Текст книги "Суси-нуар 2. Зомби нашего века. Занимательное муракамиЕдение от «Подземки» до «1Q84»"

7. Феномен «Подземки»: Токийский синдром

И вот что примечательно. За неделю нашего симпозиума – в Токио, Кобэ и Саппоро – мы перелопатили и проанализировали в наших выступлениях практически все крупные произведения Мураками. Согласно программе, составленной японскими организаторами. В которой ни «Подземка», ни «Край обетованный» не упоминались ни разу. Тема «Аума» оставалась в литературных кругах такой же табуированной, как и в повседневной японской жизни.

При возможности попробуйте сами – и тут же заметите: в каком бы досужем разговоре с японцами вы ни затронули тему «Аум Синрикё», когда бы ни упомянули «зариновый теракт» или что-либо с ним связанное, – практически любой ваш японский собеседник неизменно отведёт глаза в сторону и как можно скорее попытается «съехать» со скользкой темы.

Предоставлю российским читателям самим судить, кого именно обвиняют у нас за «Беслан», «Норд-Ост» или «Курск». Или кого винят за «11 сентября» американцы.

Но японцы винят за «аумовское безумие» самих себя – своё национальное подсознание и свой Великий Сэкэн. Который не только позволил более десятка лет водить себя за нос циничному полуслепому мошеннику, – но который фактически его же, этого мошенника, и породил. И годами давал ему «зелёный свет», чтобы тот отсуживал у государства миллионы за «притеснение верующих», баллотировался в японский парламент – и даже спонсировал самого далай-ламу.

Вот какой общенациональный нерв – куда более глубокий и оголённый, чем «штампы продажных СМИ», – осознанно разворошил Мураками, начав кампанию по сбору всех этих маргинальных для «приличного общества» интервью. Монстр живёт внутри нас, словно сказал он им в лоб, – да так, что от самих же себя им стало не отвертеться.

Метания людей, «вляпавшихся» в секту, как и их внутреннюю растерянность, даже после того, как они из неё выбрались, наглядно иллюстрирует финальный монолог в интервью Харуми Ивакуры. Где практически каждое новое высказывание противоречит предыдущему. «Мультифрению» сознания этой женщины легко разделить на отдельных, дерущихся друг с другом бесов:

1. «Если у меня спросят, мучаюсь ли я сейчас, как раньше, скажу “нет”. До “Аум” я не умела говорить с людьми, даже с близкими, о себе, о своих чувствах. Не могла признаться в слабости – сразу останавливала себя: “Стоп. Молчи. Дальше нельзя…” А теперь могу об этом говорить свободно.

2. «Родня считает, что мне пора замуж, и норовит поскорее свести меня с кем-нибудь. Но, по-моему, люди, состоявшие в “Аум” – в организации, которая совершила такие чудовищные преступления, – не должны жениться или выходить замуж. Конечно, лично на мне никакой вины нет, но ведь я там числилась и старалась изо всех сил».

3. «В “Аум” мне встретилось немало замечательных, располагающих к себе людей. Совсем не таких, что в мирской жизни, где так много показного. А в “Аум” мы жили все вместе, почти как одна семья».

4. «Я ужасно люблю ребятишек. У моей младшей сестры – дети. Они такие… просто чудо. Но я была в “Аум”, поэтому выйти замуж, завести семью, детей… мне это будет нелегко. Представьте: нужно рассказать про “Аум” человеку, который тебе нравится. Я не смогу, наверное… Мне кажется, тут ещё сыграло большую роль то, что у нас дома всё пошло наперекосяк. Зачем человеку идти в “Аум”, если он вырос в нормальной, счастливой семье?»

