Текст книги "Город под куполом"

Действительно, было довольно прохладно. За рулём некоторых машин сонно кивали носом водители, ожидая родственников или возможности заработать. За несвоевременную починку транспорта полагалось наказание, вплоть до смертной казни, поэтому завсегда можно было обогатиться на транспортировке чьего-либо металлопластикового симбионта до ремонтной мастерской.

Машин оказалось не так много. Те, чьи обладатели, не покидали застенок дома призрения, доживали свой век в подземных гаражах. Из присутствующих же преобладали тяжёлые прожорливые «Хорьки» с задним приводом и внушительными колёсами, способными довезти хозяина даже до шахт по бездорожью с метровыми сугробами. В меньшей степени наблюдались «Ладочки», выдававшиеся при рождении девочкам из небогатых семей, чьи родители не смогли скопить на усовершенствование до более удобных и современных аналогов.

У самого Данко была приписная «Ладочка», но благодаря участию в играх, ему достаточно быстро удалось получить дополнительные усовершенствования в виде изящной и быстрой «Лисы» и незаметной, но крайне экономной и укомплектованной по самую крышу всевозможными точками доступа и инструментами, «Совы». Сейчас как раз «Сова» поджидала своего хозяина – приземистая, с широким массивным бампером, на котором лениво растянулся очередной горностай – символ «Лады». Говорили, что раньше у компании была другая эмблема, но Данко ничего об этом не знал, да и не интересовался.

В салоне Данко сразу проверил запас энергии, воды и состояние основных блоков схемы питания. «Лада» делала на совесть, но вот качество воды, предлагаемой на станциях техобслуживания, оставляло желать лучшего. Из-за сторонних примесей в виде марганца, свинца и минеральных отложений постоянно выходили из строя накопительные стержни. Далеко не дефицит, но при попытке заменить их самому где-то в глуши, можно было отравиться вплоть до летального исхода и даже привести в негодность всю сложную конструкцию солнечного преобразователя.

Убедившись, что запасы питания в норме, а состояние оборудования находится на достойном уровне, Данко лёгким движением настроил интерлинк на приборную панель и выехал с парковки, прислушиваясь к прямому эфиру горячих обсуждений пользователями прошедших и грядущих игр. Он миновал несколько автоклавов и уже при самом выезде заметил полицейскую «Гадюку». Машина была припаркована наспех у обочины, и возле неё сновал молодой парень в форме, пытаясь растормошить прислонённого к капоту напарника. Судя по безвольно повисшим рукам и склонившейся набок голове, тот был мёртв. Может быть от старости, но скорее всего от бесконечного холода, в котором сутками приходится торчать стражам порядка, находясь на двенадцатичасовом посту. Случайность ли, но правительственные «Гадюки», в отличие от корпоративных ладовских, не комплектовались нормальными обогревателями салона. Внутри них температура колебалась от девяти до двенадцати градусов, как объяснялось, чтобы порох в патронах не размокал от жары. Из взломанных датафайлов Данко знал, что Правительственный Комитет несколько раз рассматривал возможности перевода вооружения силовых структур с огнестрела на электромагнитные излучатели, но всякий раз дело по той или иной причине откладывалось.

Полицейский, заметив проезжающего мимо него Данко, махнул рукой, но Данко не стал останавливаться. Во-первых, участок дороги не предусматривал остановки, а во-вторых, Данко вовсе не хотелось, чтобы полиция лишний раз интересовалась его передвижениями. Если стражу порядка так надо пообщаться с уставшим игроком, пусть садится в свою «Гадюку» и принуждает к остановке соответствующими сигналами, бросив тело товарища на съедение крысами.

От дома призрения Данко поднялся по надземной магистрали до центрального транспортного канала. Был разгар рабочего дня, и повсюду, несмотря на широкие транспортные развязки, шныряли автомашины. Какие-то везли людей на работу, какие-то с работы, а какие-то по работе. Небо сегодня благоволило к жителям Старого Дома: не было дождя, как намедни, или снега. Асфальт был мокрым, но внутренний коммунальный обогрев не позволял образоваться опасной для дороги наледи.

