Текст книги "«Рим». Мир сериала"

В первой серии, подкладывая Октавию под Помпея, матушка делает ей крышесносный боевой раскрас, но сама красится весьма скромно.

К. Жуков: Ну, во-первых, мы не знаем, как она красилась на самом деле, потому что ее красил художник по гриму. Он хотел что-то подчеркнуть. Не показать, как это было по-настоящему, а создать некий драматургический замес. И грим Атии должен был что-то символизировать. Я думаю, что он должен был подчеркивать красавицу дочку на фоне более тусклой и бэушной мамы. Помпей сразу обратил внимание на дочку и воспылал. А вообще-то римляне активно пользовались косметикой. Они знали пудру, белила, румяна. Подводили брови, красили губы, глаза. Статуи того времени были раскрашены в попугайские цвета. Поэтому я думаю, что такой безумный боевой раскрас мог иметь место. И даже в приличном обществе прокатывать.

Есть ли свидетельства, что существовали опасения установления диктатуры Помпея после вероятной победы над Цезарем?

К. Жуков: Трудно сказать. Видимо, все понимали, что и Цезарь, и Помпей – просто люди, которые борются за власть.

Как правильно – динарий или денарий?

К. Жуков: Правильно и так и эдак. «Динарий», похоже, более древнее слово.

Неужели в Риме вот прям каждый разжившийся деньгами нищеброд типа нашего Тита Пулло мог нанять где-то лектику с рабами?

К. Жуков: Как и сейчас. Возьми чемодан денег, приди в салон Bentley, купи себе Bentley. Некоторое время ты на нем поездишь. Пока тобой не заинтересуются налоговые органы. Тогда точно так было. Прийти и нанять лектику – запросто. Тем более Тит Пулло такой бодрый, что мог всем объяснить: «Я за вас, падлы гражданские, восемь лет по пояс в крови, понимаешь. А вы тут…» Таким напором он мог убедить кого угодно. Напором и деньгами.

Может быть, надпись Labienus fui – это как Je suis Charlie? То есть автор этого граффити пытался выразить свою поддержку и приверженность. Типа: «Я – Лабиен, а Цезарь – тиран».

К. Жуков: Как мне объяснили специалисты по плебейской латыни, Labienus fui означает «Лабиен был здесь». Ну, как на заборе: «Здесь был Вася».

Расскажите, пожалуйста, как в Риме относились к геям?

К. Жуков: К геям относились по-разному. Слухи о том, что в Риме всех все пользовали под хвост, это чушь. Если бы была такая распущенность, они перестали бы размножаться. «Заднеприводной» тематике в поздних источниках уделено много внимания. Поэтому кажется, что геев там много. Можно подумать, что все постоянно с выпученными глазами бегают по Риму и ищут, кому бы впердолить. Это заблуждение. Потому что классический Рим времен республики отличался пуританскими нравами. Они, конечно, позволяли себе расслабиться во время вакханалий. Но в целом это люди крайне приличного поведения были. Поэтому к геям относились, я так полагаю, не очень хорошо.

Нельзя ли поподробнее разъяснить про нравы того времени касательно гомосексуальных контактов среди младшего командного и рядового состава легионеров, а также среди гражданских?

К. Жуков: В армии «жоположество» каралось смертью. Среди «цивилов» было попроще. Хотя опять же, все это сильное преувеличение. Насчет того, что в Риме с гейством был полный порядок и его было много, – я думаю, не больше, чем у нас сейчас. Оно просто было.

Про анальный секс в Древнем Риме. Вроде так даже унижали побежденных врагов?

К. Жуков: Да, побежденных врагов так унижать могли. Это не совсем люди, с ними можно делать всякие интересные штуки.

Для римских граждан соитие с ребенком, да и вообще с субъектом мужеского пола было допустимо?

