Текст книги "Слуга короны"

Глава 29
КАРТЫ РОЗДАНЫ

К королю его не пустили, да он и не ждал этого. Человеку, пришедшему среди ночи, сложно было рассчитывать на понимание стражи и преданного королю до мозга костей Палара. Последний скорчил недовольную рожу и заявил, что не пустит его к больному королю, по крайней мере до утра. Лерой не стал возражать, а, поругавшись для приличия, отправился спать.

Сон не шел. И большую часть ночи герцог провел, начищая оружие и следя за медленно плывущей за окном луной.

Факел давно прогорел, и комната погрузилась в темноту, разбавленную светом полной луны. Герцог отложил заточенный и в очередной раз отполированный меч в сторону и встал. Луна уцепилась за ветки единственного во всем Лесфаде высокого дерева и подмигнула ему. Он ответил ей тем же. Она мигнула еще раз и спряталась за листвой. Стало совсем темно.

Лерой прошелся по комнате, размял спину и ноги, посидел на кровати, скинул походную сумку в угол и вытянулся на ложе.

Он представлял себе изрезанное морщинами лицо короля, когда он, герцог Восбурский, сообщит ему о том, что ему стало известно. Он видел, как бледнеет король, как вытягивается его лицо, как тускнеют глаза и как начинают шевелиться волосы на монаршьем затылке. Забавное это было бы зрелище. Но король – человек скорый до дела, и он обязательно очнется от шока и тогда предложит союз и все, что он, герцог, захочет. Но Лерою не надобно ничего, ему лишь интересно, чем закончится вся эта история, хотя на этот счет он имел свои предположения.

Все закончится так, как запланировал монарх, так, как и должно быть, с одним маленьким исключением: в рукаве у герцога есть козырь, и какой, черт возьми, козырь. Сам того не подозревая, король, стремясь оградить себя от одной опасности в его лице, дал ему возможность принять участие в разделе пирога. Осталось только оформить все законно, но до того надо поговорить с королем, а для этого надо дождаться утра.

Но пока, пока нет этого разговора, он даже думать не будет о том, что может быть, и о том, что должно быть. Пока он только лишь представляет смущенное лицо сюзерена, и не более того, он даже не набрасывает план разговора. Он боится сглазить.

Одно только плохо во всем этом: Медного жалко. Жалко и его людей. Они тут ни при чем, им бы тихо выполнять свои обязанности и не лезть в дела власть предержащих, но судьба такова. И такова жизнь. Иногда люди, сами того не подозревая и не желая, оказываются втянуты в дрязги между облеченными властью. И что с того, что они такие же люди, и те же мышцы так же затянуты в кожу. При большой игре неминуемо приходится жертвовать пешками. И как жаль, что такой пешкой оказался именно Медный. Будь на его месте кто-то другой, герцог бы не сожалел ни минуты, но…

Но на месте Медного был Медный, и с этим ничего не поделаешь. И как ни жаль, но придется им пожертвовать. Пожертвовать ради целей более высоких, чем жизнь одного человека. Лерой вздохнул, он вдруг осознал, что готов пожертвовать Медным.

Резко сев на кровати, герцог дождался, когда звездочки перед глазами потускнеют и исчезнут вовсе. Он смотрел в выложенный мозаичной плиткой пол и старался не думать ни о чем. От затянувшегося ожидания хотелось пить, и желудок просил еды. Надо бы поспать, но спать не хочется. Усталость поражала мышцы, не давала им двигаться. Он вытянулся на кровати. Дерево скрипнуло, приняв на себя тяжесть его тела. Лень разлилась по телу, и только желудок не обращал на нее внимания. Он просил еды.

Лерой пошарил рукой на кровати, но сумки не нашел. Приподнялся на локте, поискал ее глазами и, вспомнив, что кинул ее в угол, поднялся. Лень сопротивлялась, но он не позволил ей овладеть собой. Негромко бранясь, он добрался до сумки, вытащил сухари и, усевшись на каменный пол, принялся жевать. Губы его сами собой расплылись в улыбке, воображение не уставало рисовать лицо больного старика, увенчанного короной. Пора менять носителя символов власти, и нет лучшей кандидатуры, кроме него. Есть еще Тантрин, но у него нет того козыря, что есть у Лероя.

