Текст книги "Продавец мечты"

ГЛАВА 19

На даче Белозёрова, в той самой спальной комнате и на той самой кровати, где еще совсем недавно Рафаэль подминал под себя, словно задранную добычу, полусонную, вяло упирающуюся Вики и где всего пару дней назад его, облаченного в ошейник с шипами, неутомимо и ненормативно выдаивала злокусачая Лайма Гаудиньш, происходило нечто новенькое. И фишка заключалась не в том, что в четыре часа дня по постели разметались плотные загорелые формы Насти Белозёровой – спать часов до шести вечера ей было не привыкать. Натюрморт был таков: цветы, шампанское, в спешке сброшенные шмотки, а главное – где-то между Настиных ног благодарно мурлыкал совершенно голый финансист Александр Лебедь, тот самый, с которым молодая женщина отымела приятнейшее знакомство на о. Тенерифе.

– Ну хватит, котик! – простонала Настя. – Давай просто поваляемся. Налей мне, плиз, шампусика.

Меня просто удивили возможности этой терки!

Александр с готовностью прекратил свои ласки, в изнеможении отвалился в сторону и ответил при помощи одеревеневшего языка:

– Как прикажете, прекрасная сеньорита!

Два с половиной часа безраздельного секса и четыре Настиных оргазма превратили Лебедя по меньшей мере в мокрую курицу. Впрочем, и он получил свое...

Они наслаждались эксклюзивным шампанским из коллекции Рафаэля, перемежая глотки с глубокими влажными поцелуями. Александр умело массировал ее переспелые груди, а она запускала пальцы в его густые светлые волосы и чувствовала, даже с некоторым испугом, что может кончить только от этих поцелуев и от этих фантастических прикосновений. Я обожаю даже прикасаться к нему! Все ее тело пронзали иглы удовольствия, нервные окончания корчились в сладких муках. В начале знакомства с Рафом она испытывала нечто похожее, особенно когда будущий муж лобызал ей ушко и шейку, но те ощущения не шли ни в какое сравнение с лихорадочным драйвом, который она испытывала сейчас. В глазах все таяло и рассыпалось на фрагменты, внизу вновь кровожадно бурлило и текло.

Как же ей фартануло! Каким-то чудом ей удалось заманить в постель такого хрестоматийного херувима, такого щедрого, утонченного любовника, к тому же благородного и богатенького. Что Рафаэль? Жалкий чмошник! Он давно испытывает к ней летаргическое безразличие, он реагирует на ее прелести лишь изредка, в особой степени подпития, да и то больше думает о собственном дерьмовом удовольствии, чем о ее удовлетворении. Остатки своих чувств и сексуальной энергии он раздаривает всяким Вики, да и наверняка всевозможным шлюшкам от рекламно-телевизионного бизнеса.

Александр:

– Почему бы тебе не познакомить меня с твоим мужем?

Настя:

– Это еще зачем?

Она так перепугалась, что ее с ног до головы обдало холодом отчуждения, а ее переживания резко отхлынули и окаменели, будто их сунули в морозилку.

Александр:

– Все очень просто. Я войду к нему в доверие и, если повезет, стану другом вашей семьи. Тогда мы сможем встречаться, когда захотим, ничего не опасаясь.

Настя прикусила губу. Предложение любовника сначала показалось ей чересчур экстремальным, но далее она вспомнила об одной из своих институтских подруг, которая вот уже два года трахалась с бизнес-партнером своего мужа, богатым азером с неуемным сексуальным аппетитом. Эта подруга казалась настолько счастливой, настолько весело порхала по жизни, так часто и так открыто бахвалилась своими любовными успехами, в том числе исключительной ценности подарками, что Настя в зависти несколько раз подумывала о том, чтобы анонимно ее вложить.

– А если Рафаэль что-то заподозрит? Он хоть и алкоголик, но совсем не дурак! – ответила она Лебедю со свойственной себе эмоциональностью, прикрыв утомленные прелести фирменным шелковым халатом, купленным в «Смоленском пассаже» за 27’000 рублей.

– Я тебе клянусь: он ничего не заподозрит. Моя профессия многому меня научила. Я так поставлю дело, что комар носа не подточит. Я начинаю испытывать к тебе сильные чувства, я хочу как можно чаще видеть тебя, смотреть в твои глаза, целовать твои губы... Если это взаимно, то определенная логика действий нам совсем не повредит...

В восемь часов вечера в гостиной на первом этаже за искусно накрытым столом собрались трое: сам Белозёров, только что вернувшийся с работы, – изможденный, с красными от алкоголя, недосыпа и компьютера глазами, – его жена Настя и Александр Лебедь. Горел камин, больше для удовольствия глаз, поскольку тепла немецких батарей «Arbonia» было более чем достаточно. За окном разгулялось проливное месиво поздней осени.