Данко проехал полтора километра по прямой, посмеиваясь над недалёкими выводами и теориями игроков, рассуждающих про игровые механики, а потом, свернув на ведущую к его скромной обители подземную дорогу, всю уклеенную рекламными баннерами, набрал номер.

Ждать пришлось долго.

– Аллоу, – мягко протянул женский голосок, – это ктоу?

– Есть дома что пожрать? – устало спросил Данко.

– Ой, Дянька, привет. А мы тут уже заскучали без тебя. И замёрзли. У нас ещё осталось место под одеялком, приезжай поскорее.

– Так, а заказать еды надо или не очень? – ещё раз уточнил Данко.

– А еды-ы… – обладательница нежного голоса, видимо, пошла на кухню, – еды прям нет, Дянька. Зато есть много пасты. Ну прям очень много. И нас тут о-очень много. Можешь приехать, если не веришь, и пересчитать… пальчиком…

– Паста не еда. Ясно, закажу пиццу и салаты.

– Закажи, мурзичек.

Потом раздался какой-то грохот и связь оборвалась. Похоже, что негодяйка своротила своим седалищем стол с микро-интеркомом.

Их было двенадцать. Игра в месяцы, поначалу забавлявшая Данко, вскоре ему наскучила, но по привычке подружки так и продолжали импровизировать на тему годового круга. Забавные. Сейчас он разговаривал с самой старшей Юноной. Старшей Юнона была не только по возрасту, она также была самой ответственной и обязательно среди прочих миньонов. Ей можно было позвонить когда угодно, пребывая в уверенности, что она не спит в беспамятстве, объевшись пасты, и не нацепила наушники, зависнув в одной из многочисленных мультиплеерных вселенных.

Спустя полчаса – соперничающие друг с другом пиццерии старались щегольнуть скоростью обслуживания – Данко подъехал к дому. Все дома в Старом Доме были стары, но Данко купил себе квартиру в одном из довольно приличных кварталов. Здесь, во всяком случае, не было перебоев с коммунальными услугами, отсутствовало такое понятие, как комендантский час, и, самое главное, дом обеспечивался максимально хорошей связью с сетями.

На парковке Данко поджидала Гуля.

Подруга детства, с которой вместе он долгое время работал в компании по обеспечению сетевого трафика. Данко уволился много лет назад, Гуля же работала там до сих пор, даже дослужившись до чина администратора.

У неё была короткая причёска, скрытая под меховой кепочкой, постоянно улыбающиеся глаза и крохотные ручки, над которыми Гуля постоянно теряла контроль, начиная гладить ими собеседника, что-нибудь теребить или трогать себя за нос и щёки. Сегодня она оделась в непромокаемый дождевик и ботинки на огромной резиновой платформе. Она, будто волнуясь, слегка покусывала нижнюю губу и приветливо махала ручкой.

– Госпожа Гульнара! – воскликнул Данко, выйдя из машины и подходя ближе. Гуля сделала шаг к нему, слегка разведя руки.

– Ой, как официально, – шутливо возмутилась девушка, быстро обняв его и отойдя на пару шагов. – Наблюдала за игрой. Ты молодец!

– Зачем ты их смотришь? – спросил Данко. – Это же бессмысленная жестокость, быстрый заработок для отчаявшихся. Я-то там зарабатываю на жизнь свою скромную. А твоему ясному рассудку подобные зрелища должны быть противопоказаны.

– Потому что, Даня, если с тобой что-то приключится, я бы одной из первых хотела быть в курсе. Играть или не играть – сугубо твоё личное дело, но не надо запрещать мне интересоваться успехами своего друга.

Гуля принялась нетерпеливо притопывать ножкой и теребить подвязку на дождевике. Данко поймал её пальцы и легонько сжал их, отчего Гуля смущённо покраснела. Её взгляд опустился к его пальцам, а на губы скользнула улыбка.

– Я пиццу купил. Зайдёшь?

– У тебя же там «эти»… – с ноткой едва заметной брезгливости сказала Гуля, кивая в сторону П-образного дома Данко.

– «Эти»… Что они тебе, укусят что ли? Ты же их всех отлично знаешь.