Герцог закинул в рот крошки, прожевал, поднялся и, отойдя в угол, стряхнул с одежды остатки скудного ужина. Дверь с треском распахнулась, в комнату ворвался дрожащий свет факелов, тяжело дыша, ввалились люди.

– Бей его! – крикнул кто-то.

Один из ворвавшихся вскочил на кровать и, высоко занеся меч, вонзил его в покрывало. На секунду опешив, он мотнул головой, ища жертву.

Сумка описала в воздухе дугу и смела несостоявшегося убийцу с кровати. Герцог сорвал с пояса нож и вонзил его под ребра человеку с факелом, стоящему у дверей. Факел упал на пол вслед за телом. Мечу герцог упасть не дал. Не дал он уйти и третьему убийце, нанеся два точных удара в грудь и живот. Остался один, но он не спешил вылезать из-за кровати. Лерой выглянул за дверь. Коридор был пуст, и в нем было тихо. «Как в гробу», – подумал герцог, прикрывая дверь, и ему не понравилось собственное сравнение.

Прикрыв дверь, он отошел к стене напротив кровати и выставил перед собой оружие.

– Вылезай! – спокойно сказал он. Убийца затих, не сделал даже движения и, казалось, перестал дышать.

– Вылезай, сучий сын! – зарычал герцог. – Обещаю, если выйдешь сам, останешься жив.

Убийца молчал. Герцог, ступая как можно тише, боком двинулся к кровати. Ему предстояло пройти перед окном, и луна, выплывшая из-за листвы, могла спутать все карты.

– Ну же, вылезай! – крикнул герцог и вновь не получил ответа.

Он сделал несколько шагов, остановился, прислушался к тишине и медленно двинулся дальше.

Человек лежал в углу, раскинув руки. Рядом с телом тоненькой струйкой текла кровь, а из спины торчал кончик его же меча.

– Твою мать! – выругался герцог и опустил меч. – Чтоб тебя, сука криворукая, черти на вертеле жарили!

Герцог осмотрел тела. Осознавая всю бесполезность этого занятия, обыскал их. Ругнулся, ничего не найдя. Поднял сумку, пристегнул меч к поясу и, еще раз выругавшись, покинул комнату.

Он не хотел оставаться там, где его только что хотели убить. Он пошел вниз, к караулке, и, уже дойдя до нее, подумал, что надо было идти в другом направлении, к покоям короля. Если убийство задумал Тантрин, его людей не остановит ничего, они убьют его и в караулке. Но сворачивать поздно, и он вошел в помещение ночной стражи.

За узким столом, прикрытым потертой тряпкой, сидел сам князь. Его одежда не блистала роскошью и была покрыта толстым слоем пыли. Перед князем, вытянувшись в струну, стоял лейтенант стражи. Князь смотрел на лежащий перед ним листок и, озабоченно почесывая лоб, что-то говорил лейтенанту. Герцог сделал шаг внутрь, дверь скрипнула и привлекла внимание князя и стражника.

Глаза князя округлились, его тонкие брови поползли вверх.

– Герцог? – проронил он и перевернул листок. – Что вы тут делаете?

Лерой молчал, пытаясь угадать мысли князя. Его слегка успокаивало, что князь и в самом деле казался удивлен его появлением. Но князь мог и притвориться. Притворство в их роду в крови.

– Простите, – пришел в себя князь, – но мне кажется, вам не присылали приглашения. Последнее время вас так сложно найти. Вы все время в разъездах. – Глазки князя сузились, он стремился разгадать мысли герцога.

– Приглашение на что? – спросил герцог.

– Я толком не знаю, – пожал плечами князь, – последнее время я чувствую себя гостем в своем доме. Да вы проходите, не стойте в дверях. Хотите вина или еды?

– Нет, спасибо, – ответил герцог, излишнее радушие князя насторожило его. Захотелось бросить всю эту затею и убежать, удрать не только из Лесфада, но и из страны. Но он поборол это желание и, одарив князя улыбкой, прошел внутрь.

– Бог ты мой! – Князь вскочил. – Да на вас кровь, что случилось, вы ранены?

– Нет, – ответил герцог, присаживаясь к столу и разглядывая свою одежду. – Это не моя кровь. Меня только что пытались убить.

