Текст книги "Суси-нуар 2. Зомби нашего века. Занимательное муракамиЕдение от «Подземки» до «1Q84»"

4. «Андерграунд обетованный»: ненаписанный сиквел, 2001

И вот теперь, когда уже и для нас, российских читателей, вся эта история-бумеранг, трагедия-перевёртыш подошла к некоему логическому завершению, давайте представим: а как бы выглядел «русский сиквел» к «зариновому двухтомнику» Мураками, окажись писатель в 2001-м году во Владивостоке и возьми он там ещё пару-тройку интервью?

И задумаемся: к которой из этих двух книг он мог бы добавить следующие эпизоды? К «Краю обетованному» – или к «Подземке»?

К палачам – или всё-таки к жертвам?

1. Для меня ничего не меняется. Дмитрий Сигачёв (р. 1970)

Родился и вырос в Москве. Среднюю школу не закончил, погрузился в духовные практики и занятия йогой. В 1993-м фактически ушёл из дома в секту «Аум», где вскоре получил сан монаха-саманы. В 95-м, после ареста Асахары, погрузился в медитации и познание Высшей Истины ещё глубже. «Я буду подчиняться Гуру. Я буду жертвовать на пределе предела, – гласила одна из мантр, которые он повторял по тысяче раз на дню. – Если не будет Преподобного Учителя, я не смогу жить без него. Я – для Преподобного». Венцом всех аумовских практик являлся «Шлем абсолютного спасения» – шапочка из электропроводов, подключавшаяся к компьютеру якобы с записью биотоков мозга Учителя. Этот «венец» надевали только на самых продвинутых, обеспечивая им несколько часов наедине с гуру.

«К 96-му у меня созрело решение повлиять на ситуацию: выполнить долг ученика перед Гуру и освободить Учителя из тюрьмы, – сообщил Сигачёв следователю в 2000-м. – Единственная, хотя и слабая возможность добиться цели – в насильственном способе освобождения».

Из характеристики от следователей При морского УФСБ:

Самовлюблён, способен влиять на других. В общении доминирует и добивается как минимум уважительного к себе отношения. Некоторые его действия можно назвать трюкачеством, но весьма эффективным. Так, уже находясь в СИЗО, во время зимних прогулок он садился с голым торсом в позу лотоса и медитировал на морозе. Это впечатляло сокамерников, и они попадали под его влияние как проповедника. Следователей он называл «марами» (санскр. ма́ра – дьявольское начало), хотя и заявлял, что мирится с этим злом. Прижатый к стенке на допросах, первым начал давать показания. Переписываясь с соратниками, лаконично, но твёрдо убеждал остальных членов команды не упорствовать: «так надо», «это целесообразно». И они снова следовали его указаниям»[19]19
  Цит. по: Олег Жунусов, «Это была неизбежная ошибка». Эксклюзивное интервью. «Известия», 19 февраля 2004 г. На момент беседы Сигачёв отбывал четвёртый год в одной из приморских колоний строгого режима.


[Закрыть].

– Раскаиваетесь ли вы в своих действиях?

– Это была ошибка, но неизбежная. Та ошибка, которую я должен был совершить. Не думаю, что те действия, которые мы совершали, вели к успеху. Они были полезны <для того>, чтобы душа моя изменилась.

– Как вы думаете, что будет с верующими «Аум синрикё», если Сёко Асахаре будет вынесен смертный приговор?

– Верующие «Аум синрикё» с 1995 года Учителя не видят. Знаете, есть такой тибетский святой Миларепа. Он говорил так: «Если у вас абсолютно твёрдая вера в Учителя, то вам всё равно – рядом он с вами или нет». Вот у меня абсолютно твёрдая вера в Учителя. Мне всё равно, рядом он или не рядом, на Земле он или нет. Для меня ничего не меняется.

– Как вы считаете, может ли появиться последователь у Асахары, способный возродить организацию и стать для неё непререкаемым лидером?