Гвоздем программы являлась только что приготовленная в духовом шкафу гигантская, заплывшая липким жиром утка. К изумлению Насти, муж весьма индифферентно отнесся к присутствию в доме постороннего мужчины и лишь вполуха выслушал расплывчатую историю о чисто дружеском знакомстве жены и Александра на Канарах.

– Дай, думаю, заскочу на огонек, все равно мимо проезжал, – тем временем распространялся Александр, интеллигентно нарезая свою порцию утки на лакомые кусочки. – У вас потрясающий дом, честное слово! Ничего подобного в жизни не видел. Рафаэль, вы не олигарх, случайно? Я купил на Рублевке участок, строиться собираюсь. Если покажете дом, буду обязан!

– Запросто покажем! – смеялся Рафаэль, голодно вгрызаясь в утиную ножку и запивая мясо красным вином. – А до олигарха мне еще полюбас как до Китая раком!

– Вот уж не поверю! – учтиво усомнился гость. – По всем программам шпарит реклама ваших товаров, куда ни глянь. А на шестнадцатом канале вообще, как ни включу, одни телемагазины. Я даже планировал кое-что купить, от «Петровича»... – Александр едва заметно смутился. – Настя мне про вас много рассказывала...

– Да, это так, – отвечал Рафаэль, вытирая салфетками жирные пальцы. – Но не все так сладко, как видится со стороны. © В чужом кошельке всегда предполагаешь многим больше, чем есть на самом деле! Не помню, кто сказал... Я за эфир плачу такой бешеный баблос, плюс откаты телебоссам, что через день в убытках!.. Масюнь, положи мне еще утки.

«Масюня» поспешила наполнить тарелку мужа несколькими аппетитными кусками.

Разговор окончательно съехал на бизнес. Особого перчику добавил диспут о различных коммерческих направлениях, которые приносят наибольший барыш. Лебедь виртуозно поддерживал беседу, поскольку разбирался, казалось, во всем, о чем только ни заходила речь, – от эффективности складского бизнеса до действенности рейдерских атак. Вскоре мужчины перешли на «ты». Настя заметно скучала, но старалась не подавать виду.

Спустя час, развалившись на итальянском диване перед домашним кинотеатром, Рафаэль и Настя потягивали номерной коньяк «Rеmy Martin 1724-1974» за 1’500 долларов. История покорения вкуса и аромата, история поиска наслаждения, равного которому нет. Александр пить отказался – он и так выпил два бокала вина, а ему еще за руль, – но и без этого был чрезвычайно весел и занятен. Опьяневший Белозёров смеялся до слез, хлопал гостя по плечам и в конце концов даже чмокнул его в щеку в знак самого крепкого дружеского расположения. Фильм едва смотрели...

– Вот если ты такой крутой финансист, скажи мне, как лучше всего обналичивать деньги? – вдруг спросил Рафаэль, приглушив звук аудиосистемы домашнего кинотеатра.

– А в чем, собственно, проблема? – пожал плечами Лебедь.

Рафаэль:

– А в том, что банк, с которым я на эту тему сотрудничаю, уже восемь процентов за обнал требует! Представляешь? Нет, конечно, в Интернете есть предложения и подешевле, но как-то стремновато с незнакомыми конторами завязываться...

Александр:

– Восемь процентов?! Это смешно! Таких цифр не существует!

Рафаэль:

– Так что ж, меня разводят? Вот гондоны!

Александр:

– Похоже на то. Я, конечно, этим не занимаюсь, есть дела поважней, но друзьям, по мере необходимости, иногда помогаю...

Рафаэль:

– И сколько ты с них берешь за услуги?

Александр:

– Себе я ничего не беру, клянусь! Для меня это в любом случае несущественные суммы. Только непосредственные расходы...

Настя с удовольствием поглядывала на Лебедя – трезвого, подтянутого, блистающего светскими манерами и изощренным умом.

Рафаэль:

– И все же?

Александр:

– Ну, для тебя постараюсь сделать процента два.

Белозёров едва не подпрыгнул, а Настя подавилась глотком коньяка.

Рафаэль:

– Не может быть! Дастиш фантастиш!

Александр:

– Гарантирую!

Рафаэль:

– Это каким же таким образом? Или это тайна?

