Текст книги "Схватки в тупиках (сборник)"

– Так-то лучше, – заморожено произнёс Барсук. – Придавил бы я тебя, спирохета бледная, да слишком много за тебя бабосов забашляли.

Пахан встал, неторопливо подошёл к Руслану и неожиданно выбил из-под него стул. Молодой человек упал на бок и безропотно снёс несколько жестоких ударов острым носком лакированной туфли по рёбрам.

– Так что поедешь, куда я тебе скажу. Сявка, – заключил Барсук, с сожалением завершая экзекуцию.

– Я поеду, – прохрипел Руслан, вставая. – Но если что-то случится с дочкой…

– Не переживай, – хохотнул Барсук, – у меня в Энске кореша с понятиями, не беспредельщики. Как подгоню тебя заказчику, сразу и отпустят твою ссыкуху. Только ты об этом, может, и не узнаешь…

А кругом лежат снега на все четыре стороны;

Легко по снегу босиком, если души чисты.

А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны;

Они спросили: «Вы куда? Небось до тёплой звезды?..»

Российская Федерация, Энск, 2 ноября 1993

Здесь уже лежал тонкий слой жёсткого снега, горожане ходили в меховых куртках и шапках. На окраине, в грязном заводском районе было темно и уныло. Фонари горели через два призрачным неоновым светом, чередуясь с похожими на искорёженные скелеты голыми деревьями. Из-за гаражей и из подворотен тянуло мочой и тоскливым страхом. Жуткими тенями сновали коченеющие бродячие псы, и даже гопота, кучкующаяся возле ларьков с пивом, спинным мозгом ощущала промозглую безнадёгу этого места.

Девушка шла спокойно и грациозно, словно прогуливалась по сияющим Елисейским полям. Невысокая точёная фигурка чётко просматривалась в сумеречном освещении. Светлого пальто, сапог и сумочки в тон явно никогда не касались руки ни китайских, ни турецких рабочих, разве что трудятся они где-нибудь в Лионе. Белокурые волосы небрежно рассыпались по плечам из-под элегантной шляпки, высокие каблучки весело цокали, сумочка болталась в такт походке. Короче, было очевидно, что девица не имеет отношения не только к этому району, но и к этому городу. Как местные пацаны ещё не попытались выяснить её платёжеспособность и прочие параметры, было непонятно. Между тем девушка не выказывала ни малейшего беспокойства, рассматривая окрестности любопытно и доброжелательно.

Она подошла к уродливому панельному дому, отворила разбитую дверь со сломанным кодовым замком и резво взбежала на третий этаж. Свет на площадке не горел, но, похоже, девушка видела в темноте, как кошка. Во всяком случае, она ни секунды не колебалась, в какую квартиру позвонить.

– Кто там? – раздался из-за массивной стальной двери грубый голос.

– Простите, пожалуйста, Гавришин Валерий Николаевич здесь живёт?

– Нет! – гаркнули из-за двери.

– Но как же так?! – почти захныкала девушка. – Я его племянница из Москвы. Он должен здесь жить! Я, наверное, заплутала… Пустите меня на минутку, я устала и замёрзла очень!

За дверью молчали, очевидно, разглядывая девушку в глазок. Наконец приоткрыли. Небритая рожа со злобными глазками высунулась, поглядела вправо и влево и, убедившись, что на площадке больше никого нет, распахнула дверь.

– Ну, зайди, мы тебя согреем, – ражий детина в «адидасе», кажется, пытался улыбнуться, но у него это плохо получалось – лицо лишь исказилось злобной гримасой.

– Спасибо вам огромное! – девушка ангельски улыбнулась, сверкнув на бугая кошачьими зелёными глазами, и резко выбросила руку. Жлоб с величайшим изумлением уставился на вошедший в его грудь клинок, но тут же закатил глаза и стал заваливаться. Девушка придержала его, продолжая щебетать:

– Вы знаете, тут так страшно, люди злые какие-то. Я никогда тут не была, вот только к дядюшке выбралась – он мне квартиру эту подарить хочет…

Одновременно она вытащила из сумочки изящный воронёный «Вальтер ППК» – как у Джеймса Бонда – и проникла в квартиру, отпустив тело. Оно грянулось на пол, а девушка в это время вышибла из пистолета мозги выскочившему в коридор на шум мужику, казавшемуся братом-близнецом покойного. Третий успел вскинуть «Калашников», но и только – две пули в живот и контрольная в голову утихомирили его. Больше в квартире, похоже, боевиков не было.