То же самое происходит и среди «обычных» японцев, никак не участвовавших в асахаровском мракобесии. Особо изощрённое сумасшествие японского социума и заключается в том, что подавляющее большинство из десятков тысяч бывших аумовцев как скрывали, так и скрывают своё сектантское прошлое. Очень мало «нормальных» японцев могут с уверенностью сказать, кто из их знакомых и даже родственников был в этом замешан, кто нет. А на фоне того, что многим рядовым «аумовцам» нахождение в секте приносило куда больше «покоя и порядка», нежели в «мирской жизни», – в мозжечок неизбежно стучит тревожный вопрос: «Так, может, повернись всё немного по-другому – там запросто мог бы оказаться и я?»

Необходимо понять, что большинство тех, кто ищет смысл жизни в религиозных культах, вовсе не являются ненормальными, – пишет Мураками уже в послесловии к «Краю обетованному». – Это не отщепенцы или эксцентрики, а обыкновенные (возможно, даже слишком обыкновенные) люди, живущие рядом со мной или с вами. Возможно, они смотрят на жизнь чуть серьезнее нас. Или сердца их более ранимы. Они не умеют открыться перед окружающими, и это их угнетает. Не могут найти подходящих средств самовыражения и разрываются между гордостью и собственными комплексами. Точно такими же можем быть я или вы. И стена, отгораживающая повседневность от культа или секты, опасных для людей, может оказаться куда тоньше, чем мы предполагаем.

Итак, в итоге мы получили двухтомник: одна книга – о жертвах, которые могли бы стать палачами, другая – о палачах, которые могли бы стать жертвами.

Стокгольму, конечно, стокгольмово. Но тут уже что-то совсем другое…

Токийский синдром?

8. Край призраков. Поверженный, но не погребённый

Итак, 2006 год. Мы, 25 переводчиков Мураками со всей планеты, стоим заворожённые перед огромным экраном – и наблюдаем, как в соседней с нами деревне Ками-Куисики мирные с виду люди в бесцветных робах перед огромным белым ангаром собирают российский военно-транспортный вертолёт. Чтобы распылять с него нервно-паралитический газ. И как они же изготавливают его, этот чёртов зарин. Всё в том же ангаре. На фоне священного Фудзи[27]27
  Вопреки расхожему на Западе штампу, «Фудзияма» – чтение некорректное. В Японии эту гору называют «Фудзи-сан» или просто «Фудзи», что буквально означает «Богатый самурай». В фольклоре и поэзии «господин Фудзи» чаще всего воспевается как седовласый старец, отдыхающий воин или усталый путник, что даёт нам все основания обращаться с этим названием как с топонимом мужского рода.


[Закрыть].

А потом наблюдаем, как этих людей арестовывают. Оцепив эту деревню вооружённой до зубов полицией:

Сразу под заголовком размещались крупные фотографии. Снимок с вертолёта: берег озера Мотосу́. Рядом – условная карта места происшествия. От курортной зоны стрелка убегала глубже в горы. Портреты трёх погибших полицейских из департамента Яманаси. Фото воздушных десантников, спрыгивающих с вертолёта Сил самообороны. Пятнистые комбинезоны, винтовки с оптическим прицелом, компактные короткоствольные автоматы…[28]28
  Харуки Мураками, «1Q84», Кн. 3. Гл. 9.


[Закрыть]

И хотя перед глазами у нас бегут события одиннадцатилетней давности, ощущение, что всё это происходит прямо сейчас, накрывает всех с головой. Кадры хроники и творящееся с нами сегодня – прошлое и настоящее – слились в единое целое. В ту самую Реальность, которая «только одна, и точка»[29]29
  «Главное – не верь глазам своим. Настоящая реальность только одна, и точка» – сакраментальная фраза Таксиста из 1-й главы романа «1Q84».


[Закрыть].

Сводка новостей закончилось, экран погас. Актовый зал с сотней человек затопила гнетущая пауза.

– Ну что ж, господа! – раздался тогда в тишине негромкий голос Нумано-сэнсэя. – Позвольте напомнить, что завтра утром желающие могут посетить мемориал жертв «Аум Синрикё» в деревне Ка́ми-Куи́сики, поехав туда на автобусе. Для остальных предлагается экскурсия – в музей Юкио Мисимы, который здесь тоже недалеко.

