Текст книги "Крутой секс"

28

Даже соединившись вместе неугомонный шум города, холодный сквозняк из выпавшей рамы и утренний свет не могли вырвать Севу из сладкого сонного полузабытья. Неясные тревожные воспоминания одолевали его, он путался в них, словно обессилевший пловец в цепких водорослях. Не исключено, что он даже стонал, пытаясь укрыться от мучительных образов минувшей ночи, вторгавшихся в его сны. Но вдруг привидения разлетелись: их спугнула тень, скользнувшая по зажмуренным Севиным векам. Через несколько секунд Сева открыл глаза, чтобы успеть заметить фигуру в длинном черном плаще, выходящую в дверь в дальнем конце комнаты. Почему-то было совершенно ясно, что незнакомец вошел с балкона сквозь проем, оставшийся в окне после ночного вторжения.

Профессор Потапов вкусно сопел на диване.

Собравшись с силами, Чикильдеев размотался из ковра, подполз к Аркадию Марксовичу и легонько потеребил его за нос – самый верный способ быстро разбудить человека.

– А? Что?.. – встрепенулся ученый. – Знаешь, Филипп, все-таки твоя девятичленная модель интерпретаций вещих снов…

Профессор, явно только что выпавший из какого-то научного диспута, увидел перед собой Севу, предостерегающе приложившего палец к губам, и осекся.

– Кто-то вошел!.. – просипел Сева, наклонясь к профессорскому уху.

Глаза Потапова в испуге заметались по всем направлениям.

– …и вышел! – докончил Сева.

– Кто вошел-вышел? – прошептал профессор.

– Тсс! – запретил ему говорить Сева.

Они оба прислушались.

Но ни напевающих голосов, ни шаркающих шагов, ни бормотания радио, ни шипения унитаза – короче, никаких звуков, свидетельствующих о чужом присутствии, ниоткуда не доносилось.

– Вам померещилось, Всеволод, – сказал, приободряясь, Потапов. – Знаете, как будет по-научному…

Севе так и не удалось до конца выслушать профессорское сообщение, пригодное, впрочем, лишь для разгадывания кроссвордов. Дело в том, что в этот момент дверь снова открылась, и снова появилась фигура в черном плаще. Быстро и почти бесшумно человек в плаще прошел через всю комнату, будто не замечая Севу и Потапова. Но когда оба подельника уже поверили в это, незнакомец вдруг остановился и пристально посмотрел на них. У Севы съежились внутренности, но на лице он постарался изобразить приветливость в сочетании с уверенностью в своем праве находиться в чужих апартаментах.

Впрочем, черная фигура никаких вопросов не задала, а тут же отправилась дальше. В руке она держала пачку бумажных листков. Фигура вышла в окно, после чего Чикильдеев и профессор снова обрели способность обмениваться словами.

– Вы видели? – прошептал Сева.

– Да, – отозвался профессор. – Это был совершенно явный хвост!

– Да я не про хвост! Я про то, что у него семь пальцев на руке!

– А я про хвост! Хвост вы разве не заметили? Он торчал из-под плаща!

– Заметил, но подумал, что мне показалось.

Сева и профессор вскочили на ноги, словно подброшенные пружинами. С опасливым любопытством они приблизились к окну и осторожно выглянули наружу. На балконе никого не было. Профессор первым задал вопрос, который вертелся у обоих на языке:

– А крыльев у него вы не заметили?

Крыльев Сева не заметил. Профессор тоже.

– Куда же он, в таком случае, подевался? – спросил профессор, не надеясь, впрочем, получить ответ.

– Не знаю, куда он девался, – сказал Сева, – но, кажется, теперь понятно, кто помог нам вчера мягко спланировать на балкон.

Когда они вернулись в комнату, профессор воскликнул:

– Смотрите! Что это?

На полу белел листок, явно оброненный хвостатым незнакомцем. Сева поднял его и повертел в руках.

– Какая-то официальная бумага насчет какого-то ртутного могильника…

– Ничего не понимаю! – сказал профессор. – Очевидно, в официальные учреждения нынче принято брать курьерами людей с хвостами. И что нам теперь делать? Вдруг там, за дверью – еще такие же, как этот?