– Не хочу. Там шумно. И «эти» постоянно пасту жуют. Ты же знаешь, как я к этому отношусь. – Собеседница Данко прикусила губу, только на этот раз верхнюю. – Может, лучше выделишь вечерок – посидим где-нибудь в тихом месте? Ну… как парень с девушкой.

– Что? – ошеломлённо откликнулся Данко.

– Шучу-шучу! Я же такая шутиха! Но приглашаю всамделишно. С этими состязаниями твоими никогда нельзя быть уверенной, что не в последний раз видимся.

– Я понимаю, – проникновенно начал Данко, – но, поверь, твои переживания беспочвенны. То, что для остальных лишь цифры и графика, для меня тонкие энергетические нити. Тёмные, способные погубить, я обрываю. В моих руках нет настоящего автомата, а броню на моей груди не дано пробить кучке формул и электронных процессов!

– Я тут подумала: ты бы мог снова устроиться к нам. Серьёзно. Сейчас назревают глобальные и серьёзные перестройки в курсе компании. Наша элита, – Гуля, умышленно или случайно, не стала включать себя в это понятие, – планирует устранить проблему гибели игроков. Открываются новые отделы, да-да, которым нужны будут толковые и оперативные руководители. Мы пока не можем сравнивать себя с «Ладой», но мы поддерживаем добрую связь с Комитетом и общественными организациями. Будет отдел пропаганды здорового образа жизни, отдел контроля наслаждений…

– Контроля наслаждений? – прервал её Данко. – В таком случае ваша затея обречена на провал уже в зародыше. С чем же вы оставите людей? Пасту есть нельзя, в игры играть нельзя, скажи ещё, что и трахаться нельзя?

– Ну… – Гуля густо покраснела, – сексом заниматься можно.

– А трахаться? – цинично уточнил Данко.

– Вот если бы ты уделил мне вечерок и показал… то есть, рассказал об отличиях таких весомых для твоего образа жизни понятий, то я бы могла уточнить, что можно, а что… нужно! – ехидно закончила Гуля и испугалась.

Данко внимательно посмотрел в широкие испуганные глаза.

– Ты друг, – напомнил он.

– Свой человек, Данко. Слышишь! Свой человек в Комитете – это очень серьёзная ставка, – повторила девушка, отодвигаясь от него.

– Я понял, понял. Гуля, следи, чтобы самой не стать расходной единицей в этой игре. Если вдруг заметишь какие-либо нестыковки, жучки или подозрительную информацию, сразу обращайся ко мне.

– Нет, Данко. Если ты не с нами, то ты не с нами. Я не собираюсь удовлетворять твоё любопытство, рискуя интересами «Саламандры».

Данко выгрузил из машины объёмную связку пицц, позвякивающий бутылками пакет и ногой захлопнул дверь.

– Ладненько! – с деланым весельем сказала Гуля. – Я побегу, пожалуй. «Этим» привет передавай.

– Не завидуй, – строго сказал Данко.

– Ха! Было бы чему. Подумай насчёт «Саламандры», гусь!

Данко посмотрел ей вслед и со вздохом поднял пиццы.

***

Он поднялся до двенадцатого этажа на тихом элеваторе, раздумывая о столь навязчивом разговоре с Гульнарой. Воспользоваться симпатией доверчивой и кроткой девочки казалось постыдным, а в качестве постоянного партнёра, увы, его подруга никаких чувств не возбуждала. Однако, что она сказала о компании? Развитие, пропаганда, сотрудничество с Комитетом. Неужели «Саламандра» вознамерилась бросить вызов такому гиганту как «Лада»? Это весьма любопытные вести. Надо бы заглянуть в анналы саламандровских данных. Благо, что уровень безопасности компании до сих пор оставляет желать лучшего – с тех самых пор, как от них ушёл Данко.

В ярко освещённом коридоре вспышками проносилась искристая приятная музыка.

Данко прошёл по коридору, свернул направо и прикоснулся интерлинком, приспущенным на запястье, к замку. Сканер входа опознал хозяина квартиры, и дверь, щёлкнув, приоткрылась.