«Что за странная альтернатива? – пронеслось у меня в голове, – при чём тут, вообще, Мисима-то?»

Ответ на этот вопрос я получил уже на следующий день. Когда своими глазами увидел – и до холодка под рёбрами осознал, чем именно самая жуткая глухомань центральной Японии с давних времён притягивала к себе очень разных – и очень странных людей.

* * *

На следующее утро полупустой автобус повёз нас в Ками-Куисики. «Нас» – то есть примерно треть нашей муракамско-переводческой братии. Остальные захотели к Мисиме – или просто не захотели в Ками-Куисики. Оно и понятно. Хотя в наши дни «Аумовка» («Оому-но мура», как её с неприязнью кличут теперь японцы) и считается местом весьма популярным, – посещают её, как правило, две категории визитёров: либо родственники жертв секты, отдающие дань памяти погибшим, либо – любители мистики и приверженцы так называемого «чёрного туризма». Но в любом случае жизнерадостных эмоций от таких поездок уж точно никто не ждёт.

Века напролёт в дебрях Яманаси, удалённых от всех торговых путей, появлялись только редкие отшельники да паломники. Больше в те края забираться никто не хотел: слишком дурная ходила о них слава. И прежде всего – из-за «Леса синих деревьев» (Ао́кигаха́ра), также известного как «лес самоубийц». Гуще и непролазнее этой чащи не встретишь в Японии нигде. Совершенно неземная на вид, инфернальная, непроходимая Зона. Могучие деревья словно завязаны исполинами в мудрёные узлы, а звериные тропы меж них оплетены корневищами, точно змеями. Здесь не бывает эха, не дуют ветры, не работают компасы, и любому, кого заносит сюда нелёгкая, очень скоро становится не по себе.

Конечно, сегодняшняя наука объясняет все эти феномены как дважды два. Дескать, да, хотя лес очень молод – ему всего около 12 столетий, – так безумно он разросся лишь в последние 300 лет из-за того, что самшиты и сосны, веками пускавшие корни в вулканической лаве, ещё и мутировали в гиперактивном вулканическом пепле, накрывшем собой всю округу при последнем извержении Фудзи[30]30
  «Великое извержение годов Хоэй» (яп. Хоэй-Дайфунка) происходило 15 дней с декабря 1707 по январь 1808 (или в конце 4 года эры Хоэй по яп. календарю). Лава из кратера не вытекала, однако вулкан выбросил около 800 миллионов кубических метров пепла, облака которого распространились вплоть до города Эдо (нынешний Токио) в сотне километров к югу. По состоянию на 2013 год это последнее извержение Фудзи.


[Закрыть].

Да, пожимает небрежно плечами наука, густые деревья в глухом кольце скал с тысячами пещер – идеальные факторы как для безветрия, так и для звукопоглощения. Стрелки же компасов «бесятся» оттого, что под пеплом и лавой сокрыты обширные залежи железной руды. А «нормальные люди», то есть крестьяне, не селились здесь раньше потому, что окаменевшую вулканическую породу не обработать никакими мотыгами и лопатами…

Но наука наукой. А народная молва нарекла этот лес «колыбелью демонов и призраков» – и объявила его чуть ли не главным «проходом» на тот свет и обратно. Леденящие душу легенды об Аокигахаре рассказывают со Средневековья. Вплоть до начала XX столетия бедные японские семьи, согласно древнему обычаю «убасутэ́»[31]31
  Подробно обычай «убасутэ» описан в легендарном фильме «Легенда о Нараяме» («Нараяма-бусико», 1983, реж. Сёхэй Имамура), снятому по одноимённому сборнику рассказов Ситиро Фукадзавы в 1956 г. Фильм получил Пальмовую ветвь на Каннском кинофестивале 1983 г.


[Закрыть], привозили сюда своих стариков и детей, которых не могли прокормить, и те умирали медленной смертью от жажды и голода. Что удивляться жутким стонам и воплям из чащи, а то и встречам с призраками в этом лесу?

