люди полезными не бывают. Похоже, если он сядет на трон, то страна застонет и заплачет. Помнишь описание Апокалипсиса, какие там чудовища явились? Вот тебе и явление первого чудовища.

– А чем же Горбачев не чудовище? Ведь такой беды со страной натворил.

– Ну, Горбачев характером помельче будет. Мерзкий он человек, грешный, изолгавшийся, но не изверг. А у Ельцина душу темные силы в клочья разорвали. Цельной души у него уже нет давно, а то, что вместо нее осталось, на доброту не способно. Он нашей боли не чувствует. Такой может бросить нас и в нужду, и в войну, и в саму смерть. От него надо ждать большую беду.

– Ты думаешь, народ стерпит его дела?

– Ты, Матвей, самый главный вопрос затронул. Будет злу сопротивление или нет? Я думаю, что не будет.

– Почему? Ведь бывали же на Руси народные войны и всякое такое.

– Это отдельный разговор, Матвей. Там свои причины были. А что сегодня требуется для протеста? В первую очередь, понимание каждым происходящего, а во-вторых – жажда сопротивления. Сегодня ни того, ни другого у нас в наличии не имеется. Разве каждый наш человек понимает, чем обернется крушение социализма? Нет, конечно. А то – как же! Тюрьма народов, сталинская империя и так далее. Оболванили нашего с тобой человека. Но даже если бы люди понимали эту беду, все равно, я с их стороны никакой борьбы не стал бы ждать. Потому что души опустошены непросветной ложью на советскую власть. Шесть лет подряд им вбивают в голову, что строй был плохой, страна была плохая и они сами тоже никудышные.

– Нет, нет, Иван. Против этих гнусных идей в народе обязательно зародится протест. Не может быть иначе, не может быть!

– То, что зародится, лучше назвать горечью, а не протестом, Матвей. Вот сидит он, этот русский человек, и думает: «Что же не везет-то нам так? Что за неудачники мы в этой жизни?» А разобраться в том, что его дурят, он не сможет. Шкалы ценностей нет.

– Системного зрения?

– Системное зрение – вещь, конечно, приятная. Но дело – в вере.

Откуда у человека возникает понимание зла и желание его победить? Только от веры. Он же Христовы заповеди не просто знает, он их сердцем вобрал. А зло, оно против заповедей, оно ему на сердце наступает, поэтому он его сразу распознает, и в нем начинают бить родники гнева. Родники праведного гнева, Матвей! Он не может по-другому, как только следовать примеру Спасителя, который против зла выступал бесстрашно. Вот если бы в русской душе это свойство сохранилось, то не было бы ни большевиков, ни Горбачева, ни Ельцина.

– Эх, Иван Александрович! На такую веру только праведники способны. А простой народ, будь он с Богом в душе или нет, всю жизнь между злом и добром путается. Для рядового человека бесстрашная вера не свойственна.

– Ну тогда давай, дружок мой золотой, вспомним времена Великого Раскола. Сколько сотен тысяч людей от мала до велика шли на любые испытания и принимали страшную смерть ради «правильной веры»? Ты читал «Жития протопопа Аввакума»? Почитай, они тебя опалят! Такой в них накал, такие страсти, такая самоотверженность, что аж дух захватывает. Это был подъем огромных масс людей, ведомых верой. Они различали «неправду» и отвергали ее с бесстрашным гневом. Потому что в ту пору православная вера была основой жизни каждого.

– Я так думаю, что эта история очень похожа на эпизод из религиозных войн, которые случались не только в России. В ту эпоху фанатичные верующие почем зря лишали друг друга жизни.

– Раскол – это особая статья. Не будем в нее углубляться. Я только для того о нем вспомнил, чтобы показать, на какой подвиг способна верующая душа простого человека, различившая «зло». Сегодня русский человек это качество утратил. Защититься от военного нападения он еще сможет, это вопрос прямого выживания. А разобраться с более сложными делами, с тем же Ельциным, он не в состоянии. Нету в душе настоящей шкалы ценностей, и нет родника праведного гнева. Поэтому нас ждут большие испытания. Вокруг Ельцина обязательно соберется бесовский выводок. Бесы всегда сбиваются в кучу вокруг упыря. И беды этот выводок наделает неимоверной. Но наш человек очень долго не будет видеть очевидных вещей. Самого откровенного беснования он не увидит, Матвей, и будет терпеть издевательства. Наверное, таких издевательств не потерпел бы ни один другой народ. А наш будет терпеть. Это цена утраты веры.