– Есть предсказания Нострадамуса, Иоанна Богослова. Там сказано, что будет шесть Будд после Учителя. Первый был Учитель и потом ещё шесть Будд. Я думаю, так и будет.

– Чем вы намерены заняться, когда выйдете на свободу?

– Я думаю, нравственность людей надо поднимать на другой уровень. Посредством искусства, науки, медицины… В том числе и через религию. Вот в этой сфере я и хотел бы продолжать свою деятельность.

2. На самом деле смерти нет. Борис Тупейко (р. 1973)

Из характеристики от Приморского УФСБ:

Родился в Подмосковье, рос без отца. Физически крепок, интеллектуально развит, но ум некритический: если во что-то верит – идёт до конца, ничего не подвергая сомнению. Вопросы о смысле жизни ставит выше хлеба насущного. Как и Сигачёв, искренне полагал, что освобождение Асахары поможет решить все окружающие проблемы. Долго не верил, что Сигачёв начал давать показания. По мнению психологов, не увлекись он идеями «Аум», из него получился бы хороший военный или полицейский.

Отслужив в армии, жил в Москве у тётки, работал в фирме фотоуслуг. Дома была сплошная тоска: душевнобольные родители, из всех развлечений – радиоточка с непрерывной трансляцией «Учения Истины» по «Маяку». В 1993 году подался в Москву, в секту «Аум Синрикё» – поскольку «знал, что его там ждут».

К моменту интервью[20]20
  Из материалов авторской программы Андрея Караулова «Момент истины» от 07.12.2015. Все три интервью взяты после ареста, но до суда, состоявшегося в январе 2002 г., на котором обвиняемые якобы «признали свою вину».


[Закрыть] осуждён Приморским краевым судом на шесть с половиной лет в колонии строгого режима.

– Зачем господин Асахара взрывал Токийское метро?

– Я думаю, что он не взрывал его. Есть основания полагать.

– То есть вы просто не верите японской полиции, что пустили газ, погибли люди?

– Да, не верю… Я не верю.

– Ну, а почему вы не верите в японское расследование?

– Потому что я знаю жизнь Учителя. Я знаю принципы, по которым он живёт. Я знаю, как он живёт. И являет этим пример.

– А как он живёт?

– Это пример практикующего. Скромность.

– Вы хотели вызволить его из токийской тюрьмы?

– Я хотел вызволить его, да.

– И для этого – устроить серию взрывов в Японии?

– Да.

– Но опять-таки: что такое взрывы? Это погибнут люди?

– Да… Могли погибнуть люди.

– То есть вы хотели убивать?

– Нет, я не хотел убивать.

– Но взрывы – это убийство!

– Нет, взрывы – это не убийство! Это взрывы.

– А что вы хотели взрывать?

– Ну, всё равно что. Там видно будет…

– А вы допускали, что от этих взрывов погибнут дети?

– Допускали… Допускали.

– Это вас не останавливало?

– Это меня не останавливало.

– Почему?

– Потому что цель – как бы её выразить… гораздо выше. Смерти вообще нет на самом деле. Я это сам понял, на основной практике. То есть я испытал, что на самом деле смерти нет.

– А чему вообще учит «Аум Синрикё»?

– Ну, это простое, в общем, учение…

– А в чём его суть?

– Суть его – в планетарном совершенствовании себя с помощью определённых медитаций. То есть это целостный буддизм, йога, даосизм… Сплав учений.

– То есть – сделать себя чище, себя самого лучше?

– Да! То есть… У Учителя есть такая Книга. Там написано, что «эта Книга может принести вам счастье только в том случае, если у вас в жизни есть какие-то проблемы, если вас в себе что-то не устраивает. А если вы полностью счастливы, то эта Книга может у вас… только забрать это счастье».

(О планировавшихся взрывах)

– Вообще, конечно, я просто хотел, чтобы это произошло. Очень сильно. Безумие? Не знаю. Может, это и безумие на взгляд со стороны…

– Конечно, безумие.

