Текст книги "Жизнь прекрасна"

Глава 4

Ее отец продал ее ребенка.

Тесc сидела в машине, чувствуя, как воздух становится спертым, так что уже нечем было дышать. Она сидела до тех пор, пока не выплакала все слезы.

Ее отец продал ее ребенка.

Тесc никак не могла осознать эту мысль. Это было слишком странным, слишком ужасным, чтобы быть правдой.

Отец ведь так любил ее, так многим жертвовал ради нее, заботился о ней, учил ее. А потом забрал у нее самое дорогое – и, более того, нажился на нем… Непостижимо.

Когда она нашла чековую книжку и все эти нераспечатанные конверты, то не знала, что и думать. Вариант, что отец принял деньги от родителей Дилана, которые хотели выгнать ее из города и из жизни их сына, был наиболее логичен. Но сейчас…, после того, как она увидела Эрин собственными глазами и узнала, что ее ребенок родился не мертвым, а был украден…

Нет, сказала Тесc себе твердо, в конце концов найдя в себе силы посмотреть правде в глаза, не украден. Продан. Ее отцом. Тесc не могла найти более правдоподобное объяснение огромной сумме денег, лежащей на счете отца.

Но кто положил туда эти деньги? Родители Дилана? Его жестокий отец-тиран и властная мать? А может, это Дилан заключил сделку с ее отцом?

Он отец Эрин, поэтому в ряду подозреваемых стоит на первом месте. Может быть, Дилан решил, что не хочет связывать свою жизнь с дочерью простого мастерового, с девочкой из бедной части города, с девочкой без аристократических корней, у которой нет перспектив, нет будущего. Может, он решил, что не хочет видеть ее в роли матери своего ребенка, но самого ребенка хотел. Во всем этом был какой-то смысл.

Хотя подожди-ка, мелькнула другая мысль, почему тогда Дилан был так разъярен, так настаивал, что она знала об Эрин, что она сознательно отправила Эрин обратно в Сосновую Рощу?

Да просто пыль в глаза пускал, хотел скрыть свой ужасный поступок и заставить ее чувствовать себя виноватой.

Правда, на Дилана это не похоже.

Тесc вздохнула, напомнив себе, что прошло десять лет. Все что угодно может произойти с человеком за столько времени. Он был другим уже перед ее отъездом. Отвергал ее, оскорблял такими словами, что, она не могла поверить, пока сама не услышала.

Она не знает Дилана. Не знает, каким он был. И каким стал.

Будь осторожна, отзывалось эхом в мозгу. Ты не знаешь, виноват ли он. Ты не знаешь наверняка.

Нет, она не будет молчать. Она все выяснит, и если узнает о его причастности к этой страшной запутанной истории, то проявит к нему такое же милосердие, какое он проявлял к ней все эти годы. Никакого.

– Знаешь, па, – сказала Эрин тонким голоском, – у меня какое-то неприятное ощущение в животе.

Дилан нахмурился, изучая лицо дочери, на котором был отпечаток боли, щеки пылали, взгляд был уставшим и изможденным.

Может, вчерашняя головная боль была предпосылкой гриппа или чего-нибудь еще. Забавно, но она не упоминала о болезни до этого момента.

Эрин уже почти закончила свои утренние сборы. Она позавтракала, переоделась, застелила постель. Если она чувствует себя плохо, то обычно говорит об этом сразу, как только проснется, поэтому Дилан был удивлен, услышав ее жалобы. Но все-таки, может, он не прав, и эта тошнота никакое не притворство.

– Но сегодня тебе действительно нужно пойти в школу, – мягко сказал он без малейшего оттенка осуждения. Дочь перенесла вчера сильное потрясение, и все, что ей сейчас нужно, так это понимание, а не властный отец, дышащий ей в спину. – Спасибо твоей бабушке, ты догнала всех, но если пропустишь еще раз…

– Да уж, – драматично закатила глаза Эрин, – спасибо бабушке за две страницы задания по математике и нуднейшую главу по обществознанию, которые я делала весь вечер и пропустила из-за них свою любимую передачу, и…

– Все ясно, – мягко убеждал он ее, – но бабуля все делает только тебе на благо. Девочка восхищенно захихикала.

– Если она услышит, что ты назвал ее бабулей, она скрутит твои уши в трубочки.

Дилан усмехнулся отражению дочери в зеркале.

– Скорее всего. Поэтому это будет нашим маленьким секретом, согласна? Он поднял указательный палец. Привычным движением Эрин обхватила его палец своим и быстро, но мягко дернула. Это было их секретным “пожатием” – давняя традиция. Он взял расческу.

