Текст книги "Чистилище. Бросок обреченных"

Собаки примчались и завиляли хвостами, зная, что после трудной пробежки им положена дополнительная порция воды. Стрелки тут же принялись их поить из пластиковых канистр.

Когда на месте взрыва закончили падать комья земли и тростниковая труха, а пыль и песок снесло ветром, Борису удалось оценить масштаб последствий. На месте взрыва образовалась небольшая воронка, но грунт по ее краям скомкало и сморщило, как бумагу, образовав две дамбы, накрепко остановившие воду. К тому же на полсотни метров в каждую сторону обрушились земляные берега самого канала, образовав и вовсе непроходимую запруду.

– Готово дело! – сообщил в эфир Борис.

– Погоди, я тогда на общий канал перейду, сообщу им, – передал в эфир Макс.

– Так, а чего нам тут сидеть? Ты сворачивай лавочку, а мы возвращаемся.

– Ну, да. Тогда давай. Конец связи.

Макс переключился на четвертый канал и произнес:

– Всем группам, всем группам, здесь Макс! Мы отработали по южному каналу. Кормушка захлопнулась, потерь среди наших нет. Можете перекрывать северный кран.

– Род принял! Молодцы, черти! Отходите, и можете грузиться на транспорт.

– Есть, принял! Возвращаюсь на свой канал. Конец связи.

Тем временем Борис, бросив последний взгляд с высоты на город, поднялся на ноги и направился к люку. Он уже нагнулся, чтобы встать ногой на верхнюю ступеньку металлической лестницы, когда ему по ушам ударил гулкий звук ружейного выстрела.

Выхватив из-под халата револьвер, Борис едва ли не кубарем скатился вниз. Он тут же выскочил в коридор, но там никого не было. Четыре ближайшие двери в номера оказались выбиты, а из пятой сквозняком выносило пороховой дым. Борис представления не имел, что случилось, а потому и решения принять не мог. Но тут из пятого номера донесся сначала скрип перекошенной металлической дверцы, словно старую печку открыли, а затем сочное ругательство Дэна, причем по-арабски.

– Дэн? – громко произнес Борис. – Что там?

– А, извини, командир, сейф вскрывали.

– Вот черти… – Борис сунул револьвер обратно под полу халата. – Вы меня так заикой когда-нибудь сделаете.

Он добрался до номера и шагнул через порог. Солнце из окна почти осязаемым потоком пробивалось сквозь пелену порохового дыма. Слева в стене зиял открытый сейф, у которого, с любопытством вытянув шеи, собрались трое стрелков. Дэн копался внутри.

– Ни хрена тут нет, кроме денег и документов. – Он равнодушно швырнул на засыпанный песком пол внушительную пачку купюр по сто евро. – Нет, вот представить сложно, что раньше люди за эти бумажки убивали, вели войны, раздвигали ноги и становились в позу пьющего верблюда. Как это возможно?

– Ну, они не за них как бы все это делали, а за те блага, которые за них можно было купить, – пояснил Борис.

– А как же мы обходимся без этого говна? – Дэн с непониманием пожал плечами. – Обходимся ведь, нет?

– У нас нет развитой экономики, а потому нет необходимости в товарно-денежных отношениях.

– А… – с иронией протянул Дэн. – Это многое объясняет.

– Ладно, хорош тут мародерничать, – пробурчал Борис. – Из ценного здесь только телевизоры в номерах, из них радиодеталей можно надергать. Но мы это сами все равно не попрем, надо отдельную группу будет прислать. Все, идем, идем! Макс ждет.

Они выбрались в коридор и направились к лестнице, соединяющей этажи. Вниз двигались тем же боевым порядком, что поднимались, – один боец впереди, за ним Борис, позади еще двое, хотя в этом не было особой необходимости. Если бы на верхних этажах прятался враг, он бы уже себя проявил.

Наконец, Дэн первым выбрался в коридор первого этажа.

– Чисто! – произнес он, бегло осмотрев пространство до самого вестибюля.

