Текст книги "Нефритовая страна"

Аплоний закончил разбираться с Бейбером и заглянул в конуру Блейда.

– Завтра увидимся, – зловеще предупредил он. – Подумай пока над моими словами.

Усевшись на соломе, Блейд смотрел, как Аплоний, в сопровождении низко кланяющихся охранников, вышел за ворота, и вскочил на коня. Когда он скрылся из вида, по жестам стороживших их монгов разведчик заключил, что они тоже не испытывают особо теплых чувств к любимчику Садды.

– Эй, – шепнул ему через смежную стенку Бейбер, – прислонись сюда спиной и старайся говорить, не шевеля губами. Стражники знают, что мы болтаем, но не тронут нас, если не шуметь. К тому же, они ненавидят Аплония не меньше нас с тобой.

– Ну? И как он не утонул до сих пор в этом океане ненависти? – отозвался Блейд и услышал, как Бейбер глубоко вздохнул у себя за перегородкой.

– Откуда мне знать? – пожаловался он. – Иногда мне кажется, сир Блейд, что кроме ненависти в этом мире ничего больше не осталось. Если пройти весь материк, от широких степей монгов на юге до холодных северных гор Нимы, ты увидишь лишь то же самое. Но хватит об этом. Ты держался молодцом. Я уже решил, что ты не стерпишь и убьешь этого негодяя.

– Была такая мысль, – честно признался Блейд.

– Это могло бы все испортить. Ничего не поделаешь, на время надо смириться. Аплоний, конечно понимает, что он мертвец. Рано или поздно ты попадешь в постель Садды, и тогда… Ты заметил страх в его глазах?

Блейд утвердительно хмыкнул. Он наблюдал за тем, как солнце медленно скрывается за высоким тыном. Скоро его сияющий диск совсем исчезнет из вида.

Бейбер за стеной мстительно расхохотался

– Да, конечно, Аплоний знает, что ему не уйти от судьбы. Еще неделя-другая и он прискучит Садде. Придет твоя очередь. А он по натуре труслив и не мыслит другой судьбы, кроме рабской. Ошейник остается ошейником, неважно, из чего он сделан… Ладно, давай лучше потолкуем о других вещах.

– Давай, – согласился Блейд. – Знаешь, старик, я пока что плохо разбираюсь в том, что здесь творится. Ты мог бы просветить меня? И поподробней объясни, что ты имел в виду, когда сказал, что скоро произойдет нечто… нечто, способное изменить мою судьбу.

Тишина. Блейд почти воочию представил, как Бейбер возится на соломе, устраиваясь поудобнее для длинного разговора.

– Я сказал, что нечто может произойти, сир Блейд, но я не знаю наверняка. И прежде, чем делиться с тобой своими догадками – а все что я сейчас расскажу, родилось в моей голове – я должен взять с тебя слово, что ты не станешь торопить события и пытаться действовать в одиночку. Потому что если нечто и произойдет, то лишь в свое время. – Бейбер тихонько постучал по стене. – Так ты обещаешь, сир Блейд? Я всего лишь беспомощный безногий старик и скоро умру… но я не хочу умирать здесь.

– Хорошо, я обещаю, – отозвался Блейд. – И прошу тебя, забудь про сира Блейда. Ты помнишь, что говорил наш добрый друг Аплоний? Теперь я просто Блейд, до той поры, пока он не изобретет что-нибудь другое.

– Как скажешь, – согласился Бейбер. – А сейчас слушай. И помни о своем обещании.

Как ты уже знаешь, – начал он, – воевода Растум – мой соотечественник. Он превосходный солдат, но, как все кауки, он наемник и служит за плату. Я тоже был таким, но ему повезло, а мне – нет. Я сражался против монгов и попал в плен. Тогда-то Растум и спас мне жизнь, посоветовав Кхаду отрубить мои ноги – вместо того, чтобы отрубить голову.

Блейду это показалось весьма сомнительным актом милосердия, но он промолчал.

– Кхаду было все равно, что рубить – продолжал Бейбер, – он уважал Растума и согласился оказать ему эту милость. Итак, Растум оставил меня в живых, хотя и без ног. Я рассказываю тебе все это только затем, чтобы ты понял – я могу догадаться о мыслях Растума. В конце концов, мы оба кауки.

Из-за вражды между Кхадом и Саддой, Растум оказался в весьма щекотливом положении. Он великий воин, и Кхад это знает и ценит его. Даже простые солдаты его уважают. Однако Садда тоже старается оказывать ему всевозможные знаки внимания, чтобы он перешел на ее сторону, когда она двинется против Кхада. Понимаешь?