В квартире было тихо, несмотря на засилье человеческих тел: снующих, ползающих, сидящих, жующих, играющих, танцующих и предающихся самым всевозможным удовольствиям в отсутствие Данко.

Чёрненькая Ника с русой Ладушкой играли в новый мировой бестселлер – «Испытания Лазаря» – естественно уши обеих были закрыты огромными наушниками с торчащим во все стороны мехом. Как вошёл Данко, они не услышали, тормоша на экране интеркома тощего персонажа во власянице. На просторном диване дремал комок, состоящий из одеял, раскиданных по кровати розовых, лиловых, чёрных и светлых волос, переплетённых девичьих ножек и ручек. У кровати высилась гора пластиковых плошек, в которых дымились остатки пасты.

Из комнаты-хранилища в гостиную вышла Зайка. Она была абсолютно голой, если не считать интерлинка на руке, почему-то правой, хотя Зайка не была левшой – в широко распахнутых глазах сквозило безумие, указывающее, что тоненькая девочка находится сейчас во власти галлюцинаций.

Зайка посмотрела на Данко, не узнавая его, и лишь слегка приподняв верхнюю губу, обнажая наращенный клык. Её безумие было довольно опасно – она могла вцепиться собеседнику в плечо или руку, прокусив кожу и вызвав заражение крови. Но сейчас она пребывала в сонно-романтических мирах. На плече помадой была нарисована голубая роза, закрученная по спирали – след созидания через саморазрушение. Данко цокнул языком – Зайка прищурилась и расплылась в улыбке, после чего скрылась под одеялом.

За ней следом из комнаты выползла Юнона, бормоча под нос: «Лунный модуль прибыл! Лунный модуль прибыл!»

– Привет, – сказал Данко, сгружая пиццы на стол и кидая в комок на кровати пластиковую бутылку с алкоголем.

– Кусь! – отозвалась с кресла Катя, не снимая очков виртуальной реальности.

– Лунный модуль прибыл, – доложила Юнона, подобравшись к Данко и обхватив ему колено. Мурлыча, она потёрлась о ногу хозяина, после чего встала на колени и уткнулась ему в живот, позволяя гладить и чесать за ухом, чем Данко ненадолго и занялся.

Уделив должного внимания Юноне, Данко, несмотря на протесты девочки, удалился в ванную, где обнаружил отмокающую в воде Лазань.

У Лазань были самые длинные волосы среди остальных. Она также любила возиться с довольно неопрятной шевелюрой своего покровителя, даже однажды пыталась связать из его волос модные по её словам мелкие косички, но Данко строго-настрого запретил, после чего дальнейших попыток она не предпринимала. Волосы она никогда не красила, но изводила на них десятки всевозможных концентратов, эмульсий и закрепителей. В климате Тверди сложно было сохранить здоровый волос, поэтому Лазань можно было считать королевой красоты. Её содержание вставало Данко в круглую сумму.

– Присоединяйся, – пригласила Лазань, кивая на пушистую от радужной пены воду. – У меня тут тепло и хорошо.

– Волос многовато, – качнул головой Данко, склонившись над раковиной и наблюдая своё отражение в зеркале.

Глаза немного покраснели от виртуального путешествия, а на виске вздулась небольшая вена. На тонкой вытянутой шее с едва заметным кадыком сбоку начинал опухать лимфоузел. Надо будет выпить «Кетогвард» и выспаться.

Данко ополоснул лицо и вернулся в гостиную, скидывая по пути куртку и ботинки.

Хозяйственная Юнона тут же бросилась убирать.

Данко взял одну из пицц, забрался в кровать, попутно ущипнув кого-то за маленькую грудь, а кого-то за упругий зад. После чего взял кусок вредной для здоровья и пищеварения, синтетической имитированной пиццы с абсолютно невозможным ароматом, выдавил сверху пасты и принялся жевать.

На запах пиццы из-под одеяла высунулась тоненькая ручка с длинными острыми коготками; перископ конечности изучил местность, выявил источник запаха и, цапнув кусок пиццы, исчез под одеялом.