Группа двинулась следом за ним, но тут произошло худшее из того, что вообще могло бы произойти. Из проема сгоревшей лифтовой двери в коридор, черной тенью на фоне яркого света, пробивающегося из вестибюля, метнулась быстрая, неестественно сгорбленная фигура. Сразу ясно – мутант-прыгун.

Тут же, без всякой задержки, грохнул ружейный выстрел. Реакция и рефлексы, о которых думал Борис, выбирая бойцов в команду, сработали в полной мере. С близкого расстояния мутанту снесло полголовы картечью, и он, не успев завершить начатый было прыжок, завертелся волчком и впечатался в стену. Борис не стал ждать, когда тварь окажется на полу, а сорвал с лямки мешка гранату, одновременно дернув за нить терочного воспламенителя, и швырнул ее в проем шахты лифта. Пока догорал замедлитель, Дэн еще успел шарахнуть в темноту проема из второго ствола, и только после этого мутант с отстреленной головой окончательно сполз по стене на пол, продолжая иногда конвульсивно подергиваться.

Подобные ситуации настолько четко отрабатывались на тренировках, что Борису не приходилось даже отдавать команды. Бойцы действовали совершенно рефлекторно, отрабатывая тактические комбинации на одной лишь мышечной памяти, и даже если бы Борису пришло в голову вмешаться в процесс, он бы просто не успевал это делать, настолько быстро все происходило.

Разрядив второй ствол, Дэн сорвал с лямки гранату и метнул ее в пустой, казалось бы, вестибюль. Через секунду он устремился том же направлении, не опасаясь осколков, так как гранаты были исключительно шумовые, их корпуса были свернуты из проклеенной упаковочной бумаги в два десятка слоев, не имели осколочных элементов и не представляли опасность для человека на расстоянии уже метров трех. А вот мутантов глушили исправно.

Борис, уже успев выхватить револьвер, бросился по коридору следом за Дэном, спеша как можно быстрее увести группу от опасного места. Было ясно, что какое-то количество мутантов, не успев к утру добраться до канала, укрылось в сыром подвале, залитом конденсатом, который стекал с бетонных стен лифтовой шахты. К сожалению, это не означало, что твари могут выскочить только оттуда. Почуяв и услышав людей, мутанты могли запросто выбраться и начать рыскать по первому этажу, выискивая добычу. У них на это было предостаточно времени, пока Борис вел наблюдение и корректировал огонь. Сколько их могло укрыться в подвале, предположить было сложно, но, судя по наличию хотя бы одного прыгуна, можно было рассчитывать на десяток, а то и больше, поскольку прыгуны всегда составляли некий небольшой процент от общего числа хрипунов.

Впрочем, была надежда, что твари еще не успели выбраться из лифтовой шахты, тогда, при определенной доле везения, группа Бориса могла обойтись без потерь, просто не давая мутантам вырваться из шахты на оперативный простор. Борис уже почти проскочил мимо шахты, когда из нее ловко выбрался один из хрипунов и нагнулся для броска. Но командир группы был готов к такому развитию ситуации и почти в упор всадил в голову твари револьверную пулю. Хрипун привстал, как любопытный медведь, старающийся что-то рассмотреть за густым подлеском, но Борис выстрелил второй раз, и пуля, попавшая мутанту в шею, окончательно сразила его. В это момент догорел шестисекундный замедлитель первой гранаты, и она мощно разорвалась внизу, заставив зазвенеть бетонные стены. Теперь целых двадцать секунд из шахты не высунется никто, что давало возможность арьергарду группы пройти самую опасную часть коридора, мимо лифтовых дверей. Из шахты повалил белый пороховой дым, и тут же рванула в вестибюле вторая граната, брошенная Дэном на всякий случай. Несмотря на довольно большой объем помещения, шарахнуло взрывом так, что у всех зазвенело в ушах. А уж если людям пришлось несладко, то чувствительным к громким звукам мутантам и вовсе не позавидуешь.