Блейд в ответ заметил, что не хотел бы сейчас поменяться местами с этим прославленным полководцем.

– Вот именно! – Бейбер захихикал. – Растуму сейчас приходится гораздо хуже, чем тебе, но его терпению и выдержке можно только позавидовать. Ведь он не должен проявлять ни к Всемогущему, ни к его сестре излишнего дружелюбия или враждебности – иначе его сотрут в порошок. И поэтому он терпеливо ждет, пока разразится буря.

– Ладно, – прервал старика Блейд, – предположим, ты прав. Но как это связано со мной?

– Ты же убил Коссу, верно? Даже Растум не способен на такой подвиг. Увидев тебя, я понял, что Садда, пожалуй, отведет тебе более важную роль, чем очередной грелке в ее постели.

– То есть, заполучив меня, она больше не нуждается в Растуме?

– Не совсем так. Думаю, она еще не раз тебя проверит до того, как посвятит в свои замыслы. Однако ни тебе, ни мне, ни самим монгам не станет лучше, если она прикончит Кхада. Или если победит ее безумный брат. Тут без разницы – оба они кровавые маньяки. И кто бы кого ни съел, мира не будет, и эта ужасная война все равно не прекратится. Нужно свалить обоих. Растум это прекрасно понимает, и я надеюсь, начнет действовать сам Конечно, когда придет время, он захочет, чтобы ты оказался на его стороне. Понял?

Блейд с минуту обдумывал услышанное, затем спросил:

– Почему ты сказал, что Кхад безумен? Я ничего такого за ним не заметил.

– Поверь мне, он сумасшедший. Время от времени с ним случаются припадки, а между ними он выглядит вполне нормально. Как раз перед твоим появлением в лагере у него был продолжительный приступ, и теперь болезнь ненадолго оставила его. Но она вернется, обязательно вернется! В такие моменты никто не может чувствовать себя в безопасности – ни мужчина, ни женщина, ни ребенок… особенно маленькие девочки.

Холодок пробежал по спине Блейда. При чем здесь маленькие девочки? Он обратился к Бейберу за разъяснениями.

– Понимаешь, Садда безумна, как одержимая жаждой убийства ведьма, что наслаждается мучениями своих жертв. А душу Кхада грызет гораздо более опасный недуг, с которым не под силу справиться даже Оби, великому черному богу. Кхад стал бессильным и не может любить женщин. Ни одну из женщин, кроме маленьких, совсем маленьких девочек, еще не созревших для постели. Когда к нему подступает безумие, Кхад берет такую девочку и зверски насилует ее… потом – следующую, еще и еще, до тех пор, пока не кончится припадок.

– И что же, люди молчат и терпят? Почему отцы и матери этих несчастных детей не пытаются что-нибудь предпринять?

Безногий невесело рассмеялся.

– Нет, конечно. Они прячут своих ребятишек и молятся. Да еще проклинают Кхада – так, чтобы их никто не услышал. Тебя проводили мимо виселиц?

– Да. Больше недели назад.

– Ты видел там посаженного на кол человека?

– Видел. По-моему, он был уже мертв.

– Бедняга… Один из воевод. Хороший боец, и преданный Кхаду. До тех пор, пока во время недавнего приступа Сотрясатель Вселенной не изнасиловал его малолетнюю дочь. Потом, когда разум вернулся к нему, Кхад закатил девочке пышные похороны, осыпал золотом безутешного отца и принародно бил себя кулаками в грудь, умоляя Оби отпустить ем грех. Он всегда так: сначала убьет, а потом плачет, молится и просит прощения у черного бога. Про Оби ничего сказать не могу, но отец девочки не простил Кхада и сразу после похорон попытался его прикончить. Ты уже видел, что из этого получилось.

Он слишком поторопился, – в голосе Бейбера звучало сожаление. – Слишком рано нанес удар. У нас, кауков, есть одна пословица: «Чем дольше ожидание, тем слаще месть». Хорошенько запомни ее, Блейд.

– А что скажешь насчет этого карлика Морфо? – помолчав, спросил Блейд. – Ты знаешь его?

Довольно долго Бейбер не отвечал. Когда же он, наконец, заговорил, голос его утратил всю теплоту и дружелюбие.

– Я знаю о нем, я видел его не рад, – признался он. – Но что с того?