Почувствовав сытость и лёгкое головокружение от пасты, Данко удовлетворённо расслабился и настроил интерлинк на личный закрытый интерком. Пришло время второй его жизни, временами даже более опасной и насыщенной, чем жизнь участника смертельных состязаний.

В окружении легкодоступных разношёрстных девиц, так не похожих на Гульнару, Данко ощущал себя, как, должно быть, ощущали себя старые кошатницы позапрошлого века. Девочки были частью квартиры. Возможно, впусти он их глубже в свою жизнь, они могли бы стать частью семьи, но Данко к этому не стремился. Все они рано или поздно захотят стать полноценными членами общества и разлетятся кто куда. Возможно Юнона, Катя и Лазань захотели бы остаться с ним навсегда; но Лазань, как ни верти, слишком востребована на подиумах и показах мод, Катя погружена в виртуальный мир, абстрагируясь от всего вокруг чуть более чем полностью, а Юнона… Юнона больна – у неё раковая опухоль в голове, и ни один врач ни разу не улыбнулся, глядя на её снимки. Пока что удаётся только поддерживать жизнедеятельность девочки лекарствами, но по всем прогнозам ей осталось от силы лет пять.

Данко нащупал ногой девичий бархатный животик и уткнулся в него стопой, отогреваясь. Желудок лениво переваривал куски волокон, тщательно выискивая среди них витамины и жиры.

Интерлинк загрузил страницу. Услуги для населения частных лиц. Здесь Данко был известен, как профессиональный детектив, специализирующийся на поисках пропавших людей и автомашин. Кабал.

Зачастую все поиски приводили к разбившемуся на скалах «Хорьку» или рабской записи в шахтёры очередного правонарушителя. Однако результаты были всегда, и рейтинг позволял Данко всегда получать самые прибыльные и нестандартные заказы. Самое его большое и требующее немалой выдержки, не говоря уже об отчаянной смелости, дело привело к заложникам у серьёзного владельца сети ресторанов быстрого питания. Шизанутый ублюдок с непонятной целью выкопал здоровенную яму, куда скидывал изувеченные тела похищенных беспризорников, бродяг и проституток. Порой жертва оставалась жива, питаясь трупами, пока не умирала в мучениях и конвульсиях. На страже у предприимчивого бизнесмена работало три взвода полиции и несколько роботизированных охранных систем, включая боевые турели.

Это было тяжело. Если какие-то действия Данко мог произвести удалённо, взламывая и изменяя данные, то в решающий момент ему пришлось идти на риск в реальности и схватиться с хозяином ямы лицом к лицу. Я же мир спасаю, верещал бизнесмен, издыхая на груде своих же собственных жертв. После того дела с «Халифатом» Данко дорого обошлась сохранность своего инкогнито для новостных лент.

Сразу удалив предложения о сотрудничестве и навязчивую рекламу, он открыл сообщение от некоего господина Хайнца.

«Хочу сделать запрос на поиски своей соседки, – значилось в сообщении, – госпожи Донны Романовой, вернувшейся домой вчера вечером, но уже утром пропавшей, возможно в результате насильственного проникновения. У госпожи Романовой осталась малолетняя дочка, у которой нет, и не было попечителей, а я слишком стар, чтобы иметь возможность ухаживать за ребёнком. Прошу вас, помогите разыскать госпожу Донну! За услуги готов предложить тысячу поинтов задатком и полторы тысячи, если удастся найти госпожу Романову. По негласному уговору госпожа Романова всегда извещала меня, если ей предстояло куда-то надолго удалиться. Поэтому я убеждён в факте именно похищения. Подробности лично. С уважением. Господин Хайнц».

Скучно. Очередная журналистка перешла кому-то дорогу, и её отправили на Луну. За предлагаемую сумму Данко даже не стал переходить по ссылкам, приложенным к заявке, чтобы ознакомиться с новостными выпусками этой Романовой.

Данко был готов уже покинуть сайт, когда всплыло новое сообщение.

«Пожалуста, господин детектив, поищите мою маму. Мама нашла очень плохую иформацию о правительсцве и кудато спрятала. Я зоплочу вам все поинты, которые найду».