К. Жуков: Знаете, это слишком широкий вопрос. Что значит с ребенком? С чьим ребенком? Если это ребенок раба – делай с ним, что хочешь. Раб – это же твоя вещь. Вот у меня есть, я не знаю, дрель. Я ее купил, она моя, захотел и в сердцах разбил об стенку. Или мобильный телефон. Скажут: «Клим Александрович, какой вы горячий». С таким же успехом римский гражданин мог некоторым образом «утешиться» с несовершеннолетним рабом мужеского пола. Это не осуждалось и не поощрялось. Конечно, мы и сейчас косо смотрим на людей, которые каждую неделю разбивают свой мобильный телефон просто потому, что они такие невыдержанные и любят кидаться в своих семейных или подчиненных мобильниками. Ну, дураки. С другой стороны, если они могут себе это позволить, то пускай. То же самое, я думаю, было и тогда.

А разве в Риме во времена Цезаря не травили гомосексуалистов? Я читал, что в армии к ним применяли физические наказания. То есть могла ли Атия радоваться связи Цезаря и Августа? Мог ли Цезарь (теоретически) «бахнуть» Августа?

К. Жуков: Теоретически Цезарь мог бахнуть Августа. Тем более что слухи такие ходили. Но, во-первых, это слухи. Они не подтверждены ничем объективным. Это как сейчас – в ленту новостей заходишь на каком-нибудь сайте, а там новость: «Британские ученые открыли бессмертие», «Шок: рыба с головой Филиппа Киркорова изнасиловала рыбака». «Цезарь “бахнул” Гая Октавиана» – из той же серии. Но, повторюсь, теоретически среди высшей аристократии так быть могло. Высшая аристократия потому и высшая, что может себе позволить чуть больше, чем все остальные. Это во-первых. Во-вторых, большое количество денег и свободного времени кое-кого может спровоцировать на излишнее употребление горячительных напитков. Досуг же нужно чем-то заполнить. Ну и вообще, как только человек начинает беситься с жиру, он может обратить внимание на особей одного с собой пола, например. Но это только теория. Фактически мы не знаем, была ли какая-то порочная связь между Цезарем и его внучатым племянником.

V
Таран коснулся стены

К. Жуков: Пятая серия начинается с того, что сидят помпеянцы и сочиняют цидулу Цезарю. Они хотят как-то помириться, но при этом сохранить лицо. Помпею помогает сладкоречивый Цицерон, который знает, как нужно сформулировать, чтобы и овцы были целы, и волки сыты: Помпей молодец и Цезарь тоже молодец. Сразу скажу: как было по-настоящему, мы не знаем. Тут же злобствует старикашка Катон, а Брут корчит скептические физиономии. Так здорово все сделано, видно, что режиссер дрючил актеров, чтобы они играли, собаки! На лице у Брута написано: «На фиг вы мне все сдались! Что я тут делаю? Надо валить». Но пока нельзя, потому что это будет слишком по-рабски.

Катон возмущается больше всех, он говорит что-то вроде: «Это оскорбительно. Мы не мужчины, мы черви». А Цицерон ему замечает: «Черви – это слишком, они не умеют так шустро улепетывать, мы скорее бараны». Все заканчивается конфликтом среди союзников, потому что Цицерон настаивает, чтобы Помпей, как заваривший эту кашу, встретился с Цезарем и извинился. А Помпей отказывается.

Д. Пучков: Решительно отвергает.

К. Жуков: Он говорит: «Мириться – да, но только притворно, и никаких личных встреч». Он задумал некий тактический маневр: отплыть из Италии в Грецию. Кстати, это правда. По ходу всей пятой серии Помпей пафосно стоит на берегу моря, смотрит куда-то вдаль, и понятно, что вот-вот они уедут. На самом-то деле план придумал не Помпей. Это было коллегиальное решение, потому что, насколько можно судить по имеющимся источникам, в первый раз план эвакуации из Италии по морю рассматривался еще 17 января 49 года на заседании сената. Но на какой-то момент победил план продолжения войны в Италии. Рассчитывали все-таки набрать легионы, успеть обучить пополнение. Надеялись, что у Цезаря не сложится с римским населением, которое ему придется тиранить.

Д. Пучков: Население восстанет.