Стас, замыкающий группу, проскакивая мимо шахты, бросил в нее особую гранату, обозначенную красным ободком по корпусу. Ее замедлитель был рассчитан не на шесть секунд горения после активации воспламенителя, а на пятнадцать. Это означало, что она рванет как раз когда мутанты внизу очухаются от первого взрыва, и выведет их из строя еще на двадцать секунд. И тут же бабахнула граната, брошенная Дэном в вестибюль.

Сразу после взрыва стало понятно, что совсем уж легко отделаться не получится. Еще звон в ушах не прошел, а уже можно было различить очень характерный хрип, донесшийся из вестибюля. Так могли хрипеть только оглушенные взрывом мутанты, да и некому там было хрипеть, кроме них. Выходило, что наугад брошенная Дэном граната сослужила немалую службу, выявив опасность, поджидавшую всех. Впрочем, ни о каком «наугад» речь не шла, разумеется. Речь скорее шла о наработанных в тренировках умениях применять заранее разученные и вбитые в рефлексы тактические приемы, освобождающие от необходимости обдумывать в бою каждое действие. Некогда в бою думать, вот в чем беда, да и, если к вопросу всерьез подходить, ум и логика далеко не всегда оказываются лучшими инструментами принятия быстрых решений.

В принципе, само по себе наличие в вестибюле мутантов уже не представляло очень большой угрозы для группы, так как, оглушенные взрывом, они не смогут наброситься на людей раньше, чем секунд через двадцать. За это время бойцы без труда успеют миновать вестибюль и даже выдвинуться на некоторое расстояние от отеля. А если тварям еще и подарочек оставить в виде гранаты с пятнадцатисекундным замедлителем, тогда и вовсе можно если не избежать преследования, то значительно его отсрочить, что даст возможность уйти под прикрытие артиллерийской платформы Макса.

Проблема была в другом. Поскольку мутанты успели выбраться из подвала и занять вестибюль, они могли добраться и еще куда-то, например на второй этаж. Если это действительно произошло, то проблем не оберешься, причем серьезных. По большому счету, дальнейшее развитие ситуации почти целиком теперь зависело от случайности, от того, куда попрут твари, убедившись, что на втором этаже поживиться нечем. Они могли двинуться как вверх по лестнице, так и вниз. К сожалению, второй вариант был намного более вероятен, ввиду особенностей физиологии мутантов, побуждавшей их не уходить далеко от воды и сырости, а также избегать огня, жары, сухих пространств и прямых лучей жаркого африканского солнца. На верхних этажах было сухо, и там не было никакой еды, то есть ровным счетом никаких побудительных стимулов для мутантов. Не обнаружив на втором этаже ничего ценного для себя, твари с большей вероятностью поспешат вернуться в сырой подвал, нежели будут попусту бродить по сухому безжизненному зданию. Если же они еще и добычу внизу почуют, тут и вовсе думать нечего – точно рванут обратно.

В бою можно, и даже нужно порой, надеяться на лучшее, но готовиться всегда необходимо к худшему, чтобы оно не застало врасплох. Поэтому Борис, как опытный наблюдатель и командир, незамедлительно крикнул:

– Стас, держать тыл! Муты могут быть на втором этаже!

Стас моментально развернулся спиной по ходу движения и направил стволы ружья на проем двери лестничной площадки. Время было дорого, но Кир научил всех в Клане думать не только и не столько о себе, сколько о других. Поэтому Борис, пользуясь образовавшейся передышкой в десять секунд, решил использовать это время, чтобы предупредить Макса. Казалось бы, надо бежать и спасаться, но это лишь на первый взгляд было лучшим решением. Стоило всего на миг представить себя на месте Макса, и сразу стало понятно, как поступить. Ведь если выбраться не удастся, если все бойцы, включая Бориса, погибнут, то как Макс узнает о постигшей их участи? Никак. Значит, он будет ждать возвращения группы, и не только по велению учрежденного Киром устава. Макс просто не уйдет, пока не убедится в гибели товарищей, вот и все. Такой уж он человек. Сам по себе, без всяких уставов. Если же ему сообщить о нападении мутантов, то Макс сможет принимать решения не под давлением неведения и предположений, а исходя из развивающейся ситуации. Удастся кому-то из группы выбраться живым, он выйдет на связь или просто доберется до Макса, благо расстояние всего метров двести. Если же никто не вернется, это избавит Макса от необходимости затяжного ожидания, или, еще хуже, от отправки людей к отелю ради прояснения ситуации. Ситуация и так будет ясна до предела.

