Текст книги "«Рим». Мир сериала"

VII
Фарсал

К. Жуков: Седьмая серия называется «Фарсал». И посвящена она, как ни странно, битве при Фарсале.

Д. Пучков: «Грецкий» город?

К. Жуков: Да. Это, собственно, кульминация войны между оптиматами и популярами, то есть между сторонниками Помпея и Цезаря. Меня ужасно разочаровало, что саму битву фактически не показали.

Д. Пучков: Дорого!

К. Жуков: Могли бы на чем-нибудь другом сэкономить. Обидно! Нагнетали-нагнетали, а потом полторы минуты какого-то мельтешения пяти каскадеров – вот вам и вся битва. И Цезарь уже идет такой уставший.

Д. Пучков: Ну, драматически обыграли отлично. «Прощай, Поска, пошли гонца в Рим. Цезарь победил». Круто.

К. Жуков: Серия начинается с практического подтверждения слов Люция Ворена о том, что богов ругать не стоит, может получиться куда как нехорошо. Корабль, на котором они плыли, затонул, а два дурака – Пулло и Ворен – оказались на необитаемом острове.

Д. Пучков: Пулло мастерски обложил Нептуна.

К. Жуков: Тритона. Тритона он мастерски обложил.

Д. Пучков: «Кто ж тебя за язык тянул?»

К. Жуков: А необитаемый остров – какая-то коса песчаная, и понятно, что с него не выбраться. Пить-есть там нечего, в общем, плохо все. Впрочем, XIII легион с Марком Антонием до места доехал-таки.

Д. Пучков: «Что ты там царапаешь?» – «Письмо Ниобе пишу».

К. Жуков: Хорошо придумано.

Д. Пучков: «Ирине привет, если место останется».

К. Жуков: Ножом на камне что-то там ковыряет, здорово сделано. Тут надо пояснить, почему XIII легион поехал в Грецию, раскрыть, так сказать, контекст. Дело в том, что в июле Цезарь потерпел серьезное поражение при Диррахии (нынешняя Албания) и вынужден был отступать. Помпей хотя и не смог Цезаря разгромить, но нанес ему очень чувствительные потери и перехватил стратегическую инициативу. И вот они через весь этот гигантский полуостров поползли на юго-восток, в Грецию, и где-то недалеко от Фарсала Помпей Цезаря догнал. Цезарю требовались подкрепления, в составе которых приехал и XIII легион. Когда в фильме говорят: «Марк Антоний, срочно посылай XIII легион на помощь» – это чушь. Одним легионом там бы не обошлись. Кстати, у нас нет данных, что Марк Антоний на самом деле кривлялся и не хотел ехать. Ему поступило распоряжение – он явился.

Д. Пучков: Надо же добавить драматизма!

К. Жуков: И показать, какой он гнусный.

Д. Пучков: Ну все равно поехал же.

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: А там этот подонок прибежал от Помпея.

К. Жуков: И по морде получил.

Д. Пучков: «Вступай в нашу шайку».

К. Жуков: «Я совсем про тебя забыл». Тресь. Повторю, в фильме, к сожалению, битву при Диррахии вообще отменили. Ну ладно, не показали, так хотя бы упомянули.

Д. Пучков: Да, странно.

К. Жуков: На мой скромный взгляд, для сценария был бы большой плюс, если бы обозначили, что Помпей серьезную победу одержал, а то по фильму он получился полный дурак, который вписался в какой-то безумный блудняк, ничего не смог добиться и потом сыграл в ящик.

Д. Пучков: Ну, в сериале его показывают, как мне кажется, настоящим военным, то есть он ни разу не политик – не понимает, за что хвататься, куда бежать, что за принципы благородства, зачем здесь уступать, там помогать. Это неправильно.

К. Жуков: Брут молодец: непрерывно кого-то кроет и тут же извиняется, говорит – погорячился, такая нервная обстановка, не смог себя сдержать.

Д. Пучков: Нервы ни к черту.

