Текст книги "Слуга короны"

Глава 27
ВЫБОР МОЛОТА

В дверь стучали, в нее колотили тараном в слабой надежде сломать и прорваться внутрь. Герцог хитер, и не так-то просто сломать двери в его родовом гнезде.

Я сидел в небольшой комнатенке близ той самой двери и видел, как прошаркал к ней Марно. Я даже и подумать не мог, что на двери есть глазок. Марно подошел ко мне.

– Там люди, – сказал он, нагнувшись.

– Ну так открывай, – зевнул я. – Для чего тебя сюда поставили? – Нехорошо так обращаться с человеком его возраста, тем более потерявшим сына, но что с покойника возьмешь. Мы, покойники, становимся ужасно сварливыми и наглыми. Особенно если нам слишком много позволять.

– Их много, – испуганно шептал он, – и они вооружены. Я боюсь.

– Эх, старик, в твоем-то возрасте. Ладно, пойдем посмотрим.

Я нехотя встал и подошел к двери.

– Открывай! – сказал я, обнажив меч.

Марно взглянул на меня как на психа, но открыл.

– И долго вы собирались нас под дождем держать? – раздался злобный голос Молота.

Я с облегчением выдохнул и вышел на крыльцо.

– О-о! – Молот радостно улыбнулся. – Ты чего с оружием? – Радостная улыбка сменилась гневно сдвинутыми бровями. – Не рад встрече с братом?

– Так ты тоже не один, – ответил я.

За Молотом стоял Карманник, у короткой лестницы мялся Треска, чуть подальше маячило еще трое, а на ступеньках сидели близнецы. Вот черт, их и в самом деле двое. А похожи-то как, только одежда разная.

– Ну так ты нас пустишь или позвал только за тем, чтоб я вымок? – В этом он весь, на людей, пришедших с ним, ему плевать, главное, чтоб его драгоценная персона не вымокла.

– Проходи. – Я пожал плечами и подвинулся, освобождая проход.

Они вошли втроем, трое пришедших с ним затрусили в ближайший кабак. Марно стал закрывать дверь.

– Подожди! – в отчаянии выкрикнул один из близнецов. – Ты мне обещал! – слегка смутившись под моим тяжелым взглядом, добавил он.

– Знаю, что обещал. Приходи вечером. Я тебе заплачу, – улыбаясь, сказал я.

– А не обманешь? – спросил он.

– Да ты что, – возмутился второй и ткнул брата локтем в бок. – Это же Медный, зачем ему врать? Ведь так?

– Так, – согласился я и подумал, что неплохо было бы раскошелить герцога на три золотых, за молчание пацанам тоже надо заплатить.

Марно пригласил гостей следовать за ним. Молот пошел, не сняв плащ и не обращая внимания на стекающую с него воду. Зато на это обратил внимание Марно и всю дорогу недовольно бурчал о порче хозяйского имущества. Молот его не слушал, он шел и удивленно крутил головой, разглядывая висящие на стенах картины.

Живописцы запечатлели каждого из рода Шернон, и эти знатные господа недовольно провожали нас взглядами. Им точно не нравилось, что в их родовое имение занесло таких неотесанных, погрязших в грехах, невежестве и разврате простолюдинов, как мы. Они зло сверкали глазами, но ничего не могли с этим поделать, тяжелые рамы крепко удерживали высокородных господ на стенах.

Иногда Молот останавливался и рассматривал портреты, в основном герцогинь. Я уже давно не обращаю на них внимания, привык, но Молот, он не мог, был не в силах удержаться от разного рода комментариев. За некоторые мне приходилось краснеть, а Марно и вовсе начинал писать кипятком, но тихо, под себя. Воспитание не позволяло ему открыто проявлять эмоции.

Наконец мы пришли в обеденный зал. Молот придирчиво оглядел утварь и изрек:

– Ничего домишко. Почем снял?

