Текст книги "Вирус Зоны. Сеятель"

Глава 44
Художник, Рита и Посвященный

Свердловская область. Поселок Гагарский к югу от Белоярского водохранилища

«Мы прерываем нашу программу для экстренного выпуска новостей. В Свердловской области в данный момент происходят чрезвычайные события. Около двух часов назад в районе Белоярской атомной электростанции были зафиксированы подземные толчки беспрецедентной для данного региона силы – магнитудой около семи с половиной по шкале Рихтера. Территория АЭС и близлежащего города Заречный подверглась значительным разрушениям. К счастью, землетрясение не вызвало катастрофической аварии на самой АЭС, и взрыва реактора не произошло.

Однако, как выяснилось, под прикрытием землетрясения был осуществлен захват АЭС, находящегося там объекта Агентства противодействия биологическому риску, а также Заречного Измененными-террористами, принадлежащими к группировке Новый Мировой Порядок. Кроме того, выявлены признаки образования в районе Заречного новой Зоны. Буквально полчаса назад представители НМП вышли на связь с властями и заявили, что любые попытки силовых структур, в том числе АПБР, приблизиться к Заречному или АЭС повлекут немедленные карательные меры со стороны Измененных, а конкретно – будут взорваны действующие на данный момент третий и четвертый энергоблоки АЭС. Террористы также заявили, что не стоит считать их угрозы блефом, поскольку у них есть способ выжить при таком взрыве, а в крайнем случае они готовы отдать жизнь за свои идеалы. Никаких других требований террористы пока не выдвинули.

К Заречному и Белоярской АЭС стягивается регулярная армия и боевые подразделения АПБР, имеющие в своем составе «лояльных» Измененных. Организуется оцепление дальнего периметра территории образующейся Зоны. Войска и АПБР пресекают попытки немногочисленных пока мутантов-истребителей выйти на «чистые» земли, однако сжимать кольцо оцепления пока не планируют, чтобы не провоцировать Измененных на резкие шаги. Власти готовятся к переговорам с террористами.

В настоящий момент объекты в Екатеринбурге и Свердловской области, ранее питавшиеся от Белоярской АЭС, переводятся на резервные источники энергообеспечения. Одновременно начата подготовка к полномасштабной эвакуации города Екатеринбурга и населенных пунктов, находящихся в радиусе шестидесяти километров от атомной станции.

Мы будем держать вас в курсе дальнейшего развития событий. Оставайтесь на наших волнах – только свежие новости…»

Я выключаю радио и обвиняюще смотрю на Катаева:

– Можно узнать, какого черта вы не связались с АПБР и не предупредили их?

Посвященный какое-то время мрачно молчит на заднем сиденье арендованного джипа, заковавшись в это молчание, словно в броню. На этот раз машин пришлось взять три, и прямо из аэропорта Екатеринбурга мы примчались сюда, к Белоярке… чтобы наткнуться на армейский блокпост и услышать по радио, что мы опоздали. Безумный Сеятель времени не терял.

– Мы не могли, – тяжело роняет наконец Катаев. – Источник не позволил бы.

– Ну офигеть теперь! – Я совершенно ошарашен. – А как же «сотрудничество» и «мирное сосуществование»?

– АПБР это не касается. Они враги и останутся врагами, пока не прекратят свои эксперименты над Сеятелями и Измененными. Мало им было одного лесногорского Источника, с белоярским они делают то же самое. Получили одного безумца, получат и второго… – На лице Катаева играют желваки.

– Рита, ты меня простишь?

– Давай, – она с полуслова понимает, о чем я.

В следующей моей почти минутной тираде цензурные только предлоги и местоимения.