К. Жуков: Так вот, прибыли легионы вместе с Марком Антонием, и у речки Энипей неподалеку от Фарсала Помпей догнал Цезаря. Оба войска остановились, встали лагерями, изготовились к сражению. А нам показывают то легионеров, которые скучают на острове, то лагерь популяров, то лагерь оптиматов, причем у Помпея в шатре делят шкуру неубитого Цезаря: «А такую-то провинцию кто получит?» – «Может быть, этот?» – «Ну, слушайте, ему жирно будет, просто денег дадим – и будет хорошо». – «А я хотел вот это». Помпей говорит, что они еще не победили, рано дележкой заниматься. А Катон отвечает: «Да все уже, победили, что ты нервничаешь? Надо заранее подготовить, так сказать, план раздела Польши, вернее, Рима». Тут опять нужно пояснить контекст. В самом знаменитом произведении, посвященном этой битве, – «Записках о гражданской войне» нашего дорогого товарища Цезаря – написано, что Помпей и Тит Лабиен (Лабиен – замечательный военный специалист, который командовал войсками Цезаря во время Галльской кампании, а потом перешел к оптиматам и воевал уже против него. Почему-то в сериале его нет) имели серьезнейший численный перевес.

Д. Пучков: В людях втрое, в лошадях впятеро.

К. Жуков: Ну, это в фильме так сказали. Цезарь такого не писал. Он говорил о 110 расчетных когортах пехоты Помпея против своих 80 когорт, конницы 7000 против 1000. То есть серьезный перевес в коннице получается – в семь раз и процентов на 40 пехоты. Положение у Цезаря очень-очень тухлое.

Д. Пучков: Да.

К. Жуков: Правда, Гай Азиний Поллион (еще один из военачальников Цезаря, который участвовал в этой кампании) приводит несколько иные цифры, поменьше, тем не менее получается большой перевес. Нужно сказать, какие войска у Цезаря имелись в наличии, потому что меня об этом все время спрашивают. Итак, XXVII легион набран в 49 году до н. э., участвовал в битве при Диррахии. XIII и XIV легионы – старые легионы Цезаря, еще со времен Галльской кампании. XII легион известен с 57 года, участвовал в сражении при Диррахии. XI легион тоже участвовал в битве при Диррахии. И знаменитый X легион – один из четырех легионов Цезаря, которые были набраны, когда он стал наместником Цизальпинской Галлии, своего рода гвардия. Десятый легион упоминается в сообщении о встрече с германским вождем Ариовистом в битве против нервиев; участвовал во вторжении в Британию, при осаде Герговии. За свои подвиги в Галльской кампании легион был назван equester, то есть всаднический. Это не значит, что они все на конях ездили, просто весь легион как бы перевели во всадническое сословие, настолько они замечательные.

Д. Пучков: Неплохо.

К. Жуков: IX легион – тоже из тех четырех легионов Цезаря, очень прославленное подразделение. Позже уже, если не ошибаюсь, при Октавиане Августе был известен как IX испанский. VIII легион – еще одна гвардейская часть Цезаря. При Октавиане стал VIII Августовым легионом. VII легион – тоже гвардия. Его потом переименовали в VII верный Клавдиев, Claudio fidelis. Говоря о численности своих войск, Цезарь дает более-менее подробную и правдивую информацию. Получается, что у него имелось около 22 тысяч человек, 275 человек на когорту. И Цезарь сообщает, что численность разных легионов сильно колебалась, например VIII и IX легионы были столь малочисленны, что вместе составляли один легион. Это неудивительно, ведь сначала им пришлось совершить очень тяжелый марш к Диррахии, потом драпать от Диррахии, а это неизбежные санитарные потери, дезертирство. Ну и непосредственно в сражении при Диррахии они понесли потери. Поэтому ничего удивительного в том, что у него легионы были разной «толщины».

Д. Пучков: И длины.

К. Жуков: Так точно. Вот мы сейчас подсчитали, что у Цезаря было девять легионов, или 90 когорт. Почему он пишет о восьмидесяти? Часть когорт отправили охранять лагерь и коммуникации. Так что в сражении смогли участвовать не все. И тут нужно понять, что такое легион во время поздней республики. Классический и полный состав легиона – это 4800 человек в десяти когортах. Когорта состоит из двух манипул и четырех центурий (кентурий). То есть нормальная численность когорты – примерно 360–400 человек в девяти подразделениях, и одна двойная когорта ветеранов – 700–800 человек. Плюс в легионе была вспомогательная конница, что в сумме составляло 4800 человек.