– Это дом герцога Восбурского, – не понял шутки Марно. – Скоро будет обед, – сказал он мне. – Извините, на вас мы не рассчитывали, – добавил он и, метнув в широкую спину Молота злобный взгляд, удалился.

– Славный старикан, – заметил Молот и добавил, обращаясь ко мне: – Ну так чего звал?

– Ты как? – спросил я. – В смысле здоровья?

– Ничего, оклемался! Поди сюда, обниму, сам почуешь.

Не хотелось мне с ним обниматься, вообще ни с кем не хотелось, впрочем, окажись тут Адель, я бы еще подумал. Но ее не было, и я посчитал за лучшее обойти стол и рухнуть на стул, подальше от брата.

– Да ты садись, – сказал я ему. Он сел, сбросив плащ на пол у ног.

Молот есть Молот, он никогда не меняется, и стоит его заштопать, как он набирается сил и становится еще крупнее, словно все, что утекло из него через рану, возвращается к нему в тройном размере. Но если не считать его неестественных, с непривычки, размеров, то он не изменился, разве что волосы немного отрастил, а так все тот же. Широченные плечи, хитрые карие глаза, широкие скулы, злобная усмешка и, конечно, два молотка на концах рук, мирно покоящиеся на столе.

– Так че звал? – спросил он.

– Соскучился, – ответил я. И глянул на стоящих в дверях Треску и Карманника. – Вы чего, ребята, садитесь! – Они помотали головами и остались стоять у входа. Я не стал гадать, что с ними происходит.

– Слухи, знаешь, разные ходют, – ответил за них Молот, взглянув на меня так, что у меня на спине выступил холодный пот.

– Это какие? – стараясь согнать оцепенение, я подался вперёд и встретился с наглым взглядом Молота.

– Разные о тебе слухи, – осторожно проговорил Молот и почесал за ухом. – Последние заставляют меня стыдиться, что ты мой брат.

– Не понял.

– И не поймешь. Пока. Они тебе потом расскажут. Ну и?

– В хреновую историю я вляпался, брат, – после минутной паузы, ушедшей на попытку сообразить, что имел в виду Молот под разными слухами, проговорил я. – В очень хреновую. – Я решил не лукавить и рассказать все как есть, нужно только повод найти или разговор к этому подвести. – Мне помощь твоя нужна. – Я ждал, пока он спросит, он ждал, пока я сам скажу. – Что происходит на границе? Слышу всякое, не знаю, чему верить.

– На границе? – переспросил Молот. – Хреновы наши дела на границе. Форты полупустые, а возле них мнутся армии. Аринцы к нападению готовятся, но мне кажется, что они ждут чего-то. То ли приказа, то ли новостей каких. Ну хрен с ними. У меня свои проблемы. Людей у меня нет. Вообще нет. Если наберу сотен пять, это уже праздник. И командовать ими некому. Архарег вывез всех на эту войну, – он невесело усмехнулся, – и застрял в Пааре.

– Черта с два он застрял, – вырвалось у меня.

– Поясни, – потребовал Молот.

И я пересказал разговор, подслушанный на болотах. Молот мрачнел и с каждым моим словом сильней сжимал кулаки. Когда я закончил, костяшки его пальцев совсем побелели.

– И Шепот тоже? – спросил он, закрыв глаза.

– Тоже, – улыбаясь в кулак, подтвердил я.

– Сука! – рыкнул Молот. – Шлюхой была, шлюхой и подохнет. Тварь! Согласна даже со слоном за медную монету! – Он со всего маху врезал по столу. – Сволочь ненасытная! Продала нас, со всеми потрохами продала. Надо было бросить ее в том кабаке, где я ее подобрал! Да что ж ей не хватало? – Он замолчал, закрыл глаза, с силой сжал губы и застонал. – Теперь понятно, откуда берется большинство слухов, – добавил он, слегка успокоившись. – А что маршал?

Вот он мой брат, готов поверить в предательство той, к которой был неравнодушен, но в предательство начальства ни за что.