– Я просто очень люблю Учителя… Я не знаю, как это ещё объяснить.

– А вы не боитесь, что когда вы его увидите – представим, в фантазиях, такую мысль – вы увидите Учителя, господина Асахару, и разочаруетесь? Вы увидите, что всё это не так, как вы прочитали в книге?

– Нет. Такого не будет никогда. Это точно!

3. Чтобы не совершили плохую карму. Дмитрий Воронов (р. 1969)

Из характеристики от Приморского УФСБ:

Родился и вырос в Москве. Именно с ним следователи намучались больше всего. Казалось, простейшие вопросы до его сознания доходят, как сквозь пелену. Вставал вопрос о его невменяемости, но экспертиза показала, что он вполне разумен. Единственное обнаруженное психологами отклонение: он живёт «в постоянно возвращающейся мысли» – то есть воспринимает всё происходящее через призму одной навязчивой идеи, в данном случае – аумовской. Обладает плохой наследственностью: известно, что отец умер в психушке.

Именно ему поручалось доставить в Японию оружие и взрывчатку: по изначальному плану на нелегальном катере, а позже – в трюме сухогруза, на котором он попал бы в Японию по паспорту моряка.

– Я, как после армии пришёл, стал знакомиться со многими религиями. Сначала с христианством, также Коран читал, «Тайную доктрину»[21]21
  «Тайная доктрина, синтез науки, религии и философии» (англ. The Secret Doctrine, the Synthesis of Science, Religion and Philosophy, 1888) – сочинение американской писательницы-оккультистки русского происхождения Е. П. Блаватской (1831–1891). В его трёх томах рассматриваются фундаментальная символика, используемая основными религиями и мифологиями мира, история образования Вселенной, происхождение и эволюция человека. Перевод на русский язык выполнен Еленой Рерих в первой половине 1930-х гг.


[Закрыть] прочитал…

– А православие вы так же изучали, как и другие?

– Так же. Читал Евангелия. Стали выходить книги – экстрасенсорика, разные новые писатели появились, тоже много…

– И книги Сёко Асахары тоже нашли вас?

– Я по радио первый раз услышал передачу. Там говорилось, что Учитель Сёко Асахара – тот, кого предсказал Иисус Христос.

– И как же все эти взрывы соотносились с заповедью «Не убий?»

– Ну, нам говорилось, что мы сначала в безлюдных местах взорвём, без жертв, правда. Я говорю: а вдруг люди погибнут? Такая логика говорилась, что вот, когда Иисуса Христа распяли, еврейский народ страдал многие поколения. И если сейчас не помочь японцам в том, чтобы они не совершили плохую карму, не убили святого человека, – за это они будут ещё больше страдать, <чем> если вдруг погибнет несколько человек…

5. Реальность только одна – и точка

В марте 2006 года Токийский университет совместно с Японским Фондом культуры собрал 25 переводчиков-японистов из 17 стран, чтобы те внятно, по-японски ответили наконец как научной, так и широкой японской общественности на «главный самурайский вопрос»: «Так почему же Харуки Мураками так популярен у вас, за границей? Что в нём такого, чего мы пока не разглядели?»

Симпозиум «Охота на Харуки» состоялся в университетах Токио, Кобэ и Саппоро на деньги японского МИДа. Сам Мураками в это время работал в Кембридже. На запрос его офиса, как он относится ко всей этой чехарде, мэтр, говорят, пожал плечами и немного смущённо ответил: «Ну, если столько людей этим занимается, значит, это зачем-нибудь нужно…» И приглашение поучаствовать мягко отклонил «ввиду чрезвычайной занятости в университете».

И то дело. Пусть каждый занимается своим. А он за эту неделю, глядишь, очередную главу напишет…

Тот симпозиум напоминал нечто фантастическое, нечто из мечты или сна. Как наперебой отмечали японские СМИ, фактически это был «первый в истории международный форум с участием представителей стольких стран, на котором официальным языком общения был не английский, а японский».