Было ясно, что безногий не расположен говорить на эту тему, но Блейд продолжал упорствовать.

– Довольно странный человечек, – он попытался зайти с другого бока.

– Когда меня изловили, он приходил в шатер… намекал, что постарается сохранить мне жизнь. И еще он сказал, что служит Садде… хотя, я думаю, это не совсем так. Давно я его не видел, и теперь ломаю голову – кто же мне встретился? Друг? Враг? Или кто-то еще? На кого он работает? Мне показалось ты знаешь все о здешних людях.

Солнце уже совсем скрылось за изгородью. Под стеной Серендина вновь громко бабахнула пушка, и нефритовый шар, со свистом прорезав воздух, разлетелся грудой бесполезных осколков, никому не причинив вреда.

– Мы не будем говорить о карлике, – тяжело произнес Бейбер. – Я мало о нем знаю и не могу сказать ничего хорошего… впрочем, плохого тоже. Возможно, он настолько умен, что работает сам на себя… хотя, это было бы самой поразительной вещью на свете.

Этой скудной информацией Блейду и пришлось удовлетвориться. Охранники принесли еду – все тот же черствый хлеб и конину, а также неизменный кувшин с броссом. После еды и питья Блейда неудержимо потянуло ко сну, он прикрыл глаза и, привалившись к стене, задремал, едва прислушиваясь к быстрому шепоту Бейбера. По углам загона зажгли факелы, и все стихло, только свежий ночной ветер чуть слышно шевелил сторожевые колокольчики на заборе.

На калеку бросс не подействовал, разве что еще больше развязал язык. Слова его журчали как ручей, усыпляя Блейда. Краешком сознания он отметил, что Бейбер, оказывается, был у себя на родине скальдом. Кауки высоко ценили таких людей, наделенных даром выражать свои мысли и чувства в звонких строфах саг. Бейбер жаловался, что уже много лет не перебирал струн джадара. Это был, как понял Блейд, музыкальный инструмент, похожий на лиру.

Мягкий голос Бейбера одновременно баюкал разведчика и не давал ему соскользнуть в пропасть сновидений. В конце концов он совершенно потерял нить рассказа и стал думать о своем, мысли плыли медленно, лениво, словно подчиняясь равномерному напевному ритму речей скальда.

Интересно, обрадовался бы он сейчас возвращению в привычный мир Земли? Ведь его миссия только началась… Блейд не мог однозначно ответить на этот вопрос. Конечно, пытки и ужасная смерть в этом мире гораздо более реальны, чем в родном измерении. Но здесь его ждет то, чего он так страстно жаждал на Земле – приключение. Да, именно так – ПРИКЛЮЧЕНИЕ; Блейд подумал о нем, и слово, выписанное огромными пылающими буквами, проплыло под сомкнутыми веками. Приключение и надежда. Надежда что-то изменить, несмотря на смерть, опасности и страдания. Потому что шесть шагов вперед и пять назад в итоге все равно продвигают тебя к цели. Здесь была надежда, а в его собственном мире от нее давно уже ничего не осталось. Странно, что он понял здесь то, чего никак не мог осознать там.

И Ричард Блейд, обрадованный приятным ощущением этого нового знания, мгновенно заснул глубоким беспробудным сном.

Глава 9

Прошла неделя. Блейд занимался тем, что выносил за служанками Садды ночные горшки, а после намывал их до блеска. Служанки все время потешались над ним, и, честно говоря, он их понимал. Он довольно часто видел Садду и карлика, один раз ему даже показалось, что голос Морфо доносится из ее покоев.

Ходили слухи, что Кхад снова потерял рассудок. Каждый день монги штурмовали стену, то выманивая защитников наружу, то теряя сотни воинов в бесплодных атаках.

Если Блейда не находилось работы в женских покоях, его посылали чистить нужник охранников, таскать бревна или чинить деревянные фургоны. Он присматривал также за табунами низкорослых лошадок, которых впрягали в телеги на огромных колесах, когда приходила пора перекочевывать на новое место.

И все это время его стерегли так, словно он был драгоценной статуей самого Оби, которая покоилась в черном, закрытом плотной тканью фургоне, куда мог заходить только Кхад. Даже Садде не разрешалось туда заглядывать.

Блейду нравилось работать подальше от женских покоев – там, где за спиной не маячил Аплоний со своей плетью. Ему, видимо, доставляло особое удовольствие хлестать Блейда на глазах у женщин. Ночами Блейд по-прежнему долго разговаривал со старым кауком. Вернее, говорил Бейбер, разведчик в основном слушал и задавал вопросы.