– Он ради титула, – сказал я, – он же из простых. Как ты или я. Дослужился, вот только слава есть, почет есть, деньги есть, а титула и реальной власти нет. Так что и он. Ну ты подумай, ради чего собирать армию со всей страны? Чтобы утихомирить Паар? Не смешите меня.

– Дерьмо! – Молот еще раз врезал по столу, если долбанет еще раз, столешница не выдержит. – Так что, ты говоришь, он намерен делать?

Я сознался, что не знаю, и предположил, что он задумал просто уничтожить всех верных короне людей, а потом, пользуясь доверием к нему армии, самому захватить власть.

– Может, и так, – глядя в пол, согласился Молот. – Может, и так. Тогда что нам делать? – не отрывая глаз от плитки на полу, спросил он.

– Выбор у тебя невелик, – сказал я и почесал лоб. – Ты или остаешься верен присяге и умрешь, покрытый славой, или дезертируешь и остаешься жив, но опозорен. Выбирать тебе.

– Я вижу, ты уже выбрал, – недовольно сказал он.

– Ты просто всего не знаешь, – ответил я.

– Так расскажи! – потребовал он.

– Нет, – я покачал головой, – тебе это незачем знать. У тебя свое решение, у меня свое. И жизнь у тебя своя. Поверь, будет лучше, если ты этого знать не будешь. Мне ты уже ничем не поможешь. – И я невесело усмехнулся.

Молот внимательно взглянул на меня и согласно кивнул, признав мое право на секреты.

– Ладно, – сказал он, поднимаясь. – Спасибо, что предупредил. Я, пожалуй, пойду. Дел много. Теперь много больше, чем было. Может, еще свидимся.

– Хотелось бы надеяться, – ответил я и тоже поднялся. – Если вдруг решишь дать деру, – добавил я без надежды, – встретимся в Длалине!

– Хорошо, – ответил он. Мы обнялись, и было как-то странно думать, что я могу никогда больше не увидеть своего старшего брата. – Удачи тебе, братишка! – сказал он и улыбнулся.

Я понял, что решение он уже принял, и его решение будет стоить жизни многим, кого я знал.

– Тебе тоже, – искренне пожелал я.

– Вы идете или останетесь? – спросил он у Трески и Карманника. – Приказывать я не буду, не на службе. Так что решайте сами.

Карманник пошел с ним, Треска остался со мной. Я проводил Молота до дверей. Он был мрачен как никогда и всю дорогу молчал. Я тоже не лез с вопросами.

На крыльце мы еще раз обнялись и долго смотрели друг на друга. И чем дольше это длилось, тем отчетливей я понимал, что больше его не увижу. Молот улыбнулся, хлопнул меня по спине и, подмигнув, сказал:

– Свидимся, брат!

В тот же миг из-под крыльца высунулись две любопытные одинаковые мордашки. Пацаны. Один из них показал пальцем на Молота и прошептал его имя. Второй выпрямился и взглянул на меня. Денег будет просить, догадался я и приготовился пообещать горсть меди сверх обещанных золотых, если они подождут до вечера.

– Не надо денег! – вдруг сказал мальчик. – Не надо!

– Это почему? – спросил я.

Молот остановился и с интересом наблюдал за пацанами.

– Мы денег не хотим, – продолжал малец. – Дяденьки, возьмите нас с собой! – вдруг жалобно попросил он. – Возьмите, мы будем полезны. Я умею за лошадьми ходить, умею еду варить, драться умею. Возьмите, а?

– И воровать умеешь, – добавил я. Черт, как их различать?

– Это по привычке, – смутившись, сказал он и вытащил кошель Молота. – Вот возьмите. Я не хотел, это все он. Это Мышь меня подбил.

– Ха, – усмехнулся Карманник, – ловкие ребята. Как зовут вас, пострелы?

– Я Муха, а он Мышь. Возьмете?