* * *

«Джет» оказался для англичан неплохим агентом. Главным его качеством было полное отсутствие каких-либо моральных мучений, не говоря уже о чувстве раскаяния, которое частенько посещает русскую агентуру. В СИС читается специальный курс по вербовке источников из числа этнических русских в силу того, что они обладают особой, ни на кого не похожей типологией поведения. Одной из основных особенностей русских является их неполная адаптация к европейской духовной культуре, что зачастую создает неверные представления о движущих ими мотивах. Если вербовщик исходит из того, что перед ним находится европеец русской национальности, вполне разделяющий с ним все западные ценности, и лишь слегка покалеченный коммунизмом, то он ошибается. При всей склонности жадно потреблять то, что представлено на Западе в материальном и духовном виде, этот тип остается самим собой, и на дне его души могут затаиться совсем другие истоки поведения. Поэтому вербовщику следует в первую очередь внимательно изучить такие стороны характера своего объекта вербовки, как:

– возможные остатки великорусского шовинизма и национализма, выражающиеся в том, что объект может считать себя представителем особой нации. Эта особенность, по мнению русских, заключаются в их неотмирности (не от мира сего), творческом таланте, способности сливаться в одну общность перед национальными угрозами и неспособности атомизироваться, то есть, превращаться в независимых индивидов без чувства долга по отношению к общности.

– Наличие рудиментов особого русского патриотизма, который воспитывается на догмах полного самопожертвования и самоотречения. На этот случай вербовщик должен иметь на вооружении несколько циничных комментариев, развеивающих русские патриотические мифы. Пособие по вербовке рекомендует, например, напоминать, что конец татаро-монгольского ига не имеет отношения к борьбе русских княжеств против завоевателей, а Куликовская битва ничего не дала. Золотая Орда распалась из-за внутренних противоречий.

Кроме того, победа во Второй мировой войне, которой так гордятся русские, должна преподноситься как победа всей коалиции, с указанием на то, что без американских поставок по лендлизу решающие битвы на территории СССР не были бы выиграны.

– Склонность объекта вербовки к разрыву отношений по моральным соображениям. В зависимости от хода вербовки, реакция на такую склонность может быть самой различной. При надежной закрепленности отношений рекомендуется предъявлять к объекту жесткую требовательность, что зачастую охлаждает его сантименты.

В пособии дается еще ряд ценных рекомендаций, о которых Юджин, конечно, не догадывался. Он-то, как раз, оказался для СИС находкой, потому что никаких особых трудностей в работе с ним не наблюдалось. Парень вырос в семье партийного функционера, с молодых лет усмотревшего в борьбе за дело коммунизма неплохую кормушку, и Ежик изо дня в день брал с него пример. Циничное и глумливое отношение ко всему тому, что заставляло сверстников умирать в Афганистане, пропитало его душу с детского возраста. Единственным, по-настоящему сдерживающим фактором в поведении «Джета», был страх перед КГБ. Словно раненый зверь, предчувствующий гибель, контрразведка работала четко, быстро и оперативно. Эти внуки Дзержинского словно не осознавали низвергающийся на них водопад помоев из демократической прессы. Комитет сжался в стальную пружину, способную распрямиться в смертельном ударе, и Ежик нутром воспринимал исходящую от него опасность. Когда ручеек документов из секретариата премьера стал устойчивым и благодатным, «Джет» поставил перед шефами вопрос об улучшении конспирации. Он очень хотел выжить в этом опасном приключении и рассчитывал однажды допрыгнуть живым до своего счета в банке «Ллойдс».

