Текст книги "Город под куполом"

– Береги девочку, ладно? – он наклонился и поцеловал её ещё раз. После чего вышел.

– Пока, куколка! – крикнул на прощание Малышев, перекидывая карабин за плечо.

– До свидания, Сто восьмая, – сдержанно молвил напарник, стараясь не оборачиваться на девушку.

– Да благословит вас Солнце! – ласково ответила Чанъэ, прижав руки к истерзанной груди.

Как только дверь за неспокойными закрылась, Чанъэ поспешила в душевую, навестить свою живорождённую дочь. Девочка наполовину сползла с кресла, но глаза её были наполовину открыты.

– Ты чего-нибудь хочешь, милая? – спросила Чанъэ, склонившись над ней.

В ответ девочка содрогнулась всем телом, и изо рта у неё вырвался судорожный вздох. Глаза закрылись, но открыть дочка смогла только один, и снова лишь до половины.

Чанъэ подняла девочку и отнесла на кухню, где попыталась усадить на стул. Удержаться на стуле малютка не сумела – её голова перевешивала и то откидывалась назад, то падала подбородочком на грудь. Тогда Чанъэ положила девочку головой на стол и, напевая солнечную песенку без слов, принялась накладывать малышке манны.

На экране-проекторе шла передача изображений восходящего солнца в горах. Завораживающая прекрасная картина. Чанъэ попыталась заплакать от счастья, но у неё ничего не выходило, как бы она ни пыталась наморщить нос или поморгать. Как же неспокойные это делают? Наверное, они ещё более счастливые, чем жители Города Солнца. Ведь у них есть возможность каждый день созерцать и трогать великого Лотари.

Придвинутая прямо к лицу чашка с манной не пробудила малютку. Чанъэ подняла её за волосы и стала вкладывать пищу ложечкой в рот, но еда вываливалась обратно. Дочка даже не пыталась её проглотить. Ну, хотя бы больше не заваливалась назад. Глаза её теперь были широко открыты, и в них стояли слёзы.

– Ма… – услышала Чанъэ.

Она замерла, не донеся ложечку до рта девочки. Мама? Улыбка Чанъэ стала ещё шире. Конечно же! Мама! Из коридора на кухню устремились три зелёных лучика – солнце входило в зенит над городом. Она будет очень хорошей мамой, самой лучшей. Она сделает всё для своей милой, нежданной, живорожденной малышки.

– Когда ты перестанешь быть мягкой, станешь радоваться солнцу, я покажу тебе наши фонтаны и обелиски. Мы пройдёмся с тобой по городу, где ты сможешь насладиться улыбками прохожих и теплом. Мы сядем в подземный поезд, который увезёт нас на Пангею, и ты будешь так же счастлива, как и я.

Лицо девочки мягко опустилось в чашку с манной, и рядом со щекой стал надуваться золотой пузырь.

Глава 6

Вкушал ли Бог с древа познания

Утро поприветствовало Данко холодом и лёгким снегом. Он так и проспал всю ночь в своей машине, припарковавшись на стоянке для гостей «Лады» возле местного офиса в Новом Доме.

Что он тут делает? Судя по включенным фонарям, вывеске и снующим туда-сюда работникам, офис работал круглосуточно. Однако Данко не спешил войти. Знают ли они там внутри, что он здесь? Сначала он ожидал отряд корпоративной полиции, но потом сам же посмеялся над своими мыслями. Стали бы ему переводить подобные суммы, если бы хотели убрать с дороги. Он нужен «Ладе» – но вот зачем?

Рыскать по местным каналам со своего интерлинка Данко не осмелился. Программы-блокаторы у него хорошие, но более чем верно, что у монополиста автопрома программное обеспечение куда как лучше. Тем более под начальством господина Умова. В юности Данко даже был период, когда он мечтал быть похожим на этого молодого человека – строгого, умного, вундеркинда и признанного гения, построившего несколько мощных социальных сетевых паутин. Потом, правда, разочаровался. Умов лишь бездушный меланхолик, манипулирующий жизнями заблудившихся в сети подростков. Он же – Данко – стремился к несоизмеримо большему.