Карманник с надеждой взглянул на Молота. Тот махнул рукой, мол, решать тебе.

– Но под твою ответственность, – добавил он.

– Отлично! – улыбка Карманника стала шире. – Пошли, – сказал он мальцам, – будете учиться у настоящего вора. У меня. Зовут меня Карманник. Догадываешься почему?

Они пошли. На полпути Молот оглянулся и подмигнул мне. Дальше он шел не оглядываясь, а я смотрел на его спину, пока она не скрылась среди домов Восбура.

Глава 28
В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ

– Добрый вечер! – сказал герцог, войдя в обеденный зал.

К тому времени там собралась вся наша небольшая компания, и Треска успел поделиться всеми последними, невеселыми и неинтересными, новостями.

Все удивленно уставились на Лероя, никто не ожидал от него такой вежливости. А лично я не ожидал, что он заявится к обеду прямо в халате. Видно, герцога что-то гнетет, он судорожно оправил полу расшитого серебром и золотом халата и вздохнул.

– У нас гости? – после долгого молчания осторожно поинтересовался он, кивнув на Треску.

– Это свои, – ответил я. – Треска. Ты должен его помнить. Правда, когда ты его видел, он был лыс, как я или Гробовщик.

– Да, да, помню, – в пустоту сказал Лерой и с отсутствующим выражением лица уселся на стул.

Смотреть на него было страшно. Он осунулся, посерел и на давно не бритом лице красовались следы бессонных ночей, глаза его блуждали по потолку, а под ними светились два огромных фиолетовых мешка. Красные, словно у нетопыря, глаза скользнули по мне и вновь, поднявшись к потолку, застыли. Губы герцога медленно шевелились, но не издали ни звука. Он сидел, тупо уставившись в потолок, и, судя по загибающимся пальцам, что-то высчитывал.

Мы переглянулись. Гробовщик пожал плечами и для убедительности развел руками. Да я и сам уже догадался, что он тоже ни хрена не понимает. Я тяжело вздохнул, скрипя, словно старый дуб на ветру, поднялся, сделал три отделяющих меня от Лероя шага и, положив руку ему на плечо, спросил:

– Что с тобой?

– А? – поднял он на меня пустые глаза. – Извини, я задумался, – он встряхнул головой, – ты что-то сказал?

– Да так, ничего, – я пожал плечами. – Мы тут обсуждаем наши дальнейшие действия.

Вру! Ни хрена мы не обсуждаем, просто сидим, треплемся ни о чем, но герцогу это знать не обязательно. Мы бы обсуждали, если бы было что обсуждать. Никто из нас и понятия не имеет о том, что делать дальше. Как и о том, что вообще происходит. Единственное, что абсолютно ясно, так это то, что мы в дерьме по самое…

– И до чего дообсуждались? – все таким же пустым голосом осведомился он.

– Ни до чего, – пожал я плечами. – Ясно только одно – кому-то из нас придется ехать в Лесфад, но что в это время делать остальным?

– Да, надо что-то делать, – поддакнул герцог и вновь погрузился в раздумья.

– Да проснись ты! – рявкнул я и как следует тряхнул его. – На кой хрен ты выводил нас из запоя? Хотел сэкономить запасы своего вина? Так мы могли бы его у тебя купить. Ты же сам призывал нас не сидеть сложа руки. Сам говорил, надо что-то делать. Сам бегал и кричал, что вся эта заваруха так просто не кончится и не сойдет с рук, тем, кто ее затеял. Так проснись и, мать твою, поговори с нами!

– Надо что-то делать, – тупо повторил Лерой мои слова и очнулся. – Да, – сказал он окрепшим голосом, – надо делать. В Лесфад, говоришь, поехать – это хорошо. Надо предупредить и короля, и князя. Кто поедет?

– Я поеду! – Ну куда я лезу со своей отвагой. – Меня там знают. И князь мне кой-чем обязан.

