Текст книги "Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина"

23 апреля 1991 года в Ново-Огарево под председательством Президента СССР начались доработка проекта Союзного договора и определение порядка его подписания.

В июне 1991 года прошли выборы первого Президента РСФСР; им был избран Б. Н. Ельцин.

М.С. Горбачев и Б.Н. Ельцин

В июле на пленуме ЦК КПСС после резких выступлений депутатов Горбачева обязали представить отчетный доклад на съезде КПСС осенью того же года. Но 2 июля произошел формальный раскол партии – в ней было учреждено «Движение демократических реформ» во главе с А. Н. Яковлевым и Э. А. Шеварднадзе, опубликовавшими заявление в крайне антигосударственном духе. Руководитель государства Горбачев поддержал это антигосударственное движение как направленное «на достижение согласия, единства».

23 июля в Ново-Огарево было решено подписать Договор в сентябре-октябре, но 29–30 июля на закрытой встрече Горбачев, Ельцин и руководитель Казахстана Назарбаев согласились провести подписание 20 августа, вне рамок Съезда народных депутатов СССР. Новый текст Договора не был передан Верховным Советам республик и не публиковался до 15 августа 1991 года.

Горбачев предлагал «мягкую» Федерацию республик. Значительная часть высших должностных лиц не были согласны; они выступали за «жесткий» вариант Союза. Координационный совет движения «Демократическая Россия» не желал ни того, ни другого и обратился к Ельцину с требованием отстаивать, по сути, конфедеративный Союз, ликвидировать Съезд народных депутатов и ВС СССР с перспективой создания не советского и не социалистического государства.

В Верховном Совете СССР премьер-министр В. С. Павлов потребовал чрезвычайных полномочий, а министры обороны, внутренних дел и председатель КГБ на закрытом заседании поставили вопрос о введении чрезвычайного положения.

Дворцовые перевороты 1991 года

Постоянное шараханье М. С. Горбачева из одной крайности в другую, неспособность сформулировать внятную политическую линию, мелкое провинциальное интриганство – все это привело к глубокому разочарованию его правлением в обществе. Но элиту он вполне устраивал. Для нее Горбачев и впрямь не имел альтернативы!

Экономика страны шла под откос, объемы производства сокращались, цены неуклонно ползли вверх, появилась безработица. Социальное напряжение росло, забастовки, особенно среди шахтеров, стали будничным явлением. Некоторые полагают, что Горбачев «беспомощно барахтался в потоке событий, увлекавшем его в гибельный водоворот». Да нет же, он себя прекрасно чувствовал. Он был специалистом по «консенсусу» и, не имея собственных мыслей, оставаясь генсеком, а затем президентом, раздал все основные рычаги управления страной – прежде всего, СМИ так называемым прорабам перестройки, – своего рода боярам, а сам стоял над ними и произносил очень правильные речи. Никакого плана действий у Горбачева не было, а раз не было планов, то и «команды Горбачева», как объединения единомышленников, не существовало.

Политбюро и до его прихода представляло собой скопище враждовавших друг с другом людей; каждый вел свою игру. Пока на самом верху сменяли друг друга заслуженные старики – Брежнев, Андропов, Черненко, – члены и кандидаты «второго слоя» сидели тихо. Ситуация напоминала времена позднего Ивана IV и царя Федора: пока на престоле законная династия, чего бодаться-то? Но с пресечением династии и воцарением Б. Ф. Годунова, всего лишь одного из бояр, остальные бояре немедленно передрались, и получилась Смута. Почему? Да потому, что Годунов руководил страной, а знатные бояре считали себя не менее родовитыми для такой должности.

Горбачев же на деле не руководил ни страной, ни партией: он был декоративной фигурой. Главным его свойством было четкое понимание ограниченности своих способностей. Он не был ни интеллектуалом, ни политиком, но зато обладал потрясающим талантом приспособленца. Он, что называется, жил сам и другим жить давал. Потому он и стал генеральным секретарем, что остальные члены понимали – придет кто другой, передеремся. А при нем элите было спокойно: он объявил перестройку и дальше только и делал, что трендел о «новом мышлении», а каждый «боярин» поступал, как считал нужным.

