Текст книги "Нелюдь"

По пути туда успел отвести в сторону Адама и Гната и накрутить им хвосты за то, что они без меня приняли кого-то в банду, а ведь мы планировали пока никого не брать. Адам пытался оправдываться, что этот парень – один из лучших кандидатов. Что если бы не мы, то его забрал бы кто-нибудь другой, а плотник нам и самим понадобится. На будущее договорились все же пока никого в банду не принимать, а если случай особый, то на испытательный срок.

На рынке дети разбрелись каждый в свою сторону, а я отправился повидать дедушку Димитрия.

Дед обнаружился на привычном месте.

– Здравствуйте, дедушка, – вежливо поздоровался я. – Как ваши дела? Как торговля? Как здоровьишко?

– И ты здрав будь, отрок, – величаво поглаживая седую бороду, сказал дед, – хороша торговля. Распробовал народ картошечку мою и огурчики. Вот нахваливают и покупают.

– Наверно, много с землей работать приходится? – глядя на мозолистые руки деда, заинтересовался я.

– Да, – кивнул старик, – каждое утречко встаю и в лес за овощами еду.

– А зачем в лес? – удивился я и с ехидством добавил: – Или скажете, что картошку на деревьях собираете?

– Хе-хе, – засмеялся дед, – насмешил ты меня, отрок. Картошечка, она же только в землице родненькой растет. Хе-хе. А ты ее на деревьях искать предлагаешь.

– Так зачем вы тогда говорите, что в лес ездите, – обиженно сказал я. – Если не хотели над ребенком подшутить, то почему так сказали?

– Да ты что, внучок, – как-то разволновался дед, – как же я тебя обижать-то буду? Я же тебе как есть говорю!

– Ну как же «как есть». Я знаю, что картошку на больших полях выращивают. Вот.

– Не-э – протянул дед, махнув рукой. – Если бы у меня поле большое было, то я бы уже загнулся давно и ничего путного бы не вырастил.

– А как же вы тогда овощи выращиваете? – не понял я.

– Так это, отрок… друид я. Хе-хе. Вот и магичу помаленьку.

– Друид?! – вытаращился я на него. Только что дед походя разбил один из моих стереотипов. – Подождите! А разве друид – это не тот человек, который живет в лесу, носит белые одежды и управляет зверями?

– Хе-хе, ну необязательно, сказки это все, особенно про одежды белые. Если в них по лесу ходить, то они и выпачкаются быстро, и зверей своим окрасом пугать будешь. Так что друиды зеленый цвет любят и в нем ходят. Хотя тут каждый по-своему к этому вопросу подходит… индивидуально, во!

– С одеждой понятно, а как же лес и звери дикие?

– Ну, внучок, должен сказать, что у каждого уважающего себя друида есть свой лесок или там роща, силу которых для начала путем долгих и многочисленных ритуалов подчиняет себе. Затем он начинает учиться и постигать природу.

– Так, а как он сможет подчинить лес, если только после этого начинает учиться? – не понял я.

– Для этого есть учитель, – широко улыбнулся друид в тридцать два зуба.

«Ничего себе, – подумал я, – мне показалось или у него действительно клыки чуть больше, чем они должны быть?»

– Нел! – окликнул меня Адам. – Ты скоро?!

– Мне пора, – сказал я деду Димитрию, – надеюсь, в следующий раз мы продолжим наш разговор?

– Конечно, внучок, заходи. Буду рад с тобой поболтать.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил я, подойдя к Адаму. Обеспокоен я был тем, что просто так он бы меня прерывать не стал.

– Ничего такого, – подняв руки в успокаивающем жесте, сказал парень, – просто ко мне подошел человек Люка и сказал, что Люк ждет тебя в своем кабинете.

– Ты все правильно сделал, – решил похвалить я Адама, – Люк не такой человек, которого нужно заставлять ждать.

Стоя в дверях трактира, я кинул Адаму:

– Найди Андрея и Гната. После того как я узнаю, зачем нужен Люку, мы сразу же пойдем смотреть «их» склад.

– А я? – немного обиженно протянул парень. – Я тоже хочу сходить!