– Да вроде он вполне мирный, – неуверенно сказал Сева. – Интересно, сколько у него пальцев на ногах? Тоже семь?..

Сева и профессор осторожно приоткрыли дверь и выглянули наружу. Широкий коридор с огромными картинами в простых рамах был пуст и безмятежен. На картинах были изображены разноцветные круги и треугольники.

– Картиночки-то дорогие! – прошептал Сева, вспомнив свой опыт исполнительного директора «Экспошарма».

– Вот эти пособия по геометрии? – хмыкнул Потапов.

– Не забывайте, что я был администратором на художественных выставках. У нас в выставочном деле и не такое бывает. Приходишь на презентацию с шампанским и осетриной и долго не можешь понять, что презентуют. Потом оказывается: вот эта крашеная веревочка, свисающая с потолка, или вот этот спичечный коробок на постаменте, оклеенном фольгой, и есть повод для события. Артефакты – великая сила!

– Я бы все это высмеял, – высокомерно сказал Потапов.

– И оказались бы в дураках. Вам скажут: превыше всего идея, концепция…

За ближней дверью оказалась совсем пустая комната, за следующей тоже.

– Кажется, мы оказались в роли робинзонов на необитаемом острове, – пошутил Сева, смело распахивая очередную дверь. Увидев за ней нечто, он тут же захлопнул ее снова так быстро, что профессор ничего не успел рассмотреть.

– Что там? – спросил Потапов. – Опять хвостатые?

Сева некоторое время стоял с вытаращенными глазами, потом шепотом сообщил:

– Там голая женщина!

– Вы шутите! – усомнился профессор. – Позвольте, я посмотрю!

Плечом он решительно отодвинул Севу в сторону, открыл дверь и тоже тотчас захлопнул ее.

– Там двое голых мужчин!

Сева и профессор в смятении уставились друг на друга, но продолжалось это недолго, потому что дверь снова открылась, и за ней оказался Севин вариант: женщина, почти не обремененная одеждой, кроме трех лепестков нагло-красного цвета.

– Привет, мальчики! – сказала она в меру изношенным голосом. – Здесь где-нибудь кофе угощают?

Профессора, судя по всему, заклинило, поэтому отозваться пришлось Севе:

– Мы, понимаете ли, сами здесь случайно…

Позади собеседницы в глубине комнаты на широкой кровати в небрежных позах все-таки лежали увиденные профессором два крупных мужских тела, поэтому Сева говорил, на всякий случай понизив голос.

Женщина догадалась, в чем причина Севиной нерешительности, и сказала:

– Продышись и успокойся. Там надолго заглохли. Тебя как звать?

– Всеволод, – сказал Сева. – А это профессор Аркадий Марксович Потапов.

– Значит, Сева и Кеша. А я – Саша, но можно звать меня Лилей.

К этому моменту профессор, наконец, сумел выговорить:

– А кто… что… они… там?

– Эти? А! Какие-то козлы мерседесного уровня. Обещали крутой секс, кричали, что будет угарно, грозились взять на абордаж, а сами накалганились до потери сексоспособности. Теперь пусть читают пособие по занятию онанизмом при помощи пылесоса.

– До потери?.. Э-э… ясно… – сказал Сева. – А здесь что – ваша квартира?

– Ну, ты заверетенил! – засмеялась Саша-Лиля. – Вы-то сами откуда прирулили?

– Мы – с балкона, – признался Сева.

– С балкона! Не надо меня лечить! А вообще-то, меня не переезжает. Пусть с балкона. Вам кофе сделать?

Сева кивнул. Женщина куда-то ушла, после чего у профессора вновь открылся дар речи.

– Кажется эта Саша… или Лиля, не блещет умом.

– Так и быть, открою вам секрет, профессор, – сказал Сева. – У женщин всегда в голове масса дурацких мелких забот, а глубокий ум требует созерцательности и обобщений. Поэтому нет женщин-философов. Зато на их ноги смотреть приятней, чем на ноги философов, согласитесь.

Профессор покраснел, забегал глазами и хотел сказать что-то далеко умное, но его опередил характерный звук дверного звонка.

– Звонят! Что будем делать? – сказал Потапов громким шепотом.