В результате договорились о работе через тайники в пригородной зоне. Для более оперативного управления агентом, что практически невозможно на одних тайниковых операциях, ему была передана аппаратура ближней радиосвязи. Она выглядела как переносный кассетник «Панасоник». На самом же деле в ней имелось приемо-передающее устройство быстрого действия, или БАРС (быстродействующая агентурная радиосвязь). Ежикову было достаточно начитать на магнитофон устное цифровое сообщение и оставить прибор неподалеку от окна. Проезжавший мимо его дома сотрудник британской резидентуры дистанционно включал его, и сообщение в течение одной секунды уходило на его приемник. В этот же сеанс получал указания и «Джет». Переговоры шифровались цифровым кодом, который агент обрабатывал с помощью специальной таблицы. Весь этот метод был не нов, но англичане не спешили с нововведениями. Резидентура ЦРУ, начавшая массированно вводить в систему связи с агентами только что появившиеся лэп-топы, потеряла на этом деле трех источников, потому что КГБ оказалось проще перехватывать «выстрелы», идущие на эти компьютеры по телефонным проводам, чем радиовыстрелы слабой мощности, которые можно уловить в пределах только трехсот метров. Правда, здесь СИС недооценивала возможности КГБ. В рамках одного из управлений этого ведомства уже успешно действовало подразделение по борьбе с БАРСами. Оно нашло способ улавливать слабые сигналы, и выявление активной работы в эфире неподалеку от дома Ежика было только делом времени.

Когда у «Джета» начался кризис, англичане встали в тупик. Это было удивительно, ведь именно сейчас, в момент ареста председателя КГБ Крючкова, можно было вздохнуть спокойнее. Но агент стал давать сбои в работе. Он требовал от Стива личных встреч, что само по себе уже стало редкостью. Резидентура не хотела в этой мутной воде выходить на операцию и ждала удобного момента. Агент слал по радиосвязи панические сообщения, но точка не реагировала до тех пор, пока не представился случай пригласить Ежикова на прием к Джону Салему. Разговор оказался на редкость трудным, и Йенсену пришлось применить те рекомендации, которые он когда-то почерпнул в наставлении к работе с русской агентурой.

После обычного подведения итогов и взаимных похвал, «Джет» вдруг заявил, что намерен прекратить сотрудничество, отчалить в Лондон и получить там заслуженные деньги. Йенсен был просто застигнут врасплох. Кризис в Москве набирал силу, Горбачев еще цеплялся за власть, и требовались дополнительные меры, чтобы сбросить его. Агентурная информация была нужна как кислород. Благо, что после ареста членов ГКЧП, расформированию подверглись лишь высшие органы возглавлявшихся ими ведомств, а большинство чиновников осталось на своих местах. Сохранил свое положение и «Джет». Он был нужен СИС именно в этом качестве.

– Позволь, дружище, как тебя понять? Железного Феликса с петлей на шее вынули из центра Москвы и бросили на какую-то свалку, а ты заболел страхом. Может быть, я неправильно тебя понял?

– Ты неправильно понимаешь происходящее в нашей стране, Стив. Точнее говоря, то, что сейчас творится в головах у людей. Представь себе контрразведчика, которому наплевали в душу за то, что он исполнял свой долг. В сейф к этому контрразведчику лезут всякие горлохваты, вроде попа-расстриги Глеба Якунина. Что он сделает? Первым делом припрячет от якуниных то, что поважнее. А потом что? Потом, дорогой Стив, может сработать чисто русский вариант. Вот пока КГБ был в порядке, я мог дышать спокойно. Меня надо было выявить, собрать доказательства и отдать под суд. А суд наш, перестроечный, меня, может быть, даже и оправдал бы. Теперь же этот контрразведчик запросто решит использовать эти материалы самостоятельно. А что он сделает самостоятельно? Он подкараулит меня в темном переулке и пробьет голову кастетом. Это в его глазах теперь единственный способ Правосудия. Я как-то не в восторге от такого варианта и прошу обо мне позаботиться.

– Но с чего ты решил, что в КГБ имеются подозрения в отношении тебя?

– В этом я убежден. За мной наблюдают. Сначала я думал, что мне кажется, но потом понял, что это правда. И потом, ты же знаешь, я видел наружку.

– Как ты мог выявить наружку? Меня этому обучали специально, и то я не всегда ее вижу. Они работают превосходно.