Открытие состоялось в главном корпусе Токийского университета. В огромном концертном зале, где над публикой, собранной из двух десятков стран мира, вздымался готический многотысячетрубный орган.

– Эх! – помню, пошутил я перед началом действа, стоя рядом с профессором Мицуёси Нумано. – Такой шанс упустили. Можно ведь было открыть симпозиум проигрышем на органе? Скажем, вступлением из «Норвежского леса»? Вот это был бы гимн!

– Ну, это вряд ли! – рассмеялся Японский Славист Номер Один. – Наверняка пришлось бы долго согласовывать копирайт… Уж в этом-то качестве «Битлов» ещё точно никто не исполнял!

Лекционную часть начал американский писатель Ричард Пауэрс. У мистера Пауэрса был высокий квадратный лоб и позитивно-задумчивый взгляд. Через синхронного переводчика он прочёл короткую, но энергичную лекцию о последних достижениях в мировой нейрофизиологии.

Выяснилось, сообщил он, что обезьяны умеют мыслить «индивидуальными имидж-паттернами (образцами видений)», похожими на моментальные сны. Главная же разница между нашими грёзами и дрёмами обезьян – в том, что обезьяний мозг в принципе не шизофреничен. А человеческое сознание расщеплено на бесчисленное множество персоналий.

Революционность же литературного метода, которым работает Харуки Мураками, как раз и заключается в том, что на примере своих гиперсюжетов он исследует принципы работы человеческого сознания в условиях расщепленной индивидуальности.

После мистера Пауэрса переводчицы из Скандинавии и Франции говорили о «неповторимости авторской интонации» в произведениях мэтра. Китаянки рассуждали о «необычных для азиатской литературы женских образах его героинь».

Профессор Джей Рубин, автор книги «Мураками и музыка слов» (и, как оказалось, отличный блюзмен), делал очередной упор на музыкальность текстового потока.

Наконец пришлось выступать и мне.

– Как известно, – начал я, – отец и дед Мураками были буддийскими просветителями…

* * *

Я напомнил уважаемой публике, что в процессе жизни личность человека постоянно растаскивают в противоположные стороны две силы: одна тянет её к целому числу (условно говоря, к единице), а другая – к нулю. Что как раз об этих «равновеликих силах» писал Танидзаки в «Заметках об искусстве», а Герман Гессе – в «Степном волке». Что когда в человеке полностью побеждает целое – он становится настолько самодостаточен, что отключается от окружающей реальности вообще. И это так же страшно, как если от его десятичной дроби остаётся нечто близкое к нулевой отметке: природа не терпит пустоты, и зияющий в нём вакуум стремится пожрать собой всех, кто ещё хоть как-то индивидуален.

Мураками же нашёл принципиально новый, яркий способ изображения этих сил. Он стал конструировать повествование таким образом, чтобы оно рассматривало не только исчезновение личности, но и то, что с человеком происходит после этого. И начал сознательно использовать приёмы и спецэффекты, применяемые в фильмах ужасов, кинофантастике и «дешёвом» фэнтези о зомби, шизоидах, призраках, медиумах и т. п. – создав, таким образом, новый метод в литературе (атараси́й бунга́ку-тэ́ки сюхо́)».

Если выражаться терминами ядерной физики – он взял атом (a+tom), который до сих пор считался неделимым, расколол его, проник к ядру, расщепил ядро – и получил безграничный доступ к колоссальной энергии нового типа. По крайней мере, с конца XIX века и до сих пор ядро литературы – человеческая индивидуальность – считалось неделимым по определению (in+dividual)[22]22
  Подробнее об этом см. «Суси-нуар I. Занимательное муракамиЕдение»


[Закрыть].

К концу же XX века человек и волк внутри нас, по Гессе, уже заглянули друг другу в глаза.