– …долбаная война! – завершаю я свою эмоциональную речь и снова набираю воздуха. – Если б я только знал, раздобыл бы всеми правдами и неправдами телефон и позвонил бы сам! Смотрите! – тычу пальцем в блокпост впереди и сгущающиеся на севере, вероятно, уже над территорией Зоны, тучи. – Нравится?! Вот до чего доводят ваши дрязги! Все люди, что сейчас там, в Заречном и на АЭС, стали желтоглазыми мутантами, – на вашей совести! Они на АПБР не работают. Но вам чхать, похоже… И что теперь делать прикажете?! Сухари сушить?!

Катаев флегматично пережидает мой взрыв и осведомляется:

– Ну что, успокоился?

– Дать бы тебе по морде! – тоскливо говорю я.

– Потом дашь, – покладисто соглашается Посвященный, – если захочешь. Но сначала нужно сделать дело.

– Дело, дело… А мы еще не все проэтосамили?

– Не все.

– Тогда излагай.

* * *

Когда он заканчивает говорить, по бледному и вытянутому лицу Риты я делаю вывод о том, как сам выгляжу со стороны. Да уж…

– Звучит достаточно безумно, чтобы сработать, – наконец нахожу слова я.

– Должно сработать! – видимо, в эти слова Посвященный хотел вложить железобетонно уверенную интонацию, но я почему-то ее не слышу. Может, у меня со слухом что-то?

– Должно, да не обязано! – ворчу себе под нос и поворачиваюсь к Рите.

Единственное, что меня радует в этом плане – она со мной не пойдет. Там, куда отправлюсь я, не просто смертельно опасно. Там настоящий ад. И это последнее место, куда бы я взял с собой свою… невесту. Да, именно так, хотя она об этом еще не знает. Все это будет потом, когда (и если!) все получится. Там мне одному будет легче. Но остается Рита не просто так, иначе фиг бы мы ее от меня отцепили. На ней тоже важнейшая задача, которую, кроме нее, никто выполнить не сможет. Поэтому Рита не сопротивляется. Только кладет одну руку мне на плечо, а вторую – себе на живот и произносит, с усилием улыбаясь:

– Спокойно, милый! Прорвемся!

– Да куда ж мы денемся? – в тон ей отвечаю я.

Глава 45
Тягач

Питерская Зона

Поверхность встретила их сумерками. Впрочем, это еще не значило, что наступил вечер. Питер же. И не просто Питер, а Зона. Сумерки здесь – это обычное состояние. Тягач посмотрел на свои часы, которые по устоявшейся сталкерской привычке были механическими – с Зоны станется выпить батарейку и в кварцевых часах. Стрелки показывали половину четвертого. По-божески еще. Он опасался худшего. Можно даже попробовать добраться засветло. А обратно… Если удастся осуществить то, что они задумали, ночь здесь не будет казаться таким уж кошмаром. Просто мертвый город. Пустой. Никакого тебе излучения и аномалий. Разве что на мутантов будет риск нарваться. Но это уже детские игры.

Впрочем, что-то он размечтался. Чтобы наступила эта пора прекрасная, им еще топать и топать по городу, который пока еще представляет собой гигантский смертоносный капкан. Спасибо, что дождь закончился, а то было бы совсем кисло.

Слон шел следом, мрачный, молчаливый. Их с Шотландцем, пожалуй, можно было назвать друзьями. Было… «Увы, мой друг, теперь нас только двое. Но то же в нас стремленье роковое…»[12]12
  Стихи Юрия Ряшенцева.


[Закрыть] Вот же привязалась песня! Главное, чтобы до следующего куплета дело не дошло – там вообще один останется. А им надо обязательно дойти вдвоем, ибо не факт, что на долбаный Обломок хватит одной бомбы, с которой к тому же срезан кусок стана…

Так, хорош размышлять! Бдительность и еще раз бдительность: ан-детектор-то разряжен в ноль и мертвым грузом лежит в рюкзаке. Так что включаем чутье. Седалищный нерв Тягача в отличие от хитрого научного прибора подзарядки не требует. А вот бусины пси-блокираторов сталкерам пришлось заменить – чересчур нагрелись уже, значит, вот-вот сдохнут. А ведь чем ближе к Обломку, тем ментальное давление будет сильнее…

Седалищный нерв сработал перед железнодорожным мостом на Московском проспекте. Ничем иным нельзя было объяснить то, что сталкер замер, словно налетел на стенку, прежде чем нырнуть под мост. Подобрал камень, бросил вперед, и «твердь» с чмоканьем его поглотила.