– Когда у тебя образуется жажда жить, ты ее очень хорошо выявишь. Я уезжал за город на своей машине, в дачные районы. Там было совершенно пусто. Я поверялся как черт, очень грубо, разворачивался посреди дороги, ехал назад и распутал все их построения. Это точно была наружка. Я в опасности. Ты должен меня спасать.

– Послушай, но это было до путча. Сейчас их зажали, они практически не работают, чего ты боишься?

– Я как раз того и боюсь, что меня кто-то сдал и они знают о том, на кого я работаю. Это началось после нашей встречи в Берлине. Меня кто-то сдал в Берлине, Стив. Ты ничего не думаешь по этому поводу?

Йенсен сразу вспомнил свой разговор с Рочестером. Джон видел агента. А если это он сдал его русским?

Сов. секретно

Лондон

Генеральному Директору лично

Агент «Джет» сообщает о признаках попадания под контроль противника. По его мнению, наблюдение за ним началось после его возвращения из Берлина, где с ним проводил встречу Стив Йенсен. «Джет» считает, что именно в Берлине произошла утечка информации о нем. У нас нет достаточных данных судить о причине взятия агента под контроль КГБ, но мы доверяем его чутью и полагаем, что его опасения обоснованы. В целях облегчения анализа ситуации сообщаем, что мероприятие в Берлине обеспечивал сотрудник Джон Рочестер, а телеграмму по результатам встречи обрабатывал шифровальщик берлинской резидентуры Крис Игл. О причастности каких-либо других сотрудников берлинской резидентуры к делу «Джета» нам неизвестно. Москва.

Резидент СИС Джон Скарлетт

Резолюция Генерального Директора. Оперативному директору Лесли Хеддоку: «Прошу начать оперативное расследование по сигналу».

Лесли Хеддок повидал в жизни всякого. Он работал в разведке уже тридцать лет и на его глазах русские много раз радовали британских коллег неожиданными сюрпризами. Самым веселым их номером был побег Джоржа Блейка из лучшей английской тюрьмы в 1965 году. Эта свинья Блейк, который сейчас процветает в Москве, женившись на русской красавице, был арестован в результате предательства одного поляка. Но натворить успел немало. Достаточно только того, что благодаря его измене англичане и американцы много лет подряд принимали за чистую монету все, что русские гнали по секретным кабелям из Москвы в Берлин и Вену. Они снимали с этих проводов информацию и каждый день писали совершенно секретные сводки о переговорах русских начальников. Сколько повышений, орденов и других трофеев было получено тогда героями СИС и ЦРУ! А свинья Блейк все сдал Советам. Те гнали по кабелям туфту и до судорог обхохатывались над бывшими союзниками. Еще бы им не ржать, ведь наши Джеймсы Бонды несколько месяцев на карачках копали туннели до этих проклятых проводов. Граф Монте Кристо в сравнении с ними был бы просто никчемным бездельником. Короче говоря, до сих пор в голове не укладывается, каким образом русские сумели организовать побег Блейка из этой тюрьмы. В голове не укладывается, а он, свинья, процветает себе сейчас в Москве в объятьях молоденькой красавицы, фотографии которой лучше не вспоминать перед возвращением домой к своей костлявой мегере. При одном взгляде на нее хочется завыть волком и сделать что-нибудь очень скверное.

Короче говоря, Лесли и не подумал начинать расследование прямо с берлинской резидентуры СИС. Это еще успеется. Для начала он попросил к себе консультанта по русской идеологии (надо же такое выдумать!) Олега Гордиевского. В Англии проживало несколько перебежчиков из КГБ, и все они находились под опекой СИС. Публика эта была крайне скандальная. Особенно выделялся единственный русский по национальности Лялин, сбежавший к англичанам с секретаршей торгпредства. Парочка эта была из рук вон веселой. И хотя им купили виллу на берегу моря и назначили неплохое содержание, Лялин постоянно демонстрировал, что такое русский запойный пьянчуга. Его выступления выливались в цепь скандалов, драк и дебошей в полиции. Подружка же его, смотревшая на мир через прицел между ногами, путалась с кем попало, в том числе и с кураторами из СИС. Кураторы, передававшие дамочку из рук в руки, рассказывали сказки о ее навыках, неизвестных английским леди. Все остальные перебежчики были либо чистокровными украинцами, либо замесью еврейской и украинской крови. Эти страдали от удушения жабой, и Лесли искренне просил своего англиканского бога не посылать ему больше подобных типов, потому что бюджет СИС их аппетитов не выдержит. Единственным нормальным человеком во всей кампании был Гордиевский. Он не проявлял склонности к алкоголизму и депрессии, нашел себе сожительницу-англичанку и ровненько так, без зигзагов, шел своей дорогой. Поэтому СИС сочла возможным аккредитовать его в качестве сотрудника по контракту для консультаций по русским делам.