– А ты останешься с остальными и будешь за ними приглядывать, кто-то ведь должен этим заниматься, а ты для этого лучшая кандидатура.

– А как же Гнат?

– Гнат тоже хорош, но идею со складом предложил он, так что инициатива поимеет инициатора; посмотрю, как он вообще планирует все это дело провернуть.

– Тогда лучше и Федота с собой возьми, – посоветовал мне парень.

– Не понял… – резко подойдя к Адаму и, нахмурившись, спросил я. – У вас что, конфликт?

– Ну можно и так сказать, – отведя взгляд в сторону, сказал парень.

– А поконкретней? – настойчиво спросил я.

– Ну если поконкретней, то со всеми ребятами я уже успел наладить хорошие отношения, благо они успели оценить то, что я много знаю и умею, – не без гордости сказал он. – Даже Гнат уже старается перед принятием какого-нибудь решения переговорить со мной. Но Федот только вчера пришел в себя и относится ко мне настороженно. Он помнит меня растерянного и боязливого, каким я был после освобождения из дома Рыжего, но сейчас-то я другой. Вот он пока и не понимает, почему этого «слабака» все слушаются. К тому же, как мне показалось, раньше Гнат всегда советовался с Федотом, а сейчас он еще и мое мнение спрашивает. Федот, понятное дело, злится из-за этого, поэтому я считаю, что с ним могут быть проблемы.

– Хорошо, – приняв решение, кивнул я. – Правильно, что сказал мне об этом. Тогда мы пойдем вчетвером. Найди их, и пусть ждут меня где-нибудь неподалеку.

«Еще одна проблемка. Конфликты и обиды появились еще в детстве, а что будет, когда они постарше станут и у них начнется переходный возраст? Даже не представляю».

– Э-эх, – тяжело вздохнул я.

«Хорошо еще, что Федот от природы парень серьезный и сообразительный, я ему, конечно, помогу, но, думаю, он разберется, что почем».

Я постучал в дверь комнаты учителя и, не спрашивая разрешения, вошел.

В комнате находились Люк и Никон, которые с аппетитом поглощали еду из своих тарелок. «Мясо с кровью», – принюхавшись, подумал я, и рот тут же наполнился слюной.

– А вот и наш вивисектор пришел, – сказал Люк.

– А почему вивисектор? – спросил я, но сразу понял, что он хотел этим сказать.

– А кто пацану местному член ножом отрезал? Я, что ли?

– Для этого были причины, – серьезно сказал я.

– Да?! – изобразил Люк любопытство. – Ну так просвети меня, что это были за причины.

– Он назвал меня девчонкой, а сам, судя по его словам, любил мальчиков. К тому же объектом своей любви он почему-то сделал меня. Вот мне и пришлось преподать небольшой урок как ему, так и всем остальным поклонникам такой любви. И теперь все знают, что в случае каких-либо намеков или шуточек я вполне способен лишить их самого ценного для мужчины органа. Надеюсь, это заставит задуматься многих из них.

– Ах вот оно в чем дело, – с облегчением выдохнул Люк. – А я уж подумал, что у тебя после общения с дедом крыша поехала. И что ты захочешь повторить нечто подобное в следующий раз, только уже со мной.

– Плохие у тебя информаторы, – улыбнувшись, сказал я Люку. – Там было много людей, которые за день должны были уже распространить эти слухи по всем трущобам.

– Так они и распространили, – криво усмехнулся Никон, – только так распространили, что если услышишь, то не поверишь, что это про тебя.

– Даже так? А например? – Мне действительно было интересно, в какие небылицы смогла превратиться трущобная молва.

– Ну, например, судя по последним пересказам, ты дрался с пятью нападавшими и, отрезав им члены, прямо там сделал из этого ожерелье и теперь носишь его на шее.

– Что? – вытаращился я на него. – Ожерелье?! – Такого я точно не ожидал.

– Да, – нарочито серьезно сказал Никон, – но не переживай, это еще не все. Думаю, завтра окажется, что противников было десять и напал на них ты. Потом, как полагается, отрезал им всем члены и съел прямо там, на месте, как очень вкусный деликатес.