– Ты что, Медный? – встрял в разговор Треска. – Это же самоубийство!

– А что в нашем положении не самоубийство? Просто так сидеть тоже нехорошо. Всю жизнь так не просидишь, да и герцогу нас кормить и терпеть тоже, я думаю, малоприятно. – Я взглянул на Лероя, его лицо не выражало ровным счетом ничего, он смотрел на меня и, казалось, не видел. – Рано или поздно нас все одно поймают, – осторожно продолжил я, – как ты ни прячься. Да и что они мне там, в этом Лесфаде, сделают?

– Повесят, – не поднимая головы от стоящей перед ним тарелки с похлебкой, ответил Следопыт, – или в болоте утопят, или еще чего сотворят. Я думаю, у князя фантазия богатая и всяких кровожадных идей у него хватит не на одного такого, как ты, со всем дерьмом. Надо же чем-то заниматься среди этих болот, – он вздохнул и грустно добавил: – Убьют там тебя. Или ты все еще думаешь иначе?

– Да я вообще не думаю.

– Вот это точно, – кивнул Следопыт, – и не думал никогда.

– Святые ляжки! – Это уже Окорок. – Нет, Медный, так не пойдет. Ты единственный среди нас живой да толковый офицер. – Он бросил быстрый взгляд на блуждающего среди своих мыслей Лероя и, поморщившись, посмотрел на меня. – Ты меня понимаешь. Давай пошлем кого менее значимого. Меня, например. Я человек маленький, к тому ж калека, – он потрогал повязку на глазу, – убьют меня, так невелика потеря. Обо мне даже плакать некому, – невесело усмехнулся он.

– И кого ты там знаешь? – спросил я. Окорок выпучил глаз и раскрыл рот, не издав ни звука, и я сам ответил на свой вопрос: – Никого. А я знаю самого князя. Так что тут спорить бесполезно.

– Жаль, Валет утоп, – обронил Следопыт, – а то б его послали.

– Если ты не бросишь пялиться в тарелку, тоже утопнешь, – прорычал я. – Взял еду, так жри!

– Да не хочу я. – Следопыт отшвырнул тарелку.

– Есть еще какие предложения? – спросил я, обводя взглядом серые задумчивые лица. – Нет? Ну тогда и спорить не о чем. Я поеду!

– Ну и что ты там будешь делать? – спросил Следопыт.

Сволочь, всегда ему надо вернуть командира на землю. Я то уже обрадовался одержанной победе, но не тут-то было.

– Найду князя, расскажу ему все. А дальше пусть он сам решает. У него голова привычна к таким головоломкам, а мне проще рассказать ему все и следовать его указаниям.

– И что ты ему скажешь? Что где-то, а где ты не знаешь, есть девочка, которую все вокруг считают дочерью графа. А все почему? Потому что она похожа на одну тетку, которую ты в глаза не видел, да еще потому, что Грамаль тебе об этом сказал. Так ты себе это видишь?

– Ну почти, – пришлось признаться мне.

– Надо знать, где она, чтоб туда ехать, а мы не знаем, – подытожил Следопыт.

– Я вот чего не пойму, – задумчивым басом зарокотал Гробовщик. – Чтоб государством управлять, ну или хотя бы областью, да даже городом или селом, знания надо иметь. А Аделька, извини, Медный, она же тупая. Даже этикета не знает. И не умеет ничего. Нет, для деревенской девки у нее голова дюже светлая, но в управлении…

Все уставились на него так, словно он открыл все секреты мироздания. Неприятно это признавать, но Гробовщик прав, чертовски прав. Высшее общество, насколько мне удалось его узнать, не приемлет в своих рядах людей, которые не умеют быть жесткими и не знают, как и в какой ситуации себя вести. Адель, как бы она ни была мила, не могла с ними тягаться. Ее должен кто-то обучить и все объяснить. Хотя бы азы. Тетя Шепот явно не могла дать ей всего этого. Конечно, наука Шепот ничуть не хуже, а для женщин даже более важна. Но «как вытянуть из мужика побольше денег» во дворце, боюсь, не сработает. Не потому ли Шепот просила полугодовую отсрочку у человека в дорогих сапогах?