«Тогда они должны будут либо взорваться и навсегда разойтись, – предрекал Гарри Геллеру неизвестный автор трактата, – либо у них появится юмор и они вступят в брак по расчёту».

И ведь это уже происходит с нами. Мы расслаиваемся на персоналии. Постоянно. Прямо сейчас. «Нас с вами» внутри уже даже не двое, как и обращался к себе же толкиновский Голлум. Мало того: нет больше «вас» или «нас», есть одно сплошное истерзанное, окровавленное «мы». Вывернутое наизнанку, как японский шпион Ямамото, с которого снимают кожу заживо в «Хрониках Заводной Птицы». И он становится мёртвым при жизни.

Ничего, Ямамото-кун. Потерпи немного.

Тибетские монахи уже раскрыли миру свой опыт медитаций в состоянии клинической смерти и трипами оттуда в бардо. А северные шаманы уже рассказали духам верхнего неба о болезнях пяти наших душ. А Тимоти Лири выучил все семь языков бога. А все науки мира уже договариваются между собой о том, как найти формулу силы, которая сдерживает этот мир именно в том порядке, который есть, а не в каком-либо другом. А профессор Хокинг сотоварищи уже сосчитал все тридцать шесть измерений Вселенной. Из которых мы пока можем представить максимум пять или шесть.

Но это пока!

Ведь иглы всё тоньше, а лезвия всё острей. Ведь только узрев Бесконечность, мы сможем удостовериться, что этот Процесс неостановим… И, может, хоть тогда наконец успокоимся?

«Рассказывание историй лечит, – твердит нам Мураками вот уже двадцать лет подряд. – Я хочу исцелиться».

* * *

Я закончил речь и спустился в зал. И тут ко мне подбежал, раскланиваясь на ходу и протягивая визитку, издатель из фирмы «Коданся».

– Спасибо за бесценную информацию!

– Какую информацию? – испугался я.

– Ну как же! – удивился издатель моей наивности. – Никому в Японии Мураками никогда не говорит о том, что его предки были практикующими буддистами… Так вот, оказывается, в чём дело!

* * *

Да, это было уникальное сборище людей, культур, личностей, мнений, сгруппировавшихся вокруг литературы Мураками.

После того как мы выступили с докладами в Токио, нас разделили на две группы. Одну послали в университет Кобэ – фактически на родину Мураками, а вторую – в университет Саппоро на Хоккайдо. Где, уже после лекций, мы с коллегами, не выдержав соблазна, дружно заказали автобус и посетили заветный для всех нас «Отель Дельфин».

Да, его прототип существует! Точнее, на это звание претендуют аж три отеля этого города. Но коллективное мнение его жителей всё же отдаёт пальму первенства гостинице «Novotel» в парковой зоне центральной части Саппоро. Ибо точно так же, как перестроенный отель «Дельфин», эта 26-этажная громадина была воздвигнута на капиталы «теневого» правительственного бизнеса, а открылась как раз в начале 1988 года – почти за год до выхода романа «Дэнс, Дэнс, Дэнс».

Мы вошли в отель, прошли через огромное лобби, поднялись и спустились на лифте. Но никакого «секретного» этажа с Человеком-Овцой (между 15 и 16 этажами), увы, не нашли. Делать нечего. Снова поднялись на самый верх, в ночной бар со смотровой площадкой под крышей здания. Тот самый, где герой романа впервые встретился с Юки – тринадцатилетней «пигалицей» в джемпере с надписью «Genesis».

Одна стена в баре была полностью стеклянной – окно от пола до потолка. Я потягивал водку с содовой и озирал раскинувшийся подо мной ночной Саппоро. Обстановка вокруг напоминала космический мегаполис из «Звёздных войн»… Двое мужчин средних лет в самом дальнем и укромном углу пили виски и бубнили о чём-то заговорщическими голосами. Уж не знаю, что именно они так таинственно обсуждали – но, по-моему, нечто страшно важное и судьбоносное для всего человечества. Скажем, разрабатывали секретный план покушения на Дарта Вэйдера. Кто их знает[23]23
  Харуки Мураками, «Дэнс, Дэнс, Дэнс», гл. 6.