– Не знаю, – отозвался Сева.

Звонок повторился в более настойчивой форме.

– Мальчики, откройте! Звонят же! – крикнула Саша-Лиля откуда-то из дальних комнат.

Ее крик разморозил Севу, который подошел к входной двери и стал возиться с задвижками. В конце концов разум интеллигента победил.

После того, как дверь открылась, внутрь вошли двое мужчин серьезного вида. Однако отчего-то было ясно, что это не слесари-водопроводчики и не соседи снизу.

– Что, крепко погуляли? – спросил один из вошедших, разглядывая пятнистые от кирпичной пыли и штукатурки треники профессора и Севин костюм, который жевали слоны. – Шевелитесь, все уже собрались!

– Мы ночью спустились с крыши… – начал было объяснять Сева, но тут в коридоре снова появилась Саша-Лиля, прикрывшая прежнее безобразие кухонным фартуком, отчего она выглядела не менее вызывающе.

– Мальчики, кто там в дверь звонил?

– Все ясно, – сказали пришедшие. – Гоните эту жучку крашеную, а мы за вами скоро зайдем.

Мужчины вышли. Профессор тут же задиристо сказал:

– Почему это мы должны куда-то идти! Тоже мне, греческие боги, повелевающие судьбами смертных!

– Бросай свою ботанику! – сказала Саша-Лиля.

– Велели идти – значит, иди!

– Правильно, – поддержал Сева. – Нам все равно надо как-то отсюда выбираться.

– Но только я думаю, – продолжала Саша-Лиля, – что в таком хреноватом виде вам лучше не идти.

– Идти – куда? – спросил Сева.

– Не знаю, куда. Но в этом прикиде вы нигде не покатите.

– Прикид – это что? – спросил профессор.

– То, что на тебе висит, – объяснила Саша-Лиля.

– Но откуда же я возьму другую одежду? – резонно заметил профессор. – Мы ведь здесь вроде как проездом.

– Скорее даже пролетом, – добавил Сева.

– Тогда пролетим через парочку шкафов, – сказала Саша-Лиля.

Она повернулась, ослепив Севу и профессора первозданностью открывшейся картины, и скрылась за ближней дверью.

– Вы что-нибудь поняли, Аркадий Марксович? – спросил Сева, но Потапов только сопел. Очевидно, в очередной раз отчего-то потерял дар речи.

Впрочем, Саша-Лиля очень скоро появилась снова. С обеих рук у нее свисали пиджаки, брюки и рубашки.

– Нормалек, мальчики! Будете все в шоколаде!

– Позвольте! – возмущенно проговорил профессор. – Неужели вы хотите, чтобы я надел чужие вещи?

– Ну да! – сказала Саша-Лиля. – А то ты больше похож на сундук с клопами.

Профессор возмущенно вскинул брови, а Сева против воли засмеялся.

– Тебе больше к седине подойдет черный цвет, – сказала Саша-Лиля Потапову. – А тебе – песочный, – она сунула Севе весь ворох в руки, и он покорно взял его.

– Я пойду допью кофе, а вы валяйте, преображайтесь.

– Что будем делать? – спросил профессор, когда Саша-Лиля ушла.

– Думаю, придется подчиниться, – сказал Сева.

– Двум интеллигентным людям – подчиниться малообразованной женщине! – фыркнул профессор.

– Разве вы еще не поняли, что у нас женщины – господствующий класс? – сказал Сева. – В отличие от мужчин, им все позволено. Попробуй кто-нибудь из нас появиться в приличном месте с голым животом и трусами, вылезающими из-под джинсов, или с розовыми бретельками бюстгальтера, выглядывающими из всех вырезов блузки!

Это вполне логичное рассуждение подействовало на профессора. Пугливо оглянувшись, он стал стаскивать с себя замученную путешествиями по крышам мешковатую блузу, потом быстро надел брюки, белоснежную рубашку и пиджак.

– Ну, как?

– Очень неплохо, – похвалил Сева и тоже стал снимать свои запыленные доспехи.

Надев новую одежду, Сева сокрушенно сказал:

– Вот только что делать с моим костюмом? Мне его покупала Катя на дисконтную карту ее дяди Сережи.