Но это штатное расписание в гражданской войне никогда не соблюдалось. Во-первых, не было времени набирать полный штат, потому что некоторые легионы формировались в самые краткие сроки – кого успели, того выставили. Ну и про потери я уже сказал. В итоге численность легионов Цезаря редко превосходила 3000 человек. Как правило, они были меньше. Поэтому и когорты такие тухлые, не 360–400 человек, а 275 в среднем. Нормальной численностью пехоты в девяти легионах было бы 36–40 тысяч человек. Но фактически их было не более 27 тысяч, возможно, 25 тысяч, а после марша от Диррахии в Фессалию стало как раз 20–22 тысячи. Я думаю, что Цезарь если и приврал, то несильно. Примерно так оно, наверное, и было. Все это еще Дельбрюк в «Истории военного искусства» вычислял. (Дельбрюк – это известный специалист по военной истории, один из основателей системного изучения военной истории.)

Как Цезарь выкручивался бы, если бы Марк Антоний не прислал четыре легиона подкреплений, большой вопрос. С конницей несколько сложнее. Конница – это вспомогательные части, данных о них не так много, как о пехоте, и они отрывочны. В любом случае у Цезаря ее точно было меньше, чем у Помпея. Возможно, не 1000, а 2000 человек или около того, учитывая германский контингент, который Цезарь в «Записках» называет левис аматуре, а исследователь Банк почему-то зачислил в германскую пехоту. Мне кажется, что, скорее всего, это была германская конница. Как-то сомнительно, чтобы в составе легиона сражалась германская пехота, да еще в Греции. Это не факт, но мне кажется, что они подразумевали в данном случае вспомогательные контингенты конницы.

Помпею Цезарь приписывает 11 легионов: девять собственных легионов Помпея и два легиона подкреплений, которые привел Сципион. 11 легионов – это 110 когорт, то есть примерно 45 тысяч человек. (Цезарь благородно рассчитывал врага с полным штатным составом.)

Д. Пучков: Молодец. Так победа убедительнее.

К. Жуков: Гораздо. Как будто у Помпея ни потерь не было, ни маршей они не делали. Однако почему-то Цезарь забыл, что в Диррахии Помпей вынужден был оставить 15 когорт под командой Катона, которого, таким образом, в одном шатре с Помпеем перед Фарсалом быть не могло. 15 когорт – это полтора легиона. И еще семь когорт, по сообщению Цезаря, Помпей оставил охранять лагеря и коммуникации. Если все это учесть, получится, что у него в сражении было 88 когорт, а не 110.

Д. Пучков: То есть не такой уж и драматический перевес.

К. Жуков: И скорее всего, когорты Помпея были более комплектны, потому что после победы при Диррахии он имел возможность набирать пополнение. Кроме того, пленных цезарианцев сразу записали в войска, распределив по разным подразделениям, чтобы они не могли какой-нибудь заговор составить. Поэтому когда мы говорим «когорта Помпея» и «когорта Цезаря», нужно понимать, что когорта Помпея была несколько тяжеловеснее. Но все равно разница не критическая. У Цезаря в среднем 275 человек на когорту, если у Помпея было 300 бойцов на когорту, это будет правдоподобно выглядеть. Так что у Помпея количество пехоты было на самом деле чуть больше – 24–25 тысяч человек. Получается разница не в полтора раза, а значительно меньше. Причем пехота Помпея была похуже, чем у Цезаря.

Д. Пучков: Почему?

К. Жуков: Во-первых, из-за большого количества новобранцев, которых Помпей непрерывно набирал. Во-вторых, пленные цезарианцы не горели желанием сражаться за Помпея. Да, армия так устроена, что если тебя одного поставят в центурию, то тебе придется воевать. Но никакого желания этим заниматься у тебя не будет. К тому же ты можешь товарища распропагандировать. В общем – неустойчивый элемент. И кстати, пехота у Помпея была не очень, он на нее не сильно рассчитывал, что видно из того, как он вел сражение. Помпеянскую конницу Цезарь исчисляет по отдельным этническим контингентам – это 600 галлов, 500 каппадокийцев, 500 фракийцев, 200 македонян, 500 галлов и германцев, 800 рабов-пастухов, посаженных на коней, 300 галатов, 200 сирийцев. В сумме получается 3600 человек, отнюдь не 7000.