А что, если послание отправил ему сам господин Умов? «Журналистка хотела раскрыть секрет относительно моей связи с радикальными группировками, поэтому я её похитил и сделал своей рабыней до конца жизни» – И холодный устремлённый на Данко взгляд. Что тогда ему делать? Пожать плечами и идти обратно играть? Что бы сказала тогда Гуля? Возможно «Саламандры» захотели бы через эту информацию прижать «Ладу» – но только они одни. В любом случае, это даже звучало как дешёвая неумелая фантасмагория.

Данко не звонил своим девочкам с вечера, едва получив тревожно-денежное послание. Однако заметил, что по его интерлинку едва заметно пробежал щуп Катиного радара. Очень скоро она сравнится в навыках со своим учителем, а быть может и перегонит его. Как же быстро мы стареем. Данко подавил вздох. Несколько миллионов он сразу перевёл на больничный счёт Юноны, ещё десять на общий семейный, себе оставив чуть меньше половины.

На площадках перед офисом «Лады» было тепло. Можно даже выйти из машины и пройтись в одной рубашке – не замёрзнешь. Тёплый воздух поднимался из отверстий в бетонном покрытии. В Новом Доме почти везде так, не то, что в Старом или Тверди. Новый Дом построен на реке – тут хорошо работает водоснабжение, очистительные коммуникации и электростанции. Мегаполис для влиятельных господ. Твердь, хоть и занимает первое место среди производственных центров, но располагается в предгорье, и до воды там далеко, приходится качать её мощными насосами из недр. Трубы зачастую промерзают и лопаются. Ну а Старый Дом… что о нём говорить – клоака для низших созданий.

Данко решился выйти из машины. Заблокировал дверь и вдохнул полной грудью морозный, отдающий паром теплотрассы, воздух. Запахнув плащ и надвинув на глаза защитные очки, он медленно пошёл в сторону главного входа. На площадке перед входом горбатый мальчик в униформе корпорации с силой толкал перед собой гудящую каракатицу, всасывающую вовнутрь скопившуюся дорожную грязь. На Данко он даже не посмотрел.

Чем ближе Данко подходил к двери, тем явственней он ощущал, как нагревается интерлинк на запястье. Сканеры корпорации работали как часы, прощупывали, сравнивали, анализировали входящих. Не стоило им мешать, поэтому Данко заблаговременно отключил все щиты, кроме маскировки точек доступа кризисных интеркомов – в первую очередь того, который был установлен в его машине.

Здание «Лады» нависало над входящими, как форштевень корабля, с едва ощущающейся угрозой, будто бы затягивая под себя. Восемь застеклённых изумрудного цвета этажей, так и казалось, что сейчас рухнут, погребая под собой всех, кто волею судеб окажется под ними.

Войдя в разверзшиеся перед ним двери, Данко очутился в вестибюле. На него лениво посмотрел охранник, запертый в стеклянной будке и занятый пережёвыванием сладкой резинки. Из динамиков звучали неожиданно успокаивающие звуки неизвестной Данко классической музыки.

Пол вестибюля состоял из переплетённых металлопластиковых полос, богато инкрустированных яшмой и малахитом. А посередине возвышалась статуя богини. Как можно было догадаться, это была Лада. Высокая, ослепительно красивая женщина с каменной короной, состоящей из лепестков смутно угадываемых цветов, на голове. Через плечо у неё была перекинута тугая серебристая коса, из которой местами выглядывали детские ручонки с зажатыми в них веточками. Одеждой богине служил лёгкий пеньюар, не скрывающий её естества, а, скорее, соблазнительно подчёркивающий. Шею же украшала лёгкая серебряная цепочка с полуметровой эмблемой корпорации – свернувшимся в колесо горностаем. Ещё один горностай стоял у босых ног богини, опираясь на обнажённую ступню одной лапкой. Глаза его с, несомненно, встроенными в них камерами, неотрывно следили за Данко. Горностай занимал пост рядом с левой ногой Лады; под правой же можно было заметить раздавленный корпус какого-то морского судна.