Девушка быстро и сноровисто осмотрела две комнаты и кухню, положила пистолет на столик, тщательно избегая контакта светлых рукавов пальто с разбрызганной кровью и мозгами, прикрыла входную дверь и стала возиться с замком третьей, запертой, комнаты, откуда не доносилось ни звука. Замок сопротивлялся дамской шпильке ровно полминуты. Девушка подняла пистолет и осторожно заглянула. Найдя на ощупь выключатель, она включила свет. На ковровой дорожке было разбросано несколько игрушек, мерцал экран видеомагнитофона. На низкой тахте, укрытая одеялом, спала маленькая девочка.

Вошедшая одним движением оказалась рядом и подняла малышку вместе с одеялом на руки. Та приоткрыла глаза, улыбнулась и сонно пролепетала:

– Тётя Алиса…

– Тихо-тихо, – зашептала девушка.

Глаза девочки покраснели, на щеках виднелись дорожки засохших слёз.

– Они тебе что-то плохое сделали? – с беспокойством спросила Алиса.

– Нет, – всхлипнула девочка, – только они злые очень. И про папу плохо говорили. И деду ударили…

Личико ребёнка исказилось, она опять хотела заплакать, но девушка обняла её, зашептав в ухо:

– Тихо, тихо, сейчас всё будет хорошо, ты только не плачь!

Она поставила ребёнка на тахту и стала осматриваться вокруг в поисках её вещей. Они нашлись тут же – и тёплый свитер, и штанишки, куртка, сапожки и вязаная шапочка. Быстро одевая не пришедшую ещё в себя девочку, Алиса приговаривала:

– Мы сейчас уйдём отсюда и поедем на машине. А потом полетим в самолётике.

– В самолётике я уже летала. Давно, с папой, – протянула девочка.

– Ну вот и замечательно. Я тебя у окошка посажу, будешь сверху на землю смотреть.

Девочка радостно захлопала в ладоши.

– Ты подожди меня минутку тут, я сейчас приду.

Девушка хотела выйти в коридор, но девочка вцепилась в неё.

– Не бросай меня! – жалобно попросила она, просительно глядя на Алису снизу карими глазами. В сочетании с белокурой головкой получался чистый ангелок. Только очень испуганный.

– Нет же, – быстро заговорила девушка, чуть сама не всхлипнув, – никогда я тебя не оставлю, мне просто позвонить надо, а тебе там делать нечего.

Она выскользнула в коридор, прикрыв дверь, и сразу набрала номер.

– Девочка у меня… Нет, подкрепление не нужно, я сама справилась. Пошлите бригаду зачистки, а мы уходим.

Она положила трубку и вернулась в комнату.

– Только, Танюшка, когда мы отсюда выходить будем, ты никуда не смотри, ладно, – попросила девушка.

Девочка послушно зажмурила глазёнки, но Алиса на всякий случай обняла её и прижала к себе. Так и вывела из квартиры.

 
Только пусть они идут – я и сам птица чёрная,
Смотри, мне некуда бежать: ещё метр – и льды;
Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны,
Чтобы кто-нибудь дошёл до этой чистой звезды…[22]22
  Борис Гребенщиков. «Волки да вороны»


[Закрыть]
 

Республика Польша, Беловежская пуща, район польско-белорусской границы, 3 ноября 1993

Они оставили машины на белорусской стороне и уже полчаса, беспрепятственно перейдя невидимую границу, шли по польской части пущи. Старший группы – мрачный боксёр Алик с перебитым носом и ушами, как раздавленные пельмени, явно уже бывал здесь и вёл их, руководствуясь видимыми только ему приметами. Несмотря на поганое душевное состояние, Руслан невольно любовался древним лесом. Пронизанный оранжевыми лучами закатного солнца, сияющий золотом последних листьев, серебром седых стволов и изумрудом мхов, он был прекрасен, как преклонные годы великого короля.

Группа двигалась молча и настороженно. Похоже было, что пацанам вовсе не нравится это путешествие. Впрочем, Руслан понял это ещё в поезде «Санкт-Петербург – Брест», где их тёплая компания заняла два купе. Барсук времени не терял – проведя бессонную ночь в запертой комнате без окон на его даче, Руслан на следующий день оказался на платформе Витебского вокзала, а через восемнадцать часов – в Бресте, где его с сопровождающими ожидали два внедорожника. Ещё два часа по федеральной трассе, а потом просёлками, где, вообще-то, ездить не положено, потому как заповедник. Но джипы питерских братков вели себя как танки оккупантов на завоёванной территории.