Д. Пучков: Да.

К. Жуков: Но были еще фессалийцы, македоняне, норданцы и бессии, которых набрали во время марша. То есть еще 3600 человек, в сумме 7200.

Д. Пучков: Представляю, как это выглядело: «Слышь, ты, бери лошадь, поехали с нами».

К. Жуков: Ну, там и деньги платили неплохие. И можно было пограбить, а это важнейшее подспорье.

Д. Пучков: Перспективно.

К. Жуков: Да. Но там не могло быть 7200 человек, потому что ни один из помилованных сторонников Помпея не упоминал потом о таком перевесе. А они бы неизбежно начали об этом говорить.

Д. Пучков: Такая мегапобеда!

К. Жуков: Да. Более того, Орозий, например, сообщает всего о шестистах всадниках Помпея на левом фланге и пятистах на правом, а это 1100 человек. Это наверняка преуменьшение, но больше похоже на правду. Если у Цезаря была 1000, то у Помпея, наверное, 1500. Если у Цезаря было 2000, то у Помпея 3000 или 3500. Перевес был, но, как и в пехоте, непринципиальный. О том, что конницы у Помпея было больше, свидетельствует сам ход сражения, он на нее делал серьезнейшую ставку.

Я почему так на этом останавливаюсь – мне очень обидно, что в фильме обошли молчанием одно из знаменитых сражений Античности и гражданской войны, в частности. Хочется рассказать о том, что осталось за кадром.

Силы примерно равны. Войска Помпея на серьезном духовном подъеме, ведь они только что разбили великого Цезаря при Диррахии, и на волне этой победной эйфории они, конечно, были готовы сражаться.

Войска Цезаря вообще всегда были высокомотивированы именно потому, что с Цезарем они постоянно побеждали. Они прошли с ним Галльскую войну, непрерывно одерживая блестящие победы. Если их, случалось, били, то, как правило, с какими-то его подручными во главе. И все знали, что с Цезарем им сопутствует удача. Римляне – предельные фаталисты, они всю жизнь рассчитывали на благорасположение богов, и вдруг потомок Венеры, непобедимый Цезарь терпит такое поражение при Диррахии. Значит, что-то не то, не договорился с богами.

Д. Пучков: Боги отвернулись.

К. Жуков: Да. Войска Цезаря отступают, соответственно, барометр настроения в войсках пошел на минус. Тем не менее все-таки это войско Цезаря: опытнейшие полководцы, отборная пехота, много ветеранов. Ну да, численность поменьше. Но Помпей тоже великий военный, он знал, как использовать военную силу, и, наверное, входил в топ-5 в Риме.

Д. Пучков: Я бы сказал в топ-3.

К. Жуков: Плюс у него был Тит Лабиен, прославленный полководец, который знал Цезаря: они воевали вместе. Лабиен понимал, на что Цезарь способен, какова его тактика. Поэтому все повисло буквально на волоске.

Если вернуться к фильму, напомню еще раз, что Катона не могло быть в шатре у Помпея, он прикрывал коммуникации и тылы в Диррахии.

Д. Пучков: В сериале он злобно выкрикивает: «Рим – это мы». Призывая всех к чести, совести.

К. Жуков: Да. В фильме Помпей перегибает палку, говорит что-то вроде «Мы уже одержали победу… Как это, нет… если он там будет стоять еще месяц, у него все войска разбегутся или перемрут с голоду». Это не совсем правда. Помпей не мог решиться на активные действия, но и стоять на месте было нельзя, потому что Цезарь не был блокирован. Он мог уйти в любую секунду – и Помпею снова пришлось бы его догонять.

А марш – это опять потери, и непонятно, кто сумеет больше людей сохранить. И неизвестно еще, в какой местности придется сражаться. То есть Помпей не мог решиться на активные действия, потому что его пехота была ненадежной, а не потому, что армия Цезаря была блокирована и не было необходимости что-то делать. Скорее всего, Помпей боялся атаковать. Ему нужно было выгадать некую диспозицию.

В это время в Риме Атия слушает человека-газету, который, видимо, получает сведения по какому-то голубиному имейлу.