Данко как завороженный простоял возле статуи целых десять минут, внимательно изучая виденный до этого только на трёхмерных проспекциях образ. Взгляд богини из-под полуприкрытых ресниц был каким-то грустным и в то же время нежным. Будто она знала что-то, чего не знал Данко, и заранее оплакивала его судьбу.

На колоннах вестибюля висели небольшие мониторы, демонстрирующие статичные фотографии новых автомобильных корпусов и радостных детей возле них. Сам зал был высотой в два этажа, и под куполом располагались указатели: «Уборная», «Администрация», «Кассы», «Оформление», «Стенды» и «Служба безопасности».

Данко прицепился интерлинком к нужному указателю и двинулся вслед за возникшей на экране стрелочкой. Он уже согрелся и даже начал потеть, поэтому размотал шарф и расстегнул свой утеплённый плащ. Очки он тоже стащил и засунул в карман плаща, чтобы не мешались.

Отдел службы безопасности «Лады» располагался на первом этаже. До него пришлось пройти несколько коридоров, миновав зал ожидания, из которого доносились негромкие стоны с жалобной руганью, и несколько питьевых фонтанчиков с чистой водой. Возле каждого висели на цепи каменные кубки – больше для эпатажа, нежели для функциональности.

Дверь в отдел службы безопасности и не подумала гостеприимно распахиваться. Более того, не было видно даже чего-либо похожего на звонок или сканер для интерлинка. Данко недоумённо постучал, но никакой реакции не последовало. Отлично, и что теперь – отправлять звонок с интерлинка, открывая внешние каналы? Хитро придумано. Не проще ли сразу стащить штаны и развернуться задней частью ко всей боевым отрядам «Лады».

Однако спустя некоторое время за дверью послышался стук каблуков, и дверь отворилась. За ней стояла печальная девочка в очках, глядя куда-то в пол.

– Добрдень, проходите, – пробормотала она и вздохнула.

Вздох был настолько искренен и заразителен, что Данко в ответ тоже вздохнул. Девочка, почувствовав родственную душу, вздохнула ещё раз и даже слегка пискнула от переполняющей её тоски. Данко тоже не удержался.

Обменявшись вздохами они разминулись, и Данко, миновав несколько сканеров, прошёл во святая святых. Тут, за столами, перед мониторами сидели работники службы безопасности – самому старому из них было едва ли больше двадцати. Некоторые с любопытством подняли взгляд на Данко.

– Тудавон, – тихо сказал девочка в очках, взяв Данко за локоть и указав на дверь в другом конце зала.

По бокам от двери стояли две автоматические турели, дружелюбно рассматривая посетителя отверстиями своих стволов. Милости просим! Данко поморщился. Одно дело уворачиваться от пуль в сетевом поединке, и совсем другое, когда ты даже не успеешь услышать хлопок сминаемого капсюля.

Пока Данко подходил к двери, на которую ему указала девочка в очках, казалось, что стволы турелей неотступно поворачиваются вслед за ним. Поэтому, только когда дверь за ним закрылась, и турели остались позади, он смог вздохнуть спокойно.

В комнате царил полумрак. Отчасти из-за выключенного освещения, отчасти из-за неплотно закрытых створок жалюзи. Видимо, местный начальник службы безопасности не очень любил искусственный свет.

– Доброе утро, – поприветствовал Данко стоящую у окна фигуру.

– Доброе… товарищ Кабал, – голос оказался женским. – Или, быть может, вам удобнее, когда вас зовут Даниил Кабалин?

Ну что ж, тем лучше. Женщины, по крайней мере, сначала выслушивают, а потом стреляют. Или наоборот… Не важно. В любом случае, найти общий язык с женщиной для Данко всегда было проще.

Женщина хлопнула в ладоши, и в комнате стало светлее: зажглись лампы дневного света; стоит ли упоминать, что свет этот был тягуче зелёный, как и большая часть корпоративного дизайна.