Вся ночь до Бреста прошла в тяжёлой и угрюмой пьянке. Руслан принял в ней участие, потому что внутри его был мрак, но за всё это время перебросился с собутыльниками лишь парой-другой слов. Бандиты ни разу не упрекнули его в гибели своих корешей, но взгляды, которые они на него бросали, были красноречивы. Видно было, что, если бы не жёсткий приказ Барсука, Руслана истыкали бы ножами, а что от него осталось, выбросили по ходу поезда. Впрочем, скорее всего, произошло бы по-другому: у него не отобрали клюку и не догадались посмотреть, что у неё внутри. Так что при усугублении обстановки резня бы случилась изрядная. Но руки были связаны и у Руслана – Танюшка… Так что он пил, не чокаясь со своими стражниками, безуспешно пытаясь из их редких слов выдоить хоть какую-то информацию, а теперь безропотно шёл в окружении братков по темнеющему лесу, напоказ тяжело опираясь на клюку.

Стремительно вечерело, бессильно гасли лучи солнца, стихали дневные звуки. Над головами группы стремительно пронеслась спешащая к гнездовью парочка огромных воронов. Прошуршала по стволу припозднившаяся белка. Где-то далеко, в самом сердце пущи, завели жуткий концерт волки. Напряжение сгущалось. Бандиты стали ступать осторожно, судорожно сжимая оружие. Казалось, приближающаяся встреча с таинственным заказчиком пугала их до полуобморочного состояния.

Теперь путь лежал по круглым кочкам старого высохшего болота. На краю его высился ветхий дуб-отшельник, к которому, похоже, группа держала путь. Это был удивительный дуб – старый, как гора, толстенный, как замковая башня. Когда-то давным-давно молния ударила в него, оторвав одну из трёх могучих ветвей и проделав в теле дерева глубокий проём, который потом усугубляли бесчисленные поколения муравьёв-древоточцев, так что теперь ствол напоминал огромный треснувший плод с выеденной сердцевиной. Но дуб всё ещё был живым, более того, казалось, что он обладает неким нечеловеческим непостижимым разумом. Из огромного дупла выглядывал уродливый деревянный идол. Этот новодел для забавы туристов смотрелся вполне к месту – грозно и зловеще.

– Дальше не идём, – нарушил тяжёлое молчание Алик, – за дубом Белоруссия, там ждать нельзя.

– Ты попутал, братан, там Польша ещё, – возразил было один из братков, но Алик резко одёрнул его:

– Нам приказали, мы исполняем. Сказано Белоруссия, значит Белоруссия.

Все снова замолкли, отвернувшись от дуба. Даже в этих укутанных заскорузлой кожей душах неясно пробуждалось тревожное благоговение. Чувствовалось, что сейчас произойдёт НЕЧТО. У Руслана же, десятки раз сталкивавшегося с воздействием тонкого мира, внутри слово ревели фанфары, зовущие на смертельный бой. Он стал читать про себя молитву Кресту, как его научил делать в таких обстоятельствах Ак Дервиш.[23]23
  См. роман Павла Виноградова «Деяние 12»


[Закрыть]

Сумерки ли играли со зрением людей, а может, и правда лес на глазах менялся. Корабельные сосны и стройные берёзы словно размывались накатывающимся мраком, из которого проступали корявые стволы, покрытые то ли серебристым мхом, то ли гигантской паутиной. Сначала смутно, а потом всё четче выступала поросшая бурьяном поляна, посередине которой возвышался некий странный обелиск. Полукругом его охватывала шеренга из нескольких зловещих фигур в чём-то вроде длинных чёрных мантий. Лица их скрывались под островерхими капюшонами.

Теперь эта картина представала перед глазами застывших бандитов и Руслана столь явно, что сомнений не оставалось – странный лес с чёрными фигурами был не иллюзией, не миражом, не голографией. Непостижимым образом появился он из какой-то иной точки пространства, и теперь присутствовал здесь и сейчас абсолютно реально, если это слово вообще подходит к таким явлениям.

Одна из фигур отделилась от шеренги и плавно направилась к застывшей группе. Подойдя, она скинула капюшон, и на Руслана уставились ярко-зелёные змеиные глаза под стёклами очков. Руслан ахнул в душе: сперва ему показалось, что на него глядит убитый им президент Клаба – древний юноша Сахиб.[24]24
  См. роман Павла Виноградова «Деяние 12»


[Закрыть] Но тут же он вспомнил белёсые бешеные глаза своего мёртвого врага и понял, что это не он. Но, вполне вероятно, нечто гораздо хуже.