[Закрыть].

Был ранний вечер, и ночной бар ещё не открылся. Но администратор отеля, узнав, что перед ним переводчики «самого» Мураками-сэнсэя, радушно пустил нас внутрь и позволил сделать групповое фото на память. Дартом Вэйдером никто из нас особо не интересовался, да и наш сюжет был, что говорить, немного другим. По иронии судьбы, на холодный мартовский Хоккайдо я прибыл в овчинной жилетке. И после той фотосессии вся команда наших переводчиков-муракамистов до сих пор так и кличет меня в переписке «Человеком-Овцой»…

Илл. 9. Бар под крышей отеля «Дельфин». Слева направо: профессор мировой литературы Сёдзо Фудзии (Токио), переводчики Х. Мураками – Цай Пэйчен (КНР), Анна Эллиотт (Польша/США), Лай Минчжу (Тайвань). За бармена – ваш покорный «Человек-Овца». Фото: © Хуэй Е (Малайзия)

Когда же симпозиум завершился, нас, 25 переводчиков, повезли на знаменитый курорт с горячими источниками и видом на гору Фудзи. Где под пиво «Асахи» и горячее саке мы все: шведы, датчане, китайцы, корейцы, французы, венгры, поляки, чехи, малайзийцы, американцы, канадцы, русские и так далее – дружно тренькали на гитарах, банджо, пианино и хором горланили песни «Битлов». Очень весело, позитивно и жизнерадостно. Ни дать ни взять – международной слёт фанатов какой-нибудь культовой рок-группы.

А к вечеру все стеклись в актовый зал санатория – на прощальный, праздничный фуршет под огромным телеэкраном. Ведь именно тогда, 27 февраля 2004 года, во всеяпонских новостях должны были показать эксклюзивный репортаж о целой неделе работы нашего симпозиума. По бокалам разлили шампанское – и очередные «камераманы» приготовились наблюдать за наблюдающими, снимая весь этот литературно-переводческий апофеоз…

Илл.10. Джей Рубин (американский переводчик «Норвежского леса», «Хроник», «Послемрака» и «1Q84») помогает мне принимать очередной сигнал из параллельных миров Мураками, пока я исполняю «Norwegian Wood». Сам Джей отлично играет на гитаре и банджо

Но апофеоза не получилось.

Все планировавшиеся в тот вечер репортажи были отменены. Вместо них в прямом эфире замельтешила экстренная новость дня:

Сегодня, 27 марта 2006 года, Высокий суд Токио отказал адвокатам Тидзуо Мацумото в апелляции, исходившей из требования признать его душевнобольным…

Что для всей страны означало одно: даже если душа у главного изверга нынешней Японии всё-таки есть – она не болит. А следовательно, он всё-таки будет казнён.

Вязкая тишина затопила актовый зал.

Позабыв о торжестве и шампанском, все мы уставились в один огромный экран. Неумолимая, асфальтовая Реальность – та самая, которая «только одна, и точка!» – смотрела из телевизора нам в лицо. И от желания что-либо праздновать не осталось и следа.

6. Мозг муравейника. Обнуление обнуляющих

Характерно, что в качестве финального аккорда для «Края обетованного» Мураками выбрал интервью с Икуо Хаяси – многоопытным врачом, который за долгие годы практики напрочь разочаровался в японской медицинской системе. И подался в главврачи «Аума». Из желания создать мир «идеальной утопии», где он мог бы «самозабвенно лечить людей и делать счастливыми как можно больше пациентов». А в итоге – стал хладнокровным врачом-убийцей.