Д. Пучков: Быстро.

К. Жуков: Там в самом деле не очень большие расстояния, но трансляция ведется практически в режиме онлайн. Человека-газета сообщает, что войска генерала Помпея окружили мятежника Цезаря и готовы нанести решительный удар.

Д. Пучков: Он уже фактически на стороне Помпея.

К. Жуков: Ну, человек-газета ни на чьей стороне, он просто озвучивает новости. Атия понимает, что сейчас со сторонниками и родственниками Цезаря может что-то нехорошее случиться, и отправляет свою дочку Октавию к Сервилии договариваться с ней о защите и охране семьи на случай разгрома. На что Октавия говорит: «Слушай, ну как же так, я никуда не пойду». – «Что тут такого? Я послала ей подарки, она уже к нам хорошо настроена, тебе нужно всего лишь пойти и с ней поговорить немного». – «Ты думаешь, можно купить дружбу за раба с длинным членом?» – «И шесть бочек льда».

Одного раба может не хватить, а вот шесть бочек льда – это ж совсем другое дело!

Д. Пучков: Красота.

К. Жуков: В этот момент Лидия мирится с Ниобой, потому что они в прошлый раз поссорились, как мы помним. У них вообще сложные отношения. Какой-то, я бы сказал, промискуитет.

Д. Пучков: Да.

К. Жуков: Ну а Ворен и Пулло сидят на острове. И между ними происходит замечательный разговор. Пулло Ворена спрашивает: «Слушай, на том свете как-то учет новоприбывших поставлен?»

Д. Пучков: Розыск граждан налажен?

К. Жуков: «А в чем дело?» – «Да я вот думаю матушку навестить, когда мы, наконец, помрем. Она меня может не узнать, еще испугается. Явился, скажет…»

Д. Пучков: Здоровый, злобный.

К. Жуков: «Здоровый злобный мужик, обвешанный ножами какими-то…»

Д. Пучков: Лезет обниматься.

К. Жуков: «…лезет обниматься, небритый, что это такое? Как бы с ней там плохо не сделалось». И если фаталист, скептик и вообще пессимист Ворен уже предсмертные письма на камне пишет, то Пулло всегда смотрит в будущее с оптимизмом. Там трупы к берегу прибивает, так он с трупа снял красивый пояс, свой выкинул, а этот на себя надел.

Д. Пучков: Предложил пить из них кровь.

К. Жуков: Да. «Слушай, она, наверное, уже стухла».

Д. Пучков: «Она соленая, еще больше пить захочется. И вообще тухлая». Но тут Ворен заметил, что…

К. Жуков: Трупы-то плавают.

Д. Пучков: Надутые эфирами Плутона.

К. Жуков: И предложил сварганить из них плотик.

Д. Пучков: «И на маленьком плоту…»

К. Жуков: Нужно было им спеть – «но мой плот из трупов».

Д. Пучков: Ну и пусть.

К. Жуков: Бред безумный.

В это время Помпей и Цезарь готовятся к битве в своих шатрах.

Д. Пучков: Я бы даже сказал, что именно благодаря этому эпизоду Ворен и Пулло проявили себя как настоящие солдаты.

К. Жуков: Эти-то?

Д. Пучков: Из любой ситуации… Даже на трупах.

К. Жуков: Выгребут. Да, пожалуй.

Помпей и Цезарь готовятся к битве. Помпей в черной тужурке, у которой на груди вышиты серебряные узоры. Ну зачем это придумали? Почему нормальных доспехов ему не могли добыть? Античность, римское время изучены вдоль и поперек. Да, там масса белых пятен, но для фильма за глаза хватит того, что доподлинно известно. И денег истратили бы ровно столько же. На хрена вы людей одели такими клоунами безумными? Это же некрасиво, нефункционально и недостоверно. Правда, когда я первый раз смотрел фильм, то от общего накала «драматизьма» даже не успевал матом ругаться, не то что критиковать. А когда второй раз смотрел, уже обращал внимание на детали. Надо отметить актерскую игру, сценарное мастерство. И очень ловко работает человек с камерой.

Д. Пучков: Свет, цвет.