К. Жуков: Да, население этого не любило ужасно. Но у Помпея на тот момент был вполне конкретный козырь, который в фильме не показан: Помпей доминировал на морском театре военных действий, потому что его сын Секст являлся начальником крупной флотилии и был сильнее, чем цезарианские морские силы. У него была серьезнейшая свобода маневра. И судя по всему, Помпей на это делал основную ставку: можно будет по морю перебрасывать как войска, так и припасы в Италию. Или из Италии. И он, наверное, рассчитывал таким образом некоторое время продержаться, пока верные легионы из Испании не ударят через Галлию в тыл Цезарю. Фон Клаузевиц считал, что, если бы Помпей так и продолжал действовать, у него, скорее всего, были бы шансы на победу. Если кто не знает, Карл фон Клаузевиц – это знаменитый австрийский военный теоретик и военный историк.

В некоторых работах – назовем их историческими – говорится, что не очень понятно, почему Помпей бежал из Италии. По-моему, никаких непоняток быть не может. Что в это время происходило в Италии? В это время Луций Домиций Агенобарб сидел в Корфинии (это условно ключ-город к Южной Италии). А сам Помпей базировался в Брундизии (это современный Бриндизи, южный порт на Апеннинском полуострове). То есть на севере и в Центральной Италии доминировал Цезарь, а на юге как-то держался Помпей. Цезарь взял Корфиний, не понеся потерь. Все войска Агенобарба перешли на его сторону и Агенобарба сдали. После этого у Помпея должна была гореть земля под ногами. Об этом мы чуть ниже скажем.

Пока происходит игра в высокую политику, Тит Пулло валяется в инсуле Ворена и спит на лестнице.

Д. Пучков: Пьяный, как обычно.

К. Жуков: Как обычно, пьяный, о чем сообщает дочка Ворена. Ворен всех успокаивает, говорит, что Пулло скоро уедет. Но пока он не уехал, он начинает присматриваться к нехорошему поведению жены Ворена Ниобы. А еще сообщает Ворену, что жить не может без той девки, которую отвязал от фаркопа телеги с золотом.

Д. Пучков: Ирки.

К. Жуков: Да, Ирины. Почему она Ирина? Имя греческое, а девка, судя по сценарию, то ли из Германии, то ли из Галлии.

Д. Пучков: Может, она Эйрина какая-нибудь, нет?

К. Жуков: Аэриния. Черт его знает. С именами в фильме полная загадка. Почему Ирина, а не какая-нибудь Брюнхильд, Бруня?

Д. Пучков: Брунька.

К. Жуков: Пулло не может жить без Ирины, но в Риме-то он ее потерял – то ли пропил, то ли еще что, потому что она оказывается в рабстве у какого-то негра. Видимо, в заведении, где Пулло пил.

Д. Пучков: Это любовь.

К. Жуков: Он ее выкупил и приволок в дом к Ворену. Ну а Ниоба подумала, что Пулло, который спалил их с Эвандером, ее любовником, мужем ее сестры, эту девку приволок, чтобы следить за ней. На что сестра Ниобы Лидия (Ниоба, Лидия – странные имена, они гречанки, что ли? Они же обе римлянки!) замечает, что этот здоровенный дегенерат Пулло так тонко действовать не способен. Если бы он хоть что-нибудь заподозрил, то давно бы все рассказал Ворену – и Ниоба точно бы об этом узнала, потому что Ворен ее давно бы побил.

Пока суд да дело и Пулло решает вопросы с Ириной, Цезарь обсуждает с Антонием и своим хаус-ниггером Поской положение на театре военных действий. Цезарь доволен, что Помпей отказался с ним встречаться, Цезарю это на руку. Тут можно сценаристов всячески похвалить, потому что позиция абсолютно выигрышная. «Я ему предлагал, – думает про себя Цезарь, – встретиться и решить вопросы миром. Предлагал, а он отказался. Теперь он мне предлагает, но отказывается встречаться. Что это значит? Он меня пытается обмануть! Народ Рима должен видеть, что позиция Цезаря прозрачна, честна, предельно открыта и, самое главное, законна. А Помпей делает что-то не то…»

Д. Пучков: Мутит что-то.

К. Жуков: Естественно, тому же радуется Антоний, который кричит что-то вроде «Вперед, на Помпея!» Цезарь ему говорит: «Придет время, мы выступим». – «Когда?» – «Когда придет время!» Дальше интересно было сказано: «Яблочко давно созрело и только того и ждет, кто его сорвет с ветки». На что Цезарь замечает, что Помпей не яблоко. Мне очень понравилось.