Куда-то спрятала? Куда-то…

Данко опустил голову на подушку и задумался.

В ногах у него шевелилось мягкое, тёплое, приятное, манящее. Маленькие беззащитные крошки, доверившие ему свою жизнь. А там, на улице намечался очередной ливень с мокрым снегом. Хочется ли ему выдёргивать своё блаженное тело из анналов квартиры, покидать своих нежных миньонов? Покидать ради ещё одной потенциальной крошки…

Итак, журналистка-скандалистка Романова нашла компромат на Правительственный Комитет, информацию спрятала, после чего благополучно пропала; у журналистки осталась маленькая дочка – как там её имя? – которую могут в обозримом будущем использовать для воздействия. И где во всей этой картине есть место для Кабала? Тут, скорее, вопрос в другом: есть ли тут интерес для «Саламандр»? Раз у них теперь свой человек в Комитете, вся эта ситуация может коснуться и Гульнары.

– Котик снова нас бросает, – грустно протянула Юнона, цепляясь рукой за плащ Данко, уже стоящего на пороге с небольшим наплечным мешком. – Когда тебя ждать?

– Как обычно, детка, могу и не вернуться. – Данко наклонился и поцеловал девочку в губы. Она попыталась удержать его более страстным поцелуем, но Данко настойчиво и твёрдо отстранился. – Не скучайте, – громко провозгласил он, – буду поздно или никогда! На вашем счёте ещё один миллион, сразу не тратьте.

Закрывая дверь, он знал, что ему в спину устремлено, по крайней мере, шесть пар глаз. Всё-таки они его любили.

***

Данко ещё раз перебрал взятые с собой вещи: несколько запасных интерлинков, одноразовые карты по сто поинтов, шприц с адреналином, сменное нижнее бельё и таблетки на все случаи жизни; также запасные аккумуляторы для интерлинков, датакубы для найденной информации и выжигатель мозгов. К сожалению, оружия у Данко так и не было. Стрелять в реальности он так и не выучился, так как стоило сиё удовольствие крайне дорого даже для него. В молодости он был известным членом одной банды, но настоящим оружием они никогда не пользовались. Приходилось полагаться только на навыки, полученные в виртуальном мире.

За девочек он не беспокоился, хотя у некоторых даже не было опекунов и родителей – таких он подобрал давным-давно на улицах и за сумасшедшие суммы поинтов зарегистрировал, снабдив автомобилями. Оставленных им денег хватит на месяц, а под контролем Юноны так и на целый год.

Путь занял около часа. Данко проехал через площадь Надежды, миновав памятник основателю «Лады» Джинджо Лотари, в бронзовой голове которого гнездились дикие плотоядные голуби. Разминулся с десятком глухих пробок, забивших узкие проспекты, и добрался до складских районов.

Указанный адрес привёл его в какое-то ужасное захолустье, заселённое мелкими погаными бандами, крысами и коммивояжёрами. Разбитая транспортными обозами дорога местами даже не освещалась. На первом же повороте после съезда к жилмассиву Данко чуть было не влетел в вытащенный на середину дороги ржавый жестяной гараж. «Сову» занесло по наледи – подогрев у дороги был неисправен, если он вообще тут был.

Обласкав интересными словосочетаниями пропадающих журналисток, Данко миновал водонапорную башню и выбрался на волшебную в своём запустении улицу. В каждом дворе виднелись величественные железные ворота с изогнутыми фонарями, отдающими чуть ли не докатаклизмовой эпохой. Самые высокие здания могли похвастаться едва ли девятью этажами, а парковки будто никогда не знали навесов. Солнечных заправок в обозримом пространстве не предвиделось, зато исподволь хватало мусорных баков, которыми, судя по валяющемуся повсюду хламу, никто не пользовался по назначению; в одном, как заметил Данко, так и вообще спал бездомный.

Возле искомого двора ему пришлось долго с силой бить кулаком по сенсорной панели, чтобы отколоть лёд, после чего всё равно обнаружилось, что ворота не заперты.

Данко припарковался на полупустой стоянке для жильцов и зашёл в дом, слизывая кровь с костяшек кулака.