Тихо ругнувшись, Тягач и Слон набрали еще камней и двинулись на запад вдоль путей, время от времени бросая камни, пока не нашли место, где закончилась предательская топь, и камень просто отскочил от твердой поверхности. Там спутники пересекли пути и углубились в промзону.

Опасения, что по мере движения на север аномалии будут встречаться чаще, к счастью, не оправдались. На следующих полутора километрах пути они наткнулись лишь на одну климатическую аномалию раскаленных вихрей, которую углядели издалека и поспешно свернули. Время от времени над мертвым городом пролетали вороны. Не стаи, а одиночные птицы. Сталкеры косились на них подозрительно и старались все же скрываться – береженого Бог бережет. А у Громовского старообрядческого кладбища на дорогу выскочила группа прыгунов. Пришлось пострелять. Если бы Слону незадолго перед этим не пришла в голову светлая мысль навинтить на стволы пистолетов самодельные глушители, шума бы они наделали изрядного.

До Малой Митрофаньевской они дошли и вовсе без приключений. И эта тишина помаленьку начала напрягать Тягача: складывалось ощущение, что их заманивают. Ну не может же Обломок в самом деле так быстро выдохнуться! Правда, Тягачу вспомнились слова заказчика, что проклятая каменюка будет в ближайшее время занята чем-то другим, но сталкер предпочитал на это не полагаться: повезет так повезет, а нет – лучше быть готовым к худшему.

У Балтийского вокзала снова пошел дождь, и спутникам пришлось спешно забежать в здание. Рядом была станция метро, но при одной мысли о подземке у обоих сталкеров внутри все сжималось. Оба сидели поблизости от окон без единого целого стекла и время от времени осторожно и с тревогой выглядывали, ища глазами розовые «облака». Но их не было. Зато дождь лил уныло и депрессивно, прозрачно намекая, что в ближайшее время он заканчиваться не собирается. Сталкеры переглянулись, вздохнули и вкололи себе по дополнительной дозе антиновы. Затем закутались в плащи, надели очки для плавания с наглазниками, пожелали друг другу ни пуха ни пера и нырнули в серую водяную пелену. Ну, то есть им хотелось верить, что она просто водяная.

* * *

Холодная гадость с неба наводила на самые мрачные мысли. Сложно было не думать о том, что содержится в этой небесной влаге. Думалось исключительно о жидком мутагене, но все же оставалась надежда, что стан, которым они натерлись, защитит их. Дождь лил, размывая реальность, искажая очертания и придавая всему окружающему пугающие, гротескные черты. Казалось, что дома, продлись дождь еще какое-то время, либо оживут, вырвав из земли корни своих фундаментов, и отправятся по своим домовым делам, либо «вода» окончательно размоет все, и город целиком провалится в какую-то неведомую преисподнюю.

Когда сталкеры пересекали Обводный канал, им показалось, что вода в нем живая, что она, как чудовищная анаконда, собирается вырваться из своего гранитного ложа и раздавить в мокрых объятиях двоих отживших, набравшихся дерзости сунуться в самое сердце Зоны. Мост в результате преодолели почти бегом, даже не вспоминая о всяких там аномалиях топкого асфальта. К счастью, их поблизости не оказалось.