К. Жуков: Шатры сделаны прямо как по учебнику. Все направляющие линии кадра играют как надо. Можно на этом материале учиться, как должен работать оператор.

Д. Пучков: Наш чувак – Алик Сахаров.

К. Жуков: Так точно. И художник-постановщик. А сценарист, кстати, тоже наш – Давид Френкель.

Д. Пучков: Уж не родственник ли организатора ГУЛАГа?

К. Жуков: Такой ловкий.

Д. Пучков: Кто еще так может? Дедушка лесопилки на Соловках строил…

К. Жуков: А этот теперь сценарии пишет.

Д. Пучков: Надо изучить вопрос.

К. Жуков: Тут звучат замечательные фразы о том, что Помпей в приподнятом настроении готовится к сражению, а у Цезаря – пан или пропал. Поска говорит: «У них десять всадников против одного нашего и двадцать пехотинцев против десяти наших – и ты собираешься воевать?» Цезарь отвечает: «Мы должны победить или умереть, а у людей Помпея выбор гораздо больше».

Д. Пучков: Это преимущество. Надо воспользоваться – победить или умереть.

К. Жуков: Да-да-да. И начинается сражение – в кадре человек пять или, может быть, десять каскадеров, прыгающих друг на друга со щитами. И вот Цезарь уже победил.

Д. Пучков: Да.

К. Жуков: На самом деле все было значительно интереснее, потому что утром Цезарю донесли, что в лагере Помпея шевеление и когорты выходят из лагеря, то есть Помпей решился дать сражение (и это показано в фильме). И Цезарю пришлось немедленно реагировать: убегать дальше было бессмысленно, поскольку место более или менее удобное, да и бегать все время невозможно. И он решился…

Д. Пучков: Он решил не оттягивать конец.

К. Жуков: Да. Войска построились друг напротив друга. Они стояли на берегу речки Энипей, поэтому классическое античное построение (средневековое, впрочем, тоже), когда в центре стоит пехота, а на флангах конница, чтобы активно действовать и прикрывать пехоту, – не получилось. Фланг упирается в реку, и там коннице нет пространства, поэтому всю конницу одни увели на левый фланг, другие – на противостоящий им правый. Ну а все остальное было, в общем, классически: и у того, и у другого полководца войска построены в три боевые линии.

Правда, это линии не фаланг, как мы могли бы подумать, а когорт, стоявших на известном расстоянии друг от друга. У Цезаря было меньше пехоты, поэтому он вынужден был растянуть свои войска. И, видимо, у него плотность построения (то есть количество когорт на единицу площади) была несколько меньше. Тут мы видим, что Помпей не уверен в своей пехоте: он не пускает ее в атаку. Были ли там применены какие-нибудь предварительные ласки в виде легких вспомогательных лучников и пращников, которые бегали друг к другу в гости, кидались палками и камнями, неизвестно. Помпей делает ставку на атаку конницей. Ее, судя по всему, больше – и она надежнее. Она должна была ударить по коннице Цезаря, выбить ее с позиций и атаковать пехоте во фланг и тыл. И только после этого должна была атаковать пехота Помпея.

Д. Пучков: Извини, я тебя перебью, он в конце Ворену рассказывает, как действовал. Он там правильно хоть рассказывает-то? Примерно так и говорит: отправил конницу, а конница никак себя не проявила, их отбили, они ломанулись назад, смяли пехоту.

К. Жуков: Наверное, слегка привирает, чтобы как-то себя оправдать, потому что нам источники не совсем то доносят. Они рассказывают довольно понятную, но при этом вызывающую вопросы картину. Конница Помпея в самом деле пошла в атаку, а конница Цезаря оказалась в весьма неприятном положении, потому что была похуже и числом поменьше, так что она стала отступать. И тогда Цезарь развернул, если я не ошибаюсь, шесть когорт из задней линии навстречу вражеской коннице, после чего пехота подперла свою кавалерию и смогла отбить конницу Помпея. Причем Цезарь якобы применил военную хитрость и приказал пилумами колоть всадникам в лица. А поскольку среди них было множество фессалийских молодых аристократов, которые очень ценили свою благородную внешность и были не готовы к таким жертвам, они проиграли. Скорее всего, это некая метафора, потому что солдаты сами разобрались бы, что им делать, и вообще это полная дурость – приказывать куда-то колоть.