– Брр. – Меня передернуло, но я все же решил высказать свои мысли по этому поводу: – Это все, конечно, очень противно, – меня передернуло еще раз, – но если эти слухи послужат тому, что на меня меньше будут наезжать, то я только буду рад этому. И сам еще несколько небылиц добавлю.

– Ты был прав, – кинул Никон Люку непонятную фразу, когда я закончил говорить.

Люк кивнул и, повернувшись ко мне, сказал:

– Зайдешь завтра с утра, покажу твою новую собственность. А пока можешь быть свободен.

– Так меня что, позвали сюда для того чтобы узнать обстоятельства той драки? – возмутился я. – А я думал, вы мне про весело скачущую «бабушку» расскажете и про того мужика, которому руку оттяпало.

– Нет, – отрицательно покачал головой Никон. – Хотя Люк и за то, чтобы рассказать тебе все это, но лично я – категорически против. Ты хоть и довольно силен и талантлив для своего возраста, но все же ребенок, и захватить тебя для того, чтобы добыть информацию, проще простого.

– Согласен, – вынужден был признать я его правоту. – Если за ваши тайны я могу еще получить неприятностей, то лучше держите их при себе. У меня и так сейчас проблем хватает: то то, то это… Врагов все больше становится, хоть не выходи никуда!

– Ты был дважды прав, – кинул Никон Люку, опять непонятно для меня.

– Может, я хотя бы выйду? – сказал я, насмешливо глядя на Никона. – А то я прямо сейчас зардеюсь. Все, я ушел, пока.

– Стой, – окликнул меня Никон, – мои ребята просили передать тебе спасибо, особенно Энтон, которому ты перевязал руку. Если бы не ты, он бы умер или стал инвалидом, а так ему приживили кисть магией.

Я молча кивнул и направился к выходу. Закрывая дверь, услышал голос Никона, обращавшегося уже к Люку:

– Ты трижды прав.

Решив, что подслушивать не буду, я, спустившись вниз, быстро вышел на улицу.

– Ну что, готовы? – спросил я ждущих меня неподалеку от входа детей.

– Да, – быстро закивали они головами.

– Что ж, тогда пошли.

Так как идти молча я не хотел, да и было бы откровенно скучно, то решил пообщаться с Андреем и узнать его получше.

– Андрей, думаю, пришла пора нам поближе познакомиться. Ты не против, если я буду задавать вопросы?

– Не против, – тихо сказал мальчик.

– Хорошо, тогда скажи, а ты давно в трущобах?

– Три дня, – тяжело вздохнув, сказал мальчик.

– А как ты здесь оказался? Почему решил идти в трущобы? Как я понял, ты плотник, значит, смог бы найти себе работу в нормальном районе.

– Эх… – тяжело вздохнул мальчик. – Я начну с самого начала. Мы с папой работали в мастерской у купца Гонта. Отец был хорошим плотником. Когда мама умерла, то за мной некому было следить, и тогда папа стал брать меня с собой, с тех пор я и начал работать. Мне в мастерской очень не нравилось, было тяжело, но потом я как-то привык, и у меня даже что-то начало получаться. Последние два года я числился подмастерьем у папы и получал за это два серебряных в месяц. Мало очень, но хоть на еду для себя хватало. Через месяц я должен был сдавать экзамен на звание мастера, потому что уже год работал один… – мальчик шумно сглотнул, – но десять дней назад отец пошел с друзьями выпить в трактир и там с кем-то подрался. Ему проломили голову, и я два дня не отходил от его кровати. Думал, что, может, очнется. Но… через пять дней папа умер… – Мальчик опять сглотнул, и я понял, что он сейчас расплачется. – Собрав последние деньги, я похоронил отца и пришел на работу, но разозленный Гонт выгнал меня оттуда. Я пытался объяснить ему все, но он сказал своим охранникам, чтобы побили меня.