В лифте пахло, вернее даже не пахло, а непристойно воняло, мужским семенем и негашёной известью. Когда Данко проезжал мимо шестого этажа, за дверью заскребло и заверещало какое-то животное – возможно, крыса-мутант. Для подобного района ничего удивительного в этом не было.

В коридоре, устланном линолеумом, Данко сделал восемь шагов, прежде чем приметил проволочную растяжку. Дело становилось всё интереснее. Кто-то решил установить ловушку в жилом доме, где есть дети?

Детальное изучение растяжки показало, что ни к какой взрывчатке она не вела – на другом конце свисала лишь пара полых трубочек из алюминия, слегка касавшихся вбитой в стену медной пластины. Данко перешагнул через растяжку и замер – в квартире журналистки отсутствовала дверь. О том, что она вообще там когда-то была, явственно указывали аккуратненькие металлические петли по бокам.

Не обнаружилось двери и внутри квартиры. Данко внимательно осмотрел гостиную в поисках камер, не пытаясь даже сделать шаг с порога. От его взгляда не укрылась сквозившая тут нищета: хозяйка пыталась выращивать растения в керамических горшках, сверху над которыми свисали газовые лампы, а по периметру присутствовала мебель, стоящая по два-три десятка поинтов на распродажах, уродливая в своей ханжеской простоте. На стенах висели фотографии женщины с маленькой девочкой и детские рисунки с изображениями домов, облаков и, опять же, женщины с ребёнком – только на них женщина была не такой печальной, как на фотографиях. Все эти памятные вещи не были даже оформлены в какие-либо багеты, а были попросту приколоты к стене мелкими гвоздями.

– Руки вверх! – донеслось сзади.

Данко не пришлось долго просить. Она показал тыльные стороны ладоней и уточнил: «Частный детектив. Прибыл по вызову соседей. Можно обернуться?»

– Оборачивайтесь, господин детектив, – немного дрожа, разрешил голос.

Данко обернулся, медленно опуская руки, и увидел старика лет сорока, который продолжал нацеливать в него палец.

– Вы чуть было не застрелили меня ногтем, господин Хайнц, – слегка поклонился Данко. В голосе его не было ни следа насмешки.

Хайнц тоже не засмеялся. Он с изумлением и ужасом оглядывал помещение гостиной. Видимо, он тоже искал дверь.

– Как же так! – воскликнул он. – Как же так!

Данко в ответ развёл руками – мол, ну вот так, как ещё-то.

– Я же в коридоре колокольчики повесил, – с обидой воскликнул Хайнц, заходя в квартиру и осматриваясь вокруг, будто пытаясь определить, не имеет ли Данко отношения к пропаже значимой квартирной детали.

– Вы слышали колокольчики, когда я пришёл?

– Нет, – Хайнц с недоумением посмотрел на Данко, пытаясь отыскать в его взгляде ответы на все вопросы.

– А раз я с лёгкостью обнаружил вашу растяжку, то её с такой же лёгкостью могли обнаружить и те, кто приходил до меня.

– Малышка! Малышки нет, – жалобно ахнул старик, бледнея на глазах. Он вбежал в квартиру, не обращая внимания на предостерегающие жесты Данко, и бросился в спальню.

Ничего не запищало и не взорвалось. Пожав плечами, Данко пересёк гостиную и уставился на домашний интерком: такое впечатление, что аппарат долго и монотонно били пожарным топором, настолько он был повреждён. Рядом с ним в окне отчётливо виднелось пулевое отверстие. Судя по диаметру, выстрел был произведён из дальнобойной снайперской винтовки. Данко обернулся, но следа на стене напротив оконного проёма не обнаружил.

Из спальни вернулся убитый горем Хайнц.

– Всех украли, господин детектив. Теперь и дочки нет.

– Не хочу вас преждевременно расстраивать, господин Хайнц, – мягко начал Данко, – но можно смело учитывать, что Романова перешла дорогу очень и очень серьёзным людям. Причём настолько серьёзным, что они даже не стесняются оставлять на виду следы своей деятельности: вот тут, посмотрите, след от снайперского выстрела. Что уж говорить о двери, которую, недолго думая, попросту прихватили с собой. Быть может, нерадивый исполнитель, брался за неё руками, и таким образом они решили предупредить любую возможность восстановления отпечатков.