Д. Пучков: Сделайте лица попроще, да.

К. Жуков: Да. Ну и на самом деле Помпей не был яблоком. Кто не помнит, звали его Гней Помпеус Магнус, то есть Гней Помпей Великий. Великим его прозвали не зря: он прошел огонь, воду и медные трубы. Участвовал в разных войнах и был великим военачальником, стратегом и тактиком. Поэтому когда мы смотрим даже это очень неплохое кино, то должны понимать, что 99 % того, что происходило на театре военных действий, в фильме не показано. Начало шествия Цезаря к римскому престолу было триумфальным, но это не значит, что оно было таким на 100 %. Были и морские поражения тяжелейшие и, забегая вперед, было страшное поражение при Диррахии, на территории современной Албании, откуда Цезарю пришлось спешно отступать к Фарсале, где он чудом одержал победу над Помпеем. Но это, опять же, мы сейчас…

Д. Пучков: Забегаем…

К. Жуков: Забегаем вперед. По сюжету фильма Цезарь практически постоянно находится в Риме и оттуда раздает какие-то распоряжения. Напоминаю: речь идет все еще о 49 годе до н. э. На самом деле все было не так. С весны по лето 49 года Цезарь находился в Испании. Он там воевал, потому что Испания была одним из оплотов помпеянцев. Не приведя Испанию хотя бы к видимой покорности, думать о том, чтобы править в Италии, было слишком самонадеянно.

Цезарь был толковый человек, он отлично понимал, что, пока сохраняется возможность переброски свежих легионов из Испании через Галлию в тыл, о ведении военной кампании против Помпея даже речи быть не может. Ты уедешь за ним в Грецию, а тебе в Испанию подпустят ловко так, незаметно 10 тысяч военных. И что ты будешь делать? Обратно ехать придется. Это опасно. В сентябре Цезарь покидает Испанию и по дороге берет Массилию, она же Марсель, на юге Галлии. А Помпей в это время в Македонии набирает новые легионы и руководит их подготовкой. Лентул Крус (был такой его сторонник) набирает два легиона в провинции Азия, Сципион Назика – еще два легиона в Сирии. Нам показывают, что помпеянцы постоянно сидят в какой-то палатке и мрачно друг с другом о чем-то трут, но они там не сидели, они, как правило, занимались подготовкой к военным действиям. Ну а Цезарь со своими сторонниками бегал буквально по всей республике и давил очаги, на которые могли так или иначе опереться помпеянцы и лично Помпей.

Пока мы все еще уныло пребываем в 49 году до н. э. «Уныло» – очень правильное слово, потому что Ворен приуныл: он вложил серьезные деньги и средства в приобретение и доставку рабов из Галлии. И, как мы помним, они находились на специальном рабском рынке. Там их должны были подкормить, чтобы можно было их продать подороже. Подкормить-то их подкормили, но чем-то не тем. Когда Ворен приходит на рынок, выясняется, что все рабы перемерли от кровавого поноса. И смотритель рынка говорит: «Я их даже убирать не стал, они лежат тут уже два дня, чтобы ты увидел, что мы честные люди, мы не сделали ничего плохого. Мы их не продали, вот они, собственно, все».

Ворен оказался в крайне непростом положении.

А Цезарь вместо того, чтобы ехать воевать в Испанию, а на обратном пути по случаю (чтобы два раза не ходить) взять Марсель, берет раз за разом Сервилию, которая, наконец, дождалась.

Д. Пучков: Заочница.

К. Жуков: Да, заочница Сервилия перевелась на очное. И так это у них здорово получается: Антоний жалуется своей полюбовнице Атии, мол, Цезарь их на бабу променял, воевать не хочет, ему лишь бы тусить в Риме. Какие-то нелепые отговорки придумывает, чтобы никуда от своей Сервилии не уходить.

Д. Пучков: Воюет под одеялом.

К. Жуков: В фильме они на раздевание играли в кости, очень прикольно. Кстати, Антоний зря жаловался, потому что…

Д. Пучков: Римляне играли в кости?