У Лесли не было сомнений, кто в берлинской резидентуре должен попасть под подозрение в первую очередь. Это был Джон Рочестер. Первый сигнал на него прошел в ту пору, когда готовилась война против Ирака. Тогда не сумели раскопать, откуда у русских появилась информация о проводившихся акциях влияния. Подозрения ведь всегда в первую очередь падают на агентуру. И в тот раз тоже закрались сомнения в отношении честности агента «Ходжи», с которым работал Рочестер. Иракца допрашивали, крутили на полиграфе, подслушивали и подглядывали, но утечки от него в сторону КГБ не выявили. В конце концов, проверку закрыли. В акциях участвовало достаточно много людей, и просветить всю пирамиду оказалось затруднительным. Теперь же, когда на Рочестера поступило второе указание, то решение было принято без промедлений. В разведке двух указаний более, чем достаточно.

– Олег, если у нас появились подозрения, что один из наших сотрудников в заграничной точке имеет конспиративный контакт с советским разведчиком, чтобы Вы посоветовали в качестве методологической основы?

– Мистер Хеддок, все зависит от резидентуры. Согласитесь, какова страна, таковы и возможности проверки. Ведь именно о проверке пойдет речь, или я не прав?

– Да, вы правы. Нам нужно поверить, имеется ли действительно у нашего сотрудника связь с русскими.

– А он работал по русским или у него другие задачи?

– Задачи другие, советскую резидентуру он не разрабатывал, и на его учетах лишь несколько случайных контактов с русскими во время официальных мероприятий.

– Значит, у него нет возможности прикрыть связь с советским разведчиком рабочим материалом. Это уже хорошо. Можно думать о проверке. А у Вас есть предположения, с кем конкретно он может поддерживать связь? Ведь здесь многое зависит от личности русского. Если это неопытный мальчик – это одно, если это старый ас – совсем другое.

– Мы исходим из общего предположения, что это опытный человек.

– Ну, что я могу сказать? Я бы предложил ни в коем случае не заниматься проверкой технического плана: копание в вещах, просмотр записей и так далее. Парни из ПГУ большие мастера в постановке всяких незримых ловушек, и Вы влипнете, не успев приступить к делу.

– Приведите пример.

– Например, Вы захотите забраться в письменный стол в к подозреваемому, в надежде, что обнаружите там какие-то улики. Скорее всего, Вас ожидает два результата. Во-первых, никаких улик вы не найдете, а во-вторых, весьма вероятно, что он узнает о вашем визите, потому что поставить метку сегодня – плевое дело. У русских очень развита техническая база и они далеко впереди вас всех. Пока ваши джеймсы бонды совершают чудеса в кино, они научились выявлять маршруты интересующих их людей с помощью спецхимии, записывать разговоры на большом расстоянии и выявлять наблюдение там, где оно чувствует себя в полной безопасности.

– Хорошо, если мы не будем брать подозреваемого под колпак, то каким образом мы найдем признаки предательства?

– Только провокацией. Надо поместить его в такую ситуацию, чтобы он забеспокоился и попытался выйти на связь со своим русским партнером. Если дело происходит в дружеской и цивилизованной стране, то нужно привлекать местную контрразведку, чтобы она большими силами обставила его и он вышел на встречу, не заметив наблюдения. Тогда Вам уже не надо будет никаких обысков его гардероба. Так ведь? Конспиративная встреча с русским разведчиком дает вам возможность возбуждать судебное дело и вести расследование, от справедливости которого непросто будет уйти. Ну, а каким образом поместить англичанина в состояние сильного беспокойства, я думаю, Вам знать лучше, чем мне.