Да, к концу XX века человечество перепробовало все возможные и невозможные «-измы», все формы религий, утопий и антиутопий в попытках найти одну-на-всех Великую Идею, чтобы сделать себя счастливее. И, похоже, в любой из подобных идей разуверилось окончательно.

Терроризм вокруг нас стал ползуче-анонимным, синдромы его – шизоидно-«стокгольмскими», а войны – необъявленно-гибридными.

«Ноли» победили.

Из романа в роман, в той или иной форме – иносказательно, а порой и буквально, Мураками повторяет одно: в обществе «групповой морали», как и в любой насильственно-принудительной системе, кладущей личность на алтарь идеологии, человек лишается своего ко́коро – сердцевины, стержня, внутреннего содержания. Вместо этого ему остаётся лишь пустота. Которую он старается чем-то заполнить, а если это ему не удаётся – начинает пожирать собой окружающих.

Но какая же конкретно идеология господствует в Японии сегодня? Насколько тут «виноват» именно японский истеблишмент? И вообще, почему столь, казалось бы, нелепая, бессмысленная в своей чудовищности трагедия произошла именно в Японии, а не в Судане или Бангладеш?

* * *

Мало кто из современных японцев осознаёт, что столь, казалось бы, обиходные слова, как сяка́й (общество) и ко́дзин (личность) появились в их языке совсем недавно. А точнее – в эпоху Мэйдзи (1868–1912), когда страна пробудилась от многовековой изоляции и начала переводить на свой язык иностранную литературу. Термины эти японцы «для удобства» изобрели сами, а уже потом «подсадили» на них еще менее «заражённый» Западом Китай[24]24
  Осваивая «внешний» мир гораздо быстрее Китая, японцы уже к началу XX в. собрали из китайских иероглифов и подарили китайскому языку более 1000 слов и понятий, которых раньше ни у них, ни в Поднебесной не существовало. В «топе» этого списка по частотности – «политика» (政策), «экономика» (経済), «инвестиции» (投 資), а также «общество» (社会), «личность» (個人) и «свобода» (自 由). Источник: Ямамуро Синъити, «Поразмыслим о Азии» («Сисо:-кадай тоситэ-но Адзиа», изд-во «Иванами Сётэн», 2001).


[Закрыть].

До тех пор столбовым индикатором японских идеалов выступал СЭКЭ́Н – широкая общественность, народные массы. Или, в просторечии, – людская молва. Сэкэн состоял из малых и больших общин – так называемых мура́ (букв. – деревня). Каждый человек, любого сословия и достатка, принадлежал к той или иной муре. Все её члены должны были исправно играть свои роли в единой общинной системе, где индивидуальности не приветствуются. «Торчащий гвоздь забивают по шляпку», – гласит одна из популярнейших японских пословиц. Превыше всего в муре почитаются обычаи и опыт поколений, а порядок обеспечивается благодаря соблюдению правил, которые нигде не написаны, но будто сами витают в воздухе.

Новоизобретённый же термин сякай (общество) даже по иероглифам означает «собрание разных». То есть – совокупность личностей с уникальными чувствами и мыслями, за каждой из которых закрепляются её персональные права и обязанности. И в этом смысле японскую общину до сих пор очень сложно назвать современным обществом – даже при всех его технологических и экономических прорывах и инновациях.

Сама концепция государства как такового сложилась в Японии лишь к началу XX века, после реформ Мэйдзи. Но и то лишь как внешняя оболочка. Главными критериями Добра и Зла по-прежнему оставались «Заветы Муры», и фактически право оценивать события жизни и поступки людей принадлежало не законным правителям, а общественному мнению.

На практике сегодняшняя Япония – это не столько правовое государство, сколько страна, которой правит сэкэн. Даже сегодня, уже в новом тысячелетии, по японскому телевизору так и мелькают репортажи и пресс-конференции, где на разные лады перепевается одна и та же фраза: «мы не нарушали закона, но просим прощения за нарушение общественного устройства».