– Кто? – едва вымолвил князь.

– Ваши люди, – спокойно ответил герцог. – Кто еще может попытаться это сделать в вашем доме?

– Какого черта? – Князь зарычал и перевел взгляд на лейтенанта. – Объясните, Волер, что тут происходит?

– Не знаю, – пожал плечами лейтенант, побледнев, словно простыня. – Я вообще не знал, что господин герцог здесь, в Лесфаде…

– Что? – взревел князь. – Ты стоишь на воротах и не знаешь, кто проник в мой замок? Извините, герцог. – Лерой кивнул, понимая слова князя.

– Я немедленно разберусь, – отчеканил лейтенант.

– Сделай милость! – рыкнул князь. Лейтенант исчез.

– Не особо ругайте лейтенанта, – сказал герцог, отпивая из появившегося перед ним кубка. – Когда я приехал, на воротах стоял другой. Кажется, капитан.

– Один хрен, – продолжал рычать князь, – они должны докладывать друг другу о приезжих, если сменяются. – Вы не пострадали? – спросил он другим голосом.

– Нет, – ответил герцог. – В отличие от ваших людей я не пострадал.

– Хвала богам. – Князь задумался. – Это не могли быть мои люди, – сказал он после паузы, – мои люди подчиняются мне, а я не давал приказа вас убивать.

– Значит, они решились на это самостоятельно. Если верить очевидцам, в вашем замке еще не то может произойти. – Герцог умышленно отпустил эту фразу, но князь и бровью не повел. – Ни для кого не секрет, что у нас с вами некоторые разногласия. Вот и решили ваши люди выслужиться перед вами, да и меня убрать.

– Прекратите молоть чушь! – отрезал князь. – Мне было бы легче убить вас в чистом поле и списать все на грабителей и воров, а не пачкать кровью свой дом.

– Это верно, – согласился герцог, сам бы он так и сделал.

– Да к тому же разногласия между нами уже далеко не такие, чтобы я желал вашей смерти, хотя было время, не скрою, когда я этого хотел. Но это было давно. – Князь замолчал, облизал пересохшие губы. – Так что же привело вас сюда? Не думаю, что вы соскучились по мне.

– Желание встретиться с королем, – честно признался Лерой.

– И вас, конечно, к нему не пустили?

– Нет, – усмехнулся герцог. – Палар сказал, что ни в коем случае не даст тревожить монарший сон.

– Так всегда. И, смею вас уверить, не только с вами. Временами мне кажется, что король давно умер, просто Палар нам об этом не говорит. Забывает или что еще.

– Скорей уж что-то еще, – сказал Лерой, в упор глядя в лицо князя.

– Да, – улыбнулся князь и опустил глаза. – Скорее что-то еще.

Они молчали. Никто не хотел продолжать эту словесную дуэль и прощупывание друг друга, но она должна была продолжиться. Пустые разговоры могут очень много рассказать, если правильно интерпретировать сказанное. Только надо избрать правильную стратегию. Они оба выбрали оборону, и атаковать никто не собирался.

– А у вас личное дело или государственное? – не выдержав, спросил князь.

– Государственное, – поднеся кубок к губам и скрывая за ним улыбку, ответил Лерой, – и чрезвычайно важное.

– Да? – Князь вытянулся. – И что это за… хотя, простите, это кажется, не мое дело.

– Оно может стать вашим, – ответил герцог. – А может не стать вообще. Все будет зависеть от того, что решит монарх. А сейчас, простите, я бы хотел слегка вздремнуть до аудиенции. – Герцог ждал, что Тантрин остановит его, попросит рассказать о деле, но…

– Конечно, конечно, – поспешно сказал князь. – Вас проводят, и, можете быть уверены, с вами тут ничего не случится. Я обещаю вам. Даю слово, а мое слово еще кое-что стоит.

– Это так, – ответил герцог, – и я вам верю. Теперь я спокоен за свою жизнь.

Герцог ушел, оставив князя одного, но одиночество продолжалось недолго. Пришел Нарг, он долго молча смотрел на князя, ожидая его приказов.

– Ты все слышал? – спросил князь.

– До последнего слова, – ответил телохранитель.

– Черт! – Князь встал и нервно прошелся по караулке. – И кто же это был, такой нерасторопный. Черт побери, мы могли решить проблему сразу и чужими руками. Узнали, кто это был?