Александр:

– Для близких друзей у меня нет тайн. Смотри: ты по «левому» договору посылаешь деньги на некое юрлицо, которое я контролирую. Это юрлицо выдает кредиты якобы своим сотрудникам, разослав деньги на их банковские карты. При этом владельцы счетов, естественно, бомжи и алкоголики. Мой человечек, у которого на руках все эти карты с паролями, быстро пробегается по банкоматам и снимает под ноль высланные деньги. Вся операция занимает два дня. Один процент идет держателям счетов и один – моему помощнику (скажем так, на новые ботинки)...

Откровенность, с которой Лебедь раскрыл свою схему получения из безналичных подотчетных денег «черного» нала, заметно тронула Рафаэля. Да и сама схема выглядела, по крайней мере на словах, до гениальности простой и совершенной.

– А эти бомжи и алкоголики не сдадут? – все же поинтересовался Белозёров.

Александр лишь вежливо усмехнулся:

– Они ничего не знают, и у них на руках не остается ни единого документа. Они лишь общались с неким Петей, который предложил им немного подзаработать...

Новоиспеченные друзья говорили об обналичивании довольно долго. Полуторатысячедолларовый коньяк постепенно исчез (в основном в терпеливом желудке Рафаэля). Настя с восхищением смотрела на любовника, который в считанные часы превратил незнакомого человека в лучшего друга. Ей уже мерещились бесконечные сексуальные оргии наедине с этим светловолосым идальго, арендованная вилла на Мальдивах на берегу океана, утонувшая в рослых пальмах и буйном цветении, и крупные бриллианты в белом золоте.

Наконец Рафаэль пьяно воскликнул: «Ошеломиссимо!» – и тут же предложил Александру пробную сделку на три миллиона рублей. Лебедь преспокойно согласился.

ГЛАВА 20

В следующий раз, когда я заявился к г. Миронову, он принял ролик «ДиЕТПЛАСТ» безоговорочно, отдав команду подчиненным срочно поставить новый товар в программную сетку своего телеканала, и даже попросил десяток упаковочек пластыря для своей «толстожопой», с его слов, жены. Мы треснули вонючего виски за удачу проекта, а также перекинулись парой свежих историй про телемагазины и наивных домохозяек.

Со своей стороны я в ярких красках поведал хозяину кабинета недавний случай – про женщину, которая, насмотревшись проникновенной рекламы, заказала у нас жутко дорогое массажное кресло. Ей доставили товар в течение пары часов, а вечером притопал с работы муж и до такой степени отдубасил свою женушку, что она угодила прямиком в реанимацию Склифа – Институт травматологии и неотложной помощи им. Н. В. Склифосовского, Сухаревская площадь, дом 3. Оказалось, что «домохозяйка» не только потратила на покупку все семейные накопления за несколько лет, но и влезла в сумасшедшие долги. Мой высокопоставленный собеседник долго, взахлеб смеялся, даже удостоил меня звания «короля лохотрона».

В конце встречи Миронов внезапно обдал меня своим гипнотическим взглядом и безжалостно спросил:

– КАКИЕ У ТЕБЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С ЛАЙМОЙ? Только говори честно, не держи меня за тупоголового питекантропа!

Я выпучил глаза и возмущенно скривил губы, одновременно пытаясь сообразить, где я накосячил. Если он что-то прознал про нас, сейчас он меня линчует. Однако на дубленом лице телебосса я различил отблески подвоха и тогда ответил ему со всем пьяным пылом, на который был способен:

– Сергей Львович, я вас умоляю, какая Лайма?! Я похож на самоубийцу?! У меня жена, любовница, налоговая и каторжная работа, из-за которой почти не стои́т!!!

– БЕЛАЗЁРАВ! Успокойся, твою мать! Еще Антуан де Сент-Экзюпери (1900–1944) сказал: никогда не теряй терпения – это последний ключ, открывающий двери... Ты что, забыл, какой я говнодав? Пора уже привыкнуть!

– Извините, Сергей Львович! Погорячился. Больше не повторится.

Только сейчас я заметил на одной из стен появившийся плакат, на котором был изображен разведенный питерский мост. Внизу я прочитал размашистый призыв:

Я рассмеялся. Миронов прищурился и скривил рот, обозначая улыбку.

Спустя неделю, ближе к вечеру, в моем кабинете появился Александр Лебедь. Он поспешил выложить на стол три миллиона рублей, которые я отправил ему два дня назад безналом (естественно, за минусом двух процентов). «Это просто невероятно!» – скажете Вы. Я, изумленный до крайности, сердечно поблагодарил его за помощь и даже предложил в субботу отдохнуть вместе на моей даче: шашлык, бассейн и все такое («Если хочешь, приезжай со своей дамой»). Этот парень нравился мне все больше и больше. У Александра на субботу были намечены какие-то важные встречи, но все же, после долгих уговоров, он со скрипом согласился.