К. Жуков: Да, играли, костей археологи полно находят.

Д. Пучков: А в карты?

К. Жуков: Нет, карты появились только в конце XV – начале XVI века нашей эры. Я не знаю, какие были правила игры в кости.

Д. Пучков: Примитивные, по всей видимости.

К. Жуков: У кого больше, чет-нечет какой-нибудь или угадай, что выпадет. Не знаю, никогда не интересовался. Может, какие-то записи по этому поводу и есть – римляне азартные игры любили. Но как я уже говорил, Антоний-то зря жалуется, потому что зимой начались активные действия в Италии. По крайней мере, маневренные действия. Цезарь часто находился на передовой, у него просто никакой возможности закрутить как следует с Сервилией не было. Он один раз в жизни позволил себе, скажем так, «такое» во время военных действий, когда крепко завис с Клеопатрой.

Д. Пучков: С Клепой.

К. Жуков: С Клепочкой завис, да. Это же экзотика. Она смуглая, а он никогда таких баб не видел. Тем более она была не женщина, а богиня, а, знаете, с богиней покрутить несколько месяцев – это же бесценно. Где такое еще бывает?

Д. Пучков: Не каждый устоит.

К. Жуков: Цезарь всего лишь потомок Венеры, а она-то прямо говорит: «Да, а я богиня». К февралю Цезарь собрал когорту новобранцев, и к нему прибыл VIII легион ветеранов. Он двинулся с этими войсками на Луция Домиция Агенобарба и вышиб его из Корфиния. Цезарь руководил всем этим процессом, поэтому, в общем, зря на него ругаются.

Ну а почему Помпей ломанулся в Грецию? Потому что, во-первых, до Греции ближе, чем до Испании. Кроме того, у него там сильные позиции были еще со времен Третьей войны с Митридатом. Когда Помпей из Брундизия эвакуировался, у него не хватило кораблей, чтобы сразу всех переправить, потому что корабли в большом количестве были задействованы для осуществления морской блокады цезарианцев. Так что вывезли только половину войска, а сам Помпей остался в Брундизии руководить отправкой всех остальных. Они чудом смогли выбраться. Еще немножко – и Брунди-зий бы пал, их бы там всех прижали. Но Помпей был лихой человек. Его в фильме показали не очень: он брюзжит все время, вспоминает какие-то моменты из прошлого… видно, что уже все.

Д. Пучков: Всепропальщик.

К. Жуков: Да. А на самом деле было совершенно не так, и были моменты, когда даже у Цезаря все висело на волоске.

Атия продолжает заботиться о потомстве: она как любящая мама хочет, чтобы сын и дочь все время находились в движении, постоянно были чем-то интересным заняты. В частности, она застала Октавиана, когда тот красил ногти своей старшей сестре Октавии. «Что ты делаешь?» – «Мама, так интересно, целое искусство!» Что-то с парнем совсем не то! Атия наняла Тита Пулло, чтобы он учил Октавиана. Она сказала: «Я наняла солдата, чтобы он тебя учил. Не того мрачного республиканца, он мне не нравится, а того веселого простака». – «Тита Пулло?» Там еще хорошая была фраза, вроде того, что «Настало тебе время учиться быть мужчиной, убивать врагов, совокупляться».

Д. Пучков: Самое важное занятие.

К. Жуков: Да-да-да. Октавиан брюзжит: «У меня еще будет время». – «Да какое время! Ты пока читаешь своих греческих дураков, умнее не станешь точно совершенно». Такая практичная баба! И конечно, божественный момент, когда Пулло учит Октавиана фехтовать на щитах и мечах. У них: а) был интересный диалог; б) мне как специалисту по постановке театральных боев было интересно, как они решат проблему фехтования на римском оружии, потому что это чертово наказание для постановщика. Это оружие ни для чего не приспособлено. Берешь и понимаешь, что щит не на локте, а в кулаке держать нужно, причем планка, за которую ты держишь, расположена параллельно земле. Как держать – пес его знает. Как сумку поднимаешь с земли и несешь.

Д. Пучков: Он действительно такой был?