– Ну, что делаем сегодня? – спросил он, распуская длинные рыжие волосы. – Оставим распущенными? Конский хвост? Коса?

– Косичку, пожалуйста. Только одну. Прямую.

– Одну косичку? Ну, тогда поднимайся. Он разделил волосы на три части и начал вплетать прядь за прядью. Пальцы двигались легко. Не всегда он был так искусен, не один раз Эрин приходилось уходить в школу с кривой, неровно заплетенной косичкой. Но заплетание кос похоже на игру на музыкальных инструментах, приготовление мяса или ремонт двигателя – практика и только практика.

Он проводил все утро вместе с Эрин, помогая ей собраться и провожая в школу. Готовил завтрак и мыл посуду, пока она одевалась, всегда причесывал – иначе она уйдет со слипшимися после сна, неубранными волосами. Упаковывал ланч, пока она собирала портфель. А потом она целовала его на прощанье и бежала к большому желтому школьному автобусу, который останавливался перед домом.

Он получал удовольствие от этого утреннего ритуала. Эти ранние часы помогали ему начать день с улыбки. Даже в те дни, когда ему было не до веселья. Такие, как сегодня.

Он не мог понять, на что Тесc вчера обиделась. Неужели она всерьез думала, что он поверит в ее историю относительно Эрин? Но это просто невозможно…

– Может быть, – спросила Эрин, немного запинаясь и пристально глядя на него в зеркало, – мне пойти с тобой в мастерскую?

Дилан пришел в замешательство. Выражение ее дорогого маленького личика, в котором смешивались настойчивость и смятение, он читал как по книге. Там уже не было и упоминания о желудке. Там были мысли о Тесc. Знакомая история. Помнится, ребенком он сам чувствовал себя лучше, получив доллар.

– Я думаю, тебе все-таки нужно пойти в школу, – заметил он.

– Н-но…, а что, если она приедет? Трепет, страх и волнение смешались в этом едва различимом, произнесенном тихим шепотом вопросе. Дилан понял, что желание Эрин увидеть свою маму совершенно естественно. Он только хотел знать, что в голове Тесc. Чего эта женщина своим визитом в Сосновую Рощу хочет добиться? Он не позволит ей навредить Эрин. Просто не допустит этого.

– Да, возможно, она придет сегодня в мастерскую, – ответил он и увидел вспыхнувший огонек надежды в темно-шоколадных глазах. – Но ты, юная леди, будешь в школе. Тесc…, э…, а… – он начал запинаться, но затем совладал с собой, – твоя мама и я должны кое о чем поговорить.

– Я хочу видеть ее.

Дилан старался говорить спокойно, но твердо:

– Я понимаю. И у тебя будет достаточно времени для этого. Но только после школы.

– Че, правда? – Она извивалась в предвкушении, как червяк. – Сегодня?

– Потерпи. – Часть его существа всеми силами противилась этому. Но он взял себя в руки, понимая, что встреча с Тесc будет самым лучшим событием в жизни дочери. Он накручивал на палец маленький хвостик от косы до тех пор, пока он не превратился в чудесную кудряшку.

– Все, готово. Время собирать книги. Автобус скоро будет.

Эрин быстро вышла из кухни, как будто желая ускорить ход времени до наступления заветного момента. У Дилана тревожно сжалось сердце, когда он представил все возможные последствия встречи Эрин с матерью. Хорошие впечатления или плохие – все зависит от Тесc. Он не может контролировать эту женщину, и вот это-то его и беспокоило.

Дилан заворачивал сэндвич с сыром, когда Эрин спросила:

– А ты не думаешь, что она уедет из города, не поговорив со мной?

Ему не понравилась тревога, с которой она смотрела из-под нахмуренных бровей.

– Мм, – произнес он, надеясь вызвать у нее улыбку, – почему ты думаешь, что она сделает такую глупость?

Но губы Эрин были нервно напряжены. Помолчав, она с яростью сказала:

– Ты заставишь ее остаться до тех пор, пока я не приду из школы.

Легкий смешок вырвался у Дилана.

– Милая, я не думаю, что смогу заставить Тесc сделать что-либо, если она этого не захочет.

Он вспомнил время, когда все было по-другому. Тесc делала все, ходила за ним везде, чтобы доставить ему удовольствие. Проклятье, она могла прыгнуть в огонь, если он попросит ее, только чтобы сделать его счастливым. Но это было давно. Целая вечность прошла с тех пор.

После быстрого поцелуя в щеку Эрин выбежала за дверь, и Дилан остался наедине с беспокойными мыслями.