Как только Лебедь ушел, в кабинет заглянула одна из моих «гусениц»:

– Рафаэль Михайлович, извиняйте, вам звонит Лайма Гаудиньш.

Я поспешил скинуть деньги в ящик стола.

– Тамара, сколько можно тебе объяснять? Меня для нее нет и не будет! И говорить надо «извините», «звони́т»!

Девушка смущенно потупилась.

– Она сказала, что очень срочно... Что она знает, что вы на месте... Что если вы не подойдете к телефону, она превратит вас в кишмиш и спустит в унитаз...

– Так и сказала?

– Да.

Я раздраженным жестом отправил Тамару вон из кабинета, нервно прикурил сигарету, вдохнул в себя вместе с первой затяжкой побольше мужества и поднял трубку городского телефона:

– На связи.

– Пупсен, ну зачем ты меня обижаешь? – услышал я знакомый голос, от которого содрогнулся. – Я тебе целую неделю названиваю: на мобилу, на дачу, в кабинет, – а ты не подходишь. У тебя что-то случилось? Могу я тебе чем-то помочь?

– Ничего не случилось, – ответил я, крепко затянувшись. – Просто... Я очень устал, мне надо собраться с мыслями, подумать...

Лайма почти минуту молчала, громко дыша мне на ухо. Я представил, какой цунами сейчас обрушится на мою долбаную голову. Ладони стали мокрыми.

– Это ты так решил? А со мной ты посоветовался? Наверное, привык выжимать из женщин все соки и бросать на произвол судьбы! Со мной эти фокусы не пройдут, дорогуша! Я тебе не кобыла подзаборная! ИЛИ ТЫ СО МНОЙ, ИЛИ ТЫ НИКТО!

Она почти рычала.

– Я устал от тебя! Оставь меня в покое! Делай что хочешь, мне все равно!

Я швырнул трубку на клавишу телефонного аппарата.

Через пару секунд в кабинет заглянула Марта:

– Вас опять Лайма Гаудиньш... Матом ругается...

– Что?! – рявкнул я в трубку.

– Пожалуйста, Рафаэль Михайлович, не отключайтесь, я звоню по делу, – ответила моя преследовательница, но теперь уже ровным официальным тоном.

– Я слушаю вас!

– Дело в том, что мы не можем поставить ролик «ДиЕТПЛАСТ» в эфир шестнадцатого канала.

– В чем дело?

Лайма:

– В том, что он не прошел нашу цензуру. В вашем ролике везде звучит слово «похудание», но такого слова в русском языке не существует. Есть слово «похудение».

Я больно закусил губу.

– Но это же мелочь!.. Неужели из-за таких пустяков... А что говорит Сергей Львович?

– Он согласен с тем, что такой материал нельзя размещать...

Мы спорили минут двадцать.

– Хорошо, я все понял, – наконец прошипел я. – Спасибо! До свидания! – И вновь, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Это не женщина, а какая-то вавилонская блудница! Благодаря этой шантажистке я оказался в таком офсайде, что не приведи господь! И что я теперь скажу Хабарову, который под этот проект уже загнал в страну самолетом громадную партию «ДиЕТПЛАСТа»?!

Я подошел к окну. На улице стремительно темнело. Черный продрогший город из окна моего кабинета казался дьявольской мистификацией, компьютерной графикой к голливудскому триллеру. Внизу из дверей главного входа выскакивали мои телефонистки, открывали зонты, прощались друг с дружкой и спешили, старательно обходя лужи, в сторону метро «Войковская».

Внезапно на проезжей части я заметил нахально припарковавшуюся машину доставщика товаров Саши Майорова. Сам Майоров курил у входа в бизнес-центр, спрятавшись под козырек, и, очевидно, кого-то поджидал. Я насторожился.

Вскоре на улицу вышла телефонистка Ксюша. Саша подпрыгнул к ней и о чем-то рьяно заговорил. Она что-то ответила, попыталась увернуться, но он удержал ее за руку и вытащил из-под своей кожанки красную розу на длинной ножке. Минут через пять они проследовали в машину Майорова и укатили в черную промозглую неизвестность.

Я рывком закрыл жалюзи и со всех сил ударил по футбольному мячу, который оказался под ногами. Мяч стукнулся в стену, отскочил в телевизионный монитор, который, к счастью, выдержал удар, а от него отрикошетил в золоченую раму (ту самую, где я с Жириновским), и на пол посыпалось стекло, а затем рухнула и сама рама. Этот футбольный мяч я привез с чемпионата Европы по футболу – он был украшен собственноручной подписью Гуса Хиддинка, а также автографами нескольких игроков нашей сборной, и с тех пор не покидал моего кабинета. Иногда в виде разрядки я любил им чеканить, но впервые нанес урон кабинетной обстановке. Я весь кипел, уши горели.