Решился бы сам Горбачев дать отмашку прессе к началу кампании очернения Ленина? Нет, ведь он клялся именем Ленина, он лично открыл шикарный памятник Ленину на Калужской площади в Москве. Будем ли предполагать, что Горбачев сам не то что инициировал, а даже задумал многоходовую комбинацию с реорганизацией внешней торговли и сломом финансовой системы? С гласностью, разнесшей вдребезги любимый им социализм? С созывом I Съезда народных депутатов? Не мог он ничего придумать сам. Известно, что даже антиалкогольную кампанию его имени придумал не он, а Е. К. Лигачев.

Вот яркий пример, насколько он был элите нужен. На пленуме ЦК КПСС, состоявшемся 24–25 апреля 1991 года, предполагалось определить пути развития страны (и это на шестом году «перестройки»!). С первых минут соратники подвергли Горбачева жесткой критике, и он тут же поставил вопрос о своей отставке с поста генерального секретаря. И члены ЦК стали просить его не делать этого, остаться на капитанском мостике. Самое интересное: после такого «стресса» участники пленума забыли, что собрались для обсуждения путей развития страны. Развал был полный и в стране, и в умах ее правителей.

Начался этот развал давно, и появление на вершине власти такого серого партийного функционера, как Горбачев, было естественным, ибо стало итогом деградации замкнутой касты вождей, результатом «отрицательного отбора». Дело в том, что для своего сохранения власть со времен Хрущева подбирала себе сотрудников интеллектуально более убогих, чем начальники. Потом сотрудник сам становился начальником, и шел подбор еще более убогих сотрудников.

Наряду с деятельностью перестройщиков в стране формировался и быстро рос центр оппозиционных сил во главе с Б. Н. Ельциным, который 12 июня 1991 года стал конституционно избранным Президентом РСФСР. Говорят, «реформаторский бум», начавшийся с его возвышением после 1991 года, был революцией людей второго и третьего эшелона в руководстве. И опять среди тех, кого вознесла эта следующая после начала перестройки «революционная волна», не оказалось ни одного достойного человека. Так что кризис в стране был прежде всего кризисом управления, кризисом кадров.

Усилиями члена горбачевского Политбюро А. Н. Яковлева почти все средства массовой информации к лету 1991 года оказались в руках оппозиции тому же самому Горбачеву. Этот блок был не менее разношерстным, чем несостоявшаяся «команда Горбачева», и единственное, что их объединяло, – это стремление «сесть» наверху, чтобы обеспечить самим себе безбедное существование. Ельцин и его сторонники строили свою политическую борьбу на резкой критике и сталинизма, и застоя, и горбачевской перестройки – в общем, на отрицании всего и вся. Никакой позитивной программы оппозиция не предлагала.

На этом фоне произошло то, что получило название «путч ГКЧП».

Тогдашний премьер-министр СССР В. С. Павлов вспоминал:

«Из доклада приехавших товарищей однозначно следовало, что Горбачев выбрал свой обычный метод поведения – вы делайте, а я подожду в сторонке, получается – я с вами, нет – я ваш противник и не в курсе дела. Об этом свидетельствовали и его ссылка на самочувствие, и пожелание успеха накануне, и «делайте, что хотите сами», под предлогом завершения лечебных процедур».

Иначе говоря, путч не был стихийным. Пока Горбачев с одними своими «соратниками» (из числа руководителей республик СССР) и при участии Ельцина готовил Союзный договор, другие его «соратники» (из числа союзного руководства) готовили путч против этого Договора. А Горбачев – друг и начальник и тем, и другим – отошел в сторонку, чтобы посмотреть, кто кого из пауков сожрет, и приспособиться к ситуации. Разумеется, участники ГКЧП понимали, какая роль им отводится в случае поражения, а потому практически и не действовали, считая, что если будет на то желание масс, то они эти массы возглавят, а если нет, то они ничего особенного и не делали.