Дождь лил и лил, помаленьку становясь для двоих путников единственной реальностью, заслоняя их от окружающего мира, а окружающий мир – от них. В этой капсуле из непрерывного водяного потока сверху отключалось сталкерское чутье, что делало их движение вперед похожим на ходьбу по минному полю с завязанными глазами. Мембранные плащи держали воду, худо-бедно защищая путников от разверзшихся небесных хлябей, но их глубокие капюшоны сужали видимость до предела. Страх нарастал вместе с крепнущей уверенностью, что вот-вот под прикрытием этой почти непроницаемой дождевой пелены кто-то или что-то нанесет им смертельный удар или они сами шагнут в западню, даже не заметив этого. И это постоянное ожидание выматывало не меньше, чем путь под дождем с тяжелыми рюкзаками. Но рано или поздно наступает пресыщение всем. И страхом тоже. Сталкеры просто устали бояться, помаленьку впадая в фатализм: случится так случится, все равно от них тут мало что зависит. Да и выбора особого не было. Разве что зайти в первый попавшийся дом и сидеть до посинения, пережидая бесконечный дождь… Однозначно не вариант.

Лермонтовский проспект уходил на север и терялся в серой водяной хмари, в которой сталкерам, сжав зубы, приходилось шагать практически вслепую: на расстоянии нескольких шагов все тонуло в сгустившейся мгле. Воздух, лужи, асфальт, стены домов – все сливалось и делалось почти неразличимым. Казалось, они просто идут сквозь воду, которая заполняет пространство целиком.

Несмотря на глубину капюшонов, очки быстро покрывались каплями дождя, и их приходилось периодически вытирать, иначе не видно было даже собственной вытянутой руки. А почти жидкий воздух и без того откалывал со зрением плохие шутки – порождал пугающих призраков, создавал иллюзии того, чего нет, и прятал реальные объекты, которые потом выскакивали из мглы, словно чертики из табакерки, заставляя сталкеров шарахаться в сторону.

Но как и к страху, так и к этой сюрреалистичной фантасмагории, в которой они буквально плыли, сталкеры тоже в конце концов привыкли. И даже она постепенно превратилась чуть ли не в рутину. Но в этом-то и крылась опасность: утомленное постоянным ожиданием гибельной западни и зрительными обманками сознание не сразу адекватно среагировало, когда начало происходить нечто опасное. Зашевелились лужи. Не заволновались, как вода от сильного ветра, а именно зашевелились. Вода делалась выпуклой, вырастала вверх, вылезая за пределы, дозволенные ей законами физики, формируя создания, которые могли бы присниться, наверное, разве что Сальвадору Дали, да и то в особо удачную ночь.

В первые секунды сталкеры даже не поняли, что происходит. Им казалось, что водяная мгла по-прежнему играет с их зрением, подкидывая все новые и новые визуальные искажения. И только когда водяных созданий вокруг стало слишком уж много и они начали проявлять явные признаки агрессии, Тягач и Слон поняли, что шутки кончились.

Бесформенная амебообразная тварь, высотой едва достигающая полуметра, прыгнула на Слона. Сталкер инстинктивно встретил ее хуком слева. Водяной монстр разлетелся мелкими брызгами, но руку пронзила острая боль, и она, онемев, повисла как плеть.

– Валим! – выдохнул Тягач, и они, обогнув двух мелких паукоподобных созданий впереди, понеслись на север.

Твари бросились в погоню. Они не настигали, но и не отставали, и Тягачу с тоской подумалось, что если сталкеры с тяжелыми рюкзаками скоро основательно ухекаются, то водяные монстры не устанут ни капельки. В буквальном смысле. Кроме того, лужи, лежащие на пути, тоже начинали вспучиваться, порождая все новых и новых преследователей, так что беглецам приходилось вилять из стороны в сторону, чтобы избежать столкновений. Не приходилось сомневаться, что если коснуться водяных тварей даже через одежду, то свалишься беспомощный и парализованный, а чем это может закончиться, оставалось только догадываться, но не очень хотелось. Каждая лужа могла стать ловушкой: ступишь в нее – и ожившая вода схватит тебя так, что хрен вырвешься. А мысль о приближении Фонтанки и о том, какого чудовищного левиафана может породить эта река, промораживала ужасом с головы до пят.