Д. Пучков: Куда этих пидоров тыкать?!

К. Жуков: Солдат наверняка сам по ситуации должен будет разбираться, куда их тыкать, в конце концов.

Д. Пучков: «Казалось, проиграть невозможно, это всегда плохой знак», – говорит Помпей. «Поле боя было на равнине у реки, у подножия низких холмов, примерно вот так (он там палочкой рисует). Войска сошлись здесь. Мои хорошо держались, поэтому я отправил конницу на его правый фланг, отсюда, значит. Что совершенно правильно, согласись». «Согласен», – говорит Ворен. «Но эти трусы не смогли прорваться – их отбросила одна-единственная когорта». Видимо, речь о фессалийской коннице.

К. Жуков: Врет.

Д. Пучков: Естественно. «Они развернулись и бежали. 200 всадников, не 7000. Они врезались прямо в мой левый фланг, свернули мой строй, как ковер, и обратили в бегство всю мою армию. И вот я здесь. Вот так был разбит Помпей Великий, вот так погибла Республика».

К. Жуков: Конечно, он привирает. Если конница во время атаки не смогла растоптать пехоту Цезаря, то при бегстве они уж точно не смогли бы растоптать пехоту Помпея. Вообще непонятно все получилось, впрочем, в фильме нам рассказывают примерно так, как было (за исключением численных соотношений). Конница атаковала, столкнулась с пехотой Цезаря и не смогла выполнить поставленную задачу. Но дальше непонятно, потому что, победив конницу Помпея, конница и подпиравшая ее пехота Цезаря пошли в обход фланга и тыла Помпея. Как пехота с конницей могли атаковать вместе? Как они могли удержать конницу Помпея, понять можно: пехота встала, а конница Цезаря пряталась за ней и выезжала для атак раз за разом. Это же многоактовое сражение, очень длительное. Конница сражалась тогда дротиками: сумка с дротиками на поясе, ну и меч для резни. Тяжелых рыцарских поединков на копьях в ту пору не было.

Д. Пучков: Прискакал, метнул.

К. Жуков: Метнул и ускакал. На это требовалось довольно много времени. А оказавшись вместе со своей пехотой, конные дротикометцы имели возможность за ее спиной отдохнуть и привести себя в порядок. Но, бросившись преследовать конницу Помпея, они должны были все делать быстро, а пехота с такой скоростью, да еще и строем перемещаться не может. Поэтому они не могли атаковать вместе. Видимо, было какое-то поступательное движение, когда и пехота, и конница отдельной частью фронта выдвинулись на фланг и потом вместе атаковали. И это оказалось решающим фактором.

Этакая комбинированная атака, которую конница Помпея уже не могла сковать боем, фланг не выдержал. Притом что и центр, и противоположный фланг со стороны реки ни те, ни другие проломить не могли. Они раз за разом сходились, бились, но плотно построенная пехота в лоб практически неуязвима. Конечно, если у одного войска сокрушительное качественное превосходство, то оно противника и в лобовом столкновении проломает. А так они могли бы драться до второго пришествия. Победа оказалась, как обычно, на фланге. Их свернули, как ковер, и победили.

Потери были катастрофическими, в первую очередь пленными, потому что Цезарь принципиально, насколько можно судить, не занимался резней. Это же его будущие подданные и тем более солдаты – зачем их резать просто так? Армия Помпея фактически прекратила существование после этого сражения. Помпей оказался в сложнейшей ситуации. И дальше в фильме хорошо показано, как оптиматы в шатре ссорятся: Брут полощет Помпея, Катон со Сципионом ругаются. «Куда мы пойдем?» – «Пойдемте в Грецию». – «Мы в Греции уже все обобрали, пойдем в Африку». – «А чем будем платить войскам? У нас нет денег». – «Так вот, давайте пойдем в Африку – и нам там дадут денег, потому что мы – Республика, мы законные правители, и вообще они нам должны». А тут диалог Цицерона и Брута: «Я устал, я поехал домой». – «Тебя казнят». – «Пофиг, главное, что домой».

Д. Пучков: Достали уже.