Не раздумывая, Борис достал из мешка переговорный модуль рации, но не успел он нажать тангенту, чтобы выйти в эфир, как Стас увидел выскочившего с лестницы мутанта и пальнул в него из ружья. Сквозь облако порохового дыма Борис сумел разглядеть, что точный выстрел Стаса сразил лишь одного хрипуна, тогда как за ним прорвались в коридор еще трое, и за их спинами тоже мелькали подвижные тени. Борис нажал тангенту и выкрикнул в эфир:

– Атакован мутантами!

– Уходите, прикрою! – выкрикнул Стас, разряжая подряд оставшиеся три ствола.

Несмотря на четыре точных выстрела, оставивших на полу коридора четыре дергающихся в конвульсиях тела, у группы не могло хватить огневой мощи для отражения атаки и удерживания мутантов в прямом столкновении. После опустошения всех четырех стволов оружие нуждалось в перезарядке, а чтобы ее осуществить, необходимо было открыть казенник путем «перелома» ствольного модуля, затем вставить в стволы четыре патрона взамен картонных гильз, выброшенных пружинным экстрактором, и замкнуть казенник. На эту операцию опытному стрелку требовалось три секунды, не меньше, даже на показательных выступлениях, а в реальном бою, когда все выскальзывает из рук, цепляется за одежду и заедает от песка, так все пять. За эти пять секунд мутант на открытой местности способен преодолеть расстояние в полных пятьдесят метров. Десять же метров, даже при старте с места, хрипун мог проскочить всего за пару секунд, а прыгун еще быстрее. Такое преимущество в скорости, когда речь шла о столкновениях в замкнутых пространствах зданий, сводило на нет усилия стрелков и шансы группы на выживание.

Поэтому Стас, призывая товарищей к отступлению, ни в коей мере не позерствовал, строя из себя героя. Погибать раньше времени ему хотелось не больше, чем другим, но трезвый тактический расчет требовал именно такого решения. Борис это и сам прекрасно понимал, и сам бы отдал такую команду, но Стас облегчил ему принятие столь непростого решения, самостоятельно обозначив собственную позицию.

– Отходим наружу! – выкрикнул Борис, бросив рацию и вскинув руку с револьвером.

Стас холодно, расчетливо отомкнул казенник ружья, чуть наклонив его так, чтобы экстрактор выкинул стреляные гильзы не в лицо, а вбок, затем сунул в стволы бумажную кассету из четырех готовых патронов. Когда подсумок был набит такими кассетами, аккуратно склеенными самим стрелком на досуге, а не просто патронами россыпью, это в значительной мере ускоряло процесс заряжания. Поэтому когда Стас замкнул казенник и привел ружье в боевую готовность, лишь трое хрипунов успели вырваться в коридор.

Один, конечно же, бросился на ближайшую цель, на самого Стаса, но тот ловко увернулся и с разворота разнес мутанту затылок ударом тяжелого приклада. Тварь сделала пару неловких шагов и на полном ходу шарахнулась лбом о стену, после чего рухнула замертво. Оставшиеся двое мутантов обогнули Стаса с обеих сторон, выбрав добычей Марата и Бориса. Ружье молодого стрелка было полностью заряженным, поэтому он почти в упор снес нападавшему на него хрипуну голову, а вот Борис оплошал. Он попал из револьвера в голову бросившемуся к нему хрипуну, но не в лоб, а в скулу. Такая рана не смертельна для твари, хотя мягкая револьверная пуля способна переломать лицевые кости и выдрать на выходе кусок мяса из затылка. Мутантам необходимо повреждать мозг или полностью отделять голову от тела, никак не иначе. Любые другие повреждения почти никак не ухудшают степень их боеспособности. В результате хрипун на полной скорости сбил с ног Бориса и впечатал его спиной в стену. В мешке звонко хрустнуло, словно разбился глиняный горшок. Впрочем, это действительно раскололась керамика, точнее, керамический корпус кустарно изготовленного свинцово-кислотного аккумулятора, от которого питалась рация.