– На Троицком… направо… – задыхаясь на бегу, вдруг выдал Слон. – Это… через перекресток… вроде… там трамвайные… пути…

– Зачем? – Тягач так удивился, что едва не споткнулся.

– Шотландец… говорил… Там… пространственная… аномалия… Постоянно действующая…

– Куда… ведет?

– Не знаю… точно… В центр… куда-то… Нам же… главное… отсюда… свалить, да?

– Верно… нажмем!

Тягач едва успел дернуть товарища за руку в сторону, и высунувшееся из лужи прямо по курсу водяное щупальце впустую хлестнуло по воздуху. Обогнув зарождающегося водяного монстра, сталкеры понеслись из последних сил вперед, мимо вырастающей из пелены дождя мрачной громады отеля «AZIMUT». Несколько раз под ногами плескалось, и сердца сталкеров каждый раз замирали. Но, к счастью, это оставалось без последствий – «живыми» все же были не все лужи.

Когда они оказались на перекрестке с Троицким проспектом, то даже не сразу это поняли. Тягач от усталости неловко поскользнулся на рельсах и едва не упал – на сей раз уже Слон его удержал. Из серой водяной хмари впереди показались фигуры сфинксов Египетского моста, а за ними ощущалось какое-то движение, будто там шевелилось нечто титаническое. Рывок за руку вывел Тягача из ступора, и они ринулись вправо, оставляя между собой и чудовищем, в которое превращалась Фонтанка, каменную преграду углового четырехэтажного дома, которая, честно говоря, вовсе не казалась надежной.

Сквозняк и химический запах пространственной аномалии они почувствовали, едва не проскочив мимо. Успели оглянуться, увидеть, что многочисленный паноптикум водяных тварей настигает, и, схватившись за руки, чтобы не потеряться при перемещении, нырнули в объятия аномалии.

Глава 46
Сеятель

Белоярская АЭС

Злоба и ненависть. Совершенно иррациональные и бесполезные атавистические чувства отживших. И ведь Сеятель все понимал предельно ясно, однако не мог избавиться от этого оказавшегося заразным эмоционального атавизма. Когда в шаге от цели перед тобой возникает неожиданное препятствие, удержать свои эмоции под контролем бывает сложно. Даже если ты представитель высшего разума. Но конечно же, во всем виновата живая материальная оболочка, что ж еще? Постепенно начинающее по мелочам отказывать тело «лояльного» подкладывало Сеятелю большую свинью своим биологическим происхождением. Да, живая оболочка мобильна, зато подвержена эмоциям…

Цель – вот она, совсем рядом. Но стоило Сеятелю приблизиться к ней, как на него наваливалась какая-то странная слабость, давали сбой все особые таланты, ослабевало чутье. Стан. Проклятый стан! Мерзкие отжившие закрыли белоярский Источник становым экраном, и теперь Сеятель не мог к нему подобраться, не мог заняться пробуждением, ничего не мог сделать! И те Измененные, что пришли с ним, тут ему не помощники: стан сожрет их Силы точно так же, как и его. Те несколько отживших, что занимались сейчас контролем состояния реакторов АЭС, уже начали изменяться, да и не вытащить им Источник – слишком он тяжелый. Оставались истребители. Вот кого было хоть отбавляй и кому от стана ни жарко, ни холодно – их мутация чисто физическая, и никаких особых талантов она им не приносит. Тупые и кровожадные монстры. Биологическое оружие как оно есть. Чтобы вытащить Источник из саркофага, они подходят лучше всего. Ну, тупые, конечно, но так он-то на что?