Перед ним стояла немолодая уже особа двадцати восьми лет, с короткой, но идеально уложенной причёской, в строгом жакете и брюках со стрелочкой. На шее красовался элегантно и даже кокетливо повязанный галстук. Одна прядь волос цвета мокрого асфальта была выбелена, и это выглядело неожиданно красиво. Маленькие подведённые глаза глядели с хитринкой и при этом безжалостно, буквально оголяя собеседника. Несмотря на сапоги с усиленной платформой, она едва доставала Данко до носа. Худощавая, но не анорексичная, со следами увядающей красоты на всех выгодных чертах лица, женщина смотрела с интересом и насмешкой.

– Рада наконец-таки познакомиться с вами лично, а не через монитор интеркома, – голос был грудной с приятной волнующей хрипотцой, способной свести с ума любого половозрелого мужчину.

– Мог бы сказать то же самое, – спокойно заметил Данко, – если бы вообще представлял, с кем имею честь…

– Начальник службы безопасности корпорации «Лада» Рина Литвинова. Можете звать меня просто Рина. О, нет, избавьте меня от этого ехидного взора – моё имя никак не связано с динозаврами. Хотя, не скрою, многие называли меня дикой – некоторые даже остались живы.

Данко расслабился. Начальник службы безопасности без костей в языке – находка для шпиона. И хотя Данко им не был, но всё-таки деятельность частного детектива всегда подразумевала некоторый шпионаж.

– Рад знакомству, госпожа Литвинова, – Данко слегка склонил голову.

– У нас нет господ, – с оттенком гордости заметила женщина. – Корпорация не приемлет разделения людей на касты, тем более среди персонала.

– Означает ли это, что Рина женщина и Литвинова начальник службы безопасности – разные люди?

– О! Вы как раз такой, как я себе представляла, – Рина скользнула в сторону Данко, и он слегка подался вперёд, готовясь подхватить женщину, если она вздумает упасть к нему в объятия.

Но Рина лишь облетела вокруг Данко, будто лисица, выискивающая лазейку в курятник, и вернулась на своё место возле стола.

Почувствовав лёгкое изменение температуры интерлинка, Данко сжал и разжал запястье, сбрасывая только что установленный на него жучок. Рина расхохоталась. Данко виновато улыбнулся и пожал плечами – мол, чего вы хотели от профессионала.

– Внимательный к деталям, – продолжила Рина, – читающий между строк. Адаптивный и остроумный. Почему же вы, Данко, не работаете в «Ладе» или на Правительственный Комитет?

– Мои родители не были столь богаты, чтобы оплатить соответствующее образование. Стыдно признать, но я вырос в приюте…

– Умоляю! Вы сейчас зарабатываете в десятки раз больше, чем любой корпоративный администратор. Тем более, если в Пэ-Ка действительно проникнуть сложно, не имея пару-тройку отличительных статусных дипломов, то в «Ладу» принимают даже беспризорников, причём с любого возраста!

– Я обратил внимание, – Данко вспомнил пугливое личико девочки в очках. Что с ней сделали? Она увидела и познала истинный лик богини?

Литвинова жестом предложила Данко присесть. В комнате был ряд стульев у стены, но Данко предпочёл стул за столиком самого начальника. Возможно, из-за того, что он находился ближе всего к интеркому. Рина сыграла бровью, но ничего не сказала.

В комнате было всего несколько светильников, но все они отличались удивительным функционалом и элегантностью. Два висели по углам от входа, распространяя мягкий свет без бликов по всему офису. Ещё один примостился над столом: судя по всему, он должен был регулироваться с интерлинка начальника службы безопасности; вот только, что самое занимательное, никакого интерлинка на запястье Рины Данко до сих пор не заметил. Отсутствие интерлинка обычно обличало творческую интеллигенцию или некую подпольную богему, если, конечно, человек не был простым бродягой.

Литвинова, тем временем, с усмешкой глядя на своего гостя, подхватила одной ногой стул у входа и метнула его по полу через весь кабинет. Стул был явно тяжёлый, но Рина не выказывала слабости. Данко решил, что его будет не так просто смутить, поэтому промолчал и внешне никак не отреагировал на предостерегающий жест Литвиновой.