В следующий миг Борис заученным движением, как на тренировке, присел как можно ниже, давая возможность кому-то из стрелков снести твари голову, не боясь задеть командира картечью. Марат был ближе и среагировал первым, пока Стас ружейным огнем держал выход с лестницы. Когда хрипун с размозженной головой рухнул на пол, Борис первым делом сбросил с себя мешок, представлявший теперь большую опасность. Концентрированная серная кислота, используемая в аккумуляторах в качестве электролита, за считаные секунды могла прожечь и мешок, и халат, и тело до самых костей.

Но, выскользнув из лямок мешка, Борис не забыл о другом важном сосуде, так же входившем в состав снаряжения. Это была бутыль со смесью бензина и отработанного машинного масла, которая применялась лишь в самых экстренных случаях, когда другие способы остановить поток мутантов уже исчерпали себя. Уцелела она или тоже разбилась при ударе о стену, уже не имело значения, все равно пришлось кидать весь мешок к выходу с лестницы. Стас моментально сообразил, чего хочет командир, и пальнул в пролетающий мимо мешок из ружья. Картечь разнесла бутыль вдребезги, а пламенный факел и догорающие частицы пороха тут же воспламенили разлившееся топливо. Полыхнуло знатно, и дальше мешок уже летел, похожий на астероид, ворвавшийся в атмосферу Земли, – он полыхал, оставляя за собой клубы черного дыма. Марат, молодец, швырнул туда же, под лестницу, две гранаты, одну обычную, другую с красной каймой.

– Живо отходим! Все! – приказал Борис и первым рванул в вестибюль.

Тут же в лифтовой шахте догорел пятнадцатисекундный замедлитель второй гранаты, и она бабахнула так, что штукатурка с потолка посыпалась. И это было прекрасно, так как теперь снизу мутантов точно можно было не ждать.

Над головой Бориса пролетела и упала на пол вестибюля очередная граната, брошенная кем-то из-за спины. На всякий случай пришлось ее обогнуть на пути к выходу. Среди мебели у стен все еще корчились оглушенные первым взрывом мутанты, но видно было, что через несколько секунд они уже готовы будут броситься на ускользающую добычу.

Стас и Марат на бегу перезарядили ружья, у Бориса в барабане револьвера оставалось еще четыре патрона. Горящий мешок, разливая из себя пылающую и чадящую зажигательную смесь, временно преградил мутантам выход с лестницы. Такой исход можно было считать почти чудом, так как при прямом столкновении с тварями, да еще в здании, удалось не только отбиться, но и потерь избежать. Оставалось лишь провести группу через вестибюль раньше, чем оглушенные хрипуны вскочат на ноги. На это было секунд пять, не больше, но их с головой должно было хватить.

И хватило бы наверняка, если бы твари, остановленные огнем на выходе с лестницы, не принялись бы спешно искать другой выход. На втором этаже им и так было до крайности некомфортно, сухо, да еще огонь впереди. А внизу их ждала уютная сырая шахта и даже добыча в виде свежей человечины. Поэтому инстинкт погнал их через весь второй этаж к окнам и балконам.

Прыгунам любая высота не страшна. В одной из дальних экспедиций Борис лично наблюдал, как они прыгали на буера с тридцатиметровой эстакады дорожной развязки и тут же вступали в бой. Хрипуны не настолько прыгучи, но и для них ничего не стоило сигануть с пятиэтажного дома, сохранив полную боеспособность при этом. А уж прыжок со второго этажа для них не более сложная задача, чем для большинства в носу поковыряться.