Так прошло семь дней. Блейд, удобно устроившись на куче мусора за огромным шатром Садды, собирался полакомиться объедками, которые бросил ему Аплоний. Сам Аплоний, напомаженный и надушенный, уже собрался было уходить, но тут появилась Садда, и он мгновенно согнулся в раболепном поклоне. Блейду почему-то стало его жаль.

Заметив, что Блейд спокойно разглядывает приближавшуюся владычицу, Аплоний тут же стегнул его по лицу.

– Вниз глаза, свинья!

Блейд опустил взгляд.

Садда, как всегда, было одета в короткую жилетку, оставлявшую грудь нагой, лицо женщины скрывала вуаль. Аплоний, наконец, выпрямился и отсалютовал ей плеткой.

– Хороший день сегодня, госпожа. Но ваша красота, как обычно, затмевает солнце. Чем верный Аплоний может услужить вам?

– Вымой его, – Садда указала на Блейда. – От него смердит, словно от сгнившего трупа. А потом подбери ему подходящую одежду. Мои служанки помогут тебе.

Она повернулась и пошла прочь. Аплоний поглядел на Блейда, и тот увидел ужас в его глазах.

– Твоя смена кончилась, приятель, – ухмыльнулся разведчик. – Теперь моя очередь.

Аплоний с яростью хлестал его, пока не выдохся вконец и не покрылся потом. Блейд стоически принял наказание, предчувствуя, что черные дни миновали.

Затем его сунули в чан с горячей водой и хорошенько отскребли и оттерли. Занимались этим служанки, которые раньше хихикали над ним. Теперь они уже не смеялись, а лезли вон из кожи, стараясь ему угодить. Их восхищали его гигантские мускулы, но они осмеливались касаться его тела только мочалкой.

Блейда надушили, подстригли волосы на голове и бороду, затем он был облачен в безрукавку и короткие кожаные штаны. Пока служанки вертелись вокруг него, подстригая, умащивая и ублажая, разведчик ухитрился стянуть стальной нож с кривым лезвием.

Вечером, когда его привели обратно к загону, стражники у ворот сняли с него уродливый деревянный ошейник.

– Поздравляю, Блейд, – приветствовал его охранник, открывая замок колодки, – ты высоко взлетел. Правда, я не стал бы меняться с тобой – скоро ты все равно умрешь. Как Аплоний.

Блейд не обратил внимания на это краткое напутствие. Вцепившись в свой ошейник, ставший теперь ненужным, он спросил:

– Могу оставить его себе?

– Он так тебе понравился? – удивился страж. – Бери.

Охранники, видимо, уже получили распоряжения насчет Блейда – сегодня они вообще не обращали внимания на то, что он открыто болтает с Бейбером.

Безногий принюхался к Блейду и, рассмеявшись, покачал лысой головой.

– Вот видишь, я же говорил тебе. Но зачем ты притащил сюда свой старый ошейник?

Блейд оглянулся и незаметно сунул ему под солому кривой нож. Бейбер снова покачал головой и восхищенно уставился на приятеля.

– Не очень-то разумно, сир. Зачем рисковать, добывая эту штуку? Что я, безногий, буду делать с ножом?

Блейд бросил ему на колени деревянный ошейник.

– Вырежешь из него четыре небольших колеса. Я постараюсь раздобыть доску для платформы и осей. Мы сделаем тебе тележку.

– Здорово, – кивнул Бейбер. – Я бы сам не догадался. Но что дальше?

Блейд изучающе поглядел на старика.

– Разве ты сам не говорил мне? Кое-что должно случиться. Причем скорее, чем ты думаешь. И ты должен быть готов к этому.

– Слышал что-нибудь? – Бейбер заерзал на соломенной подстилке.

– Нет. Но теперь у меня больше свободы, и я знаю, что с ней делать.

– Не торопись, Блейд, – Бейбер нахмурился. – Золотой ошейник не значит, что ты стал свободным человеком. Наоборот, ты будешь полностью зависеть от прихотей Садды, а она переменчива, как ветер зимой. Переспит с тобой разок-другой и велит зарезать.

Блейд, уверенный в своих талантах, усмехнулся:

– Не думаю. Но я хотел поговорить с тобой о другом. Расскажи мне о карлике. Кто он?

Бейбер опустил глаза, его дружелюбное лицо внезапно приняло замкнутое выражение.