Сегодня можно предположить невероятное (почему мы выделили это слово курсивом, вы поймете чуть дальше): что за действиями Горбачева и Ельцина стояли некие силы, центр которых находился за пределами нашей страны. Эти силы, начав игру, итогом видели то, что и случилось, – развал СССР. В ином варианте Ельцина «разыгрывали втемную», поскольку, зная его личную ненависть к Горбачеву, его поведение можно было легко прогнозировать.

Утром 19 августа радио сообщило, что Горбачев, находящийся в отпуске в Крыму, по состоянию здоровья не может исполнять обязанностей президента и на основании статьи 127(3) Конституции СССР руководство осуществляет Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом. Всю полноту власти ГКЧП берет на себя временно.

В состав ГКЧП входили: вице-президент Г. И. Янаев, премьер-министр В. С. Павлов, министры внутренних дел и обороны, председатель КГБ, член Президентского совета по оборонной промышленности и другие. «Путч» был поддержан всем союзным Кабинетом министров, который собрался 19 августа. По сути, в «заговоре» участвовала вся верхушка государственной власти СССР, за исключением самого Горбачева. Никакой точки зрения по конкретным вопросам ГКЧП не высказывал, никаких шагов не предпринимал, кроме ввода в Москву бронетехники «для охраны общественного порядка».

ЦК КПСС, заявив, что «не скажет о своем отношении к ГКЧП, пока не узнает, что случилось с его генеральным секретарем товарищем Горбачевым», попросту устранился. А большинство руководителей республик воздержались от комментариев, сделав вид, что «путч» – внутреннее дело России. И только руководство РСФСР «встало на защиту Конституции и Президента СССР»– при том, что это руководство было в оппозиции Горбачеву. Но теперь, чтобы убрать Горбачева, Ельцину было нужно преодолеть ГКЧП – и он объявил приоритетной задачу спасения генсека-президента, оставаясь его врагом.

Ночью 20 августа произошел трагический инцидент: в туннеле на Садовом кольце, по которому следовал патруль на БМП, была устроена баррикада; две машины подожгли; возникла сумятица, в которой погибли трое юношей.

Утром 21 августа ситуация определилась: с Горбачевым официально связались по телефону, к нему поехали вице-президент России А. В. Руцкой и российский премьер-министр И. С. Силаев. Они привезли Горбачева в Москву, а членов ГКЧП арестовали.

В Москве Горбачев выдвинул версию, согласно которой, он был арестован и лишен связи на своей даче в Форосе (Крым). При последующем расследовании эта версия подтверждения не получила.

Согласно официальной версии, сформулированной Б. Н. Ельциным, а затем даже утвержденной Верховным Советом СССР, в СССР был совершен государственный переворот, организованный группой заговорщиков, которые были признаны преступниками. Эта версия, правда, тоже сомнительна: так, один из обвиняемых по «делу ГКЧП», командующий сухопутными войсками генерал армии В. И. Варенников, отказавшийся от амнистии, был на суде признан невиновным «ввиду отсутствия состава преступления».

Нам тут важно, что у путчистов не было программы действий. Сегодня за них говорят, что они-де хотели, опираясь на остатки силовых структур, не допустить распада Союза ССР. Что они намеревались отсечь паразитные кооперативные организации, присосавшиеся к государственным предприятиям, и опять подключить государство к управлению промышленностью. Так ли это, нет – неизвестно.

В «путч» не были вовлечены никакие организованные политические силы. Высший оперативный орган партии – Политбюро, деятельности в этот период не вел и решений не принимал хотя бы потому, что путч застал управление партией врасплох. 20 августа в Москве находилось примерно две трети членов ЦК, однако секретариат проводить пленум не стал. Уголовные дела, возбужденные после августа против областных организаций КПСС и против ряда членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС были закрыты ввиду полной непричастности этих организаций к событиям в Москве.