Вспомнив о Кате, Сева и Потапов застыли в трагическом молчании. Их страдания прервала Саша-Лиля.

– Вы что копаетесь, мальчики? Я уже вам галстуки подобрала!

– А можно найти какой-нибудь пакет? – спросил прерывающимся голосом Чикильдеев. – Я хочу забрать свой костюм с собой. Он мне дорог как память.

– Сделаем! – заверила Саша-Лиля.

Скоро оба путешественника по крышам выглядели вполне импозантно. Профессору, правда, пришлось принести еще и чужие ботинки, а на Севиных восстановили блеск, протерев их Потаповскими трениками. Профессор хотел переложить во вновь обретенный костюм носовой платок лилового цвета с желтой каймой, но Сева застонал и попросил Сашу-Лилю:

– Принесите что-нибудь получше!

Та принесла белоснежный, с чьей-то монограммой.

– Вот теперь шик с отлетом! Хоть на свадьбу, хоть на похороны!

– Скажите, а вы здесь не видели мужчину в черном плаще? – спросил Сева, вспомнив утреннего гостя.

– Заходил какой-то, – сказала Саша-Лиля. – В шмотках моих купцов рылся. Я уж думала: вор-бандит, а он только бумаги забрал. Документы всякие.

– А вы… – хотел было Сева спросить насчет хвоста и семи пальцев, но сдержался: уж больно не подходили эти несерьезные вопросы к их с профессором новому серьезному облику.

Снова раздался звонок в дверь.

– Это опять за вами, я лучше спрячусь, – сказала Саша-Лиля. – Счастливо вам!

Все те же двое серьезных мужчин были теперь вполне удовлетворены внешним видом Потапова и Чикильдеева.

– Пошли, а то уже почти все собрались!

Покинув странную квартиру, Сева и профессор отправились вслед за сопровождающими сначала по широкой гулкой лестнице, потом по каким-то коридорам. По дороге Сева снова вспомнил про Зашибца и обратился к мужчинам:

– Простите, вы случайно не помните, какова высота Останкинской телебашни?

– Никогда об этом не думал, – сказал один, а второй уточнил:

– Нам это нужно, как троллейбусу выхлопная труба.

Севу и профессора подвели к дверям, за которыми оказались другие мужчины с такими же незатейливыми лицами, одетые в одинаковые, не слишком элегантные черные костюмы.

– Эти – из третьей гостевой, – сказали им двое.

– Понятно, – ответили им чернокостюмные и переключились на Потапова и Чикильдеева, заглянув в список.

– Третья гостевая? Базыкин и Сидорчук из фонда Сидорчука, верно?

– Верно, – сказал Сева за себя и за профессора.

– Что в пакете?

– Так… – сказал, смутившись, Сева. – Кое-какие семейные ценности.

– Понятно, – сказали те, что в черном. – Извините, пакет придется оставить здесь. Не забудьте забрать, когда будете уходить.

– Обязательно, – заверил Сева.

Он и профессор проследовали в глубь помещения. Впрочем, здесь было сразу несколько помещений с удобными диванами и экзотическими растениями в кадках. В одном из уголков, осененном зеленой бахромой настоящей пальмы, профессор простонал:

– Всеволод, давайте присядем!

Они присели, и Потапов процитировал:

– Навуходоносор превзошел предшественников в возведении построек. Над всем Вавилоном возвышался храм Мардука – настоящая вавилонская башня. Отсюда великий царь мог обозревать величие своей столицы…

– Наивно полагать, профессор, что нам удастся отсидеться в дебрях вашей любимой всемирной истории, – заметил Сева. – Больше всего меня сейчас интересует не ваш Навуходоносор, а очень прозаический вопрос: кто мы сейчас такие?

– Вам же сказали: Базыкин и Сидорчук, – легкомысленно заметил профессор.

– Это мне ни о чем не говорит. Я бы хотел понять, какую роль мы должны здесь играть.

– Давайте играть хотя бы какую-нибудь, – предложил профессор.

– Только не будьте профессором Потаповым, умоляю!

Потапов обиженно задышал.

– Да, представьте себе, Всеволод, уровень моих знаний не всегда адекватен кругозору слушателей даже в таких шикарных интерьерах, как эти!