К. Жуков: Да, на сто процентов. Это традиционный римский способ удержания щита. Если взять его на вывернутую руку, на бицепс, то бицепс быстро отвалится. Какой бы ты ни был выносливый, долго ты его не продержишь, потому что щит республиканской поры весил больше пяти килограммов.

Д. Пучков: Утюг фактически.

К. Жуков: Это утюг, который размазан на очень большой рычаг, у него помимо веса еще и изрядная парусность. Я не знаю, как им активно манипулировать. Им можно пользоваться только в одном случае: если вокруг тебя стоят такие же, как ты, дегенераты с оловянными глазами и в медных касках и вы в ногу идете, держа перед собой эти самые щиты. Как с этим устраивать показательное фехтование один на один, да еще кого-то учить чему-то? Ну, в общем, в фильме у них ничего не получилось. Все выглядит крайне убого и надуманно. Показуха.

Д. Пучков: Ну как чайник стандартно думает – вот щит, вот меч, – руби, подставляй, руби, подставляй. Чтобы бить куда-то щитом – даже в голову не приходит. А он там ловко его все время тюкал то так, то сяк, то из-под щита по ногам, то сверху щитом приложил.

К. Жуков: Щитом тюкать обязательно надо. Он тяжелый, можно треснуть как следует. Но в кадре выглядит убого, как показуха, замаскированная под урок фехтования. Я почти уверен, что на самом деле никто этому не учился. Это было не нужно. Щит строевой, меч строевой, ну какое там фехтование! Еще из Вегеция мы знаем (более поздний автор, конечно), что легионера нужно учить двум приемам: щит поднять, мечом колоть, – всё!

Д. Пучков: Новобранцев чему-то же учили? Или они только ходили строем и тыкали заточенной железкой? Приемы совершенно примитивные были, раз можно было быстро пополнение подготовить?

К. Жуков: Тогда считалось, что солдата не нужно учить рубить мечом, мол, если надо рубануть, он и так рубанет. Римский гладиус в принципе не предназначен для фехтования. Это довольно тяжелый и не очень длинный кинжал. Да, он опасен, но опасен именно как средство убийства. Им нельзя фехтовать, потому что пальцы открыты, и если ты начнешь им фехтовать, тебе их неминуемо отрежут. Это очень больно.

Д. Пучков: И держать ничего не сможешь потом.

К. Жуков: Да. Гладиус к тому же странно отбалансирован, это не то, что можно использовать для фехтования. Но вот диалог у них был замечательный, потому что тощий Октавиан запыхался и говорит, что он воином быть не рожден, у него от всех этих физических упражнений только боль в селезенке. И лихорадка. А Пулло отвечает: «Не надо мне рассказывать, я видел, как ты убиваешь людей». – «Ты не понял. Если они не будут сопротивляться, я готов убивать их круглые сутки». – «По крайней мере из тебя можно сделать фехтовальщика, но только заурядного. Это лучше, чем ничего». – «Нет, это ерунда, кладбище завалено заурядными фехтовальщиками, лучше вообще ничего не уметь, чем уметь посредственно».

Д. Пучков: Молодец, в корень смотрит.

К. Жуков: Да-да-да. Тут-то Пулло и понял в очередной раз, что парень крепок умом, надо у него поинтересоваться о некоторых практических моментах общежития, потому что у Ниобы, у вореновской жены, какие-то шашни. Как бы вывести ее на чистую воду? И Октавиан очень умно говорит, что пока надо молчать, а вот когда будут факты, тогда можно будет говорить. Потому что как только скажешь об этом с минимальной степенью публичности, все домыслы обретут силу истины – и потом никому ничего не докажешь. Можно случайно обесчестить своего товарища по недомыслию. Так что сначала нужно собрать оперативную информацию, а уже потом на этом основании какие-то действия предпринимать. Толковый малец.

Д. Пучков: Да.

К. Жуков: А в это время Помпей все еще продолжает стоять на берегу моря и смотреть вдаль.