– Нет, Руслан, я не Сахиб, – подошедший, похоже, читал его мысли, – я всего лишь его преемник.

– Зачем я тебе? – глухо спросил Руслан. Молитва и артельная подготовка сделали своё дело – мысли его выровнялись, дух успокоился.

– Скоро узнаешь, – заверил новый президент Клаба. Теперь было видно, что он совсем молод, едва ли старше Руслана.

– Отпусти мою дочь, – потребовал Руслан, и клабер кивнул.

– Её отпустят. Когда ты сделаешь то, что мне надо.

– А если я не захочу этого сделать? – спросил Руслан.

– Она умрёт. И ты тоже, – столь же спокойно ответил молодой человек.

На Руслана накатил бешеный гнев, знакомый ему по прошлой жизни.

– А если умрёшь ты?! – проревел он, перехватывая клюку чтобы обнажить клинок и тигриным прыжком наброситься на противника. Но тот вытянул руки и прокричал непонятное слово. Руслан смолк, медленно опустил палку и быстро, почти не хромая, пошёл по сухим кочкам к колдовской поляне. Президент Клаба молча ожидал его. За ним, в Запретном лесу, стояли чёрные фигуры магов. Позади чурками торчали ничего не понимающие бандиты.

За доли секунды всё изменилось в очередной раз. Старый дуб явственно заскрипел, хотя в воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Но ветви великана грозно раскачивались, отрясая наземь ещё держащиеся листья. Полыхнуло, ухнуло, и из самого дупла вышел человек. Казалось, это идол превратился в высокого кряжистого старика с огромной седой бородой и лысиной, вокруг которой развевались остатки длинных волос. Он был одет во что-то вроде светлого балахона, и потрясал увешанным металлическими амулетами посохом. Под их монотонный звон старик стал громко и чётко произносить странные слова.

Руслан очнулся враз. Только что он ощущал непередаваемый покой, его затопила тёплая волна благодарности к чудесному парню, который зовёт его в новый неведомый мир, где его, несомненно, ждёт множество приятных вещей. Руслан не мог понять, как он мог испытывать гнев на этого доброго и такого могущественного человека. Теперь он был готов до самой смерти служить ему всем, чем тот только ни пожелает. И тут вдруг он вновь оказался в жутком ночном лесу, перед страшными врагами, убить которых было его целью и долгом.

В воздухе всё ещё раздавался звон и звучали неведомые слова. Руслану показалось, что он узнаёт язык, какого нет на Земле уже давным-давно, самый первый язык человечества. Но из уст старика фразы выходили так, словно тот говорил на этом языке всю жизнь.

Однако в ответ уже зазвучали слова, выкрикиваемые президентом Клаба. Руслану они тоже казались смутно знакомыми – это была смесь разных древних языков, наследие магов многих народов. Собравшиеся на поляне клевреты поддерживали своего предводителя заунывным пением то ли мантр, то ли литаний. Воздух буквально звенел от напряжения, вызванного столкновением могучих воль, сила щедро изливалась, потоки её сталкивались и образовывали почти видимые простым глазом завихрения. Наконец напряжение разрешилось – с обоих сторон ударили жёлтые и зелёные молнии. Они схлестнулись на середине поляны, образовав огромный переливающийся шар энергии, который бешено вращался, повергнув всех присутствующих в глубокий ступор. Раздался оглушающий гром, шар исчез, и вместе с ним исчезло видение Заколдованного леса, поляна с обелиском, чёрные фигуры на ней и президент Клаба, маг по имени Том.

Только тут бандиты зашевелились. Охвативший их ужас перешёл в бешенство. Алик проорал что-то матерное и направил на Руслана пистолет. Но свистнул выхватываемый из клюки клинок, и Алик дико заорал, потрясая фонтанирующим кровью обрубком, на месте которого только что была его кисть с пистолетом. Руслан кинулся на землю, пытаясь уйти от направленной в него автоматной очереди. Тут с двух сторон послышалось негромкое лязгание, и бандиты один за другим стали падать. Огонь из бесшумного оружия вели две тёмные быстрые фигуры, возникшие словно ниоткуда. Руслан с земли успел проткнуть ещё одного бандита, и всё было кончено. Бригада в полном составе валялась на кочках бывшего болота, а на ногах оставались трое – Руслан и два его спасителя.