Данко поднял указательный палец, и они оба с Хайнцем многозначительно на него уставились.

– А вот скажите, где у вас расположены камеры и уточните, есть ли пожарный выход?

– Да какие тут камеры! – воскликнул Хайнц. – За кем тут следить? За Куприяновой с её крысой? Тут половина жильцов не платит за коммунальные услуги, а камеры же денег стоят. Хорошо ещё, что здания эти все не снесли до сих пор, и на том спасибо!

– Ладно. – Данко сконцентрировался. – Я озвучу вам план действий. Вы, господин Хайнц, если желаете помочь в поисках, должны опросить жильцов, кто что видел в течение прошедших суток. Конкретно интересуют люди, несущие дверь. Возможно и допустимо, что и маленькую девочку. Я сейчас сниму накопители с интеркома и попытаюсь восстановить с них информацию в поисках зацепок. После чего обыщу квартиру и возьму всё, что может помочь в расследовании. Вы даёте своё согласие?

– Конечно, согласен, – засуетился Хайнц. – Я сейчас… вот… – он протянул руку с интерлинком к руке Данко, – занесите меня в контакты, я вам всё, что узнаю, сообщу.

Данко быстрым движением записал номер старика.

– Я сейчас, господин детектив. Вас просто Кабалом звать, так? Страж на входе в мир духов, так сказать? Я знаю, что ваши услуги дорого обходятся, но у меня… Я обещал тысячу. Немного не хватает, но я тут кое-что продам ещё – вы не переживайте об этом. У меня есть покупатели, да, – продолжая говорить, Хайнц настойчиво маячил интерлинком в сторону интерлинка Данко, чтобы сейчас же перевести денежные средства.

Данко мягко отвёл руку старика в сторону.

– Не надо, – сказал он. – Мне уже заплачено сполна.

– Кем? – удивился старик, опуская руку.

– Следом за вашим сообщением пришло сообщение от дочери Романовой.

Хайнц ахнул и умоляюще сложил руки на груди.

– Никакие деньги не стоят детских слёз! И если в моей власти стать платком, который промокнёт эти слёзы, то я могу считаться миллиардером! – Данко решил усилить градус пафоса, отчасти оттого, что ему было бы противно брать деньги с нищего старика, отчасти – что следовало закрепить за собой право держать ситуацию в своих руках; когда деньги заплачены, ты становишься наёмником, а наниматели, особенно низшего звена, не всегда отдают себе отчёт в границах своих полномочий.

В какой-то момент Данко начал переживать, что старика сейчас хватит сердечный приступ – тот закачался, а из глаз хлынули потоки благодарственных слёз. Хайнц протянул к Данко руки, будто пытаясь обнять его как сына, но вовремя взял себя в руки.

– Приступаю… к исполнению задачи, господин детектив! – дрожащим голосом сообщил он. – Делайте, что посчитаете нужным!

– Подождите, – остановил его Данко, – как звали девочку?

– Соль, – тихо ответил старик, вполоборота обернувшись к детективу. – Красивое имя. Знаете – Соль, Солька, Солюшка – нимфа Солнца.

– Простите, вы религиозны?

– О, нет-нет. Не подумайте, господин детектив. Это всё… так. Старческая тоска. Не обращайте внимания.

Данко подождал пока старик выбежит из квартиры и вернулся к изучению интеркома. К счастью накопители данных были прочно вмонтированы в блок, и выдрать их с помощью силового воздействия не представлялось возможным. С похитителей бы сталось утащить интерком так же, как они утащили дверь, но, судя по всему, их было недостаточно много, чтобы нести, или волочь аппарат весом в два центнера. Сам же Данко знал все секреты крепления накопителей. Он поднёс к интеркому свой интерлинк, в мгновение ока настроился на его диапазон и, считав серийный номер, вошёл в управление прошивкой. Несколько команд – и накопитель послушно вылез наружу, принимая за свою «мать» интерлинк Данко.