Где-то в глубине сознания заворочался червячок догадки, и, еще не вполне осознавая ее, я пробормотал:

– Кажется, я знаю, где она.

– Где? – разом завопили все и, ожидая ответа, вперили в меня взгляды.

Я не отвечал, обдумывая свою догадку. Как она там сказала? «Я заключила очень выгодную сделку, теперь мне долго не придется думать над заработком». Вот идиот, мог бы и сразу догадаться. Шепот встречается с галантным обалдуем в дорогущих сапогах, за стеной, может, даже в ее саду, а Таурелия заключает выгодную сделку. Кретин, я чуть не упустил единственный шанс найти Адель.

– В Длалине, – осторожно, боясь испугать мечущуюся по голове мысль, сказал я, – есть женщина, которая обучает молодых аристократок со всей страны. Я думаю, Шепот отвезла ее туда.

– Ну есть такая, – оживился Лерой, видимо, он знает, о ком я говорю. – Весьма молода, безумно красива, наглая до ужаса, жадна до денег, но дело свое знает хорошо. А ты-то ее откуда знаешь? – сощурив глазки, спросил он.

– Ну, скажем так, я с ней познакомился, когда мы заняли город.

Трепа, не в силах сдержаться, хохотнул, и его единственное ухо очень хитро покраснело, остальные ограничились понимающими улыбками.

– Только, боюсь, мы с тобой о разных бабах говорим, – продолжил я, не обращая внимания на смешки. – Та, которую я знаю, вовсе не жадная, она даже позволила мне ее охрану попинать чуток.

Все снова засмеялись, и на сей раз не стеснялись смеяться в голос. Следопыт что-то прошипел Треске на ухо, и тот, ухватившись за живот, едва не упал со стула.

– А если она не там? – спросил Лерой, не понявший всеобщего веселья.

– Если она не там, тогда один из нас прокатится до Длалина впустую. Что мы теряем, герцог? Не там она, так не там. Один хрен, больше искать ее негде.

С этим все вольно или невольно, но согласились. Смех утих.

– Я щас напишу записку, и отправим кого-нибудь туда. Кто поедет?

– Я могу, – сказал Следопыт, вновь придвинувший к себе миску.

– Еще кого-то надо отправить в Паар, – вдруг сказал Носатый.

– Зачем? – хором спросили все, ход его мыслей не понял никто.

– Ну как, – смутился он, – предупредить армию. Глядишь, они и вырвутся оттуда. У многих здесь жены и дети, не очень-то захочется отдавать страну врагу, когда у тебя тут родня.

– Вот ты и поедешь, – сказал я.

– Так я и хотел, – просиял Носатый. – У меня брат там, – добавил он.

Все молчали. Решение было принято, но никто не спешил его выполнять. Казалось, что еще не все обговорено. Что что-то повисло, что-то застряло в горле, что-то, что мы упускаем. Лерой сидел, глядя в пол и почесывая заросшую щеку.

– Знать бы, как она выглядит, наша принцесса, – произнес он себе под нос, но мне показалось, что он это прокричал. – А то ищу и не знаю кого. – На его синих губах появилась виноватая улыбка.

– Это можно, – вздохнув, сказал я и, сняв с шеи медальон, катнул ему.

Прежде чем взять в руки маленькую желтую безделушку, он долго смотрел на меня, и я никак не мог понять, что означает его взгляд. Насмотревшись, он улыбнулся и сгреб со стола медальон, как хватает заплесневелую булку человек, не евший несколько дней, и трясущимися руками открыл его. Открыть-то открыл, но заглянуть туда боялся. Наконец пересилив себя, он глянул внутрь.