– Вечно тебя из всякого дерьма надо вытаскивать, – проворчал один из них, снимая чёрный капюшон с маской. Показалось усатое лицо в очках.

– Палыч! – глазам не веря произнёс Руслан. – Ты здесь откуда?

– С двух раз догадаешься? – съязвил первый и любимый учитель, сворачивая с пистолета глушитель. – Вечная твоя манера, Загоровский – действовать одному, и хоть трава не расти. И вечное нежелание понять, что хрен ты от Артели спрячешься…

Тут до Руслана дошла ситуация, и он ощутил, что земля уходит у него из-под ног.

– Что вы наделали! Они же Танюшку убьют!

– Не-а, не убьют, – заверил звонкий голос, в котором, при всей его мелодичности, чувствовалась изрядная язвительность.

– Алиска, – Руслан ошеломлённо разглядывал обтянутую маскировочным костюмом ниндзя стройную ладную фигурку, блестящие рысьи глаза и рассыпавшиеся по плечам из-под снятого капюшона белокурые волосы.

Алиса. Лейла. Обретённая в годы Деяния единокровная сестра. Жена Палыча. Эффективнейший агент Артели. Бесподобная актриса и страшный для врагов боевик.[25]25
  См. роман Павла Виноградова «Деяние 12»


[Закрыть] Руслан никогда не знал, чего от неё ждать.

– Да у меня Танюшка, конечно, – фыркнула она. – У кого же ей быть, как ни у тётки, если папаша свалил неведомо куда с какими-то бандюками… Сидит у нас дома в Питере, под такой охраной, что мышь не проскользнёт.

От нахлынувшего облегчения Руслан обессилел и буквально повис на обнимающих его друзьях и родичах.

– Так Артель что, изначально всё знала?.. – спросил он, когда эмоции чуть угасли.

– Нет, конечно, – раздался от дуба звучный спокойный голос.

Кряжистый старик сидел, устало привалившись к стволу. Дупло стало ещё огромнее, а от идола осталась лишь опалённая деревяшка.

– Батырь, – почтительно сказал Руслан, склоняясь перед главой Совета Артели Ак Дервишем.

– Вот из-за тебя, соколик мой, старику пришлось зарок перед Богом и людьми нарушить, – с ноткой упрёка проговорил старый батырь. – Волхованием нечестивым занялся. Впрочем, – проворчал он, вставая, – противник сейчас против нас всю эту магию по полной программе использует. Значит, и нам её оставлять не резон до времени… Силён, однако, новый их мальчик, еле с ним справился.

Дед похлопал Руслана по плечу, одновременно остро взглянув ему в глаза, отдал поклон Палычу и Лейле и вошёл в дупло.

– Портал ещё активен, – глухо раздалось оттуда, – а у меня дела в Фергане неотложные. Увидимся, соработники!

В стволе полыхнуло, ухнуло и стихло.

– Артель за тобой пошла сразу после твоего звонка. В принципе, мы могли тебя от Барсука вытащить, но надо было узнать, кого из противников ты заинтересовал и зачем ему понадобился, – начал объяснять Палыч.

Руслан с иронией кивнул.

– Ну это уж как всегда – первым делом Игра, а людишки потом… И как, выяснили?

– Похоже на то, – кивнул Палыч.

– А знаешь, братик, – заметила Алиса, – я как только всё узнала, наплевала на Совет и благоверного и все их приказы, и рванула в Энск Танюшку выручать. С тамошним отделением связаться не успела, пришлось самой работать.

– Спасибо, Алиска, – Руслан сдавил её в объятиях. – А тесть как? – обеспокоился он.

– Жить будет, – заверила Алиса.

– Бригаду Барсука, кстати, мы тоже зачистили. Вместе с ним… – добавил Палыч. – А теперь пошли, а то сейчас погранцы с обеих сторон сбегутся. Пусть спишут на очередную разборку «русской мафии».

– Соработники значит, – медленно проговорил Руслан, когда они уже неслись в машине по шоссе к Бресту.

– Ну ты же знаешь, – тихо сказала Алиса, – «Когда все умрут…»

– Знаю, знаю, – задумчиво ответил Руслан. – А померли ещё далеко не все…

Алиса только крепко сжала его руку.

 
– Может правда, что нет путей, кроме торного,
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,
А всё равно нас грели только волки да вороны,
И благословили нас до чистой звезды,[26]26
  Борис Гребенщиков. «Волки да вороны»


[Закрыть] —
 

тихо пел из радиолы звенящий голос, слегка похожий на голос Руслана Загоровского.