Получив несколько сильных ударов, я со злости выкрикнул, что если он меня не возьмет обратно, то я сожгу ему склад. А на следующий день кто-то поджег его мастерские, но это был не я, честно! Я не знаю, кто это сделал. Только вот все подумали на меня, и я чудом смог убежать от пришедших за мной охранников Гонта. В нормальных районах жить беглецом оказалось опасно, поэтому я и пошел в трущобы.

– Тогда тебе нужно как-то изменить внешность. А то вдруг узнают.

– А как изменить?

– Ну вот, например, хотя бы на голову надень, – сказал я, снимая свою бандану и отдавая ее Андрею. После чего с неудовольствием стал поправлять прическу и прятать уши.

– Будешь ходить с чуть опущенной головой, а то еще нарвешься на знакомого, а он тебя сдаст.

Через некоторое время молчавший до этого Федот спросил:

– Андрей, а склад, на который мы идем, это склад Гонта?

– Да, – кивнул он и, видимо, для того чтобы уговорить нас его обчистить, продолжил: – Там большой склад, много чего есть. Доски разные, много хорошего инструмента, готовые детали для столов и стульев… да много всякого! Только это… – несколько неуверенно сказал Андрей, отведя взгляд в сторону, – не нужно никого убивать. Там в охране сидят три добрых старичка. Они там и живут в отдельной комнате, очень хорошие люди…

– Не спеши за них беспокоиться, – прервал я его словоизлияния, – сначала мы посмотрим, что это за склад и что там можно взять, а там видно будет.

В дальнейшем разговоре я почти не участвовал, мальчишки общались, обсуждая какие-то свои темы, а я в это время шел и запоминал маршрут, которым нас вел Андрей. Несколько раз я, входя в транс, заимствовал у уличных торговцев яблоки, груши и другие вкусности и угощал ими детей. Первый раз, когда вошел в транс перед Андреем, он очень испугался. Вернулся я в тот момент, когда он судорожно пытался рассказать Гнату и Федоту, как я неожиданно пропал. Когда я сказал, что уже здесь и протянул угощение, Андрей лишь посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, а я, решив подшутить, вытаращил свои, чтобы он хорошенько мог их рассмотреть. Андрей вздрогнул и отвел взгляд, а затем тихо пробормотал: «Теперь я знаю, почему тебя все слушаются!»

Дойдя до места, мы забрались на чердак соседнего дома и принялись наблюдать за складом. Я предупредил детей, чтобы сидели тихо и не мешали мне слушать.

– А разве можно что-нибудь услышать и увидеть отсюда? – удивленно спросил Андрей.

– Конечно, – обернувшись, сказал я ему, – я же нелюдь.

Ребята замолчали, а я начал наблюдать за складом, который состоял из целого комплекса зданий, огороженных высоким деревянным забором. Три длинных здания расположились вдоль забора буквой «П», оставив в центре пустое пространство, в котором стояло несколько запряженных конями повозок.

Я прислушался. Из центрального здания отчетливо слышались звуки работы.

– Андрей, – позвал я мальчика для уточнения. – А тут что, и мастерская тоже?

– Да, – кивнул он. – Удобно это. Все материалы рядом хранятся, если нужно что-то – сам идешь и смотришь на складе, а в других мастерских как привезут что, так и не знаешь, что с ним делать. А здесь я работал с отцом весь прошлый год, пока нас не перевели в другое место.

– Тогда расскажи, что и где здесь расположено.

– Вон там по центру находится мастерская, а по бокам – склады. В одном – доски различных сортов, а в другом – готовая продукция. В том складе, где лежит готовая продукция, есть комната охраны. Я уже говорил, что живут там три дедушки, они хорошие, но уже очень старые. Не знаю, почему склад еще никто не ограбил, но сопротивление старики точно не окажут. Они и ходят-то с трудом. Гонту говорили, чтобы он поменял охранников на молодых или хотя бы нанял мага, чтобы установить хоть какую-то сигнализацию, но он очень жадный и ничего не захотел слушать.

– Это хорошо, что жадный, – сказал я, – если там есть действительно что-то ценное, то эта его жадность выйдет ему боком.