Сеятель справился с приступом ярости и отошел от саркофага на пару десятков шагов, чтобы воздействие проклятого творения отживших не ослабляло его. Сейчас ему понадобятся все его Силы. Вот так, здесь, кажется, стало нормально. Сеятель сконцентрировался, стараясь не обращать внимания на боль, постепенно нарастающую в стремительно изнашивающемся теле «лояльного». Его можно будет сменить, но не сейчас, еще не сейчас. Сеятель чувствовал их всех, этих безмозглых убийц, бойцов его временной армии, пушечное мясо, как говорят в таких случаях отжившие. Сотни, если не тысячи истребителей разбрелись по немаленькой территории станции в поисках живой добычи, которую можно сожрать. Но всех, кого можно было, они уже убили и сожрали. Остальных трогать нельзя, остальные свои или скоро станут своими, причем намного более ценными, чем эта ничтожная шваль. Однако сейчас именно они, жалкие подобия разумных существ, были нужны Сеятелю. И он позвал их. Всех, кто на станции, разумеется. Те, кто в городе, играют свою роль – сдерживающего фактора, чтобы туда не совались разведчики отживших. Да, их военных держит ультиматум, но преследователей он не остановит. А они должны быть уже рядом. Поэтому надо спешить.

Сеятель почувствовал, как на его зов откликнулись. Целая орда тварей двинулась к саркофагу в первом энергоблоке. Конечно, все они не понадобятся, чтобы вытащить Источник, но там могут быть «лояльные» охранники, которых Сеятель не в состоянии почувствовать из-за проклятого стана. Их надо убить, раздавить, уничтожить! Завалить трупами истребителей, если понадобится, ведь все равно эту безмозглую армию девать потом будет некуда, разве что бросить на убой на кордоны отживших.

Так, хорошо. Только полный контроль тут не пройдет, поскольку рядом со станом он неизбежно «отключится», и тогда армия вновь превратится в неуправляемую толпу. Только волевой импульс, мощный, долгоиграющий, целеуказующий: найти объект, уничтожить всех, кто встанет на пути, потом вытащить объект из саркофага. Все просто, даже эти ущербные справятся.

Пошли, пошли! Вперед, быстрее! Сеятель мог только смотреть издалека, что происходит возле саркофага. Его особое чутье там не работало, как и все остальное… Вот они приблизились, перед ними широкая дверь, тоже покрытая станом. Достаточно ли широкая, чтобы через нее прошел Источник? Собирались ли отжившие его вообще вытаскивать или просто возвели саркофаг вокруг него? Сеятель не знал, да и сейчас это было не важно: понадобится – истребители расширят проем, зубами прогрызут. А пока можно понаблюдать.

Дверь была первым препятствием, но мутанты не стушевались: директива была «уничтожить все, что на пути», и дверь относилась к этой категории. Те из тварей, что обладали оранжевыми глазами, а следовательно, кислотной железой, вышли вперед и стали обрушивать на дверь залпы своих плевков. Сеятель знал, чем они плюются, и не сомневался в действенности этой методики. Кислота истребителей была всем кислотам кислота, с которой самые сильные вещества, изобретенные отжившими, близко не могли сравниться. Эта дрянь разъедала все, причем довольно быстро. И свойства эти она обретала только при контакте с воздухом, так что организму мутантов нисколько не вредила. Высший разум, как всегда, сработал на славу.

Сеятель не без удовлетворения наблюдал, как постепенно начал темнеть и расползаться металл двери. Скоро, очень скоро вход будет открыт… Параллельно Сеятель слушал реальность. Все пока шло нормально. Погарцевавшая было земная кора успокоилась, и новых толчков не ожидалось. Морозные аномалии справились с охлаждением реакторов, и взрыв им больше не грозил. Отжившие-специалисты под командованием Нового со способностями сирены занимались глушением реакторов – их надо было вывести из работы. Взорвать, если что, Сеятель их и так сможет, а думать постоянно о том, что он фактически сидит на бомбе, ему не хотелось.