Когда Дэн выскочил из вестибюля, перепрыгнув через все присыпанные песком ступени крыльца, а Борис, мчащийся следом, оказался на пороге, с десяток мутантов грузно шлепнулись в песок и тут же поднялись на ноги. Они еще не успели броситься в бой, когда разорвалась оставленная в вестибюле граната, заполнив помещение облаком белого дыма и скрыв Марата со Стасом от глаз командира. К счастью, из-за отсутствующих, давно выбитых стеклянных дверей грохот взрыва уложил на пол не только мутантов в вестибюле, но и уже спрыгнувших, тех, что находились в непосредственной близости от ступеней. Это дало возможность Борису все же прорваться к Дэну, перепрыгивая через корчащихся тварей, иначе мутанты разделили бы их и поставили в крайне невыгодную позицию, когда, защищаясь, обоим пришлось бы стрелять в сторону друг друга, рискуя задеть напарника картечью.

Но силы все равно были неравными – пять сохранивших боеспособность мутантов против двоих людей. Твари бросились почти одновременно со всех сторон. Борис тут же прострелил лоб ближайшему хрипуну, а Дэн успел срезать одного картечью, но уже в следующий миг стрелок сам отлетел в сторону от мощнейшего удара. Массивное ружье грохнулось под ноги Борису, но толку от него не было никакого, потому что провод электрического воспламенителя, ведущий к рюкзаку за спиной Дэна, вырвало из аккумулятора. Борису не оставалось ничего другого, как броситься на землю и, уйдя из эпицентра схватки перекатом через плечо, прострелить голову еще одному мутанту. Двое оставшихся одновременно бросились слева и справа. И хотя в барабане револьвера оставалось как раз два патрона, но Борис физически не успевал произвести два выстрела за отпущенный ему миг.

Время для него словно замедлилось. Можно было не делать уже ничего, так как в любом случае смерть неминуема, но глубокое отвращение к тварям не позволило смиренно ждать смерти от их зубов. С бедра, уже не имея времени прицелиться, Борис выстрелил в одного из мутантов и скорее случайно, чем намеренно, попал ему в нижнюю челюсть. Мягкая свинцовая пуля, пущенная снизу вверх, пролетела через ротовую полость, оставляя за собой шлейф из крови и обломков костей, прошила свод верхней челюсти, а затем, уже кувыркаясь, закручивая за собой вихрь чудовищных турбулентностей в жировой ткани, промчалась через мозг и выбила теменную кость. Высоко вверх взметнулся фонтан склизкой красно-черной жижи. Веки невольно зажмурились, чтобы исключить попадание этой гадости в глаза, но в этот миг намного более мощный поток крови, мозгов и обрывков мяса ударил Бориса в лицо, опрокинув его на спину. И лишь после этого сверху упали жирные капли, выбитые револьверной пулей.

Прошла секунда, две. Борис лежал на спине, не в силах подняться, но его никто не атаковал, никто не рвал зубами и пальцами. От нервных и физических усилий он пребывал в легком шоке, не совсем понимая, что произошло. И тут его подхватили под мышки и поволокли прочь от отеля.

– Бросьте, я сам! – выкрикнул он, отплевываясь от попавшей на лицо жижи.

Стащив с головы куфию и утершись ей, он увидел, что тащат его живые и невредимые Марат со Стасом.

– Бросьте, говорю! – настойчивее повторил он.

Бориса отпустили, и он, поднявшись на ноги, бросился бежать на север, к стоянке Макса. На лестнице и в вестибюле приходили в себя мутанты.

– С Дэном что? – на бегу спросил Борис.

– Отмучился Дэн, – хмуро ответил Стас. – Тварь ему одним ударом шею сломала.

– Все, стоп! – приказал Борис. – Какой смысл бежать? Они нас в два счета догонят, когда очухаются. А мы уже вымотаемся на тот момент. Занять оборону.

– Тоже смысла мало, – со вздохом произнес Марат, занимая позицию для стрельбы с колена.

– Это смотря сколько их, – ответил Борис. – Восьмерых из восьми стволов можно снять метров за тридцать.