Дождавшись ночи, я спустился с чердака и, остановившись в темной нише, прислушался. Поблизости никого не было, отлично. В том дворе, куда я должен был попасть, по квадрату неспешно ходил старик с масляной лампой в руке, благодаря чему человеку даже без моего зрения было прекрасно видно, где он находится. Кстати, старик оказался действительно глуховатый, а проверил я это очень просто. Насобирал кучу подходящих камней и начал кидать их в разные концы двора. Дед ходил, совершенно ничего не замечая, лишь однажды встрепенулся, когда камень упал где-то в пяти метрах от него, но стоило мне увеличить расстояние метров на семь, как он совершенно переставал реагировать даже на громкие звуки…

Подгадав время, когда дед оказался достаточно далеко от меня, я, войдя в легкий транс, разогнался и взбежал на забор, а оказавшись наверху, тут же беззвучно спрыгнул вниз.

Посмотрел на деда. Тот, не выказывая никаких признаков встревоженности, не спеша брел по своему маршруту и сейчас как раз находился на противоположной от меня стороне, у склада готовой продукции.

Приблизившись к первому складу, я удостоверился, что его ворота были закрыты на большой амбарный замок. Проверив крепления навесов замка, я улыбнулся: навесы были откровенно халтурно прибиты к воротам, и хороший удар по ним камнем решил бы вопрос проникновения внутрь. Но я не собирался действовать таким варварским способом сегодня, навесы я проверил на всякий случай, с прицелом на будущее. Еще вечером я заметил, что окна, расположенные над воротами складов и мастерской, остались открытыми на ночь, и увидел в этом шанс для себя проникнуть внутрь.

Легко забравшись наверх по деревянной стене, я приоткрыл окно пошире и забрался внутрь склада. Первое, что бросилось в глаза, – доски. Доски, доски, доски… много досок! Вот так я могу описать открывшееся мне зрелище. Даже немного разочаровался, поскольку надеялся найти здесь, помимо этого, еще что-нибудь интересное. Хотя за интересное вполне можно принять найденные мной стопки красивых досок, лежащие отдельно. Как я понял в темноте, были они из красного дерева. Стопок с таким деревом обнаружилось шесть, и довольно больших.

Решив все же обойти весь склад в поисках еще чего-нибудь ценного, я наткнулся на пять больших, грубо сколоченных ящиков в самом дальнем углу. Один из ящиков был открыт, и я увидел там лежащие россыпью гвозди.

«Отлично! То, что нужно!» – мысленно воскликнул я и в хорошем настроении пошел назад.

Забравшись наверх, дождался, когда дед-охранник отойдет подальше от первого склада, слез вниз и быстро перебежал к мастерской. С навесами на ее двери дело обстояло для меня так же хорошо, как и в первом складе, и я, в очередной раз довольно улыбнувшись, забрался по стене вверх и оказался внутри помещения.

Раз, два, три… восемнадцать. Я насчитал восемнадцать рабочих мест, где, судя по всему, работали мастера. Что примечательно, все рабочие места были сильно захламлены деревянными стружками и опилками. Везде виднелись следы незаконченных работ, какие-то обрезки досок, инструменты, вразброс валяющиеся везде… складывалось впечатление, что люди вкалывают на работе до последнего и даже не успевают привести в порядок места, где им придется завтра работать. Обойдя по кругу мастерскую, особо ничего интересного для себя я не нашел и решил, что если тут и есть что ценное, так это инструменты. Поэтому требовалось еще раз их внимательно осмотреть.

В глаза сразу бросились знакомые мне по Земле предметы: топорики различной формы и размера, такие же разнообразные молотки, пилы поперечные, которые мой дед всегда называл «Дружба». Также здесь находились ножовки, долота, стамески, киянки, отвесы, скобели, тесла, гвоздодеры. Еще я заметил инструмент, который напоминал мне рубанок, только без ручки, за которую можно держаться. Таких рубанков было очень много, и все они также были разными.

Осмотрев все это, я только с удивлением подумал о том, что, оказывается, довольно много знаю об инструментах плотника, и что мой школьный трудовик Мироныч, как мы ласково его называли, действительно смог чему-то путному меня научить.