А ведь, казалось бы, совсем рядом, по северному склону Фудзи, пролегают знаменитые туристические маршруты – пешие, а местами и конные тропы на «священную вершину». Солиднейшие турагентства заманивают сюда клиентов со всей Японии, да и со всей планеты – пикниками на свежем воздухе, поездками на канатно-кресельных дорогах и лесными прогулками по выходным.

Но отойди от подножья Фудзи совсем немного на запад, к озеру Сайко, – и от «райской» атмосферы не остаётся и следа. Согласно мировой статистике, вот уж более полувека Аокигахара – второе по «оптимальности» место (после моста «Золотые Ворота» в Сан-Франциско) для сведения счётов с жизнью.

Ежегодно в этом лесу находят около сотни трупов самоубийц. Официально полиция занимается их поисками с 1970 года, и число обнаруженных покойников с каждым годом растёт. Чаще всего люди вешаются на деревьях или травятся медикаментами.

Своих «дровишек» в демонический костёр подбросили и деятели искусств. В 1960 году пионер социального детектива Сэйтё Мацумото (лауреат премии Акутагавы) написал роман «Чёрное море деревьев» (Куро́й дзюка́й) о любовниках, совершающих двойное самоубийство в Аокигахаре. В том же году по этой истории создали фильм, за следующие полвека – целых пять теледрам, а совсем недавно, в 2016 году, сняли ещё одну киноверсию. Но настоящим злым гением демонизации «Леса суицидов» прослыл Вата́ру Цуру́ми, автор книги «Полное руководство по самоубийству», в которой он подробно разбирает 10 способов свести счёты с жизнью. В 1993–м сие «Руководство» разошлось по Японии общим тиражом свыше миллиона экземпляров. Скандальную книгу, в которой автор описывает Аокигахару как «прекрасное место, чтобы умереть», до сих пор находят под телами повесившихся на деревьях в про́клятом лесу.

Поиском, эвакуацией и захоронением подобных тел занимаются жители деревни Ками-Куисики[32]32
  В начале 2000-х, после скандала с «Аум Синрикё», деревня переименована в Ко́фу.


[Закрыть]. Для этих целей государство снабжает их деньгами, оборудованием и организует рабочие места. Это они устанавливают видеокамеры вдоль дорог и убегающих в лес тропинок, а также таблички с телефонами доверия и надписями:

Ваша жизнь – бесценный дар от ваших родителей. Подумайте ещё раз о них, о ваших братьях, сёстрах, детях. Не поддавайтесь агонии. Позвоните нам!

В местных магазинчиках не продаётся ни таблеток, ни верёвок, ни ножей – ничего, что можно легко использовать для суицида. А продавцы этих лавочек намётанным глазом стараются вычислить среди приезжих тех, кто прибыл сюда с целью самоубийства. По их словам, обычно такие «туристы» сперва слоняются какое-то время туда-сюда, не решаясь подойти к тропинке. А ещё – держатся отчуждённо и стараются ни с кем не встречаться глазами…

Илл. 13. Вид на деревню Ками-Куисики с ангарами, в которых сектанты «Аума» изготавливали зарин и собирали боевое оружие. Фото 2006 г.

Вот в этих-то мрачных местах – среди непролазных лесов, где обычные люди из «большого мира» появляются редко и с неохотой, происходящие события никак не освещаются в центральной прессе, а земли можно скупать за бесценок, – и решила свить своё гнездо секта «спасающихся от Армагеддона».

Именно здесь, «по ту сторону Фудзи», на никому не нужной и забытой всеми богами долине, с начала 90-х потянулись во все стороны ограды со спецворотами «только для своих», за которыми стали вырастать одно за другим здания штаб-квартиры, жилых бараков, подсобок аграрной общины, а затем и лабораторий для производства химических ядов, нервно-паралитических газов и боевого оружия.

Это отсюда, из «логова японских привидений», исходили приказы о похищении тех, на чьё имущество секта положила свой хищный глаз, и о «ликвидации» любого, кто пытался бороться с «Аумом» или хотя бы говорить о нём правду.