Подождав немного, разведчик настойчиво произнес:

– Пойми, мы все вступили на опасную тропу – и я, и ты, и воевода Растум. Да и карлик, пожалуй, тоже. И я считаю, нам стоит объединить усилия. Поэтому я должен знать, враг он или нет.

Старик нахмурился и почесал свою плешь.

– Я не могу поведать тебе всей правды, – признался он. Скажу только, что Морфо, как ты или Растум, работает на себя. И мне кажется, ты можешь доверять ему, – он снова поскреб плешь, подумал и добавил. – Возможно, это будет нашей смертельной ошибкой…

Часом позже, когда за Блейдом пришли стражники, Бейбер осторожно шепнул ему:

– Они отведут тебя к Садде. Будь осмотрительным. Кто знает, может нам обоим суждено прожить подольше.

Блейд поднялся и отряхнул солому со своих штанов.

– Не забудь про колеса, старик.

В небольшой палатке стражей ярко горел факел. Сидевший за столом воин очищал от крови блестящий золотой ошейник, тряпка в его руках покрылась яркими алыми пятнами. Блейд понял, что ему, увы, не придется свести счеты с Аплонием.

Монг закончил свою работу и передал ошейник другому воину:

– Надень это ему на шею.

Блейд стоял неподвижно, пока охранники закрепляли золотой обруч на его мощной мускулистой шее. Ошейник сел на нее очень плотно. Один из монгов безуспешно попытался просунуть палец под блестящую полоску металла.

– Эй, да у этого парня шея как у вола! Садде придется заказывать новый ошейник.

– Или новую шею, после того, как эту разрубят, – заржал его напарник и повернулся к Блейду. – Знаешь, ты у нее уже десятый за два года, так что лучше начинать молиться Оби прямо сейчас.

После такого многообещающего вступления его отвели к высокому черному шатру. Стражники проводили его через несколько коротких коридоров с матерчатыми стенками, разделявшими шатер на множество небольших комнат. Наконец они остановились перед занавеской из плотной золотистой ткани, из-за которой доносился слабый, но вполне отчетливый аромат благовоний. Здесь стражи, не сказав ни слова, повернули обратно. Блейд пожал плечами, откинул занавес и сделал шаг вперед.

В центре покоя стоял высокий подсвечник из резного дерева, на котором помаргивала неярким пламенем свеча из желтоватого воска. С минуту Блейд стоял неподвижно, давая глазам привыкнуть к столь скудному освещению. Затем он разглядел тяжелые, отливающие золотом, ковры на стенах и ложе в дальнем углу, по форме оно почти не отличалось от того, на котором он спал с Лали. Помещение наполнял аромат благородного лакированного дерева, смешанным с легким мускусным запахом духов Садды.

Она сидела в двух шагах от него на низком деревянном стульчике по другую сторону входа; из всей одежды на ней сейчас осталась только полупрозрачная вуаль, прикрывавшая лицо. Отблески света играли на обнаженной, натертой маслом коже, на блестящих черных волосах, закрученных в какую-то замысловатую спираль; это величественное сооружение поддерживалось несколькими деревянными заколками. Ногти на ногах и руках горели ярко-алым, предплечья перехватывали два массивных золотых браслета.

Садда шевельнулась, и браслеты ослепительно засверкали, отразив пламя свечи:

– Ты все еще не желаешь кланяться мне, Блейд?

Он был готов к этому вопросу и решил придерживаться своей рискованной тактики до конца.

Скрестив на груди могучие руки, он нежно улыбнулся женщине.

– Я не стану кланяться, моя госпожа. И не думаю, что ты на самом деле этого хочешь. Тебе нужен настоящий мужчина, а не дрожащая крыса. Если я не прав, то мне скоро придется заплатить за свою ошибку.

Под вуалью блеснула белозубая улыбка, и Блейд облегченно вздохнул. Он выиграл и на этот раз.

– Ты отчаянный человек, Блейд. Но все верно, ты угадал. Я следила за тобой последние дни – ты настоящий мужчина. И сейчас тебе предстоит последнее испытание. Но сначала хочу кое о чем предупредить тебя. Запомни, второго предупреждения не будет.

Садда резко хлопнула в ладоши, ковер на одной из стен сдвинулся вбок и пропустил в комнату двух телохранителей. Это были те самые щеголеватые и веселые молодые воины, которые встретили его у забора. Теперь они не смеялись и выглядели весьма серьезно, даже торжественно. Молча склонившись перед Саддой, они застыли неподвижно, глядя на Блейда, словно на пустое место.