– Вот именно, профессор, – с готовностью согласился Сева. – Поэтому давайте послушаем, о чем говорят другие присутствующие.

– Как? Мы будем подслушивать чужие разговоры? – переспросил профессор.

– Ей-богу, это самое нормальное занятие для людей, одетых в чужие костюмы, – сказал Сева. – И здесь как раз удобное место: за развесистым растением и на проходе. Давайте сделаем вид, что заглядываем в какие-то важные бумаги… Пошарьте в карманах, может, в вашем костюме завалялось что-нибудь?

– Действительно завалялось, – сказал профессор. – Какая-то бумага… – он развернул листок и погрузился в чтение. – Та самая, про ртутный могильник… Какая-то группа граждан, пострадавших от ртутных отходов… Инициативная группа… и возглавляющий ее гражданин Потутуров…

– Вы мне весь этот дурацкий документ собираетесь пересказывать? – зашипел Сева. – Или, может, дадите послушать, о чем другие говорят?

Держа перед собой листок, они навострили уши.

Сева оказался прав: место было удобное. Скоро мимо них неспешно прошли два солидных гражданина, и самодеятельные шпионы услышали обрывок разговора:

– Тут еще один мелкий вопрос, – говорил один. – Есть два уважаемых человека… у них большое издательство, на складах накопились тиражи. Нельзя ли запустить проектик?..

– То есть, чтобы правительство выкупило эту макулатуру? – спросил второй.

– Да, – сказал первый. – С целью стимулирования национальной культуры.

– И сколько? – поинтересовался первый.

– Пустяки. Двадцать миллионов.

– Мараться-то! – заметил второй.

Как только оба господина отошли, профессор радостно воскликнул:

– Все ясно! Мы попали на совещание издателей! Очень интересно!

– Это ненаучный скоропалительный подход, профессор, – возразил Сева. – Давайте послушаем еще.

Следующие собеседники передвигались проворнее предыдущих, поэтому удалось расслышать только четыре фразы:

– …Каким-то там реставраторам выделили бюджет – сто тридцать два миллиарда рублей.

– Это уже интересно.

– А управлять ими будет не наш человек.

– Значит, надо срочно ставить туда нашего…

Выслушав это, Сева хмыкнул:

– Ну, что, Аркадий Марксович, очевидно, здесь все же собрались не издатели, а реставраторы.

– Действительно, – несколько растерянно согласился профессор. – Я вижу некоторое логическое несовпадение.

– Да ну вас с вашей логикой! В одной газете как-то написали: «Площадь Сибири примерно равна площади видимой части Луны, поэтому, взглянув на небо в ночь полнолуния, можно легко представить себе размеры Сибири». Вот она, ваша логика!

Еще двое прогуливающихся остановились прямо напротив Потапова и Чикильдеева, и их приглушенные голоса зашелестели сквозь листву:

– В государстве сейчас денег много. Если их с умом не потратить – как мы будем смотреть в лицо прогрессу?

– М-да, прогресс дело богатое… то есть, серьезное…

– Правильно. Прогресс нельзя остановить. Поэтому Иван Гургенович просил поинтересоваться: как там с его запросом? Очень перспективный проект. Забота о будущем страны. Сумеете помочь защитить государственные интересы?

– Это моя обязанность. Сделаю, что смогу. Но это вам не в детском парке пивную поставить. Впрочем, есть одно место в одном приличном городе. Правда, имеется препятствие, поскольку место это – кладбище, а на нем находится могила Некрасова.

– Поэта?

– Нет. Вора в законе. А что, и поэт такой тоже был?

– Был…

Когда эти голоса тоже удалились, Сева пихнул профессора в бок:

– Смотрите! Там разносят напитки! У нас с вами с утра во рту ничего не было, давайте ухватим хоть стакан сока какого-нибудь!

Приплясывающей походкой мелких жуликов они направились к официанту, держащему поднос с разноцветными стаканами и бокалами. Но внезапно знакомый голос сзади велел:

– Категорически рекомендую вам взять напитки с моего подноса.

Сева и профессор Потапов на миг замерли, потом обернулись и обомлели: перед ними в обличье официанта был не кто иной, как следователь Зашибец!