Не было также никаких массовых выступлений народа в поддержку ГКЧП или против него, если не считать нескольких тысяч московских интеллектуалов, развернувших не абы где, а перед окнами посольства США троллейбусы поперек Садового кольца и вставших кордоном вокруг Белого дома. В Москве, несмотря на призыв Ельцина и мэра Г. Х. Попова не забастовало ни одно предприятие, кроме биржи. Это подтверждает, что все политические конфликты перестройки – всего лишь «боярские» разборки, шедшие при полном безразличии подавляющего большинства населения страны.

После августа 1991 года прошел первый этап революционного перераспределения собственности. Была во внесудебном порядке лишена всей собственности КПСС и предприняты многочисленные попытки захвата собственности других общественных организаций, вузов, редакций газет и т. п. Можно сказать, после провала «путча» новая (российская) власть занялась мародерством.

А старая (союзная) власть жгла бумаги.

Вот записка Г. Бурбулиса: «В ЦК КПСС идет форсированное уничтожение документов. Надо срочное распоряжение генсека – временно приостановить деятельность здания ЦК КПСС. Лужков отключил электроэнергию. Силы для выполнения распоряжения Президента СССР – генсека у Лужкова есть. Бурбулис». И на ней резолюция от 23 августа: «Согласен. М. Горбачев».

После этого и начался массовый захват партийного имущества: административных зданий, учебных заведений, издательств, типографий, домов отдыха, служебных дач и т. д. Прямо в ходе заседания сессии Верховного Совета РСФСР под улюлюканье в одночасье ставших яростными антикоммунистами депутатов Ельцин подписал указ о роспуске КПСС. Вызванный на эту сессию Горбачев подвергся невероятным унижениям со стороны Ельцина, который обращался с ним, как с нашкодившим учеником. Ему прямо было дано понять, что плодами победы над ГКЧП будут пользоваться только «демократы» во главе с Ельциным, а Президент СССР полностью проиграл эту игру.

В тот же день Секретариат ЦК КПСС принял постановление, что «ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске, судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определят они сами».

Здесь (в качестве исторического примера) уместно вспомнить 1917 год. Двоевластие: Временное правительство и Советы. Правительство не имело никаких планов действий. Ради «спасения страны» генерал Корнилов поднял мятеж (путч). Противостояли мятежу, в основном, большевики; после победы они захватили власть сначала в Советах, а потом и в стране, свергнув Временное правительство. После чего началось ожесточенное преследование «контрреволюционных элементов старого мира».

Теперь, более чем 70 лет спустя, началась «борьба с коммунистами», а на деле – сведение личных счетов со своими врагами, преследование которых разворачивалось с ужасающим размахом.

Ю. М. Лужков писал об этих днях так:

«Москва, страна стали перед прямой угрозой расследовательского угара: образовывались всевозможные комиссии, учинялись допросы, собирались свидетельства очевидцев, которые были не на баррикадах, а в коридорах, курилках, что-то слушали и что-то услышали. Рекой текли письменные и устные доносы о неблагонадежности-неверности святому престолу демократии. Сводились старые и новые счеты, велись подкопы под прямых и более высоких начальников, чье место приглянулось какому-то проходимцу.

Надо было немедленно остановить эту вакханалию мстительных наветов, лжи, всевозможных разбирательств и уже вызванного ими страха. Мы хорошо знаем, что так начинается красный террор… Надо защищать военных, милицию, сотрудников госбезопасности – всех тех, кто не стал прямым соучастником заговорщиков. Пусть каждый из них станет судьей самому себе, своим действиям».[15]15
  Лужков Ю. М. «72 часа агонии». М., 1991.