Закончив с мастерской, я, пропустив светящего себе под ноги лампой деда-охранника вперед, спрыгнул вниз, и только спустившись на землю, понял, что охранников-то, оказывается, уже двое!

«Дебил! Расслабился, придурок! Мол, в охране только старичье глухое, их можно не бояться! Самоуверенный дебил!» – ругал я себя и тут заметил, что второй дед смотрит прямо на меня!

Войдя в транс, бесшумно отбегаю в сторону, подальше от второго деда и, присев, чтобы казаться незаметней, замираю.

– Алесь! – тут же с паникой в голосе закричал второй дед. – Иди сюды, паскуда ты такая!

– Ась?! – глуховато откликнулся первый дед и пошел ко второму. – Чаго крычыш та? Мо зрабилася чаго?!

– Чуть не памер я, Алесь, – не успокаиваясь, продолжал второй, – чуть не памер! Стаю тутака, табе жду. А тут як пабачу чорную тень, да з глазами блискучыми! Все внутри и адмерла прама! А тут, раз – и он пропал.

– Да чаго ты брэшыш, дурань ты! Никога тут няма! Сам уже яки час хажу, – первый дед с гордым видом прошел туда-сюда, – вот видишь?!

– Вы чего кричите, деревня!.. – старчески прокряхтел третий дед, выйдя со второго склада. – Я и так уснуть не могу, суставы ломит, так тут вы еще кричите!

– Так я тутака тень с глазами блискучими бачыу! Чуть не памер я! – уже не столь уверенно продолжил настаивать на своем второй.

– Совсем старый ты стал! – прокаркал третий дед и пошел к первым двум. – Скоро уже памрэш… Пху, научили, сволочи, словечкам своим! Памрэш, памрэш… скоро сам говорить буду: «никога тут няма» и «брэшыш, дурань»!

– Хе-хе, – засмеялись другие деды. – Ничога, мы с табеш че зробим чалавека!

Решив не упускать свой шанс, я через открытые ворота проскочил внутрь второго склада и принялся за осмотр. Везде стояли всевозможные шкафы, столы, стулья, несколько кроватей, много сваленных в одно место деталей от мебели.

Надеясь на тот же результат, что и в первом складе, дошел до конца помещения и в дальнем углу наткнулся на нечто квадратное, накрытое плотной мешковиной. Таких квадратов было пять, я подошел к ближайшему из них. Оттянув ткань в сторону, увидел лишь большой и крепко сбитый деревянный ящик. Зайдя с другого бока, увидел, что боковой крышки нет, а верхняя отодвинута в сторону. Так, что тут у нас?

Стекло! Настоящее стекло! Точнее, оконные рамы, сложенные в один крепкий ящик и разделенные между собой соломой, видимо, для их лучшей сохранности. Но стекла в этих рамах – совершенно прозрачные! Как на Земле! Такие я видел в доме у Старика и в других домах аристократов. Вот это да! Они же, должно быть, стоят баснословных денег! У остальных-то людей в домах окна из слюды, и то откровенно плохого качества, а у аристократов – настоящие стеклянные, и это знающему говорит о многом. Я принялся считать: в одном ящике – двадцать рам, и в каждом из остальных четырех оказалось столько же. То есть сто рам. Такие рамы и на Земле неплохо стоили, а тут, наверное, раз так в двадцать больше. На какую сумму потянет здешнее богатство, я не знаю, но уверен, что сумма хорошая. Непонятно только, почему Гонт держит такие дорогие вещи здесь, на обычном складе, который охраняют глухие и слепые старички. Видимо, совсем дурак… или, наоборот, слишком умен.

Проскочив мимо все еще ругающихся дедов, я перебрался на занятый нами чердак и, застав там спящих детей, лег рядом. Утром предстояло возвращаться назад, а все, что нужно, я уже узнал. Осталось только сообщить Люку о нашей находке, и можно сказать, что за дом я рассчитался.

Проснулись мы с ребятами достаточно поздно. Первым проснувшимся, как ни странно, оказался именно я.

«Что за…» – мысленно чертыхнулся я и осмотрелся.

Моему взгляду предстали яркие солнечные лучи, которые пробивались сквозь широкие щели в торцевых стенах чердака. Они и послужили причиной моего пробуждения.