– Там их больше, – уверенно заявил Стас. – В одном вестибюле с десяток. Еще пять на ступенях. А сколько в подвале, вообще неизвестно. Скоро они и оттуда попрут.

– Когда попрут, тогда и сосчитаем, – невесело усмехнулся Борис.

Долго ждать не пришлось. Первыми пришли в себя хрипуны на ступенях у входа, потом полезли изнутри. В первой волне их было ровно пятнадцать. Борис вытащил из мешка Стаса патроны в кассетах и взял в обе руки, чтобы подавать стрелкам для ускорения перезарядки.

– Стрелять по очереди! – приказал он. – По ближним целям.

Стас вжал тяжелый приклад в плечо, и, один за другим, сделал четыре выстрела, переводя мушку с одной головы на другую. Он тут же отомкнул казенник и сунул в него кассету с патронами. В это момент открыл огонь Марат. Восемь выстрелов, восемь точных попаданий, восемь обезглавленных тварей, кувырком покатившихся по песку. Но за спинами оставшихся начали выбегать новые. Еще и еще.

– Капец… – спокойно произнес Марат, открывая казенник.

– Пока патроны есть, не капец, – урезонил его Стас и четырьмя гулкими выстрелами срезал еще четырех мутантов.

Борис едва успевал подавать кассеты с патронами, так быстро работали стрелки. Но, несмотря на все их старания, мутанты отвоевывали метр за метром, с каждым разом падая все ближе и ближе. Группе явно не хватало скорострельности. Но это было бы еще ничего, если бы на одном из выстрелов у Стаса не раздуло один из стволов ружья. Беда состояла в том, что черный порох, в отличие от бездымного, который использовался в оружии старого времени, оставляет в стволе довольно много нагара. Поначалу он не особо влияет на прохождение заряда, но по мере накопления твердых фракций способен затормозить движение пыжа, что вызывает резкое повышение давления в канале ствола, способное раздуть или даже разорвать уставший от перегрева металл. Поэтому в свое время Кир принял твердое решение делать не одноствольные ружья, а именно четырехствольные, чтобы снизить огневую нагрузку на каждый отдельный ствол. Это повлекло ряд других технических проблем, например кардинальное усложнение ударно-спускового механизма, от которого потом вообще пришлось отказаться в пользу электрического воспламенения. Но даже с четырьмя стволами долго вести огонь из одного ружья не получалось. Каждый из стволов выдерживал по десять, максимум по пятнадцать выстрелов без прочистки. А это около полусотни выстрелов на ружье, если у него четыре ствола. К сожалению, порой даже эта скромная арифметика давала сбой и какой-то из стволов раздувало раньше.

– Вот теперь пипец… – отбросив ружье, согласился с Маратом Стас.

Но только он это произнес, как с обеих сторон от группы промчались в сторону отеля стремительные фигуры собак в панцирях с отточенными лезвиями. Не сбавляя темпа, они перепрыгнули через тела расстрелянных тварей и врубились в напирающую толпу. В небо взмыли фонтаны темной крови и брызги мозгов из раскроенных черепов.

– Отходим! – радостно закричал Борис, бросившись по песку на север.

Там уже видно было орудийную платформу и Макса на ней, который махал рукой, требуя бежать в сторону, а не прямо на него. Борис сообразил, что их группа мешает огню артиллерии, и начал забирать влево.

Расправившись с первыми рядами мутантов, собаки рванули обратно и, с двух сторон обойдя платформу, полукругом уселись за ней. Тут же заговорили пушки, четырьмя выстрелами разметав наступающую орду в мясо.

Борис со стрелками, совершенно обессиленными, добрались, наконец, до платформы и рухнули в песок у колес.

– На платформу их! – приказал Макс.

Борис, тяжело дыша, заливаясь потом, ощутил, как сильные руки его подняли и уложили в задней части платформы, подальше от пушек. Рядом, также с трудом восстанавливая дыхание, лежали Марат и Стас.

– А ты говорил, пипец… – Стас рассмеялся. – Говорю же, главное, лапки не складывать. Бог не выдаст, мутант не съест.