Предупреждая нежелательный всплеск эмоций, фальшивый официант сказал:

– Не желаете ли что-нибудь выпить? Рекомендую бокал шампанского, помогает обрести уверенность в себе.

Зашибец протянул поднос и, пока Потапов и Чикильдеев послушно брали бокалы, вполголоса спросил:

– Как вы сюда попали?

– Долго объяснять, Роман Степанович, – сдавленным голосом ответил Сева. – А мы где?

– На заседании Общества любителей кактусов.

– Каких еще кактусов? – просипел профессор. – Вы хоть знаете, о чем тут говорят?

– Знаю. О том, что один уважаемый человек хотел бы построить себе городской коттедж в Коломенском заповеднике, поближе к реке, или о том, что Архангельское – это сплошные заболоченные бросовые земли с невеликой стоимостью.

– Об этом мы не слышали, – сказал профессор. – Кстати, а о Николо-Урюпине тут ничего нового не говорили?

– А чего тут может быть нового? – удивился Зашибец. – Усадьба, как это принято говорить, уничтожена невидимой рукой рынка.

– Как это? – изумился профессор.

– Очень просто. Одна невидимая рука подожгла, еще одна невидимая рука издала соответствующее постановление, а другие невидимые руки забрали землю с остатками здания себе.

– Интересно, – прошептал профессор, – вот бы взглянуть, что написано в том постановлении…

– Разве и так не ясно? – удивился Зашибец. – Что-нибудь вроде: «Необходимо провести разборку конструкций, представляющих угрозу обрушения». Формулировки известны, любой грамотный чиновник за минуту накатает. Но ни в коем случае не пробуйте даже заглядывать в эти бумаги! Вы можете ругать и поносить, кого угодно в этой стране: президента, экономику, министров, национальную идею. Но упаси вас бог касаться особняков, построенных на заповедных и водоохранных землях – это и есть самое святое в этой стране, ее настоящий президент, ее парламент, ее подлинная национальная идея.

– Значит, Общество любителей кактусов? – озадаченно пробормотал Сева.

– Да, – сказал Зашибец. – Влиятельная, скажу я вам, организация… Ваши бокалы уже пусты, поставьте их на поднос и возьмите новые.

– Вы же раньше занимались антиквариатом, – напомнил профессор.

– У нас тоже иногда бывают повышения по службе, – скромно сообщил Зашибец. – Кстати, под какими вы здесь именами? Зная вас, легко могу предположить, что вы опять влипли в неприятности и подозреваю, что вы здесь не как профессор Потапов и Всеволод Чикильдеев.

– Так уж получилось, что мы теперь Базыкин и Сидорчук, – сказал Сева.

– Ни за что не представляйтесь так! – предупредил Зашибец. – Эти люди здесь многим знакомы. Придумайте себе другие имена. Побродите еще немного, а потом подойдите ко мне и обновите бокалы. Главное, ничего не бойтесь. Трусость и глупость всегда видны, как пятно на галстуке.

– Ничего не будем бояться, – сказал профессор и взял третий бокал.

Они отошли от Зашибца и профессор предложил:

– Давайте послушаем еще, о чем говорят. Может, это будет интересно Роману Степановичу, ведь он здесь конечно же с секретным милицейским заданием.

Сева согласился, и они стали словно бы случайно крутиться возле беседующих и очень скоро узнали, что:

мэр какого-то города (название не было озвучено) выделил себе изрядное количество соток земли и за каждую заплатил по двадцать рублей: такой оказалась выкупная цена, установленная заключением экспертов;

фирма «Кальмары России» перерегистрирована на «Кальмары Родины»;

и даже —

что между зубцами Кремля, говорят, появился призрак Лжедмитрия и сообщил, что курсу рубля крепнуть.

Одну беседу удалось подслушать с начала до конца:

– Поступила просьба от известного вам уважаемого человека. Он считает, что государство много теряет, имея известный вам металлургический комбинат в руках у нынешних владельцев, и просит передать его ему.

– Вот на! За какие это красивые глаза?

– Не спешите. Вот условия. (последовала пауза, пока собеседник пробегал глазами переданный ему листок)

– Это другое дело. И как он думает все спроворить?