«Почему эти лучи такие яркие? Я что, проспал?»

Изначально я планировал подняться с восходом солнца и, разбудив ребят, быстро и без лишней толкотни добраться до трущоб. Существовала большая вероятность, что если не уйти с самого утра, то позже, в толпе, можно попасться на глаза человеку, который хорошо знает Андрея. А так как его разыскивают и подозревают, то данной ситуации хотелось бы избежать. Но, видимо, не судьба; не хотелось бы рисковать, но отсиживаться здесь целый день мы не имеем права. И так времени совершенно нет.

«Так, – подумал я, выглянув в окошко и прищурившись, – солнце почти в зените, значит, сейчас уже примерно полдень. А что, неплохо мы, оказывается, поспали!»

Странен только тот факт, что на улице с самого утра должно быть очень шумно: все эти скрипы, движения, стуки, ходьба, да и мастерская через дорогу… Но меня, с моим чувствительным слухом, это почему-то даже не побеспокоило. Непонятно, нужно будет с этим обязательно разобраться. А то подойдет ко мне спящему какой-нибудь злодей, а я его даже слышать не буду.

Отжавшись пятьдесят раз для того, чтобы взбодриться, я с удовлетворением испытал некоторую гордость за мое вроде бы хлипкое детское тело. С лица слетело сонное выражение, а движения стали четкими и полными сил.

Дети за прошедшее время тоже хорошенько выспались. Поэтому просыпались со счастливыми улыбками на лице. Странно, почему они, привыкшие всю свою жизнь вставать с восходом солнца, сейчас валялись как убитые до обеда. Немного пораскинув мозгами, я понял, в чем дело. Пусть нора у нас и безопасное жилище, но не стоит забывать, что по утрам там достаточно холодно. Я сам в норе особо не подмерзаю, это мне, судя по всему, передалось от родителей, а вот остальным детям достаточно холодно, и я не раз видел, как они с утра зябко кутаются в одеяла.

На чердаке ночью в отличие от подвала тепло. С восходом солнца температура стала понемногу подниматься, и на чердаке стало даже жарко, но приятный теплый ветер обдувал наши тела, принося прохладу и покой. И поэтому просыпаться никому просто-напросто не захотелось.

Моя теория вдребезги разбивается о новенького, который только недавно прибился к нам, но даже насчет его долгого сна у меня появилась версия, которая меня немного позабавила. Ведь еще совсем недавно я точно так же, как и он сейчас, ночами не спал, ожидая подлого нападения от злых трущобных детей.

«Сколько всего за это время успело произойти, – задумался я, – кажется, будто совсем недавно я познакомился с ребятами, и они привели меня в нору, но прошло несколько месяцев – и я уже чуть ли не главарь и местная трущобная знаменитость.

Дети сели полукругом и бросали на меня полные обиды взгляды. Вчера они отказались ложиться спать и хотели подождать моего триумфального возвращения со склада, но я решил по-другому и аккуратными, почти невесомыми надавливаниями на сонную артерию отправил их всех спать…

– Не смотрите на меня так, – сказал я возмущенным детям, – я что, виноват, что вы уснули?! Или вы считаете, что перед уходом я должен был вас разбудить? – Пусть думают, что это случайность.

– Да! Ты должен был нас разбудить! – ответил мне крайне раздосадованный Федот. Он долгое время пролежал больным и пропустил очень много важных для банды событий, неучастие в которых очень сильно давило на сознание ребенка, привыкшего всегда быть одним из первых. Больше всего он сокрушался после того как узнал, что пропустил стрелку, на которой мы все хорошенько выложились. Сейчас ему хотелось поучаствовать в чем-нибудь и доказать всем, но прежде всего себе, что он – тот самый Федот, которого мы все знали и на которого всегда можно положиться.

– Нет, не должен был. Вот смотри, – сказал я, загибая первый палец, – со мной вы пойти не могли, потому что не видите в темноте и не сможете самостоятельно перемахнуть забор. Надеюсь, с этим все согласны?