– Вас интересуют исполнители или тот, кто отдавал приказ?

– Сам-то как думаешь?

– Тогда нет. Мы ничего не узнали. Люди, напавшие на герцога, из нашей охраны, но никто такого приказа не отдавал.

– Хреново. Лучше бы они его убили.

– Тогда, может, нам стоит еще раз попытаться?

– Сейчас? Да ты братец совсем с ума сошел. Нет, сейчас нам его трогать никак нельзя. Пусть встретится с королем, а там посмотрим, что делать. Выстави у его дверей охрану, и пусть убьют всякого, кто попытается к нему войти, по крайней мере до утра.

– А утром? – сдержанно улыбнувшись, спросил Нарг.

– Утром. Утром проводи его к королю. Сам проводи.

Нарг, все так же улыбаясь, поклонился и вышел. Князь влил в себя остатки вина из кубка, грустно посмотрел на опустевший сосуд и распорядился подать еще. Ему предстояла чертовски долгая ночь.

Герцог был смущен. Игра в слова закончилась быстрее, чем он ожидал. Он был бы не против ее продолжить, но князь не стремился к этому. Что-то в этом было не так. Кругом сплошные секреты, будь они прокляты. Ясно одно: князь не пытался убить его. Реакция князя на его появление и кровь на одежде, его поведение и его разговоры – все говорило о том, что сам князь был непричастен к нападению. Однако в замке что-то затевается, и князь либо в самом деле не знает что, либо не желает говорить. В любом случае Лерой оказался здесь как нельзя вовремя.

Неужели король решился на очередную отчаянную глупость? Да, времена наступили тяжелые, можно сказать, отчаянные. А отчаянные времена требуют отчаянных мер. Отчаянные меры же зачастую являются отчаянной глупостью. В любом случае теперь он мог с уверенностью сказать только одно – король явно что-то замыслил. Хотя это можно было сказать и полгода назад.

И еще то, что можно спать до утра, больше на его жизнь никто не покусится. А выспаться необходимо.

Он бросил сумку в угол, на всякий случай прислонил к изголовью кровати меч и, не раздеваясь, рухнул на одеяло.

Как ни жаль, но выспаться не дали. Едва взошло солнце, явился Палар, всем своим видом показывая недовольство тем, что ему пришлось вставать с утра пораньше и тащиться через весь замок за герцогом.

– Послать, что ль, больше некого? Совсем мои старые кости не годятся для такой беготни, – бормотал он, пока герцог приводил себя в порядок. – Ну готов, что ли? Тогда пойдем.

И они пошли. Король к тому времени уже освободился от лекарей и сидел на кровати, нетерпеливо теребя руками засаленную простыню. Завидев герцога, он сделал слабую попытку подняться, но ноги не выдержали, и он опустился на кровать.

– Проходите, герцог, проходите! – затараторил он – Проходите, присаживайтесь. Ну? – спросил он, не дожидаясь, когда герцог сядет. – И какие у вас для меня новости? Я надеюсь, хорошие?

– В общем-то да, – ответил Лерой, глядя на монарха и продолжая его игру.

– Ну не тяните, герцог, не тяните! – Король принялся заламывать пальцы на руках, но его глаза светились странным огоньком. Герцог улыбнулся и произнес:

– Я нашел ее. Да, ваше величество, нашел я графскую дочь. Я нашел наследницу Таеры.

– Дочь? – переспросил монарх.

– Да, – подтвердил Лерой.

– И где же она?

Герцог улыбнулся шире, надо бы продолжать тянуть время, надо бы узнать как можно больше до того, как открыть карты. Надо бы, но что, если он упустит время, что, если король догадается, что ему известно больше, чем он говорит. Что тогда? Все потеряно? Тогда уже король поведет игру, и тогда у герцога не останется ни единого шанса влиять на него.

– Вам это лучше знать, – произнес Лерой.

– Что? – Монарх вытянулся, и его брови поползли вверх.

– Ваше величество, можете не притворяться. По крайней мере передо мной. Вы спланировали все с самого начала. Вы знали, что это девочка, и вы знали, что я ее найду. Я нашел ее и еще кое-что.