– По депутатскому запросу.

– А запрос с какой стати появится?

– Сигнал из СМИ. Есть толковый журналист Стрепетов, с ним уже работают. И толковый депутат Тучин.

– Что ж, почему бы впрямь не порадеть родному государству?..

Поднеся к губам бокал, профессор Потапов краем рта просипел Чикильдееву в ухо:

– Запомните эти фамилии, Всеволод! Стрепетов и Тучин! Доложим Зашибцу! Хорошо бы их еще для памяти записать!..

Пофланировав среди собравшихся, оба шпиона снова ненароком оказались возле следователя и в который уже раз освежили бокалы.

– Роман Степанович, мы тут услышали некоторые фамилии и интересные факты…

– Не занимайтесь ерундой! – строго оборвал Зашибец.

– Мы думали, вас интересует правда, – с горечью заметил профессор.

– Правдоискательством занимаются те, кому надо улучшить свой рейтинг.

– А вы чем занимаетесь? – спросил неприятно уязвленный профессор.

– В данный момент – пытаюсь вам помочь. Слушайте внимательно. Сейчас всех пригласят на совещание, идите, куда зовут, а через минуту я вас оттуда вытащу.

– Участников совещания прошу пройти в конференц-холл! – тут же провозгласил зычный голос.

– Молчите и ничего не бойтесь! – напутствовал Роман Степанович.

Появился распорядитель, одетый примерно как Зашибец, и распахнул двери. Все потянулись внутрь. Сева с беспокойством заметил, что походка профессора из обычной подпрыгивающей вдруг стала вальяжной, с раскачивающейся на отлете правой рукой.

– Прошу рассаживаться, – пригласил председательствующий, уже утвердившийся на своем законном месте.

Середину комнаты, куда всех пригласили, занимал большой овальный стол. Часть вошедших рассаживалась за ним, остальные занимали стулья, поставленные вдоль стены.

– Давайте сядем у стены, – предложил Сева, заметивший, что на столе перед каждым местом стоят таблички с именами.

Профессор страшно удивился.

– Почему это мы с вами недостойны сидеть там, где сочтем нужным? – сказал он и, выдвинув стул, уселся за овальным столом.

Внутренний голос горячо зашептал Севе, что профессор напрасно так неосторожно подчеркивает свою индивидуальность, и внутренний голос оказался прав. К Потапову почти сразу приблизился распорядитель.

– Простите, вы, очевидно, ошиблись. Здесь место господина Задонского. И напомните мне, пожалуйста, ваше имя.

– С удовольствием, – сказал профессор, поправляя очки и гордо сверкая своим седым Эльбрусом. – Бурна-Буриаш к вашим услугам.

Сева икнул и на всякий случай легонько попятился назад. Потапов между тем взял с овального стола табличку и с аристократической надменностью принялся ее рассматривать.

– Задонский… Задонский… Македонского – знаю, Циолковского – знаю… Задонский – кто это?

– Семен Евгеньевич, депутат от «Свободно-демократической России», – терпеливо разъяснил распорядитель.

– Позвольте! – возразил профессор, – Что за формулировка! Получается, что может быть несвободно-демократическая Россия? Или свободно-недемократическая?

Председательствующий тоже заинтересовался происходящим и даже громко спросил:

– Господа, в чем дело?

Но в этот момент у него зазвонил мобильный телефон, и он отвлекся.

Сева понял, что вот-вот случится непоправимое. К счастью, к ним, ловко скользя между телами, уже пробирался Зашибец. Наклонившись к профессору, он почтительно, но твердо сказал:

– Аркадий Марксович, вас срочно вызывают. Идемте, я провожу.

При этом Роман Степанович выразительно показал глазами, что Севе тоже пора на выход.

Профессор оглянулся и, словно загипнотизированный взглядом Зашибца, промычал неопределенный звук, вернул депутата Задонского на законное место и стал послушно пробираться наружу Сева меленько потрусил следом. Уже выскальзывая в дверь, он успел услышать, как председательствующий громко объявил:

– К нам проникли посторонние! Только что мне сообщили, что кто-то взломал мой стол и изъял документы. Сейчас охрана все тщательно проверит. Возможно, это опять монстры господина Потутурова с ртутного могильника. В любом случае при попытке уйти их схватят.