– У нас тут тоже некоторые проблемы, – сообщил Макс. – Канал к западу начал пересыхать после взрыва. Муты из него ломанулись на восток, в уцелевшую часть. Какие-то из них разглядели нас и решили поживиться. Не на одних же лягушках… В общем, тоже уносим ноги.

К счастью, чем суше местность, тем меньше возможностей у мутантов. Они и бегают медленнее, и силу теряют, и живучесть. В трех километрах от воды, на жарком солнышке, их можно иногда даже пулей в сердце уложить, а не только в голову. Но даже в двух километрах от водоема их скорость быстро снижалась до человеческой, и от них можно было уйти бегом, что и пытался сделать Макс. Его стрелки изо всех сил толкали платформу, собаки бежали рядом. На лезвиях панцирей, под солнечными лучами, быстро запекалась кровь тварей. Через пару минут спасенные тоже пришли в себя, соскочили с платформы и взялись толкать.

– Бор, вызови буксировочный буер, пусть подкатят поближе. А то у меня уже язык на плече.

Борис снова вспрыгнул на платформу и, взяв рацию, связался с командой буксировочного буера, ожидавшего в пустыне, в двух километрах к югу. Буер этот был транспортным, в нем все было приспособлено только для перевозки грузов, собак, людей, а также для буксировки, а потому орудия на нем не ставили, из-за чего от мутантов старались держаться подальше. Но в данном случае это не имело смысла, так как, в случае чего, встретить тварей могла артиллерия платформы. А так только попусту толкать лишний километр, что на жаре и по песку – немало.

– Они подкатят через пару минут, – сообщил Борис.

– Тогда стоп! – приказал Макс. – Нечего попусту жилы рвать. Орудия к бою. Мортиры зарядить!

Он вытер пот со лба и устроился на краю платформы. Стрелки опустились прямо в песок, а канониры занялись своим делом.

– Мортиры снаряжены! – доложил один из них меньше чем через минуту.

– Помнишь, под каким углом установка была выставлена первый раз? – спросил Макс.

– Конечно! Все засечки сделали.

– Ну и отлично. Ставь на эту отметку. У нас тогда было двести пятьдесят метров до канала и еще на сто перелет, значит, бомбы полетят на триста пятьдесят метров. Замедление у них после падения секунд на пять. Вот и считай. Как муты приблизятся на четыреста метров, так и пали.

– Есть! – широко улыбнувшись, ответил канонир.

Долго ждать не пришлось. Залпом ухнули мортиры, отправив двадцать бомб к цели. Те полетели, вертясь в воздухе и оставляя закрученные хвостики белых дымков от замедлителей. Умчавшись по крутой параболе на триста с лишним метров, они подобно мячикам шлепнулись на песок и замерли, прокатившись несколько метров. Мутанты на такие вещи внимания не обращают. Не еда ведь. А потому они, как ни в чем не бывало, продолжили преследование ускользающих людей. Но как сто тысяч лет назад, так и в наступившие тяжелые времена люди выживали благодаря уму, а не благодаря физической силе, выносливости и живучести, которой с избытком хватало у мутантов. Раньше за счет ума людям удавалось с копьями и рогатинами выживать в мире, населенном пещерными медведями и саблезубыми тиграми. Теперь им приходилось выживать в мире, населенном мутантами. Выручал все тот же ум и умение работать руками. Эти руки ковали стволы мортир, смешивали пиротехнические смеси, а ум придумывал, как это все применить. Мутантам же ума не хватало. Поэтому, когда вокруг начали разрываться шумовые бомбы, ни одна тварь не смогла устоять на ногах. Все они с хрипом, воем и шипением рухнули на песок и начали извиваться, зажав уши руками.

Когда через полминуты они начали приходить в себя и подниматься на ноги, желание преследовать людей у них иссякло. Первый инстинктивный порыв сбило контузией, а дальнейшее поведение начала им диктовать жара и сухость. Мутанты развернулись, и, недовольно похрипывая, поспешили обратно к воде.