Тесc Геллуэй. Боже, как эта женщина изменила его жизнь. Теперь в ней не осталось ничего от той Тесc. От того длинного и тощего подростка с острыми локтями и коленями, каким он увидел ее впервые. И на протяжении всех этих лет она именно такой и оставалась в его памяти – худющая и долговязая.

Поднеся кружку ко рту, Дилан сделал маленький глоток горячего кофе и улыбнулся. Он вспомнил, как в первый раз встретил ее: зашел в обувную мастерскую ее отца, чтобы сделать новые дырки на своем любимом кожаном ремне.

Мать сильно огорчила его тем утром, сообщив, что выбросила его любимый старый ремень и купила новый. Но Дилан был очень упрям, и ему не нужен был новый. Он видел, как родители чрезмерно разбрасываются деньгами, скупая все вокруг. Так что с того, если он потратит несколько долларов? Он не был слишком прихотливым. Все, что ему было нужно, – это пара новых дырок в ремне, и это его вполне устроит.

Сейчас, возвращаясь мыслями в прошлое, Дилан понимал, что ремень был только поводом. Ему хотелось насолить отцу и матери, и то, что мастерская находилась в “Коттеджах”, было почти оскорбительно для его высокомерных родителей.

Дверь в мастерскую застряла, когда он попытался открыть ее, и ему пришлось сильно толкнуть ее ногой. Воздух внутри был сухой и горячий, сильный запах кожи и обувного полироля ударил в нос. Молодая девчонка стояла за прилавком, в длинных развевающихся рыжих волосах играли золотые лучи солнца.

Она приветливо улыбнулась, и Дилан невольно приосанился.

Он тут же смутился от своей реакции. С какой стати он важничает перед этой соплюшкой? Она слишком молода, чтобы заинтересовать его. Намного моложе, ей не больше тринадцати-четырнадцати. В представлении семнадцатилетнего парня из старших классов эта девчонка была просто ребенком, а понравиться ребенку было хуже чумы.

Но когда он объяснил ей, что ему нужно, и она взяла ремень из его рук, с ним произошло что-то необъяснимое. Его взгляд снова и снова тонул в этих мерцающих темно-ореховых глазах, скользил по кремовой коже, покрытой крошечными веснушками вдоль носа и лба. Она была остроумна.

Они стали хорошими друзьями. Тайными друзьями. Если бы приятели Дилана узнали, что он проводит время с малявкой, они бы высмеяли его на следующий же день. Он часто твердил себе, что должен оставить ее, но его мотоцикл, казалось, сам рулил в “Коттеджи” и останавливался под тенистым деревом – их крошечный островок уединения посреди Сосновой Рощи.

Тесc Геллуэй было четырнадцать, по крайней мере так надменно уверяла она. Ее манера гордо поднимать подбородок забавляла его и смешила, отчего она злилась. Но это, однако, продолжалось недолго, и Тесc снова улыбалась.

Ему было легко с ней, и, казалось, она понимает его. И его проблемы. Главным образом, его презрение к родителям. Она не разделяла этого, не принимала его мнения, она просто его понимала. Дилан никогда не жаловался друзьям. Как он мог? По их мнению, мир ему преподносили на серебряном блюдечке. Он носит дорогую одежду, ездит на мотоцикле и посещает пансион. Но Тесc спокойно слушала и никогда не критиковала его. Она заботилась о нем. Он нравился ей. Очень сильно.

Они были друзьями. Ничего больше. И скрывали это от ее отца. И от его родителей. И от школьных приятелей. Но то время, которое он провел с ней, было самым незабываемым в его жизни. Он чувствовал, что может рассказать ей все. Всегда. И рассказывал.

Около восемнадцати месяцев они встречались тайно. Они разговаривали, философствовали, смеялись, делились знаниями. Вместе расстраивались, учились друг у друга и взрослели. Они знали все друг о друге.

Если бы он был до конца честен сам с собой, то признался бы, что Тесc обожает его. С самого начала. Он видел это в ее радостных по-собачьи глазах, с которыми она встречала его, слышал в каждом ее слове. Он был для нее всем. Да, он знал, что она любит его и что хочет большего от их отношений. От него. Но он убедил себя в необходимости сохранить их союз на уровне “только друзья” – и ничего кроме. Исключительно платонические отношения. Она слишком была важна для него, чтобы рисковать. Кроме того, она была слишком молода для таких вещей…, для физической любви. Он дал себе слово, что не допустит этого.