– Что? – Голос монарха был бесцветен, но по тому, как бегали его глаза, Лерой понял, что попал в точку.

– Вы хотели уничтожить архив в Станрогте, но я успел раньше. А успев, увел из-под носа ваших людей некоторые бумаги. Весьма интересные бумаги.

– Какие еще бумаги? – спросил король, нахмурившись.

– Бросьте притворяться, ваше величество. Вам не идет притворство. Вы лучше выглядите с мечом в руках и на коне, чем в дворцовых интригах. Давайте будем честны друг с другом. Давайте признаемся: она не дочь графа и все это время я искал пустышку.

Король бросил за спину Лерою взгляд. Палар встал и кровожадно улыбнулся. В его руках появился нож. Он кивнул королю и тихо выскользнул за дверь. Лерой открыл рот, чтобы продолжить, но монарх сделал ему знак молчать, и герцог не произнес не звука.

– Значит, ты докопался? – улыбаясь, спросил король после паузы.

– Да, – просто ответил Лерой.

– Значит, ты думаешь, что все знаешь?

– Нет, – Лерой покачал головой, – я знаю далеко не все. И у меня очень много к вам вопросов.

– Спрашивай, – разрешил сюзерен. – Теперь это уже не сможет ничему повредить и ничего уже не остановишь.

– Если можно, – пожал плечами герцог, – тогда объясните мне, зачем вы затеяли все это с Пааром и его лордом?

– Ошибаешься, – король повторил его жест, – ничего с Пааром я не затевал. Просто воспользовался ситуацией. Я, как мне казалось, продумал все, но я не догадался загодя уничтожить архив. А надо было.

– Это правда?

– А зачем мне теперь врать? – усмехнулся король. – Ты знаешь много, и не будет вреда, если узнаешь еще чуть больше.

– Хорошо, – согласился Лерой. – Тогда почему именно она?

– А кто еще? Она ничем не хуже и не лучше всех остальных. Просто она оказалась там, где нужно было ей оказаться. Вот и все. Я ее не выбирал. Судьба выбрала ее.

– А Медный?

– Кто? – не понял король. – А, тот мальчик. Он случайно попал, но сыграл нам на руку. Это как в картах, иногда бывает, что со стороны приходит нужная тебе карта. С ним, по-моему, все ясно. Не переживай о его судьбе. Он это заслужил, кровь Грамаля на его совести.

Лерой покачал головой и еще раз пожалел ни за что приговоренного Медного.

– Зачем вам нужен был я?

– Как зачем? – удивился король. – А кто еще, кроме тебя, способен был создать хоть что-то похожее на правду? Кто еще, кроме тебя, был способен своими действиями убедить всех тех, кто не верил мне? Или не желал поверить. После смерти Грамаля у меня почти не осталось преданных людей. Не Палара же, в самом-то деле, на ее поиски отправлять.

– Но ведь и меня пришлось убеждать.

– Но ведь ты поверил. Поверил, а значит, ничего не было понапрасну. Тебе многое пришлось пережить за эти месяцы. Прости меня, мой мальчик. Я этого не хотел. Мне лишь нужно было время, и ты помог мне его выиграть, а теперь все остальное неважно.

– Что дальше?

– Дальше? – переспросил монарх. – Дальше я признаю в ней дочь графа и пожалую ей Таеру. Собственно говоря, верну ей ее собственные земли. – Король захихикал и прикрыл рот руками. – Тогда-то все и поутихнет. Грызня из-за земель сойдет на нет, и я со спокойным сердцем передам власть в руки сына. Знаю, знаю, – монарх поднял руку и остановил герцога, желавшего задать вопрос, – но грызня из-за ее руки и сердца меня мало интересует. Знаешь, Лерой, а мой сынок остепенился. Как ты тогда сказал, «грехи молодости».

– Я рад за него.

– Еще бы ты не был рад, – усмехнулся король. – Небось спал и видел себя на троне. Думал, я отрекусь в другую сторону.

– Ваше величество! – гневно бросил Лерой и встал.

– Ну прости, прости, – торопливо сказал монарх. – Прости, я не хотел тебя обидеть. Последнее время мне кажется, что все вокруг стремятся свести меня в могилу, пока сынуля маленький. Прости, я не подумал. Ты проделал огромную работу. Ты сделал великое для государства дело. Ты должен получить награду.