К. Жуков: Цицерон говорит: «Когда начинал все это дело, не знал, что придется так долго спать на жесткой кровати. Я не могу, я интеллигент, у меня доброе лицо».

После поражения при Фарсале антицезарьянская коалиция распалась. Все немедленно ломанулись к Цезарю. Брут и Цицерон – олицетворение тех людей, которые вернулись к нему. Он их очень ласково принял, и в фильме это замечательно продемонстрировали. «Где Помпей? Только не говорите мне, что он погиб». – «Уехал в Египет». – «Господи, ну что он делает, зачем это надо? Давно уже пора было сдаться. Мы же все друзья!»

Д. Пучков: Всех за стол!

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: На лице Марка Антония вопрос: «Кто это? Кого тут рядом сажаете, блин?»

К. Жуков: Ну да, он рассказывал, как кого-то бил кулаком…

Д. Пучков: …по рылу.

К. Жуков: Этакое офицерское застолье, где все хвастаются своей удалью молодецкой, весьма толково показано. Когда туда же подсадили Брута, все сначала слегка опешили. А Цезарь: «Нормально, продолжайте».

Д. Пучков: Разломил хлеб.

К. Жуков: Да-да. Ну а в это время к берегу прибивает плотик из трупов и двух полутрупов в лице Ворена и Пулло, которых подбирает следующий в Египет Помпей. Вот такой поворот сюжета. Помпей в самом деле решил идти в Египет, он думал, что у него там куча друзей. И главное, династия Птолемеев его сильно любит. В фильме он набрал себе каких-то греческих наемников, которые не знают, кто он. Потом они, так сказать, установили личность Помпея и решили продать его Цезарю. Но тут возник Ворен: «Слышь, ты! Ты вонючий грек, а это римский консул!» После чего перебил этих греков, чем сильно удивил Помпея.

Д. Пучков: Он этого, с железным носом.

К. Жуков: С железным носом главного грека зарезал, да.

Д. Пучков: «Вы все моя собственность!» Тут же объяснил, что к чему. И все послушались, что характерно.

К. Жуков: Опасненько.

Д. Пучков: Тут подошел Помпей вступить в беседу.

К. Жуков: «Что это ты сделал?»

Д. Пучков: «Ты кто?»

К. Жуков: «Он тебя хотел продать». – «А чем я заслужил такое твое благорасположение?» – «Да просто не люблю этих козлов».

Д. Пучков: Пулло был в который раз прекрасен. «Ты кто?» – «Я торговец». – «Мы знаем, кто ты».

К. Жуков: Пулло, что характерно, говорит Ворену, что отдать Помпея Цезарю неплохая идея – и война закончится, и они новые погоны получат. И дочь полковника в придачу.

А Ворен проявил благородство. Он же республиканец, а тут надежда республики, и он ее сейчас сам сдаст Цезарю? Отставить!

Ну а в это время в Риме Сервилия склоняет Октавию к лесбийской любви.

Д. Пучков: А до этого Октавия наяривала себе, приводя себя в состояние половой ажитации. И тут Сервилия подвернулась, они снюхались сразу.

К. Жуков: Сервилия вместо того, чтобы обеспечить охрану Атии, хочет кое-что выведать у Октавии.

Д. Пучков: У дочурки.

К. Жуков: Потому что та глуповата чуть-чуть.

Д. Пучков: Простовата.

К. Жуков: Непрошаренная, жизни не поняла еще совсем, а тут такая опытная бабища Сервилия.

Д. Пучков: Тварюга, блин!

К. Жуков: Человек-газета объявляет, что Цезарь выиграл. Вот это поворот! Атия сразу расцвела, на фиг теперь ей Сервилия нужна! Они и так друг друга не любили, а тут начинается откровенная вражда, которая потом перевернет всю римскую историю. Если бы не эти две бабы, все пошло бы совершенно по-другому.

Д. Пучков: Все зло от них!

К. Жуков: Под конец серии Ворен и Пулло приезжают, наконец, в расположение и рапортуют Цезарю, что встретили Помпея, отпустили его… Марк Антоний квадратными глазами на них смотрит: как это, что это? Цезарь, конечно, орет: «Это ты, центурион, решил вместо меня отпустить Помпея?! И что тебя на это натолкнуло?» Я примерно излагаю, так сказать, суть.