[Закрыть]

А вот свидетельство полковника Генерального штаба В. Баранца:

«После августа в Вооруженных силах буйным цветом расцвело стукачество. Министерство обороны и Генеральный штаб оно затронуло тоже. Шел негласный и жесткий конкурс на занятие вакантных должностей. Не все генералы и офицеры выдерживали испытание на порядочность и нередко применяли запрещенные методы устранения соперников – наушничество, представление компромата на конкурентов членам президентской комиссии… Началось гигантское моральное разложение в генеральском и офицерском корпусе…»

Что интересно, главой президентской комиссии по очистке Вооруженных Сил от «неблагонадежных» генералов и офицеров, созданной в августе 1991 года, назначили генерал-полковника Д. Волкогонова, который много лет был заместителем начальника Главного военно-политического управления Советской армии.

Произошла дезорганизация деятельности КГБ СССР. 20 августа КГБ СССР подчинили российскому КГБ, на следующий день его начальником был назначен Л. Шебаршин – руководитель разведки, а уж 22 августа председателем КГБ стал В. Бакатин. По воспоминаниям генерала Н. С. Леонова, одновременно в комитете начала работу комиссия в составе О. Калугина, Г. Якунина и группы американцев. Сегодня известно, на кого работал Калугин: на США. Вы помните наше невероятное предположение, сделанное три страницы назад?…

В стране в одночасье появилось чудовищное количество демократов – бывших сотрудников «Правды», журнала «Коммунист», преподавателей и слушателей коммунистических академий, членов обкомов и даже ЦК КПСС – в общем, представителей бывших «дворян», элиты второго и третьего эшелонов. И это были не просто демократы, а самые радикальные демократы-антикоммунисты. Некоторые из них объясняли: «Мы находились на вершинах коммунистической власти только ради того, чтобы вместо нас тех постов не заняли худшие».

Определенно, у людей недостойных власть перехватили еще более недостойные.

На открывшемся 2 сентября 1991 года V Съезде народных депутатов СССР делегатам даже не разрешили следовать повестке дня. Н. А. Назарбаев зачитал «Заявление Президента СССР и высших руководителей союзных республик», которое было ультиматумом с требованием самороспуска съезда. Съезд был закрыт, а Верховный Совет СССР полностью деморализован. 14 сентября созданный новый орган – Государственный совет СССР, принял решение об упразднении большинства министерств и ведомств СССР.

Всю осень 1991 года по столицам бывших республик СССР колесил государственный секретарь США Д. Бейкер, активно обрабатывая их руководителей, подталкивая их к развалу Союза. Но они решили реанимировать подготовку Союзного договора (Ново-Огарево II), правда, теперь – всего лишь с целью создания конфедерации. Подписать Договор выразили готовность десять республик: РСФСР, Украина, Беларусь, Казахстан, Азербайджан, Кыргызстан, Таджикистан, Армения, Туркменистан и Узбекистан. Наконец, 25 ноября проект был окончательно согласован, а 27 ноября опубликован. Он должен был быть подписан в декабре.

Вспомним: ведь именно такого Договора, о конфедерации, добивалось движение «Демократическая Россия» от Ельцина совсем недавно, когда он согласовывал с Горбачевым Союзный договор! Он упирался, и «демократы» ему тогда закамуфлированно грозили отказать в поддержке, если он останется на прежних позициях! Теперь Ельцин неожиданно оказался еще большим радикалом, чем даже «Демократическая Россия». Ему уже не был нужен никакой Союз, ни как федерация, ни как конфедерация. Это лишний раз характеризует Б. Н. Ельцина как человека беспринципного, без твердых планов и убеждений, человека, думающего только о себе.

8 декабря 1991 года, за несколько дней до подписания уже согласованного Договора, президенты трех республик: Б. Н. Ельцин (Россия), Л. М. Кравчук (Украина) и С. С. Шушкевич (Белоруссия), не оповещая руководителей остальных семи республик, в местечке Беловежская Пуща в Белоруссии тайно подписали соглашение о ликвидации СССР «с целью сохранения единства». В их заявлении было сказано, что СССР «как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование».