Когда женщина умостилась на стуле напротив гостя, Данко позволил себе несколько весьма пристальных изучающих взглядов на детали её лица.

Один зрачок Литвиновой при смещении ракурса поблескивал серебром. Ого! – довольно дорогостоящий и явно недоступный для простых смертных имплант. Данко встречал разработки в сети, но среди тех, что можно было достать на чёрных рынках Тверди, работоспособных не наблюдалось. С помощью такого импланта можно было в любой момент зафиксировать идентификационный номер интерлинка, записанный на уровне прошивки, и тем самым превратить интерлинк в постоянно действующий жучок. Опасная штука, тем более для игрока.

– Ну как? – с придыханием спросила Рина, от которой не укрылось замешательство детектива. – Нашли что-нибудь интересное?

– Да, – Данко не секунду прикрыл глаза. – В вашей воле сделать меня своим рабом до конца дней. Это я уже заметил.

Литвинова расхохоталась и игриво помахала пальчиком.

– Не бросайтесь словами, милый Данко. Мою волю сейчас диктует только корпоративная этика. Не будем же, – она бросила на него многозначительный взгляд чёрных с отливом глаз, – искушать судьбу… в пределах этого кабинета.

Данко сделал вид, что не усмотрел или не понял намёка, скрытого в её словах. Он с благодарностью улыбнулся и постучал пальцем по интерлинку, показывая, что не включал принудительной защиты интерфейса. Рина вздохнула.

– Я видела ваш последний бой, – констатировала она.

«Лада» обязана отслеживать такие вещи, если желает оставаться на плаву в современном обществе. Но это не должно входить в компетенцию отдела безопасности.

– Увлекаетесь кровавыми зрелищами? – с оттенком напускной укоризны спросил Данко.

– А вы? У вас достаточно денег и возможностей, чтобы счастливо пребывать в мире. Даже со всеми своими двенадцатью миньонами. Кстати, широкой души жест – не могу недооценить – дать несчастным девочкам возможность жить и учиться, разве что вы не используете их в качестве сексуальных рабынь.

Почему всех всегда интересует именно этот аспект взаимоотношений между ним и его малышками. Литвинова произвела поначалу довольно приятное впечатление, а теперь одним бестактным вопросом вернула всё на круги своя.

– Простите, – поняла она.

Оба замолкли. Рина с напускным равнодушием уставилась в монитор интеркома, водя пальчиком по манипулятору. Данко разглядывал дверь в соседнее помещение, явно предназначенное для более тесных контактов – допросов, а быть может и пыток.

Он редко когда совал нос в дела «Лады» и знал лишь, что это весьма влиятельный марионеточный концерн под управлением таинственного Владимира Лотарина, потомка героя войны после Катаклизма. Корпорация занималась всеми автомобильными делами, начиная от поставок новых машинок новорожденным с ведением всемирной базы данных, и заканчивая спонсированием и разработкой разнообразных научных проектов. Дело не в любопытстве или страхе перед корпоративным монстром – основные сервера «Лады» были отрезаны от сетевого доступа. Поэтому для проникновения в базу данных и архивы компании нужно было физическое подключение непосредственно к корпоративному терминалу. Скорее всего, такого уровня доступа не было даже у Литвиновой.

– Я не смотрю игры для развлечения, – смилостивился Данко. – Я игрок, и моё место по ту сторону экрана.

– Сейчас вы не по ту сторону экрана, – пожала плечами Литвинова, – однако вступили в бой. А этот бой вполне может оказаться смертельным даже для вас.

Данко уставился на интерлинк: уж больно подозрительно он нагрелся. Сколько механизмов «Лады» обратили на него в данный момент свой взор.

Не стоило тянуть время.

– Так вы меня позвали для… – Данко на полкорпуса развернулся к Рине и обнаружил, что она давно уже смотрит прямо на него, сложив подбородок на подставленные запястья. Перед ней на столе лежал чёрный пистолет с маркировкой «Лады».

– Вы игрок, Данко, – проникновенно сказала Рина, – и я люблю играть. А как далеко вы сами способны зайти для победы в своей игре?