И если обратиться к происхождению слова мура, несложно заметить, что в его основе лежит глагол мурэ́ру (сбиваться в стадо) – действие, присущее личностям незрелым и несамостоятельным. Так живут Маленькие Люди без собственного «я».

Или, говоря проще, – сплошные нули.

В основе мура-иерархии – конфуцианская система ценностей, по которой люди ранжируются по возрасту, опыту и выслуге лет. При первом знакомстве члены общин непременно выясняют положение друг друга в системе иерархии. Это необходимо, в том числе, для выбора нужного уровня вежливости.

В японском языке местоимение «вы» в отношении старших практически не употребляется. Вместо них употребляются звания: «отец», «старший коллега», «сэнсэй» (учитель), «начальник». А изобилие вариантов различного «я» позволяет говорящему гибко приспосабливаться к любой окружающей обстановке. Например, мужчина может называть себя о́рэ (грубый вариант мужского «я»), бо́ку (разговорный вариант мужского «я») или вата́си (нейтральное «я» для обоих полов)[25]25
  О разнице употребления местоимений боку иватаси в произведениях Мураками см. «Суси-Нуар 1», главу 12 – «Флюгер на ветру».


[Закрыть].

В отличие от стран Запада, главный акцент в любом общении внутри муры делается не на правах и обязанностях личности, а на подчинении старшему – по возрасту или званию. Способность самостоятельно мыслить и принимать решения, в лучшем случае, не поощряется.

* * *

Выдающийся японский живописец и график XX века, друг Пикассо и Аполлинера, апологет «парижской школы» Цугуха́ру Фу́дзита (1886–1968) после Второй мировой эмигрировал во Францию из-за «гонений на родине».

Однако еще задолго до этого, посещая Париж в 1929 году, он написал фразу, ставшую у «продвинутых» японцев хрестоматийной:

Болтливая общественность тут же подхватывает услышанное от одного человека и доносит до сведения тысяч. Но я убеждён, что сэкэн – это ноль, состоящий из сборища десятков тысяч нолей, и одна-единственная единица всегда сильнее его[26]26
  Цугухару Фудзита, «Одна рука / Профиль Парижа», сборник эссе с 1917 по 1941 гг. («Удэ иппон / Пари-но ёкогао», изд-во Коданся, 2015).


[Закрыть].

Илл. 11. Цугухару Фудзита, «Мечта» (La Rêve). Офорт, 1947

Вспоминая сей образ (очень схожий у Мураками как с «зомбаками», потерявшими своё ко́коро, так и с LittlePeople из «1Q84»), стоит сразу отметить, за что именно Фудзита подвергся вышеупомянутым «гонениям». С конца 30-х годов он работал художником на службе у японского правительства. И за пять лет «военного» периода в своём творчестве создал десятки плакатов, а также 150 картин маслом и 50 акварелей, прославляющих «подвиги» японской армии. Но война закончилась поражением – и уже к концу 40-х всё то же «общественное мнение», что рукоплескало его патриотизму ещё вчера, стало обвинять его в том, что он «продавал свой талант военным преступникам»…

Ну, с нолей-то, понятно, спрос невелик. И гнев вашей молодости, маэстро, вполне понятен.

Но простите – а в чём же тогда сила и преимущество этой вашей «одной-единственной единицы» перед окружающими «нолями»?

Илл. 12. Цугухару Фудзита, «Дева и дитя» (Vierge A L’enfant). Акварель, 1918

Может, хотя бы в том, что в послевоенном Париже вы начисто отреклись от политики, погрузились в библейские темы – и, став убеждённым, но страстным католиком, до конца жизни писали то обнажённых француженок с кошечками, то иллюстрации к Апокалипсису?

Что ж. Дело вкуса, конечно. Но уж всяко результативней, чем сколачивать из подручных «ноликов» реальные секты убийц для спасения человечества, как Асахара с «Аум Синрикё».