– Это не все мои вопросы, – сказал Лерой, усаживаясь на место.

– Что еще? – насупившись, спросил король.

– А если, – в мозгу Лероя рождались странные идеи, – если желающие заполучить Таеру откажутся признавать ее права?

– Не волнуйся на этот счет. Они признают.

– Как это?

– Тише, сынок! Тише! Даже у стен иногда прорезаются уши. Ну а не признают, так это не мое дело. Стар я, понимаешь, стар! Я старый, больной и уставший человек, которому до смерти надоело править.

Лерой почесал затылок, его подмывало рассказать королю все и посмотреть на действия того. Посмотреть со стороны, не претендуя ни на что.

– Значит, говоришь, у графа дочь? – Глаза короля сузились, а губы расплылись в улыбке. – Это даже интересно. Только представь себе, какая очередь из желающих посвататься выстроится. От Станрогта до Лесфада. Чертовски интересная начнется жизнь. Ты, кстати, видел ее? Как она выглядит?

– Как две капли воды похожа на свою мать. И от отца кое-что переняла.

– Что? – переспросил король, его глаза округлились, брови взлетели.

– Я говорю, она на графиню очень похожа. И от вас ей кое-что перепало. – Герцог врал, глядя прямо в глаза старику, но сейчас это не имело значения.

– Как это от меня? – растерянно спросил монарх.

– Ну, ваше величество, не надо притворяться. Она же ваша дочь.

Король выпучил глаза. Он смотрел на герцога, судорожно глотая ставшую густой слюну и беззвучно шевеля губами.

– Что ты сказал? – простонал он.

– Я сказал, что та девочка, что выбрана вами в жертвы, на самом деле дочь таерской графини, а заодно и ваша. У вас же был с ней роман. Помните? Шестнадцать лет назад вы гостили в Станрогте у своего друга. Вы тогда бурно отмечали рождение наследника. Помните, как были очарованы красотой его молодой жены? Помните, как не смогли удержаться и сделали все, чтобы она провела с вами ночь? Помните, как она пришла к вам? Конечно, помните. Таких женщин, как графиня, забыть тяжело.

– Но с чего ты решил, что она моя дочь? Как же граф? – хватая воздух, спросил король, косвенно признав роман с графиней. – Ведь он был ее мужем.

– Граф? – переспросил Лерой. – Граф не мог иметь детей. Еще в молодости он пострадал, о чем есть запись в тех бумагах, что я украл. На охоте повредился. Он жизнь вам тогда спас, о чем тоже есть запись в тех же бумагах. С тех самых пор вы и дружили.

Монарх с трудом сглотнул. Он не мог поверить в то, что говорит герцог. Не мог, даже если бы хотел. А он не хотел.

– Не может быть, – наконец проронил он.

– Может, ваше величество, может! – ответил Лерой. – Не знаю, что она хотела выжать из вас, да это и неважно. Она пыталась шантажировать вас, говоря, что расскажет все мужу, но она не говорила вам, что беременна. Беременна от вас. Вот об этом вы не знали. И никто не знал. Вам же очень не хотелось, чтобы та ночь переросла в нечто большее, а выплыв наружу, она грозила обернуться войной. И тогда вы приказали ее убить. И ваши люди сделали все для этого. Они убили ее, когда она путешествовала, а если точнее – ехала к своим родителям. Вы приказали убить ее! Но, я повторяю, вы не знали, что она беременна. И уж тем более вы не знали, что ее ребенок выжил. Вы не знали об этом, а еще и о том, что графиня вела дневник. Ее служанка знала все. Она не поехала с хозяйкой. Но после смерти своей госпожи она поняла, что ей не жить, и перед смертью успела спрятать дневник в самом надежном месте, которое только смогла придумать. В королевском архиве. Там-то я его и нашел.

– Я хочу видеть эти бумаги! – выпалил монарх.

– Прошу! – Герцог извлек из сумки пакет, как две капли воды похожий на тот, что привез ему Палар, и передал его королю.