Она протянула руку и толкнула пистолет в сторону детектива.

– Вы лежали на трупах в ямах Халифата, стреляли в человека, который кормил народ с руки. А недавно, рискуя жизнью своего человека, безжалостно убили девочку.

– Это софистика, – хмыкнул Данко, отводя движением ладони от себя подъехавший по столешнице пистолет. – Мне пришлось погрузиться в это озеро мертвечины, чтобы проверить и понять глубину преступления Халифа. Вы утверждаете, что человек, совершивший всё это, кормил голодающих? Извольте. Но насколько я знаю, за каждый кусочек напичканного искусственными витаминами пластика он брал плату. И сеть его ресторанов вовсе не оставалась исключительно бюджетной. Он убивал людей! А что касается Анфисы, то эта тварь собственноручно расправилась с частью моей игровой команды – без сожаления, без душевных метаний и раздумий. Может быть, назовёте её мессией идеального общества?

– То есть, вы тот мессия? – ноздри Литвиновой задрожали; вот только непонятно, от скрываемого смеха или от возбуждения.

– Я просто зарабатываю себе и своим девочкам на жизнь.

– Поинты, ну конечно, – она откинулась на спинку стула и посмотрела на Данко с сочувствием. – Жизнь Анфисы Кварц стоила поинтов. Они же не могут появиться из ниоткуда. Анфиска потеряла жизнь – вы приобрели поинты. Одно перетекло из другого. Организаторы этих игр с удовольствием бы не выплачивали гонорары, но они обязаны… обязаны заплатить одному, чтобы другие с радостью напяливали на себя эти смертоносные шлемы.

– Я думаю, что если как следует разузнать, кто производитель этих шлемов, наш разговор перетёк бы в совсем другое русло, – саркастически заметил Данко.

– «Лада» тут ни при чём, – сухо заметила Литвинова, вздёрнув голову. – Ни один микрочип, ни одна чёрточка в схеме этих шлемов не принадлежит нашей компании.

– Откуда вам знать? Это вам Павел по ночам шепчет?

Данко сам не понял, как произнёс это, забыв, что он не в сети.

Литвинова вскочила, и Данко пару мгновений казалось, что сейчас он получит пощёчину, но Рина, замахнувшись, не ударила его, а резко ухватила за нос как малыша и пару раз дёрнула вниз и вверх.

Когда она его отпустила, нос у Данко начал распухать и саднить. Это было и обидно и смешно одновременно. Данко подумал и рассмеялся – Рина присоединилась к его смеху.

– Мне просто интересно узнать, за что вы сражаетесь, – отсмеявшись, сказала Литвинова. – Если вами правят поинты, то вот они: мы перевели вам некоторую сумму и готовы перевести ещё. Но я задала вам всего несколько вопросов и по ответам поняла, что вы не оставите попыток найти журналистку. Почему?

– У неё была дочь. Девочка пропала.

– Это мы тоже знаем.

– Знаете, – подтвердил Данко. – А девочка разве виновата в том, что её мама чем-то насолила магнатам окружающего общества? Её жизнь выльется кому-то в большие поинты?

– Жизни девочки угрожает только жизнь её матери, – тихо ответила Литвинова. – Мы ищем девочку, но наши враги очень тщательно её скрывают.

Данко мысленно подчеркнул «наши враги».

– Так это не вы?

– Нет. Наша компания не имеет отношения ни к пропаже Романовой, ни к похищению её дочери.

Данко не преминул отметить разницу между «похищением» и «пропажей». Значит, «Лада» не в курсе только, где журналистка. А что касается дочери…

– А тайна, которую она узнала? Вы бы не отказались ею обладать, верно? – задал он каверзный вопрос.

– Тайны, которые не известны «Ладе», должны оставаться тайнами. Некоторые вещи приносят лишь деградацию будущего и проблемы в настоящем.

Откуда-то из-под стола Литвинова извлекла термос с кофе и два стаканчика. Данко решил не отказываться от предложения, тем более, с самого утра он так и не промочил горло. Рина разлила кофе по стаканам, и Данко отметил, что вкус напитка разительно отличается от синтетической бурды, распространённой в Старом Доме.