Д. Пучков: На берегу пустынных волн…

К. Жуков: К нему прибегает гонец и говорит, что Цезарь от перемирия отказался. Помпей жжет возвышенными фразами типа: «И что теперь? Как отрадно быть рабом, не иметь ни воли, ни принятия решений». Ну а пока Помпей рефлексирует по поводу собственной непростой судьбы, Ворен пытается хоть как-то наладить бизнес и посещает в бане известного разбойного авторитета Эраста Фульмана с целью занять денег. Фульман ему говорит, что с ростовщиками дел лучше не иметь, потому что занять денег легко, а отдавать потом непросто. «Если хочешь заработать, так какие проблемы, есть способы для центуриона в отставке заработать – походи со мной в качестве некой гарантии безопасности. Кто захочет ссориться с центурионом примипилом, да еще из XIII легиона? Никто не захочет. Поэтому давай ты со мной походишь в качестве поддержки». Ворен, будучи совершенно наивным в житейском смысле человеком, который ничего, кроме войны, не видел, не понимает, что его только что записали в качестве торпеды. Он думал, что будет телохранителем.

Ну а пока суд да дело, уличные художники, специализирующиеся в популярных молодежных направлениях, рисуют замечательные римские граффити. Особенно мне понравилось шикарное панно в стиле примитивизма, где изображены два совокупляющихся в догги-стайл человека мужского и женского пола – и подпись Caesar Servilia iuniae («Цезарь совокупляет эту самую»…)

Д. Пучков: Юнию.

К. Жуков: Нет, iuniae. Caesar Servilia iuniae – «Цезарь трахает Сервилию». Мне в очередной раз знающие люди сказали, что я зря брюзжу, что на этих граффити с ошибкой то или иное слово написано или склонение неправильное. Они говорят: это круто. Те, кто занимался оформлением, наняли какого-то чувака, который настолько крепко знает латынь, что даже ошибки им писал такие, какие были приемлемы в вульгарной латыни.

Д. Пучков: Ничего себе!

К. Жуков: То есть специалист по тамошнему олбанскому. Ну а Ниоба снаряжает Ворена на новую работу. Она ему плащик надевает, говорит: «Уважаемый человек, работаешь с уважаемыми людьми». Вот бабы, а! Цезарь прогуливается со своей законной супругой Кальпурнией, которая едет в паланкине, и смотрит, что там вокруг понамалевано, а намалевано все в три слоя. Естественно, картинки порнографического свойства, и чтобы никто не ошибся – там подписано, например, Caes Servilia cinaed, и правильная картинка с анальным сексом. Кальпурния в шоке и требует, во-первых, всех, кто это делает, найти, во-вторых, то, что уже нарисовано, стереть, и в-третьих: «Уважаемый муж, прекрати давать повод такой фигне, иначе я лишу тебя поддержки своей семьи. Ты сейчас не в том положении, чтобы заниматься подобной ерундой, сделай что-нибудь с этим».

Д. Пучков: Серьезный подход.

К. Жуков: Да. Мы не знаем, был ли роман у Цезаря и Сервилии. Ну да ладно, на этом половина сюжета завязана. Потом у Сервилии с Цезарем произойдет конфликт, и много чего по фильму драматургически развернется. На самом деле Цезарю некогда было заниматься какой-то ерундой. Он постоянно вел военные действия. Но если бы диктатор (а он к тому времени был уже диктатором) захотел поиметь кого-то на стороне, так никто бы слова не сказал.

Д. Пучков: Имеет право, да?

К. Жуков: Он же не жениться собирается на любовнице, бросив законную супругу. Он ничего плохого не делает.

Семья Кальпурнии действительно была очень уважаемая, но, знаете, обидеться в это время на Цезаря было себе дороже.

Ворен с Фульманом и его подручными прибывают на место проведения важных переговоров. Какие-то адские, совершенно немыслимые задворки. Мне понравилось, как Фульман жег, когда ругался на своего бандита, который всю дорогу что-то насвистывал: «Эй ты, хватит этого тевтонского воя! Не можешь заткнуться, выбери славную римскую песенку». Я сразу вспомнил, как в конце первой серии Цезарь в Рим вступал под славную римскую песенку.

Далее мы встречаем деловых партнеров Эраста Фульмана. Я сначала решил, что имелись в виду какие-то парфяне с напомаженными усищами, бородищами.

Д. Пучков: Мне показалось, что индусы.