– Да, – сказал Федот, и я с удовольствием слежу за тем, как остальные, соглашаясь, качают головой.

Загибаю второй палец:

– Представьте, что я бы вас разбудил и вы полночи просто так ждали бы моего возвращения. Что бы это нам дало? Вот скажите, что?

Посмотрев на насупившихся ребят, продолжил:

– Да ничего бы это нам не дало! Я бы узнал то же самое, что и сейчас знаю, а вы бы просто-напросто не выспались! – Нет, не хотят понимать. Что ж, я не хотел прибегать к этому методу, придется строить из себя обиженного. – Вы считаете, что я от вас что-то скрою и чем-то не поделюсь?

– Не считаем, – примирительно сказал Гнат, поднимая руки вверх, – не нужно обижаться.

– А чего вы начинаете? Я же все правильно сделал! Для нас же сейчас главное, чтобы мы хорошо выспались и отдохнули, были бодрыми и полными сил, пришли на рынок и могли кого-нибудь ограбить. А не ходили сонными, еле переставляя ноги.

– Всё-всё! – начал успокаивать меня Федот. – Не обижайся, ты все сделал правильно; лучше расскажи, что там?

А у меня мелькнула мысль, что все-таки зря они так не считают. Потому что про стеклянные окна я им ничего говорить не собирался – мало ли что случиться может. Так что пока эта информация – только для меня и Люка, а там посмотрим.

– Все очень хорошо, – сказал я. – Там все так, как и говорил Андрей. С одной стороны склад с материалами, который полностью завален досками. С другой – склад с готовой продукцией, где много всякой мебели. А посередине – полная всевозможных инструментов мастерская.

– А старики там как, живы? – немного взволнованно спросил Андрей.

– Там старики, там, – кивнул я, – живы и здоровы! – И тут же задал ему вопрос: – А кто они тебе? Что-то ты очень сильно их судьбой интересуешься.

– Я… не… – попытался что-то сказать парень, но я остановил его поднятой рукой и требовательным колючим взглядом.

– Я предпочитаю, когда мне говорят правду, поэтому не спеши с ответом и задумайся над тем, что сейчас скажешь.

– Хорошо, – вздохнул мальчик. – Эти старики – очень добрые люди. Они, когда были моложе, тоже работали плотниками, поэтому многому меня научили и передали много своих рабочих тайн. Они следили за мной, как за своим внуком, и всегда помогали с работой. Если я не успевал с заказом, то они делали это за меня. Сейчас они уже очень старенькие и у них ничего нет, вот они на Гонта и работают, за жилье и кормежку.

– Ясно, – сказал я. – Но почему Гонт доверил свое имущество трем подслеповатым и глуховатым старикам? Даже ребенку понятно, что охранники из них никакие.

– Не знаю, – растерянно покачал головой мальчишка. – Отец мне говорил, что вначале Гонт поставил их охранниками на время, а потом все так и осталось. Но это было лет пять назад, – спохватившись, добавил парень.

«Блин, да этот Гонт – настоящий русский! – подумал я. – Только у нас временное может быть настолько постоянным».

– Совсем забыл! – сказал я, обращаясь к Андрею. – Там же у него на втором складе стоят ящики с оконными рамами. И было их очень много. Он что, еще и окнами занимается?

Мне хотелось немного приоткрыть завесу тайны: как все-таки стекло могло оказаться на таком слабо охраняемом складе. Случайность? Или такой товар появлялся у него и раньше?

– Да, занимается, – уверенно кивнул мальчишка. – У него там еще и два мастера по оконному делу есть. Они у него рамы делают и слюду туда вставляют, а потом готовые окна складывают в большие деревянные ящики. И так их потом покупателю и везут, чтоб не разбить ничего…

– Это хорошо, – кивнул я своим мыслям.

После нашей быстрой беседы я, пользуясь своими способностями, вывел ребят из дома, и мы, никем не замеченные, двинули к трущобам.

Я старался быть внимательным и осторожным, но мысли сами собой скатывались на стеклянные окна и столь бездарную их охрану. Я все время размышлял, чем могло быть вызвано такое несоответствие, но так ничего и не придумал.