Ко мне заглянул Расторгуев-Куролесов: несмотря на тяжелый день, энергичный подтянутый, улыбчивый, весь на шарнирах.

– Что-то случилось, Рафаэль Михайлович? – поинтересовался он.

– Случилось! – ответил я с ядом. – Григорий, ну кто тебе сказал, что надо говорить «похудание» вместо «похудение»?!

Расторгуев ослабил галстук на шее и замкнулся в своих хитроумных мыслях.

– Ну, вы же сами сценарий писали! – наконец ответил он.

– Я-то писал, но я не заканчивал филологических факультетов. Твоя прямая обязанность – прогонять материалы через профессиональную редактуру и корректуру! Что, не так, скажешь?

– Все так, – скис мой креативный, проведя рукой по своей отполированной башке. – Просто у нас не хватило на это времени.

Я рассказал ему о последствиях сей ошибки и добавил в конце:

– Вот теперь иди и подумай, как все исправить! Делай что хочешь, но чтобы в ближайшие пару дней проблема была решена!..

На следующий день после обеда в моем кабинете вновь нарисовался Расторгуев. Он вошел без стука, без приглашения уселся напротив меня и закинул ногу на ногу. Он был в светлом элегантном костюме приталенного силуэта, скорее всего от «Giorgio Armani», под черную рубашку, и имел победоносный вид, а в руке держал какой-то документ в прозрачном файле.

Гриша положил бумагу передо мной и поинтересовался, может ли он заказать кофе с ликером. Я кивнул и вчитался в документ. Смысл его был таков: всего пару недель назад компетентная комиссия Института русского языка им. В. В. Виноградова (ИРЯ РАН) приняла решение «легализовать» слово «похудание» наряду со словом «похудение».

Это было немыслимо, это был просто кокс.

Рафаэль:

– Как тебе это удалось?! Сколько отдал?

Гриша:

– Меня знакомые вывели на одного из работников этой шарашки. Поначалу тот запросил три штуки зеленых, но я «укатал» его на тысячу евро.

Я полез в кошелек за деньгами, но Расторгуев поспешил меня остановить:

– Плачу я. Это моя вина!..

Я тут же вызвал одну из матамар и приказал ей немедленно доставить документ Миронову...

Звонок Лаймы Гаудиньш застал меня за распитием бутылки текилы «Legenda del Milagro» в компании с моим коммерческим директором Улыбабой.

– Это не подделка?! – с ходу поинтересовалась она, скорее всего, имея в виду филькину грамоту Расторгуева.

– Нет, можешь позвонить в Институт русского языка, тебе подтвердят. Там, на бланке, телефоны указаны...

Лайма:

– Ну хорошо... Но ты думаешь, тебе это поможет?

Рафаэль:

– Ничего я не думаю, я просто делаю свою работу... Да, хотел тебе сказать... Извиниться перед тобой... У меня вчера был нервный срыв. Забудь все, что я тебе наговорил!

Лайма не могла поверить своим ушам:

– Ты... ты хочешь сказать, что между нами все как прежде?!

– И даже лучше! – ответил я. – Приглашаю тебя сегодня в ресторан, но только ближе к ночи – работы невпроворот.

Лайма с радостью согласилась, а затем предупредила, чтобы я приготовился, поскольку с понедельника «ДиЕТПЛАСТ» запускается в эфир.

Вечером я оказался на юбилее у Павла Петровича Садовникова – моего завсклада и звезды телемагазинной рекламы. Сегодня ему стукнуло аж шестьдесят. Петрович выглядел старым и усталым – целый день вместе с другими работягами склада он, помимо всякой текучки, залеплял на только что прибывших из Китая беговых дорожках лейбл неизвестного общественности производителя, используя для этой цели наклейки раскрученной по всему миру торговой марки «Kettler». Благодаря такому нехитрому мухлежу (8 р. за наклейку), изделия становились дороже на 30% и к тому же должны были раскупаться, как горячие пирожки.

Выждав удобный момент, я сунул в руки юбиляра конверт с внушительной премией и произнес выдающуюся и весьма трогательную речь. Едва не прослезившийся Павел Петрович заглянул в конверт, приподнял брови от удивления и изрек свою известную всей стране фразу: «Только в такие минуты я в полной мере понимаю, как прекрасна жизнь!»