К. Жуков: Мне тоже так показалось, но я подумал, что такого быть не может. Оказалось, все-таки индусы. Деловые партнеры сидят, кушают пахлаву, кишмиш, все вроде бы в порядке. Приглашают Фульмана отведать что-нибудь. Фульман говорит, что неплохо бы выпить вина. «У нас нет вина, выпей молока». – «Молока? Че, моча уже кончилась?»

Д. Пучков: Острит.

К. Жуков: Там начинаются жесткие переговоры, потому что, как выясняется, Фульману не заплатили или недоплатили за свиней, которых он продал благородному индусу, потому что свиньи не ищут трюфели, а они нужны были именно для этого. Фульман говорит, что, наверное, не выполняются условия содержания. Кормят их овсом, вот свиньи ничего и не ищут. Но индус отказывается платить, тогда Фульман с таким намеком заходит: «У вас что, правда, душа бессмертная?» То есть если сейчас тебя грохнуть, ты не испугаешься? «Нет». – «Отлично». После чего…

Д. Пучков: …тонко подводя…

К. Жуков: …тонко подвел партнера по кармическому процессу к удару сковородкой по лицу. Ну и просит Ворена сломать индусу руку. Ворен подумал-подумал и сломал. Но когда и после этого партнер отказался платить, Фульман говорит, что надо бы теперь перерезать горло. Ворен отказался это делать.

Д. Пучков: Засбоил.

К. Жуков: Взбрыкнул и убежал. Сцена короткая, но сильная: сыграно без слов, но очень здорово – по лицу видно, что Ворен балансирует конкретно, потому что он может вернуться, грохнуть того индуса и превратиться из приличного человека в бандита.

Д. Пучков: Убийцу.

К. Жуков: Да, в убийцу. И кстати говоря, Ворену этот путь придется еще пройти, потому что в конце концов он совершенно рехнется от происходящего. В этот раз он из последних сил удержался на краю и ушел. Но больше всего мне понравилось, как Ниоба ему говорит: «Как же ты мог убить, ты же не убийца, ты же приличный человек! А чем мы будем квартплату оплачивать?» Вот бабы, а! Вроде ничего не сказала, а мужика в такое неловкое положение поставила! Странно, что там индусы оказались. В I веке до н. э. регулярной торговли с Индией не было. Конечно, оттуда могли приезжать; возможно, кто-то в Индию ездил, но так, как Афанасий Никитин: приехал, посмотрел, поинтересовался и уехал. А вот чтобы запросто с индусами вступать в торговые конфликты… Это же нужно, чтобы они постоянно присутствовали – и в большом количестве. А постоянно они стали бывать там в конце I века н. э., может, в начале II века н. э.

Д. Пучков: Ну век, короче.

К. Жуков: А когда окончательно присоединили Египет, появилась возможность через порт на севере Красного моря спускаться вниз по Красному морю, мимо Мадагаскара плыть в Индию. В противном случае пришлось бы через Геркулесовы столбы огибать Африку. А на триремах того времени это как на Луну полететь – можно, конечно, только смысла нет.

Д. Пучков: Карфагеняне вроде плавали?

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: И вроде горилл встретили или кого там? Каких-то черных лесных людей. Африку не обогнули.

К. Жуков: Факт в том, что нужно было постоянное сообщение. Суэцкого канала-то еще не было. Нужно было иметь постоянные порты на Красном море, чтобы в Индийский океан быстро выплывать. Потом по суше через узкие места перекидывать товары в Средиземное море и везти их уже куда тебе надо, может, даже в Рим. Индусы там могли появляться, но так, как в фильме, вряд ли. Не убедили. Парфяне там могли быть, сарматы, скифы – кто угодно.

Д. Пучков: У индусов усы красивые.

К. Жуков: А у парфян, можно подумать, некрасивые. Вон у сирийцев какие усы, а бороды какие! Прямо как кирпич такой, ух!

Ну а пока Ворен порывает с Эрастом Фульманом и преступным прошлым, Цезарь порывает с Сервилией. Говорит, что все между ними кончено, а все, что он делает, только на благо республики. Сервилия, услышав такую мотивацию, немедленно пробила Цезарю с руки в лицо, а Цезарь тут же пробил ей обраточку.