– Они всегда со мной, Блейд, – проворковала Садда. – И у них отличный слух… стоит мне шепнуть слово, и они придут. Хорошенько запомни это.

Женщина махнула рукой, и безмолвные стражи исчезли так же стремительно, как и появились.

Хорошо, он запомнит. Внезапно Блейда поразила мысль: ведь она боится его! Кто ведает, может быть, в этом – главная причина его притягательности? Он словно опасная игрушка в руках любопытного ребенка.

Садде, похоже, не понравилось, что пленник с таким спокойствием воспринял появление ее телохранителей: она вновь шевельнулась в кресле, и ее браслеты опять разбросали по комнате веер желтоватых бликов.

– Ты знаешь, Блейд, я никак не могу придумать для тебя подходящее имя. Наверно потому, что ты такой странный. Так что я буду звать тебя просто Блейд. Не сир Блейд – я полагаю, что это слишком сложное имя для раба.

– Ты права, – согласился разведчик. – Все равно я потерял право на этот титул, попав в плен.

И тут она в первый раз расхохоталась. К его удивлению, смех Садды показался ему очень приятным, похожим на веселый бархатистый перезвон маленьких колокольчиков. Ее белоснежные зубы вновь блеснули из-под темной вуали.

Блейд тоже улыбнулся и слегка склонил голову.

– Я рад, что смог доставить тебе удовольствие, моя госпожа.

– Только для этого ты здесь и находишься, – вновь засмеялась она. – Ты должен развлекать меня – как я захочу и сколько захочу. И пока у тебя это будет получаться, ты можешь быть спокоен за свою шею.

Спрятав в ладонь подбородок, она серьезно поглядела на Блейда.

– Я видела, как ты убил Коссу. Кхад посадил меня под стражу, но я натянула какие-то тряпки и, выскользнув из шатра, быстро смешалась с толпой. Это по моему приказу перед троном Кхада вырыли ловушку, в которую ты угодил… Видишь, ты охотился за мной, а я – за тобой… – ее зубы снова сверкнули в улыбке. – Когда ты сражался с Коссой, я заметила в тебе только ненависть. Но теперь ты ласков со мной. Почему?

– Я не ласков, – грубовато ответил он. – К чему нам вспоминать о таких вещах? Я – твой раб. Ты послала за мной, и вот я здесь. Не стоит терять времени.

Она откинула голову и засмеялась.

– А ты нетерпелив, Блейд, очень нетерпелив! Вспомни, я решаю, что мы будем делать – говорить или заниматься любовью. И ты не притронешься ко мне, пока я не разрешу.

– Я понимаю, моя госпожа, – Блейду казалось, что он уже подобрал ключик к капризам этой особы. Нужно быть смелым, но не безрассудным. Льстить, но не унижаться. Если он сумеет постоянно подогревать ее интерес, то несколько приятных месяцев до отправки домой ему обеспечены.

Садда встала и подошла к нему.

– Не двигайся, – она предупреждающе подняла ладонь.

– Как пожелаешь. – Скрестив руки на груди, Блейд терпеливо ждал, с трудом подавляя разгоравшееся желание.

Она остановилась и стала потягиваться словно кошка, коснувшись пальцами низкого потолка; ее груди прыгнули вверх. Садда сделала пируэт, по-прежнему не спуская глаз с Блейда.

Ее натертая маслом кожа блестела подобно расплавленному золоту; плоский живот отражал пламя свечи как бронзовое зеркало.

– Я нравлюсь тебе, Блейд? Ты хочешь меня?

Пожалуй, на этот вопрос он мог бы ответить совершенно искренне. Ему становилось все труднее дышать от едва сдерживаемого напряжения, и лишь гигантским усилием воли он сохранял спокойствие.

– Я мужчина, моя госпожа, – он коротко кивнул. – И я хочу тебя. Долго ли мне еще ждать?

Она рассмеялась негромким горловым смехом.

– Столько, сколько я пожелаю, Блейд. Удовольствие надо растянуть… и существует не единственный способ вкусить его.

Она улыбнулась и, схватив Блейда за руку, повлекла к ложу. Медленно она опустилась на колени, затем перекатилась на спину и раздвинула ноги.

– А теперь покажи мне, на что ты способен, Блейд, – ее голос срывался от возбуждения. – Возьми меня… Докажи свою силу…

Блейд опустился на нее, ощущая жаркий трепет покорного тела.

– Докажи мне, докажи… – звенело у него в ушах.