Первым об этом акте узнал от них самих Президент США. Вспомним еще раз наше невероятное предположение, что за спиной российских «бояр», разваливавших Союз, стояли иностранные интересы. Такое ли уж оно невероятное, это предположение?…

Среднеазиатские республики, Казахстан и Армения выразили свое недоумение Беловежским соглашением, но было уже поздно. Через два дня после сговора, 10 декабря Кравчук и Шушкевич созвали свои Верховные Советы и ратифицировали соглашения о создании СНГ в составе трех республик. 12 декабря Верховный Совет РСФСР также ратифицировал представленные документы. Только шесть депутатов нашли в себе мужество проголосовать против расчленения СССР, и лишь один – С. Н. Бабурин – публично осудил беловежский сговор.

История СССР закончилась.

Началась кампания внутри страны и вне ее за передел административных границ между республиками, которые якобы были определены произвольно, много раз пересматривались и изменялись.

Новые «независимые» страны, созданные вчерашними членами Политбюро на руинах СССР, были молниеносно приняты в члены ООН. Так им была дана международная гарантия на случай, если вдруг обстоятельства сложатся неблагоприятным для сепаратистов образом: всякая попытка вновь вернуть их в Союз могла быть сорвана теперь уже с помощью международного сообщества. То есть Запад гарантировал необратимость разрушения Советского Союза.

Ельцин позволил оставить Горбачеву небольшую дачу под Москвой, право пользоваться кремлевской клиникой, пенсию в размере зарплаты, две автомашины и 20 человек охраны и обслуги. Но мог ли Запад бросить такого заслужившего человека в нищете?… По сообщению генерала Н. С. Леонова, Госдепартамент США обратился с циркулярным письмом ко всем своим дипломатическим представителям за рубежом, рекомендуя оказывать постоянный нажим на правительства дружественных США стран, чтобы они содействовали политической выживаемости Горбачева. Так и произошло: его приглашали для чтения лекций, участия в симпозиумах, конференциях. В самих США деловые круги и политическая верхушка неоднократно давали в честь Горбачева благотворительные обеды, билеты на которые стоили по несколько тысяч долларов. Он написал брошюрку о своем «заточении» в Форосе; ходили слухи, что за эту брошюру американские издатели заплатили ему полмиллиона долларов.

Вообще получение гонораров «из-за бугра» стало для новых элитарных людей делом престижным. Например, председатель КГБ Бакатин, передавший американцам технологические секреты о новейшей системе аудиоконтроля, установленной в помещениях строящегося в Москве здания посольства, затем опубликовал свои «мемуары» и похвалялся, что получил за них 100 тысяч долларов, на которые построил себе дачу. Два прокурора – Степанков и Лисов, – которые вели дела арестованных путчистов, в нарушение закона о тайне следствия и презумпции невиновности опубликовали за рубежом (неужели бесплатно?) известные им показания арестованных и свидетелей. Сам Ельцин дал согласие своему лондонскому литературному агенту Э. Нюрнбергу сочинить мемуары, как говорили, за семизначный гонорар. Многие другие деятели «демократии» тоже отметились мемуарами, изданными на Западе.

Можно предположить, что крупные гонорары за такой «труд» были скрытой формой оплаты политических услуг, оказанных этими авторами Западу. На российском книжном рынке их опусы появились значительно позже и не вызвали практически никакого интереса.

Вот вся история перестройки.

По своим масштабам перестройка – явление всемирно-исторического значения. Она полностью изменила политическую систему, общественно-экономический строй, национальные отношения, образ жизни и культуры всех граждан и народов СССР. Она изменила геополитическую структуру мира и породила мировые процессы, пока еще далекие от завершения. И она же стала решающим этапом в ходе мирового конфликта, холодной войны. В ее развитии зарубежные политические силы играли активную роль и получили для себя важные результаты. Ликвидация организации Варшавского договора и СЭВ, а затем роспуск СССР, которыми перестройка завершилась, рассматриваются на Западе как наше поражение в холодной войне.