Сюда, в «портал на тот свет», заманивали сотни и сотни людей, промывали им мозги, лишали их воли, накачивали ядами и психотропами, экспериментируя над собственной паствой, как над подопытными крысами.

Призрак Великого Поводыря вздымался всё выше над Священной Горой, точно ядерный гриб из комикса «А́кира», громоздясь над неумолимо растущей паствой из растерянных, обезличенных и безымянных нолей, поглотить которых для Великого Гуру – «всё равно, что выпить сырое яйцо на завтрак».

И когда весь этот безумный колосс рухнул, похоронив под собой сотни невинных жертв и тысячи поломанных судеб, – земля вокруг деревни словно вымерла на многие километры вокруг.

«Если долго заигрывать с чёртом, он придёт», – гласит японская пословица. Как ни жутко осознавать, реальность этой глухомани начала всё отчётливей сливаться с её же инфернальной мифологией. В панике от осознания кошмара, годами творившегося у них под носом, даже самые упёртые аборигены Ками-Куисики начали срываться с насиженных мест, бросать свои дома, продать которые стало невозможно даже за бесценок, и уезжать отсюда навсегда. И хотя статистика о подобных случаях нигде официально не публикуется, можно даже не сомневаться – после событий 1995 года «чёрный список» тех, кто решил покончить с собой в «лучшем» для этого лесу, серьёзно пополнился и за счёт местных жителей, чьи судьбы зашли в безнадёжный тупик.

Илл. 14. Мемориальный камень в память о жертвах секты «Аум Синрикё», установленный на пустыре в деревне Ками-Куисики. Несмотря на крах местного турбизнеса, поток молящихся за упокой душ погибших не иссякает

До «аумовских» событий деревня Ками-Куисики особо гордилась тем, что благодаря своей «заповедности» даже угодила в классический пейзаж у подножия Фудзи, который аж с 1951 года традиционно изображали на 500-иеновой банкноте как символ «старой доброй Японии».

Однако после «заринового инцидента» эту банкноту начали активно изымать из оборота; сегодня она считается большой редкостью, и коллекционеры оценивают её стоимость в десятки раз дороже номинала.

Но факт оставался фактом: пейзаж, олицетворявший «позор нации» в глазах любого школьника, приводил японцев в уныние по всей стране, и с этим нужно было решительно что-то делать.

Илл. 15. Купюра в 500 йен (ок. 5 долларов США), имевшая активное хождение с 1969 по 1994 г. Как и на предыдущих версиях банкноты, у подножия Фудзи, если вглядеться, можно различить край деревни Ками-Куисики

Весь этот район, включая близлежащие городки и деревни, стал настолько депрессивным, что к концу 90-х годов правительство Японии разработало специальную программу по «возрождению имиджа» префектуры Яманаси. И выделило серьёзные деньги на разработку проектов, которые могли бы вновь привлечь сюда туристов, дать местным людям работу и восстановить здесь нормальную жизнь.

Над лесом Аокигахара протянули роскошную канатную дорогу до озера Кавагути у самого подножия Фудзи. Все автомобильные пути, ведущие к священной горе через эти бедовые места, обновили, пустили по ним регулярные автобусы и выстроили вдоль шоссе десятки торговых точек и перевалочных станций.

А для пущей «престижности» в 1999 году всё у того же озера Кавагути был основан литературный музей Юкио Мисимы. Конечно, можно долго рассуждать о «мистической» связи между мрачной славой Аокигахары и ритуальным сэппуку Мисимы. И закрывать глаза на то, что префектура Яманаси с биографией писателя вообще никак не пересекается. Однако музей, где хранятся рукописи и артефакты из жизни одарённого имперского милитариста, вполне успешно привлекает сегодня как туристов, так и исследователей творчества самого скандального самоубийцы Японии XX века. Хотя, скажем прямо, особого позитива имиджу префектуры это и не добавляет.

А вот самый грандиозный проект по спасению деревни Ками-Куисики, увы, не задался.