Но с каждым месяцем сдерживать обещание становилось все сложнее. Он хотел ласкать ее нежные бледные щеки, целовать мягкие полные губы. И все равно он еще очень долго сохранял обет, даже зная, что Тесc горячо желает отдаться ему.

Но на ее шестнадцатый день рождения Дилан не выдержал. Он посадил ее на мотоцикл, и они уехали в глухой лес на окраину Сосновой Рощи. Этот день изменил их отношения. Навсегда.

Дилан вздохнул, пытаясь не думать об этом.

Подростком Тесc была очень худой. Он хорошо помнил ее неуклюжее, еще не сформировавшееся тело. Но она была самым заботливым и добрым человеком из всех, кого он встречал. И она украла его сердце.

Дилан не мог не заметить, как годы изменили ее. Эта женщина, с которой он разговаривал вчера на своей стоянке, в коротком шелковом платье со множеством плавно переходящих друг в друга складок, открывавшем длинные, стройные ноги, была просто великолепна. Дилан почувствовал, как сердце сладко заныло.

Стоп! Да что с тобой?

Его отношения с Тесc были порваны. Давно порваны.

Страсть, вот что с ним происходит. Чисто мужская похоть.

Надо держать себя в руках. Тесc ведь здесь ненадолго, ну, максимум на неделю. Так что не страшно.

Дилан глотнул остывший кофе и взглянул на часы: семь сорок пять, а он еще даже не одет! Он бросился к спальне – впервые в жизни он опаздывает открыть мастерскую. И все из-за Тесc Геллуэй.

– Итак, мэм, – произнес юноша в костюме банковского служащего, представившийся как Пит Тейлор, – это все, чем я могу вам помочь. Мне очень жаль, но я действительно не имею другой информации об этом счете, кроме той, что уже дал.

Тесc сидела, откинувшись в кресле. Зачем она явилась сегодня в банк Минстеров? Просидела почти час и осталась в том же неведении относительно денег, в каком была, когда вошла сюда через толстые стеклянные двери.

– Это очень плохо, – сказала она мужчине, – я надеялась узнать, откуда эти деньги. Вы понимаете, когда мой отец умер в прошлом месяце…

– Еще раз приношу вам свои соболезнования, – автоматически вставил мистер Тейлор.

Тесc продолжала:

– Я нашла эту книжку, когда разбирала его вещи. Мой отец никогда не говорил об этом счете.

Брови молодого человека поднялись в удивлении.

– Это странно, что он не говорил вам об этом, тем более что вы внесены в список как совладелец. – Он вглядывался в экран компьютера. – Другая необычная вещь…, счет не активирован. – Пит взглянул на нее. – Я имею в виду, что он вообще не активирован. За все годы с него ни разу не снимались деньги, но и положено на него тоже ничего не было. – Он мягко улыбнулся. – Но это действительно удивительно для вас. Сокровище, которое вы аккуратно выкопали из-под земли.

Это для кого как. Ей эти деньги больше напоминали толстую веревку, с каждой секундой все сильнее затягивающуюся вокруг шеи. Тесc сидела неподвижно.

От явно затянувшегося молчания становилось неловко. Человек за столом откашлялся и, вяло улыбнувшись, снова уставился в компьютер.

– Вы же знаете, этому счету десять лет. А я в банке только два года. Я могу позвонить наверх…

Тесc почувствовала, как у нее по спине поползли мурашки. “Наверх” – это, конечно, означало главный административный офис банка.

– Я могу поговорить с миссис Минстер – она президент банка и поэтому, может быть, что-нибудь знает о счете вашего отца.

– Нет. – Слово так быстро сорвалось с губ, что чиновник вздрогнул. – Нет, спасибо, мистер Тейлор, – сказала Тесc.

Последнее, чего она хотела, – это обеспокоить своим присутствием Элен Минстер в ее банке. В ее городе. Конечно, мать Дилана узнает о ее приезде рано или поздно, но уж пусть лучше поздно.

– Миссис Минстер президент банка? Когда я жила в Сосновой Роще, мистер Минстер был ответственным, – удивилась Тесc.

Тейлор кивнул в знак согласия.

– Он умер.

– О! – только и смогла проговорить Тесc. Значит, отец Дилана тоже покинул его.

– Так… – Пит замолчал в замешательстве, не зная, что делать дальше. Вдруг его лицо оживилось, как будто новая идея неожиданно посетила его. – А что, если я переведу счет на вас? Вы принесете свидетельство о смерти? – Он с надеждой посмотрел на нее.

– Да, но… – Тесc не понимала, почему она колеблется, но что-то внутри мешало, требовало внимания, словно две ноги вместе яростно жали на тормоз. – Я не уверена, что хочу этого.