Там, за периметром, отжившие стягивали свои войска, оцепляя новообразованную Зону. Только живая сила, никакой техники с тяжелым вооружением: разве что безумец решится обстреливать АЭС. И штурма вряд ли стоит ожидать: у отживших просто нет столько антиновы, чтобы вакцинировать всю эту армию, да и боятся они…

А где же преследователи? Конечно, Сеятель обогнал их, и существенно, но даже по самым оптимистичным расчетам его фора должна была уже закончиться…

Он повернулся в сторону саркофага. Отлично! Кислота истребителей окончательно разъела дверь, и желтоглазая орда начала втягиваться внутрь… Но первые же вошедшие вылетели оттуда, словно бейсбольные мячи от хорошего удара битой (все сравнения Сеятель брал из памяти «лояльного», которая поистине была неисчерпаема и весьма полезна. Подольше бы продержалось это тело!).

Между тем вслед за кинетическим ударом последовал морозный, и больше десятка истребителей превратились в ледяные статуи. Но остальных это не остановило: у них была директива Сеятеля, и все остальное не имело значения. Они перли вперед всей массой, погибали и снова перли с полным презрением к смерти. Энергия защищающих Источник «лояльных» всяко должна закончиться раньше, чем орда истребителей, – их просто задавят массой, заплюют, разорвут на куски. Даже самый мощный Измененный не способен непрерывно генерировать мороз, залпы сжатого воздуха или наносить кинетические удары – ведь энергию надо было восстанавливать. Да, пока что они сменяли друг друга: вместо кинетиков и фризеров в дело вступали пневматики и пьющие жизнь, но сколько их там, этих «лояльных»? Пять, десять, пятнадцать? Даже в последнее уже верилось слабо: когда на станции начался локальный конец света, и все полетело в тартарары, держать столько серьезных боевых единиц на охране Источника – безумное расточительство. Стало быть, максимум – десять.

В таком случае их ресурс уже вот-вот исчерпается, и тогда… Сеятель не успел додумать, что «тогда», потому что в этот момент его самого атаковали. Что же, вот и ответ на вопрос о преследователях: они уже тут.

* * *

Первый натиск был страшен. Сильнее даже, чем в красноярском аэропорту. Однако Сеятель выстоял. Теперь у него прибавилось возможностей, и в этом бою он будет не один: при нем целый отряд Новых, которые хоть и не в состоянии были помочь ему с Источником, но здесь – вполне. Сеятель активировал режим паука, сделав себя центром паутины, а Новых, разбросанных по всей территории АЭС, связал с собой тонкими, незримыми энергетическими нитями. Только нити эти были не управляющими, а каналами, через которые он тянул для себя энергию. Вовсе не факт, что Измененные еще понадобятся ему в качестве бойцов или помощников, а вот в качестве источников энергии они нужны прямо сейчас. Конечно, он охватил не всех – нескольких оставил для прикрытия на случай каких-нибудь непредвиденных обстоятельств, а вот остальные стали его донорами.

Кроме того, нападавшие не учли и еще одного фактора. Сеятель – это не Измененный четвертой ступени и не Посвященный. Это совсем другой уровень, и он может то, на что не способны все остальные. Совсем рядом с Сеятелем пульсировало могучее энергетическое сердце атомной электростанции. Ни один Измененный в мире не мог поглощать такую энергию и применять ее в своих целях. Сеятель – мог. И применил. Его врагам предстояло узнать, что они переоценили свои силы, что здесь не повторится история с красноярским аэропортом. В Белоярской Зоне совсем другие условия. За несколько часов выигрыша по времени Сеятель успел сделать эту землю своей, и теперь она давала ему заметное преимущество.

Так что первоначальный успех нападавших вначале сменился состоянием неустойчивого равновесия, а затем чаша весов стала постепенно склоняться в сторону нового хозяина Белоярской АЭС, что вызвало на его лице удовлетворенную улыбку.