Об этом конфузе японских властей не любят упоминать в японской прессе. Хотя именно он, на мой взгляд, – лучшая иллюстрация, если не зеркало тревожного факта: сегодняшняя Япония не способна ни проанализировать произошедшее, ни отреагировать на него так, чтобы ужаса, подобного «Ауму», больше не повторилось. О чём Мураками и ставит жёсткий, неуютный для «приличного общества» вопрос в «Подземке» и «Крае обетованном», а через десяток лет – с ещё большей настойчивостью – в трёхтомнике «1Q84».

Кошмар начался (а точнее, продолжился) с того, что особо ретивым правительственным функционерам пришло в голову одобрить очень странное в своей циничности предложение: отстроить в деревне Ками-Куисики грандиозный парк развлечений под названием «Королевство Гулливера».

Саму эту идею – наворотить «тематическую деревню» по мотивам произведений Свифта на пепелище секты убийц – предложил Центральный банк Ниигаты. А точнее, его президент Рютаро́ Оомо́ри, расчётливый бизнесмен, вертлявый политик и, как и Асахара, «большой друг россиян». Это его банк к середине 90-х уже отгрохал в префектуре Ниигата «Русскую деревню» (Ро́сиа-мура́), где на амвоне точной копии суздальского храма Пресвятой Богородицы грудастые фотомодели из Хабаровска отплясывали краковяк, а под скелетом сибирского мамонта с фальшивой помпой продавались янтарь, матрёшки и самовары.

И хотя к тому времени «Русская мура» в Ниигате уже растеряла всех возможных клиентов и дышала на ладан без очередных инвестиций, «убедить» правительство в том, что именно сказки и развлечения требуются народу, чтобы не думать о жертвах и ужасах терроризма, ему всё-таки удалось. Уж больно аппетитно всё это выглядело и для политиков, и для бизнесменов.

Что удивляться? Ведь, как и с «Русской деревней», миллиарды иен предполагалось годами вбабахивать в «Гулливера» всё по той же коррупционной схеме с отмыванием налогов, которая, как мы помним, и позволила занюханному отелишке «Дельфин» из «Охоты на овец» переродиться в своего зомби – пятизвёздочный небоскрёб с коридором в преисподнюю на страницах «Дэнса».

Гигантский парк отгрохали в 1998-м за рекордный двухлетний срок. Но остаточный запах химикатов от бывшей зариновой фабрики доносился до «Королевства Гулливера» ещё пять лет. Как от этой жуткой вони страдали сами жители деревни – не стоит и говорить. Но любители экзотических развлечений из других префектур сюда уж точно не торопились.

В день открытия «Королевства» народу сюда явилось с гулькин нос, и в дальнейшем об окупаемости проекта никто даже не заикался. Уже в 1999-м главный инвестор проекта, Центральный банк Ниигаты, разорился. А в 2001-м его президент за фантастические растраты был отправлен в тюрьму, где и скончался три года спустя. Парк официально закрылся, но, как ни странно, вопроса о сносе никто не ставил. Другие фирмы, также большие любители отмывания налогов, выкупили его, чтобы отреставрировать – и вновь подключить несчастного Гулливера к «искусственному жизнеобеспечению».

Илл. 16. Руины «Королевства Гулливера» – парка развлечений, построенного в 1998 г. рядом с бывшими «смертельными фабриками» секты «Аум» и прогоревшего из-за почти нулевой посещаемости

Увы! Ореол «Аума», витавший над этим местом, плюс 100-километровая удалённость его от Токио вкупе с изначально безнадёжным маркетингом завершили своё дело. В 2008-м позорная агония наконец завершилась – и заброшенный парк начал зарастать бурьяном, разрушаться дождями, ветрами и вандалами, пока не достиг состояния полнейшей потусторонней жути.

Вот так символом бывшего логова «Аума» и стала эта гигантская кукла – связанный и всеми забытый Гулливер у подножия великого Фудзи.

Поверженный, но так и не погребённый.