Очутившись снаружи, Зашибец вполголоса сказал:

– Положение осложняется, придется поторопиться.

– А вы не в курсе, что это за дела с ртутным могильником? – спросил Сева.

Он с трудом поспевал за быстрыми шагами следователя, поскольку тащил на буксире сильно тормозящего профессора. Эх, не надо было позволять ученому пить столько шампанского!

– Не волнуйтесь, вас это не касается, – отозвался Зашибец.

Сева хотел рассказать о загадочных бумагах и о странном существе с хвостом и семью пальцами, но понял, что коротко это сделать не удастся, а на длинные объяснения времени не было.

Зашибец подвел Чикильдеева и Потапова к невзрачной двери; в руке у него оказался ключ, и через несколько секунд все трое оказались на крутой лестнице, по которой побежали вниз.

– Шевелитесь! – торопил Зашибец.

– В первой династии Киша упоминается некий Этана, герой одного из ранних шумерских мифов, – бормотал профессор, спотыкаясь и наваливаясь на Севу. – Он уговорил орла отнести его на небеса. Но при виде небесных врат Этана растерялся и свалился обратно на землю… Как вам, кстати имя, которым я назвался? Бурна-Буриаш Второй – вавилонский царь касситской династии, был женат на дочери ассирийского царя Ашшур-Убаллита…

Сева в который раз отругал себя за то, что позволил профессору выпить столько бокалов: неизвестно, когда тому доводилось в последний раз пить шампанское натощак.

– Поторапливайтесь, Аркадий Марксович, а то нас бог знает в чем могут обвинить, если поймают!

– Элите всегда кого-то надо винить, себя же она считает беспорочной! – немного заплетающимся языком отозвался Потапов.

– Вы это уже говорили, – сказал Сева. – В заброшенном доме. Правда, почему-то – о черни.

Бесконечная лестница шла дальше вниз, но Зашибец вдруг отклонился в сторону и следом за ним Сева и профессор вбежали в казенного вида комнату с распахнутым окном.

– Выбираться придется отсюда, – сказал Роман Степанович. – Как вы догадываетесь, пользоваться официальным входом-выходом вам противопоказано.

Сева выглянул наружу и отшатнулся.

– Это же не первый этаж!

– Второй, – сообщил Зашибец и, упреждая глупые вопросы, разъяснил: – Значит, так надо.

В этот момент Чикильдеев и Потапов заметили, что они не одни в комнате: несколько людей, а точнее – существ, похожих на людей, находились тут же. Взглянув на них, Сева и профессор попытались было выбежать из помещения, но Зашибец предусмотрительно заслонил своим телом дверь.

– Спокойно! Здесь все друзья.

Сева и профессор с опасением посмотрели на друзей. У одного на лице пылал кровавыми прожилками огромный глаз, в то время как второй глаз был спрятан под свисающим веком. У другого отливающие синевой руки вылезали из рукавов почти до пола и увенчивались тонкими пальцами, которые шевелились, словно щупальца. Остальные друзья Романа Степановича выглядели не лучше. Поэтому пока Сева и профессор не упали в обморок или не наделали других глупостей, Роман Степанович торопливо сказал:

– Это очень хорошие ребята. Они помогут нам выбраться откуда угодно.

– У них же… – прошептал профессор, наклоняясь к Зашибцу. – Вы видели?

– Ничего сверхъестественного, – сказал тот. – Если бы вас угораздило родиться не в Москве, а в другом населенном пункте неподалеку от ртутного могильника или свалки радиоактивных отходов, у вас бы и не такое выросло.

– Ртутный могильник? – переспросил профессор. – Не понимаю, почему бы не перерабатывать ртуть методом рециклинга, как это делается во всем цивилизованном мире?

– Я тоже не понимаю, – согласился Зашибец. – Зато теперь мы имеем уникальное средство передвижения, которое нас вывезет отсюда в обход всех ненужных проблем… Савватий Павлович, – обратился он к одному из присутствующих, – займитесь, пожалуйста, молодым человеком.

– Хорошо, Роман Степанович, – сказал длиннорукий неожиданно приятным голосом и шагнул вперед.