Монарх трясущимися руками развернул кожу и погрузился в чтение. Он часто закрывал глаза, с трудом сглатывал и, дочитав, прослезился. Он узнал почерк, он помнил эти вздернутые завитки букв, он вспоминал те даты и словно вживую слышал слова, написанные на бумаге. Об этом могла знать только она. Перед его глазами встало очаровательное лицо графини. Она улыбалась ему и смеялась над ним. Дневник не врал. Не врал и герцог, но…

– Как же так? – сказал король, не обращаясь ни к кому. – Как же так?

– Вот так, ваше величество, – едва сдерживая улыбку, проронил герцог. – Вам часто приходилось решать судьбы мира. В свое время вы приняли решение и едва не убили свою дочь. Теперь вам, и только вам решать, что будет дальше. Теперь от вас зависит, будет ли она графиней или принцессой. Это только ваше решение. Карты уже розданы игрокам. А я? Как вы и сказали, я уже все, что мог, сделал.

Лерой поднялся и, больше не говоря ни слова, направился к дверям.

– Постой, – остановил его монарх, – а где же все-таки она?

– Я не знаю, – сказал Лерой и, улыбаясь, вышел.

Он не успел повернуть за угол, как что-то тяжелое опустилось ему на голову. Он повалился на пол и потерял сознание. Оно возвращалось рывками, вбрасывая в его мозг странные картины. Его тащили по лестницам. Он чувствовал, как воздух становился сырым. Чувствовал, как силы покидают его. Чувствовал, что больше уже не увидит солнца.

– Что он сказал? – спросил запыхавшийся Палар.

– Он не знает, где она, – ответил король. Взгляд его блуждал по комнате, не цепляясь ни за человека, ни за предметы обстановки.

– Но она будет тут через неделю? – с надеждой в голосе спросил Палар.

– Не знаю, – ответил монарх и вытянулся на кровати. – Я устал, – сказал он, – очень устал! Я посплю. А ты, ты проследи, чтобы наш любимый герцог никому не сказал ни слова.

– Ум-м? – Палар провел рукой по шее, изображая, как перерезает герцогу горло.

– Я что-то по-другому сказал? – прорычал король.

– Будет исполнено, ваше величество! – Палар поклонился и оставил монарха одного.

Противно скрипя, дверь закрылась и тут же открылась вновь. Палар просунул в проем голову, помялся и осторожно вошел.

– Что тебе? – буркнул король.

– Князь Тантрин желает видеть вас, – с поклоном ответил слуга.

– Зачем? – Король нахмурился. – Зачем я ему понадобился?

– Я не знаю, – сознался Палар. – Мне он ничего не сказал. И не скажет, – добавил он с сожалением, – я для него только ваш слуга, – вздохнул он. – Прикажете прогнать?

– Да, – кивнул король. – Хотя нет, постой. – Монарх в задумчивости почесал подбородок. – Зови! Послушаем, что скажет он.

– Мне остаться? – спросил Палар.

– На кой хрен тут ты? – прорычал король. – Ступай! Приказ ты уже получил. Выполняй! И не тревожь нас с князем.

Палар поклонился и, сжав губы, вышел за дверь.

Король взбил подушку, растрепал себе волосы, подтянул одеяло, тяжело вздохнул и улегся. Ему до черта надоело изображать из себя больного, но это лучший способ сохранить жизнь и устроить все так, как ему хотелось.

Герцога нигде не было. Палар прошел весь замок, заглянул в каждый потаенный уголок, под каждую лавку, за каждую портьеру. Герцога нигде не было.

«Черт бы его побрал, – ругался про себя Палар. – Не мог же он испариться. Не мог он уехать так быстро и так тихо. Проклятье! Если он покинет Лесфад, если он начнет трепаться… хотя это не мои проблемы. Я сильно в этом увяз, но к черту все. Надоело! Я хочу жить, как раньше. Я больше не хочу оглядываться, ходя по коридорам. Я хочу свободы. Я хочу…»

Он оборвал свои мысли. Остановился. Долго, не шевелясь и почти не дыша, он смотрел себе под ноги.

«Я достаточно наворовал денег. Я смогу обеспечить и себя, и свою жену. А почему бы и нет? Сбегу отсюда, уеду подальше, поселюсь в маленьком городке или на хуторе, женюсь и проведу остаток дней в тепле и уюте. Да! Хватит мочить в этих проклятущих болотах мои старые косточки. Пора выбираться к солнцу. Пора подумать и о себе».