Несколько минут он сидел, выпучив глаза и открыв рот, неотрывно глядя на изображенных там господ, потом его губы дрогнули, и зал огласил мощный хохот. Он хохотал до слез, смеялся и хлопал рукой по коленке. Отсмеявшись, он вернул медальон мне.

– Нет, Медный, – произнес он, вытирая слезы, – в Лесфад поеду я.

Лерой взглянул на медальон и снова засмеялся.

– Ты че ржешь? – спросил я, заглянув в медальон, но, конечно, ничего смешного там не увидел. На меня по-прежнему взирало лицо Адели, только на несколько лет старше.

– Ничего, – ответил он, сдерживая улыбку, – так, кое-какие забавные совпадения нашел.

– Не хочешь нам сказать? – Я нахмурился, не нравится мне это. – Мы бы тоже с удовольствием посмеялись.

– Нет, – ответил он, – извините ребята, но не сейчас. Я расскажу вам потом, когда все это закончится и мы с вами встретимся в более спокойное время, за кружечкой доброго таерского вина. – Он специально подчеркнул, какое вино мы будем пить при встрече. – А сейчас, чем меньше вы об этом знаете, тем лучше для вас, да и для всех нас.

– Может, нам теперь и Адель искать не стоит? – обиженно спросил я.

Конечно, обиженно, я-то перед ним распинаюсь, все рассказал, даже придумал кое-что, а он, сволочь, поймал смешинку и спрятал ее для себя одного. Темнит что-то наш герцог, ой темнит. Не нравится мне это.

– Стоит! – Он взглянул на меня, ну и веселые у него глаза, даже мешки под ними порозовели и уменьшились. – Вот как раз теперь и стоит, – серьезно сказал он, и я понял, что он не шутит.

Пришлось слегка пересмотреть планы. Но я от этого только выиграл. Так как Лерой решил ехать в Лесфад сам, то мне надлежало отправиться в Длалин. О чем я не жалел, еще бы, тут открывались возможности свидания с моей обворожительницей, только бы ее садовники с дубинками наперевес снова в драку не кинулись. Хватит с нас ненужных смертей. Компанию до Длалина мне составит Носатый, но я останусь там, а он продолжит свой путь до Паара. Ему не составит труда найти армию. Такое количество народу нелегко спрятать.

Выехали мы все вместе, никто не захотел оставаться в гостеприимном доме герцога. Хотя Лерой и предлагал, но ребята справедливо решили, что от них будет больше проку под командой Молота, чем на харчах герцога.

На развилке дорог мы остановились. Герцог почесал висок, печально взглянул на меня и выдавил:

– Удачи тебе, Медный, она тебе понадобится.

– Спасибо! – ответил я. – Тебе тоже.

Лерой не ответил. Он последние дни мало разговаривал и совсем не отвечал на мои вопросы. А мне было жуть как интересно, что же его так насмешило. Но он, зараза, хранил молчание.

– Удачи всем нам! – сказал он. – До встречи в Лесфаде! – Герцог поднял руку и тронул коня.

Мы с ребятами сдержанно простились, и они тронулись в путь. Правда, герцога они сопроводят только до Берроя, дальше каждый из нас проследует в своем направлении. И все мы разбежимся в разные стороны, и не будет уже той отдельной роты вербовщиков, что пополняла армию людьми, а карманы своих членов деньгами. Я стоял, держа коня за узду, и смотрел на уезжавших. Кого из них я увижу еще хотя бы раз? Почему мне кажется, что со многими, если не со всеми, я больше не увижусь? К черту такие мысли. К черту их! Никто не умрет! Все будут жить, все должны жить! Но проклятый червячок в мозгу продолжал шевелиться, и мрачные мысли заполняли все пространство вокруг меня.

– Ну что, – сказал я Носатому, когда пыль скрыла от нас спины друзей, и я с трудом взгромоздился в седло, – поехали потихоньку!

– Поехали! – вздохнул он, и мы двинулись на юго-восток.