Он, похоже, был удивлен ее нерешительностью. Его предложение имело смысл, и она это понимала. Это было логично – положить деньги на ее имя. Но с другой стороны…

Деньги были грязными! Вот оно. Эти деньги были осквернены. Она не хотела иметь с ними ничего общего.

Она поднялась.

– Я пока буду в городе. Я еще приду. Тесc повернулась к двери.

– Подождите, – позвал клерк. Уже открыв дверь и одной рукой придерживая ее, она обернулась.

– По крайней мере возьмите документы. Принесете заполненными. И еще необходима копия свидетельства о смерти. – Помедлив, он добавил:

– У меня есть доступ к ксероксу и, если это поможет…

Он так стремился услужить… Тесc улыбнулась и взяла у него бумаги.

– Я хочу поблагодарить вас. Вы мне очень помогли.

– Мне это было приятно.

Закрыв за собой дверь, она разочарованно вздохнула – посещение оказалось совершенно бесполезным.

Большой холл был отделан в современном стиле. С одной стороны располагались высокие стойки, за которыми опрятно одетые служащие вели дела жителей и бизнесменов Сосновой Рощи. Несколько свободных кабинок находилось в центре. Элегантная винтовая лестница вела на второй этаж, где непосредственно над стойками виднелись двери офисов. Тесc не могла оторвать взгляд от дверей посередине верхней площадки лестницы.

Она знала, что там и было это “наверху”, куда только что ее отправлял банковский служащий. Мурашки снова побежали по коже.

Эта женщина.

Тесc ясно представила себе Элен Минстер. От мыслей об этой женщине она невольно начинала чувствовать себя в опасности. Суровая Элен Минстер не одобряла никчемную, по ее мнению, Тесc. Она считала ее даже больше чем просто никчемной. Тесc для нее была девочкой из неблагополучной части города, пытающейся подцепить ее сына ради денег, чего она, мать, просто не могла допустить. В ее властных глазах дочь бедного мастера была недостаточно хороша для Дилана. И поскольку Элен Минстер так думала и говорила, Тесc этому верила. Долгое-долгое время.

Вдруг дверь офиса на втором этаже отворилась, и женщина средних лет вышла на площадку. Тесc узнала старшую сестру Дилана. Она постучалась в соседний офис. Дверь открылась, и Тесc увидела Элен Минстер.

Невольно она пригнула голову, чтобы спрятать лицо. Надо уходить из банка, немедленно. Незаметно делать шаг за шагом, пока не окажешься на улице. Но ноги, казалось, парализовало.

Все, о чем она сейчас думала, неподвижно стоя на мраморном полу, словно была приклеена к нему, – это об огромной сумме денег, которая лежала в банке Элен Минстер долгие годы. На что были обменены эти деньги? Если она не ошибается в своих предположениях, то получалось, что ее просто купили. Беспомощно Тесc посмотрела наверх.

Элен каким-то шестым чувством уловила на себе взгляд, прервала разговор и повернула голову в сторону лестницы. Она пробежалась глазами по разбросанной внизу толпе служащих и остановилась на Тесc.

Тесc быстро отвернула лицо и уткнулась глазами в пол.

Никчемная. Обидные слова крутились в голове. Даже меньше чем никчемная.

Яростная злость охватила ее с ног до головы. Как посмела эта женщина так унизить ее?

Да, она родилась и выросла в бедном районе. Но многие достойные уважения люди прошли через бедность. Да, она дочь мастерового. Но ее отец…

Ее мысли споткнулись о воспоминание об отце. Ее отец не был честным, не был достойным уважения. Она почувствовала, как задрожал подбородок. Боже, нужно срочно уходить отсюда.

Но она опять не сдвинулась с места. В конце концов, она не сделала ничего плохого, просто оказалась жертвой обстоятельств. Кроме того, она уже не серая мышка, не запуганный подросток, а взрослая образованная женщина, способная разгадать тайну, в которую мать Дилана, вероятно, в какой-то степени была замешана.

Ее плечи расправились, спина выпрямилась. Тесc подняла подбородок и посмотрела Элен прямо в глаза.

Я здесь! – хотелось ей крикнуть. Я вернулась. И я не уеду, пока не расскажу моей дочери правду.

Но она не сделала этого. Скандалы были не в ее характере. Она просто еще немного постояла, глядя на пожилую даму, которая, в свою очередь, тоже внимательно смотрела на нее, словно никак не могла что-то понять или вспомнить. Потом Тесc открыла дверь и ступила на залитый ярким утренним солнцем асфальт.