Он улыбнулся, хитро сощурил глазки и, развернувшись на пятках, направился в свою комнату. Собирая вещи, он мог бы послушать, о чем разговаривают король и князь. Мог бы, но его не интересовали их разговоры, его больше не интересовал король. Единственное, что его занимало, – это маленький домик в южной провинции.

Никто не задал вопросов, когда он проезжал ворота, никто не остановил его. Охранник, морщась, посмотрел ему в спину, но останавливать не стал и, махнув рукой, вернулся к оставленной было игре.

Князю было скверно. Все было скверно. Король, как чертова рыба, хранил молчание. Этот коронованный сукин сын не пожелал сообщить, что же такое грандиозное должно произойти в Лесфаде всего через несколько дней и о чем ему, хозяину замка, знать не полагалось.

Было во всем этом что-то ненормальное. Во всем. Король молчит, кто-то, неизвестно кто, пытается убить герцога, сам герцог после аудиенции бесследно пропал.

Пропал и Палар. Люди князя обыскали весь замок, но никаких следов ни герцога, ни Палара не нашли. Кто-то уехал из замка, но стража говорит, что это не так. К вечеру начнут подтягиваться королевские гости, и тогда станет совсем не до решения головоломок. Тогда только успевай выполнять пожелания этих разнеженных богатых придурков.

Проклятье! Он хоть и князь, никогда не любил светских раутов, он не любил этих самовлюбленных тварей и терпеть не мог их общество.

Князь поднялся, подошел к окну и взглянул на дорогу. Его мелко затрясло, в ворота въезжала первая карета с гостями. Князь ругнулся, накинул на плечи плащ и отправился изображать из себя радушного хозяина.

Пол холодный и сырой. Руки связаны за спиной, кисти в воде. Глаза плотно завязаны, во рту пустыня. Голова раскалывается словно после недельного запоя. Хочется пить, но во рту нет даже слюны.

Где он? Вопрос хорош, и даже если бы его было кому задать, ответа он не получит. Он помнил, как его свалили на землю, помнил, как его били ногами, помнил, как потом его тащили по склону холма, помнил, как привязали к толстенному бревну. Это он помнил, но не помнил, в этот ли раз это было.

Нет, не в этот, в тот раз его спасли. Его нашли, его отвязали, накормили, его вылечили. Его лучший друг долго ухаживал за ним. А потом пропал… Нет, это было давно.

Нет, в этот раз все было по-другому. Его ударили, связали и отнесли в этот подвал или башню, впрочем, может, сперва отнесли, а потом связали. И почему в такие минуты мозг человека цепляется за мелочь, не имеющую никакого значения. Ему бы напрячься и вспомнить, как и почему он тут оказался, а вместо этого он думает о том, что было сначала.

Он отогнал ненужные мысли, прислушался. Тишина сдавила голову. Тишина зловещая, тяжелая, и нет ничего страшнее этой тишины. Может, он уже умер или оглох. Но мертвые не ощущают боли, значит, его так крепко били, что он лишился возможности слышать. Но нет, нет, вот они, звуки. Вода! Вода тихо капает на стену и стекает к его рукам. Вода!

Он попытался сесть, но не смог. Попытался еще раз, и на этот раз он сумел встать на колени, но они скользнули по тине, и он рухнул в воду. Плевать! Это вода! Он пил жадно, пил долго. Сушь ушла, головная боль отступила. Можно жить дальше.

Никто сильно не расстроился, что герцог пропал. Король даже почувствовал некое облегчение, что его не стало. Но не стало и Палара, он тоже пропал, и от этого стало сразу слишком одиноко. Он почувствовал себя незащищенным и таким маленьким.

Он затеял всю эту игру и, не задумываясь, решал судьбы людей, но тогда рядом с ним был Палар. Верный пес, которого он так сильно недооценивал. Которого считал, больше за слугу и меньше за друга. Но вот его не стало, и теперь монарх осознал, что значило для него общество старого друга, именно друга. Как много идей Палара находило отклик в его мыслях. Он был нужен, но его не было. Он был нужен особенно теперь, когда вся игра могла пойти прахом из-за того, что нашел герцог. Этот чертов слуга короны, будь он проклят! Из-за его желания послужить короне все изменилось, и новые факты разрывали душу и тело короля. Но он должен был продолжать играть.