– Мы живём в непростое время…

Игрок внутри Данко напрягся, и от мельком брошенного внимательного взгляда Рины это не укрылось. Она тут же сменила тон беседы.

– Ладно-ладно-ладно, обойдёмся без дешёвого пафоса, – обезоруживающе улыбнулась она, разведя руками. – Сконцентрируем факты: Романова узнала что-то о мире за куполом, получила какие-то знания, которыми не стоит обладать простым обывателям. И дело не в бизнесе, поинтах, власти и управлении, как было бы в ситуации, которая затрагивает чьи-то личные интересы. Дело в безопасности нашего государства. А это уже исключительно весомый аргумент – вы не находите? – чтобы прекратить поиски журналистки. Потому что своим расследованием вы не просто подвергаете опасности свою собственную жизнь, но и жизнь самой Романовой, её маленькой дочери, всех её родственников и, чего уж тут скрывать, целостность и безопасность всей Тверди! Разве вы этого хотите?

– Вы рассуждаете, но не говорите прямо, – заметил Данко, прихлёбывая кофе.

– Начни я говорить прямо, и за жизнь Романовой никто не даст и просроченного автомобильного номера.

А вот это уже кое-что! Менее двусмысленно намекнуть она не могла.

– У вас там за дверью, – медленно начал Данко, – находится доступ к базе данных «Лады». А в базе данных содержится информация о местоположении всех автомобильных номеров. Если хозяин автомобиля не производит контрольной отметки о своём пребывании возле автомобиля более сорока восьми часов, на его поиски выезжает контрольно-поисковая группа. Вы сейчас сказали, что не знаете, где журналистка. То есть по закону, сейчас её должны искать ваши же полицейские, но никто не ищет. Но вы, конечно же, ни при чём. Вы ничего не знаете, и ручки ваши белы.

Литвинова задумчиво отпила кофе и сплела пальцы на стаканчике, рассматривая Данко сквозь полуопущенные ресницы.

– Скажите, вы случаем не принадлежите к какой-нибудь религиозной секте из всех вот этих вот… – тихо уточнила она. – А то у меня складывается впечатление, будто вы обвешаны всяческими талисманами, охраняющими вашу жизнь, какую бы глупость вы не совершили. Вы глупы и самонадеянны, а глупцы опасны для системы. Я бы на вашем месте была бы благодарна за каждый день, когда мне удаётся проснуться живой.

– Проснуться мёртвым, как мне кажется, тоже довольно увлекательно, – хмыкнул Данко. Ему действительно всегда нравилось прямотой заставлять скукоживаться и бледнеть всех зачахших в корпоративной этике чиновников.

– Горе вам и горе Романовой, – отрезала Рина.

Женщина резко поднялась и подошла к двери в тайную комнату. Взявшись за небольшой выступ, сканирующий подушечки её пальцев, она обернулась и выразительно посмотрела на Данко, будто давая ему последний шанс одуматься.

Данко про себя отметил, что пистолета на столе уже не было, и встал со стула. Что лучше – выбежать в дверь и быть разорванным в клочья безучастными турелями или произвести нападение на начальника службы безопасности в его же офисе и стать достойным примером для иллюстрации «десять причин, почему не стоит нападать на начальника службы безопасности в его же офисе».

– Мы не угрожаем вам, Данко, – внезапно улыбнулась Литвинова. – Тут действительно доступ к нашим внутренним архивам, к которым не проникнуть извне. Не мне осуждать ваши действия. Если вы хотите разыскать автомобиль Романовой, то прошу вас, проходите. Но наши аналитики уже проследили все его перемещения – увы, никаких следов её «Ладочки» в пределах тверди не обнаружено.

– Как это может быть? – удивился Данко, встав напротив Литвиновой.

– Быть может она села в машину и укатила из-под купола ко всем чертям.

– И дочь…

– И дочь забрала с собой. Почему бы и нет.

– Вы противоречите сами себе, – решительно сказал Данко. – То вы беспокоитесь, что кто-то станет искать журналистку, то теряете её из виду и желаете, чтобы её нашли, то вообще складываете руки на груди и утверждаете, что вам вообще не интересна её судьба.

– Её судьба, – с упором на первое слово сказала Рина, – не интересна.

После чего она открыла дверь.

За дверью оказалось просторное помещение, пахнущее горелым пластиком и пропитанное статическим напряжением. Пол, потолок, стены – всё было выложено малахитом, инкрустированным медными жилами. Между полом и потолком медленно плавали сиреневые шары, снимающие статическое напряжение с находящихся в комнате объектов. Повсюду с потолка свисали крохотные изумрудные капельки на длинных нитях, – какую функцию они призваны исполнять, Данко не понял.

Посередине же комнаты стоял настоящий изумрудный трон со знакомым любому игроку шлемом. А ведь Литвинова ещё утверждала, что «Лада» не причастна к изготовлению этих шлемов! Трон обвивала искусная скульптура в виде кобры, чей капюшон обхватывал забрало шлема.

– Сейчас, секундочку, – забормотала Литвинова, расталкивая шары.

Каждое прикосновение к шару отзывалось едва слышимым приятным звоном. Казалось, что шары – это одухотворённые предметы, общающиеся таким образом со своей хозяйкой. А может быть, Рина совершала определённую комбинацию действий, призванную снять защиту с доступа к трону.

Пока Данко удивлялся, как же любит «Лада» театрализацию всего своего убранства, Рина уже успела подойти к трону и обзавестись интерлинком. Откуда она его извлекла, Данко не успел проследить. Обычный интерлинк, немного потёртый с левого края, что примечательно, производства «Лады», а не «Саламандры».

После Литвинова подошла к Данко, чтобы проводить его к трону, и её левая рука с интерлинком оказалось в опасной близости от устройства самого Данко. Он сделал незаметное движение пальцами, но Рина тут же убрала руку с интерлинком за спину. Данко мысленно чертыхнулся.

– Входите по своей воле и не по принуждению, – величественно провозгласила Рина. – Входите, шелудите, нарушайте, трогайте, нюхайте. Но…

Но? Всё самое важное всегда следует после этого слова.

– Но, умоляю, будьте благоразумны. За всё придётся держать ответ. Тем более в пределах «Лады». Если будете плохо себя вести, мне придётся вас наказать.

Литвинова подвела Данко к трону и помогла взобраться на него. Он услышал звук, напоминающий змеиное шипение, когда шлем мягко обхватил его голову. Аллюзия на ядовитую кобру была более чем явной; никогда ещё шлем смерти не оказывался на голове Данко вне игровой индустрии, что лишний раз демонстрировало, что игры остались позади. Наверное, Литвинова тоже это понимала, потому что она больно ущипнула Данко за руку и прошептала: «Не балуйте там, игрок!»

***

Нахлынуло знакомое тёплое чувство отрешённости, когда микроприсоски шлема отключают твоё сознание и синхронизируют мозг с компьютерной системой. Обычное ощущение собственных пальцев, конечностей и органов сменилось ощущение чужеродных, фантомных, тем не менее, весьма реалистичных придатков. Данко становился шире, сильнее, могущественнее. Так кажется выше человек, вставший на ходули. Ему нравилось это ощущение. Главное было не забывать, что настоящее твоё тело осталось где-то позади, и там позади оно доступно и беззащитно.

Вокруг тем временем возникал и формировался из темноты новый мир.

Это были горы. Настоящие массивы данных «Лады», визуализированные для пользователя в виде пронзающих облака цельных горных хребтов. По горным склонам скользили, извиваясь и перекручиваясь, яркие изумрудные змейки, чешуинки которых переливались всеми цветами радуги. А у подножия виднелись россыпи янтарных озёр, в которые стекали из горных источников водопадами струи живого огня. И солнце! Высоко в небе сияло тёплое расплывчатое пятно, обжигающее зрение и вызывающее зуд в кожных покровах прикосновениями своих лучей.